Текст книги "Ты моя катастрофа"

Глава 17

Сентябрь 2021. Ян

В раздевалке воняет по́том. Сколько бы раз ни говорил Бешеному, что здесь давно пора менять систему вентиляции, все остается по-старому: три ссаные кривые лавки, давно проржавевшие шкафчики с дырками вместо замков и вонь. Просто вонь. Тут такие бабки крутятся, а ему в падлу сделать совсем простые вещи. Например, сегодня призовой фонд составляет чуть ли не сто кусков, а я должен нюхать это дерьмо.

Из шкафчика, куда я кинул вещи, звонит телефон.

– Алло, Ян, ты сейчас где? – спрашивает меня Дэн.

– В клубе, а что?

– Это понятно, а где именно?

– К бою готовлюсь. Говори, что надо.

Дэн прекрасно знает, что по вечерам я могу быть занят и звонить мне – не самая лучшая идея.

– Видел уже Воробьеву?

А вот здесь можно и поподробнее.

– Элю?

– Ага, недалеко от входа заметил ее, прикинь.

Больше ничего не говорю, просто сбрасываю трубку и, даже не прикрыв шкафчик, выхожу из раздевалки в зал.

Увидев Элю у Бешеного, сначала даже не верю своим глазам. Она стоит в толпе в простом, но таком красиво сидящем на ней синем платье и, словно олененок, встревоженным взглядом озирается вокруг. Рядом с ней замечаю друга и понимаю, что все это его рук дело. Кое-как подавляю в себе желание схватить с барной стойки бутылку из толстого стекла и пройтись по его довольной роже. Этот долбонавт привез Элю в одно из самых развратных мест в городе. Сколько секса и передозов повидали эти стены…

Подхожу к ним.

– Вадим, уведи ее, быстро, – говорю другу, но тут же получаю отпор, но только уже с ее стороны.

– Я никуда отсюда не уйду, пока не решу свой вопрос!

Бешеный уже на арене, совсем скоро и я должен буду появиться там. Смотрю на Вадима, друг ухмыляется одними глазами. Времени нет, поэтому даю ему понять, что за девушку он отвечает головой, и ухожу в раздевалку. В этот раз он совсем обнаглел. Так вот что он имел в виду под «тебе не понравится». Только вот здесь все гораздо серьезнее, чем «тебе не понравится», я в буквальном смысле готов набить ему рожу.

По крикам понимаю, что первый боец уже вышел. Быстро наматываю бинты и открываю дверь. Сегодня на арене все иначе. Она смотрит, и, как бы я ни обманывал остальных, обманываться самому у меня не получается – ее присутствие меня волнует.

Звучит гонг, и бой начинается. Я наношу удар, но думаю совсем о другом, смотрю, но не на соперника, а все время пытаюсь поймать в толпе ее взгляд. Мне почему-то нужно ее одобрение, только ее. В душе я всегда желал, чтобы она восхищалась мной, только ради этого я был готов часами не слезать со скейта и выполнять трюки, только ради этого я бы простоял на ринге еще несколько часов. Я был обезумевшим позером – вот в кого она меня превратила.

– Гром! – торжественно орет мое имя Бешеный и поднимает руку вверх.

Победа. Меня окружают, поздравляют с выигранным боем, но я уже сканирую взглядом толпу. Ее здесь нет. Точно нет, я бы заметил. Черт, какого здесь постоянно происходит?! Через толпу возвращаюсь в раздевалку, накидываю штаны и куртку и бегу на улицу.

– Я сам ее отвезу, – говорю я, увидев Элю и Вадима у машины друга.

– Я вызову такси! – не соглашается на такой расклад девушка.

И снова сопротивление. Снова готовность дать мне отпор в одном лишь взгляде. Это злит. И возбуждает. Особенно после боя, когда в крови все еще бурлит адреналин. Прямо сейчас мне хочется прижать ее к капоту, запустить руки в ее волосы, под это прелестное короткое синее платье и подавить любое сопротивление.

– Заткнись. Просто надевай шлем и садись.

