Текст книги "Буратино ищет клад"

Хорошо жить на свете!

Яркий солнечный свет ослепил Буратино, и он невольно крепко зажмурился. Добрые руки папы Карло подхватили его и положили на траву; Артемон зубами развязал узел на его поясе; обезьяны осторожно поставили на землю сундучок.

– Ты живой? – спросил у Буратино папа Карло.

Буратино открыл один глаз и увидел голубое небо. Открыл второй – в небе парил орёл. «Хорошо жить на белом свете», – подумал он.

– Живой! – обрадовался папа Карло.

– Живой, живой! – закричали Мальвина, Пьеро и Мона и стали гладить и тормошить лежащего Буратино.

– Осторожнее! – важно произнёс он. – Я же весь израненный, у меня палец болит!

– А ты чудовище видел? – взволнованно спросил вожак стаи обезьян.

– Видел, видел, – небрежно отмахнулся Буратино, – я ему даже фигу в нос сунул, а потом и клад забрал.

– Ты настоящий герой! – восхищённо воскликнул вожак.

– Ага, – согласился Буратино. – И мне за это полагается медаль.

– Золотая?

– Конечно. Но лучше, если шоколадная.

Пока деревянный мальчик отвечал на вопросы папы Карло, Мона и Артемон очистили песком золотой сундучок от грязи, и он засверкал, как новенький. Ярче самого солнышка! Вот он какой был, этот клад!

Золотой ларец

Все собрались вокруг ларца. Буратино достал из потайного кармашка Золотой ключик. Он тоже сверкал на солнышке, и всем стало ясно, что и ключик, и сундучок сделаны когда-то одним искусным мастером. Наступила торжественная тишина. Буратино вложил ключик в замочную скважину и повернул. Раздалась негромкая приятная музыка, и крышка ларца приоткрылась, а затем откинулась. Наверху лежал пожелтевший от времени пергамент. Он очень напоминал тот, на котором была нарисована карта.

Карло взял его и, не читая, засунул в карман куртки, потому что зрелище было необыкновенным. В ларце всё переливалось, искрилось и сверкало на солнце: золотые и серебряные украшения, драгоценные камни, старинные монеты… Все молча смотрели на сокровища, как заворожённые.

– Вот это да! – наконец вырвалось у Буратино.

– Какое богатство, – воскликнул папа Карло.

– Какая красота! – всплеснула ручками Мальвина.

– А этого богатства хватит, чтобы выкупить наш театр? – спросил у старика Пьеро.

– Ещё и останется! – прошептал папа Карло.

Тогда Пьеро вытащил из ларца жемчужное ожерелье и галантно преподнёс его даме.

– Это мне?! – обрадовалась Мальвина.

– Тебе, тебе, кому же ещё, – важно подтвердил Буратино и помог девочке надеть украшение.

И тут папа Карло заметил, что обезьяны всё теснее окружают сундучок и уже несколько лапок тянется к ларцу. Ещё минута, и от сокровищ ничего бы не осталось. Всё растащили бы весёлые мартышки.

– Мальвина! Скорее клади ожерелье на место! – взволнованно сказал Карло.

Но ожерелье запуталось в голубых волосах Мальвины, и сколько она ни пыталась, не могла его снять. Папа Карло захлопнул крышку ларца, замок щёлкнул. Мартышки были раздосадованы, что им не дали поиграть драгоценностями, но тут же забыли обиду и стали прыгать и кувыркаться.

Папа Карло подумал, что теперь, когда они нашли клад, надо как можно быстрее возвращаться домой и выкупить у королевского судьи за тысячу золотых монет кукольный театр «Молния». Ведь судья дал им мало времени, а они путешествуют уже третьи сутки. Но где взять судно? Жалко, что их кораблик разбился в бурю о скалы.

Размышляя таким образом, папа Карло взглянул на небо и заметил высоко парящего орла.

«Вот, кто всё видит», – подумал он и попросил мартышек позвать орла. Обезьяны на разные голоса закричали:

– Орёл! Орёл! Спускайся сюда.

Орёл спустился и рассказал, что около самой хижины Фырдыбаса причален рыбацкий баркас, а в хижине пусто. И взмыл обратно в небо.

Опасно было отправляться прямо в логово разбойников, но другой возможности уплыть с острова не было.

«Как здорово! – подумал Буратино. – Я освобожу Перико. Только бы добыть пилу!»

