Текст книги "Буратино ищет клад"

Лучшая приманка для крокодила

Как только братья ушли, к пиявочнику подошёл кот:

– Пойдём, рыбки половим, а то и мне есть охота.

Дуремар взял удочку, сачок и пиявок для наживки, а кот – свой большой острый нож.

– Куда это вы собрались? – спросила их лиса Алиса.

– За рыбой… – нехотя ответил кот.

– Про меня не забудьте, когда вернётесь с уловом! – крикнула она им вдогонку.

Рыболовы устроились на нагретом солнцем камне, у самой воды. Кот сел спиной к Дуремару – подальше от акул – и стал мечтать о вкусной рыбе. В пустом желудке у него урчало, и он не заметил, как из зарослей выполз большой крокодил, который тоже мечтал пообедать.

Внезапно Базилио увидел перед собой зубастую, широко раскрытую пасть и, обороняясь, выставил вперёд лапу с зажатым в ней большим ножом. Крокодил, конечно, хотел её откусить, но не смог. Помешал нож, который застрял между верхней и нижней челюстями, как распорка. Кот отдёрнул лапу, а крокодил, удивлённый неудачей, с разинутой пастью уполз в заросли.

Всё произошло в считанные секунды.

Дуремар, который ничего не заметил, обернулся к коту и попросил:

– Давай сюда твой нож, придётся леску обрезать – крючок за корягу зацепился.

– Нет ножа, – грустно протянул кот, и усы у него обвисли, – его сейчас крокодил утащил. Жалко очень.

Дуремар чуть в обморок не упал. Руки у него затряслись, зубы застучали, и он начал заикаться сильнее обычного.

– Т-ты, т-ты это правду го-го-говоришь?

– А зачем мне врать-то?

– И ты цел и невредим?

– Кажется, да, – ответил кот, внимательно оглядывая себя. Больше всего он волновался за свой пушистый полосатый хвост. Он у него был несколько длиннее, чем у других уличных котов, и Базилио своим хвостом очень гордился.

– Это крокодил на меня охотиться приходил, – дрожа всем телом, заявил Дуремар, – ворона накаркала, что я для крокодила – лучшая приманка.

– А я тебя спас, ножом пожертвовал, – важно заявил кот, усы у него вновь топорщились. – Теперь ты мой должник.

Но на обратном пути должника-пиявочника коту пришлось тащить почти на себе, так у того тряслись ноги.

– Ну что, поймали? – нетерпеливо закричала ещё издали Алиса.

– Рыбы нет, а крокодил сорвался, – с досадой ответил кот.

– Крокодил? – удивилась Алиса. – А на что вы его ловили?

– На живца, на Дурика, – и кот кивнул головой в сторону продавца пиявок. – Крокодил клюнул, но сорвался. Жалко. Такой большой был. Я слышал, что крокодилятина очень вкусная.

Дуремар молчал, у него всё ещё тряслись поджилки, и он никак не мог прийти в себя.

«Братья» договариваются разделить клад

Через пару часов братья, которые ходили к западне, возвратились с добычей. Они принесли на бамбуковой жерди связанного пуделя Артемона.

Карабас ликовал:

– Всё верно! Раз пудель здесь, значит, мы попали на тот самый остров, где папа Карло ищет клад. Теперь-то мы у собаки всё разузнаем.

– Родной братец Фыр, – обратился он к разбойнику, – прошу тебя, не надо жарить собачку сейчас…

– А я жрать хочу, – перебил его Фырдыбас и взял свою острую саблю. Он уже занёс её над несчастным Артемоном, но Карабас схватил брата за руку и горячо зашептал:

– Подожди, подожди, я тебе всё-всё расскажу: и про собачку, и про клад…

– Клад? – удивился братец Фыр, и рука его опустилась.

Карабас отвёл родственника в сторону, и они долго там говорили. О чём, слышно не было. Но один из них то и дело восклицал басом:

– Как раз в самый раз, будет золото у нас!

А другой хитро похохатывал:

– Хи-ха-ха!

Договорились действовать сообща, а клад поделить поровну.

Когда братья вернулись к компании, они выглядели очень довольными.

Лиса попросила «почтеннейших синьоров» выслушать её.

