Текст книги "Конец и вновь начало. Популярные лекции по народоведению"

Глава третья
Вспышки этногенезов

Социальная и этническая истории

Итак, теперь, зная, что такое пассионарность, мы покажем, какое она имеет значение для нашей основной цели – объяснения процессов этногенеза – и как она соотносится с социальным развитием. Предмет социальной истории согласно теории исторического материализма – это прогрессивное развитие производительных сил и производственных отношений от нижнего палеолита до научно-технической революции. Предполагается, что оно потечет и дальше.

Поскольку это спонтанное развитие, причиной его не могут быть силы природы, которые действительно не влияют на смену формаций, и если протянуть плавную кривую от добывания огня трением до полетов космических кораблей, то линия должна отобразить эволюцию человечества.

При этом только остается непонятным, во-первых, откуда взялись так называемые «отсталые» народы и почему бы им тоже не развиваться?

Во-вторых, почему наряду с успехами техники и науки фиксируется огромное количество утрат культурных ценностей?

И наконец, в-третьих, по какой причине этносы – создатели древних культур – бесследно исчезли с этнографической карты мира, а те, которые ныне конструируют сложные машины и создают на них искусственный спрос, возникли совсем недавно?

Видимо, социальная история отражает прошлое человечества односторонне, и рядом с прямой дорогой эволюции существует множество зигзагов, дискретных процессов, создавших ту мозаику, которую мы видим на исторических картах мира.

Поскольку у этих процессов есть «начала и концы», то они не имеют касательства к прогрессу, а всецело связаны с биосферой, где процессы тоже дискретны.

Таким образом, социальная и этническая истории не подменяют друг друга, а дополняют наше представление о процессах, проходящих на поверхности Земли, где сочетаются «история природы и история людей».

Кривая этногенеза

Поэтому во всех исторических процессах – от микрокосма (жизни одной особи) до макрокосма (развития человечества в целом) – общественная и природные формы движения соприсутствуют и взаимодействуют, подчас столь причудливо, что иногда трудно уловить характер связи. Это особенно относится к мезокосму, где лежит феномен развивающегося этноса, то есть этногенез, если понимать под последним весь процесс становления этноса – от момента возникновения до исчезновения или перехода в состояние гомеостаза. Но значит ли это только то, что феномен этноса – продукт случайного сочетания биогеографических и социальных факторов? Нет, этнос имеет в основе четкую и единообразную схему. Несмотря на то что этногенезы происходят в совершенно разных условиях, в разное время и в разных точках земной поверхности, тем не менее путем эмпирических обобщений удалось установить идеализированную кривую этногенеза. Вид ее несколько непривычен для нас: кривая равно не похожа ни на линию прогресса производительных сил – экспоненту, ни на повторяющуюся циклоиду биологического развития. Видимо, наиболее правильно объяснить ее как инерционную, возникающую время от времени вследствие «толчков», которыми могут быть только мутации, вернее, микромутации, отражающиеся на стереотипе поведения, но не влияющие на фенотип.

Как правило, мутация почти никогда не затрагивает всей популяции своего ареала. Мутируют только отдельные относительно немногочисленные особи, но этого может оказаться достаточно для того, чтобы возникла новая консорция, которая при благоприятном стечении обстоятельств вырастет в этнос. Пассионарность членов консорции – обязательное условие этого перерастания. В этом механизме – биологический смысл этногенеза, но он не подменяет и не исключает социального смысла.

Изменение уровня пассионарного напряжения суперэтнической системы

По оси абсцисс отложено время в годах, где исходная точка кривой соответствует моменту пассионарного толчка, послужившего причиной появления этноса. По оси ординат отложено пассионарное напряжение этнической системы в трех шкалах:

1) в качественных характеристиках от уровня Р_-2 (неспособность удовлетворить вожделение) до уровня Р₆ (жертвенность). Эти характеристики следует рассматривать как некую усредненную «физиономию» представителя этноса. Одновременно в этносе присутствуют представители всех отмеченных на рисунке типов, но господствует статистический тип, соответствующий данному уровню пассионарного напряжения;

2) в шкале – количество субэтносов (подсистем этноса). Индексы n, n+1, n+3 и т. д., где n – число субэтносов в этносе, не затронутом толчком и находящемся в гомеостазе;

3) в шкале – частота событий этнической истории (непрерывная кривая).

