Текст книги "Петербург Достоевского. Исторический путеводитель"

В 1880-1890-е годы вокруг фонтана установили бюсты русских классиков Гоголя, Жуковского, Лермонтова, композитора Глинки и памятник путешественнику Пржевальскому. Уже в наше время поставили памятник канцлеру Александру Горчакову.

Адмиралтейство

Адмиралтейский проезд, 1

Адмиралтейство было заложено Петром I 5 ноября 1704 года на южном берегу Невы, наискосок от того места, с которого за год до этого начал основываться Санкт-Петербург (нынешняя Петропавловская крепость). Вплоть до 1844 года (когда верфь прекратила существование), в огромном П-образном сооружении, раскрытом на Неву, было построено 256 кораблей для балтийского флота.

В башне со шпилем в центре главного, обращенного к югу фасада с 1718 года располагалась Адмиралтейств-коллегия – центральный орган управления флотом. В 1728 году архитектором И. Коробовым здание Адмиралтейства было перестроено в камне. Когда коллегия вошла в состав Морского министерства, после министерской реформы, архитектору А. Захарову была поручена новая перестройка строения, законченная к 1823 году.

А. Захаров блестяще справился с порученной задачей. Постройка получилась грандиозной: периметр адмиралтейского здания – 1200 метров, длина главного фасада – 406 метров. Центральная 72-метровая башня увенчана позолоченным флюгером-корабликом (длина – около 2 метров, высота – чуть больше 1,5 метров). Крепость-верфь воплощает идею величия России как морской державы. Обильная скульптура работы таких мастеров, как В. Демут-Малиновский, Ф. Щедрин, И. Теребенев, умело выдержанный ритм колонных портиков придали строгое величие и живописность симметричному ампирному зданию.

А. С. Пушкин упомянул о здании во вступлении к «Медному всаднику» («адмиралтейская игла»), с тех пор башня Адмиралтейства вошла в число основных символов города, морской мощи России, сродства русской и античной культур.

 
И в темной зелени фрегат или акрополь
Сияет издали, воде и небу брат…
…Нам четырех стихий приязненно господство,
Но создал пятую свободный человек.
Не отрицает ли пространства превосходство
Сей целомудренно построенный ковчег?
 

(О. Мандельштам, «Адмиралтейство»)

Или даже так: «Кто усомнится в том, что Захаров самобытнее строителей римских форумов и что русское слово, раскованное Пушкиным, несет миру весть благодатнее, чем флейты Горация и медные трубы Вергилия?» (философ Григорий Федотов).

Зимний дворец

Дворцовая площадь, 2

Нынешний Зимний дворец, главная резиденция российских императоров, – уже пятый дворец, возведенный на этом месте с основания столицы. Он строился крупнейшим архитектором елизаветинского времени Б. Растрелли в 1754–1762 годах для

Елизаветы Петровны. Здесь жили все русские императоры, начиная с Екатерины II.

Это самое грандиозное дворцовое сооружение в России. Отсутствие выраженного главного входа (фасады, обращенные к Неве, Адмиралтейству и Дворцовой площади равнозначны), ризалиты, колонны, собранные в пучки, чередование лучковых и треугольных фронтонов, сложная рельефная орнаментика наличников, декоративная скульптура над парапетами типичны для барокко – архитектурного стиля, пережившего расцвет в XVII веке.

Пользуясь тем, что Россия была глубокой периферией Европы, Растрелли строил в Петербурге то, что в Париже и Лондоне уже было к середине XVIII века глубоким анахронизмом. Это даже не классическое барокко Италии или Южной Германии, а нечто вычурное, напоминающее скорее Латинскую Америку.

При Достоевском в Зимнем дворце проходили торжественные «выходы» императоров, приемы, балы, маскарады, придворные спектакли, большие церковные праздники и другие церемонии. В сокровищнице хранились императорские регалии (корона, скипетр, держава), драгоценности и реликвии. Помещения дворца были разделены на три основные части: парадную, служебную и жилую. Вход во дворец и в каждую его часть строго регламентировался. Не все императоры любили дворец, но и Николай I (предпочитавший Аничков), и Александр II зимнее время проводили, как правило, здесь. Их покои находились во втором этаже и выходили на Дворцовую площадь.

