Текст книги "Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи"

До 1099 г., то есть до взятия Иерусалима крестоносцами, Палестина и прилегающие к ней степи Аравии принадлежали египетским халифам – Фатимидам. Но ни члены правящей династии, ни их придворные, ни их воины, купцы, муллы, эмиры, шейхи, ни даже жены и одалиски их не были египтянами и египтянками, хотя именно потомки строителей пирамид и храмов, создателей древней письменности и учителей Пифагора, Птоломея (астронома) и отшельников Фиваиды составляли большинство населения прекрасной долины Нила.

Энергия египтян Древнего царства иссякла уже в XVIII в. до н.э. Этнический толчок, изменивший лицо Египта, создал Новое царство, отличавшееся от Древнего так, как, например, Италия отличается от античного Рима или Франция – от кельтского племенного союза на этой же территории, руководимого друидами.

Но и этот толчок этногенеза, сообщивший энергию Новому царству, со временем потерял инерцию. Страна прошла свой цикл развития, хотя египтяне сохраняли навыки земледелия, знание астрономии, медицины и способности к философии.

Угасающий этнос, переходящий в своей этнической истории «к старости» – научно выражась, в стадию гомеостаза, неустойчивого равновесия с окружающим ландашфтом, – теряет одно важное качество, не восполнимое никакой культурной традицией. Это способность к самообороне. Египтом, страной культурной и трудолюбивой, по очереди овладевали нубийцы, ассирийцы, ливийцы, персы, македоняне Александра Македонского, римляне и, наконец, арабы. Сами египтяне не сопротивлялись ни одному из завоевателей, тем самым предоставляя им возможность драться друг с другом.

Последние судороги ускользающей активности стали заметны в первые века нашей эры, когда египтяне, сменив свои прежние культуры, приняли христианство – не совсем равнодушно. Но после V–VI вв. египетские земледельцы возделывали поля и платили налоги Византии, полагая, что большего от них не нужно и все остальное их не касается. Этническая система египтян упростилась до того, что их стали называть не по этносу, а по роду занятий – феллахи, что значит «землепашцы».

Но пока Нил тек, откладывая на поля плодородный ил, Египет был самой богатой страной Средиземноморья. Правители его не мешали аборигенам жить привычным бытом, ограничиваясь сбором налогов. Политическая и интеллектуальная жизнь кипела в городах Дельты: в Александрии, Мансуре, Дамиетте и других. Бедуины пасли своих верблюдов в пустынях по обе стороны долины реки Нил. Купцы всех стран везли для эмиров, военачальников, горожан товары со всех концов известного тогда мира. И немаловажным товаром были рабы и рабыни.

Казалось бы, зачем они были нужны, если никто не собирался посылать их на тяжелые работы? Рабы стоили дорого, а для строительства, ирригации и сельского хозяйства было сколько угодно покорных феллахов. Нет, девушки-рабыни пополняли гаремы, а мужчины – личные войска наместника, ибо, например, в IX в. в халифате было очень неспокойно. Восстания поднимались всюду. Шииты, группировка мусульман, боровшаяся за власть в халифате, «отложились» в Марокко, создав там в 800 г. независимую страну. Хариджиты, группировка, отрицавшая власть халифа над правоверными, создали собственное государство в Алжире. Правоверные Аглабиды «отложились» в свою очередь в Тунисе и завоевали Сицилию – для себя, а не для халифа – в 878 г.

Для подавления восстаний халиф Мутасим учредил гвардию гулямов, то есть рабов, и один из них, тюрк Ахмад ибн-Тулун, получил назначение помощником наместника Египта. В 868 г. он взял власть в свои руки и присоединил к Египту Сирию и Палестину. Опорой Ахмада были гулямы, которых он покупал не только в Европе, но и в Судане, в Африке. Так в Египте создались две гвардии гулямов-рабов: белая и черная. Одно время этой богатой и беззащитной страной управлял черный гулям, нубиец Кафур, прославившийся как щедрый покровитель литературы и искусства. Но эти наместники еще считались с халифом. Беда пришла в 969 г.

Окинем взглядом ход раздробления «мира ислама» и образование своеобразных этнических химер. В 750 г. зеленое знамя династии Омейядов упало в Сирии, но через шесть лет вознеслось над Испанией и реяло над ней до 1032 г. Черное знамя Аббасидов более ста лет казалось устойчивым и вечным, но уже в конце VIII в. – в 778 г. – в Гургане, области на берегу Каспийского моря, было поднято красное знамя восставших крестьян, а затем перенеслось в Азербайджан, Западный Иран вплоть до границ с Месопотамией: это было в 816–837 гг.

