Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. О жизни"

Очевидно Толстой как-то ознакомил со своей статьей В. Г. Черткова, потому что последний 26 июля в ответ на письмо Толстого от 21 июля пишет: «…Какую чудную статью вы написали. Пожалуйста присылайте нам корректурные листы, по мере получения вами, если окажется свободный экземпляр. Если вам нужно что переписать поскорее, то присылайте мне. Переписчиков здесь много – и все люди одного духа с вами. Если есть у вас какие-нибудь черновые, вам ненужные, то вы бы присылали их сюда. Хоть по ним я пожил бы с вами».

В конце июля Толстой уже «спешит» заканчивать работу и прибегает даже к помощи сразу многих переписчиков. Об этом рассказывает гостившая в это время в Ясной поляне А. А. Толстая: «Лев, имея спешную работу для отсылки в Москву [это была переписка «О жизни»], просил меня и других помочь ему в этом деле. Нас рассадили по парочкам на отдельных столах, каждую даму с кавалером; составилось шесть пар. Мне достался А. М. Кузминский, и мы сидели отдельно в маленькой гостиной, другие же все в большой зале. Он диктовал, а я писала. Совсем неожиданно вдруг стали попадаться такие неуклюжие фразы, что я невольно вспомнила «непроходимые болота», как выразился раз о Толстом Тургенев, и не могла решиться ни переступить болота, ни передать печати в этом виде. Кузминский, хотя и соглашался со мной, но считал невозможным простым смертным поправлять Толстого. Я, однако ж, настояла на своем. В это время Лев, прохаживавшийся по комнатам от одного стола к другому, подошел и к нам.

– Savez vous, mon cher, que je viens de corriger votre prose au grand scandale de votre beau frère»,²³⁹239
  [Знаете, мой милый, я только-что исправила вашу прозу, к великому негодованию вашего свояка,]


[Закрыть] – сказала я.

– Et vous avez eu parfaitement raison, je ne tiens qu’à l’idée et ne fais aucune attention à mon style»,²⁴⁰240
  [И вы хорошо сделали: я дорожу только мыслью и не обращаю ни малейшего
  внимания на слог.]


[Закрыть] – ответил мне Лев Николаевич» (ПТ, стр. 40).

И хотя последняя дата над рукописью в июле еще не поставлена, но всё же конец июля – почти окончание рукописной работы над книгой. Окончательная дата будет поставлена 3 августа, но уже в конце июля несомненно в связи с окончанием книги Толстой приглашает в Ясную Поляну Н. Я. Грота. Грот был в Ясной поляне 28 и 29 июля, в день приезда сильно разболелся мигренью, что объясняет своеобразное начало письма его к родителям из Ясной поляны 29 июля: «В 9 ч. вечера я выполз, меня накормили и напоили чаем и затем Л. Н. читал нам до 12¹/₂ ч. (с перерывами) свой реферат о жизни, который значительно переделал. Ему хотелось непременно услышать мое мнение. Сегодня он дочитал его до конца после завтрака». Приписка к письму в 6¹/₂ час. вечера гласит: «До обеда (с самого завтрака) Лев Николаевич читал продолжение своего сочинения и всё еще не кончил»…

Другая участница этого чтения гр. А. А. Толстая так рассказывает о нем: «На другой день он [Толстой] предложил прочитать кое-что из переписанного нами; это было философское сочинение, под заглавием «Жизнь»; так как он адресовался ко мне, то я и отвечала: «Буду очень рада услышать образчик вашей мудрости, но вряд ли я пойму что-нибудь: философия чужда мне наравне с санскритским языком». – Если вы не поймете, то это будет, конечно, не ваша, а моя вина, но я надеюсь, что этого не будет, – отвечал Лев. – В семь часов мы все собрались около него; он был особенно весел и любезен. —«Какая же у меня дивная аудитория!» – шутил он, окидывая нас взглядом: «Какие представители: Ал. М. Кузминский, как прокурор, представитель юриспруденции, Николай Яковлевич Грот, сам профессор философии, и, наконец», прибавил он, указывая на меня, «Графиня – представительница религии» (вот поистине незаслуженная честь). – Чтение продолжалось около двух часов. Я поняла гораздо более, чем ожидала; были места прекрасные, но сердце мое не дрожало и не горело. Мне казалось, что я то сижу в анатомическом кабинете, то, что я бегаю по кривым дорожкам в полуосвещенном лабиринте и всё сбиваюсь, путаюсь и не могу вздохнуть свободно… Разумеется, об этом я не поведала никому, и если останавливала чтение каким-либо вопросом, то это единственно для того, чтобы дать другим слушателям возможность сказать свое слово, так как замечала, что у Грота и других скопилось много возражений на языке, но он, как и другие, не дерзал перебивать учителя; впрочем Лев был очень снисходителен к его мнению, и вечер окончился прекрасно, загладив впечатление предыдущих бурь». (ПТ, стр. 41.)