В их царствования блеск русского двора достиг апогея. Теофиль Готье так описывал бал в Георгиевском зале дворца в 1865 году: «Когда вы впервые вглядываетесь в эту ослепительную картину, вас охватывает головокружение. В сверкающей массе свечей, зеркал, золота, брильянтов, драгоценных камней, шелка трудно различить отдельные очертания. Затем глаз несколько привыкает к ослепительному блеску и охватывает гигантских размеров зал, украшенный мрамором и лепными украшениями… Всеми цветами радуги переливаются военные мундиры, расшитые золотом, эполеты, украшенные брильянтовыми звездами, ордена и нагрудные знаки, осыпанные драгоценными камнями. Одеяния мужчин так блестящи, богаты и разнообразны, что дамам в их легких и изящных туалетах трудно бороться с этим тяжелым блеском. Не имея возможности превзойти мужчин богатством своих туалетов, они побеждают их своей красотой: их обнаженные плечи стоят всех блестящих мужских украшений».

Мир дворца в ХIХ веке все дальше отдалялся от мира русской культуры. Ни один из крупных русских писателей конца XIX века после Федора Тютчева и Алексея Толстого не был принят при дворе, тем более знаком лично с императором. Тут не были ни Лев Толстой, ни Антон Чехов, ни Александр Куприн, ни Александр Блок.

Достоевский долгое время не был исключением. Скорее всего, Николай I не прочел ни строчки его произведений, хотя писатель полагал, что некоторому смягчению своего приговора по делу петрашевцев он был обязан участием государя к подающему надежды молодому литератору.

Александр II обратил внимание на Достоевского, когда тот уже был в зените славы. Этому вниманию Достоевский обязан, вероятнее всего, профессору К. Победоносцеву, воспитателю наследника, позже обер-прокурору Синода. По своим политическим воззрениям они были весьма близки и оба ориентировались на «партию цесаревича», националистическую и склонную считать ряд реформ Александра II чрезмерными.

Во всяком случае, с 1878 года Достоевскому несколько раз подавали придворные кареты для поездок во дворец, с тем чтобы он своими беседами во время великокняжеских обедов благотворно повлиял на великих князей Сергея (ему тогда было 21 год) и Павла (18 лет) – младших сыновей императора. По словам вдовы писателя: «Свидание с великими князьями произвело на Федора Михайловича самое благоприятное впечатление: он нашел, что они обладают добрым сердцем и недюжинным умом». На обедах кроме великих князей Сергея и Павла присутствовали их кузены – Константин и Дмитрий Константиновичи, К. Победоносцев и Д. Арсеньев, наставник великих князей.

Дворец составлял лишь небольшую часть огромного хозяйства, администрируемого министерством императорского двора в Петербурге. В его ведение входили: императорские и великокняжеские дворцы (их было несколько десятков), театры, Академия художеств, придворные конюшня, охота, оркестр, госпиталь и, наконец, удовлетворение нужд самого двора, обслуживаемого тысячами служащих. В одном Зимнем дворце жило около трех тысяч человек.

Жила здесь и камер-фрейлина императорского двора Александра Толстая – двоюродная тетка Л. Н. Толстого. Племянник ее, великий русский писатель, в конце 1870-х годов переживал религиозной поворот, приведший его к полному отрицанию всякой церкви, в том числе и православной. Александра Толстая познакомилась с Федором Достоевским в январе 1880 года. Она решила посоветоваться с ним, придерживавшимся строгих религиозных взглядов, о «ереси» своего родственника. Достоевский навестил камер-фрейлину в Зимнем дворце. Она показала ему свою переписку со Львом Николаевичем.

