Текст книги "Заметки о Священном Писании"

1) Сказано: «А на трёх друзей его воспылал гнев его за то, что они не нашли, что отвечать, и тем самым обвиняли Бога [Иов. 32,3]». ИБ в сноске отмечает, что написание «Иова», вместо «Бога», дело рук переписчика. Профессор М. И. Рижский также говорит об этой подмене [43,170], которая не обошла стороной и ПБ. Если переписчик считал, что обвинять Бога нельзя, потому что Он не делает зла, то Ветхий Завет это безусловно опровергает: «Куда они ни пойдут, рука Господня везде была им во зло [Суд. 2,15] … Так говорит Господь: наведу зло на место сие и на жителей его [4Цар. 22,16] … И утешали его за всё зло, которое Господь навёл на него [Иов. 42,11] … Так говорит Господь: вот, Я готовлю вам зло [Иер. 18,11]». Скорее, мне кажется, переписчик опасался, что допущение возможности обвинять Бога способно подвигнуть кого-нибудь когда-нибудь в чём-нибудь обвинить и церковные власти, а это, по разумению самозваного редактора, непозволительно – вспомним, чем обернулись нападки Лютера на Ватикан.

2) Св. Иероним «считал, что было бы опасно переводить это Евангелие от Матфея в том виде, как оно есть, потому что изложенные в нем факты таковы, что те, кто обладали ими как святыней, желали их скрывать от мира профанов. Он считает далее, что при таком переводе это Евангелие вместо назидания принесло бы лишь разрушения. Как же поступил отец Церкви Иероним? – Он выпустил писания, которые по его и церковному мнению того времени могли действовать разрушающе, и заменил их другими. Но из писаний Иеронима мы узнаём ещё больше, и это как раз то, что даёт самый сомнительный аспект всему происшествию, а именно, что Иероним знал, что Евангелие от Матфея может понять только тот, кто посвящён в определённые тайны, и он признаётся также, что сам к таковым не принадлежит; т.е. он констатирует свое непонимание Евангелия от Матфея! И тем не менее он его всё же перевёл. Таким образом, у нас до сих пор Евангелие от Матфея в обработке человека, который его не понял, но который настолько привык к этому изложению, что позже он сам же объявлял ересью всё то, что утверждалось о Евангелии от Матфея, если утверждаемое не находилось в его переводе. Таково истинное положение вещей [59,129]», – делится впечатлениями основатель антропософии Рудольф Штайнер. Считал ли Св. Иероним новозаветные книги богодухновенными? Вопрос риторический, поскольку «с текстами, признаваемыми дарованными при откровении, не обращаются особенно смело. Не производят анатомических опытов над телами святых [199,366]».

3) В Евангелии от Матфея приводится возглас Иисуса: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил [Мф. 27,46]?» Эти же слова мы находим и в псалме [Пс. 21,2]. Разница лишь в том, что «оставил» в Евангелии является переводом еврейского слова «савахфани» (sabachthani), а в псалме – слова «асавфани» (asabxthani). Во втором случае перевод правильный, а в первом – ложный. Медвежью услугу оказал христианам редактор Св. Писания, заставив их (в том числе и проф. Лопухина) полагать, будто бы Сын Божий издал «предсмертный вопль, указывающий, что всякая надежда на спасение и возвращение к жизни теперь исчезла [5,8,460]», чем выразил недоверие к Отцу. Если Бог позволяет Себе бросить на призвол судьбы Сына, то как нам, грешным, надеяться на Него? Правильный перевод [Мф. 27,46] таков: «Боже Мой, Боже Мой! как Ты Меня прославил [31,191]!» По свидетельству Е. Блаватской эти сакраментальные слова принадлежали обрядам языческих храмов. «Они произносились после страшных испытаний посвящения и были ещё свежи в памяти некоторых из «отцов», когда Евангелие от Матфея редактировалось на греческом языке [31,192]». Этот возглас мог быть и знаком благодарности Христа за то, что Бог не остался безучастен, когда «Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: «Отче! Пришел час: прославь Сына Твоего [Ин. 17,1]».

