Текст книги "Бей в кость"

УТРЕННИЕ РАДОСТИ

Солнышкоуже посвечивало из-за горы, когда колонна Болта выскочила на развилку, где к этому времени проснулся личный состав поста. С передних «козлов» по ним дали несколько пулеметных очередей из «ПК» (Ваня, наверно), Луза добавил из «АГС», и кто-то выпалил пару раз из подствольника. «Рогатку», конечно, опять сшибли бампером. Когда «газик» Гребешка подкатил к месту побоища, стрелять было уже не в кого. И вовсе не потому, что все были убиты.

Таран увидел только двух человек, лежащих на земле, да и то не был уверен, что это мертвецы. Остальная публика с воплями бежала куда-то через лес, подальше от своей горящей хижины – Ваня поджег крышу зажигательными пулями.

Гребешок, проскакивая мимо укрепления из мешков с песком, успел заметить, что там стоит брошеный «ПК». Он тормознул и даже сдал назад, а затем выскочил из машины, быстро забежал за мешки и вернулся с пулеметом и двумя коробками.

– «На войне, бабка, и поросенок – дар божий!» – процитировал он фильм «Чапаев» и, вручив трофей Тарану, снова прыгнул за баранку. В результате этой остановки машины Агафона и Налима его обогнали, и Гребешок с Юркой опять оказались в хвосте колонны, непосредственно перед танком. Поэтому Тарану удалось полюбоваться тем, как Механик, которому все время хотелось что-нибудь раздавить, не только разметал мешки с пес» ком, но и горящую хижину разутюжил.

Одно слово: танкист-любитель!

От развилки покатили в сторону туннеля, но Таран, поскольку у него голова еще плохо соображала, даже особо не удивился.

Неожиданно колонна остановилась.

– Чего там? – спросил Мишка у стоявшего впереди Налима.

– Багги стоит подбитая, и трупы валяются, – ответил Гусь с башни «Т-55», которому сверху виднее было. – Воронки нет? – поинтересовался Механик,высунув голову из нижнего люка. – Не видать, – отозвался Гусь. -Это не мина, точно. Похоже, просто слетела в кювет на полном ходу.

– Жди-ка! – уверенно сказал Еремин. – Кто-то ей помог, это точно.

Колонна двинулась дальше. Болт приказал по радио:

– Всем командирам машин. Скорость – пятьдесят, не выше. Пулеметчикам и наводчикам – готовность номер один. Наблюдать в оба!

Не спеша проехали мимо багги.

– Людишки-то белые были! Даже тот, что без башки оста ся! – заметил Гребешок. – А машина штатовская. Наши таких не делают. Пулемет с нее сняли, канистры, трос, шины только оставили.

– Ничего, – хмыкнул Таран. – Шины тоже снимут, дело нехитрое…

– Это точно!

– Водители! Прибавить до семидесяти! – прохрюкал Болт из наушников. – Пулеметчикам и наводчикам – отбой первой готовности.

Гребешок прибавил газу, пристроился за Налимом, а Юрка перелез в кузов и стал дозаряжать ленту «ДШК» бронебойно-зажигательными патронами. Оказалось, что при налете на аэродром он высмолил только семнадцать штук. Заодно снарядил и еще одну ленту. Времени это заняло довольно много, потому что Таран работал сонно. Конечно, он заметил, что колонна повернула куда-то вправо и покатила по некой извилистой грунтовке, но не стал ничего спрашивать у Гребешка. На дорогу Юрка почти не смотрел, занимаясь своим весьма интеллектуальным трудом, а когда завершил его, то обнаружил, что колонна движется по очередному горному серпантину, где справа каменистый обрыв высотой в сотню метров без малого, а слева лесистый, очень крутой склон. Внизу плескалась какая-то малая речка, а за ущельем маячило еще несколько мохнатых горок.

Объехав по краешку несколько утесов, колонна остановилась. Головная машина стояла метрах в пятнадцати от моста, по сравнению с которым покойный ныне мост через Риу-Тамбруш выглядел вполне современным сооружением.