А. Толстая вспоминала: «Вижу еще и теперь перед собой Достоевского, как он хватался за голову и отчаянным голосом повторял: „Не то! Не то!“ Он не сочувствовал ни одной мысли Льва Николаевича; несмотря на то, забрал все, что лежало писаное на столе: оригиналы и копии писем Льва. Из некоторых его слов я заключила, что в нем родилось желание оспаривать ложные мнения Льва Николаевича. Я нисколько не жалею потерянных писем, но не могу утешиться, что намерение Достоевского осталось невыполненным: через пять дней после этого разговора Достоевского не стало».

В начале 1880-х годов дворец выглядел осажденной крепостью. Объявленная террористами «Народной воли» «охота на царя», серия предпринятых ими покушений на жизнь Александра II привели к тому, что Зимний дворец (во избежание подкопа) был окружен траншеями. Во всех помещениях располагалась стража. Но это не упасло дворец от взрыва. В сентябре 1879 года под видом столяра во дворце поселился народоволец Степан Халтурин, по специальности столяр-краснодеревщик. Мебель более чем тысячи комнат требовала постоянного ремонта. Жил Халтурин в подвале дворца, в крыле, выходящем на Адмиралтейство. Ему удалось пронести во дворец по частям около 30 килограммов динамита. 5 февраля 1880 года Халтурин поджег бикфордов шнур и покинул подвал. Взрыв оглушительной силы убил нескольких солдат в помещении первого этажа и повредил императорскую столовую, где как раз в это время должен был начаться по счастью отложенный обед в честь принца Гессенского.

Взрыв в Зимнем Дворце до крайности взволновал Достоевского. По воспоминаниям знаменитого журналиста и книгоиздателя А. Суворина, писатель говорил ему: «Представьте себе, что мы стоим у окон магазина „Дациаро“ и смотрим картины (магазин этот находился неподалеку от дворца на Невском проспекте, и около него руководитель «Народной воли» Желябов встречался с Халтуриным – Л. Л). Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит. Он чего-то ждет и все оглядывается. Вдруг поспешно подходит к нему другой человек и говорит: „Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завел машину“. Мы это слышим… Как бы мы с вами поступили? Пошли ль бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились ли к полиции, к городовому, чтобы он арестовал этих людей? Вы пошли бы? – Нет, не пошел бы. – И я не пошел бы… Разве это нормально? У нас все ненормально, оттого все это происходит, и никто не знает, как ему поступить не только в самых трудных обстоятельствах, но и в самых простых…»

Мысль Достоевского в том, что власть и общество настолько враждебны друг другу, что даже он, монархист по убеждениям, не может однозначно стать законопослушным гражданином. Удивительна однако и топографическая точность его рассказа, заставляющая некоторых исследователей предполагать: писатель излагает истинное происшествие и действительно был случайным свидетелем встречи Желябова с Халтуриным.

Сейчас в Зимнем дворце – музей Эрмитаж, одно из лучших в Европе собраний произведений искусства. Любитель западноевропейской живописи, Достоевский не мог не бывать здесь. В его время коллекции, бесплатно открытые для публики ежедневно с 11 до 15 часов без выходных, занимали здания Малого (1775, архитектор Ж. Валлен-Деламот) и Старого Эрмитажа (1787, архитектор Ю. Фельтен), выходящих на Дворцовую набережную, и Нового Эрмитажа (1852, архитектор Л. Кленце), выходящего на Миллионную улицу.

Александровская колонна

Дворцовая площадь

В центре Дворцовой площади – Александровская колонна. Ее проект принадлежит О. Монферрану. Два года сотни каменотесов обрабатывали на площади привезенный сюда из-под Выборга гранитный монолит. 30 августа 1834 года после торжественного парада гвардии, в присутствии Николая I, колонна была открыта.

Колонна – памятник Александру I и победе России над Наполеоном. Поэтому она сознательно сделана выше Вандомской колонны в Париже, сооруженной в честь побед Бонапарта. И Александровская, и Вандомская колонны являют парафраз Троянской колонны в Риме.

