Текст книги "Военная тайна. В дни войны"

Глава 5. «Дама треф»

«Дама треф», которую на совещании у Гиммлера было решено привлечь к дальнейшей работе по «операции Сириус», была старейшим агентом германской разведки и проживала в Ленинграде, где она и родилась и провела почти всю свою жизнь. Матильда Казимировна Стрижевская – такова ее подлинная фамилия – была немкой по матери и полькой по отцу, служившему еще до революции в одной галантерейной фирме в качестве коммивояжера.

Мать Матильды Казимировны была когда-то кафешантанной «звездой» и подвизалась на подмостках знаменитого в свое время в Петербурге загородного шантана «Вилла Роде» в качестве исполнительницы «тирольских песенок». Она была очень красива и пользовалась успехом у публики, посещавшей этот роскошный шантан. Супруг ее – Казимир Антонович Стрижевский, элегантный шатен с модными усиками, – почти все время проводил в разъездах по разным городам и, кроме того, имел неоценимое для мужа «звезды» качество – он абсолютно не был ревнив. В глубине души он гордился своей женой, имевшей столь шумный успех и немалые заработки, освобождавшие его от необходимости тратиться на ее туалеты. Когда же «Виллу Роде» посетил как-то один из великих князей, обративший внимание на исполнительницу «тирольских песенок» и начавший за нею ухаживать, Казимир Антонович пришел к окончательному выводу, что женился необыкновенно удачно. Кроме того, его радовали хозяйственные способности «звезды», которая очень экономно, с чисто немецкой педантичностью вела дом, воспитывала их дочь и постепенно округляла свой текущий счет в Коммерческом банке, где к началу войны даже абонировала свой личный сейф для хранения драгоценностей. К этому времени Матильда успешно окончила Аннен-шуле, куда была определена по желанию родителей, и твердо решила пойти по стопам своей матери.

Несмотря на то, что на семейном совете, экстренно созванном ее матерью, мечтавшей выдать красавицу дочь за богатого помещика или коммерсанта, ее желание было отклонено и родители горячо убеждали дочь заняться подысканием выгодной «партии», Матильда решила поставить на своем. Вот уже, два года, как ей мерещились по ночам подмостки, большой, залитый светом зал, нарядная публика, бурные аплодисменты, аршинные афиши с ее портретами в вызывающих кокетливых позах. Она несколько раз смотрела программу, в которой выступала ее мать, и про себя решила, что та несколько тяжеловата, а ее тирольский костюм и сентиментальные песенки явно устарели. Матильда была девушкой с характером, и отговорить ее от уже принятого решения было трудно.

Однажды в «Вечернем Петербурге» она прочитала такое объявление:

«Внимание! Первая школа эту алей месье Сержа Баяр! Готовлю в шантан, обучаю манерам и шику. Постановка голоса и мимики. Искусство грима. Гарантия успеха и ангажемента».

Матильда в тот же вечер направилась на Мойку, где помещалась «школа этуалей». Ее встретил сам месье Серж, уже немолодой человек весьма респектабельной внешности, в смокинге и ярком галстуке. Он очень учтиво побеседовал с Матильдой, высоко оценил ее внешние данные и согласился зачислить ее в свою школу. Правда, месье Серж заломил совершенно фантастическую сумму за курс обучения, но, заметив смущение Матильды, сказал, что готов в виде исключения пока обучать ее за треть назначенной суммы с тем, что она при первой возможности расплатится с ним, а пока подпишет «векселек». Семнадцатилетняя девушка, имевшая весьма смутное представление о вексельном праве, подписала бумагу и начала проходить курс шантанных наук.

Школа месье Сержа была поставлена на широкую ногу. Помимо отделения этуалей, у него, как выяснилось, было и другое, где тоже обучались молодые люди, которых он готовил на модное в те годы амплуа «танц-комик джентльменов» конферансье и чечеточников.

В одного из таких будущих «танц-комик джентльменов» Матильда влюбилась и вскоре с ним сошлась. Через некоторое время он ее бросил, и она решила «не быть больше дурой» и заниматься только своей карьерой. Между тем курс обучения затягивался. Скуповатая мамаша почти не давала денег на карманные расходы и одевала дочь более чем скромно. Надо было что-то придумать. И сообразительная Матильда придумала.

По материалам сыскного отделения столичной полиции, в Петербурге ровно за два месяца до начала войны было зарегистрировано такое удивительное происшествие, подробно изложенное в следующем рапорте:

«Его высокопревосходительству

господину С.-Петербургскому градоначальнику.

Рапорт