То, что имело место здесь, тоже можно было назвать чуде техники, но какого из прошедших столетий или тысячелетий Таран припомнить не мог. Над стометровой пропастью были натянуты тросы – слава богу, хоть не лианы! – концы которых были закреплены на обеих сторонах ущелья. На четыре нижних троса местные умельцы буквально нанизали толстые бревна. Поперек каждого бревна, через диаметр, пробуравливали по четыре паралелльных дырки, в каждую дырку вколачивали обрезок стальной трубы для крепости, а через трубки протягивали стальные тросы. Поверх бревен были настелены маты из тростника.

Болт и команданте весьма напряженно базарили на глазах почтеннейшей публики. Дело в том, что дорога перед мостом имела изгиб в глубь склона, и все шесть джипов стояли как бы дугой. Запаска и канистры, укрепленные на заднем борту «газика», где сидели Гребешок с Тараном, в данный момент смотрели в сторону противоположного берега. А сзади них нервно похрюкивал танк с работающим дизелем. Гусь с Ветровым высунулись из башни, Механик – из водительского люка. Последний был спокоен больше других.

– Ни хрена себе! – покачал головой поклонник Алоизовича. – Неужели по этой фигне поедем?!

Командование базарило по той же причине. Болт явно сомневался в способности моста выдержать хотя бы «УАЗ» с «СПГ-9».

– А уж танк тут ни фига не пройдет! – утверждал он. – Пятьдесят тонн!

– Хуна! – энергично отмахнулся Васька. – Усе будет жаибиш! Видишь след?

Как раз «уазик» переезжал! И совсем недавно, где-то после дождя. Еще не вся грязь высохла. И вообще, ты мне сколько бутылок должен? За тот мост?

– Тому мосту, камараду, давно писдейш настал! – зловредно напомнил Болт.

– Но мы тогда проехали или нет?

– Проехали.

– Озеро на БТР переплыли?

– Переплыли.

– Про то, что ты мне за эти дела четыре пузыря должен, помнишь?

– Помню. Возьму с Феди четыре бутылки. По одной за «МиГ». Танкисты, восседавшие на своем слонопотаме почти все заворчали.

– Блин, щедрый какой! – заметил Механик. – А нам? Кто, блин, эти «МиГи» ночью давил?

– Да еще и вместе с капонирами! – поддакнул Гусь. – Надо бы еще и с азеведовских летунов содрать.

– Между прочим, сегодня поляки в воздухе должны быть, – с беспокойством оглядел утреннее небо Ветров. – Ежели увидишь – сразу кричи: «Панове, вы мне ящик мацапуры должны!»

– Не поймут, – сказал Механик. – Мы у них воздушного противника отняли.

Им за каждый сбитый аппарат премия положена.

– Большая?

– Не знаю, коммерческая тайна. Небось Федя Лапа в курсе…

Тем временем энергичная дискуссия между Васку Луишем и Болтом завершилась тем, что Васька высадил Глеба из-за баранки и вполне спокойно переехал через ущелье по висячему мосту. Богдан деликатно попросил Лузу вылезти и переехал следом. Луза перешел пешочком, и мост его тоже выдержал. После этого Борис с Ваней, Агафон с Валетом, Налим с Лопухиным и Таран с Гребешком уверовали в то, что легкие машины мост запросто пропускает, и покатили на это шаткое сооружение. На середине болтало очень ощутимо, и тросы приятно поскрипывали, но все же ничего жуткого не случилось.

Васька, сдав «уазик» Глебу, вернулся за мост, где Болт топтался у танка, а экипаж поглядывал вниз, где на стометровой глубине журчала водичка.

– Шесть бутылок, камараду! – скалился Луиш, наворачивая на пальцы и без того кучерявую бородищу. – И еще шесть, если танк переведу. Идет?!

– Идет! – сказал Болт и велел танкистам спешиться. После. этого Механик, Ветров, Топорик и Гусь, похватав свои вещички из машины, во главе с Болтом перебежали за мост, а команданте полез в водительский люк. Сдал назад, газанул, тросы моста аж зазвенели от непривычной тяжести, из-под гусениц полетела труха от искорябанных матов, где-то чего хрупнуло или треснуло, но «Т-55» прошел благополучно.

– Уважаю! – солидно сказал Механик, торжественно пожав руку Ваське. – Сам люблю на технике похулиганить, но сейчас не рискнул бы.