4) Стихи [Мк. 16,9—20] отсутствуют в древнейших копиях Евангелия от Марка [23,58]. Но его составители, видимо, сочли, что без рассказа о воскресении и вознесении Иисуса оно будет неполным, и добавили эти строки, среди которых ест и такие: «Кто будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет [Мк. 16,16]». Е. Блаватская пишет о них: «Церковь не сильно обеспокоена тем, что даже самые тщательные поиски этих слов в древнейших текстах в течение последних веков оказались бесплодными; или, что последний пересмотр текста Библии привел всех ищущих и любящих истину учёных, занятых этой задачей, к признанию того факта, что не следует искать такой не похожей на Христа фразы нигде, кроме некоторых позднейших поддельных текстов. Добрые христианские народы усвоили эти слова утешения, и они стали самой сердцевиной и сущностью их милосердных душ. Отнять у этих избранных сосудов Бога Израиля надежду на вечное проклятие для всех, кроме них самих, – это равносильно тому, чтобы отнять у них саму жизнь. [42,728]». Едва ли последние слова Е. Блаватской следует расценивать как примитивное злобствование, поскольку в их поддержку можно привести сообщение Св. Фомы Аквинского: «Чтобы святые могли полнее насладиться собственным блаженством и благодатью Божьей, им позволено наблюдать за мучениями грешников в преисподней [48,448]». Тянутся за святыми садистами и простые государи: «один католический император (Константин Порфирородный) с явным удовольствием описывал, как с критских сарацинов сдирали кожу или как их погружали в котлы с кипящим маслом [30,6,163]».

Вообще, христиане находили особую отраду в том, чтобы жестоко карать тех, кто «не уверовал во имя Единородного Сына Божия [Ин. 3,18]». Например, супруга императора Диоклетиана императрица Приска поначалу исповедовала христианство, но, познакомившись с ним поближе, «отреклась навеки от христианской веры [17,1,79]», за что и поплатилась после кончины императора. «Окровавленные тела дочери Диоклетиана Валерии и её матери они (добрые христиане) волокли по улицам Фессалонии и бросили в море [17,1,87]». Не лучше были последние часы и для выдающегося философа, математика, астронома Гипатии, учившей, что «все формальные догматические религии ложны и никогда не могут быть приняты уважающим себя человеком как абсолютные [136,340]». Гипатию «затащили в церковь, содрали одежду и изрезали тело на куски острыми ножами для разделки устриц. Затем сожгли её останки. Ну а что ещё прикажете делать с женщиной, которая (по словам епископа Никейского Иоанна) посвящала всё своё время магии, астролябиям и музыкальным инструментам и вводила в заблуждение многих людей посредством сатанинских ухищрений [136,341]?» Известный историк Эдуард Гиббон совершенно справедливо полагает, что «умерщвление Гипатии запятнало неизгладимым позором и личность, и религию (отца Церкви Святого) Кирилла Александрийского [30,5,240]», организовавшего это изуверское убийство. «Не надобно иного образца, /Когда в глазах пример отца [232,31]». Но не следует думать, что удачно устроившиеся самодовольные христиане чураются мазохизма. Сын православного священника, известный французский философ Сиоран рассказывает об их наклонностях: «Праведники» из клоунады, фанфароны искушения, жуиры, щекочущие себе нервы собственными грехами, адскими муками и показным смирением. Если они и терзают свою совесть, то только в поисках свежих ощущений [93,179] … Отнюдь не стремясь к истине, христианин млеет от собственных «внутренних конфликтов», от своих пороков и добродетелей, от их наркотической власти. Эпикуреец зловещего, он ликует у Креста, сопрягая удовольствие с ощущениями, которым оно вовсе не присуще: разве не он изобрёл оргазм угрызений совести [93,180]?»