На полушаре, венчающем колонну, – фигура ангела с крестом; его лику придано сходство с лицом Александра I (скульптор Б. Орловский). Фигура Александра сделана намеренно чуть более высокой, чем фигура Наполеона на Вандомской колонне. Ангел попирает ногами змею, символизирующую побежденного врага. На лицевой стороне пьедестала, обращенной к Зимнему дворцу, изображены аллегорические фигуры мужчины, олицетворяющего Неман, и женщины – Вислы (по этим рекам проходили западные границы России). Их окружают изображения старинных русских доспехов: шлем Александра Невского, латы царя Алексея Михайловича, кольчуга покорителя Сибири Ермака, щит Вещего Олега, прибитый к вратам Константинополя. Воинская атрибутика и на других гранях пьедестала. Замысел колонны отражает идеологию Российской империи в зените ее могущества – империи, не знавшей поражений со времен Петра.

Монумент воспринимался многими современниками скептически. Александр I, подчеркнуто пренебрегавший Россией в конце своего царствования, «кочующий деспот», «плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой» (А. Пушкин) был нелюбим и западниками как неудачливый реформатор, и славянофилами (в частности Достоевским) как космополит.

Ходила рискованная шутка: «Столб столба столбу». Пушкину приписывали эпиграмму:

 
В России дышит все военным ремеслом,
И ангел делает на караул крестом.
 

Но более всего ассоциируется с колонной знаменитый пушкинский «Памятник»:

 
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
 

Здание главного штаба

Дворцовая площадь, 6-10

Полукилометровый полукруг здания Главного штаба, венчающий Дворцовую площадь с юга, – лучшее достижение К. Росси и один из великолепнейших памятников ампира, построено в 1829 году. Строго напротив трехпролетного парадного въезда в Зимний дворец расположена увенчанная колесницей Победы триумфальная арка. Арка ведет на Большую Морскую улицу, ось которой образует острый угол с линией фасада Зимнего дворца.

Но Карл Росси изогнул проход между двумя частями арки, выходящей на площадь и на Большую Морскую. Постепенно открывающийся вид с Большой Морской на Дворцовую площадь дает почти кинематографический эффект. «Квадриги черные вставали на дыбы на триумфальных поворотах», – писал О. Мандельштам, имея в виду, конечно, этот необычный поворот арки Главного штаба.

В здании Главного штаба при Достоевском помещались: в крыле, выходящем на площадь и Невский проспект, собственно Главный или Генеральный штаб и Военное министерство; в другом, на Мойку, – Министерство финансов и иностранных дел. Достоевский, издававший в 1870-е годы острополитический «Дневник писателя», внимательно следил за работой этих ведомств. Их руководители – министр иностранных дел канцлер А. Горчаков, министры финансов М. Рейтерн, С. Грейг и А. Абаза и, особенно, военный министр Д. Милютин, принадлежали к деятелям Великих реформ – либерально-бюрократической группе сановников, смещенных уже после смерти писателя, когда к власти пришла идеологически близкая ему группа во главе с К. Победоносцевым.

Собственно Генеральный штаб состоял из офицеров, получивших специальное образование, и предназначался для военного планирования в военное и мирное время. Особую достопримечательность этой части города придавали многочисленные писари Главного штаба, молодые и смышленые, непревзойденные танцоры с умело закрученными усами, считавшиеся среди прислуги и лавочниц выгодными женихами.

Штаб гвардейского корпуса

Дворцовая площадь, 4

Здание Штаба Гвардейского корпуса было построено на глазах молодого Достоевского в 1837–1843 годах архитектором А. Брюлловым. Гвардейским корпусом командовал, как правило, один из великих князей.

9 пехотных и 4 кавалерийских полка гвардии, 2 артиллерийские бригады, стрелковый артиллерийский дивизион и саперный батальон стояли в самом Петербурге, остальные гвардейские части квартировали в окрестностях: Петергофе, Царском селе, Гатчине, Павловске, Стрельне.

