Текст книги "Соединение и перевод четырех Евангелий"

Зло не уничтожается злом

(Мф. XI, 27 /Лк. X, 22/)

Все мне передано Отцом моим, и никто не признает, кто сын, только Отец. И никто не знает, кто Отец, а только сын, и тот кому сын откроет.

«Никто не может знать сына, кроме Отца, и Отца никто не может знать, кроме сына», – слова эти значат то, что сказано в беседе Никодима, что в человеке есть дух непостижимый ему самому и что этот дух есть сын духа, и это есть последнее знание о Боге. Здесь в первый раз Иисус отождествляет себя с сыном человеческим, и, говоря я, разумеет не себя, Иисуса из Галилеи, но дух, живущий в человеке.

(Мр. III, 20–24, 26; Лк. XI, 19, 20; Мф. XII, 29)

И пришли домой, и собралось опять народу столько, что нельзя было им пообедать.

И услыхали об этом домашние его, пошли, чтобы взять его, потому что говорили, что он из себя вышел.

И книжники пришли из Иерусалима и говорили, что он злой дух и что он злом уничтожает зло.

И, призвав их, в притчах сказал им: как можно злом зло выводить.

И если сила поднимется сама на себя, не может та сила устоять.

И если зло пойдет само на себя, то не может оно устоять, но и конец ему.

Если я злом изгоняю зло, то вы чем же изгоняете? Поэтому вы сами будьте себе судьями.

Если же я духом Бога изгоняю зло, то уже было, значит, прежде царство Божие.

А то как бы мог кто-нибудь войти в дом сильного и разорить его. Прежде надо связать сильного и потом уж разорить дом его.

Если же я изгоняю зло духом Бога, то дух Бога уже был в людях. А то иначе я не мог бы изгонять зло, как не может человек войти в дом сильного человека и разграбить его, если он прежде не связал этого человека. А человек уже связан духом Божиим и сознанием его власти.

(Мф. XII, 30 /Лк. XI, 23/; Мф. XII, 31 /Мр. III, 28/; Мф. XII, 32)

Тот, кто не со мною, тот против меня. Кто не собирает, тот рассыпает.

Поэтому говорю вам: всякая ошибка, всякое ложное слово оставляется людям; но ложное слово на дух Божий не проходит даром людям.

И тот, кто скажет ложное слово против сына человеческого, пройдет ему, а кто скажет против духа Божия, не пройдет ему даром ни в этом, ни в будущем веке.

Ложное толкование того, что есть сын человеческий, не может сделать вреда. Но ложное толкование того, что есть дух Божий, не может пройти даром. Человек, не сознающий духа Божия, тем самым лишается жизни.

ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ

Значение всего места то, что ученые люди – законники – упрекали Христа, что от его учения произойдет еще большее зло, чем то, которое он хочет исправлять. Иисус говорит, что не он, а они злом исправляют мир и что мир стоит не злом, а чем-то другим. Я, говорит он про себя, исправляю мир не злом, а духом Божиим, тем духом Божиим, который живет в вас. Если бы я исправлял злом, то я бы не имел власти. А я исправляю духом Божиим, и я имею власть. Только следуйте моему учению, и все зло будет побеждено в мире, все зло будет разрушено. Дух Божий – единая жизнь. Кто не в духе Божием живет, тот против него тем, что он губит свою жизнь, как губит человек свой хлеб, не собирая его с поля. И потому самая важная для жизни ошибка людей есть ложное понимание духа Божия, те люди, которые так перетолковывают ложно дух Божий обманывают людей, губят себя и других. Они те, чрез которых разрастается зло в мире.

(Мф. XII, 33–36; Лк. IX, 49, 50)

Или считайте дерево хорошим, тогда и плод будете считать хорошим, или считайте дерево дурным, тогда и плод можете считать дурным. Потому что по плоду судят о дереве.

Змеиная вы порода, нельзя вам доброго говорить, потому что вы злы. Язык говорит то, что из сердца наружу просится.

Добрый человек выпускает из сердца то, что он в нем собрал доброго, а злой человек выпускает то, что он накопил в сердце злого.

А я говорю вам: всякое бездельное слово, что скажет человек, разберется, почему оно сказано, в день расчета.

И сказал ему Иоанн: Учитель! видели мы одного человека, изгоняет зло так же, как ты, и мы запретили ему, потому что он не с нами ходит.

Иисус сказал им: напрасно, не запрещайте: тот, кто не против нас, тот с нами.