5) «Иисус, умилосердившись над ним (прокажённым), простер руку… [Мк. 1,41]». Вариант этого стиха, в котором Иисус рассердился, является более трудным, следовательно, с большей вероятностью, – текстом оригинала [21,188]. В ИБ, например, используется слово «разгневавшись». По гигиеническим соображениям прокажённым было запрещено входить в стан Израильский [Лев. 13,46]; нарушение этого правила, видимо, и рассердило Иисуса, вокруг которого собралось множество слушателей. Так что «умилосердиваться» над человеком, подвергающим окружающих риску заражения опасной болезнью, у Христа не было оснований.

6) «Глас был с неба: „Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя“. Так по древнейшему доканоническому чтению, вместо канонического: „Ты – Сын Мой возлюбленный, в котором Моё благоволение [Лк. 3,22] “. Чтение это неопровержимо засвидетельствовано всеми Отцами до IV века, когда оно было заменено нашим каноническим, потому что то, древнее, казалось уже догматически опасным, „соблазнительным“, по слишком уж явному противоречию с догматом бессеменного зачатия [60,140]», – рассказывает Д. Мережковский. В поддержку высказывания известного русского писателя можно привести слова пророчествующего псалмопевца: «Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя [Пс. 2,7]». Огорчает, что проф. Лопухин не счёл этот стих достойным специального комментария.

7) «Он (Иоанн) якобы говорит, что есть трое, которые свидетельствуют в небесах: Отец, Слово и Святой Дух; и эти трое составляют одно; и есть трое свидетельствующие на земле: дух, вода и кровь, и эти трое составляют одно [1Ин. 5,7—8]. Доказано, что этот отрывок был прибавлен к посланию Иоанна около VI века [17,1,206]», – утверждает почётный член Петербургской Академии наук Вольтер. Но можно ли целиком доверять этому вольнодумцу? Обратимся к проф. Лопухину, который пишет: «Весьма важный в вероучительном, догматическом отношении стих 7-й не читается ни в одном из древних греческих кодексов Нового Завета… Только в некоторых, и то не древних, списках латинского перевода Вульгаты спорный стих читается [5,10,337]». Но поскольку в принятых Церковью текстах слова стиха 7-го считаются подлинными апостольскими словами, то «при этом церковном воззрении мы и должны остаться [5,10,338]», – ничтоже сумняшеся, поучает нас А.П.Лопухин со товарищи. Однако! То есть, если факты противоречат церковным воззрениям – тем хуже для фактов; надо думать, не от Бога они (факты), ох, не от Бога.

8) Сэр Исаак Ньютон замечает, «что то, что латины сделали с текстом [1Ин. 5,7], греки сделали с текстом Св. Павла [1Тим. 3,16]. Ибо путем замены OΣ на ΘΣ, сокращенное от Θεos (Бог),…, они теперь читают – «Велика тайна божественного, Бог проявился во плоти», тогда как все церкви во время первых четырех или пяти столетий читали – «Велика тайна божественного, которое было проявлено во плоти [18,2,231]». Верю великому учёному, но не до конца, потому что он неправославный; обращусь поэтому опять к проф. Лопухину: «Во многих древних рукописях и у некоторых св. отцов и учителей Церкви вместо выражения «Бог» стоит выражение «который». Поэтому новейшие толкователи в большинстве стоят за чтение: «который явился во плоти» [5,11,396]».

9) Говорит Иисус: «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя [Ин. 14,16]». «Слово Paracletos, что в переводе с греческого означает „Утешитель“, в Библии появилось в результате сознательного искажения слова Periclutos, которое переводится как „превознесённый“, а имя Мохаммед и означает „превознесённый“ [61,349]!» Об этой подмене слов говорит мусульманин; и если уж христиане способны беспардонно лгать, то чего, казалось бы, ждать от басурмана? Однако я неоднократно общался с мусульманами и свидетельствую: не всё, что они говорят, – ложь. Более того, некоторые мусульмане вызывают у меня гораздо большее уважение, чем некоторые христиане. Во всяком случае, без огласовки приведённые греческие слова выглядят одинаково – Prclts, что допускает оба прочтения и повышает мой интерес к исламу. Особенно если учесть, что «Коран – не создание чьё-то, а Аллаха; и является подтверждением того, что было ниспослано вам ранее (сура 10) [61,143]». А ранее нам было ниспослано Евангелие.