Она шумно вздыхает, но, на удивление, сдается, не спорит и садится позади, касаясь меня своими крошечными ладонями. Тело напрягается, словно каменное. Как давно я не чувствовал ее прикосновений! И как же от этого срывает голову!

Ехать по ночной трассе, чувствовать ее руки на своей груди, видеть ее оголенные из-за задравшегося платья ноги, вдыхать ее запах и еще как-то пытаться следить за дорогой. Черт, да я думал об этом с первой минуты, как купил байк.

Безумие, длящееся ничтожно мало. Мне хочется вдавить педаль и ехать до тех пор, пока не закончится весь бензин. Но даже за этим безумием я не могу забыть о том, кем мы являемся друг для друга.

Она молча отдает мне шлем и первая заходит в подъезд. Я же еще несколько минут прихожу в себя на холодном воздухе, прежде чем пойти следом. Не знаю, чего я ждал, но стоит мне зайти в лифт, как я сразу чувствую легкий шлейф черничного йогурта. Не удивлюсь, если она давно уже не пользуется этим черничным гелем, а у меня просто уже поехала башка от флешбэков.

На следующий день, дойдя до школы, нахожу друга на парковке и, как только он выходит из машины, кулаком прохожусь по его левой щеке. Не сильно, мог бы сильнее, но просто чтобы знал, что поступил вчера крайне отстойно.

– И тебе доброе, – говорит Вадим, потирая щеку.

– Ты какого вчера устроил?

– Предположения? – друг со скучающим видом поднимает одну бровь.

Молчу. Предположения есть, но после вчерашнего я даже не хочу их озвучивать.

– Значит, так, – выдыхает Вадим. – Звонишь Бешеному, пусть деньги за бой не выводит, пойдет в уплату долга рыжего дружка Одувана.

– И?

– Че тупишь? Потом говоришь ей. Помнишь, с нами на сборы еще олимпиадники гоняли? Пусть заполнит форму и гонит с нами.

– Она не поедет.

– Нет, она не поехала бы. А сейчас у нее просто нет выбора, она у тебя в долгу.

– И что это изменит?

– У тебя мать чуть ли уже не деньги на хату копит как подарок на вашу свадьбу. С ней она тебя сто проц отпустит.

Выдыхаю.

– Ты реально долбонавт.

– Если против, я могу и сам ей сказать.

– Против.

– Вот и отлично!

– Ты меня вообще сейчас не слышишь?!

– Ты явно больной, а больных обычно не слушают, а лечат.

– А ты во врачи заделался?

– Заделался. Короче так, я говорю ей про долг, а ты уже сам потом все организуй.

– Ты не подумал, что я видеть ее не хочу, а ехать на сборы тем более.

– Да ты задрал одну и ту же шарманку заводить из раза в раз. Не тупи, Ян, не тупи, а то однажды Одувана кто-то другой более сообразительный уведет.

– Пусть.

– Ну да, ну да. То-то ты пару дней назад как ошалелый к ней погнал, убуханный в хлам. Если бы тебе было на нее наплевать, ты бы еще тогда рассказал все предкам.

Я злился. Злился на то, что Вадим был прав. Я действительно хотел вычеркнуть Элю из своей жизни, но почему-то так и не смог показать родителям последнюю переписку с Милой.

Глава 18

Июнь 2018. Ян

На улице слегка прохладно, всего каких-то двадцать минут назад прошелся проливной дождь, и теперь от земли пахнет приятной сыростью. Мы с ребятами из отряда выбегаем из актового зала на поиски какой-то драгоценной реликвии, вернув которую перед началом дискотеки, сможем заработать дополнительные очки в копилку отряда.

Лагерь граничит с ельником, и часть его территории уходит примерно метров на двести в лес. Как капитан принимаю решение отправить часть отряда именно туда, а часть – прочесывать территорию вокруг главного корпуса.

Как некстати мама звонит именно сейчас. В лагере я уже третий день. Мать звонит ежедневно ровно в девять после вечерних мероприятий. Сам виноват – не стоило в прошлом году с пацанами ночью поджигать на берегу эвкалиптовое дерево. После этого меня чуть не выгнали, а мать с тех пор отслеживает каждый день моего пребывания в лагерях.