На последнем листе шестой, т. е. последней рукописной редакции собственноручно Толстым поставлена дата «3 Августа 1887 г.». Это был день, когда рукопись была отправлена в печать. С. А. Толстая в дневнике 4 августа записала: «Вчера вечером повез П. И. Бирюков статью «О жизни» в печать. Слова о смерти выкинул. Когда он кончил статью, он решил, что смерти нет». (Дневник С. А. Толстой, стр. 145.) Несомненно к тому же 4 августа 1887 г. относится и приведенное у Бирюкова (Б, III, стр. 68) письмо Л. Н. Толстого к В. Г. Черткову: «П[авел] И[ванович] милый вчера уехал и увез в типографию статью о жизни. Начал я писать о жизни и смерти, а когда дописал, оказалось, что вторую часть заглавия пришлось выкинуть, потому что для меня по крайней мере это слово потеряло совершенно то значение, какое я ему придавал в заглавии. Дай то Бог, чтобы хоть на некоторых читателей она произвела то же действие.... Я теперь после долгого времени в первый день без определенной начатой работы, и всё мне открыто во все стороны, и это очень весело» (ТЕ 1913, стр. 55). Это последнее сведение о работе над рукописями. Дальнейшие сведения говорят о начавшемся печатании и работе Толстого над корректурами.

Охватывая приведенные свидетельства, мы видим, что Толстой в течение апреля, мая, июня и июля месяцев 1887 г. целиком занят книгой «О жизни». Сопоставление свидетельстве состоянием рукописей дает право предположительно датировать и ход самой рукописной работы. Как показано выше, на начало апреля падает возникновение третьей редакции. Работа над правками третьей редакции и над четвертой приходится на апрель и май, потому что в рукописях этих текстов преобладают копии рук не С. А. Толстой, которая в это время была в Москве, а других переписчиков (очевидно П. И. Бирюкова, Н. Н. Ге младшего). Вернувшаяся в деревню в середине мая С. А. Толстая снова перебеляет правки Толстого и таким образом пятую и шестую редакции книги надо отнести на вторую половину мая, июнь и июль месяцы 1887 года. Обращаюсь к характеристике этапов рукописной работы Толстого после начала апреля месяца.

Текст третьей редакции автора не удовлетворил. Он мирится только с начальной частью, а две трети текста подвергает копировке по частям и правке этих частей порознь, причем частичные правки (см. Описание №№ 70—83) были настолько значительны, что почти не оставляют камня на камне от первоначального текста третьей редакции. Главная работа шла по линии логико-стилистического переформирования материала и в общем не сдвигает основного тематического массива статьи, что, как увидим дальше, происходит в четвертой редакции. Нужно сказать, что рукописи частичных правок третьей редакции вошли механически в четвертую и потому хранят несколько слоев правок. Так именно более крупные в смысле тематическом правки этих рукописей надо отнести к последующей работе автора. Если спросить, дала ли эта правочная работа над третьей редакцией что-нибудь для основного текста, то надо ответить отрицательно. От разных рукописей из этих правок в ряд глав перешли по нескольку строк, фраз или слов толстовских вставок. Таким образом кроме вступления и глав XXXI, XXXII и XXXV, доведенных до близости к основному тексту, полученных еще ранее, остальная часть книги еще будет формироваться позже.