Справедливости ради А.П.Лопухин мягко замечает, что «иногда изменения производились и православными, которые старались удалить из текста (Нового Завета!) провинциализмы, редкие слова, делали грамматические и синтаксические исправления, объяснительные добавления [5,8,16]». Господь косноязычен и не очень грамотен? Маловероятно. Или таковы те богодухновенные мужи, которые работали по Его благословению? Но тогда у Всемогущего не всё ладно либо с подготовкой, либо с подбором, либо с расстановкой кадров. Скорее всего, думаю, означенные мужи были не очень богодухновенны, раз подправляли Слово Божие. Вот несколько примеров «исправлений», сделанных русскими переводчиками Св. Писания.

1) Библия послужила источником для обвинения евреев в «вонючести» [150,254]: «Вы сделали отвратительным наш запах для фараона и для слуг его [Исх. 5,21]», – написано в Септуагинте. Правовед и историк Эдуард Ганс подтверждает эту особенность иудеев: «Мы, евреи, не теряем запах нашей расы даже после десятикратного смешивания». «Но не только евреи – каждый народ, каждая раса и каждая расовая смесь имеет свой особый запах», – отмечает немецкий расолог Ганс Гюнтер в своей книге «Расология еврейского народа» (откуда взяты и слова Эдуарда Ганса). Дерзаю думать, что и каждый человек обладает своим запахом, иначе как бы собака взяла его след? Любой народ относится с некоторой неприязнью к инородцам, которые не так себя ведут, не так говорят, не так выглядят, не так пахнут. Русский дух, который Русью пахнет, тоже не всем приятен. Чтобы не провоцировать международную дискуссию о том, чей запах кому неприятнее, скорее всего, и были приведённые выше библейские слова заменены в ПБ другими: «Вы сделали нас ненавистными в глазах фараона и рабов его».

2) Читаем в книге Судей: «И поставили у себя сыны Дановы истукан; Ионафан же, сын Гирсона, сына Моисея, сам и сыновья его были священниками в колене Дановом [Суд. 18,30]». Так в Вульгате [17,1,168], так и в современной нам ИБ. Трудно постичь православному, как внук и семья человека, неоднократно встречавшегося с Богом и говорившего с Ним, могли опуститься до положения священников у идолопоклонников. Видимо, поэтому в русском переводе Моисей заменен на Манассию.

3) Сказано в ИБ: «Земля отдана в руки злодея [Иов. 9,24]». Кто этот злодей? М.И.Рижский уверен: «Контекст [Иов. 9,22—23] показывает, что злодеем должен быть Бог [43,180]». Кто мог отдать землю в руки Бога? Скорее всего – Бог. Действительно, послал Бог на землю Сына Своего, которому была дана «всякая власть на небе и на земле [Мф. 28,18]». Однако и дьявол обещал Иисусу при определенных условиях власть над всеми царствами вселенной [Лк. 4,6—7]. От кого бы ни получил власть Иисус, результат налицо: «весь мир лежит во зле [1Ин. 5,19]». Зло существовало всегда, но никто из ветхозаветных писателей не утверждал, что в него погрузился весь мир. Можно понять, что это стало реальностью (если верить Св. Апостолу Иоанну) лишь с пришествием Христа. Так это Он – князь мира сего? Если не Он, то почему, имея власть, не приструнил злодея? «Если не Он, то кто же [Иов. 9,24]?» – спрошу я вместе с праведным Иовом. Во избежание богохульного словоблудия и для уточнения божественных словес написали православные в ПБ, что «земля отдана в руки нечестивых»; хотя остаётся невыясненным – для чего. А вот для чего она отдана в надёжные руки Иисуса Христа, выясним ниже, когда будем говорить о Его учении.

