Текст книги "Сплетня"

Глава 17

Море кажется неподвижным, и это выглядит странно. Оно похоже на огромный серый мельничный пруд, протянувшийся до самого горизонта. Несмотря на холодок в воздухе, мне хочется раздеться и поплавать нагишом. Скользнуть под зеркальную поверхность и перейти в долгий размеренный брасс. Я почти чувствую, как холодная вода скользит по моей коже, словно шелковая простыня. Но хотя пляж и пуст, если не считать меня и чаек, я слишком консервативна, чтобы раздеваться на полоске песка, открытой каждому взгляду. Любой может спуститься по тропинке с обрыва – бегун, собачник или кто-то другой, как и я, испытывающий тягу к воде. Впрочем, как и все люди с незапамятных времен. В любом случае мне все равно нужно быть на работе через двадцать минут.

Я шагаю вдоль линии прибоя, наблюдая, как мои кроссовки оставляют отпечатки на плотно утрамбованном мокром песке. Есть что-то сказочное в этом промежуточном пространстве между морем и сушей. Что-то волшебное. Пока я отдаюсь двухтактному ритму своих шагов, мышцы на шее и плечах расслабляются, и чувство тревоги, нависшее надо мной с прошлой ночи, отступает, как вода с отливом. Но оно все еще там, прячется где-то в моей душе. После отлива всегда приходит прилив.

Я почти дошла до одного из волнорезов, разделяющих пляж на секции и представляющих из себя доски, прикрепленные вертикально к деревянным сваям, когда замечаю впереди одинокую фигуру. Высокую женщину, неподвижно стоящую лицом к морю. В ней есть что-то знакомое. Возможно, рост и осанка. И волосы. Когда я подхожу ближе, то понимаю, кто это, и инстинктивно хочу избежать встречи, но теперь слишком поздно. Она уже повернула голову в мою сторону, заметив мое приближение. Если я сейчас развернусь назад или отправлюсь к набережной, станет очевидно, что я избегаю ее. Возможно, если бы она не была моей клиенткой, мне было бы все равно, но, с другой стороны, если бы она не была моей клиенткой, я бы вообще ее не знала.

– Доброе утро, – здороваюсь я, не зная, что она ответит, да и ответит ли вообще.

– О, мисс Критчли, – отзывается она, наклоняя ко мне голову и почти улыбаясь. Вдали от своего дома она кажется менее враждебной.

Ее взгляд возвращается к горизонту.

– Оно каждый день выглядит по-разному, не так ли? – продолжает она. – Море.

Не могу поверить, что она сама начала этот разговор. Я собираюсь сказать, что да, так и есть, когда она снова заговаривает.

– Я хочу извиниться, – произносит она.

– За что?

Конечно, я знаю за что. За свою холодность. За явное отсутствие вежливости. Но профессионализм вынуждает меня выражать удивление.

– Тот дом хранит много плохих воспоминаний. – Она откашливается. – Иногда мне кажется, что он все еще там. – Теперь она издает смешок. Сухой, пренебрежительный смешок. – Хотя я точно знаю, что он мертв и похоронен.

– Вы говорите о мистере Марчанте? – спрашиваю я. Видимо, ее бывший муж-гуляка – это мертвый муж-гуляка.

Она резко поворачивает голову.

– Вы его знали? Моего отца?

– Вашего отца? Нет. Нет, я не знала. Простите, я подумала, что вы говорите о муже.

– Дом принадлежал моему отцу, – поясняет она. – Я унаследовала его, когда отец умер.

– А, понятно.

Мы замолкаем. Я не знаю, закончилась ли наша беседа. Предполагаю, что да, а значит, мне нужно попрощаться и продолжить прогулку, но затем я вспоминаю просьбу Энн Уилсон о новом осмотре дома вместе с ее строителем. Я с ужасом представляла телефонный разговор с миссис Марчант по данному поводу, но, возможно, теперь получится сделать это здесь. Может, так будет проще.