Повидимому, в конце апреля или начале мая месяцев Толстой сводит воедино всё исправленное, подвергает его основательнейшему просмотру, снабжает целым рядом крупнейших вставок, среди коих заново написанная глава о любви, и логико-стилистической обработке, и таким образом получает четвертую редакцию, которая может быть названа 2-й сводной рабочей редакцией (как она составилась см. Описание стр. 811). В смысле приближения к основному тексту и эта редакция дает немного: Несколько небольших кусков в несколько строк по разным главам да наметку важных глав о любви (XXII, XXIII, XXV и XXVI). Правда, самый текст этих глав основного текста формируется конкретным образом позже в виде наслоений на этот черновик, но думается, что написание этого черновика важный пункт работы данного этапа. Мне кажется, что именно к этому черновику (Описание № 89) и относится фраза Толстого в письме к С. А. Толстой от 5 мая: «Нынче утром прекрасно работал. Самая сердцевина статьи, которая мне недоставала, нынче для меня уяснилась. И мне очень весело от этого» (ПЖ, стр. 319). Сердцевина книги «О жизни» именно главы о любви. Они датируют четвертую редакцию началом мая месяца. Но если Толстой еще далек от приближения к окончательному тексту, то сравнительно с третьей редакцией и ее частичными правками четвертая редакция должна рассматриваться как новый шаг по пути крупного расширения тематики статьи (отдельные новые темы указаны в Описании стр. 812) и именно прояснения основной темы книги – о любви. В этом, а также в логико-стилистическом обновлении состоят ее специфические особенности в отличие от третьей редакции.

Полученный текст четвертой редакции перебеляется полностью тремя переписчиками (копии А, Б, В)²⁴¹241
  Так как копия Б сделана рукой С. А. Толстой, а она приехала в деревню из Москвы в середине мая, то серединой мая можно датировать начало переделок и правок четвертой редакции.


[Закрыть] и подвергается сначала небольшой почти только стилистической обработке (первая переделка 4-й редакции).²⁴²242
  В этом этапе работы любопытна попытка Толстого начать конспектировать текст. Такой конспект (Описание № 125) дан в виде оглавления к начальной части текста и издается нами среди черновиков под № 5.


[Закрыть] Затем полученный текст подвергается ряду частичных правок (Описание 126—143), за которыми следует общая большая правка (вторая переделка 4-й редакции) (см. Описание стр. 817 пункт V), a зa нею сложная серия новых частичных правок текста (Описание №№ 146—196), коснувшаяся однако лишь первых двух копий А и Б четвертой редакции. Третья рукопись В была отложена. Насколько значительна была эта правочная работа над четвертой редакцией показывает уже тот факт, что с разных частей текста в период работы была сделана 21 копия (большей частью рукой С. А. Толстой) и внесено до десятка автографических вставок на отдельных листах, не считая сложнейшей правочной работы автора по копиям. Точно охарактеризовать эту работу Толстого над книгой можно было бы только в особом исследовании. Здесь же уместно указать, что главная линия устремлений автора в работе правочной над четвертой редакцией прежняя: это продолжающийся процесс расширения тематики и, главное, поиски новых логических формул для намеченных основных тем. Строго говоря, стилистическая работа в собственном смысле в четвертой редакции и ее обработке была невелика и попутна, и большинство стилистических правок, отмеченных в описании рукописей, относятся к позднейшим 5 и 6 редакциям, куда эти рукописи механически попадали.

Другое важное, что можно сказать о правках четвертой редакции, это то, что в них начинают отсеиваться и отстаиваться отдельные куски текста, сохранившиеся или целиком или сравнительно слабо деформированными в позднейшей работе до основного текста книги. Таковы во-первых совершенно законченное работой вступление к книге «О жизни», которое в позднейших 5 и б редакциях уже совершенно не затрагивается обработкой, и которое в виде, полученном в 4-й редакции, и идет в печать, и во-вторых таковы отдельные места в главах основного текста I, II, III, IV, VI, VII, VIII, XI—XVII, XX—XXIX. Причем главы XXII и XXVIII в бòльших своих частях сформированы именно на данном этапе работы.

Если верна датировка самой четвертой редакции началом мая месяца, то правочная работа, вероятно, приходится на вторую половину мая и июнь 1887 года.

Произведя кропотливую правочную работу над 4-й редакцией (причем в сводке отдельных частей и копий принимала участие С. А. Толстая, которая нумеровала, например, особой пагинацией внизу листов сводную рукопись и на стр. 822 (Описания), Толстой сам еще раз производит общую сводку всего материала статьи (отложив в сторону готовое вступление), нумерует эту сводку собственноручной пагинацией постраничной 1—289 и таким образом получает (см. Описание стр. 822) пятую (третью сводную) редакцию текста. Собственно весь процесс правки 4-й редакции и был дифференцированным процессом перевода ее в вид 5-й редакции. Одновременно с пагинацией, как кажется, Толстой сделал попытку упорядочить и общую конструкцию статьи, выросшей в книгу. Была сделана общая наметка деления на 32 главы, которые, однако, не совпадают еще с главами основного текста.