Погоня

Когда лиса Алиса утром проснулась, она прежде всего взглянула в угол, где должен был висеть Буратино.

Его на гвозде не было. Она подбежала к двери. Там развалился в сладостной истоме кот.

– Ну, теперь ты точно останешься без хвоста, – зло протявкала Алиса и мигом разбудила Карабаса. Тот спросонья никак не мог понять, где он находится, и стал громко ругаться.

От шума проснулся и Фырдыбас и стал ругаться ещё громче. Когда же они узнали, что пленники сбежали, ярости их не было предела.

– Проворонили! – заревел Фырдыбас.

– А я-то тут при чём?! – возмущённо закаркала ворона. – Мне их сторожить не поручали! Всегда я во всём виновата.

Карабас схватил лису за ворот и начал трясти так, что она не могла произнести ни слова. Кот, который уже очнулся от сонных видений, стоял рядом и ехидно посмеивался над ней. Внезапно он вспомнил о своём ночном «дозоре» и сообразил, что как только лиса скажет, кто дежурил, ему несдобровать. Он быстро спрятался под крыльцо хижины, поджав под себя хвост.

– Кто помог пленникам удрать? – свирепо спросил Фырдыбас, оглядывая окружающих. Его выпученные глаза остановились на клетке с попугаем. – А, это твои проделки, дрянная птица! – догадался он. – Ну погоди! Сейчас мне некогда, но придёт время, и я с тобой разделаюсь, – негромко, но зловеще произнёс разбойник. И вдруг рявкнул, взмахнув саблей:

– В погоню!

– В погоню! – повторил Карабас, взмахнув семихвостой плёткой.

– Я пойду по берегу вправо, – распорядился Фырдыбас, – а ты, братец, влево.

– А кто пойдёт в середину? – спросила лиса.

– Там джунгли и злые обезьяны. Беглецов там нет! – отрезал Фырдыбас.

– Извините, конечно, синьоры, – вкрадчиво продолжала Алиса, – но мне кажется, что шарманщика и других нужно хватать только в том случае, если они уже нашли клад. А если нет, то пускай ещё поищут. Всё равно они от нас не уйдут.

Карабас призадумался, но Фырдыбас не унимался:

– Я им покажу, как от меня бегать! Я ждать не стану. Кар-р-рамба! Я сразу из них мартышек понаделаю!

Что это означало, никто не знал. Но, несомненно, что-то ужасное. Фырдыбас взмахнул саблей и широким шагом отправился по берегу вправо. Карабас, размахивая плёткой, в сопровождении лисы и продавца пиявок – влево. Кот остался под крыльцом.

Фырдыбас отмеривал сажени вдоль берега, сопел багровым носом и бормотал проклятия. От него со всех ног в разные стороны разбегались крабы: если наступит – раздавит сразу.

Вдруг Фырдыбас увидел на песке надпись:

«Мы пойдём по пляжу

Очень быстро даже.

А в конце пути

Надо клад найти».

Прочёл по слогам и обрадовался:

– Здесь они, здесь! Они идут быстро, а я ещё быстрее.

И, громко захохотав, разбойник побежал дальше вдоль дороги, размахивая саблей.

Буратино спасает папу Карло

Обезьяны доставили путешественников вместе с золотым сундучком прямо к хижине разбойника Фырдыбаса и умчались обратно в лес. Только их и видели. Папа Карло даже не успел сказать им «спасибо» и очень сокрушался по этому поводу.

Буратино сразу кинулся к своему другу, попугаю Перико. Тот сидел в клетке совсем грустный. Увидев Буратино, он повеселел.

– Слушай, Перико, – сказал Буратино, – а нет ли здесь особой пилы, чтобы распилить твою железную клетку?

– Есть, – ответил попугай. – Я её давно присмотрел, но пилить железо – трудное занятие.

– Ничего, распилим, – решительно произнёс мальчик, взял ножовку и стал пилить железный прут.

– Буратино! Буратино, где ты?! – кричал с берега папа Карло. – Беги скорей сюда!

– Я здесь, папа! – и Буратино, бросив пилить, побежал на берег.

– Где Золотой ключик? Отпирай скорее замок на цепи баркаса, ведь бандиты могут появиться каждую секунду! – торопил его папа Карло.