Дом Чичерина

Невский проспект, 15

Дом Чичерина (1771, архитектор не установлен) находился в самом фешенебельном месте города XIX – начала XX века, на перекрестке Невского и Большой Морской. Обе главные улицы аристократического центра Петербурга: и Невский, и Большая Морская – с 1830-х годов имели покрытие из шестиугольных деревянных шашечек (торцов), и экипажи двигались по ним, как по паркету.

В доме Чичерина с 1860-х годов находилось благородное собрание – фешенебельный клуб с превосходным театральным залом. В 1878–1880 годах здесь несколько раз на различных благотворительных вечерах выступал Достоевский с чтением своих и пушкинских сочинений.

Кондитерская Вольфа и Беранже

Невский проспект, 18

Дом купца Котомина перестроен из ранее существовавших на этом месте домов в 1815 году архитектором В. Стасовым. С начала 1800-х годов здесь действовала самая популярная в городе кондитерская, основанная двумя швейцарцами – Вольфом и Беранже. Именно тут 27 января 1837 года Пушкин выпил последний в своей жизни «стакан оршаду», дожидаясь секунданта – Константина Данзаса. Отсюда он поехал на дуэль с Дантесом. Через два дня после того как смертельно раненый Пушкин скончался, за столиками заведения Вольфа и Беранже переписывалось от руки в десятках экземпляров посвященное этому событию стихотворение Лермонтова «Смерть поэта», сделавшее молодого поэта знаменитым в один день.

У Вольфа и Беранже всегда были свежие иностранные газеты, и это делало кондитерскую своеобразным клубом любителей печатного слова. Весной 1846 года Достоевский, бывший завсегдатаем кондитерской, читал здесь газеты со своим приятелем, поэтом А. Плещеевым. Сюда же зашел чиновник цензурного ведомства, выпускник лицея М. Петрашевский.

Знавший обоих, Плещеев представил их друг другу. Так состоялось роковое для Достоевского знакомство, приведшее его через три года к сибирской каторге.

У Вольфа и Беранже любивший сладости Достоевский бывал и позже, после возвращения в Петербург, обедал здесь, когда жена – Анна Григорьевна – бывала в отъезде. Заходил он и в другое заведение, размещавшееся в этом доме, – ресто ран Лерха. Сейчас в бывшей кондитерской – кафе «Литературное».

Петрикирхе – Церковь Святых Петра и Павла

Невский проспект, между домами 22 и 24

По проекту архитектора А. Брюллова в 1838 году была построена на Невском главная лютеранская церковь Петербурга. В ее архитектуре использованы элементы романского стиля. С конца XVIII века (после указа Петра III о веротерпимости, уравнявшего в правах православие с другими направлениями христианства) церковь Святых Петра и Павла – последняя в ряду христианских храмов неправославных исповеданий, возведенных в начале Невского проспекта и на соседних Большой и Малой Конюшенных улицах. Здесь, на Невском, находятся Голландская и Армянская церкви, костел Святой Екатерины и православный Казанский собор, на Большой Конюшенной – Финская и Реформатская церкви, на Малой Конюшенной – Шведская.

В районе между Мойкой и Екатерининским каналом (ныне – канал Грибоедова) – Казанской части, где сосредоточено подавляющее большинство инославных храмов, – жило много немцев, французов, поляков, финнов, шведов (около трети населения Казанской части).

Немцы – прихожане церкви Святых Петра и Павла – крупнейшее национальное меньшинство дореволюционного Петербурга. В 1869 году их 46 тысяч человек (7 % населения), в 1881 году – 50 тысяч (5,8 %). Особенно много немцев было среди ремесленников (булочники, слесари, механики, ювелиры, оптики), врачей, инженеров, промышленников.

