Книга: Зимняя дорога. Генерал А. Н. Пепеляев и анархист И. Я. Строд в Якутии. 1922–1923 - Леонид Юзефович

Белый генерал и поэт Анатолий Пепеляев показан глубоко верующим, тонко чувствующим бескорыстным идеалистом. Его образ может использоваться любой пропагандистской машиной: не вывез богатств с родины при эмиграции, поэтому работал грузчиком; не расстреливал врагов и не экспроприировал фураж у населения; не пил, отпускал пленных и болел за свою страну всей душой. Летом 1922 в Харбине даёт себя уговорить на организацию похода в Якутию ради спасения угнетённого местного народа. Судя по его дневнику, он понял всю нереальность происходящего лишь к окончанию похода, до этого поддерживал определённые иллюзии. Мне показалось, Пепеляев до конца не познал, что за народ такой - якуты и вообще в чём нуждалась эта часть страны на тот момент. Кого и зачем освобождать было додумано, дорисовано подсказчиками-манипуляторами и такими же идейными собратьями по оружию. Наивно, романтически и героически выходит. Как писал сам генерал: "...хотелось пострадать". Его оппонент со стороны Красной армии - латыш по происхождению Иван Строд. Анархист, которому идеи левого движения показались логичнее невразумительной программы монархистов, полный георгиевский кавалер, боевой офицер. Благодаря двум его книгам потомки получили взгляд с той стороны на борьбу в Якутии. И на них достаточно сильно опирался Юзефович при написании своей.

Мне очень импонировал безоценочный тон автора на протяжении всей книги. Споры об исторических личностях не приводят ни к чему толковому, в данном произведении почти все реплики поданы с использованием цитирования мемуаров, газет, следственных документов, дневников и книг участников похода. Леонид Юзефович в некоторых местах анализирует расхождение данных, предлагая свои варианты, например, почему дата сражения была сдвинута в официальном отчёте. Но это происходит ненавязчиво, просто для того, чтобы читающий полнее понимал ситуацию. Библиографический список впечатляет, работа проделана колоссальная, в результате чего получился некий сплав беллетристики с документалистикой. Полагаю, кому-то она может показаться суховатой и рваной, за счёт того, что повествование прыгает между несколькими линиями персонажей и их местоположением на карте. Мне это совершенно не мешало, а наоборот, усиляло впечатления и добавляло резкости в картину.

Умирать паршиво везде: в саванне под палящим солнцем; в душных тропиках после ливней, проклиная москитов и при температуре -50 градусов, когда замерзает смазка в часах. Обморожение половых органов, щёк и носов, поедание сырой мерзлой конины, обледеневшие тяжеленные шубы и движение по бездорожью - вот в таких условиях люди проходили примерно по 40 километров в день, двигаясь по устьям замерзших рек. Автор показывает нам, что это была не политическая борьба, не баталия за ресурсы, а столкновение идей. Когда воины не могут поступить иначе, сражаются, не испытывая ярости или ненависти к врагам, которых нет как таковых. Не случайны параллели с эпосом Гомера и мысли о сражениях древних героев. При этом мы всё же рассматриваем личности со своими достоинствами и недостатками, а не идеи красного и белого движений. И это прекрасно - взят незначительный эпизод Гражданской войны и рассмотрен сквозь призму участников как через микроскоп. Сердце романа - осада поляны Сасыл-Сысы показана преимущественно глазами Строда, оборонявшего её. Обычно симпатии на стороне осаждённых, так было и в этот раз со мной. Видим, как Строд и его бойцы строят баррикады из навоза и замерзших трупов убитых товарищей и осаждавших пепеляевцев. Он помнит почти каждого по имени и благодарит за помощь даже в посмертии - одна из сильнейших сцен в романе на мой взгляд.