4) «Однажды, – рассказывает проф. А. Спасский, – объясняя известное место из Притчей (см. ИБ): Господь создал меня в начале путей Своих [Притч. 8,22], он (Арий) высказал и развил учение о тварной природе Сына Божия [10,138]». И возникла мощнейшая в истории христианства ересь – арианство. А вот если бы Арий читал «правильный» перевод Библии – русский, то ему бы не пришло в голову желание принижать Христа, ибо в «правильном» переводе сказано: «Господь имел меня началом пути Своего». При такой наглости православные переводчики могли бы и оставить выражение «в начале», дабы лишний раз продемонстрировать Божие всемогущество и поддержку Им инцеста и гомосексуализма; но, видимо, перевод осуществлялся во времена, когда движение ЛГБТ ещё не приобрело такого широкого размаха, как сегодня.

5) Провозглашено: «Один у вас Учитель [Мф. 23,8]». В русском и славянском переводах добавлено «Христос». «Последнее доказывается очень слабо, – говорит проф. Лопухин, – и потому обыкновенно опускается [5,8,352]». В ИБ опущено. Других лиц Св. Троицы православные почему-то признавать учителями не желают. Ежедневно обращаться к Богу с молитвой «Отче наш» и в то же время не считать Его Учителем – это какой-то моветон. Даже Сын Божий себе такого не позволял. «Как научил Меня Отец Мой, так и говорю [Ин. 8,28]», – убеждал Он иудеев.

6) Известный философ Лев Шестов рассказывает: «Августин создал теорию, оправдывающую насильственное обращение в истинную веру и право духовной власти преследовать всеми способами отступников от её учений и догматов (со ссылкой на [Лк. 14,23]: conpelle intrare – заставь войти) [64,1,182]». Так в ИБ, а русский текст гласит: «убеди придти». Польза подобных правок очевидна: нет, слава Богу, среди православных ни Ариев, ни Августинов, ни каких либо других возмутителей спокойствия мирового масштаба. Но, конечно, одними исправлениями текстов въедливого русского человека не проймёшь, поэтому Св. Геннадий Новгородский советовал своим сподвижникам: «Люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорити: таки вы о вере никаких речей с ними не плодите; токмо для того учините собор, чтоб казнить их и вешати [230,18]». Впоследствии выяснилось, что с умниками, превзошедшими книжную премудрость, говорить о вере не менее трудно, потому что, как наставляет нас православный профессор богословия протодиакон Андрей Кураев, «научных доводов недостаточно, чтобы кого-то принудить к вере в апостольское происхождение новозаветных книг [230,371]». Тем более сложно подобными доводами кого-то принудить к вере в божественное происхождение этих книг. Но как в таком разе заставить людей встать на путь спасения? Известно как – репрессиями.

7) Св. Августин при создании своей теории насильственного обращения руководствовался, по-видимому, словами апостола Павла: «Для всех я сделался всем, чтобы любой ценой спасти по крайней мере некоторых [1Кор. 9,22]». В ПБ слов «любой ценой» нет, а в ИБ есть. Если апостолы зарываются, то не грех и поправить их, – уверены православные. Однако они оставили без изменений другое, более конкретное высказывание Св. апостола Павла: «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема [1Кор. 16,22]». Проф. Лопухин поясняет: «Слово „анафема“ у LXX и в Новом Завете обозначает предмет, который Богом обречён на уничтожение [5,11,90]». Угроза уничтожения – очень действенный способ «спасти по крайней мере некоторых». Поучения Павла и Августина не остались втуне. Например, император Карл Великий «беспощадно приводил в исполнение смертную казнь, назначавшуюся за следующие преступления: 1) отказ от крещения; 2) ложное показание о крещении; 3) возвращение к идолопоклонству; 4) убийство епископа или священника; 5) человеческие жертвоприношения; 6) употребление мяса во время великого поста [37,287]». Из приведённого перечня следует, в частности, что в христианской Западной Европе IX века ещё практиковались человеческие жертвоприношения (о них мы будем говорить ниже, когда коснемся поедания Тела и Крови Христовых).