Предлагаемая кривая – обобщение 40 индивидуальных кривых этногенеза, построенных нами для различных этносов, возникших вследствие различных толчков. Пунктирной кривой отмечен качественный ход изменения плотности субпассионариев в этносе. Внизу указаны названия фаз этногенеза соответственно отрезкам по шкале времени: подъем, акматическая, надлом, инерционная, обскурация, регенерация, реликт.

Как видно из схемы, по абсциссе отложено время в годах. Естественно, на ординате мы откладываем форму энергии, стимулирующую процессы этногенеза.

Но перед нами встает другая трудность: еще не найдена мера, которой бы можно было определять величину пассианарности. На основании доступного нам фактического материала мы можем говорить только о тенденции к подъему или спаду, о большей или меньшей степени пассионарного напряжения. Однако для поставленной нами цели это препятствие преодолимо, ибо мы рассматриваем процессы, а не статистические величины. Поэтому мы можем описать явления этногенеза с достаточной степенью точности, что послужит в дальнейшем базой новых уточнений.

В любой науке описание феномена предшествует его измерению и интерпретации; ведь и электричество было сначала открыто как эмпирическое обобщение разнообразных явлений, внешне несхожих между собой, а уже потом пришли к таким понятиям, как сила тока, сопротивление, напряжение и т. п.

Теперь перейдем к описанию основных фаз того процесса, который отображает в общем виде приведенная нами кривая, и попытаемся показать, как происходит реально процесс постепенного расходования первичного заряда пассионарности.

Мы уже говорили, что исходный момент любого этногенеза – специфическая мутация небольшого числа особей в географическом ареале. Такая мутация не затрагивает (или затрагивает незначительно) фенотип человека, однако существенно изменяет стереотип поведения людей. Но это изменение происходит опосредованно: воздействию подвергается, конечно, не само поведение, а генотип особи. Появившийся в генотипе вследствие мутации признак пассионарности обусловливает у особи повышенную по сравнению с нормальной ситуацией абсорбцию энергии из внешней среды. Вот этот-то избыток энергии и формирует новый стереотип поведения, цементирует новую системную целостность.

Возникает вопрос – наблюдаются ли моменты мутации (пассионарного толчка) непосредственно в историческом процессе? Разумеется, сам факт мутации в подавляющем количестве случаев ускользает от современников или воспринимается ими сверхкритично: как чудачество, сумасшествие, дурной характер и тому подобное. Только на длительном, около 150 лет, отрезке становится очевидным, когда начался исток традиции. Но даже это удается установить не всегда. Зато уже начавшийся процесс этногенеза, или, что то же самое, набухание популяции пассионарностью и превращение ее в этнос, нельзя не заметить. Поэтому мы можем отличить видимое начало этногенеза от пассионарного толчка. Причем, как правило, инкубационный период составляет около 150 лет. Возьмем самые очевидные примеры на хорошо известном материале и перейдем к рассмотрению этого вопроса. Прежде всего посмотрим внимательно, когда и где происходили подъемы этносов.

Славяно-готский вариант

Один из них имел место в начале нашей эры, во II в. Но где? Только на одной полосе: примерно от Стокгольма, через устье Вислы, через Средний и Нижний Дунай, через Малую Азию, Палестину до Абиссинии (см. рис. на с. 492–493, толчок V). Что же здесь произошло? В 155 г. племя готов с острова Скандзы выселилось в низовья Вислы. Готы довольно быстро прошли до берегов Черного моря и создали здесь могущественное государство, которое ограбило почти все римские города в бассейне Черного и Эгейского морей. Позже они потерпели поражение от гуннов, двинулись на запад, взяли Рим, подчинили себе Испанию, потом всю Италию и открыли эпоху Великого переселения народов. Я не рассказываю сейчас об этом подробно, а даю общую картину для постановки вопроса.