– Пудель Артемон, как известно, не очень разговорчив, всё «гав» да «гав», и от него мы мало что узнаем о кладе. К нему на помощь обязательно поспешит кто-нибудь ещё. Скорее всего, Буратино. Он упрямый мальчишка, но его можно надуть и всё узнать. Вот тогда и собачку скушаете.

– Ладно, я немного подожду, – буркнул Фырдыбас, рубанув по воздуху саблей.

Лиса и кот в сопровождении вороны тут же отправились в засаду к той яме, куда попал Артемон. Время тянулось долго. Но наконец-то они возвратились, волоча связанного Буратино. Он действительно измучился, ожидая Артемона, и отправился его спасать.

– Ну, что я говорила! – торжествовала лиса. – Вот он!

Карабас обрадовался больше всех.

– Теперь-то я с тобой разделаюсь, несносная деревяшка, – зарычал он.

Он собрался было хлестнуть Буратино плёткой, но её под рукой не оказалось, и он ударил его наотмашь своей тяжёлой ручищей. Буратино охнул, перекувырнулся в воздухе, зацепился курточкой за гвоздь и остался висеть, покачиваясь рядом с клеткой попугая. Карабас тоже охнул, так как больно ударил руку о туловище Буратино.

– Ну, погоди, проклятый чурбан, – заклокотал он. – Завтра утром ты нам всё расскажешь, и я с тобой разделаюсь! Теперь от меня не уйдёшь! Горько поплачет твой Карло.

Было уже совсем поздно. В окошко светила взошедшая луна, издалека доносился рёв то ли льва, то ли ещё какого-то зверя.

Разбойник зевнул, потянулся, крякнул, сказал своё любимое:

– Как раз в самый раз, спать ложится Фырдыбас, – лёг на пол, на циновку, и тут же уснул.

Карабас устроился рядом, и вскоре оба захрапели. Трудно было решить, кто из них храпит громче, но рёв стоял такой, что дикие звери, бродившие в лесу, спешили отойти подальше.

Лиса, хотя и была измучена событиями прошедшего дня, взялась стеречь пленников, но к полуночи устала бороться со сном и разбудила Базилио:

– Видишь, кто висит? – спросила она кота, указывая на Буратино.

– Вижу, – ответил сонный кот.

– Смотри, чтобы он не пропал. А то новый хозяин твой замечательный хвост отрубит. Разглядел, какая у него сабля?!

– Разглядел, – пробормотал кот.

Бегство из плена

Буратино висел на гвозде со связанными руками и молчал. Он-то не спал. Суставы поскрипывали, двигаться было больно, и ни одной дельной мысли не приходило в деревянную голову. Как же удрать? Эх, до чего же жалко папу Карло, который будет горько по нему плакать. В другом конце хижины тихонько скулил Артемон. У него болели лапы, крепко связанные верёвкой.

Вдруг Буратино услышал совсем рядом ворчливый шёпот:

– А ты кто такой?

Это спрашивал попугай из железной клетки. Буратино встрепенулся и тоже шёпотом стал рассказывать про себя и про своих друзей. Попугай слушал торопливый рассказ мальчишки, не перебивая.

– Да, попали вы в историю, – наконец проговорил он. – Компания здесь собралась отвратительная.

– Так зачем же вы здесь живёте с этим разбойником, если знаете, что он плохой? – удивился Буратино.

– Не просто плохой, а очень плохой. Самый злой человек на всём свете, – сказал попугай и замолчал на несколько минут.

Потом он продолжал:

– Меня зовут Перико. Много лет тому назад разбойник поймал меня, посадил в железную клетку, а дверцу клетки запаял намертво, чтобы я не улетел. Вот и сижу я в ней, и, видно, уж никогда не летать мне на воле.

– А как же вас освободить? – сочувственно спросил Буратино.

– Поднять и унести клетку ты не сможешь, если только сломать? Да и это тебе не по силам. Но я попробую чем-нибудь тебе помочь, – сказал Перико. – Подвинься поближе, – и он принялся клювом через прутья клетки развязывать узел на руках Буратино.

Через несколько минут руки мальчика были свободны, и он уже собрался спрыгнуть вниз, как попугай его остановил:

– Подожди, подожди…

– А я не боюсь прыгать, – возразил Буратино. – Я смелый.

– Нет, дело не в этом. Ты грохнешься об пол и разбудишь всю банду. Надо что-то придумать.

Тут снизу раздался тоненький голосок:

– Что у вас происходит?