Кафе «Доминик»

Невский проспект, 24

В мае 1841 года специальным законом Сенат разрешил открытие первого в России кафе. До этого поесть вне дома можно было только в гостиницах, кондитерских, харчевнях, ресторанах. Содержателем первого заведения, где соединились удобства кондитерской (игры, газеты, разнообразные вина и десерт) и сытные обеды гостиницы, был швейцарец из Давоса Доминик Риц-а-Порта. По его имени и назвали кафе.

Здесь всегда было многолюдно: кафе помещалось в самом оживленном месте Невского, а кормили – дешево и сравнительно неплохо.

Главным яством «Доминика» считались пирожки и кулебяка. Санитарный врач Казанской части, в которой находилось кафе, писал: «Несмотря на 4 камина и 7 вентиляторов, обмен воздуха… недостаточен, зависит это от того, что ресторан посещается такой массой публики, заходящей сюда исключительно наскоро, не снимая даже верхнего платья закусить и позавтракать, что дым от куренья и пар от кушанья не успевает уноситься… почему к 12 часам ночи в столовых точно пар стоит. Ресторан, торгуя в день от 550 до 600 рублей, составляет эту сумму из, средним числом, 40 копеек на посетителя».

Достопримечательностью «Доминика» считались шахматисты (здесь начинали свою карьеру будущий чемпион России М. Чигорин и чемпион мира А. Алехин), шашисты, биллиардисты и игроки в домино. Игра шла на деньги.

В феврале 1844 года Достоевский, вечно страдавший безденежьем, получил от опекуна из Москвы 1000 рублей (сумма, на которую можно было относительно безбедно просуществовать год). Достоевский, никогда не умевший тратить деньги, раздал долги, и к вечеру у него оставалась последняя сотня.

Вспоминает тогдашний его приятель А. Ризенкампф: «На беду, отправившись ужинать к „Доминику“, он с любопытством стал наблюдать за биллиардной игрой. Тут подобрался к нему какой-то господин, обративший его внимание на одного из участвующих в игре – ловкого шулера, которым была подкуплена вся прислуга в ресторане. „Вот, – продолжал незнакомец, – домино так совершенно невинная, честная игра“. Кончилось тем, что Федор Михайлович тут же захотел выучиться новой игре, но за урок пришлось заплатить дорого: на это понадобилось целых двадцать пять партий, и последняя сторублевая Федора Михайловича перешла в карман партнера-учителя».

Кафе-ресторан посещался и другими писателями: Чеховым, Щедриным, он запечатлен на картине К. Маковского и офорте И. Репина.

Казанский собор

Казанская площадь, 2

Казанский собор построен архитектором А. Воронихиным в 1811 году для перенесения в него одной из главных святынь русской православной церкви – Казанской иконы Божией Матери, именем которой он и назван.

Имеющее в плане форму латинского креста, здание обращено к Невскому проспекту вытянутым боковым фасадом, к которому примыкает грандиозная полукруглая колоннада из 96 поставленных в 4 ряда коринфских колонн и с шестиколонным портиком в центре. В соборе в 1813 году похоронен М. Кутузов, командующий русской армией, победившей в 1812 году Наполеона.

Перед собором в 1837 году установлены памятники М. Кутузову и М. Барклаю-де-Толли работы скульптора Б. Орловского.

Казанский собор был начальным пунктом одного из главенствующих православных праздников российской столицы: в день Святого Александра Невского (12 сентября) отсюда совершался крестный ход в Александро-Невскую лавру и обратно.

Посреди Невского проспекта устраивался широкий деревянный помост, по которому медленно двигался крестный ход, сверкая золочеными крестами и древками хоругвей. За духовными лицами тянулись золоченые кареты с императорским семейством. Праздник этот был особенно значим в семействе Достоевского: в этот день в 1846 году родилась Анна Григорьевна.