Время было жестокое, и благодаря Леониду Юзефовичу читатели могут увидеть страдания и чаяния конкретных людей, а не стрелочек на карте, показывавших направление движения войск. Человеческие эмоции, мысли, чувства и думы в этом немаленьком труде захватывают и не отпускают до последних страниц. Понравилось, как автор проводит незримые параллели не только между основными персонажами, но и местами действия, размышляет о ссылке Короленко или судьбах эмигрантов Харбина. Главная и основная мысль для меня - этим людям так выпали кости судьбы, вполне могу себе представить Строда на стороне белогвардейцев, а Пепеляева - красным командиром. Они жили, у них были свои идеалы, семьи, разное отношение к религии, но оба были достойными людьми и умелыми командирами. Оба были принесены в жертву машине репрессий 30-х годов, несмотря на разницу в социальном положении - в ту пору это не играло особой роли. Спасибо и низкий поклон автору за громадный труд и честность.

Сначала следовать за автором довольно непросто: приходится часто останавливаться и возвращаться назад, чтобы не увязнуть в обилии действующих лиц и кое-как научиться их различать: Кронье де Поль, Каландаришвили, Куликовский, Коробейников… Тойоны, хомуйары, хамначиты…

В основу сюжетной живописи Юзефовича легло мучительное противостояние двух идеалистов: белого «мужицкого генерала» Пепеляева и красного командира Строда, базирующееся на архивных материалах. И первому, и второму сопереживаешь от начала до конца.

Анатолий Николаевич Пепеляев - «печальный герой контрреволюции», которого «гнетут неправда, ложь, неравенство», «противны месть, жестокость». Он считал «неверным пользоваться личным благополучием (взять бы этот принцип на вооружение современным госслужащим), когда гибнет родная Сибирь, а может быть, и Россия». Жизненный путь Пепеляева непостижимым образом перекликается с абрисом судьбы Иисуса Христа. Исход его похода был заведомо обречен на неудачу, хотя бы потому, что среди бойцов Сибирской добровольческой дружины, в целях конспирации именовавшейся Милицией Северного края, "кадровые военные составляли меньшинство, в прошлой жизни это люди мирных занятий – землемер, бухгалтер, губернский чиновник, юрист, в Харбине ставший «сторожем автостоянки», земские учителя, крестьяне, рабочие ижевских заводов, студенты университета и Технологического института в Томске, Политехнического института во Владивостоке».

Афанасий Соболев разделил их на 4 группы. Первая – «пошедшие по глубокому убеждению и необходимости бороться за Родину». Таких «относительно мало». Вторая – те, кто идёт «с целью вернуться домой». Они составляют «большинство». Третья – авантюристы. Четвёртая – «неудачники, которым деваться было некуда и есть было нечего»

Белый генерал «мучительно искал ответов на вопросы: в чём спасение Родины? Как примирить вражду русских? Что сделать, чтобы улеглись волны революционного моря?», но, увы, как это часто случается, так и не сумел их найти. Он «так и не пристал ни к одному берегу, поэтому плохо кончил»:

После всего, что я узнал о моём герое, у меня связывается с ним не раздвоенность души, ни растерянность, не уныние неудачника, а именно странная для человека с такой биографией печаль – она мягко окутывает его удаляющийся во времени облик. «Господи, – просил он в дневнике, – всех, всех погибших, убитых в дни смуты, прости, упокой в вечном царствии Твоём, ибо не ведали, что творили мы, люди»

Бесспорно, истинная вера является огромным утешением и вместе с тем – это одна из главных химер человечества. Пока человек дышит, он верит в лучшую участь для себя и других. Лишь вера в светлое будущее, которая порой заглушает голос рассудка, даёт нам силы преодолевать тяготы и испытания настоящего. Каждому необходимо во что-то верить: в силу своего таланта, в безграничность успеха, в любовь родных, в магию творчества, в волшебное исцеление, в мудрость правительства и, наконец, в то, что любые беды и невзгоды носят временный характер… Невозможно существовать иначе. Невыносимо.