– Энн Уилсон намерена привести строителя, чтобы он осмотрел дом, – начинаю я. Как бы половчее сформулировать? – Если так будет легче для вас, то вам необязательно там присутствовать. Вы можете оставить ключи, а я буду их сопровождать.

– Она ведь не передумает, правда? – У нее резкий голос. Озабоченный.

– Нет, вряд ли. По крайней мере, она не произвела такого впечатления.

– И что же она хочет переделать?

– Думаю, просто внести некоторые изменения в планировку.

Сьюзен Марчант откидывает голову назад и глубоко вдыхает через нос.

– Меня бы не волновало, даже если бы она там все выломала и построила заново. У меня нет эмоциональной связи с этим домом. Вообще никакой. Вернее, не совсем так. У меня есть некая эмоциональная связь с домом, но она нездоровая, если вы понимаете, о чем я.

Я не понимаю, о чем она, но предполагаю, что у нее были сложные отношения с отцом. Вероятно, несчастное детство. Я вспоминаю юные годы Салли Макгоуэн. Все те ужасные вещи, которые стали мне известны.

– Вам знакомо стихотворение Филиппа Ларкина, полагаю? – спрашивает она. – То самое, о родителях, которые тебя трахают? – Она слегка поворачивается, чтобы оценить мою реакцию, посмотреть, не из тех ли я людей, которых оскорбляет слово «трахать». Думаю, в округе таких немало.

Я киваю и жду продолжения.

– Мой отец подвергал меня сексуальному насилию почти десять лет. Ужасные десять лет. И он действительно этого хотел.

Я испытываю настоящий шок. Не от самих фактов, содержащихся в ее признании, хотя, конечно, любое насилие шокирует. Но я потрясена, что она откровенничает вот таким образом, выбрав для этого из всех людей меня, своего агента по недвижимости. Здесь, на пляже. Однако, с другой стороны, почему бы ей и не рассказать мне? Почему она должна держать свои кошмары при себе? Зачем это нужно?

– Это ужасно, – говорю я, съеживаясь от неубедительности своего сочувствия.

– Мне вообще не нужен был этот дом, – продолжает Сьюзен. – Это жернов у меня на шее. Я просто хочу от него избавиться. – Она фыркает. – И деньги мне тоже не нужны. Я отдам все в благотворительный фонд помощи жертвам домашнего насилия. – Она косится на меня, почти улыбаясь: – Его бы это точно взбесило!

Сьюзен Марчант достает из кармана пальто шерстяную шапочку и натягивает на голову, заправляя волосы по бокам.

– Я завезу ключи позже, – сообщает она. Ее голос снова оживленный. Деловой. Как будто последней минуты ее откровений никогда и не было. Как будто она не раскрыла только что самую глубокую часть себя. – Сегодня днем я уезжаю в Лондон. И едва ли вернусь раньше чем через несколько дней. – Она протягивает мне руку – чопорным и официальным жестом. – До свидания, мисс Критчли.

– До свидания, миссис Марчант.

Мы пожимаем друг другу руки, а затем она идет по песку широкими шагами, опустив голову, словно женщина, цель которой – убраться отсюда к чертовой матери как можно быстрее.

Глава 18

Приблизительно через полчаса после того, как я приезжаю на работу, приходит сообщение от Майкла с вопросом, по-прежнему ли я могу встретиться с ним за ланчем в час дня. Он уже выезжает из Лондона. Я уточняю у Дэйва, и тот заверяет, что вернется вовремя.

– Мне нужно произвести пару оценок, – сообщает он, натягивая куртку и хватая свой айпад со стола. – Весь офис в твоем распоряжении. – Он подмигивает мне. – Не делай ничего такого, чего не сделал бы я!

Уже взявшись за ручку двери, Дэйв останавливается и оборачивается:

– Забыл тебе сказать. Сьюзен Марчант привезла ключи за пять минут до твоего прихода. Она даже улыбнулась мне. – Он качает головой. – Удивительные бывают люди, а? – И с этими словами он выходит, направляясь к своей машине.