Говорю ребятам, что сейчас к ним присоединюсь, и нажимаю на «принять».

– Да, ма, все супер, сейчас на дискотеку пойдем. Вы как?

– Мы с папой на даче. Тут знаешь какой баклажан растет? – начинает явно увлеченно рассказывать мама. Ну да, да, пошел я со своей лагерной жизнью. – Через пару месяцев, чувствую, с локоть будет, не меньше.

– А Мила как? С вами?

– Мила? Нет, она хотела куда-то с друзьями пойти.

Тут же смотрю на дисплей. Все верно, двадцать первое.

– Ладно, ма, мне бежать надо.

– У тебя точно все в порядке? – спрашивает мама с подозрением.

– Точно, точно, просто пытаемся в одном состязании выиграть, все, я пошел.

Быстро прощаюсь с мамой и звоню Миле. Не берет. Затем набираю Элю – тоже гудки. И так несколько раз.

«Вы пошли на заброшку?!» – быстро набираю сообщение сестре. Сообщение уходит, и мне остается только ждать, раздраженно сжимая в руках телефон.

«Неудобно говорить», – через пару минут наконец приходит ответ от сестры.

«Если сейчас же не ответишь, где ты, я позвоню родителям. Вы в яме?!»

«Нет».

«А где?!»

«Еду».

«Блин, Мил, не беси, нормально ответь, где вы. Да все равно где, разворачивайтесь. И какого Эля трубку не берет?!»

«Не берет?»

«Я уже десятый раз звоню».

Какое-то время Мила молчит, и я готов уже снова начать ей звонить. Мимо меня на поиски этой тупой реликвии пробежало уже несколько отрядов, но сейчас меня интересует только то, чтобы Мила и Эля как можно скорее вернулись домой.

«У нас небольшой форс-мажор», – наконец приходит сообщение.

Что еще за форс-мажор?!

«?!?!?!»

«Эля позвонила, сказала, что не удержалась и поехала на заброшку. Мне кажется, она уже не совсем в адеквате».

Черт!

«Так езжай домой и вызови ей такси».

Еще немного, и я откушу себе язык от нервов.

«Она сказала, что без меня никуда не поедет, – следует на это ответ. – Я приеду, найду ее, и мы вместе вернемся, обещаю. Пока не звони родителям, ладно?»

Понимаю ее страх перед родителями: если с моей разгульной жизнью родители смирились, то Милу все еще продолжали очень опекать. После прошлого такого позднего возвращения мать еще месяц контролила сестру и не пускала никуда дальше Элиной квартиры. Если я скажу им, что в их отсутствие Мила вечером отправилась на какую-то заброшку, все оставшееся лето она проведет взаперти.

«Чтобы через пятнадцать минут в обратку ехали».

«Ок. Ты супер!»

Нервно шагаю по площадке из стороны в сторону. Не знаю почему, но у меня плохое предчувствие. Еще раз пытаюсь дозвониться до Эли. Результата ноль. Сейчас я зол как никогда. Мы же договорились!

А ведь я переживаю. Переживаю так, что хочется телефон о стену швырнуть, хочется бросить все и самому поехать туда, найти ее и хорошенько так встрясти. Им не место в яме. Особенно сегодня.

– Ян, ну ты идешь? – вырывает меня из мыслей Маша, двадцатитрехлетняя вожатая нашего отряда.

– Да, да, сейчас, – отвечаю не глядя.

– Да отложи ты свой телефон, потом перезвонишь.

Еле сдерживаюсь, чтобы никого не послать. Сейчас мы в ногу идем еще с одним отрядом, и, чтобы вырваться вперед, нам надо найти эту реликвию первыми. Смотрю на экран телефона.

– Ладно, сейчас, тридцать секунд – и иду.

Мила сказала, что она заберет Элю и они поедут домой. Я просто себя накручиваю. Но на всякий случай все же звоню Вадиму.

– Алло, ты в яме?

– Салам, еще нет. А что? – отвечает друг.

– Эля там.

– Да ну!

– Мила едет за ней.

– Фига се! Девчонки ослушались твоего приказа? Прикольно-о-о. Короче, минут через десять там буду.