Если двигаться вдоль этой полосы, то мы обнаружим, что южнее готов впервые во II в. появились памятники, которые мы относим к славянам. Были ли славяне до этого? Да, очевидно, были какие-то этносы, которые в эту эпоху синхронно с готами создали тот праславянский этнос, который византийцы называли «анты», древнерусские летописцы – «поляне» и который положил начало какому-то этническому объединению, в результате чего маленький народ, живший в современной Восточной Венгрии, распространился до берегов Балтийского моря, до Днепра и вплоть до Эгейского и Средиземного морей, захватив весь Балканский полуостров. Колоссальное распространение для маленького народа!

Говорил я об этом с профессором В. В. Мавродиным – специалистом по этим вопросам, и он спросил: «А как же это объяснить с точки зрения демографии? Как же они могли так быстро размножиться, потому что это произошло за какие-нибудь 150 лет?» Да очень просто. Эти праславяне, захватывая новые территории, очевидно, не очень стесняли себя в отношении побежденных женщин, а детей они любили и воспитывали их в знании своего языка с тем, чтобы они делали карьеру в своих племенах. Ведь при таком процессе много мужчин не требуется. Важно, чтобы было много побежденных женщин, и демографический взрыв будет обеспечен. Так оно, видимо, и произошло.

В IV в., как мы уже точно знаем, славяне являются соперниками готов и союзниками гуннов и росомонов. А пока поставим вопрос: что произошло еще южнее вдоль указанной полосы?

Племя даков поднялось против Рима и повело жесточайшую войну. Мы сейчас смотрим кинофильм «Даки». Римляне воюют с даками, и это кажется естественным. Но естественно ли это? Ведь Римская империя в эпоху Траяна включала в себя не только Италию, но и современные Югославию, Болгарию, Грецию, Турцию, Францию, Испанию, Сирию и всю Северную Африку. И представьте себе, что эдакая махина воюет с одной Румынией, причем Румыния побеждает до тех пор, пока ее наконец не задавливают числом. Ведь сегодня это казалось бы нам очень странным. Но это было странно и тогда. И тем не менее факт: даки в конце I в., на рубеже I–II вв. соперничали со всей этой махиной, значит, у них появился какой-то мощный импульс, уравновешивающий численное превосходство противника.

Сирийский вариант I века

Аналогичное явление произошло и в Палестине, где обитал древнееврейский этнос, уже разложившийся, рассеянный, в значительной степени вывезенный в Вавилон и застрявший там и в других персидских городах. Евреи были в Ктезифоне и в Экбатанах, были они и в Ширазе. Была большая колония на западе; в Риме было много евреев. И вдруг небольшой этнос, состоявший из оставшихся в Палестине евреев, создал весьма сложную систему взаимоотношений внутри себя (четыре партии, борющиеся друг с другом) и тоже оказался мощным соперником Римской империи. Что там изменилось?

В это время в Сирии и Палестине появилось большое количество пророков, которые говорили от лица того или иного бога, иногда и от своего собственного лица. Иисуса Христа все знают. Но были тогда и Аполлоний Тианский, и Гермес Триждывеличайший (Гермес Трисмегист), якобы живший в Египте. Был Филон Александрийский – еврей, который изучил греческую философию и создал свою систему на базе вариантов платонизма. В это время двумя крупными раввинами (Шамай и Гамалиил) был завершен Талмуд, то есть произошла реформа древней иудейской религии.

Религия стала тем выходом, в который устремилась пассионарность. Ведь пассионарность, как жидкость, которая находится в каком-то сосуде, изливается из него там, где образуется дырка, а дырка в то время образовалась именно в вопросах религиозных не потому, что люди в то время были так уж религиозны, а потому, что в условиях всеобщего административного гнета Римской империи считалось, что это – безвредно.