Еще бо́льшую опасность для халифов, живших в Багдаде, представляло белое знамя исмаилитов или карматов – шиитской секты, захватившей Иран в 890–906 гг. и Бахрейн (там, где теперь нефтяное княжество) в 894–899 гг. В Ираке и Сирии карматы были разбиты тюркскими гулямами, но в Бахрейне они удержались и даже на время захватили священный город арабов Мекку, увезли оттуда черный камень Кааба, который был возвращен позже за большой выкуп.

Другая группировка исмаилитов, возглавленная Убейдуллой, который выдавал себя за потомка халифа Али и дочери пророка Фатимы, опираясь на оседлые берберские племена Атласа, сокрушила аббасидского наместника западной части халифата – Магриба. По сути дела, предприимчивые вожди исмаилитов использовали вражду покоренных берберов к завоевателям арабам. Но и берберы в свою очередь использовали исмаилитов. Они поддержали пламя гражданской войны в халифате, помогли потомкам Убейдуллы – Фатимидам – захватить власть в Египте, овладеть всей Палестиной и частью Сирии. Но сами берберы откололись от Фатимидов и в 1041 г. вернулись к суннизму, что означало для них политическую независимость, ибо багдадский халиф находился сам под контролем сельджуков.

Так на фоне общего развала, вызванного не оскудением, а переизбытком страстей, Египет оказался самой сильной страной с самым вялым населением. Фатимидам оставалось одно: покупать гулямов с еще большим размахом, что они и делали. В результате власть перешла в руки военщины, Курд Салах ад-Дин Юсуф ибн-Аюб, основатель в будущем знаменитой династии Аюбидов, долгое время находившийся на службе у сельджуков, захватил власть в деморализованном Египте в 1169 г. и восстановил суннизм. В 1192 г. он отразил крестоносца Ричарда Львиное Сердце. А потомок Салах ад-Дина взял в плен французского короля Людовика Святого.

Салах ад-Дин и его потомки сумели остановить натиск крестоносцев, вернуть мусульманам святой и для них город Иерусалим и блокировать рыцарей в прибрежных крепостях на узкой полосе Бостонного Средиземноморья. Они смогли также прекратить раскол в мире ислама, упразднив исмаилитскую династию Фатимидов, восстановить арабскую культуру. И наконец, они осуществили принцип политической раздробленности, при котором населению жилось легче под властью своих, местных султанов, нежели под гнетом назначенных халифом эмиров.

Ведь слабый султан небольшого города или территории зависел от настроения своих подданных не меньше, чем они от его капризов. Конечно, раздробленность снижала политическую мощь, но этот недостаток компенсировался терпимостью и уступчивостью правителя. Так, султан Камил уступил Иерусалим Фридриху II и тем самым избежал изнурительной войны.

Мир ислама и мусульманская культура в целом в начале XIII в. были спасены, но кем? Туркменами-сельджуками, курдами Аюбидами и, главное, купленными на базарах невольниками, превращенными в гулямов или мамлюков – государственных рабов. А сами арабы и персы, чьи чаяния были символически воплощены в цвете их знамен, потеряли всякое значение. Знамена попадали ρ пыль и превратились в лоскутья.

Закономерный процесс этногенеза был сломлен, но очарование культуры гальванизировало Ближний Восток, на котором представители двух суперэтносов были вдвинуты друг в друга и образовали некое соединение, которое в этнической терминологии можно уподобить химере. Но это еще не все. Большая часть населения Малой Азии, Сирии, Месопотамии, Палестины, Египта и Нубии оставалась христианской, а католический мир создал свои первые колонии в Заморской земле: на побережье Ливана, в Константинополе – Латинская империя, на Кипре, а также среди перешедших в католичество армян. Силы систем уравновешивали друг друга, но равновесие это было неустойчивым и крайне обманчивым.

Иностранный легион – изобретение древнее. Уже римляне времен Империи и китайцы при династии Младшая Хань пополняли свои войска варварскими отрядами, так как сами римляне и китайцы предпочитали сидеть дома и наслаждаться культурой и отдыхом. В ранней Византии боевой силой были акриты – воинственные пограничники, не уступавшие арабам и сицилийским норманнам, а в поздней Византии, в X–XII вв., акритов сменили варанги – наемные иностранцы. Сначала варангами были преимущественно скандинавы, потом русичи и, наконец, англосаксы, покидавшие свою завоеванную и угнетенную чужеземцами родину.