– Давай быстрее.

Кладу телефон в карман и направляюсь к корпусу, где меня уже дожидается весь отряд.

– Все хорошо? – спрашивает меня Рома, наш второй вожатый.

– Все просто зашибись.

Глава 19

Сентябрь 2021. Эля

С того вечера в клубе прошло несколько дней. Несколько дней панического ожидания и непонимания, что мне делать. Всему виной разговор, случившийся на следующий день после боя Яна на арене. Это было второй раз за несколько лет, когда я первая начала разговор с Вадимом.

– Ты сказал, что с долгом все решено.

– Верно, так я и сказал.

– Я хочу знать, как именно решено. Я ведь тогда даже ничего не делала.

– Странная ты, любая на твоем месте просто радовалась бы.

– Ты все еще не ответил.

– Суровая Эля Воробьева! Ну ладно, не хотел говорить. Но если для тебя это так важно… Можешь благодарить Яна.

– Яна?

– Ага, он благородно закрыл долг своими деньгами, честно выигранными в бою.

Только не это. Это означает многое. Уж во что я никогда не поверю, так это в бескорыстность Яна. Ради Вадима он бы пошел на такое, но точно не ради Леши или меня. Прошли те времена, когда я могла считать Яна своим защитником и могла на него положиться. Он никогда не делает ничего просто так, а значит, совсем скоро Ян появится на пороге моего дома и потребует что-то взамен. Услуга за услугу.

Все это время я ходила словно по минному полю. Иногда у меня возникало желание прямо прийти к нему и потребовать, чтобы он наконец озвучил цену за свою помощь. Но каждый раз, когда это желание возникало, его глушил страх, дикий, животный, ведь я понимала, что в этот раз одними обедами в столовой не отделаться. Это был долг ценой в сто тысяч.

Но Ян не подходил, вышибалы и правда больше не звонили Леше, прекратились угрозы, и вечер в клубе стал казаться всего лишь каким-то далеким сном. Пока однажды вечером он не пришел ко мне домой.

– Сметана или масло? – спрашивает мама, размешивая овощной салат.

– Сметана! – хором отвечаем мы с папой.

У родителей выходной, поэтому мы садимся ужинать все вместе. Такое простое счастье, которое начинаешь ценить, только когда долго его лишен. Родители обожают свою работу, я обожаю их, но из-за вечных поездок и командировок такие вещи, как совместный ужин, стали для нас чем-то из разряда праздников или особых событий.

Но не успевает мама поставить салат на стол, как на всю квартиру звенит входной звонок.

– Опять у Гали что-то закончилось.

Мама уходит открывать дверь, но уже через минуту возвращается на кухню не одна. Помимо мамы и тети Гали заходит и Ян. Уж кого я точно не ожидала увидеть. Не тогда, когда я настроилась на хороший семейный вечер.

– Верочка, а почему ты не говорила, что твоя Эля тоже едет на сборы? Я тут Яну поехать запретила, а знала бы…

Что? Какие еще сборы?

– Сборы? Галюш, что ты… Я сама сейчас впервые узнаю от тебя о каких-либо сборах. Эля?

Четыре пары глаз вонзаются в меня с немым вопросом. А я что? У меня нет ответа. Кидаю взгляд на Яна и считываю немое предупреждение.

– Ээээ, а нам просто только сегодня сообщили об этом. Хотела вот за ужином устроить сюрприз, рассказать.

Я не дура, намек поняла. Но во что он втягивает меня на этот раз?

– Ой, а я сюрприз-то и испортила, дурная моя голова! Ну, в любом случае я рада, что вы с Яном поедете вместе. Мне так спокойнее.

Вместе?! По мне, так спокойствием здесь и не пахнет.

– Эля, а что за сборы? На сколько они? И где? – спрашивает папа.

Черт!

– Эээ, ну они…

– На две недели в Раменском, Подмосковье, – отвечает за меня Ян, спасая ситуацию.

– Две недели – это многовато. А как же учеба? – обеспокоенно смотрит на меня мама.

Правильно, мам, не отпускай меня с ним, запрети, скажи: «Никаких сборов, и точка». Я пойму, прощу и буду любить еще сильнее.