В I в. римляне фактически были безбожниками, потерявшими веру в своих древних богов – Юпитера, Квирина, Юнону и других. Они стали относиться к ним как к пережитку своего детства, как к симпатичным реминисценциям, но никто всерьез не придавал этим богам никакого значения. Боги эти уже тогда начали превращаться в опереточные персонажи, что завершил уже в XIX в. Ж. Оффенбах своей «Прекрасной Еленой». Этот процесс культурного упадка несколько дезориентировал римлян и обусловил то, что они проглядели важные вещи: появление пассионарных людей, которые занимались, впрочем, вполне невинным дозволенным делом – составлением и изобретением новых культов. Римляне считали, что это можно. Пожалуйста, кто что хочет, тот то и говорит, лишь бы он соблюдал законы. Христианство, которое нам кажется совершенно монолитным, таким в I в. не было. Тот случай, который имел место в 33 г. на Голгофе, стал известен всему миру, но все его воспринимали очень по-разному: одни считали, что это просто казнь человека, другие говорили, что это нисхождение духа бесплотного, который не может страдать, и это просто видимость, что он на кресте умер; другие говорили, что это мог быть человек, в котором обитал Дух Божий, и т. п. Течений было огромное количество, и инициативу в этом движении взяли евреи!

Именно они со свойственной им горячностью и подняли шум, что повешен ничтожный человек, и повешен правильно, но не в этом дело, а в том, что римляне – сволочи и мерзавцы, так как они на священную еврейскую землю пригоняют – кого бы вы думали? – свиней! И едят их! Ведь римские легионеры получали паек в виде свинины и привыкли к нему, поэтому гарнизоны, которые были расположены в Палестине, оскорбляли чувства евреев.

А как же было до этого? И до этого евреи видели, как римляне едят свиней, но они относились к этому безразлично. Говорили: «Ну, зачем такую гадость есть и зачем вообще к ним прикасаться, тьфу!» А тут они сказали: «Нет, не тьфу». Они сказали: «Бей!» И это была уже поправка очень существенная. Так началась Иудейская война.

Иудейская война могла бы быть и успешной, если бы не произошел этот самый пассионарный толчок, в результате которого евреи (древние евреи относятся к современным так же, как римляне к итальянцам, то есть современное еврейство – это другой этнос, сохранивший в значительной степени культурные традиции предыдущего) разделились на четыре группы, которые терпеть не могли друг друга.

Те, которые соблюдали старый закон и старые обычаи, назывались фарисеями. Они занимались торговлей, носили длинные волосы, прекрасные расчесанные бороды, золотой обруч, длинные одежды, изучали Тору, читали Библию, соблюдали все посты и обряды и терпеть не могли саддукеев, которые ходили в хитонах, брились или изящно подстригали себе бородки, причесывались по эллинскому образцу, дома говорили по-гречески, имена давали детям такие, как Аристомах или Диомид, но никак не еврейские. Саддукеи владели землей, деньгами и командовали войсками.

Фарисеи и саддукеи ненавидели друг друга, но при этом и те и другие презирали простых пастухов, земледельцев, которые собирались где-то в пещерах Палестинских гор около Ливана, читали друг другу пророчества и говорили: «Этих фарисеев вообще не поймешь, что они говорят; саддукеи уже почти не наши, а вот здесь, в пророчествах, написано о борьбе духов света и духов тьмы; когда духи света победят и явится Спаситель Мира, то всех спасет, римлян выгонит, а этих подлых фарисеев и саддукеев усмирит». И они ждали пришествия Спасителя. Христос пришел к ним, но «свои его не признали».

Были еще и сикарии (кинжальщики), или зелоты, то есть ревностные. Их было мало, но они имели очень большой вес, потому что организовывались в террористические группы и убивали всех, кого хотели, а убивать они научились, секретами конспирации овладели полностью, и поэтому они на всех наводили страх.