Будущность Ивана Яковлевича Строда, который представлял собой «чистейший тип идеалиста, недаром при всех его заслугах и славе карьеры он так и не сделал», к несчастью, также была предопределена в кулуарах истории. Характеристика Байкалова в отношении красного командира достаточно красноречива:

С одной стороны, Строд – «человек порыва», «идеалист», у него «богатый природный ум, ему присущи «решительность, сила воли и безумная храбрость», с другой – он «партизан до мозга костей и, что ещё хуже, «анархист». Дальше – больше: «Не может ужиться с вышестоящими начальниками благодаря болезненному самолюбию и самомнению. Пристрастен к спирту, скоро пьянеет, склонен к буйству и дебошам»

Кратко трагическое противостояние двух неординарных исторических фигур, оказавшихся по разные стороны баррикад, можно описать следующим образом:

На исходе гражданской войны, в мире, где самый грозный враг – не противник, а мороз, красные и белые уже не питали ненависти друг к другу и постоянно предлагали друг другу сдаться. Никому не хотелось убивать таких же русских людей, как они сами. Населённая непонятным народом чужая холодная земля, за власть над которой они сражались, объединяла их равной враждебностью тем и другим

«Кто виноват из них, кто прав - судить не нам», поэтому дальше исследовать фабульные лакуны вам предстоит в гордом одиночестве. Пусть прощальным штрихом рецензии станет маленькая документальная зарисовка эпохи:

23 марта 1919 года газета «Прибайкальская жизнь» напечатала отчёт о состоявшемся в Верхнеудинске «литературном суде» над героем рассказа Леонида Андреева «Бездна» – студентом, изнасиловавшим свою же девушку после того, как над ней надругались встреченные в лесу бродяги. … В ситуации, когда политика подчинила себе жизнь, театрализованные судебные процессы над историческими и литературными персонажами стали популярны у интеллигенции как способ публично заявить о превосходстве моральных принципов над государственными или классовыми. … Участники "литературного суда" за последние годы тоже насмотрелись всякого и наверняка слышали или на днях читали в той же " Прибайкальской жизни" о верхнеудинской гимназистке, которую двое семеновских солдат изнасиловали, задушили и, заметая следы, сожгли в топке бронепоезда. Вероятно, многие из сидевших в зале учителей и учительниц лично знали убитую девочку, но это не мешало им верить, что даже самое страшное преступление обусловлено воспитанием и средой, беспричинной жестокости не бывает, и преступник, особенно если он учился в университете, всегда раскаивается в совершённом злодеянии. Эти люди ещё не поняли в каком мире им предстоит жить

Андрей Геласимов считает, что «бывают тексты, которые в любом случае должны быть кем-то написаны. Фигура писателя здесь не важна. Он лишь инструмент». Возможно, это действительно так, но вместе с тем я безмерно рада, что «Зимнюю дорогу» написал именно Леонид Абрамович. Деликатность, ненавязчивость, отсутствие категоричных оценок, сострадание автора к персонажам, населяющим книгу, несомненно, пришлись по душе. Базис повествования помимо девятитомного следственного дела белого генерала и дневников участников описываемых событий составляют архивные данные и исторические документы, поэтому наблюдать за перепутьями человеческих судеб, каждая из которых не более, чем песчинка, гонимая ветром рокового стечения обстоятельств в океане вечности, мне было неимоверно увлекательно, хотя и не всегда легко.

Авторская хроника, в силу неумолимости и бесчеловечности исторических процессов, предлагает немалое количество поводов для того, чтобы задуматься о собственной участи в современном мире (и, наконец, осознать что низкий рейтинг на сайте лайвлиб, малое количество подписчиков в инсте, отсутствие сумки «биркин» … и прочая ерунда, отнюдь не является основанием для меланхолии).

В то же время книга свидетельствует о том, что каждый наш поступок важен и имеет свой удельный вес в общей цепи. В переломные моменты истории необходимо быть максимально бдительными, ответственными, сплоченными; решительно отстаивать свою позицию и интересы, не полагаясь на «авось» и «хай так», потому как даже одна «паршивая овца» способна извести стадо.

А ещё произведение мотивирует меня радоваться каждому дню и не забывать о том, что «никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать ещё хуже». Зачастую обстоятельства бывают выше личности, однако ни при каких ситуациях не стоит терять человеческое обличье, опускать руки и изменять себе.

Документальный роман Леонида Юзефовича – безусловно один из лучших, прочитанных мной в этом году.