– Шесть да шесть – двенадцать, плюс четыре – шестнадцать, – ухмыльнулся Васку Луиш. – Еще четыре – и будет полный ящик.

– Ладно, еще вернуться надо, – буркнул Болт. – А то завез хрен знает куда! Турагентство «Сусанин энд компани»…

– В нормальное место завез! – сказал Луиш, подмигнув Болту. – К хорошим друзьям. Нас тут ни один спецназ не найдет.

– Это ж карвальевская территория, верно?

– Карвальевская на том берегу была. А здесь хорошие люди. Они сюда майомбе не пускают.

– А нас, стало быть, из пролетарской солидарности пустят? – съязвил Болт. – Кстати, они как насчет пожрать? Шашлычки из белых людей не уважают?

– Нет, – с максимальной серьезностью ответил команданте, – русских не жрут. Экологически опасный продукт считается. Радиации боятся, нитратов, фосфатов, бензолов-метанолов всяких. Очень вредное мясо!

– Это приятно, – сказал Болт. – Ну, а вообще-то, нас там ждут? Незваный гость, как известно, хуже… карвальевца.

– Нас там ждут, капитан. И это не карвальевцы… – еще раз повторил Васку Луиш.

– А чей же джип впереди нас прошел? Председателя колхоза, что ли?

– Джип, похоже, азеведовский, – приглядываясь к отпечатку протекторов, заметил начальник разведки 2-й армии. – Они таких шин на полгода вперед закупили. Но раз его сюда пустили, значит, ничего опасного. Просто проехал мимо, в сторону гор.

Они с Болтом пошли в голову колонны, уселись к Глебу в кузов, и колонна покатила дальше примерно по такой же дорожке, только по другой стороне ущелья.

Проехали так еще с километр, и дорога, отвернув от реки, стала уходить в глубь леса. Кроны деревьев, росших по сторонам дороги, сплетались метрах в пяти над головами людей. Даже с самолета, наверно, колонну под этим «сводом» было бы трудно рассмотреть.

Проехали еще пару километров по этой дорожке, и дорога пошла под уклон.

Машины спустились в эдакую уютную долинку.

Здесь была прямо-таки девственная природа, конечно, если б яе следы автомобильных шин на дороге, к которым «Т-55» обещал добавить еще и отпечатки гусениц. Ну и, конечно, ежели б не деревенька, в которую въехали. От тех, что бойцы уже видали, она мало чем отличалась. Только небольшими размерами и отсутствием каких-либо, следов войны. Те же круглые хижины с конусообразными крышами, те же возделанные клочки земли со всякими местными сельхозкультурами, тот же – по крайней мере, по внешности! – народ темно-шоколадного цвета. Одежда европейского образца: рубашки, майки, футболки, у мужиков шорты, у баб юбки до колен. Негритята обоего пола лет до 12 – в полностью беспортошном виде. Должно быть, дань традиции. Постарше – уже в штанах, но некоторые с зачатком голых титек. Почти все с крестиками на шее, без всяких там крокодильих зубов, мартышкиных черепов и иных языческих амулетов. Все пацаны стрижены под Роналдо, девки по прическам на Рууда Гуллита похожи, хотя до Бразилии и Суринама отсюда – даже от побережья – еще плыть и плыть. Бабы постарше – объемистые, мужики – поджарые, бородатые.

Вся эта публика занималась своими обычными делами: бабы чего-то толкли в ступах, возились на кухнях – почти что таких, какие у нас на югах называются «летними», под навесами – у котлов и сковородок с каким-то варевом-жаревом.

Некоторые тяпками орудовали или мотыгами – Таран не знал до сих пор, чем одно от другого отличается. Другие, должно быть, за скотом ухаживали. В стойлах какие-то крупные рогатые мычали, буйволы или просто коровы – не поймешь.

Поросята бегали, как собачонки, даже тявкать, кажется, пытались на пацанят, когда те их сильно донимали. Третьи стиркой занимались, в обычных жестяных корытах на самых что ни на есть советских стиральных досках. Электричества тут, конечно, не имелось. Так что стиральные машины «Тула» сюда доехать не успели.