Потребовалась 10-летняя война всей империи против одной Палестины, оставшейся без поддержки. А когда победа была наконец одержана, то римский полководец получил триумф, то есть почести, оказываемые обычно за победу над очень серьезным противником.

А где же были евреи до этого? Надо сказать, что они никакой опасности для соседей не представляли, в лучшем случае вели мелкую партизанскую войну против македонских захватчиков (во II в. до н. э.), и довольно удачно (Маккавеи). Никто на них большого внимания не обращал. И вдруг!.. Мутация всегда мгновенна.

Византийский вариант

Одновременно тут произошло еще более важное событие, о котором надо сказать особо, – возник совершенно новый этнос, который проявил себя впоследствии под условным названием «византийцы». Образовались первые христианские общины. Можно возразить, что это, мол, не этнос, что это были единоверцы. Но что мы называем этносом? Вспомните, что этнос – это коллектив, отличающийся от других этносов стереотипом поведения и противопоставляющий себя всем другим.

Христиане хоть и состояли из людей самого разного происхождения, но твердо противопоставляли себя всем остальным: мы – христиане, а все остальные – нехристи, язычники. Языцы – это по-старославянски, а греческий аналог – этносы. Так христиане выделили себя из числа всех этносов Ближнего Востока и тем самым образовали свой самостоятельный этнос. Стереотип поведения у них был диаметрально противоположный общераспространенному.

Что делал нормальный классический грек римской эпохи, или римлянин, или сириец? Как он проводил свой день? Утром он вставал с головной болью от вчерашней попойки (и богатые, и люди среднего состояния, и даже бедные, потому что они норовили пристроиться к богатым в виде подхалимов, которых тогда называли «клиенты»). Рано утром он пил легкое вино, разведенное водой, закусывая чем-нибудь, и, пользуясь утренней прохладой, шел на базар, чтобы узнать новости (агора – рынок, а я говорю по-русски – базар). Там, конечно, он узнавал все нужные ему сплетни, пока не становилось жарко; потом он шел к себе домой, устраивался где-нибудь в тени, ел, пил, ложился спать и отдыхал до вечера.

Вечером он вставал снова, купался в своем аквариуме или, если были какие-нибудь бани поблизости, ходил туда, тоже новости узнавать. Взбодренный, он шел развлекаться – а в какой-нибудь Антиохии, Александрии, в Тарсе, уж не говоря о Риме, было где поразвлечься. Там были специальные сады, где танцевали танец осы – это древний стриптиз, и выпить было можно, и после этого танца можно было получить удовольствие за весьма недорогую плату. Потом он сам доползал или его доставляли совершенно расслабленного и пьяного домой, и он отсыпался. А на следующий день что делать? То же самое. И так пока не надоест.

Может, кто-то и радовался такой жизни, а кому-то и надоедало – сколько можно? И вот те, кому надоедало, искали какого-то занятия, с тем чтобы жизнь приобрела смысл, цель и интерес, а это было очень трудно в эпоху Римской империи во II и особенно в III веке.

Заниматься политикой было слишком рискованно. А чем же еще? Наукой? Философией? – Не все способны. Кто был способен, тот занимался, но надо сказать, что во II–III вв. с наукой было примерно как у нас сейчас: когда делаешь посредственные работы, то тебя все хвалят, даже дают всякие награды, пособия, говорят: «Вот, постарайся, мальчик, вот, хорошо, вот перепиши, вот переведи». Но если человек сделал какие-нибудь открытия, то у него были все неприятности, какие только можно было устроить в Древнем мире.

И поэтому с наукой было не так легко. И кроме того, человек, занимавшийся наукой, был в общем одинок, потому что когда он учился, его обожал учитель, а когда он начинал говорить что-нибудь от себя, то учитель его уже ненавидел, и следующий учитель тоже, то есть он опять оказывался одинок. Что ему было делать? Выпить да сходить стриптиз посмотреть, чтобы утешиться, то есть вернуться к тому, от чего он ушел.