Ученики Иисуса думают, что есть какое-то особенное учение Иисуса и что надо следовать ему исключительно; тот же, кто не следует, тот ошибается. Иисус говорит: напрасно так думаете, – кто изгоняет зло, тот не делает нам напротив, а делает то же, что мы, тот за нас.

Исцеление расслабленного

(Ин. V, 1–9)

После этого был праздник еврейский, и пришел Иисус в Иерусалим.

И есть в Иерусалиме у скотных ворот купальня, зовут ее по-еврейски Вифезда, с пятью навесами.

Под навесами лежало много больных: слепые, расслабленные, калеки. Они все ожидали колебания воды.

Ангел будто сходил по временам в купальню и колебал воду, и кто будто первый войдет после того, как вода взыграется, тот сделается здоров, какая бы ни была на нем болезнь.

И был там один человек, 38 лет уже был в слабости.

Иисус увидал, что он лежит, и узнал, что он лежит уже давно, и говорит ему: хочешь выздороветь?

Слабый и говорит: как же не хотеть, государь мой. Да вот нет у меня человека, чтобы, когда заиграет вода, окунул меня в купелю. А то все не поспеваю. Как пойду окунуться, а другой уже вперед меня вcкочет.

И сказал ему Иисус: очнись, собери свою постель и ходи.

И сейчас же очнулся человек, собрал постель и пошел ходить.

На мой взгляд, особенность этого чуда от других та, что в других среди естественного является чудо, как доказательство божественности Иисуса; здесь же, напротив, среди чудесного является естественное, как доказательство божественности Иисуса. Больной ждет 20 лет чуда, а Иисус говорит ему: ничего не жди, что в тебе есть, то и будет. Проснись. Есть сила встать и идти, и иди.

Тот попробовал, встал и пошел.

Все это место, принятое за чудо, есть указание на то, что чудес не может быть и что болен тот человек, который ждет чудес, что самое большое чудо есть сама жизнь. Самое же событие совершенно просто, оно повторяется беспрестанно среди нас. Я знаю барыню, которая 20 лет лежала и поднималась только тогда, когда ей делали впрыскивание морфина; через 20 лет доктор, делавший ей впрыскивание, признался, что он делал впрыскивание водою, и, узнав это, барыня взяла свою постель и пошла.

Рассказ о купальне есть то же самое, – ясно и просто переданный. Значение его то, что люди ждут чудес, вмешательства Бога, а Бог в них, Бог есть жизнь; отдайся ей, поверь ей, и ты жив. Вся дальнейшая речь, кроме вставленной насмешки над верованием в субботу, усиливающим смысл рассказа о купальне, есть только разъяснение мысли о том, что одно чудо, одна истина, одна сила есть жизнь, та, которая в каждом человеке, и во власти каждого человека положиться на нее.

(Ин. V, 9-16)

Дело это было в субботу.

И сказали евреи человеку: нынче суббота, тебе не следовало собирать постели.

А тот отвечал им: тот, кто меня поднял, тот мне сказал: собери постель и ходи.

И они спросили его: какой такой человек сказал тебе: собери постель и ходи.

А слабый не знал, кто такой, потому что Иисус замешался тайно в народе.

Потом встретил его Иисус в храме и говорит: Ну, вот, ты здоров, смотри же не ошибайся вперед, чтобы с тобой хуже не сделалось.

И пошел человек и рассказал евреям, что это Иисус его поднял.

И напали иудеи на Иисуса за то, что он это сделал в субботу.

Человек был как мертвый оттого, что он верил в тот вздор, который выдумали евреи, и ждал какого-то чуда извне, а не верил жизни, которая была в нем. Иисус показал ему, что все рассказы о купальне – вздор и выдумка и что одна чудо: это его собственная жизнь. Человек поверил в это и стал жив. Стало быть, доказано суеверие, доказана истина, человек жив и ходит. Спорить, кажется, нельзя. Нет, у людей есть еще доводы. Зачем сделал человека живым в субботу. В пятницу можно быть живым, а в субботу нельзя.

(Ин. V, 17–32)

Иисус отвечал им: Отец мой не переставая работает, и я работаю.

И еще более старались иудеи убить его за то, что он мало того, что разоряет субботу, еще и Отцом своим называет Бога и равняет себя с Богом.

И сказал Иисус: разве не понимаете, что не может сын человеческий ничего сам собой сделать, если бы он не знал, что Отец делает; потому что Отец делает, то и он то же делает.

Отец любит сына и все ему показал. И больше этих дел покажет ему, так что вы будете дивиться.

Потому что как Отец взбуждает смертных и живит, так и сын живит кого хочет.

Потому что Отец не выбирает, но выбор передал во власть сыну.