Рубахи и подштанники сушились на веревочках, протянутых от дерева к дереву – вполне знакомая картинка. Кое-кто за водой топал – с горки сюда, в эту долинку маленький водопад стекал – и не с какими-нибудь там экзотическими кувшинами на голове, а с оцинкованными, эмалированными или полиэтиленовыми ведрами советского производства. А внизу этот водопад образовывал небольшое озерцо метров сто в поперечнике, в нем целая куча малышей бултыхалась у берега. Бабки и деды – первые в косыночках, вторые в соломенных шляпах колокольной формы или панамах – группировались у церкви. Церковь тут была совсем маленькая, но чистенькая, беленькая с позолоченным католическим крестом на трехметровой колоколенке. В колокол звонить надо было прямо с земли, дергая за веревочку.

Там же и падре находился – сам черный, но весь в белом, немолодой, с бородкой, с четками в руках и с крестом на пузе.

Никакой экзотики особой не было, особенно для россиянина, знакомого с бытом отечественного села. Удивляло другое. Ведь приезжие сами были, до некоторой степени, для здешнего места экзотикой. А жители на них – ноль внимания. «Очень странно!» – подумал Юрка.

Сейчас, как известно, даже в Российском государстве на передвижение воинской части с танками, ежели ее раньше близко не было, народ посмотрит с подозрением: а не путч ли это, братва, готовится? Или прикинет: не иначе, начальство опять какую-нибудь Чечню затеяло!

А уж здесь-то, при том, что тут уже который год без особых перекуров идет гражданская война, народ мог бы забеспокоиться.

Конечно, люди ко всему привыкают, и, вполне возможно, здешние привыкли к тому, что тут бегают то карвальевцы, то азеведовцы, то алмейдовцы. Но так спокойно реагировать на появление очередных грабителей может только тот, у кого уже ни шиша не заберешь. А здесь еще дополна всяких курей-поросят,' которые, как уже отмечалось, на войне «дар божий». Соответственно, надо хотя бы полюбопытствовать, кто же нынче грабить пришел?

Но еще более естественной реакцией на появление вооруженной банды – а как еще это назвать, строго говоря?! – было бы смыться поскорее. Как-никак, люди с танком приехали. Тут уж надо хватать что ни попадя и бежать поглубже в лес, пока под зачистку не попали. Опять же приехали какие-то незнакомые, да еще, по здешним понятиям, белые (хотя рожи у них были все-таки красные от здешнего солнца и пыли, а маскировочная краска, которой они мазались в Маконду, еще не совсем смылась и стерлась). Не знаешь, чего орать надо: то ли «Вива Алмейда!», то ли «Слава КПСС!» А законы гражданской войны – шибко суровые. Не понравится политическое настроение масс – глядишь, начнут его из пулеметов корректировать…

Тем не менее граждане этой самой деревеньки и ухом не повели на приход вооруженного формирования с боевой техникой.

Колонна остановилась, и Болт, встав в кузове, поднял скрещенные руки:

«Глуши моторы!» Воцарилась благословенная тишина, нарушаемая лишь мирными сельскими звуками.

– В одну шеренгу – становись! – объявил Болт. – Слово для сообщения имеет команданте.

– Товарищи наемники! – с ухмылкой объявил Васку Луиш. – Мы прибыли в деревню Муронго, принадлежащую одноименному племени. Здесь мы останемся до темноты, сможем отдохнуть, выспаться и покушать в приличных условиях. Народ здесь очень добрый, гостеприимный. Настоятельно прошу всех вести себя культурно. Все оружие, боеприпасы, средства защиты, взрывчатые вещества – оставить в машинах. Ни с ними, ни с вами здесь ничего не случится. Сухпайки и фляги можете взять с собой, хотя они вам особо не понадобятся. Здесь достаточно еды, насытитесь от пуза. Сто грамм, если кому не жарко, можем выделить.

Выспитесь тоже нормально – мух и комаров не будет. Если кто-то, отоспавшись, насчет девушек заинтересуется – доложите мне. Но!

Тут команданте выдержал паузу и поднял палец вверх:

– Всякие самовольные хождения по деревне категорически запрещаются. Кур и свиней не трогать, баб и девок не щупать, ни с кем, кроме как через меня, не заговаривать, не материться, никаких предметов с земли не поднимать. Даже если кто-то из местных уронит, а вы ему это подать захотите. Не трогать – и все!