В Египте ту же роль играли мамлюки, «принадлежащие», то есть рабы, но с той разницей, что варанги, заработав в Константинополе деньги, могли уволиться и вернуться домой, а мамлюкам пути назад не было: они были невольниками.

Казалось бы, мамлюкам легче всего было принять ислам, что давало свободу, и раствориться в конгломерате народов мусульманского мира. Но они избегали свободы как огня, и не зря. Одинокий человек на чужбине, без денег и друзей был обречен на самую жалкую жизнь. А находясь в войске, он был сыт, одет, вооружен и имел прекрасную перспективу повышения, потому что султан или эмир нуждался в его преданности и доблести.

Выше мы рассказали о судьбе Ильдегиза в Арране. И ведь таких счастливцев было много, причем самая благоприятная обстановка для них была именно в Египте, потому что сельджуки и курды сами были воины, египтяне же – нет. Но чтобы иметь успех и сделать карьеру, надо было иметь верных друзей. А где их найдешь в Каире или Фустате? Но и здесь выход был отыскан.

Египетское войско при Фатимидах, по словам поэта и путешественника Насир-и-Хосрова, состояло из 60 тысяч гулямов: суданских негров, тюрков, славян – и 135-тысячного ополчения, в состав которого входили берберы Магриба и арабы Хиджаса. Когда же берберы и арабы отпали от Фатимидов, значение гвардии возросло. Быть рабом-воином стало не позорно, а почетно и выгодно.

Согласно традиционным представлениям эволюционной этнографии, мамлюки должны были смешаться в единую социальную группу. На самом же деле социальная общность, которую они действительно представляли, была разорвана этническими феноменами. Все началось в 1062 г., когда тюрки схватились с суданскими неграми и изрубили их.

Во время беспорядков были разграблены дворец халифа, государственная казна и даже библиотека. Только энергия халифа Мустансира, призвавшего из Сирии Бадра (тоже бывшего раба, ставшего военачальником), спасла положение. Его войско заняло Каир в 1073 г. Бадр заманил тюркских повстанцев в западню и перебил всех до единого в одну ночь. Порядок был восстановлен, но за время смуты отпали Алжир и Тунис, а Сицилию в 1071 г. завоевали норманны, точнее, французы из Нормандии. Надо было заново комплектовать армию и научиться обходиться без выходцев из Судана, негров.

И вот представьте такую картину. На невольничий базар, где стоят нагие юноши, выходит сотник в чалме, в роскошных шароварах, с саблей на боку и кричит: «А ну, крещеные, кто из Чернигова, кто из Мурома, отзовись!» Кое-кто отзывается, и сотник уводит их к себе в казарму, чтобы включить в свой отряд.

Затем выходит другой сотник и кричит: «Эй, уланлар, кель менде». Его сменяет третий, говорящий по-черкесски, четвертый – по-алански, пятый – по-грузински, и так, пока все не разберут своих земляков. Принцип этнической близости выдерживается более строго, чем в любых иных коллизиях.

И это закономерно! Верность своему начальнику обеспечена, ибо воину податься некуда. Чужие его не примут и даже если не выгонят, то продвинуться не дадут. Разумеется, местных мусульман, уроженцев страны, в эту гвардию не допускали. Ведь они были связаны с населением, они могли найти защиту у мулл и улемов, имели возможность принадлежать к разным скрытым шиитским толкам… Нет, не надо, разве только рядовыми, без права на выслугу!

Однако вряд ли сытые, одетые, вооруженные и никем не обижаемые мамлюки были счастливы. Приобретя некоторый комфорт, они потеряли родину и родных. Пусть даже военный лагерь на острове, где были расквартированы степняки, или замок, где жили черкесы и грузины, были роскошнее их кочевий и деревень, горных аулов и землянок в долине Риони, но ведь там оставались друзья и подруги, мудрые старики и ласковые бабушки.

А память подсовывала им совсем не нужные картины: врагов, которые вяжут руки и гонят их, привязанных к хвостам коней, плетьми; купцов, покупающих их на базарах в Шафе, в Крыму или Трапезунде; надсмотрщиков с ременными бичами… Тяжелая штука, эта память. И ведь не выкинешь ее, как обгрызенную кость.