Буратино достал волшебный ключик, открыл замок, освободил судно и снова умчался к попугаю.

Папа Карло занёс на баркас ларец и положил вёсла.

– Куклы! Артемон! Мона! Где вы? Быстро на борт! – закричал он.

Прибежал Артемон, прыгнула на нос лодки Мона, уселся на скамью Пьеро, но ни Мальвины, ни Буратино не было.

Оказывается, Мальвина нашла в хижине маленькое зеркало и теперь любовалась жемчужными бусами, а мальчик усердно продолжал пилить клетку попугая.

Внезапно над хижиной раздался истошный крик вороны:

– Ка-а-рр, ка-а-рр, ка-а-рр, фы-ы-рр, фы-ы-рр, фы-ы-рр! Скорее сюда! Они здесь! Они здесь! Хватайте их! Вот они!

– Беги! – крикнул Перико.

– А как же ты?

– Беги, а то оба пропадём!

И Буратино, бросив пилу, стремглав выскочил из хижины, подбежал к баркасу и прыгнул в него.

Мальвина в последний раз взглянула на своё отражение в зеркале и тоже поспешила к выходу. Но на самом пороге её схватила подоспевшая лиса:

– Попалась, голубушка!

Лапа лисы зацепилась за ожерелье, нитка порвалась, посыпались жемчужные бусинки.

– Жемчуг?! – удивилась лиса, подхватывая порвавшуюся нить.

Кот, выскочив из-под крыльца, где он всё время прятался, кинулся к Алисе и стал отнимать у неё бусы. Но не тут-то было! Вцепившись друг в друга, они покатились по песку. Это спасло Мальвину, и она, быстро добежав до баркаса, забралась в него.

А к пристани широким шагом уже подходил сам Фырдыбас.

– Как раз в самый раз, всех порежу я сейчас! – грозно кричал он.

Папа Карло схватил весло и стал лихорадочно отгребать от берега.

Фырдыбас, размахивая саблей, вошёл в воду, пытаясь догнать отплывающую лодку. Баркас медленно удалялся от берега, а разбойник, догоняя его, погружался всё глубже и глубже. И лишь после того, как он пару раз хлебнул солёной воды, до него дошло, что дальше идти нельзя – утонешь. Он развернулся, выбрался на берег и стремительно кинулся обратно к хижине.

Пьеро радостно захлопал в ладоши и закричал:

 
Злой разбойник Фырдыбас,
Не боимся больше вас.
Как раз в самый раз
Уплывает наш баркас.
 

Но радоваться было рано. Через минуту разбойник вышел из хижины, держа в руке большой пистолет, дуло которого расширялось, как воронка. На берегу он влез на большой камень, расставил ноги, закрыл один глаз и, целясь в папу Карло, стал считать:

– Раз, два…

Спрятаться было некуда, и старик продолжал судорожно грести одним веслом то с правой, то с левой стороны.

Не успел Фырдыбас скомандовать «три», как Буратино вскочил ногами на лавочку и завопил:

 
Фырдыбас – стрелок плохой!
Пистолетик ржавый твой!
 

Разбойник оторопел, медленно отвёл пистолет от папы Карло и стал целиться в Буратино.

А тот продолжал вопить, прыгать и размахивать руками:

 
Даже если ты стрельнёшь,
То в меня не попадёшь!
 

Действительно, попасть в такую маленькую прыгающую мишень было гораздо труднее, чем в широкую спину папы Карло. Раздался выстрел. Пуля просвистела над головой мальчишки, оторвала кисточку на его колпачке и улетела в море. Буратино свалился на дно лодки, полежал, убедился, что живой, и поднялся. Он снова залез на лавочку и стал терпеливо ждать, пока Фырдыбас перезарядит пистолет и будет снова в него целиться. Зачем зря прыгать-то.

И вдруг в тишине раздалось презрительное мяуканье:

– Ма-а-з-и-ла!

Разбойник повернул голову и увидел кота.

– Это ты про меня, дохлая кошка? – заревел он, как бык. – Про лучшего стрелка на всём свете! Сейчас я тебе покажу, какой я мазила!

И он стал целиться в кота, приговаривая:

– Как раз – в самый раз, врежу пулю между глаз!

Кот опомнился и стремглав бросился наутёк.

– Ага! Испугался! – закричал разбойник и кинулся вдогонку. Через секунду они скрылись за выступом скалы.