Затем, чтобы все чтили сына так же, как чтут Отца. Тот, кто не чтит сына, не чтит и Отца, того, который послал сына.

Ведь вы понимаете, что кто разумение мое понимает и полагается на того, кто послал меня, тот имеет жизнь невременную и для того нет смерти, но тот перешел уже из смерти в жизнь.

Истинно говорю вам, что пришел час теперь, что смертные поймут голос сына Божия и, поняв, будут жить.

Потому что как Отец жив сам собою, так дал сыну жизнь в самом себе.

И дал ему свободу делать выбор, и тем-то он человек.

Не дивитесь этому, потому что наступило время, когда все смертные поймут голос сына Бога.

И вступят те, которые делали добро, в пробуждение жизни, а те, кто делали дурное, – в изгнание смерти.

Я не могу сам собою ничего делать: как понимаю, так и выбираю. И выбор мой верен, так как я не ищу своей воли, а воли пославшего меня Отца.

Если бы я один уверял о себе, то уверение мое было бы ложно.

Но есть другой, уверяющий о мне, что я делаю правду. И вы знаете, что истинно его уверение обо мне, что я делаю правду.

Стихи 33, 34, 35 и начало 36-го об Иоанне ничего не прибавляют к учению и разрывают смысл: «Не я один свидетельствую, но и дела мои».

(Ин. V, 36–47)

Потому что те дела, каким научил меня Отец, чтобы я исполнял их, эти самые дела, какие я делаю, показывают обо мне, что Отец меня послал.

И Отец, тот, что послал меня, он показывает и показал обо мне, но вы ни голоса его никак не понимали и не понимаете, и не знали и не знаете, кто он.

И разумения его, такого, чтобы оно держалось в вас, не имеете в себе, потому что не верите тому, кого он послал.

Разберите в писании; вы по нем думаете иметь жизнь вечную. Оно-то и уверяет обо мне.

И вы не хотите верить мне, что будете иметь жизнь.

Суждения человеческие я не принимаю.

Но я узнал, что в вас нет правды и любви Божией.

Я учу вас от Отца моего, и вы не принимаете моего учения. А если кто другой будет учить вас сам от себя, того учение примете.

На что вы можете полагаться, когда принимаете учение от людей, а учение от единого, однородного Богу сына не ищете?

Не я вас обличаю перед Отцом, но Моисей, на которого вы надеетесь, обличает вас.

Если бы вы верили Моисею, то верили бы и мне, потому что он писал обо мне.

Если его писаниям не верите, то как же вам верить моим словам?

Притча о наследстве (талантах)

(Лк. XIX, 11–13; Мф. XXV, 15; Лк. XIX, 13 / Мф. XXV, 15/; Мф. XXV, 16–18; Лк. XIX, 14, 15; Мф. XXV, 19–22, Лк. XIX, 17, 18; Мф. XXV, 24–26; Лк. XIX, 23–26; Мф. XXV, 30; Лк. XIX, 27)

Когда они слушали это, Иисус на прибавку сказал еще притчу затем, чтобы они не думали, что царство Божие придет без усилия.

Он сказал: родовитый получил наследство, и надо было ему съездить получить наследство и потом вернуться.

Вот он призвал десять работников своих и дал им свое имение.

Кому дал пять гривен, кому две, кому одну, каждому по его силе.

И сказал им: вот, делайте оборот, а сам уехал.

Вот, когда разделил, тот у, которого было пять талантов, стал работать на них и нажил еще пять талантов.

Так же сделал и тот, кому даны два таланта.

А тот, у кого был один, зарыл в землю хозяйское добро.

А земляки этого человека считали его ни во что и объявили ему, что мы не хотим тебя в цари,

И вышло, что человек этот сел на царство, вернулся домой и велел кликнуть работников тех, которым дал деньги, чтобы узнать, что каждый из них выработал.

И стал спрашивать у них отчета.

Вот пришел один, кому дано было пять гривен, и принес еще пять гривен, и сказал: хозяин, ты мне дал пять гривен, вот я нажил на них еще пять гривен.

И сказал ему хозяин: ладно! ты хороший и верный работник, в малом был верен, над большим тебя поставлю, радуйся вместе с хозяином.

Пришел еще один, кому даны были две гривны, и сказал: вот, хозяин, ты мне дал две гривны, и я нажил на них еще две.

И сказал хозяин и тому и другому: ладно! вы добрые и верные работники, за то, что в малом были верны, над большим вас поставлю: радуйтесь вместе с хозяином.

И пришел и другой, кому дана была одна гривна, и сказал: господин, вот на гривну твою я заработал пять гривен.