А тут оказывается, что существуют такие общины, где люди не пьянствуют – это там запрещено, где никакой свободной любви, можно только вступить в брак или хранить целибат, где люди сходились и беседовали.

О чем? О том, чего он не знал: о загробной жизни. Боже мой! Да ведь каждому интересно, что после смерти будет. «А вы, оказывается, знаете! Так расскажите!» Рассказать те умели и увлечь своими мнениями тоже умели. В наше время очень трудно кого-нибудь увлечь, тогда тоже трудно было. Но это были настолько опытные, настолько талантливые проповедники – христиане первых веков нашей эры, что они увлекали людей. Но подобные увлечения также приносили неприятности, поскольку римляне действовали согласно закону о том, что тайные общества запрещаются. Траян издал закон, запрещающий все общества, и тайные и явные. Даже общество пожарников было запрещено. И христиане рассматривались как тайные сообщники. Почему? Потому, что они по вечерам собирались, что-то такое делали, говорили, потом ели своего Бога – причастие, а потом расходились и чужих на свои собрания не пускали. Поэтому было приказано их казнить.

А в те времена в Римской империи желающих доносить на своих близких было более чем достаточно. Потек такой поток доносов на всех римских граждан и провинциалов, что Траян, испуганный, запретил принимать доносы на христиан. «Христиан, – сказал император, – конечно, надо казнить, но только по их личному заявлению. Вот приходит человек и заявляет, что он христианин, тогда его можно казнить и следует, а если он не говорит, а на него пишут – выкидывайте все доносы, хоть анонимные, хоть подписанные».

К удивлению Траяна и римских прокураторов, оказалось огромное количество людей, объявлявших себя христианами и добровольно принимавших казнь. Позже преемники Траяна перестали соблюдать даже этот закон, потому что пришлось бы казнить очень много весьма толковых и нужных государству людей. Церковные христиане и близкие к ним гностики, а также манихеи – все подпадали под этот закон.

Христиане искали смерти, потому что в силу своей пассионарной одержимости так поверили в бессмертие души и загробную жизнь, что считали: мученическая смерть – это прямой путь в рай. Они даже требовали себе смерти.

Менее сильные пассионарии лояльно служили в войсках, в администрации, в правительственных органах, торговали, возделывали землю, и поскольку они не допускали разврата и соблюдали твердую моногамию, то быстро размножались. Женщина-христианка рожала мужу-христианину каждый год по ребенку, потому что считалось, что убивать плод в чреве – грешно, это равносильно убийству. А в это время язычники развлекались так, как принято в больших городах всего мира, и детей почти не имели. К III в. количество христиан выросло невероятно, но принципиальность свою они сохранили.

Случилось, например, в Галлии восстание багаудов (так называли повстанцев, боровшихся против римских латифундиалов), и надо было послать хорошие войска на подавление этого восстания. Восстание было не христианским по существу, но какая-то часть этих багаудов или их вождей были христиане. А может быть, и не были, а про них только слух прошел, что они христиане, которые убивают своих помещиков-язычников, что они действительно делали. Против них направили для подавления один из самых лучших и дисциплинированных легионов империи – десятый Фиванский легион. Те приехали в Галлию и вдруг узнают, что их посылают против единоверцев. Они отказались.

Восстания в римской армии в то время были постоянны, легионы восставали запросто, а в легионе 40 тысяч человек вместе с обслугой. Но эти не восстали. Просто 40 тысяч человек отказались подчиниться начальству, и они знали, что за то полагается казнь через десятого – децимация. Они положили копья, мечи и сказали: «Воевать не будем!» Ну что ж? Через десятого – выйди, выйди, выйди… и отрубают голову. «Пойдете воевать?» – «Не пойдем!» Еще раз через десятого… и еще раз! Весь легион без сопротивления дал себя перебить. Они сохранили воинскую присягу, они дали слово не изменять и сдержали слово, но не против своей совести. Совесть была для них выше долга. Есть такой церковный праздник «Сорок тысяч мучеников» – это в память о десятом Фиванском легионе.