Достоевский любил Казанский собор. 12 апреля 1877 года он в сопровождении жены отправился на извозчике в банк. На Невском от газетчиков он узнал о начале войны с Турцией. Жена вспоминала: «…Федор Михайлович велел извозчику вести нас к Казанскому собору. В соборе было немало народу и служили непрерывные молебны перед Казанской иконой Божьей Матери… Я только полчаса спустя отыскала его в уголке собора, до того погруженного в молитвенное и умиленное настроение, что в первое мгновение он меня не признал».

Гостиный двор

Невский проспект, 35

Большой Гостиный двор (1785, архитектор Ж. Валлен-Деламот) во времена Достоевского считался самым большим в Европе зданием для магазинной торговли. Он занимает целый квартал, по периметру длина его фасадов больше километра.

К концу XIX века в нижней и верхней галереях Гостиного двора, в прилегавших к нему Малом Гостином дворе, Перинной и Банковской линиях было почти 600 разнообразных магазинов.

Гостиный двор называли в Петербурге «империей купцов». Здесь постоянно работало около 5 000 приказчиков, «мальчиков», кладовщиков, весовщиков, кассиров, бухгалтеров, грузчиков. Это был своеобразный замкнутый социум: подавляющее большинство гостинодворцев происходило из Ярославской губернии и было связано земляческими и родственными отношениями.

Гостиный двор считался самым дорогим и фешенебельным из петербургских торговых рядов, а гостинодворцы – своеобразной торговой аристократией. Он был не только торговым заведением, но и городской достопримечательностью, любимым местом прогулок потенциальных покупателей и, особенно, покупательниц. Отсюда начиналось большинство маршрутов омнибусов и линий конно-железной дороги.

Больше всего посетителей бывало здесь во время вербной недели и на Рождество, когда все классы населения покупали подарки для близких. Вот как описана рождественская торговля в Гостином дворе у Достоевского: «Под арками кишела толпа людей, сквозь которую даже трудно было пробиться. Все это покупало и запасалось на праздники. Под арками же преимущественно продавались игрушки и стояли готовые елки всех сортов, и бедные и богатые. Пред грудой игрушек стояла одна толстая дама с лорнетом и с лакеем в какой-то невозможной ливрее. Даму сопровождал курносый и чрезвычайно потертый молодой человек. Дама щебетала и выбирала игрушки; в особенности ей понравилась фигурка в синем мундире и красных панталонах…

Недалеко от них, у другого вороха игрушек, в толпе покупателей стояли господин и госпожа и долго выбирали, что бы купить, чтоб и хорошо было и подешевле.

– Посмотри, душенька, ведь щелкает, – говорил он своей подруге жизни, показывая ей деревянную пушечку, которая действительно щелкала. – Смотри, видишь – щелкает!

И господин несколько раз щелкнул перед глазами своей озабоченной барыни. Но той хотелось игрушку получше; она с недоумением смотрела на пушку.

– Лучше бы вот хоть эту куклу, – сказала она, безнадежно указав на нее пальцем.

– Эту куклу? Гм… – проговорил господин. – Отчего же, душенька, смотри – ведь щелкает?

Его нахмуренное раздумье, серьезное, озабоченное каждым гривенником лицо свидетельствовало, что деньги доставались ему не даром. Он не решался и, с нахмуренным видом, молча, продолжал щелкать из пушечки. Я не знаю, что они купили…»

Сам Достоевский из всех праздников больше всего любил Рождество и в гостинодворском магазине Лесникова (знаменитом на всю Россию) покупал игрушки своим детям и племянникам. Здесь же покупались елка и елочные украшения. На Рождество 1872 года, по воспоминаниям жены писателя, им была куплена дочери Любе «прелестная кукла и чайная кукольная посуда, сыну – большая труба, в которую он тотчас же и затрубил, и барабан. Но самый большой эффект… произвели две гнедые из папки лошади, с великолепными гривами и хвостами. В них были впряжены лубочные санки, широкие, для двоих».