Текст пятой редакции затем подвергается сложнейшей и мозаически-мелкой обработке (Описание №№ 197—292). Разбив книгу на несколько кусков, Толстой беспощадно относится к большей части созданного за десять месяцев текста, и весь процесс работы его состоит в том, что он рассыпает каждый кусок на мелкие листки, правя их порознь, отдавая в перебелку, затем соединяет исправленное в новые своды, чтобы снова править, рассыпать и сводить. Если сказать, что первые 60 страниц пятой редакции знали за время переделок 13 разных копий и три общих сводки, что страницы 61—76 знали 9 разных копий и три общих сводки, что страницы 77—289 знали крупные перестановки, 38 разных копий, несколько вставок, пять новых пагинаций, один конспект всей книги, один конспект части книги, что следовательно вся правка пятой редакции знала не меньше 60 разных частичных копий, то станет понятным, что к концу этой работы оставалось сравнительно немногое в тексте нетронутым и что к 6-й редакции текст книги почти полностью обновился.

В каком направлении велась правка 5-й редакции, показывает прежде всего сравнение объема ее с финалом правки. 289 страниц превратились в 410, т. е. текст в среднем увеличился почти на 40 %. Были вчерне сформированы в виде особых вставок значительные части глав XXIII, XXV, XXVII и XXXII и была произведена полная логико-стилистическая переделка текста. Кое-что из вставочной работы над пятой редакцией вошло и в другие главы (III, VII, VIII, IX, XV, XVIII, XIX, XX, XXIV, XXVIII, XXIX, XXX, XXXI и в прибавления). Чрезвычайно характерна для отдельных мест книги полная перестановка, перекомпоновка текста. Любопытно также, что в этом именно этапе работы Толстой, повидимому, моментами сам начинал терять в потоке правок ясность сознания целостности книги. Ничем иным нельзя объяснить появление целых двух новых конспектов книги именно в период правочной работы над пятой редакцией, кроме приведенного уже выше, созданного еще в периоде работы над 4-й редакцией. Конспект для первых шести глав набрасывается на рукопись № 215, т. е. в конце работы над первым куском пятой редакции (издается нами в черновых под № 6). Наконец, после первой же частичной проработки третьего куска (вторая пагинация) эта потребность в конспективном охвате целого становится окончательно необходимой, и Толстой пишет большой на 10 лл. конспект всей книги в виде 33-х глав, представляющий сжатую и сформулированную кратко маленькую книгу «О жизни» (Описание № 247, издается нами под № 7 черновых вариантов).

Как указано выше, правочная работа над пятой редакцией в конце концов превратила книгу в шестую редакцию, которая была последней рукописной. Она хранится в мозаически составленной рукописи № 293. Вследствие этой мозаичности трудно точно выделить все поправки, внесенные в эту последнюю рукопись автором. Несомненно одно, что общая правка шестой редакции носила только мелко стилистически грамматический характер. Самое крупное изменение – была пометка к пропуску и действительный пропуск в печати целой главы 11 полемической (Описание № 236, в виду ее интереса она печатается под № 8 черновых вариантов). 3 августа 1887 г. было датой окончания работы над рукописью книги «О жизни», слова о смерти выброшены из заглавия. Вечером того же дня П. И. Бирюков повез книгу в Москву для печатания. Однако шестая редакция книги не была последней. Начавшееся печатание вызывает новый и такой значительный приступ работы автора над корректурами, что можно говорить – окончательный текст книги получился только как особая седьмая (корректурная) редакция. Что же для основного текста книги дает шестая редакция? Она дает значительное количество глав основного текста почти готовыми, именно главы I, IX—XIII, XV—XVII, XX—XXIII, XXV—XXVII, XXIX—XXXII, заключение и текст трех прибавлений, но еще без выделения их в прибавления. Этих глав корректурные поправки коснулись очень мало. Вторая группа глав подверглась в корректурной редакции очень крупной переделке и таким образом хранит в основном тексте от шестой редакции лишь куски текста. Это главы III, IV, VIII, XIV, XVIII, XIX, XXIV, XXVIII, XXXV. Наконец, третья группа глав почти не сохранила следов текста шестой редакции или вообще была написана заново в корректурной редакции. Это главы II, V, VI, VII, XXXIII, XXXIV (в некоторых из этих глав от шестой редакции сохранено по несколько строк; главы XXXIII и XXXIV написаны заново).