Я успеваю принять несколько звонков, поторопить двух нотариусов, которые тянут с оформлением, и посочувствовать клиенту, чья продажа только что сорвалась, когда на телефоне выскакивает уведомление об электронном письме. Оно от Лиз Блэкторн с пометкой «Извинения всем» в строке «Тема».

«Дорогие друзья из Книжного клуба!

Мне очень жаль, но я не смогу устроить у себя нашу следующую встречу, как, собственно, и последующую. Возможно, кто-то другой сможет предоставить место на это время? Я свяжусь с вами по поводу будущих договоренностей.

С уважением, Лиз.

P. S. Наслаждайтесь вашим «Франкенштейном».

Это странно. Обычно в письмах Лиз гораздо словоохотливее. Это выглядит слишком официально, и что она имеет в виду, сообщая, что свяжется с нами по поводу следующих договоренностей? Как будто она готовит почву для того, чтобы вообще покинуть наш клуб, чего, конечно, произойти не может. Все знают, что это группа Лиз. Она всегда стремится подчеркнуть, что это наш совместный Книжный клуб, что мы не нуждаемся в лидере, но тем не менее Лиз – наш безусловный лидер. И если бы она нас не направляла, встречи давно превратились бы в пустое времяпрепровождение, когда все болтают обо всем подряд, отклоняясь от темы: Барбара, доминирующая в каждой дискуссии, Мэдди с ее бесконечными анекдотами и, конечно, Карен с неуемным любопытством, касающимся личной жизни каждого из присутствующих.

Я быстро набираю ответ:

«Жаль это слышать, Лиз. Надеюсь, все в порядке? Может, встретимся в ближайшее время и выпьем кофе?

С любовью, Джо».

Возможно, мне следует позвонить ей и узнать, что случилось. Я думала об этом с тех пор, как встретила ее недавно на улице. Она выглядела весьма рассеянной, и теперь, после такого письма, я гадаю, не случилось ли что-то плохое. Может, какая-то чрезвычайная ситуация с родными?

Но ее телефон выключен, и к тому же у меня сейчас нет времени беспокоиться об этом. Если Лиз не ответит на мое письмо, я заскочу к ней позже, чтобы проверить, в порядке ли она.

Когда я приезжаю на встречу с Майклом, он уже ждет в зале. Меня нисколько не удивляет, что он предложил «Леонарда». Это недавнее дополнение к кулинарным заведениям Флинстеда, один из тех стильных хипстерских ресторанов, которые больше подходят для Шордича или Хэкни, чем для маленького приморского городка, помнившего лучшие времена. Майкл хорошо смотрится на фоне всех этих обнаженных кирпичных стен и стали. Дерзкий, городской и невероятно привлекательный.

В ведерке на столе стоит бутылка игристого вина. Майкл вообще-то не из тех, кто любит романтические жесты, хотя «Джоанне Храброй и Прекрасной» – было довольно круто. А с другой стороны, наш роман нетипичен во всем. По крайней мере, так было до сих пор.

Я поднимаю брови:

– Ты говорил, что мы просто быстро пообедаем. Я не могу много пить. Некоторым из нас приходится ходить на работу, знаешь ли.

Майкл подается вперед, чтобы поцеловать меня. Это похоже на свидание, и я чувствую неловкость, вспоминая про свои круги под глазами и обкусанные ногти, что обычно меня не беспокоит. Я грызу их еще больше с тех пор, как Салли Мак решила следить за мной в «Твиттере», о чем я и должна ему рассказать. Но не сейчас. Майкл выглядит таким счастливым и расслабленным. Я не хочу все испортить.

Я убеждаю себя, что причина его хорошего настроения в том, что мы здесь. Просто потому, что я рядом. А работа над книгой про Салли Макгоуэн – так, случайное совпадение.

– Ты выглядишь усталой, – брякает он.

Так, ну что ж. Пожалуй, ему стоит еще потренироваться, чтобы стать более романтичным.

– Но все равно красивой, – поспешно добавляет он, наливая мне полбокала «Просекко».

