Текст книги "Простейшие"

Рука, сердце и золотой кулончик

Их представили друг другу. Мадам Назли, статная женщина в возрасте, облачённая в традиционную одежду стран востока – длинное, прямое, расшитое узором платье, на голове – чёрный платок, повязанный так, что открытым оставалось только лицо, а лоб и шея были скрыты под ним. Мадам Назли не говорила ни на каком языке, кроме арабского. Женщины перекинулись парой формальных фраз ради приличия, Марина по-русски, мадам Назли – на ломаном английском, а Абдель-Керим был в роли переводчика. В основном же разговаривали брат с сестрой, а гостья молча наслаждалась кружевом арабской речи, ничего не понимая, однако ничуть не сомневаясь, что речь о ней.

А затем…

Ей неожиданно сделали предложение. Вот так сразу, так скоропалительно… Сначала она растерялась, не в состоянии вымолвить ни слова. Две пары глаз смотрели на неё в ожидании ответа. Она видела его напряжение, некоторую нервозность, беспокойство, непроницаемая же маска мадам Назли ни о чём не говорила. Казалось, атмосфера накалена до предела от затянувшегося молчания, повисшего за столом… Она должна что-то сказать, дать какой-то ответ на прозвучавшее предложение.

Что скрывать, он очень ей нравился. И так трогательно смущался, что, видя, как он страшится отказа, у неё язык не повернулся бы произнести какую-нибудь банальную избитую фразу типа «Мне нужно время, чтобы подумать», «Мы же совсем не знаем друг друга» или что-то в этом духе. Браки действительно заключаются на небесах, подумала она тогда. И ещё ей так хотелось изменений в своей жизни. Она ответила согласием.

Летела она обратно в Москву невестой… Окрылённая, счастливая… У неё появилась любовь! Вот так, внезапно. «Любовь нечаянно нагрянет», – вертелось на языке последние дни.

Это, наверное, судьба. На шее рядом с крестиком красовался его подарок – золотой кулончик, он грел её и напоминал о женихе. Теперь она о своём Абдо думала не иначе как о женихе. О нём сложно было забыть, ведь он без конца напоминал о себе телефонными звонками: рейс задержали на несколько часов, и он позвонил раз двадцать, то просто поболтать с ней, то беспокоясь, не очень ли утомило длительное ожидание. «Напиши мне, когда будешь у же в само лёте…» и «Когда приземлитесь, сразу напиши мне, я перезвоню…» – несколько раз повторил он.

Уже в Москве ей не терпелось поделиться с Клавдией Дмитриевной, «виновницей» её поездки в Хургаду. Вот кому она благодарна по-настоящему, если быть точнее – её попугаю.

– Загорели как, Мариночка, прямо помолодели на глазах, похорошели, – восхищённо щебетала Клавдия Дмитриевна.

– У меня отношения с местным мужчиной… – робко начала Марина.

– О-о-о-о-о… Остерегайтесь коварных восточных мужчин, – полушутя-полусерьёзно ответила Клавдия Дмитриевна, – курортные романы так скоротечны, дорогая…

– Да нет… там всё серьёзно… Он генеральный менеджер отеля. Мы помолвлены, – краска заливала лицо Марины. Ей не терпелось поделиться, как невероятно всё у неё устроилось в жизни.

– Что вы говорите! Вот так сразу и помолвлены?! Поздравляю. Расскажите, Мариночка, очень интересно…

И она рассказала… Абдель-Керим – очень приличный интеллигентный египтянин, в солидном возрасте, но его возраста ему не дашь, так как следит за собой, ухожен, часто бывает в Европе и менталитет имеет европейский. В совершенстве владеет несколькими языками, и русским в том числе. Познакомил со своей сестрой… пригласил в египетскую кондитерскую, принадлежащую их семье, угощали всякими сладостями и ещё дали с собой большую коробку со всякими пирожными и конфетами. Жаль, сестра говорит только по-арабски, немного по-английски, и какой-то лёгкий диалог всё же удалось склеить. Потом был шопинг. Ей предложили зайти в бутик модной мусульманской одежды. Мадам Назли сама выбрала платье – и себе, и ей… длинное закрытое платье и платок – хиджаб. Она примерила. Ей помогли правильно, как принято у мусульманок, повязать платок. Жених так восхитился, увидев её в новом одеянии, что не позволил переодеться в своё. «Берём!» – был его ответ, и сразу оплатил покупку. Вот так она в непривычном для себя одеянии и гуляла под руку с мадам Назли по улицам Хургады. Было необычно, здорово! Затем они зашли в ювелирный магазин, и для неё выбрали очень милый золотой кулончик с фрагментом арабской вязи. Потом ей по пути накупили всяких фруктов в дорогу: манго, гуавы, инжира…

– В общем… вернулась я в Москву с подарками и полная надежд на новую жизнь, Клавдия Дмитриевна… – мечтательно проговорила Марина, демонстрируя ей кулончик и угощая арабскими конфетами.