Вот поэтому работорговцам лучше было не попадаться на глаза мамлюкам. Работорговцами в XIII в. были монголы, греки с армянами и венецианцы с генуэзцами, а также их друзья – рыцари ордена тамплиеров, сидевшие в замках у берега лазурного Средиземного моря.

Ненавидя своих продавцов, мамлюки отнюдь не обожали и своих покупателей. Поэтому они спокойно позволили заменить исмаилитского халифа суннитским султаном в 1171 г. Когда же им показалось, что султан Туран-шах руководит ими плохо, они взяли дворец и убили султана. Это случилось 2 мая 1250 г. Инициатором переворота был половец Бейбарс, которого поддерживали его земляки.

Бейбарс посадил на престол ребенка Камиля, за которого правили его мать, султанша Шедрет ад-Дурр и мамлюк-туркмен Айбек, ставший ее мужем. В 1257 г. ревнивая султанша отравила своего супруга за измену. Тогда мамлюки посадили ее в тюрьму и в 1259 г. выбрали султаном другого половца, Кутуза, друга Бейбарса. Так совершилась в Египте «революция рабов» или, что то же, завоевание страны мамлюками. Это произошло в те самые годы, когда у себя на родине половцы были разбиты и разметаны так, что больше не составляли единого этноса. Жуткая ирония судьбы!

До сих пор мы умышленно оставляли без внимания страны и народы Срединной Азии – нынешних Монголии, Джунгарии и Срединной равнины, называемой по-русски Китай, а у всех других народов – Хин, Шин, Чин и подобными вариантами слова «Цзинь». Так называлась династия, объединившая Срединную равнину в III в. н.э. Слово «Китай» – это название монголоязычного полукочевого племени, захватившего в 936 г. Пекин и воспринявшего от местных жителей много элементов культуры. Древние русичи от купцов-караванщиков узнали об этом царстве и распространили название «Китай» не только на область города Пекин, но и на непокоренную часть Срединной равнины, жители которой называли себя либо по имени правящей династии: Суй, Тан, Сун, – либо просто «люди Срединной равнины».

Когда же филологическое недоразумение развеялось, то менять привычное название было поздно. Поэтому истинных китаев ныне принято называть по-китайски «кидани», чтобы избежать досадной путаницы, а жители Срединной равнины – «чжунго-жень» – китайцами.

Долгое время соприкосновения восточной и западной окраин континента были эпизодичными. Так, в 36 г. до н.э. отряд китайцев (ханьцев), преследуя хуннского князя, натолкнулся около города Талас в современном Казахстане на странных воинов, которые сдвинули большие четырехугольные щиты, выставили короткие копья и пошли в атаку на китайцев. Те удивились, посмеялись и расстреляли сомкнутый строй из тугих арбалетов. По выяснении оказалось, что побежденные были римскими легионерами из легиона, сдавшегося парфянам при Харране, где погиб триумвир Красс. Парфяне перевели пленных на свою восточную границу и при первой же надобности отправили их выручать своего хуннского друга и союзника. Какое счастье, если подумать, что китайцы не добрались до Европы на рубеже нашей эры! А ведь могли, если бы их не задержали хунны.

Второе столкновение Востока и Запада произошло в 751 г. в той же Таласской долине. Танское китайское войско явилось туда по просьбе согдийцев, жителей страны Согд в современном Узбекистане, нещадно ограбляемых арабами. Бой на равнине шел три дня и был решен тюрками-карлуками, стоявшими неподалеку и державшими нейтралитет. Наконец карлуки решили, что китайцы все же хуже арабов, и ударили на их фланг. Китайцы побежали.

По иронии судьбы, китайский полководец Гао Сянь-Чжи не понес наказания за проигранное сражение и потерю Согдианы. Он остался при дворе и служил империи Тан в последующих войнах, а араб, победитель и герой, Зияд ибн-Салах был вскоре казнен как политически неблагонадежный. Но так или иначе, Средняя Азия стала мусульманской провинцией. А Срединная Азия, оккупированная Китаем при династии Тан, истребившей тюрок, вернула независимость. Там возник Уйгурский каганат, разрушенный енисейскими кыргызами в 841–847 гг.

После этого Китай ослабел и к X в. утратил все владения севернее Великой стены. На северо-западной границе Китая возникла тангутская империя Си-Ся, а на северо-восточной – киданьская, принявшая китайское имя Ляо. Ляо просуществовало с 905 по 1125 г. Вот это-то для нас и существенно.