Буратино испугался и замер, но Перико его успокоил:

– Это обезьянка Мона. Фырдыбас поймал её, посадил на цепь, цепь запер на замок, а ключ от замка выбросил в море. Ей, как и мне, не видать свободы.

Попугай вздохнул. Все трое замолчали, а драгоценное время шло. Начинало светать.

– Я буду прыгать, и будь что будет, – решительно произнёс Буратино.

Обезьянка внизу зашевелилась, тихонько звякнула цепь.

– Я тут, – сказала она. Прыгай мне на плечи.

– Но я тяжёлый, и вам будет больно, – пытался возразить Буратино.

– Ничего, потерплю. Ну же, смелей, прыгай!

Деревянный мальчишка оторвал руки от гвоздя и полетел вниз. Обезьянка тихо ойкнула, и оба повалились на пол.

– Ну что? – шёпотом спросил Буратино.

– Всё в порядке, – ответила Мона, потирая ушибленное плечо.

Шаря рукой в темноте, Буратино нащупал небольшой замочек, на который была заперта цепочка обезьянки. И тут он вспомнил такое, что чуть не вскрикнул от радости. Он достал из потайного карманчика на груди Золотой ключик и вставил его в отверстие замка. «Сейчас проверим тебя на волшебность», – подумал он, на всякий случай прошептал волшебные слова: «Крекс, фекс, пекс» – и повернул ключик.

Замок тихо щёлкнул и раскрылся.

– Вот здорово, – обрадовался Буратино и отбросил замок в сторону вместе с цепочкой. Потом он схватил Мону за лапку и потащил в угол, где лежал Артемон.

Вдвоём они быстро освободили пуделя от верёвок, и он с трудом встал на лапы.

У входа в хижину зашевелился кот и забормотал:

– У меня не убежишь…

Буратино на цыпочках вернулся к клетке.

– Перико, я обещаю, что обязательно приду за тобой, – шепнул он попугаю, посматривая на кота. – Ну а теперь, друзья, за мной!

Все трое осторожно, чтобы не зашуметь, двинулись к выходу.

Кот спал и сторожил во сне Буратино.

Когда беглецы немного отошли от хижины, Мона, которая только теперь поняла, что она свободна, шепнула Буратино:

– Спасибо!

Радостное возвращение

Всю оставшуюся половину ночи Мона и Артемон вели Буратино к тому месту, где их ждали друзья. Мона родилась здесь и знала все тропинки, а собака чуяла, куда идти. С первыми лучами солнца они увидели папу Карло, Пьеро и Мальвину. Те уже решили, что разведчики погибли, и Мальвина проплакала всю ночь. Но как только она убедилась, что они живы и здоровы, с возмущением сказала:

– Мальчики, как вам не стыдно пропадать целые сутки и заставлять нас так волноваться!

Артемон поджал хвост, а Буратино, естественно, обиделся:

– Думаешь, мы гуляли?

– Вы, наверное, заблудились? – сбавила тон Мальвина.

– Если бы! Мы были в плену!

– У кого же? – с тревогой спросил папа Карло.

– А вот догадайтесь! – И Буратино задрал нос вверх.

– У людоедов? – спросил Пьеро.

– Хуже!

– У куклоедов? – ужаснулась Мальвина.

– Да нет же! У самых настоящих разбойников, в их логове.

– Ужас! Ужас! – воскликнула Мальвина.

– И кто, вы думаете, в этой банде? – продолжал Буратино. – Все наши знакомые: Карабас Барабас, лиса Алиса, кот Базилио и этот ещё… Дуремар!

– Как же они очутились на острове? – удивился Карло.

– А знаете, кто у них главарь? Самый страшный разбойник этих мест – ФЫРДЫБАС! – воскликнул Буратино.

– Какой он? – побелел от страха Пьеро.

– Рост – во! Усищи – во! Из носа и ушей дым валит. А ругается!.. У-у-у! Аж завидки берут, куда до него нашему Карабасу! – разошёлся Буратино. – А сабля! Отсюда и досюда! – Буратино быстро отмерил десять шагов. – Артемон не даст соврать!

При этих словах пёс заскулил, он вспомнил, как над его головой блеснула эта самая сабля в волосатой руке разбойника.

– Но как вам удалось освободиться? – взволнованно спросил папа Карло.