– Да уж… Как же всё будет дальше? – спросила Клавдия Дмитриевна. – Ваши уже знают?

– Мои… ещё нет… Вы первая и пока единственная в курсе… Поеду к ним в гости и всё расскажу. По телефону не хотела.

– Ну, Мариночка, я вас поздравляю! Нежданно-негаданно! Пусть у вас всё сложится. Совет да любовь.

– Спасибо вам за всё, дорогая Клавдия Дмитриевна… Вот ведь как бывает. Если бы не ваш попугай, и не встретила бы я свою судьбу.

Дома

Следующий день у Марины был выходным, и она провела его со своими молодыми. Они были рады её приходу, было что рассказать, как и ей им. «Сначала вы, мама…» – невестке не терпелось узнать о Египте, об отдыхе свекрови. Начала Марина с подробностей своего замечательного отпуске, плавно перейдя к основной теме…

Они были сначала удивлены крутыми изменениями в жизни матери и не скрывали этого. Она обратила внимание на некоторое недоверие и холодок с их стороны после рассказа о скором замужестве и переезде в Египет. Смутившись и несколько огорчившись, она тему сменила, начав расспрашивать об их новостях. Да, у них за эти несколько дней тоже произошли грандиозные изменения в жизни, и не терпелось поделиться. Во-первых, почти через восемь месяцев она станет бабушкой, а во-вторых, сбылась мечта сына – с ним подписали долгожданный контракт, по которому они на целых пять лет отбывают в Канаду, в Торонто. Условия контракта были обговорены ещё ранее, всё устраивало, ждали решения принимающей стороны, и вот – оно получено. Марине с гордостью показали письмо-приглашение. С документом – в консульский отдел, получить штамп, и – за билетами.

– Поздравляю вас, ребята, – искренне была рада Марина, с особой нежностью глядя на невестку.

Вот уедут они, и останется она совсем одна в Москве, приятельницы не в счёт. «Почему одна? – спохватилась Марина. – Мой Абдо всегда со мной».

Не успела она прилететь в Москву, как сразу раздался звонок. Абдо очень беспокоился, как она долетела, как перенесла полёт, и сообщил, что успел затосковать по ней. Тем же вечером пообщались по скайпу, а выйдя из ванной перед сном, она обнаружила смс от него с пожеланием спокойной ночи. Утром: «Доброе утро. Как спала?» Казалось, он постоянно рядом. И она уже не могла без его звонков и смс. И не получалось не думать о нём.

Невестка скептически отнеслась к грядущим изменениям в жизни свекрови. Когда они остались наедине на кухне, она сказала:

– Я почему-то волнуюсь за вас, мама. Вот так сгоряча – замуж? Вы ничего не знаете об этом человеке. Мы ничего не знаем… Вы там будете совсем одна.

– Дорогая… ты просто не видела его. Он такой… У меня просто не хватает слов описать его. Поверь, моя интуиция никогда не врёт. И потом… не сразу замуж. Нужно ещё подготовить документы, что-то решить с квартирой, и мы подумали, что не надо спешить. Не волнуйся, родная, у меня всё хорошо.

– Ну, дай Бог. Вы… когда поедете туда насовсем, денег с собой возьмите. Деньги никогда не бывают лишними, мало ли что. И спрячьте, чтобы о них, кроме вас, никто не знал.

На что Марина расхохоталась. Да он там ни цента не позволил ей из своих потратить. Видела бы невестка, как он был щедр, делая для неё покупки, как её обслуживали по-королевски в отеле! Так что скептицизм и недоверие здесь совсем неуместны.

– Тебе вредно волноваться, девочка. Береги себя…

– Я лишь хотела предупредить, мама… из лучших намерений.

«Глупая наивная девочка…» – с нежностью подумала Марина и ничего не ответила.

Марина себя совсем не представляла в роли бабушки. Она невеста! Невеста – и в роли бабушки?.. Ей стало смешно.