– Там во время сборов мы будем проходить и школьную программу, не переживайте, теть Вер.

Гадство. Умеет же он лить в уши.

– А вообще, звучит неплохо. Нас в ваши годы вывозили в колхоз копать картошку, а тут целые сборы!

Поверь, мам, я бы с большим удовольствием вскопала футбольное поле, чем поехала бы куда-то вместе с Яном.

После этого странного разговора тетя Галя и мама запираются на кухне, чтобы обсудить последние сплетни. Ничего удивительного – стоит им пересечься, как они выпадают из жизни на ближайшие несколько часов. Папа уходит в спальню, чтобы не мешать подругам, а я тащу не очень-то сопротивляющегося Яна в свою комнату.

– Все еще слушаешь «10 Years», – говорит Ян, увидев плакат, висящий над рабочим столом. Как давно он здесь был? Сколько прошло лет?

– Что еще за сборы?! Куда ты меня ввязал?!

Да, сейчас это проблема номер один. Проблема номер два – Ян на моей территории. И я должна решить эту проблему сейчас же – узнать про сборы и выгнать его прочь.

– Я же сказал, двухнедельные сборы в Подмосковье. Ты чем слушала?

– Я не про это! Не прикидывайся.

– Слушай. – Ян хмурится. Словно это я ввалилась к нему в дом с неожиданными новостями. – Ты мне должна, помнишь?

Как же об этом забыть. Такое не забывается.

– И?

– И это мое желание. Сгоняешь со мной на сборы – и считай, мы квиты.

– Съездить на сборы? На две недели? Давай я лучше снова каждое утро буду тебе еду в столовой таскать или решать за тебя дэзэ?

– Слишком мелко для долга в сто тысяч.

Он прав. Но я не понимаю одного.

– Зачем тебе на сборах я?

– Мать не хочет меня отпускать. Считает, что сопьюсь там. А тебе она, кажется, доверяет.

Я нервно усмехаюсь. Меня отправляют куда-то быть нянькой восемнадцатилетнего парня, избивающего по вечерам тридцатилетних мужиков.

– Допустим, – соглашаюсь я. – Но как мне поехать на сборы, если я и близко не стою со спортом и с твоей командой?

– Все просто. Ты вроде как умная, неплохо соображаешь. Там будут не только спортивные команды, но и отличники и олимпиадники. Отправь заявку, уверен, что тебя с радостью одобрят.

– А если нет?

– Надо написать заявку так, чтобы одобрили.

А вот и командный тон.

– И я что, пропущу школу? Это же бред про то, что нас там будут гонять по школьной программе.

– Бред, – подтверждает мои догадки парень. – Но, боюсь, у тебя нет выбора.

Выбора и правда нет. С другой стороны – это отличная возможность расплатиться по счетам.

– Что? – спрашиваю, поймав его внимательный взгляд на себе.

– Не знал, что ты носишь кружевное белье, – говорит Ян, а я, проследив за тем, куда он смотрит, невольно вспыхиваю. Домашняя растянутая футболка съехала на бок, оголяя лямку белого кружевного бюстгальтера.

– Это тебя не касается.

Одергиваю футболку.

– А кого касается? Твоего рыжего очкарика? Или просто друга из лагеря?

– Хоть бы и так. Это не твое дело.

На его два шага вперед отступаю на два шага назад.

– Все, что связано с тобой, – мое дело, – с небольшими паузами произносит он четко каждое слово.

Раньше Ян говорил так каждый раз, когда меня кто-то обижал. Ян наказывал обидчика, обнимал меня и говорил, что тот ко мне больше не подойдет. И я ему верила. Но это было раньше.

– Почему? – сглатываю.

– Потому что ты не должна быть счастлива. Ты не заслуживаешь этого, пока Мила…

– Ты совсем больной?! Думаешь, мне не больно?! Она была моей подругой! Я любила ее. – И говорю уже тише, хотя слова сами вырываются наружу: – Я и тебя любила.

Ян кривовато ухмыляется. Не могу смотреть на него больше и опускаю глаза. Он не дождется моих слез.