Самый меткий стрелок

Карабас, лиса Алиса и Дуремар стояли около хижины и ждали выстрела. Наконец, он прозвучал, и из-за камней выскочил живой кот. Правда, ухо его было прострелено, и из него текла кровь. С воем кот залез под крыльцо хижины и там притих.

Прибежал запыхавшийся стрелок:

– Где эта недобитая кошка? Сейчая я сверну ей шею!

Лиса, поняв, что дело принимает серьёзный оборот, толкнула в бок Карабаса, – надо кота спасать – ещё пригодится, выступила вперёд и почти пропела:

– Ура! Ура! Великому стрелку слава!

За ней стали кричать «Ура!» и бить в ладоши Карабас и Дуремар. Подлетела ворона и на всякий случай тоже закаркала «Ур-ра!» А лиса продолжала:

– Как вы удивительно точно попали в самый центр уха кота! Кроме вас, никто бы этого сделать не смог!

– В самый центр?! – обрадовался Фырдыбас. – Я же говорил, что я…

– Что вы самый меткий стрелок на всём свете! – угодливо закончила за разбойника лиса. – К тому же кот Базилио очень вам благодарен за дырочку в ухе. А серёжку с одной жемчужиной я подарю ему сама.

– Не с одной, а с тремя! – не выдержал и закричал из-под крыльца кот. – Мы так договаривались!

Но ни эти безделушки, ни сам кот Базилио разбойника уже не занимали.

– Где баркас? – свирепо осведомился он.

– Уплыл, и нам его уже не догнать, – со вздохом ответил Карабас.

– Не догнать?! Ну, это мы ещё посмотрим! Недаром моего папу звали Фырмырдыбей – гроза всех морей! Он мне оставил некоторое наследство. Га-га-га, гу-гу-гу!

С этими словами разбойник поспешил в хижину. Вышел он, неся в руке клетку с попугаем и бормоча себе под нос:

– Я про тебя не забыл, ты у меня ещё похлебаешь солёной водички на глубоком месте…

– Это что, и есть наследство? – шёпотом спросил Карабас и презрительно уставился на попугая.

– Нет, – усмехнулась лиса. – Это конец попугаю. А наследство – что-то другое.

– Кар-га! Будешь сторожить дом до моего возвращения, – приказал Фырдыбас вороне и решительно зашагал вдоль берега.

Лиса и Карабас в недоумении переглянулись, но всё же двинулись за разбойником. Поплёлся и Дуремар. Кот, посидев для безопасности в своём убежище, решил не отставать. Потирая ноющее ухо, он вылез и направился вслед за остальными.

Баркас с беглецами между тем отплыл довольно далеко. Папа Карло отложил весло и приладил к мачте парус.

Буратино сидел на скамье и грустно разглядывал свой колпачок без кисточки.

Папа Карло погладил его по деревянной голове:

– Спасибо, сынок. Сегодня ты спас мне жизнь.

– А я теперь всегда буду твоим спасателем, – сказал Буратино.

Под чёрным флагом

Рыбацкий баркас с настоящим большим парусом скользил по морю легко и быстро. Дул попутный ветер, и путешественники надеялись, что к вечеру будут дома.

Сундучок стоял на корме лодки. Его решили пока больше не открывать.

Папа Карло очень устал от тревог последнего дня, чувствовал себя плохо, лёг на дно баркаса и уснул под мерное его покачивание.

Буратино был печален. Ведь он не сумел освободить попугая. Хотя и обещал. А так настоящие друзья не поступают.

– Неужели Перико придётся всегда сидеть в клетке? – грустил мальчик.

Мальвина после стольких волнений разрешила себе немного помечтать и обдумывала свои будущие наряды. Очень ей жалко было жемчужного ожерелья. Оно так подошло бы к её праздничному платью. Но что поделаешь.

Артемон, извините, искал блох.

Мона лежала на солнышке и залечивала ранки на теле, которые образовались от долгого сидения на цепи.

Пьеро сочинял мечтательные стихи:

 
Мы откроем поскорей
Чудо-театр для друзей.
Без билета приходи,
Кого хочешь приводи.
Можешь младшую сестрёнку,
Можешь пёсика, котёнка,
Можешь даже поросёнка!..
 