Р.S:

— Я читал один стих о том, почему мы слышим дуновение ветра, — говорю я. — Потому что умершие люди превращаются в траву и деревья. Их-то мы и слышим, когда дует ветер. — Как ты считаешь, это правда? — Не знаю. В каком-то смысле мы составляем единое целое со всем живым на земле. Ведь те, кто умер, куда-то уходят**

________________________________________________________________________ * — Юхан Пеэгель «Я погиб в первое военное лето» ** — Стефан Каста «Лето Мари-Лу»

Что же мы имеем на самом деле, прочитав это немаленькое произведение ? Действительно речь тут идет об одном из последних, если не последнем, значительном, но малоизвестном, эпизоде гражданской войны, в центре которого волею судеб оказались белый генерал Пепеляев А. Н. и красный командир Строд И. Я.

Мемуары одного, личный дневник другого и пухлое уголовное дело НКВД легли в основу этого произведения, показывающего, с одной стороны, всю трагичность и обречённость ситуации, беспринципность и жажду наживы при любом раскладе, могущие в конечном итоге сыграть решающую роль, борьбу за высокие и светлые идеалы, права угнетённых, от которых, в сущности, абсолютно далеки, что очевидно всем, кроме непосредственных участников событий.

Итог этого столкновения становится предопределён ещё до его начала, поэтому в данном случае интерес представляет собственно подготовка и осуществление всей операции, целью которой было освобождение Якутии от большевиков со стороны белых, и наоборот. При всей не избитости темы, самой истории, проходящей в суровых климатических условиях, интересных реальных персонажах и их судеб, у автора получилось исключительно скучное произведение, зачастую переходящее в занудное перечисление имён и фактов.

Стремясь максимально наполнить роман выдержками из документов, в том числе из личного дневника А. Н. Пепеляева, не имеющего особой исторической ценности, который тот вёл длительное время, в том числе и в походе, а также отрывками из будущих книг второго героя, Строда И. Я., впоследствии ставшего писателем по большому счёту одной книги, вкупе с выдержками из других документов и личных историй, автор тем самым окончательно запутывает читателя в его желании разобраться в этом хаосе.

Обилие разрозненных имён, фактов и событий, скачки из прошлого в настоящее героев и страны, заставляют постоянно удерживать в поле зрения максимальное число действующих лиц, некоторые из которых мелькнут, чтобы больше не возвратиться, для выстраивания собственной логической цепочки происходящего и взаимодействия персонажей. Всё это нагромождение и хаос создаёт трудности в продвижении и лишает произведение какой-бы то ни было динамичности и живого содержания.

В итоге, вся трагичность ситуации, героев, по сути, оказавшихся её заложниками, отходит на второй план, где на первом - просто попытка разобраться в описываемом и запомнить основных действующих лиц.

Л.Юзефович поразил редкими, но такими точными психологическими оценками поступков людей.

Данное произведение Юзефовича сложно отнести к какому-то определенному жанру. Это и дань уважения автора к личности Пепеляева, и глубокое историческое исследование последних дней Гражданской войны, сибирского похода, и размышления автора над судьбами двух противников и народов Якутии. Назвала бы это научным исследованием с элементами художественного стиля.

Автором проведена огромная работа: беседы с потомками героев, чтение писем и дневников Пепеляева, воспоминаний о нем, свидетельств, документов. Хотя большая часть книги посвящена Пепеляеву, личности Строда уделено не меньшее внимание (Юзефович упоминает, что Строд прославился уже в СССР и как писатель, называет два его произведения и заявляет о литературном таланте их автора, который даже советская цензура не задушила).

Мне очень импонирует слог автора. Юзефович не просто сухо излагает хронологию событий, происходивших в Якутии, он просто и обстоятельно описывает, с кем беседовал, где находился, узнавая тот или иной факт. И все это без претензии на звание эксперта и лишней зауми. Книга легко читается.

Обстоятельства сложились так, что два антагониста, Пепеляев и Строд, погибли при схожих обстоятельствах: оба стали жертвами сталинских репрессий. Жизнь — странная штука.