Всем ясно? Вопросы есть?

– А если сам уроню? – спросил Луза.

– Если сам уронишь – можешь поднять, – произнес Васку Луиш.

– Искупаться можно? – поинтересовался Гребешок.

– Можно, но в организованном порядке. Лучше сейчас, чем после обеда.

– Вода теплая?

– Вода холодная. Еще вопросы?

– У меня вопрос, – произнес Вася. – Я по инструкции не имею права не то что оставлять ГВЭПы без присмотра, но даже передавать его под охрану кому бы то ни было, кроме лиц, допущенных к работе с аппаратом. Точно так же, как все остальные операторы.

– Значит, останетесь здесь, – сказал команданте. – Хотя еще раз повторяю – ни с одним предметом, который будет лежать в машинах, ничего не случится. Но если не хотите нарушать инструкцию – сидите в машинах, спите по очереди и ешьте сух-пайки. Все, что обещал, вас не касается.

– Братва! – нахмурился Налим. – Не нравится мне это дело! На подставу похоже!

– Точно! – взвился Агафон. – Мы, как бараны, пойдем, оружие оставим, а нас эти черножопые накормят каким-нибудь кураре – и концы в воду! Или налетят толпой человек в двести и топорами изрубят!

– Ясное дело! – поддакнул Гусь. – Нам ведь за работу бабки платить надо! Да еще и за двойную, между прочим! Мы только керосин жечь подряжались, а не самолеты давить! Сколько, блин, можно над русскими народом издеваться?!

Ельцин зарплату не платил, и эти гады туда же!

– Отставить! – все вопли подавил громогласный рык Болта. – Всем заткнуться! Слушай меня.

Он подождал, пока установится тишина, и продолжил спокойным тоном:

– Значит, так. Никого силком в деревню не поведут и за яйца не потащат.

Кто не доверяет команданте, может оставаться в машинах и отдыхать по той программе, которую товарищ Луиш предложил операторам ГВЭПов. Кто доверяет – выполняет все его указания четко и неукоснительно. Даю десять минут на размышления! Через десять минут все, кто желает идти в деревню и отдыхать по полной программе, должны построиться здесь же без оружия и снаряжения.

Р-разойдись!

ПРАВО НА ОТДЫХ

После того как строй был распущен, базар пошел, как в Госдуме и даже хуже, потому что почти все выражения спорщиков были не парламентские. Потом, где-то на третьей минуте, «пленарный» базар распался и как-то само собой разделился на «комитеты» и «комиссии», а может, даже «фракции». Танкисты обсуждали свою позицию, усевшись в теньке у гусениц «Т-55», гвэповцы – поблизости от машины Богдана, а земляки-«куро-паточники» – у машины Агафона.

Васку Луиш и Болт, посматривавший на часы, прохаживались подальше от личного состава, поскольку, как казалось Тарану, не хотели невзначай получить по морде от разгорячившихся спорщиков. Единственными совершенно равнодушными к дискуссии субъектами этой компании оставались Валет и Ваня. Таран, хоть и не примкнул ни к какой из трех четверок – там все жутко крутые были и его, юнца, просто не услышали бы! – все же равнодушия не испытывал.

С одной стороны, Таран был бы не прочь окунуться в водичку, с аппетитом пожрать хоть чего-нибудь, и даже без хлеба, но самое главное – всласть выспаться. О женщинах, спиртном и чем-либо еще Юркин организм и не мечтал.

С другой стороны, все соображения, высказанные Агафоном, Налимом и особенно Гусем, были очень и очень убедительны. Действительно, вся эта экспедиция строилась на сплошном взаимном доверии. Никакого контракта никто из бойцов не подписывал, а если б и подписывал, то незаконность данного формирования от этого не исчезала. Не все имели представление – в частности, и Таран тоже! – даже о том, кто конкретно послал их в этот район земного шара.