 
Ко всеобщей радости
Раздадим мы сладости.
Станут есть конфеты все.
Буду я конферансье.
Буду я читать стихи.
Будут зрители «хи-хи»…
 

Тут Пьеро запнулся и перестал сочинять. Последняя рифма ему не понравилась.

– Чего это они смеяться надо мной будут? – забеспокоился он.

Наконец, на горизонте показалась полоска родной земли.

Раздалось дружное «Ура»! И все стали смотреть в ту сторону.

Артемон от радости завертелся, как вихрь, схватил зубами хвост и тут увидел, что их догоняет большой корабль с чёрными парусами под чёрным флагом. Пёс залаял, и все разом обернулись: грозная пиратская громада неотвратимо надвигалась.

На носу корабля, скаля в улыбке золотые зубы, стоял Фырдыбас, а позади него вся дурная команда во главе с Карабасом Барабасом.

Это было, как ночной кошмар, но, увы, это не снилось. Ведь Фырдыбас был разбойником не только сухопутным, но и морским, иначе говоря – пиратом. И у него, конечно, за высокой горой на острове был спрятан до поры до времени старый пиратский корабль с флагом, на котором были нарисованы череп и скрещённые кости. Это и было «папино наследство».

– Ну как, не ожидали?! – загрохотал пират. – Давайте сюда сундук, а не то я выстрелю из пушки, и от вас только мокрое место останется!

Когда корабль приблизился к баркасу, он взял в руки длинный багор и, ловко подцепив сундучок за кольцо на крышке, перенёс его на корабль и опустил на палубу. Бандиты бросились к кладу.

Папа Карло стал быстро грести к берегу. А Буратино лукаво сказал:

– А ключик-то у меня! – и показал грабителям язык.

Ссора на пиратском корабле

Пираты ликовали. Каждый с вожделением тянулся к сундучку, стараясь погладить его, и уже воображал, какие сокровища достанутся ему.

Улыбающийся Карабас подошёл к Фырдыбасу, обнял его и сказал родственным голосом:

– Дорогой брат, я буду щедрым и отдам тебе пятую часть всего этого богатства.

– Какую пятую? – удивился пират. – Мы с тобой договорились всё разделить пополам!

– Не пополам, а поровну! – возразил Карабас Барабас, – а нас всего пятеро: я, ты, лиса, кот и Дуремар. Так что, всё по совести.

– Ничего себе! – возмутился Фырдыбас. – По совести! Смеяться надо мной вздумали! Забыли, что я самый злобный, страшный и кровожадный! – И он закричал ужасным пиратским голосом: – А ну, все марш за борт, тысяча акул!

Он упёрся саблей в толстый живот Карабаса, тот попятился, оступился и полетел за борт в море. Раздался сильный всплеск, и синьор директор скрылся под водой. Но тут же его голова показалась на поверхности, и он, фыркая и отдуваясь, поплыл к берегу.

– Что-то акул не видно, – с сожалением проворчал попугай из своей клетки, подвешенной к мачте. – Когда нужно, их нет как нет, – посетовал он.

– Справедливейший господин Фырдыбас, – низко кланяясь, обратилась к пирату лиса Алиса, – перед тем как покинуть ваш гостеприимный корабль, разрешите мне взять свой костыль из трюма?

– Бери и быстро за борт, – рявкнул пират и столкнул в воду упирающегося Дуремара. Вода оказалась длинному пиявочнику только по грудь.

Кот Базилио скачками петлял по палубе и вопил:

– А я не хочу в воду!

Фырдыбас пытался достать его саблей. Наконец кот изловчился и прыгнул вниз сам, прямо на плечи Дуремару.

– За тобой должок, неси меня быстро к берегу, – зашипел он пиявочнику в ухо.

Из трюма выскочила с костылём лиса, быстро перелезла через борт, прыгнула в воду и поплыла к берегу.

Корабль повернул в открытое море. На его корме стоял ухмыляющийся во всю пасть пират. В руках он держал сундучок – пиратскую добычу. Он ощущал себя достойным сыном своего отца.

…Первой на родной Тарабарский берег выскочила лиса и, не отряхнувшись, быстро спряталась за скалой.

С Карабаса и Дуремара вода стекала ручьями, а совершенно сухой кот Базилио разглаживал свои усы и выговаривал Карабасу:

– Хорош же оказался ваш братец Фыр. Чуть не утопил меня. – И кот фыркнул.