Мы чокаемся бокалами, и Майкл под столом обхватывает ногой мою лодыжку, медленно поднимаясь вверх по икре. Если бы мне не пришлось после обеда возвращаться на работу, я точно знаю, чем закончилось бы наше застолье. Неужели ради этого я так хочу согласиться на его недавний план? Ради столь примитивного и животного инстинкта, как секс? Это говорит о том, что я знаю больше об особенностях его лица и тела, нежели о душе и мыслях. Но до сих пор наши жизни лишь соприкасались краями; мы впускали друг друга ровно настолько, насколько это было необходимо, и не дальше. Почему так вышло? Как мы позволили этому случиться?

Пока едим, мы обсуждаем практические детали его переезда. Что он собирается делать со своей квартирой, много ли вещей привезет с собой. Я не могу поверить, что все это происходит наяву.

– Думаю сдать ее в аренду через сайт недвижимости, – говорит Майкл. – Тогда мне нужно будет захватить только одежду и личные вещи. Оставлю там все барахло, что покрупнее.

Это хорошая идея, я знаю. Так будет быстрее, чем сдавать квартиру в аренду через агентство, а в моем коттедже нет места для мебели Майкла. Но раздражающий голосок в моей голове снова начинает зудеть. Потому что это все временно, верно? Так легче будет переехать обратно, когда ему надоест играть в общий дом со мной и Альфи.

Я больше не могу себя сдерживать:

– Ты уверен, что хочешь именно этого? Что это не просто из-за… – Я одними губами произношу имя: – … Салли Макгоуэн?

Эффект мгновенный, как я и предполагала. Майкл кладет вилку и смотрит на меня так, словно я обвинила его в чем-то чудовищном.

– За кого ты меня принимаешь, Джо? – Его голос звучит несколько громче, чем требуется. Гул болтовни вокруг нас стихает, а может, мне это только кажется, поскольку я чрезмерно застенчива и мы ведем личный разговор в общественном месте. Мою грудь сдавливает от волнения. Мне не следовало этого говорить, но теперь, когда я уже начала, то не могу остановиться. Мне надо дать выход своим тревогам, пока не стало слишком поздно и пока мы не приняли окончательного решения. Я не могу позволить романтическому обеду затуманить мой разум. Все это слишком важно. Это мое будущее и будущее Альфи. Для него станет ударом, если Майкл, переехав сюда сейчас, через несколько месяцев съедет снова. И меня это тоже сломает – теперь я не сомневаюсь.

– Просто это немного… неожиданно, вот и все. Еще недавно мы никуда не спешили, как всегда, а затем я рассказываю тебе о слухе про Салли Макгоуэн, и ты внезапно решаешь переехать…

– Послушай, я допускаю, что это может показаться странным, – говорит Майкл. Он медленно выдыхает, двигая вилкой по тарелке кусочек цыпленка из стороны в сторону. – Но, признаться, я уже несколько месяцев хочу тебя об этом попросить. – Он ставит стакан и смотрит мне прямо в глаза. – Несколько лет, если хочешь знать.

Теперь моя очередь уставиться на него.

– Несколько лет?

– Ты всегда была такой отчаянно независимой. Мне казалось, что, если я попрошу чего-то большего, ты можешь… Ну, не знаю, сжечь мосты окончательно.

Я складываю руки на коленях. Он действительно говорит то, о чем я думаю? Что он был слишком напуган, чтобы признаться мне в своих чувствах? Что я фактически отталкивала его все это время?

– Я… Я всегда думала, что ты… – Мой голос срывается. В любую секунду я могу разрыдаться прямо над своей пастой. Я крепко зажмуриваюсь, сосредотачиваясь на дыхании. – Я всегда считала, что ты хочешь свободы, чтобы просто уйти, когда пожелаешь.

Майкл перегибается через стол и гладит меня пальцем по щеке:

– Какие же мы оба идиоты.

– Можешь повторить это еще раз?

– Какие же мы оба идиоты.

Я смеюсь сквозь слезы:

– Заткнись и доедай свою курицу, пока она не остыла.

– Вот видишь? – говорит он. – Это то, что мне всегда в тебе нравилось, Джоанна Критчли. Твои добрые, мягкие манеры.