Неведомое начальство работало по своему плану, но ему нужна была помощь алмейдовцев, а те ему, конечно, выставили условия. Наверно, каждая сторона выдвинула свои контрпретензии, и сошлись на некой сумме, которую пообещали выдать частично в Москве, а частично здесь, сразу после дела. Но речь шла лишь об одной задаче, а группа выполнила две. Само собой, что бабки, как справедливо заметил «поклонник фюрера», должны быть двойные. Санкционировало начальство вторую операцию или нет – бойцы не знали. Запросто могло быть так, что налет на авиабазу был отсебятиной Васьки в сговоре с Болтом. За которую, кстати, весь «призовой фонд» было удобнее поделить на двоих. А рядовые, «серая скотинка», становились просто лишними. Пока все при оружии, их так просто не уберешь – могут быть жертвы. А вот заманить куда-нибудь «на отдых», расслабить, разоружить и почикать – это уже полегче.

Народец тут, правда, внешне очень мирный, но если эти «мирные» по команде Луиша: «Бей белых, пока не покраснеют!» толпой налетят с тяпками на безоружных? Не отмахаешься – на куски порвут. И фиг потом найдешь! Мало ли народу пропадает в джунглях Африки? К тому же никто их, кроме неизвестного начальства, искать не будет. Тараном, может быть, Генрих Птицын поинтересуется.

Но он, конечно, тоже не всесилен.

Впрочем, даже если тот, самый большой, московский хозяин рассердится, что он сможет сделать? Разве что, разозлившись на Алмейду, купит для Азеведу эскадрилью «МиГов» или «сушек» поновее, наберет пилотов половчее и раздолбает с воздуха ракетами и ГВЭПами обе армии алмейдовцев. Ну, а изменника Болта отловит и живым спихнет в кочегарку. Слабое это будет для тех, кто уже станет трупами, утешение. Кстати, Васку Луиш ведь может в принципе и Болта кинуть. На фига делить пополам, когда можно все прибрать, то есть весь куш за «сверхплановую» операцию на аэродроме…

Да, было над чем подумать. Но десять минут истекали, а у Тарана еще не вызрело никакого путевого решения. Осталось всего ничего – минуты полторы. А Юрку еще все сомнения раздирали. Васку Луиш, конечно, был человек местный, в бою пощады не знал и был морально готов всех майомбе с кашей съесть – хотя бы в переносном смысле. Опять же явно смотрелся как революционный фанатик. А такие ребята редко бывают меркантильными. Их хлебом не корми – дай только кого-нибудь грохнуть во имя революции. Поэтому идея «кинуть и заработать» с этим фанатизмом не очень вязалась. С другой стороны, щепетильность камарад Луиша в вопросе о «пузырях», которые он начислил Болту за проигранные споры, показывала, что он, выражаясь языком основоположника марксизма, «всего лишь человек, и ничто человеческое ему не чуждо».

Между тем кое-кто уже принял решение. Фракция «северян-куропаточников» раскололась надвое. Агафон и Налим крутили пальцами у висков и обзывали Гребешка и Лузу «чудаками на букву „м“. Гребешок вопил, что он лучше сдохнет, но перед этим искупается, а Луза виновато басил, что ему кушать хочется. В танковых войсках был полный порядок. Там все дружно постановили сидеть на месте и, ежели что, раскатать эту деревню, как блин. Гвэповцы, как интеллигентные люди с высшим образованием, пришли к консенсусу и приняли согласованное решение: делегировать Васю Лопухина в качестве инспектора, а остальным покараулить ГВЭПы и прочее секретное имущество.

Совершенно неожиданно для Тарана ровно за минуту до срока начали разоружаться Ваня и Валет.

Вообще-то, поведение этих пацанов ему с самого начала казалось странным… и одновременно знакомым. Именно так вели бя люди, которых в свое время напоили порошком «331». То есть биороботы. Они вообще-то самостоятельных решений принимать не умели и действовали только по программам и прика-м. Почему же они сейчас засуетились?

Уже какое-то время спустя Юрка сообразил, что распоряжение Болта перед роспуском строя было для Вани и Валета не «информацией к размышлению», как для всех остальных, а двумя взаимоисключающими приказами. Видимо, на этот счет у них в мозгах было ясно записано: выполнять последний по времени.

Соответственно, раз последним прозвучало «через десять минут построиться без оружия и снаряжения», то «зомби», просидев девять минут спокойно, в течение десятой стали снимать оружие, дабы встать в строй тогда, когда приказывали.