В Гостином дворе размешались и самые известные в Петербурге книжные магазины. С 1794 года здесь торговали книгопродавцы Глазуновы (из этой семьи вышел известный композитор А. Глазунов), с 1829 года – Исаковы, с 1853-го – знаменитый кни го торговец и книгоиздатель Вольф. Во всех этих магазинах Достоевский часто бывал: через них распространялись его сочинения и принималась подписка на издававшиеся им журналы, здесь же он покупал книги для своей обширной домашней библиотеки.

В книжном магазине Вольфа существовал своеобразный писательский клуб, куда захаживал и Достоевский, однако, по воспоминаниям приказчика, «сидел недолго и говорил мало. Полемический задор обычных бесед, очевидно, не нравился Достоевскому, и он точно старался всегда подчеркнуть свое изолированное положение».

Пассаж

Невский проспект, 48

В самой широкой и оживленной части Невского, напротив Гостиного двора, в 1848 году архитектором Р. Желязевичем был построен многофункциональный торговый центр – Пассаж, соединивший крытой галереей Невский проспект и Итальянскую улицу.

«Внутри его три этажа: в нижнем – магазины и помещения для небольших выставок. Во втором этаже разные мастерские и белошвейные, к которым применимы слова Некрасова из „Убогой и нарядной“: „Не очень много шили там, и не в шитье была там сила“. В третьем этаже помещаются частные квартиры, хозяева которых вывешивают под близкий стеклянный потолок клетки с птицами, пением которых постоянно оглашается Пассаж, служащий почему-то любимым местом прогулки для чинов конвоя в их живописных восточных костюмах», – писал А. Кони.

При «Пассаже», со стороны Итальянской улицы, был построен театральный зал, где пели цыгане, выступали фокусники. С 1858 года товарищество «Общественная польза» организовало в зале «Пассажа» публичные лекции по естественным и гуманитарным наукам. Эти первые, еще робкие шаги гласности, после мертвящей цензуры николаевского времени воспринимались публикой восторженно.

В 1859 году создано было «Общество пособия нуждающимся литераторам» (его чаще называли «Литературный фонд»), призванное оказывать помощь писателям, впавшим в бедность. Достоевский – его активный участник. Одним из главных способов добывания средств для Литературного фонда стали сборы от публичных выступлений известных русских писателей.

Первое появление Достоевского перед широкой публикой после возвращения с каторги произошло 21 ноября 1860 года в зале «Пассажа» на вечере, где кроме него читали свои произведения А. Майков, Н. Некрасов, А. Писемский, Я. Полонский. Гвоздь вечера – только что вернувшийся с солдатской службы поэт Т. Шевченко (отправленный при Николае I в солдаты без права писать и рисовать за участие в украинском национальном движении). Достоевского приняли с симпатией, по словам свидетелей, «ему была сделана самая трогательная встреча», но скорее не как писателю (его к тому времени стали забывать), а как «недавнему страдальцу». Шевченко же встретили настоящими овациями. Достоевский не раз выступал в «Пассаже» и после, каждый раз с нарастающим успехом: чтец он был гениальный. Но относительный неуспех первой встречи с читателем запомнился ему надолго.

Здесь же в «Пассаже», в передвижном зверинце, происходит действие гротескного рассказа Достоевского «Крокодил. Не обыкновенное событие, или пассаж в „Пассаже“». Главный герой, либеральный чиновник, проглочен крокодилом немца – содержателя зверинца в «Пассаже» – и из чрева пресмыкающегося продолжает делиться с покупателями своими воззрениями на современность.

Дом Виельгорских

Площадь Искусств, 4

С 1844 года в этом доме (1832, архитектор К. Росси) жили музыканты и покровители искусств – графы Михаил и Матвей Виельгорские. Братья занимали важные придворные должности (старший, Михаил, – гофмейстер, младший, Матвей, – шталмейстер двора). Виельгорские принимали раз в неделю – по средам. Их салон соединял большой свет и русскую литературу. Зятем Михаила Виельгорского был модный литератор, автор нескольких повестей из жизни большого света – В. Соллогуб. Сам император Николай I согласился стать посаженным отцом на свадьбе дочери графа Михаила.