Вечером у них с Абдель-Керимом был сеанс по мессенджеру, и она рассказала о новостях своих детей, умолчав о том, что станет бабушкой.

На расстоянии

– Когда они уезжают? – поинтересовался он.

– Уже очень скоро. В конце месяца сын приступает к своим обязанностям.

– У тебя есть ещё родственники в Москве, хабибти?

– Нет.

– Как? Ты остаёшься в Москве совершенно одна?!

Она рассмеялась. Почему одна? У неё такая работа, где сложно остаться одной, когда мимо тебя весь день снуют люди… И потом, у неё есть пара приятельниц.

– Это не то, – разволновался Абдель-Керим. – Кто будет заботиться о тебе?

– О, прекрати, Абдо… Я уже давно девочка самостоятельная, – улыбалась Марина.

– Я буду беспокоиться. Знай, я всегда на связи.

Марине это было приятно. Она постоянно чувствовала заботу о себе, хоть их и разделяли тысячи километров.

Через месяц сын с невесткой улетели в Канаду. Квартиру сдали какому-то надёжному проверенному агентству. Выручка от аренды пойдёт сыну на карточку.

Жизнь Марины обретала новый смысл. Даже рутинные будни не утомляли. Каждый день её был скрашен заботой и любовью жениха. Порой он делал сумасшедшие вещи. Кроме того, что они общались ежедневно в одно и то же время, а оно выпадало на вечер, он, например, мог сделать ей сюрприз – заказать по интернету корзину цветов с доставкой на дом…

А однажды во время сеанса он посмотрел на неё загадочно, затем глянул на часы и сказал, улыбаясь во весь рот:

– Хабибти… Слушай, – сказал он, показывая, как прислушивается к чему-то.

– Что такое? – насторожилась она.

– Сейчас раздастся звонок в твою дверь.

И действительно, в дверь тут же позвонили.

Она была шокирована. Откуда он узнал?

– Не бойся. Иди открой. И возвращайся. Я не отключаюсь.

Она бросилась к двери. На пороге стоял человек в униформе курьерской службы. Ей вручили небольшой фирменный пакет. Дали бланк расписаться, попрощались и ушли.

Она вернулась к компьютеру, на ходу поспешно распаковывая бандероль. Что это за футляр? Глянула на окошко видеосвязи. На неё смотрели его глаза, они сияли.

– Абдо… Это от тебя? Ты?.. – только и могла выговорить она.

– Смотри, дорогая. Что там? – игривым тоном спросил он.

Как же ему нравилось делать ей приятное! Она видела, что он получает истинное удовольствие от такой заботы и сюрпризов.

Что же там?

Она, растерянная, держала в руках небольшой футляр, обтянутый синим бархатом, и конверт. Открыла футляр. О Боже… Какая изящная вещь… в специальном углублении на тёмной шёлковой подложке лежал браслет с поблёскивающими холодным светом маленькими камешками. Она никогда не получала подарков таким образом: неожиданно, поздно вечером и так изящно обыграно, словно театральное представление. Никто ещё за ней так не ухаживал.

Она смешалась. Подняла изумлённые глаза на Абдель-Керима. Спросить: «Это мне?» – было бы нелепостью.

– Тебе нравится? – спросил он, не переставая улыбаться. Он наслаждался удивлением Марины.

– Спасибо… Он очень красивый.

Абдель-Керим удовлетворённо кивнул.

– Носи его… знаешь, ты достойна большего… Ну а теперь конверт! Давай же, вскрывай…

В конверте обнаружился авиабилет Москва – Тунис – Москва и отельный ваучер, номер «Люкс» с системой «всё включено», отель – пять звёзд!

– Боже, Абдо! Что ты делаешь? Это ТАКИЕ деньги! К чему такие расходы?!

Он слушал её и любовался ею, улыбка не сходила с его лица.

– Как это к чему… Могу же я пригласить свою невесту в трёхдневную романтическую поездку к морю. Это очень хороший отель. Удалось взять только на три дня… Что скажешь, хабибти? Вылет в следующую пятницу. Сможешь отпроситься?

На эти даты отель, который входил в линейку его отелей, давал существенную скидку, которую тот успел «поймать». Почему бы не воспользоваться и не провести время с женщиной… Для него это бесплатно. А вот забронировать для туристки из России пришлось, но расходы не так велики, и они оправданы, к тому же ему дали дополнительную скидку.

– О! Конечно! – воскликнула Марина. Зачем он тратит на неё такие деньги? Дешевле было бы прилететь в Египет.