В то время как официантка спрашивает, не желаем ли мы десерта, нога Майкла вновь начинает свой путь вверх по моей икре. Сейчас мы оба хотели бы только одного десерта, но с этим придется подождать до вечера. Мы качаем головами и просим счет.

Когда мы покидаем ресторан и выходим на улицу, мы все еще потрясены и напоминаем сентиментальную пару из какого-нибудь романтического фильма. Те кадры в конце, где после всех недоразумений и путаницы, всех слез и сердечных страданий герои наконец находят друг друга снова и собираются жить долго и счастливо.

Но тут до нас доносятся крики.

Глава 19

На другой стороне улицы происходит какая-то ссора. Раздаются гневные голоса. Собирается толпа.

– Что там творится? – оживляется Майкл, уже порываясь бежать.

Отсюда я узнаю белую кожу и темные волосы Сони Мартинс, вижу ярость на ее лице. Я удерживаю Майкла за руку.

– Я как раз собиралась тебе рассказать. Кто-то наклеил фотографию Салли Макгоуэн на витрину эзотерического магазина с намеком, что хозяйка магазина – это Салли.

Майкл тихо ругается и, прежде чем я успеваю его остановить, переходит дорогу. У меня нет иного выбора, кроме как плестись следом. Добравшись туда, мы видим, как две женщины тычут в Соню пальцами, бросая ей в лицо обвинения. Одна из них – та самая, с хвостом из засаленных волос, которую я видела на днях. На ней все тот же серый спортивный костюм, а рядом – бледнолицая женщина с хнычущим малышом в коляске. Они называют Соню Мартинс детоубийцей. Грязным, опасным чудовищем, которое должно быть заперто навсегда. Соня выхватывает какие-то бумажки, которые они суют ей под нос, и рвет их на мелкие кусочки.

– Как вы смеете распространять эту ужасную ложь! – кричит она. – Как вы смеете! Убирайтесь отсюда, а не то я вызову полицию!

– Вы не имеете права нас прогонять. Эта улица – общественное место!

– Да-да, у нас больше прав находиться здесь, чем у вас!

Внезапно Майкл берет ситуацию под свой контроль. Он подхватывает Соню Мартинс под локоть и ведет к двери ее лавки, заявляя толпе, что шоу закончилось и что он знаком с этой леди достаточно много лет и может категорически поручиться, что она не Салли Макгоуэн. На лице Сони Мартинс – смесь благодарности и замешательства, и она позволяет Майклу, а теперь и мне – а что мне остается делать, кроме как тащиться следом? – проводить ее в магазин.

Соня вся дрожит. Она роется в кармане и достает ключи от магазина. Затем открывает замок, и дверь щелкает, впуская нас внутрь. Соня Мартинс разворачивает табличку надписью «Закрыто» наружу и обессиленно приваливается спиной к стеклу.

– Спасибо, – говорит она Майклу. – Я должна позвонить в полицию. То, что они делают, – преступление, не так ли? Выдвигать ложные обвинения? Это может разрушить мой бизнес. – Она нервно смотрит в окно. – Если еще не разрушило.

Несколько человек пока стоят у магазина, глазея на нас, но большинство уже ушли.

– Мы можем сделать вам чашку чая или что-нибудь еще? – предлагает Майкл.

– Нет-нет, я в порядке. Спасибо за то, что вы там сказали. Это было очень мило, учитывая то, что мы даже никогда не встречались.

Майкл слегка качает головой, как бы говоря: «Да пустяки».

Соня переводит взгляд на меня.

– А с вами мы уже виделись, верно? Вы же моя клиентка. – Она прищуривается. – Я заметила вас здесь и вчера. Должна признаться, тогда я подумала, что вы имеете какое-то отношение к этому… – Она взмахивает рукой в жесте безнадежности. – Ко всему этому.

Майкл бросает на меня острый взгляд.

– Я? Нет, ни в коем случае. В тот первый раз я увидела фотографии, приклеенные к витрине. Я уже собиралась их снять, но тут из соседнего магазина вышел человек и забрал их.

