Книга: Филэллин - Леонид Юзефович

События можно даже назвать приключенческими, за некоторыми героями было действительно интересно следить (Мосцепанов-то каков гусь!). Но в целом это всё-таки роман-размышление о мире и войне, колыбели цивилизации, государственности и человеке. И тут я не то, чтобы в чём-то конкретно не согласна с автором... но мне явно против шерсти тон его высказываний. Сложно объяснить - подбор слов, пафос и поза свысока, формат текста, который навязывает "эмоциональное" мышление. Пожалуй, последнее - самое главное. Письма, дневники - записи, защищённые от критики и анализа личным субъективным "я так вижу". Еще добавим и факт, что пишут разные люди! Плюрализм мнений у нас тут, взгляд с разных сторон - выдает обманутый мозг. Ни фига подобного. Там есть только одно восприятие истории - авторское. Это нормально абсолютно в художественном произведении. Юзефович и сам подчеркнул "неисторичность" своего романа. А он же историк, напоминаю себе я. И читаю внимательнее про последние дни Александра, что-то там себе на подкорку накручиваю. И вдруг чувствую, что это манипуляция. Хотя портрет Александра очень здорово укладывается в тот лёгкий набросок его натуры, который мелькнул в Дмитрий Мережковский - Павел I . Но и это лишь доказывает, что я читаю не исторический нон-фикшн, а переосмысление.

Впрочем и это было бы прекрасно, если бы мне симпатизировала общая тоска по Элладе. По той Элладе, что Юзефович нарисовал в записках трёх неравнодушных людей. По той, что я прочитала (я же тоже не чистый лист). Такое чувство, что Греции не существует - сборище турков, славян и евреев, которые только воруют, торгуют, режут друг друга, ну и стихи сочиняют на досуге. Греция это мёртвая земля при живой памяти о великой культуре. Вот на идею и слетаются филэллины. При этом, кроме любви к Элладе, в этих людях мало что может привлечь. На некоторых и вовсе клейма ставить негде. Вывод в целом вполне жизненный и даже актуальный. Идеи - великие, люди - мелкие. Скрещиваясь, они производят исключительно войны.

Не заметила в романе размышлений, которые напрашивались, но не прозвучали толком. О разделе христианского и мусульманского миров. О взаимовлиянии. О границе в пространстве и времени, которая прочерчена была борьбой за Грецию. Даже ответа на вопрос "что именно "филят" филэллины в эллинизме" не было. Опять же из-за формата. Мелькали то там, то тут отдельные фразы; но сложить их в рядочек, сравнить, проанализировать - задачка для литературоведа, а не для простого читателя. Не такой уж сильный интерес вызывала тема, чтобы с карандашиком вычитывать текст.

Аннотация прелюбопытная, по сути и книга должна быть ей подстать. Но, как и часто бывает, моя встреча с современной российской литературой прошла неудачно. Я ожидала чего-то глубокого и познавательного от неисторического романа автора, а получила нечто такое, что не сумело произвести на меня хоть какое-то мало-мальски сносное впечатление.

Тон, заданный автором буквально сходу, начал оказывать на меня  неожиданно сильное неприятное воздействие, буквально загоняя в угол от огромного желания отложить этот роман, даже не читая. Но все же преодолев себя в определенный момент, я все-таки сумела добраться до финала.

Это мое первое знакомство с автором, и, несмотря на разницу во мнениях, я ожидала чего-то более интересного. Мой случайный выбор - а это именно он: нужна была книга автора, чьи фамилия начинается на Ю, и решив совместить полезное с любопытным, я выбрала Юзефовича. И получается зря.

К большому сожалению, а может быть к великому счастью, автор оказался совершенно не мой. Я не берусь судить: хорош автор или это больше раскрученный медийный образ - мне это честно говоря неинтересно. Для меня представляет ценность только одно: трогает меня то, что я читаю или нет.

Текст может мне нравиться или не нравиться; я могу быть с автором на одной волне, а могу быть на противоположном берегу - но прикасаться к моей душе то, что я читаю должно. Пусть даже вызывая по большей части негативные эмоции. В данном случае этот текст не вызвал никаких эмоций. Пожалуй только удивление от несколько нарочито высокопарного слога. Как пишет сам автор:

Стариной выражается добронравие, но ее избытком – самомнение.

На мой взгляд автор как раз и перешел эту тонкую грань, которую сам и подчеркнул. Все в его тексте было с избытком, который скорее отталкивал, чем привлекал. Как тут не вспомнить блистательную Фаину Раневскую:

Даже за самым красивым павлиньим хвостом скрывается обычная куриная...

Еще одной причиной такого не слишком положительного впечатления, могло стать то, что в параллель я читала великолепный исторический роман Виктора Московкина "Тугова гора". Вот где настоящий размах художественного слова и таланта, увлекающий с первых же строк.

Даже не хочется писать много слов про эту книгу, что-то вымучивать, придумывать и пытаться анализировать. Мне просто не понравилось. Это мое сугубо личное читательское мнение, на которое я имею полное право.

Но, не положила. Предпочла познакомиться поближе с разносторонне развитыми героями, историческими фигурами, которые и письма пишут, и в политике шарят, и вообще — деятели искусства, видные персоны, знающие высших представителей знати и располагающие важными сведениями, способными перевернуть жизнь всего государства и читательскую заодно.

И это всё преподносится так пафосно, с таким апломбом. Аж зубы сводит. И читать становится невыносимо, а все равно читаешь, проваливаешься в текст, который идет и идет, а сам уже думаешь о том, как будешь готовить ужин, или о других приземленных вещах. Потом одергивает себя, возвращаешься к тексту, а он по-прежнему важничает, разглагольствует о судьбах государей и государств…

Не вытянула я всей мощи страдающих по судьбе Греции людей, её любящих всем сердцем и делающих ради её блага всё, что только возможно. Погрязла в странной стилистике, в не менее странных, но очень похожих один на другого, героях. Только больше на собственные проблемы отвлекалась. И отлично засыпала под ровный голос аудиокниги, когда читать становилось невыносимым. Но до конца с трудом, а добралась. И осталась им разочарована так же, как и всем, что было до.