Пришел и тот, кому дана была одна гривна, и сказал: хозяин! вот твоя гривна, я понял тебя, хозяин, что ты жестокий человек, берешь, где не клал, и жнешь, где не сеял.

Я испугался тебя и завернул ее в платок и зарыл в землю. Вот, получи свое.

И хозяин сказал ему: дурной ты работник и ленивый, по твоим речам буду судить тебя. Ты знал, что я жестокий человек: беру, где не клал, и жну, где не сеял.

Отчего же ты не отдал деньги мои на дело, и я бы пришел и с ростом бы получил.

И сказал хозяин слугам: возьмите у него гривну и дайте тому, у кого десять.

И сказали ему: хозяин, у того уже десять.

Говорю вам, что всякому, кто бережет, тому дастся лишнее, а у того, кто не бережет, отнимется и то, что у него есть.

И ненужного работника возьмите и выбросьте вон.

Тех же неприятелей моих, которые не хотели, чтобы я был их царем, чтобы их не было для меня.

ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ

Человек родовитый, удалившийся из дома своего для того, чтобы быть царем, – это Бог, разумение, дух. Удаление его из мира, который вместе с тем есть его дом, выражает ту же мысль, как и притча Марка о севце, не заботящемся до жатвы о всходе семян, и о закваске. Бог, вложив в людей разумение, оставляет их жить одних. Имение свое, которое он раздает рабам, есть разумение. Разное количество гривен, данное каждому, есть степень разумения, есть повторение притчи о семенах, павших на дороге, на камне и репьях. Но здесь уже не может быть недоразумения о том, чтобы произрастание зависело от Бога, от внешних причин. Здесь уже прямо сказано, что вступление в царство Божие зависит прямо от усилия, которое сделает каждый; только степень разумения зависит от внешних причин. Земляки родовитого человека, не хотящие признавать его царем, – это люди, не имеющие разумения, люди тьмы, того, что не существует для Бога. Это то, что выражено плевелами в притче о сеятеле и плевелах. Возвращение родовитого человека домой – это совершение всей жизни, то самое, что выражено в притче о плевелах, сожжение их; то же, что выражено в притче о неводе; то же, что выражено у Иоанна словом смерть.

Отчет рабов – это состояние тех, которые имели разумение, как зерно. Отчет первых двух рабов – это состояние тех, которые удержали в себе разумение, как зерна на доброй земле; награда их есть соединение с хозяином. Отчет последнего раба – это состояние того, который, имея разумение, не удержал его, как зерна на дороге, на камнях и в репьях. Он ненужный раб, его нет для разумения. Земляки, не признавшие царя, – это люди вне разумения, их тоже нет для разумения.

Гривна – это разумение в человеке.

Тот работник, который работал над этой гривной, тот приобрел, исполнил волю хозяина, хозяин принял его в товарищи, он соединился с хозяином.

Разумение и жизнь остались разумением и жизнью. Но злой работник спрятал свою гривну, он сказал себе: не хочу знать хозяина, хочу на себя работать, но хозяйская гривна обличила его, и он, чтобы не думать о хозяине, зарыл эту гривну. Злому работнику дана жизнь разумения, но он не хочет работать на нее, он думает, что она чужая и не нужна ему, и он прячет ее сам от себя, чтобы можно было работать для плоти, для пищи телесной, а не для исполнения воли хозяина. Злой работник не понял того, что гривна – жизнь разумения – дана не для хозяина, а для него самого. Он сказал себе: «хозяин хочет взять у меня то, чего он не давал мне, – плотские радости: так не дам же их ему, а буду жить для них. А жизнь разумения, какая есть, такая и будет». Но хозяин пришел и, увидав, что жизнь разумения не растет в человеке этом, отнял ее. Семя духа Божия посеяно равно во всех сердцах, и каждый человек может увеличить в себе это семя духа. Каждый предоставлен самому себе. Бог дал каждому духа. Одни, получив этот дух, полюбили его, возрастили в себе, удвоили и дали плод каждый по силам; но другие, как те, которые объявили владетелю, что не хотят быть под его властью, как тот последний раб, сказали себе: за что отдам я плотскую свою жизнь, плотские наслаждения ради духа, который не мой. Он хочет, чтобы я ради этого духа отдал ему то, чего он не давал мне, – плотскую мою жизнь. А лучше я спрячу подальше этот зародыш духа, данный мне, и буду жить плотью. Но он потерял и последний зародыш духа Божия, и плотская жизнь его кончилась смертью.