– В первом бою я так ударил Карабаса по ручище, что он замахал ею в воздухе, завертелся, как волчок, и закричал: «Ой, мамочка, больно!» – увлечённо рассказывал Буратино. – Но врагов-то была целая банда, да ещё вооружённая! К вечеру они нас одолели. А ночью нам на помощь пришли друзья – попугай и вот эта обезьянка по имени Мона, – и мы сумели удрать.

– А где же попугай? – спросил папа Карло.

– Наш друг Перико остался в плену, – сразу сник Буратино, – но я обязательно его освобожу.

Мальвина заметила на плече обезьянки большую ссадину.

– Пьеро, нет ли у тебя бинта – перевязать обезьянку?

– Если только оторвать рукав от моего костюма?.. – неуверенно предложил Пьеро.

– Ой, не беспокойтесь, – прошептала благодарная за заботу Мона, – мне уже лучше.

Артемон подаёт сигнал

Папа Карло решил продолжить поиски клада, хотя понимал, что опасностей прибавится.

– Через десять минут мы отправимся в путь, – объявил он. – Артемон, у тебя есть часы. Заметь время, подашь нам сигнал.

Умный Артемон важно кивнул.

В этот момент Буратино заметил большого краба, который передвигался, как принято у крабов, боком.

– Что это он? – затрясся от смеха мальчишка. – Надо его подучить. Он наклонился к крабу и скомандовал:

– А ну-ка, приятель, шагай прямо! Ать-два! Ать-два!

Буратино стал подталкивать краба носком ботинка. Но тот юркнул в узкий ход между камнями. Буратино засунул туда голову и позвал:

– Краб, краб! Где ты? Давай выходи, потренируемся!

Но обратно вытащить голову уже не смог. Краб зацепил любопытный нос шалуна своими сильными клешнями и не отпускал. Буратино дёргался и мотал головой, но это не помогало. Он разозлился:

– Что это ещё за штуки? Тысяча чертей! Сейчас же отпусти мой нос, ходячая сковородка, ржавые клещи! У меня нет времени с тобой возиться, а то бы я тебе показал!

Но это не помогало. Полежав несколько минут в неудобной позе и поостыв, Буратино наконец сдался:

– Краб, краб, отпусти меня, пожалуйста.

Волшебное слово «пожалуйста» подействовало на краба. Он разжал клешню. Буратино молча, бочком-бочком, как краб, быстро отполз в сторону и огляделся: не видал ли кто; затем встал, отряхнулся, задрал оцарапанный нос и как ни в чем не бывало направился под пальму к папе Карло.

Пьеро собирал для Мальвины букет. Вокруг летали разноцветные бабочки, крупные и красивые, а недалеко, в высокой траве росли цветы, похожие на бабочек. Трава была выше его, и когда он вошёл в заросли, то над головой увидел только кусочек голубого неба. «Как волосы у Мальвины», – с нежностью подумал он.

 
Мальвина, Мальвина, невеста моя,
Теперь мы попали в чужие края…
 

Пьеро начал сочинять, но вдруг сообразил, что, собирая цветы, заблудился. Куда идти? Вправо? Влево?

Тут он услышал, как Артемон гавкнул один раз, и очень обрадовался. Этого было достаточно, чтобы Пьеро понял, в каком направлении он должен нести свой букет. Затем Артемон гавкнул два раза. А когда он пролаял три раза – это означало сигнал к отправлению, – Пьеро уже выходил из зарослей.

Увидев букет, Мальвина всплеснула руками:

– Какая прелесть!

Но тут же изменила тон и строго спросила:

– Разве можно так надолго исчезать? Пора в дорогу, а тебя всё нет и нет!

Но букет всё же взяла. А Пьеро с большим чувством продекламировал:

 
Я принёс тебе цветы,
Чтоб порадовалась ты!
 

– Спасибо, – сказала Мальвина и улыбнулась.

И тогда расхрабрившийся Пьеро выпалил:

 
…И мечтаю, что за это
Поцелуешь ты поэта!
 

В ответ Мальвина только пригрозила ему пальчиком и стала поудобнее усаживаться на Артемона.

Впереди пошла обезьянка Мона. Она знала дорогу к высокой красной скале, отмеченной на карте. За ней следовал Артемон с Мальвиной. Пьеро по привычке брёл за пуделем, держась за его хвост. Ведь он на ходу сочинял стихи и мог попасть в яму. Потом шёл папа Карло с картой в руке. Замыкал шествие Буратино, он шёл задом, веточкой заметая следы на песке.