– Заявление отправь сегодня, – говорит он сухо и выходит из комнаты.

Правда, когда дверь за ним закрывается, слезы все же начинают катиться по лицу.

Глава 20

Сентябрь 2021. Эля

– И все же почему ты не сказала об этом раньше? – спрашивает Даша про сборы и со смачным хрустом пихает сразу три палочки «Кузи» в рот.

Мы сидим в ее комнате. Я рассказала ей о сборах несколько минут назад, но за эти несколько минут подруга успела задать мне минимум двадцать вопросов.

– Не была уверена, что одобрят и что все же решусь туда поехать, – отмахиваюсь я и тоже тянусь за «Кузей».

Или просто не знала об этом вплоть до вчерашнего вечера. Врать подруге очень стыдно, но я не могу рассказать ей про долг. Как и про то, что именно связывает наши с Яном семьи.

Как и говорил Ян, мою заявку одобрили почти сразу, уже к утру прислав на почту ответ и приложив к нему большущее письмо с правилами. Как я поняла, сборы будут чем-то похожи на обычную лагерную смену, разве только направленную на практическую часть для каждого из прибывших школьников: спортсменов и олимпиадников. Для меня же на протяжении всего времени будет функционировать литературный класс, а вот школьную программу придется как-то совмещать и тащить учебники с собой.

– И все же не нравится мне все это, – в десятый раз повторяет Даша. – Боюсь я тебя с этим упырем отпускать. Хоть бы кто из адекватных еще с тобой поехал, а не эти имбецилы водные.

И я с ней согласна. Упырь был главной угрозой, и находиться с ним вдали от дома казалось чем-то на грани самоубийства.

– Все будет хорошо! Мы с ним в разных направлениях вообще, думаю, что и пересекаться не будем.

И снова ложь, в которую мне самой очень хочется верить. Но внутренняя чуйка безжалостно намекает на то, что все будет не так радужно.

– Ох, ладно, ты, главное, пиши, звони, не пропадай. О каждом движении этого суслика докладывай.

Мы и не заметили, как время приблизилось к одиннадцати вечера. Даша предлагает остаться у нее, но мне еще нужно собирать вещи. За позднее возвращение не беспокоюсь – еще днем мама отправила сообщение, что они с папой сегодня снова работают в ночную смену.

На улице уже очень темно. Горят фонари, и на лицо падают неприятные холодные капли дождя. До дома всего десять минут быстрым шагом. Накидываю капюшон и выбегаю из-под крыши.

Еще один поворот – и выйду к дому. Как вдруг замечаю, что сзади кто-то идет. Быстро оборачиваюсь. Мужчина. На автомате начинаю ускоряться. И он, кажется, тоже. Совпадение? Или, может, у меня паранойя… Слава богу, у меня в кармане перцовка.

– Эй, девушка, который час?

Проклятье.

– Куда же ты? Да еще и одна. Давай я тебя провожу.

– Не надо, спасибо.

Еще немного – и я перейду на бег. Лишь бы отстал.

– Невежливо это, вот так убегать, может, я хочу познакомиться, проводить до дома.

А я вот не хочу.

– Не знакомлюсь. У меня парень есть.

К сожалению, таких только эта причина может остановить.

– Ну и где же он?

Надо было сказать, что я замужем… Хотя кто мне поверит. Неожиданно он оказывается прямо рядом со мной и дергает за плечо.

– Вы что себе позволяете?!

Осторожно опускаю руку в карман сумки и с ужасом понимаю, что баллончика там нет.

– Так где же парень? Что же он тебя не встречает?

Вот теперь мне реально страшно. Дура. Почему я решила выложить перцовку именно сегодня?! Пожалуйста, пусть кто-то выйдет на улицу. Хотя сомневаюсь, что в такой поздний час можно кого-то встретить. Разве только агрессивного маньяка, не принимающего отказов, такого как этот.

– Встречает, – неожиданно звучит позади до боли знакомый голос.

Ян. Он здесь. Все хорошо, он рядом, я не одна. Странно, но в этот момент я чувствую от Яна не угрозу, а защиту. Мне даже почти не страшно.