Жизнь разлита во всех. Тот, кто сознает в себе сына человеческого, будет жить жизнью истинной, тот приобретет жизнь истинную. Жизнь же истинная не может быть ни больше, ни меньше. Если в жизни земной нам кажутся одни люди имеющими больше, а другие меньше, одни пять гривен, другие две и одну, то для жизни истинной они все равны, они все существуют в радости хозяина. Только тот, кто зарыл эту жизнь, тот сам себя лишает жизни и выходит из области света в тьму.

Притча эта выражает еще и то, что людские понятия о справедливости не приложимы к вопросу жизни и смерти.

Понятие ветхозаветное о том, что за такие-то дела Бог награждает, за такие-то наказывает – ложно. Нет ни наград, ни наказаний. Кто держится жизни, тому дается еще больше; кто не держится жизни, у того последняя отнимется. Как и в начале Евангелия, так и в беседе с Никодимом, так и во всех притчах и беседах Иисус говорит одно, что жизнь есть только разумение. Жизнь только настолько жизнь, насколько она есть разумение. Жизнь животную Иисус называет смертью, и потому так называет, что она и точно только момент, кончающийся вечною смертью. И потому не надо думать, что человек с своими руками, ногами, весь живой. Живое только то, что сознает свое божество. Люди не должны смотреть на себя, как на живые существа, только потому что они движутся, едят, но только потому, что они сознают себя сынами Бога. Где начало того всего мира земного, мы не знаем и не можем знать. Все, что мы знаем, это то разумение, которое дано нам, и им мы только можем жить. Владелец дал свои гривны людям, оставил их в своем владении и ушел. Бог вложил людям свое разумение и оставил их в мире смерти. Если люди и не чувствуют над собою власть владетеля, то все-таки у них есть те гривны владельца их, которые даны им, и им надо что-нибудь делать с ними. Людям дано разумение. Оно дано в размере, но оно дано всем, и им надо что-нибудь с ним делать. И каждый делает с этим разумением, что хочет. Один работает много, другой меньше, третий ничего не делает, четвертый и вовсе не признает его. Но дело не в том, что он сработал, но в том, что он понял, что в нем жизнь, и работал над тем, что есть жизнь, стремился увеличить жизнь.

И с людьми совершается совсем не то, что мы привыкли считать справедливым, т. е. чтобы за большой труд была соответственная награда, чтобы человек, ничего вредного не сделавший, не пострадал, чтобы человек отвечал за то, в чем он виноват.

Все это так, когда мы себе представляем какую-то власть человеческую, казнящую за то, что мы считаем дурным, и награждающую за то, что мы считаем хорошим, но это не так, когда мы созерцаем самую сущность жизни.

С самого начала и до конца Иисус говорит, что никаких наград и наказаний ни от людей, ни от Бога быть не может. Истинное благо есть разумение, само в себе и цель, и средство, и жизнь. Стало быть, кто имеет разумение и в него перенес свою жизнь, тот имеет жизнь. Кто не имеет и не в него кладет свои усилия, тот не имеет жизни. С общей точки зрения: хотя и много попадет зерен на камни и на дороги, – другие зерна, попавшие на хорошую землю, наверстают и урожай будет. И не виновато, и не наказано зерно, упавшее на камни и на дорогу, и не награждены те, которые попали в добрую землю; но для того, чтобы был урожай, упавшие на добрую землю должны родить сам – пятьдесят и больше. Разумение в мире вообще возвращается к Богу, хотя и много человеческих существ живут без этого разумения; многие выносят это разумение и увеличивают его себе. С личной точки зрения: каждому дана гривна, нельзя забыть про нее. Если забудешь, то покажешь, что она не нужна тебе, и ее возьмут у тебя. Если забыл, как тот раб, и станешь утверждать свою справедливость, то сам себя обвинишь. На что же тебе ее, коли ты зарыл ее?.Ее отдать надо тому, кто заработал на ней. Разумение есть в каждом, оно – жизнь.

Если ты не хочешь идти к жизни, то жизнь уйдет от тебя. Нет наград, нет наказаний для людей. Не люди живут для себя. Если бы они жили для себя, то были бы награды и наказания для них. Не люди живут для себя, а Бог в людях живет для себя. Если человек живет для Бога, то он живет. Если он живет для себя, без Бога, то он не живет, и как жить нельзя ни меньше, ни больше, так и не жить нельзя ни меньше, ни больше, человек живет или не живет. Тут нет ни наказания, ни награды, а есть жизнь или смерть.

Учение Христа есть только учение о том, что жизнь, что смерть. Жизнь – разумение, остальное – смерть.