Мысль работала. Отпроситься на работе? Или лучше напрямую договориться со сменщицей, не ставя начальство в известность. Да, так она и поступит.

Сменщица поломалась немного, но, войдя в положение, согласилась.

– Я отработаю, вы меня знаете, – обещала Марина той.

– Езжайте, отдыхайте.

Всю последующую неделю до отлёта у Марины было настоящее чемоданное настроение, ещё и подслащённое всякими приятностями от Абдель-Керима: милыми смс в течение дня, долгожданными вечерними видеосеансами и подготовкой к поездке.

Они провели в Тунисе восхитительные три дня, похожие на сказку, в роскошном отеле на самом берегу Средиземного моря. Первым делом в одной из мечетей Туниса совершили никях. Церемония традиционного мусульманского бракосочетания потрясла Марину. «Теперь мы супруги перед Аллахом», – торжественно сказал он позже.

Утром они завтракали, затем шли на пляж, купались, загорали, болтали, шутили, он красиво ухаживал за ней, заказывая в баре всякие коктейли, её любимый сок, мороженое… Обходились без обеда, так как было жарко, и они проводили послеполуденное время в уединении и прохладе своих номеров, вечером он заходил за ней, и они, взявшись за руки, шли на ужин, а после ехали развлекаться в город. Ночи были бурные, полные страсти и блаженства. Дни пролетели незаметно. Расставаться было сложно.

– Скоро мы соединимся навсегда, любимая, – на прощание проговорил Абдель-Керим, нежно проводя рукой по её волосам и целуя в лоб.

Сначала улетала она, затем он. Он специально подгадал свой рейс так, чтобы иметь достаточно времени на её проводы, учитывая, что рейс могут задержать. «Тогда я поменяю свой билет, не беспокойся… я не оставлю свою жену здесь одну», – говорил он. Но зря он переживал, борт подали вовремя.

Шло время. Их привязанность друг к другу только крепла, и ни один вечер не обходился без видеовстреч. Не прекращались его ухаживания на расстоянии в виде всяких приятностей и неожиданных небольших сюрпризов: букеты, красивые коробки дорогих конфет, корзины с фруктами и всякие милые безделушки, которые так любят женщины. Всё это заказывалось им и доставлялось ей. Марина думала: «Всемирная паутина интернета творит чудеса!»

Всё чаще Марина задумывалась об изучении арабского языка, египетского диалекта. Ей очень хотелось научиться говорить и писать на языке возлюбленного. Как-то она сказала ему об этом. Как он был рад! Она видела, как засияло его лицо.

– Ты это хорошо придумала, хабибти, – радостно воскликнул он и сразу посерьезнел, перешёл к делу. – Найди преподавателя. Это обязательно должен быть носитель языка, египтянин. Как только найдёшь, дай мне его контакт, я поговорю с ним, проверю…

И начались мучительные поиски преподавателя. Абдель-Керим был строг и отбраковывал одного за другим, казалось, процесс поиска будет длиться вечность. «Полно жуликов в этом бизнесе», – оправдывал он столь длительные безрезультатные поиски. Наконец нашёлся достойный. Выбор пал на пожилого, солидного, серьёзного на вид человека, послужной список которого был богат: в прошлом профессор филологии Каирского университета со всякими регалиями, а ныне приглашённый по контракту в посольство Египта переводчиком и консультантом по праву. Своё свободное время этот уважаемый человек занимал репетиторством с желающими познать арабский классический и вместе с ним египетский диалект. Скептически и предвзято настроенный Абдель-Керим имел с преподавателем долгую обстоятельную беседу по мессенджеру, дотошно интервьюируя того, задавая каверзные вопросы о сроках, времени занятий, оплате… И только тогда дал добро, когда тот уверил его: «Не пройдёт и полугода, и я гарантирую, ваша супруга познает и классический арабский, и фусху, а если хотите, то и аммею». Вот оно – то, что надо! Профессора наняли для Марины.

Перемены

И начались мытарства. Два раза в неделю, в свои свободные от работы дни, она посещала уроки. Группа учениц, таких же, как она, состояла из пяти женщин. Собирались у одной из них. Учениц объединяло общее – мужчина-египтянин: либо уже муж, как у хозяйки дома, либо жених, как у неё и ещё у одной, которые только готовились к замужеству, две последние пока только надеялись встретить своего принца в Египте и для сокрушительной победы в нелёгкой конкурентной борьбе старательно изучали арабский.