Но все преследования не могли спасти империю от того, что количество людей нового склада, людей-правдоискателей, увеличивалось, и к III в. христиане заполонили администрацию, воинские части, суды, базары, села, перехватили мореплавание, торговлю, оставив язычникам только храмы. Римское мировоззрение, а вместе с ним и римский этнос уступили место новому этносу, сложившемуся… из кого? Там были все, кто угодно. У нас принято говорить, что христианство – это религия рабов. Это неверно фактически, потому что большое количество христиан принадлежало к верхам римского общества. Это были очень богатые, знатные и культурные люди.

Но тогда что это за явление – христианство? Можно ли сказать, что это был социальный протест? Отчасти да. Но почему этот социальный протест проявился только в восточной части Римской империи, где порядки были совершенно одинаковые с Западом? Он был в Малой Азии, в Египте, в Сирии, в Палестине, гораздо слабее в Греции и совершенно не чувствовался ни в Италии, ни в Испании, ни в Галлии. А порядки были одни и те же, и люди в общем-то были одни и те же.

Кончилось это дело тем, что во время очередной междоусобицы, после отречения Диоклетиана, его преемники – Константин и Максенций – схватились между собой. Константин, чувствуя, что у него войск меньше (он командовал галльскими легионами, а Максенций стоял в Риме), объявил, что обеспечит для христиан веротерпимость, и позволил начертать на своем знамени вместо римского орла крест. Много легенд связано с этим событием, но нас интересуют не легенды, а факты. А факт заключался в следующем: небольшая армия Константина разгромила огромную армию Максенция и заняла Рим. Потом, когда союзник Константина, владевший Востоком, – Лициний – с ним поссорился, то небольшая армия Константина разгромила языческую армию Лициния. Лициний сдался с условием, что ему будет сохранена жизнь, Константин его, конечно, казнил, впрочем, за дело. Лициний сам убивал доверившихся ему.

В чем тут дело? Я думаю, что тут искать чудесных причин не надо. Дело в том, что те христиане, которые служили в войсках, знали, что это их война, что они идут за свое дело, и сражались с удвоенным рвением, то есть они сражались не только как солдаты, но и как сторонники той партии, которую они защищали. Овладевшая их умами идея толкала на смерть, толкала, естественно, только пассионариев: инертных людей никакая идея никуда не толкает.

Идея защиты язычества никого никуда не толкала, а были очень талантливые люди, которые защищали язычество, – философы Плотин, Порфирий, Ипатия, Прокл, Либаний, Ямвлих. Все они по таланту были ничуть не ниже, чем гностики и отцы церкви.

Но в отличие от их идей новые идеи сплотили пассионарных людей, стали символом пассионарности, пока на них не обращали внимания. Мученики и фанатики, пассионарность которых была в «перегреве», собрали вокруг себя умеренных пассионариев и победили. Константин, не ставший христианином, тем не менее позволил своим детям креститься, и христиане оказались во главе империи.

Удивительно, не правда ли? Победа была одержана через гибель! Однако если мы описываем феномен непредвзято, то мы другого ничего сказать не можем. Вот так и было, наше дело найти этому истолкование. Сколько времени просуществовал этот этнос, сложившийся из христианских общин? Очень долго! Появился он как субэтнос во II в., то есть был тогда исторически зафиксирован, и к IV в. сформировался в этнос, который мы называем «византийским», а кончился он с падением Константинополя в 1453 г. Остались маленькие реликты: в самом Константинополе – жители квартала Фанар – фанариоты, потомки византийцев, существовали до XIX в.; какие-то островки в горах Греции, в Пелопоннесе, в Малой Азии некоторое время сохранялись. То есть византийцы прошли весь 1200-летний период настоящей этнической истории.