В оправдание Карла Великого надо сказать, что он поступал так строго в соответствии с традицией, поскольку уже в IV веке «общепринятое мнение признавало справедливым принуждать людей верить в то, что большинство общества считало истиною, и наказывать неверующих [37,242]». Любопытно при этом, что прелюбодеяние, видимо, за грех не считали, потому что борьба за спасение подданных не мешала христианнейшему императору иметь «девять жен и множество любовниц [37,286]». Может быть, Павел, Августин, а за ними и Карл Великий вышли за рамки учения Христа, сказавшего: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими [Мф. 5,9]»? Нет, считает блаженный Феофилакт, который в комментарии на этот стих говорит: «Миротворцы суть и те, которые своим учением врагов Божиих приводят к Богу [5,8,87]». А каковы практические способы побуждения врагов Божиих к усвоению истинного учения? Примеров хоть отбавляй: крестоносцы несли из Европы свет учения Христова на Его родину, т.е. были миротворцами; инквизиторы – миротворцы, раз, сжигая тела непонятливых, приводили к Богу их души; в битвах католиков с протестантами наверняка одна из сторон – миротворцы, а возможно, и обе; потрудились на миротворческой ниве и православные, пытаясь вразумить старообрядцев. И все подобные просветители в своё время совершенно заслуженно будут наречены сынами Божиими, потому что действовали они из сострадания к заблудшим, из желания предотвратить гораздо более тяжёлые последствия для неразумных – ведь обнадёжил Господь учеников Своих: «Если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому [Мф. 10,14—15]». Однако, несмотря на весь авторитет Св. Августина, Апостола Павла и Самого Иисуса Христа, мне всё-таки ближе слова поэтов А.К.Толстого и В.С.Соловьёва: «Не влезешь силой в совесть никому, и никого не вгонишь в рай дубиной», – ибо совесть, и рай по принуждению для всякого человека, достойного этого имени, ничем не отличался бы от ада [77,133]».

8) Во время брака в Кане Матерь Иисуса обращает Его внимание на недостаток вина. На что Он отвечает: «Женщина! Что общего между тобой и Мной [Ин. 2,4]?» (Об этом повествует Робер Амбелен [22,195], так написано и в ИБ). Такой ответ вынуждает сделать предположение, что Сын Божий не считал Деву Марию Богоматерью. Как-то неправильно и даже нахально обращается Господь наш к Своей Матери, решили православные переводчики и заменили Его слова на «Что Мне и Тебе, Жено?» Откуда такая вольность в обращении с глаголами Иисуса Христа? Проф. И.С.Свенцицкая рассказывает: «С 1985 г. в США существует Семинар Иисуса, в котором принимает участие целый ряд ученых-историков. Большинство из них отрицает подлинность высказываний Иисуса, приведённых в канонических текстах [65,409]». Может быть, и переводчики Библии на русский язык тоже это отрицали? Тогда, конечно, вполне позволительно заменять одни неподлинные слова другими неподлинными, но более благозвучными.

9) Спросили иудеи Спасителя: «Кто же Ты? Иисус сказал им: от начала Сущий, как и говорю вам [Ин. 8,25]». Указывая простецам и простушкам на это откровение, Андрей Кураев патетически вопрошает: «А если Христос и в самом деле Тот, Кем Он Себя называет, и каким Его познала Православная Церковь, то что ещё искать в других религиях [230,274]?» Действительно, кажется, нечего. Видимо, для пресечения поисков и переведён подобным образом этот стих на русский язык. «Но этот перевод не может быть признан правильным [5,9,396]», – уверен проф. Лопухин. Правильный перевод слов Христа: «Прежде всего, что Мне и говорить с вами!» То есть иудеи «недостойны бы и слушать Его слова – до того они упорны (толкование Златоуста, Евфимия Зигабена и др. отцов) [5,9,396]». «Грустно, девицы», и возникает желание поискать в других религиях большей честности. Хотя, признаться, и «окроме честности есть множество отрад [232,101]».