В отличие от западной окраины Евразийского континента, где четыре суперэтноса были тесно связаны друг с другом и своими культурными традициями, и способом ведения хозяйства, и социальными отношениями, и даже религиями (ибо христиане считали Аллаха арабским названием Первого лица Троицы, а мусульмане почитали Ису и Мариам – Иисуса и Марию – как пророков, предшественников Мухаммеда), на восточной окраине положение было принципиально иным. Китайцы Срединной равнины и кочевники Великой степи столь разнились между собой, что не перенимали культуры друг друга. Кидани были исключением. Это-то и привело их к гибели как этноса.

Секрет хода событий заключался, пожалуй, не в экономике или политике, а в феномене этнографии, воздействовавшем на поведение людей. Китайцы и кочевники настолько различались по стереотипу поведения, что не хотели, не могли наладить между собой контакт. Они и не пытались искать поводов для контакта, считая их лишенными смысла. Тут были важны некоторые подробности быта.

Прежде всего, китайцы вообще не употребляли молочных продуктов – основной пищи кочевников, и взаимопонимание между ними отсутствовало из-за презрения к такой пище одних и раздражения по поводу такого неприятия у других. Для китайца все жены отца – его матери. Для хунна, например, или тюрка – мать только одна, а наложницы отца – подружки, а вдова старшего брата становится законной его женой, которую он обязан содержать, причем чувства здесь роли не играют.

Женщина в Китае в те века не работала, она рожала и нянчила детей и никаких прав не имела. В Великой степи женщина выполняла все домашние работы и была владелицей дома: мужу принадлежало только оружие, ибо ему полагалось умереть на войне.

В армиях Китая обязательно полагался штат доносчиков, а тюрки, находившиеся на китайской службе, этого не терпели и раскрытых доносчиков убивали. Представители двух великих суперэтносов никак не могли ужиться рядом. Оптимальное решение было: жить мирно, но порознь. А это не всегда удавалось.

Поэтому кочевники заимствовали культуру и мировоззрения с Запада, а вовсе не из Китая. Из Ирана уйгуры позаимствовали манихейство, из Сирии кочевники приняли несторианство, из Тибета – теистический буддизм. Правда, буддизм был воспринят позже, но принцип заимствования оставался прежним. Из Китая же они заимствовали только шелк, а помимо этого – печенье и, в некоторых случаях, фарфоровую посуду.

Только часть киданей восприняла китайскую культуру искренне и увлеченно. Другая часть упорно соблюдала свою, степную. И вот что из этого вышло.

В начале XII в. на Дальнем Востоке произошел взрыв этногенеза, или, говоря научным языком, пассионарный толчок, вследствие которого возникли два новых этноса: чжурчжэни и монголы.

На Дальнем Востоке среди тихих народов, живущих в состоянии гомеостаза – а это состояние не редкость для разных народов, прошедших определенный цикл развития, – то есть среди народов, поддерживающих свое равновесие с ландшафтом, появились люди с необузданной энергией. Вот это и есть качество, которое называется пассионарностью.

Вернемся в VI–VII вв. и взглянем на молодые, новорожденные этносы этого времени. Всекитайская империя Сун была ровесницей Арабского халифата. Пассионарный толчок VI–VII вв. четко прослеживается по географической оси от Хиджаса и Бахрейна на Аравийском полуострове, через Южную Персию, Синд (область на западе Индии), через Южный Тибет, Северный Китай, Южную Корею и Японию.

В Индии так называемая «раджпутская революция» опрокинула империю Гупта, покровительствовавшую буддизму, и Индия раскололась на множество мелких княжеств, связанных реформированной религией и обновленной системой каст. Маленький Тибет попытался стать великой державой, но захлебнулся в крови внутренней войны в IX в.

В Японии произошел переворот Тайка с последовавшими реформами, а в Китае в это же время династии Суй и Тан вели себя подобно Омейядам и Аббасидам. В X в. здесь произошел надлом этнической системы, который, например, в китайской историографии назван «периодом пяти династий и десяти царств». В отличие от халифата Китай не распался на отдельные владения, но силу свою потерял и был вынужден примириться с потерей северных областей. Зато китайцы передали свою культуру части киданей… и все, как будто стабилизировалось.