Мужчина наконец опускает руку, и я тут же оказываюсь за широкой спиной Яна, скрывающей меня от незнакомца. Все позади. Теперь все нормально и мы пойдем домой.

– Мужик, тебе же несколько раз сказали свалить. – Голос Яна, в отличие от моего, совсем не дрожит.

– Пацан, свалил бы лучше ты. – Этот стремный мужчина, минуя все красные флажки, все никак не собирается уходить.

– Что ж, я не она, повторять дважды не стану, – отвечает Ян и резко припечатывает мужчину кулаком.

– Ах ты срань, – шипит мужчина, схаркивая кровавую слюну на бордюр. А затем в его руках, лезвием отражая уличный фонарь, возникает нож. – Сейчас ты получишь, щенок малолетний.

– Ян, пойдем домой, пожалуйста, не надо, он того не стоит, очень тебя прошу, – шепчу парню и тяну его за руку назад.

Но мужик уже подошел довольно близко к нам. Ян отталкивает меня, а затем валит мужчину на землю, падая вниз вместе с ним.

– Ян, пожалуйста! Да помогите же кто-нибудь!

Кричу в надежде на чудо. Хоть кто-то. Пожалуйста. Руки дрожат так, что у меня даже не получается разблокировать телефон. Через несколько минут, показавшихся вечностью, Ян встает, оставив мужчину лежать на асфальте. Тут же бросаюсь к парню, но он легко убирает мои руки и идет в сторону дома. Бегу за ним, боясь остаться здесь одной.

– Ян, все в порядке? Ты как?

Сомневаюсь, что пьяница мог хоть как-то всерьез навредить ему, но у того все же был нож.

– В норме, – следует односложный ответ.

Верю ему ровно до тех пор, пока мы не выходим на свет уличного фонаря и я не замечаю, что правый бок его куртки порван, а на месте пореза алеет кровь.

– Он тебя задел!

Оббегаю парня и в ужасе пытаюсь рассмотреть масштабы проблемы.

– Я же сказал, в норме.

Показушник фигов.

– Но тебе нужно в больницу! Я вызову скорую!

Нет, серьезно, если этот упрямый баран умрет, а в его гибели еще и обвинят меня, то я найду способ его воскресить, чтобы снова убить, но уже самым изощренным способом.

– Не. Смей. Никуда. Звонить.

Ненавижу. Заходим в подъезд, поднимаемся на этаж и доходим до наших квартир. Ян достает ключи и открывает свою дверь. Не знаю почему, но иду следом.

– Жалкая, тебе чего надо?

Самой бы разобраться…

– Ты ранен. Не позволяешь звонить врачу, дай хоть рану осмотрю и перебинтую.

Снимаю обувь и прохожу в коридор. То, что мне это позволили, а не вытащили за шкирку, уже хороший знак.

– Аптечка в нижнем ящике комода, – неожиданно подсказывает мне Ян.

Что ж, похоже, ему и правда слишком плохо, раз дело набирает такие обороты. Принимаю подсказку и достаю белую коробку с медикаментами.

За эти три года, помимо того вечера, когда Ян устроил вписку, я была в его комнате лишь однажды. Это было тогда, когда он жил в Чехове, а тетя Галя и Роман Владиславович улетали на неделю в Грузию. Тетя Галя попросила заходить к ним иногда и поливать цветы в гостиной. В комнате Яна цветов не было. Не знаю, что меня тогда дернуло, но я все же потянула на себя ручку заветной двери.

Вроде комната как комната: серые стены, кровать, рабочий стол, стул, боксерская груша, стопка толстовок. Но здесь, на его территории, я чувствовала себя еще более уязвимой, чем в школе. А ведь раньше это был мой второй дом.

Все здесь выдавало присутствие Яна. Особенно запах. Запах сигарет и хлорки. Он пах так всегда, принося домой и в коридоры школы частичку бассейна, в котором проводил огромную часть времени. Мне хватило нескольких минут, чтобы сбежать оттуда, плотно закрыв дверь. Не смогла. Там все напоминало о нас.