Об оригинальности оригинала

Внимательному читателю, стремящемуся докопаться до смысла священных глаголов, совершенно ясно, что оригинал Библии весьма и весьма искажён переводчиками, переписчиками, фальсификаторами. Но насколько был оригинален сам оригинал? Об этом можно судить по совпадениям библейских писаний с писаниями народов более древних, чем иудеи. Например:

1) «Нет никаких сомнений в том, что материал, служащий основой первых пяти книг Ветхого Завета, заимствован из обрядов посвящения в Египетские Мистерии [36,485]». А «библейская космогония (первоначальная водная бездна и хаос; витающий в небе дух; сотворение духом из бездны и хаоса света и тверди) едва ли не буквально повторяет основные позиции египетской космогонии из Гермополя (древнеегипетская религия была знакома с несколькими вариантами космогонии). Ещё более наглядные и убедительные параллели ученые зафиксировали между знаменитым гимном богу Атону времен реформатора Эхнатона и 103-м псалмом Библии: оба текста… почти в одинаковых выражениях и в идентичных контекстах славят великого единого Бога и его премудрые деяния [66,269]», – повествует проф. Л.С.Васильев.

2) Сказал рабби Акиба: «Весь мир не стоит того дня, в который дана была Израилю Песнь Песней, ибо все книги – святое, а Песнь Песней – Святое Святых [5,5,41]». Известный же индийский мистик и поэт Ошо Шри Раджниш говорил: «В Ветхом Завете есть только одно произведение, которое имеет какое-то духовное значение, – это песнь Соломона (Песнь Песней) … Это единственная часть Ветхого Завета, которая действительно религиозна. Ветхий Завет без песни Соломона не имеет вообще ни ценности, ни значения [67,236]». Не очень попервоначалу ясно, как можно говорить такое о тексте, переполненном эротикой. «Суфии утверждали, что на человеческом языке ничто не может выразить любовь между душой и Богом, кроме любви между мужчиной и женщиной, и что, если мы хотим говорить о единении души с Богом, мы можем выразить это только на символическом языке земной любви [181,212]». «Стрелы её – стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её [Песн. 8,6—7]». Роберт Браунинг восхищён её мощью: «Дерзну сказать, что жалкий червь земной, всем сердцем любящий, божественнее Бога, коль правит миром Он, не ведая любви [9,179]». Но христианский-то Бог ведает любовь, Он и есть любовь [1Ин. 4,8]. Всегда? Оглянемся вокруг, посмотрим на людей, эти образы и подобия Божии. Можно сказать, что они всегда светятся любовью друг к другу? Судить о Боге по грешникам – в своём ли я уме? В своем, ибо «если кто-нибудь утверждает, что единый и истинный Бог, Творец и Создатель, не может быть достоверно познан светом естественного разума, через посредство того, что Он создал, да будет анафема (I Ватиканский Собор об откровении, кан. 2) [68,55]». Не впадая в поэтические крайности, скажу, что любящий духовно выше нелюбящего, ближе к Богу, даже если Его нет.