И вот в XII в. произошел новый взрыв в процессе этногенеза. Чжурчжэни, обитавшие в долине Уссури и Сунгари, в 1115 г. восстали против киданей и к 1125 г. сокрушили империю Ляо. Часть киданей, овладевшая китайской культурой, подчинилась победителям. А «отсталая» их часть, не утратившая степной доблести, отступила с боями в Семиречье и там столкнулась с сельджуками, с самим великим султаном Санджаром.

Мы подошли к тому моменту, когда уже можно провести сравнение ряда суперэтнических целостностей, расположенных по длинной линии от Тихого до Атлантического океана, на протяжении одного периода, например XII в. Используя отработанную методику исследований (Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли, вып. I–III. M., ВИНИТИ, 1980), мы будем учитывать не только состояние и культуру этносов, но и фазу этногенеза, или, переведя на точный язык науки, не только массу, но и импульс, то есть заряд.

Кидани были народом древним, появившимся одновременно с хуннами, сарматами и куманами, или половцами. Они достигли мудрой и крепкой старости, фазы гомеостаза, но, увлекшись чужой для них китайской культурой, в самом деле очаровательной, превратили свое ханство в химерную империю Ляо. И вот теперь, между 1131 и 1137 гг., шли упорные столкновения между киданьским гурханом Елюем Даши и сельджукским султаном Санджаром. Гурхана поддерживали «отсталые» степняки. Султана – лучшие воины из Хорасана, Седжестана, Гура, Газни и Мазандарана, еще не растраченные силы мира ислама, а всего 100 тысяч воинов. Гурхан победил!

Султан бежал, покинув семью и 30 тысяч храбрых соратников, убитых в честном бою. Сельджукский султанат после этой битвы распался, но кидани проявили удивительную умеренность: обложили города Средней Азии небольшой данью и стали пасти скот в Семиречье и Джунгарии.

Зато на западе сами мусульмане, воюя с крестоносцами, одерживали победы, одну за другой. В 1144 г. пала Эдесса и, восстав, снова была взята в 1146 г. Вторжения крестоносцев в Египет в 1163 и 1167 гг. были отбиты, а в 1187 г. мусульмане вернули Иерусалим. Второй и третий крестовые походы, в 1147–1149 и 1189–1192 гг., захлебнулись. Лучшие рыцари Европы спасовали перед туркменами-сельджуками. Города Палестины и Ливана перешли к обороне. Гарнизоны крестоносцев держались в них лишь благодаря тому, что венецианцы и генуэзцы морем поставляли им оружие и провиант.

В Магрибе, на западе арабского мира, было то же самое. При Аларкосе в 1195 г. берберы-альмохады сокрушили рыцарское воинство Кастилии, куда стеклись рыцари со всех стран Европы. Эта коллизия описана Л. Фейхтвангером в романе «Испанская баллада». В нем устами арабского историка Мусы (персона вымышленная, но мысли Ибн Халдуна) дан прогноз: «Христианский мир молод и может позволить себе роскошь потерпеть отдельные поражения, а мусульманский мир стар и только продляет свое существование. Арабы уже потеряли к концу XII в. пыл молодости. За ними пойдут к упадку сегодняшние победители – берберы и сельджуки». Так оно и было!

Крестоносцы попытались компенсировать неудачи, взяв и разграбив Константинополь в 1204 г. Но и этот упех был эфемерным. Через год болгаро-половецкое войско разгромило крестоносцев при Адрианополе. Латинский император крестоносцев был взят в плен и в плену умер. Против латинян восстали албанцы Эпира и греки Никеи. Они считали, что «рыцарей бить легко». Только благодаря соперничеству Никеи, Эпира и Болгарии между собой изгнание западных захватчиков из города Константинополя, затянулось до 1261 г. И было оно бескровным.

Теперь можно составить цепь сопоставлений, употребив алгебраическую символику: больше (>) и меньше (<). Итак: чжурчжэни > кидани > китайцы, и мусульмане > европейские рыцари < балканские славяне и половцы.

Эта формула позволит разобраться в перипетиях XII–XIII вв., но для XIV в. она должна быть перестроена, хотя принцип останется прежним. Нужна эта формула для того, чтобы читатели могли думать вместе с авторами и взвешивать убедительность их выводов. Это уважение к мыслящему читателю в отличие от «читателя любознательного», которому отведена роль невежды, внимающего вещаниям писателя, копирующего не парнасскую музу, а недоучившуюся дельфийскую пифию.