Мила всегда сидела на прикроватном коврике, подобрав под себя ноги, пока я заплетала из ее длинных русых волос косы. Ян сидел напротив, в рабочем кресле, и наблюдал за нами. Нам было необязательно говорить, чтобы мы чувствовали себя хорошо. Однако мы сами не могли остановиться, в комнату время от времени заглядывала тетя Галя и просила нас сбавить тон. И вот я снова здесь. Только вот Милы больше нет, и Ян меня презирает.

Он без футболки, в одних уличных штанах. Благодарю все высшие силы за то, что в комнате горит лишь одна настольная лампа, – я наверняка выгляжу жалко со своими попытками смотреть на все, что угодно, но только не на него. Да, на физкультуре или во дворе парни частенько снимали футболки. Но здесь, в его комнате, это кажется чем-то более… интимным.

Подхожу ближе и ставлю аптечку на стол. Рана, к счастью, кажется не такой страшной. Но все же обработать ее следует. Представить страшно, что было бы, если бы он не оказался рядом.

Смачиваю ватку хлоргексидином и осторожно подношу к ране, надеясь, что парень не заметит, как дрожат мои руки. Прохожусь по ране, едва касаясь ваткой идеально очерченных кубиков пресса. Словно его торс был слеплен лучшими скульпторами древности. Аж бесит.

Ян морщится, но не издает ни звука. Стыдно признаться, но мне садистски нравится видеть его таким.

– Уж прости, надо потерпеть, – зачем-то озвучиваю я.

Повторяю манипуляции с ваткой несколько раз, интуитивно наклоняюсь и осторожно дую на рану. И только потом понимаю, в каком нелепом положении сейчас нахожусь. Боже, что я творю!

– П-п-прости. Мне так мама всегда делала, вот и я по привычке…

Поднимаю взгляд и утопаю в черной бездне его глаз. Он смотрит прямо, не отрываясь. Какая же я дура!

– Почему ты здесь? – неожиданно спрашивает он.

О чем он?

– Ты ранен, не могла же я…

– Нет, я не про это. Не про это!

Господи, зачем я вообще сюда пришла…

– Я поняла, сейчас уйду. Не хотела, чтобы…

Но я снова не успеваю договорить, внезапно оказываюсь сидящей у него на коленях, лицом к лицу, в самой непристойной позе. Губы Яна накрывают мои. Резко, грубо, подчиняюще. Кусая и сминая под себя, он крепко держит меня за талию, не оставляя даже шанса на то, чтобы вырваться. Тело предательски выгибается навстречу. Касаюсь его щеки, отросших кудряшек. Как давно я мечтала снова потрогать их, но никогда не думала, что появится такая возможность.

Сейчас я не чувствую себя жалкой. Мы равны. Его пальцы впиваются в мою кожу, и там явно останутся следы. Но мне отчаянно хочется, чтобы он сжимал еще сильнее, чтобы больше никогда не отпускал.

С губ срывается легкий стон. Боже, я же не могла издать его при нем? Тело немного соскальзывает вниз, поэтому, чтобы удержаться, слегка подаюсь вперед. Ян тяжело дышит. Он возбужден. Он возбужден, потому что целует меня. Чокнуться можно.

– Ян, ты дома? – внезапно раздается хлопок входной двери и голос тети Гали из коридора.

Резко отталкиваю от себя парня и вскакиваю, пытаясь привести дыхание в норму. Ян больше меня не держит. Как ошпаренная, стараясь не смотреть на него, выбегаю из комнаты, говорю удивленной женщине какую-то ересь про забытую тетрадку, в двенадцатом часу ночи!!! И, не дожидаясь ответа, вылетаю в коридор.

Боже, какая же я идиотка! Как я могла такому позволить случиться?! Почему размякла?! Почему не оттолкнула? Почему позволила?

Ему-то что с этого поцелуя? Очередная девушка, сидящая у него на коленях, и какая разница, кто это. Захотел – поцеловал. А я повелась и даже не попыталась оттолкнуть.

Решила, блин, домой пешком пойти. Идиотка! А теперь вот. Но обиднее всего не то, что первый раз я поцеловалась с парнем, от которого мне явно стоило держаться как можно дальше. А то, что мне это понравилось.