Гребешок и Луза тоже покидали оружие, каски и броники в джипы и встали рядом с биороботами. Следом за ними прибежал Таран. Просто. за компанию, один бы ни за что не пошел. Последним явился Вася Лопухин, отдав свой действующий ГВЭП на хранение Богдану. Однако на шее у него висел какой-то прибор, похожий на CD-плейер.

– Так, – мрачно сказал Болт, оглядывая этих шестерых. – Число недоверчивых граждан в наших рядах явно превалирует. Лопухин, вы что с собой взяли?

– Спецприбор, – уклончиво ответил Вася. – Это не оружие и не средство защиты. Но оставлять его я никому не имею права.

– Пусть берет, – разрешил Васку Луиш. – Он на плейер похож, никому не помешает.

– Вопрос ясен! – констатировал Болт. – Значит, так. Я лично камараду Луишу доверяю от и до, но вынужден лишить себя возможности отдохнуть культурно, потому что надо кому-то поддерживать уставной порядок среди недоверчивых товарищей. Группа увольняемых, напра-а-во! Ведите, команданте!

Конечно, строевым шагом в колонну по одному они не пошли. Сошли с дороги и, провожаемые настороженными взглядами сотоварищей, двинулись к берегу озера. От Юрки не укрылось, что Вася Лопухин время от времени поглядывал на свой приборчик. Он явно опасался, что в этом райском уголке вот-вот появятся нехорошие люди, и этот приборчик, как представлялось Тарану, мог предупредить об их появлении.

Васку Луиш выглядел мрачновато и то ли старательно изображал всем своим видом человека, оскорбленного в лучших чувствах, то ли действительно переживал вынесенный ему вотум недоверия.

– Командан, – Гребешок вряд ли знал французский, но обратился к Васку Луишу именно так, сэкономив две буквы. – Ты чо, обиделся, что ли?

– На дураков не обижаются, – проворчал тот. – Они еще завидовать вам будут.

– Ясное дело! – поддакнул Гребешок. – Так как насчет скупнуться?

– Купайтесь, я после вас. А то еще скажете, мол, после негра не полезем…

– Ну, не лезь ты в бутылку, Василь Лукич! – Гребешок похлопал команданте по плечу. – Все свои люди.

– Свои-то свои, – буркнул Луиш, – а болтаете уже как янки: «Где баксы?

Платить не хотят, отравить собираются!» Я, между прочим, до того, как русских увидел, всех белых ненавидел даже больше, чем майомбе. А тут надо же: люди как люди. Только белые. Меня, когда под Бенгелой ранили, в Луанде ваши лечили. Как за родным ходили: «Васенька-Васенька!» Нога перебита была – пришили, можно сказать. Хотя отрезать проще было. И в Москве, когда учиться послали – даже за спиной слова про «черноту» не слышал. И девчонки не шарахались, спрашивали:

«Кубинец?» – «Нет», – говорю. – «А, все равно пошли!» Так клево было! А сейчас, когда полгода назад прилетал?! Без баксов – ни шагу. Менты – как полицаи. Раз пять документы проверяли – только из-за того, что черный. Нет, вам снова революцию делать надо!

– Это мы как-нибудь сами разберемся, – пообещал Гребешок, начиная раздеваться на берегу озера, чуть в стороне от негритят.

– Так крокодилов тут точно нет? – опасливо спросил Луза, поглядывая на воду, где, кроме визжащих и бултыхающихся негритят, ничего, конечно, не просматривалось.

– Нет, конечно, – успокоил Гребешок. – Тут для них вода холодная.

– А этих… – Луза напряг память, – анакобров? Змей таких здоровенных…

– Кого?! – хихикнул Мишка.

– Анаконд, может быть? – предположил Таран.

– Ага, их! – Анаконд в Африке вообще не водится. Они на Амазонке живут, в Бразилии. А Бразилия отсюда – через океан, в Америке. От нашего родного Хайди примерно верст пятьсот.

– Понял… – вздохнул Луза с явной завистью к эрудиции Чбешка и начал раздеваться. – Значит, крокодилов точно нет?

– Нет, нет, ты первый будешь! – хмыкнул Гребешок.