Вывод: а не нужно себя мучить.

«Филэллин» погружает читателя в двадцатые годы XIX века — время подъема национально-освободительного движения в Греции, оказавшегося притягательным для пассионариев из самых разных стран, в том числе из России. Но война здесь только фон, который позволяет писателю ярче проявить судьбы интересующих его героев. Он раскрашивает исторический фон — это маховик, который двигает сюжет романа, состоящий из множества разветвленных линий. Они разнообразны и изощренно проработаны автором, не скупящимся ни на стилистические изыски, ни на исторические подробности, так что, чтобы сплести их воедино, требуются интеллектуальные усилия. «Филэллин» не относится к числу романов, открывая которые читатель словно усаживается в удобные сани и лихо съезжает в них с горы, не заметив, как роман подошел к концу. «Филэллин» — роман-лабиринт, состоящий из череды писем и записок, настолько правдоподобных, что верится, будто все эти исторические документы и в самом деле существовали. В том особенность романа: читатель смотрит на происходящие события сразу с нескольких точек зрения.

Выбранная форма позволяет Леониду Юзефовичу проявить наработанное мастерство литературного перевоплощения в самых разнообразных персонажей. Он демонстрирует и все тонкости понимания их психологии, и, главное, безукоризненное владение стилем, с помощью которого воспроизводит письменную речь своих героев, проработанную тщательно, до малейших оттенков. Но эта же форма одновременно становится и ловушкой для автора. Следуя ей, он вынужден убеждать читателя в том, что каждый шаг его персонажей документирован, а его роль как автора в тексте сводится лишь к тому, чтобы представить читателю исторические документы в хронологической последовательности. Автор по каким-то причинам устраняется из текста и, чтобы появиться в нем в качестве рассказчика, надевает то одну маску, то другую, создавая видимость объективности повествования и тем самым убеждая читателя в его достоверности.

Среди множества персонажей выделяется штабс-капитан Григорий Мосцепанов: служа в Нижнем Тагиле, он искал правды, но, вместо того чтобы найти ее, был назван кляузником и посажен в тюрьму, откуда чудом вырвался и оказался не где-нибудь, а в благословенной Элладе, пусть и не в самый лучший для нее исторический период. Там он сражался не столько за свободу Греции, сколько за Россию — какой она могла бы быть, если бы не «казнокрадство, пьянство, неправедный суд и сквернословие», как и филэллины из других стран, представлявшие себе Грецию как место, где все еще витает дух возвышенных философии и поэзии, как землю, хранящую следы жизни великих героев. Вместо этого они вынуждены сражаться заодно с людьми, бесконечно далекими от мифологизированной истории своей страны. «Разве вы любите греков? Вы любите ваши фантазии о них» — эта реплика одного из героев «Филэллина» и в самом деле стоит премии «Большая книга».

Об этой давней войне этот странный роман «в дневниках, письмах и мысленных разговорах героев с отсутствующими собеседниками». Каким-то не доделанным, не проработанным он мне показался. Образы героев размыты, не четки, часто безлики. Очень многие страницы откровенно скучны. Кажется, автор заполняет пространство текста совершенно не нужными для действия темами. Не вижу смысла развивать критику этой книги, получившей, на мой взгляд, совершенно незаслуженно премию «Большая Книга» - 2021. Пусть так (помягче): все, что описано в этой книге для меня оказалось, как у Константина Констандиса, странствующего лекаря из романа, то ли подслеповатого, то ли от волнения, - в определенные моменты видевшего мир «закрытым полупрозрачным пологом, мешающим видеть с ясностью людей и обстоятельства…Похоже на портрет человека, который позировал художнику стоя за москитной сеткой… - призрачность самой картины с выделяющимися на ней отдельными яркими пятнами».

Лев Толстой категорически отрицает роль личности в истории. Его Кутузов не может влиять на ход событий на Бородинском поле, сражение будет выиграно, если этого хочет народ. Что такое личность и что такое народ? Выражаясь аллегорически, личность — это всего лишь прутик — тоненький, хрупкий. Божественная Клио взяла его аккуратненько своими нежными длинными пальчиками и сломала пополам, вот так — хрусь. А что такое народ, его коллективный гений? Это — тысячи прутьев, связанные воедино в жесткую, неутомимую метлу, одержимою желанием вымести к чёртовой матери весь этот европейский мусор, принесённый Наполеоном на русскую землю. По большому, толстовскому, счёту, перед Кутузовым стояла только одна задача — не мешать "народной метле" делать своё дело. И он с этой задачей превосходно справился, действуя не лично от себя, а реализовывая волю народа. Юзефович историко-филосовских взглядов яснополянского старца не разделяет. Выстрелив в Ибрагим-пашу, Мосцепанов по своей единоличной воле поворачивает ход истории. "Чистая случайность, что Ибрагим-паша не завоевал всю Грецию. Если бы ему это удалось, то Англия, Франция и Россия не стали бы ввязываться в войну. К счастью для греков, В Афинах, под Акрополем, Ибрагим-паша был ранен каким-то филэллином. Он потом долго болел и не сумел завершить столь успешно начатую компанию".

Формула греческого огня так и осталась тайной, Мосцепанов никому не раскрыл её. Но греческий огонь всё же возжёгся. Возжёгся у него в сердце, осветив филэллину его истинный путь. Звучит охренеть как пафосно, но в точку.