Первые месяцы, кроме головной боли, злости, бесконечного чувства усталости и разочарования в собственных способностях, никаких ощущений Марина не испытывала. Не было у неё способностей к языкам. Тем более к таким сложным, как арабский… У неё, измотанной, истерзанной всякими замысловатыми значками, крючочками и точечками арабской вязи, после мучений с произношением непроизносимых звуков в эти дни даже сил не оставалось на вечернее общение, но Абдель-Керим был мужчина настойчивый, и приходилось отвечать на его звонки. Он видел, что возлюбленная без настроения, измученная, бледная, и, разумеется, понимал причину. Поэтому был деликатен с ней и всеми способами старался успокоить жену, а все её переживания в мнимых, как он считал, неудачах обращал в шутку. И неизменно утверждал: «Это не такой сложный язык, хабибти, как кажется. Ты скоро привыкнешь, у тебя всё получится. Учитель гарантировал, и я с него три шкуры спущу, если он обманет». Она была благодарна ему, ведь только его поддержка и давала ей силы окончательно не разочароваться в своих способностях, не чувствовать себя склеротичкой и не бросить учёбу, терпеть, продолжать посещать уроки неудобоваримого языка.

Прошли месяцы, зима сменила осень, наступила весна. Жизнь преподносила и хорошее, и не очень… Из хорошего. Определённые успехи в изучении языка были налицо. Кроме того, Марина с Абдель-Керимом уже могла без труда и смущения перекинуться какими-то популярными повседневными фразами, и он каждый раз проверял, как она пишет. Отмечал, что с каждым разом у неё получалось всё лучше и лучше, и не скупился на похвалу. «Значит, не зря плачу деньги уважаемому профессору». А когда он узнал, что Марина вплотную занялась изучением Корана под неусыпным контролем репетитора и это занятие увлекает её, был на седьмом небе от счастья! «Хороший бонус от старика», – ликовал Абдель-Керим.

Они с Мариной начали планировать её переезд в Египет. Остановились на конце года или начале следующего. Пройдут все формальности в госучреждениях Египта по заключению брака. Тогда и сыграют свадьбу.

Но с работой начались проблемы. Марину уволили, предупредив за две недели, как полагается.

Причина была проста: сменился менеджмент, и новое руководство привело свою команду, в том числе и консьержек. Вызвали для разговора в офис, озвучили причину увольнения. Всё было ясно, как божий день. «Своя метла по-новому метёт», – поняла Марина, сникнув. В её годы найти работу было невозможно. Она обошла несколько школ в поисках хотя бы работы гардеробщицей и попыталась устроиться няней к одной недавно родившей даме в том доме, где работала, но оба варианта провалились. Так Марина осталась без средств к существованию. Какие-то сбережения у неё были, но их хватило бы от силы на пару месяцев: надо было оплачивать коммунальные платежи, интернет, мобильную связь, какие-то лекарства, продукты. Можно было, конечно, сказать сыну о своём бедственном положении, он, не раздумывая, перевёл бы деньги за аренду их квартиры на её счёт, но она так никогда бы не поступила: у них и самих проблем хватает первое время на чужбине, да и невестка беременна.

Во время очередного видеосеанса Абдель-Керим сразу подметил, что с возлюбленной что-то не так и что она пытается скрыть это от него.

– Хабибти, что у тебя случилось? Прошу, только правду.

«Заметил…» – огорчилась Марина, вынужденная делиться своими проблемами с женихом.

– Ты же знаешь, дорогая, твоих проблем больше не существует. Все твои проблемы – это мои проблемы, – словно угадав её мысли, произнёс Абдель-Керим и сделал ей знак говорить. – Итак…

– Да ничего особенного, Абдо… работу потеряла. Уволили.

Он вздохнул с облегчением. Слава Аллаху, проблемы не со здоровьем… А насчёт работы – ему давно не нравилась её работа, он был готов сам содержать её, положив определённую сумму в месяц, и лишь чувство деликатности и безграничное уважение к ней сдерживало этот его порыв. Но теперь всё изменилось, и он даже обрадовался, что наконец имеет возможность и повод позаботиться о любимой.

– Марина, любимая… Про работу больше не думай. У тебя есть чем заняться, ты изучаешь наш язык, вот и ходи на уроки. Я позабочусь о тебе, ты не будешь нуждаться. Я же без пяти минут твой муж.

Марина видела, что жених её настроен решительно. После его слов она почувствовала мощную поддержку и опору, и, надо признать, тяжесть упала с её души. Она даже прослезилась.