Карабас, выпутываясь из мокрой бороды, обернулся и погрозил удаляющемуся «родственнику» кулаком…

В ту же секунду в море, на том месте, где только что был корабль, взметнулся столб огня, а затем донёсся глухой взрыв, и во все стороны полетели разные предметы: пушка, мачта, кусок палубы… Особенно высоко в небо взлетел сундучок. Он блеснул в лучах заходящего солнца и упал где-то далеко в море.

А Фырдыбаса никто не увидел. На горизонте теперь было пусто и только одинокая птица летела к берегу.

Из-за скал к изумлённой компании вышла лиса Алиса и с ехидным превосходством сказала:

– Если не нам – так никому!

– Как это ты всё устроила? – выдавил из себя Карабас.

– Я же вам говорила, что справлюсь с бомбой. В трюме стоял бочонок с порохом и лежал длинный фитиль. Я его приладила к бочонку и зажгла. А пока он горел, мы успели выбраться на берег. Только и всего.

Мокрые и злые неудачники поплелись по берегу домой.

Спасённое завещание

Поздно вечером, когда было уже совсем темно, столяр Джузеппе услышал шум. Он зажёг фонарь и вышел на берег. С его помощью мореплаватели высадились. Друзья обнялись. Столяр оглядел путешественников.

– Как вижу, все живы-здоровы.

– Да, только…

– Только клада с вами нет, – понял Джузеппе.

– И лодка погибла в бурю, – вздохнул папа Карло.

– Не беда, – махнул рукой Сизый Hoc. – А за этот баркас ты не беспокойся. Я знаю, кто его хозяева, и завтра они его заберут.

Путешественники были так измучены, что решили сразу лечь спать. Папу Карло Джузеппе разместил на своём топчане, кукол он положил на стол, Мона устроилась на полу, а Артемон свернулся в клубок у входа. Сам столяр решил спать на верстаке, больше негде было.

Буратино лежал и принюхивался: пахло родной стружкой.

«А ведь в этой самой мастерской я родился и запищал, когда Джузеппе начал обтёсывать меня топориком!» – вспомнил он с нежностью. Но скоро и он уснул.

Утром, одеваясь, папа Карло нащупал в левом кармане куртки сложенный вчетверо лист пергамента.

– А ну её, эту карту, – раздражённо сказал он и, не разворачивая, бросил карту в пустой очаг.

В мастерскую вошёл Джузеппе. Он встал пораньше и уже успел поймать на завтрак рыбину.

– Кто будет готовить? – спросил он.

Все посмотрели на Мальвину.

– Если Буратино почистит рыбу, то я смогу, наверное, её поджарить, – проговорила она, позёвывая и вежливо прикрывая рот ладошкой.

– Ладно, – смилостивился Джузеппе, – я сам займусь рыбой, а ты, Пьеро, собери в углу стружки и разожги очаг.

Скоро огонь уже пылал, а на большой сковородке аппетитно жарилась рыба.

– Прошу к столу, – пригласил хозяин и положил буханку хлеба. Все сели завтракать. Буратино уплетал за обе щеки.

Папа Карло полез в правый карман куртки за перочинным ножом и вытащил из него… сложенный вчетверо лист пергамента?! Он с удивлением развернул его и увидел, что это…карта острова! Сомнений не было. Это означало, что в очаг он бросил не карту, а другую бумагу, ту, которую нашли в сундучке!

Папа Карло схватился за голову.

– Что случилось? – испугался Джузеппе. – Тебе плохо?

– Я сжёг важный документ, даже не узнав, что в нём было написано, – признался старик со вздохом. – И как только я мог забыть о нём!

К папе Карло подошёл Пьеро:

– А не этот ли листок вы ищете?

В руке он держал второй, сложенный вчетверо пергамент.

– Этот! – обрадовался несчастный папа Карло. – Но я же бросил его в очаг!

– А я подумал, что на нём удобно писать стихи, и не стал сжигать.

– Умница! – воскликнул старик и обнял мальчика.

Джузеппе развернул листок и начал читать:

«Я, художник Круз, завещаю театр «Молния» и сундучок с драгоценностями человеку, имя которого начинается с буквы «К»…

Ни слова ни говоря, папа Карло почти вырвал из рук столяра бумагу, выскочил на улицу и быстро, как только мог, зашагал к судье.

Куклы, Артемон и Мона поспешили за ним.