3 августа вечером П. И. Бирюков увез книгу в Москву, а 8 августа датированы первые корректурные гранки. Таким образом печатание началось тотчас вслед за окончанием книги. Бирюков сообщает: «Когда я, пробыв несколько дней, собрался ехать в Москву, Лев Николаевич дал мне с собой всю рукопись с поручением сдать в набор в типографию Мамонтова, что я и сделал. При этом Лев Николаевич просил меня передать профессору Гроту его просьбу продержать корректуру. Этим он хотел искусственно оторваться от своей работы». (Б, III, стр. 68.) Однако Толстой и сам продолжает работу над корректурами, и руководит корректурами Н. Я. Грота, и даже при случае совместно с ним правит текст. Все три случая представлены сохранившимися корректурными листами (см. Описание). Но кроме того об этой работе имеются и прямые свидетельств а ее участников.

15 августа 1887 г. Л. Н. Толстой пишет Г. А. Русанову: «Надеюсь скоро получить корректуры статьи о жизни. Как только будет возможно, вышлю вам» (т. 64).

13—20 авг. 1887 г. (издатель ошибочно датирует 1888 г.) Толстой пишет М. А. Новоселову: «Я всё лето много работал над сочинением о жизни – начал печатать». («Новый путь» 1903, I, стр. 152.) 6 августа В. Г. Черткову: «Я после своего писания О Жизни ничего еще не начал и не получил еще корректур».

С. А. Толстая в дневник заносит под 19 августа 1887 г. «Начали печатать статью, но шрифт нехорош, будут перебирать набор» (стр. 146). 22 августа Толстой пишет П. И. Бирюкову: «Я начал набирать, но теперь прошу прислать мне всё, чтобы исправить» (т. 64). С. А. Толстая в дневнике 25 августа: «Левочка всё сидит над статьей, но энергия его как будто упала для этой работы» (стр. 146). 27 августа 1887 г. Толстой в Дневнике записывает: «Поправляю свою печатающуюся статью, но дело идет очень медленно». В сентябре сам Толстой сообщает И. Б. Файнерману: «Работаю письменную работу. Всё кончал «О жизни». Печатается. Верно, не пропустят» (И. Тенеромо, «Воспоминание о Л. Н. Толстом и его письма», стр. 179).

В. Г. Черткову в письме от начала сентября: «Я всё с своей работой о Жизни»… 15 сентября ему же: «Статья набрана больше половины; я всё переделываю и, кажется, запутался – хочу сделать лучше, а сделаю хуже»… 7 октября в письме к Н. Н. Ге: «Я всё время работал над своей книгой о жизни и дошел уже кажется до того предела, даже перешел, что всякая работа над ней портит. Она печатается. Буду стараться меньше копаться. Тем более, что затеял другое – художественное». В октябре же (1—20) П. И. Бирюкову: «Посылаю один лист корректуры и прошу типографию пересылать вперед один лист мне сюда, а один в Москву для пересылки Черткову…» (т. 64). И С. А. Толстая в письме к Т. А. Кузминской от 27 октября 1887 года сообщает: «Левочка всё в Ясной.... Пишет он.... всё статью»....

8 ноября 1887 г. Толстой П. И. Бирюкову: «…поправляю и довольно много и с увлечением последние главы о жизни. Должно быть на следующей неделе всё будет отпечатано» (т. 64).

10 ноября H. H. Страхову: «О жизни печатается. Грот с удивительным усердием держит корректуры; на будущей неделе должно быть всё будет набрано, и к концу месяца, вероятно, наступит решение вопроса для цензуры – сжечь пли нет. Жалко будет, – я имею смелость думать, что многим эта книга будет утешением и опорой. Разумеется употреблю все старания, чтобы в случае непропуска оставить вам экземпляр» (ТТ, 2, стр. 53—55). 18 ноября С. А. Толстая пишет Т. А. Кузминской: «Левочка всё занят корректурами своей статьи, которая на-днях должна выйти из печати и поступить в нашу кровожадную цензуру».