– Зачем слёзы? Не надо, хабибти… Я не могу видеть слёзы на твоих глазах. Моя женщина должна быть только весёлая.

Он озвучил сумму, которую переведёт ей завтра же срочным переводом, и сразу сообщит.

– Абдо! Пока не надо, – запротестовала Марина, – у меня пока есть деньги.

– Купи на них что пожелаешь, – сразу парировал он, широко улыбаясь, – и забудь о них. Пока я жив, ты ни в чём не будешь нуждаться, запомни это. Ты моя жена.

«Эх, женщины… женщины», – его захлёстывала безмерная нежность к ней и чувство собственной значимости.

К полудню следующего дня она действительно получила от него смс с номером перевода, следом смс с текстом: «Шопинг, шопинг, я так люблю шопинг» – с многочисленными смайликами-сердечками.

На душе стало легко и спокойно. В начале каждого месяца Абдель-Керим высылал Марине деньги, в шутку называя их «зарплатой».

Она ни в чём не нуждалась вплоть до дня своего отъезда.

Когда приблизились сроки её отъезда в Египет, все документы были на руках, и она распорядилась через ту же фирму сдавать её квартиру, оформив все необходимые бумаги, и уже ничего не держало в Москве, Абдель-Керим выслал ей билет Москва – Каир.

* * *

В Каире Марина и Абдель-Керим сочетались законным браком. Когда все формальности были позади, они вернулись в Хургаду, и началась подготовка к свадьбе. Муж торжественно ввёл её в своё жилище со словами «Теперь это твой дом, хабибти» – уютную со всеми удобствами виллу на небольшом участке с буйно разросшейся вьющейся растительностью, стильной беседкой для отдыха, ухоженными лужайками и подсобными помещениями, расположенную очень уединённо и огороженную высоким забором, в одной из последних закрытых частных зон пригорода Хургады. Выделили мальчика-помощника по рекомендации их привратника.

Живое участие в таком кропотливом деле, как подготовка к торжествам, принимала мадам Назли, точнее её муж Мустафа, зять Абдель-Керима, и старший сын Хишам: заказать ресторан, решить вопросы с угощением, подобрать наряд для невесты с такой нестандартной фигурой, как у Марины, выбрать салон красоты на день торжества, разослать приглашения гостям. Молодожёны не хотели пышной свадьбы, решили, что это будет торжество в кругу семьи, и пригласили только близких родственников. Мадам Назли с неудовольствием отметила, что со стороны невесты никого не будет. «Мои очень далеко, Назли, они не смогут приехать…» – оправдывалась Марина.

Со стороны жениха – члены семьи мадам Назли: муж и оба её сына с семьями и их родственники, родственники её мужа, мистера Мустафы, с семьями.

* * *

В один из предсвадебных дней телефон Абдель-Керима зазвонил, он в это время был у себя в офисе. «Назли…» Что ей надо? Вся эта предсвадебная суета порядком поднадоела, и Абдель-Керим чуть ли не прятался последние дни в тишине своего офиса от бесконечных обсуждений организации торжества и финансовых расчётов. Марина тем временем обживалась на вилле, привыкала к своему новому жилью, которое ей очень нравилось, из недостатков было лишь то, что до моря далековато…

– Ас-саляму алейкум, брат.

– Здравствуй, Назли.

– Я по поводу гостей…

– И?

Она собралась с духом и выпалила.

– Мустафа говорит, что надо поставить в известность Гамаля и Рашид-Керима… И я согласна с ним.

Абдель-Керим еле сдержал гнев, сжал кулаки. Сколько раз ей повторять, что он не хочет слышать эти имена!!

– Назли… Мы с тобой когда-то договаривались, сестра… Помнишь?.. – стараясь не повышать голоса, произнёс Абдель-Керим. – Этих людей больше нет в моей жизни. Нет и никогда не будет, – ледяным тоном припечатал он.

Но сестра не унималась.

– Но один из них – твой сын, другой – твой брат. Мустафа прав, хабиби. Не по-людски это, хабиби… У тебя такое событие в жизни, а они ничего не зна…

Абдель-Керим не дал ей договорить. «Дура!» Его охватила такая неудержимая ярость, что он отшвырнул от себя телефон, и тот, ударившись о противоположную стену, рассыпался на части. Абдель-Керим возблагодарил Аллаха, что он один в офисе, и никто не увидел его позорной несдержанности.