– Желаю удачи и не забудь передать привет моей родственнице, тётушке Тортиле! – крикнула ему вдогонку морская черепаха.

– Будет сделано! – откликнулся Буратино.

Неожиданное препятствие

Через час путники подошли к скале. На её вершине сидел орёл и гордо осматривал окрестности.

– Привет! – крикнула ему Мона, но орёл не повернул головы. – Когда-то я была с ним знакома, но, видимо, он меня не узнал, – с грустью сказала обезьянка.

На карте, на восток от красной скалы, была обозначена прямая дорога до вершины горы, но путники прошли только полпути и вынуждены были остановиться. Дорогу им загораживали непроходимые джунгли, которых на карте не было.

– Откуда они тут? – удивился Буратино.

– Выросли за сто лет, – развёл руками папа Карло.

Вдруг из-за ствола дерева показалась мордочка молодой мартышки, скорчившей рожицу. За ней вторая, потом третья… И целая стая обезьян, перепрыгивая с пальмы на пальму, высыпала на опушку леса. Поднялся визг, гвалт:

– Что вам тут надо?!

– Убирайтесь отсюда!

– Чтоб вам на банановой корке поскользнуться!

– Чтоб вам кокос упал на голову!

И в путешественников полетели камни, кокосовые орехи, комья земли, бананы, палки…

Все отступили, спасаясь от канонады, лишь Буратино смело подбежал ещё ближе к обезьянам и, ловко уклоняясь от летящих снарядов, закричал:

– Эй вы! Бросайте побольше бананов, только спелых! Я их очень люблю!

В ответ раздался смех, и в деревянного мальчика полетели самые спелые фрукты. Наконец проказницам всё это надоело, и они куда-то умчались.

– Как они плохо воспитаны, – покачала головой Мальвина.

– А мне эти ребята понравились, – возразил ей Буратино, засовывая в рот десятый банан.

Когда все подкрепились, Мона сказала, что пойдёт к своим сородичам и попросит их о помощи.

– А это не опасно? – забеспокоился папа Карло.

Мона пожала плечами:

– Другого выхода нет. Нам без них через джунгли к вершине горы не пробраться.

Она на прощанье махнула лапкой и пропала за деревьями.

Все напряжённо смотрели на то место, где среди стволов пальм, лиан и кустов папоротника скрылась Мона. Что-то будет? Как её примет стая? Вскоре они услышали нарастающий гвалт, выкрики, смех, и из леса выскочила орава обезьян, несущих на руках улыбающуюся Мону. Они сразу же подхватили под руки кукол и потащили их в лес.

Мальвина, не привыкшая к такому обхождению, отбивалась, но весёлая ватага не обращала на это никакого внимания. Её розовое платье и голубые волосы замелькали у вершин деревьев. За ней взлетели Буратино и Пьеро. Артемона тащили восемь обезьян. А для папы Карло пришлось наскоро соорудить из лиан что-то вроде гамака, и двадцать самых рослых мартышек понесли его через чащу.

В пещере у чудовища

Лес остался позади. До вершины вулкана было уже недалеко. Папа Карло встал с гамака, на котором его несли через лес обезьяны, взял крепкую палку и, опираясь на неё, кряхтя и отдуваясь, двинулся в гору.

Кукол несли мартышки, а Мона села на пса, и он, осторожно ставя лапы между камнями, стал карабкаться наверх.

На самой вершине горы они обнаружили большое отверстие. Папа Карло заглянул в него. Там было темно, не видно дна и пахло сыростью.

– Это и есть кратер вулкана, из которого вылетали раскалённые камни и текла горячая лава? – с сомнением спросил Пьеро.

– Много столетий тому назад так оно и было, – подтвердил папа Карло.

– А вдруг сейчас снова начнётся извержение? – забеспокоился Пьеро. Но папа Карло ему не ответил. Он достал из кармана карту, надел очки и начал внимательно её рассматривать. Сомнений не было: клад должен быть тут, на дне кратера. Но как его достать?

К папе Карло подошёл вожак стаи обезьян и предупредил:

– Спускаться в кратер нельзя. Там живёт кровожадное чудовище. Мой прадедушка видел, как туда влез вооружённый до зубов пират Фырмырдыбей – гроза всех морей, а обратно уже не вылез. И некоторые любопытные обезьяны остались там навсегда.