19 ноября 1887 сам Толстой из Москвы В. Г. Черткову: «… Мои же занятия: корректуры и дополнения и исправления статьи....» 20 ноября П. И. Бирюкову: «Занят преимущественно исправлениями и добавлениями «О жизни», которая вся набрана и более ³/₄ напечатана»… (т. 64).

1 декабря В. Г. Черткову: …«Хочется очень мне побывать у вас, да всё не могу кончить последнюю главу своей книги, а не кончив, не следует уезжать…»

1 декабря H. Н. Ге: «Я всё переделываю и кончаю почти уж отпечатанную книгу о жизни, но чувствую себя слабым для этой работы и потому идет дело медленно…»

6 декабря 1887 г. В. Г. Черткову: «Я всё время вожусь над последними главами «О жизни», paз 30 переделывал, и, кажется, уясняется. И я задержал печатание». 15 декабря ему же: «Я всё время занят окончанием своей статьи и не свободен. Теперь зарекся больше не переделывать…» П. И. Бирюкову 19 декабря: «Я свою статью совсем кончил, до праздника будет отпечатана» (т. 64). С. А. Толстая в письме от 16 декабря сообщает Т. А. Кузминской: «Левочка всё не кончил печатать своей статьи и теперь дело подходит к концу. Это печатание его очень занимало, он никуда не стремился, поправлял корректуры, изменял, бегал по типографиям и был весел».

С другой стороны, Толстой руководит корректурной работой Н. Я. Грота. В середине сентября он пишет Н. Я. Гроту: «Je vous prend au mot, дорогой Николай Яковлевич, и прошу вас держать мои корректуры. Воздержусь от выражения моей благодарности и пишу прямо о деле. 1) Корректуры подписывайте к печати, если не найдете ничего такого неладного, о котором бы надо списаться со мной. О цензурности совсем не думайте и не принимайте в соображение. 2) Если милость ваша будет делать синтаксические изменения и исключения (поправки), делайте, чем больше, тем лучше. 3) По существу не делайте мне возражений. Я уж слишком много переработал эту работу, и всякие замечания, особенно одобрительные, очень путают меня. Остальное и подробности передаст П. И. У нас Фет, и я заработался, и потому с трудом собираю мысли и больше не пишу». («Н. Я. Грот в очерках, воспоминаниях и письмах», стр. 212—213.) Грот ответил 30 сентября согласием: «Только что был у меня Павел Иванович с Вашим письмом и поручением. От души рад, что могу быть Вам полезен, и приложу всё старание, чтобы сделать дело как можно лучше. В случае серьезных сомнений позвольте всё-таки прибегать к Вам....» (т. 64). В октябре 11—12 Толстой пишет П. И. Бирюкову: «Гроту пожалуйста, скажите, что «вступление» я отнес к примечаниям, но потом думаю, что надо оставить его «вступлением» и колеблюсь. Не будет ли он так добр решить это за меня. А еще то, что я желал бы просмотреть то, что идет после тех глав, которые мы с вами переправили. Пожалуйста, скажите то же и в типографии. Они теперь мне ничего не посылают. Представьте себе, что у Канта всё то же самое сказано, и чудесно во многих местах» (Б, III, стр. 68). Самому Н. Я. Гроту Толстой пишет 13 октября: «Я писал П. И. Бирюкову, прося его передать вам мои некоторые просьбы о печатании, но так как он может не скоро быть в Москве, то повторю их. Есть «вступление», напечатанное мелким шрифтом: я надписал на нем, чтобы его печатать, как прибавление к концу книги, но потом усомнился, не лучше ли оставить его вступлением. Будьте добры, прочтите это вступление и решите – оставить ли его вступлением или отнести к прибавлениям. В пользу его говорит то, что оно наводит читателя на главный смысл книги, против него говорит дурной тон его. У меня весы стоят совсем ровно, так что ваше мнение пускай перевесит в ту или другую – т. е. решите вы. Еще я просил о том, чтобы следующие после 20-й главы или около того (после тех корректур, которые я последние вернул) мне бы присылали корректуры сюда. Это последнее, вероятно, сделает П. И. Бирюков, когда приедет, а до его приезда до этой главы не дойдет дело, и вам не надо будет беспокоиться. Очень, очень благодарю» («Н. Грот в очерках, воспоминаниях и письмах», стр. 219—221). Н. Я. Грот ответил 25 октября: «Прочел Ваше вступление (прибавление) и нахожу, что его надо напечатать, как вступление, в начале. Это прекраснейшая вещь, которая не только полезна, но и необходима, как подготовка ума читателя к чтению остальной» (т. 64).