– А я-то думал, будто в Африке они везде водятся… – искренне удивился детинушка. – Я до того, как на Хайди к Лареву попал, их даже в зоопарке не видал, только по телику и на картинках. А там, на острове, на крокодильей ферме, – чуть не спятил. Их там тыщи – и все здоровенные. А вот львов еще вовсе не видал. Даже слонов.

– Львы в саваннах живут… – усмехнулся Васку Луиш. – Да и то всех распугали. А слонов браконьеры постреляли, из-за бивней.

Вчетвером команданте, Гребешок, Луза и Таран, вошли в воду. Холодной ее, конечно, мог только африканец посчитать, но освежающей она точно могла считаться даже для северян.

Бултых! Бултых! – окунулись. Ила на дне не было, песочек да камушки.

Даже стоя по горло в воде, можно ноги рассмотреть.

– Классно! – вскричал Гребешок и отмахал саженками метров двадцать от берега.

– Ух, бля-а! – взревел Луза, бухаясь в воду, будто спущенный со стапелей крейсер. – Во, водичка!

– Морды-то умойте! – крикнул с берега Вася, похоже, не собиравшийся раздеваться. – Маскировку спорхайте! Детишек напугаете! Белых они, может, и видали, а вот пегих – ни фига!

Ваня с Валетом тоже стояли, ждали приказа. А Таран с команданте – умывшись, Юрка снова белым стал, а Луиш, когда пыль смылась, наоборот, почернел – поплыли следом за северянами-«хайдийцами».

– Команданте, – обратился к Луишу Лопухин, – скомандуйте этим двоим, а то они так и будут торчать. Им надо на все команды отдавать.

– Скажи сам.

– Меня не послушают. Вы командир, они только вам подчинятся, никому другому.

– А что, без команды они не знают, что делать?

– Нет. Так и будут стоять. Только не забудьте им сказать: «Ваня, Валет!

Раздеться – и в воду». А то в одежде попрыгают.

– Они что, придурки? – отфыркиваясь, спросил Васку.

– Нет, они так приучены, – ответил Лопухин, решив, что объяснять насчет «зомби-7» и других нюансов преждевременно.

Команданте, хмыкнув, повторил ту команду, которую заготовил Вася. Ваня и Валет тут же пришли в движение, быстро скинули с себя абсолютно все, даже трусы, и сделали по шагу в воду. После чего встали, как столбы. Приказ был выполнен. Негритята даже перестали визжать и плюхаться, выпучили глазенки и открыли губастые ротики: надо же, вроде бы белые, а с голыми попами? И вроде бы все как у людей…

– Вперед! – скомандовал Луиш.

Биороботы дружно пошли по воде, а затем поплыли быстрым кролем, как мастера спорта, и, словно торпеды, пронеслись мимо вальяжно прохлаждающихся в водичке Гребешка и Лузы.

– Командарм! – заорал Луза, разом повышая Васку Луиша на несколько должностных ступеней, но для детинушки «командой» или «командарм» было без разницы. – Ты им не забудь сказать, чтоб обратно вернулись, а то переплывут озеро и дальше побегут, фиг найдешь потом!

– Назад! – крикнул команданте, ухмыляясь. Но «зомби» не повернули.

Команду «вперед» они выполнили, потому что видели, что она обращена именно к ним, а вот команду «назад» могли бы исполнить лишь в том случае, если б услышали свои условные имена.

– Надосказать: «Ваня, Валет – назад!» – подсказал Вася Луишу.

Когда эта фраза прозвучала, уже проплывшие сто метров и шедшие пешком по дну у другого берега биороботы резко повернули и поплыли обратно.

– А теперь, смотри, чтоб они обратно к машинам без порток не ушли! – заржал Гребешок.

– Разыгрываете?! – взбеленился команданте. И обиженно поплыл к берегу.

Таран погреб за ним:

– Да они правда, как роботы, командир! Они не притворяются!

– Отвяжись, салага! Издеваются еще!

Гребешок и Луза тоже поплыли к берегу, но Ваня и Валет все равно выбрались из воды раньше всех и пошли пешком в сторону машин. Негритята, как по команде, выскочили на берег и стайкой человек в двадцать побежали за российскими «зомби».