Хотя люди и грешны, но иногда дают примеры настоящей, прекрасной, одухотворяющей любви. Так, «совместная жизнь Роберта Браунинга с Элизабет Баррет Браунинг, возможно, была самой идиллической из известных нам [231,267] … Уильям и Кэтрин Гладстон прожили вместе пятьдесят девять лет, почти шесть десятков лет, согретых теплом неизменной взаимной преданности [231,259]». А французский король Роберт II, «не побоявшись церковных запретов, женился на Берте (Бургундской) [233,56]. Он… предпочёл не расставаться с любимой женщиной, которая была для него важнее, чем спасение души [233,58]». Можно также вспомнить адмирала Колчака и Анну Тимирёву. Платон считал, что «любовь есть стремление души к прекрасному, влечение подобного к подобному, тяготение божества в нас к божеству вне нас [37,129]». А известный маг и бывший дьякон Католической церкви Элифас Леви уточнил: «Бог, который есть бесконечность, может быть любим человеком лишь через посредство другого человека. Он позволяет любить Себя мужчине в женщине и женщине в мужчине… Любить – это чувствовать бесконечное в конечном. Это найти Бога в создании Божием. Быть любимым – это представлять Бога, это быть Его полномочным представителем перед душой, чтобы дать ей рай на земле [160,148]». По-моему, Песнь Песней поёт именно о такой любви; это мечта (или тоска, или мольба) о Боге, о Любви. «Это единственная красота во всём Ветхом Завете, сама суть духовности [67,236]», – заключает Ошо. И вот при таком значении Песни Песней для Библии «многие специалисты полагают, что она была ритуальной песней во время церемонии священного брака, указывая на её подобие многим ритуальным текстам Египта и других средиземноморских стран… Строчки идентичные и параллельные строкам Песни Песней имеются в литургических песнопениях культа египетской богини Исиды, Сестры-Невесты расчленённого Осириса [45,348]».

3) «Ковчег Завета со всем его оборудованием, скиния и её двор, Святая Святых, золотая табличка в святилище, священное число „семь“, жертвенник и жертвоприношения – всё это оказывается существовавшим у ряда народов помимо израильского. Вся система жертвоприношений и даже названия отдельных жертв, входящих в эту систему – жертва всесожжения, мирная жертва и т. д. – всё это оказывается общим достоянием ханаанских народов [15,77]», – утверждает проф. И.А.Крывелев. «Целый ряд библейских легенд, – дополняет Крывелева Карл Каутский, – имеет вавилонское происхождение: о сотворении мира, о рае, о грехопадении, о Вавилонской башне, о потопе. Строгое празднование субботы тоже ведет своё начало из Вавилонии [69,220]». А вот Е. Блаватская настаивает на том, что источник библейского мифа «не финикийский и не халдейский, он чисто индийский, и происхождение его может быть найдено в „Махабхарате“ [18,1,769]».

4) История о Моисее, найденном в тростниках – пересказ значительно более древней легенды о вавилонском царе Саргоне Старшем, жившим за тысячу или две тысячи лет до Моисея [52, 8]. Но с другой стороны, из всех действительных или вымышленных героев языческой древности Вакх для нас самый важный из-за поразительного сходства его легендарной истории с истинными приключениями Моисея [17,2,111], о котором не говорит ни один древнеегипетский и финикийский автор [17,1,178].

5) «Крестоподобный знак, используемый христианской Церковью, представляет собой египетский иероглиф… Этот иероглиф имеет однозначно простой смысл – „спаситель“, что на еврейском звучит как „Иешуа“, а в свою очередь на греческом произносится „Иисус“. Короче говоря, крестообразный знак не является символом Иисуса, это и есть само имя [85,324]!»

6) «В христианскую теологию, – пишет Б. Рассел, – вошли значительные элементы мистических религий – как орфических, так и азиатских, во всех этих религиях центральным мифом является миф об умирающем и воскрешающем боге [40,402]». А Роберт Гиллули показал, что «все ключевые детали легенды об Иисусе – включая звезду на востоке, непорочное зачатие, поклонение волхвов младенцу, чудеса, казнь, воскресение и вознесение – все до единой заимствованы из других, уже существовавших в Срединоземноморье и на Ближнем Востоке, религий [48,137]». «Особенно сильное влияние на развитие христианской традиции оказал митраизм. Это учение проповедовало приближение конца света, Страшный суд, воскресение мертвых во плоти и второе пришествие самого Митры (древнеперсидского бога справедливости, войны и солнца) … По легенде, Митра родился в пещере или гроте, где его сразу же приветствовали пастухи и принесли ему дары [70,122]».