– Что же делать? – почесал в затылке папа Карло. – После того как мы перенесли столько невзгод и опасностей.

Пока он обдумывал, как поступить, Буратино привязал к поясу длинную гибкую зелёную лиану, и обезьяны стали спускать его вниз, в кратер. Он оказался не очень глубоким, и через минуту Буратино очутился на дне. Почесал ногу и сел на что-то продолговатое. Было темно, и только сверху виднелось отверстие. Буратино ощупал предмет, на котором сидел, и вскрикнул от радости:

– А вот и клад!

Да, это был сундучок с кольцом на крышке. Теперь пора поскорее выбираться вместе с кладом. Но глаза у Буратино уже немного привыкли к темноте, и он стал с любопытством осматриваться. Ведь не каждый день попадаешь в пещеру к чудовищу! Правда, страшного чудовища не было видно, а вот следы побоища – те были налицо. Прямо перед Буратино торчало воткнутое в землю копьё, слева лежала огромная ржавая сабля и пистолет, а вокруг в полутьме белели кости. Вдруг среди них он различил череп с золотыми зубами. Они поблёскивали, и казалось, что скелет улыбается. Но Буратино не испугался.

– Молодчина пират! И здесь не унывает! – восхитился он и оглянулся: позади него стояла небольшая чугунная корабельная пушка на деревянном лафете с колёсиками. Видимо, её притащил сюда Фырмырдыбей, чтобы сражаться с чудовищем. Она была нацелена прямо на Буратино.

– А что, если сейчас выстрелит? – испугался он и вдруг услышал шелест крыльев. Буратино обернулся, перед его носом, зацепившись лапками за копьё, повисла летучая мышь. И устроилась, как всегда это у них бывает, вниз головой.

– Кто ты и зачем сюда пожаловал? – пропищала она.

«Подумаешь, невидаль. А ещё воображает», – подумал мальчик, но ответил:

– Зовут меня Буратино, а пришёл я… – тут он немного запнулся, но уверенно продолжал: – А пришёл передать тебе привет от моей знакомой летучей мыши. Мы с ней давние друзья. Она меня крысиным ходом из чулана вывела и на Поле Чудес привела. А тебя как зовут? – спросил он мышь.

– Вам-Пир! – с большой буквы, – важно пропищала мышь. – Я главарь всего племени Вампиров.

Тут только Буратино увидел, что на стенах пещеры вверх ногами висят сотни летучих мышей, а их глазки, блестящие в темноте, внимательно за ним наблюдают.

«Что-то их больно много», – с тревогой подумал Буратино.

Разговаривать с главарём стаи, который висел вниз головой, было неудобно, и Буратино, опершись руками о сундучок, тоже встал на голову и, поболтав немного в воздухе ногами для равновесия, принял устойчивую позу.

– Спасибо за привет, – проворчал польщённый главарь, – но живым тебе отсюда не уйти.

– Почему? – удивился Буратино.

– Потому что сейчас мы на тебя нападём, начнём кусать и высосем всю кровь, недаром мы зовёмся Вампирами! – радостно объявил главарь. – У нас будет бо-о-льшой пир!

От испуга у Буратино похолодел кончик носа, но, поразмыслив, он сказал:

– Не будет вам пира.

– А почему меня, Вам-Пира, не будет? – удивился главарь.

«Фу, непонятливый какой», – раздражённо подумал Буратино. Ему надоело стоять вниз головой, и он опять уселся на сундучок.

– На-ка, выкуси, – сказал мальчишка и сунул палец прямо в пасть главарю.

Вам-Пир кусанул его, но Буратино даже не вскрикнул.

– Деревяшка!!! – закричал во весь голос раздосадованный главарь. – У него крови нет!!! Вон из нашей пещеры! Хватит нам тут несъедобного хлама!

– А давайте я унесу с собой что-нибудь из этого хлама? – предложил Вам-Пиру Буратино.

– Забирай с собой пушку! Она нам давно надоела, – запищал тот.

– Нет, пушка тяжеловата, а вот это я, пожалуй, заберу.

И Буратино быстро прикрутил конец лианы к кольцу сундука. Вампиры на стенах разгневанно гудели и шевелились. Буратино дёрнул за лиану. Она натянулась, и мартышки вытащили мальчика с кладом наверх.