– А, Крис. Да, он звонил мне. Я надеялась, что все это рассосется само собой, что это чья-то дурацкая шутка.

– Я могу помочь вам опровергнуть этот слух, – говорит Майкл.

Ага, так вот во что он играет. Я должна была догадаться. Майкл Льюис. Никогда не упускает случая выстрелить какой-нибудь статьей. Все годится для материала, пусть даже для второразрядного местного листка.

Он лезет в задний карман, вытаскивает бумажник и достает из него свою визитную карточку.

– Я Майкл Льюис. Независимый журналист. Чем скорее вы сможете изложить свою точку зрения, тем лучше. Мы сумеем пресечь этот скандал в зародыше, но действовать нужно быстро.

Соня меняется в лице. И упирает сжатые кулаки в бока:

– Ах, вот в чем дело! Статья в газете! Проваливайте отсюда! Убирайтесь сейчас же!

Она протискивается мимо нас, отпирает дверь магазина и стоит, держа ее нараспашку.

– Уходите! Немедленно покиньте помещение, пока я не вызвала полицию и вас не арестовали за домогательства!

– Нет, – произносит Майкл. – Вы не понимаете. Этим вы сделаете только хуже – так всегда бывает. Нам нужно как можно скорее выступить с чем-то в газете. Это единственный способ, если вы хотите…

– Убирайтесь! Вы оба! Сейчас же!

– Ладно, пойдем, – вмешиваюсь я. – Извините, Соня, мне очень жаль, право. Майкл? Ты идешь?

Майкл кладет свою визитку на прилавок и выходит следом за мной.

– Позвоните мне, если передумаете! – последнее, что он говорит ей, прежде чем Соня захлопывает за нами дверь.

– Господи, Майкл! Да что с тобой такое! Ты же видел, как она расстроена.

Майкл шагает так быстро, что я едва за ним поспеваю.

– Я что, действительно все испортил? О чем я только думал, когда так быстро сунул ей визитку? – Он замедляет шаг, чтобы я могла его догнать. – А почему ты не рассказала мне об этом раньше? – В его голосе появляются обвиняющие нотки. – Тогда я мог бы прийти и побеседовать с ней. А теперь она никогда не согласится на интервью!

Он едва не сталкивается с компанией хихикающих подростков. Этот день заканчивается не так, как мог бы закончиться. Наш прекрасный романтический обед испорчен, и все из-за этой глупой, глупой сплетни.

– Откуда ты знаешь, что она не Макгоуэн? – спрашиваю я.

– Потому что она никуда не сбежала. И вообще, это никак не связано с той информацией, которую я получил.

– Как ты думаешь, что теперь будет? Могут ли они снова увезти отсюда настоящую Макгоуэн, даже если все принимают за нее кого-то другого?

– Понятия не имею, но есть большая вероятность, что именно так и будет. Просто на всякий случай. Если бы я мог просто рассказать историю Сони Мартинс, написать статью о ложных обвинениях и о том, что происходило с другими невинными людьми в подобных случаях, пересуды могли бы затихнуть за несколько дней. Но если она даже не хочет со мной разговаривать…

– Может, она поговорит с тобой потом, когда успокоится. – И тут я вспоминаю о словах Мэдди в день, когда она обхаживала меня на детской площадке. О том, что ей неловко говорить со мной о Соне Мартинс, поскольку Мэдди знает, что та дружит с Лиз.

Я беру Майкла под руку и сжимаю ее:

– Я знаю кое-кого, кто с ней дружит. Женщина, которая руководит моим Книжным клубом. Может, я попрошу ее замолвить за тебя словечко. Стоит попробовать, не так ли?

– Да, пожалуй. – Майкл останавливается, притягивает меня к себе, обнимая за плечи и прижимая к груди. – Прости, что я на тебя накинулся. – Его дыхание согревает мне шею. – То, что случилось, – не конец света. Я все равно могу написать статью о ложных обвинениях. С Соней Мартинс или без нее. Но желательно с ней.

– И ты прости, что я не рассказала тебе о фотографиях.