Наконец, и Н. Я. Грот сообщает родным о своей доле работы над книгой «О жизни» Толстого в письме от 4 сентября К. Я. Гроту: «Я веду усердно лекции и занятия со студентами. А тут еще работа подвернулась: Л. Н. Толстой попросил читать корректуры его сочинения «О жизни» (ок. 15 печ. лл.), дав самые широкие полномочия – подписывать к печати, вычеркивать и поправлять стиль и проч. Эта работа доставляет мне большое удовольствие по интересу моему к статье, которую я вызвал (к жизни), но тяжеленько возиться с его иной раз невозможным слогом». Через месяц 4 октября матери: «Сегодня утро просидел за стилистическими поправками в корректурах Толстого. У него есть невозможные обороты, которые приходится переделывать. Но он сам мне дал на это право, написав: «Если милость Ваша будет делать синтаксические изменения и исключения (помарки), делайте – чем больше, тем лучше». Я пользуюсь этим правом осторожно, но не могу не пользоваться. Сочинение «О жизни» будет иметь 35 глав, около 15 листов печатных. Очень рад этому поручению, ибо работа его о жизни мною отчасти вызвана к жизни, и я чувствую за нее некоторую ответственность». 14 октября в письмах к брату и матери Н. Я. Грот пишет, что очень занят, но, впрочем, корректуры Толстого отнимают не так много времени (не более 6 часов в неделю), и добавляет в письме к матери: «Сегодня подписал к печати 1-й лист (после 4-й корректуры), а в наборе всего 4 листа. Но эту вещь не пропустят, конечно, так как он и тут нападает немного резко на фарисеев, т. е. духовенство наше»… 28 октября (к матери): «…на днях пошлю тебе несколько листов (в корректурах уже ненужных) сочинения Толстого. Третьего дня Л[ев] Н[иколаевич] был у меня – он заезжал в Москву проездом к Черткову, а сегодня вернется совсем. Он ужасно доволен моей работой и не знает, как благодарить. Хочет мне помогать переводить Макса Мюллера. Мы с ним даже поцеловались от прилива чувств». 8 ноября – брату: «Занятия идут сносно, хотя я ничего не пишу… главное – добросовестно правлю корректуры Толстовские: осталось уже немного: с Толстым вижусь почти ежедневно, ибо нас соединяет общее дело. Иногда вместе гуляем до типографии. Я его очень люблю, и он меня, кажется тоже. У нас в характере, стремлениях, идеях столько общего, что συγουσία [сосуществование] необходима и всегда радостна»… 9 ноября матери: «С корректурой Толстого дело идет к концу, и потому я это время особенно занят – разом держишь листов 5—6 в наборе, и приходится ежедневно получать новые оттиски… Сейчас он зайдет ко мне, и мы вместе понесем корректуры в типографию». 21 ноября К. Я. Гроту: «корректуру Толстого кончаю на следующей неделе. Вижусь с ним ежедневно. Он часто заходит в 3 часа дня, и мы идем пешком в типографию (в Леонтьевский переулок) – взад и вперед. Его книжку я так полюбил, что мне будет недоставать ее, когда корректура кончится». Наконец, упоминания о Толстом и работах над корректурами его книги у Н. Я. Грота оканчиваются кратким упоминанием в письме к матери от 24 ноября, писанном на обеде у Фета: «Лев Николаевич простужен и сидит дома. Я только что у него был».

Из приведенных свидетельств уясняется, что книга «О жизни» печаталась в типографии А. И. Мамонтова и что корректуру держал и сам Толстой и Н. Я. Грот, а иногда оба вместе. Эти обстоятельства надо учесть и при изучении корректур книги «О жизни». Наконец, книга печаталась около пяти месяцев (август – декабрь), так как имеются корректуры с типографскими датами от декабря.

Корректуры книги «О жизни» сохранились не все. Почти не сохранились верстанные листы, недостает многих гранок. Но и то, что сохранилось, показывает очень большую работу, проделанную Толстым после шестой редакции.

Работа эта свелась к следующему.

Как сказано выше, первые корректурные гранки датированы 8 августа. Это были 12 полос вступления (№ 294) и 7 полос начала книги (№ 297). Затем последовали 12 августа гранки 8—22 (№ 298) и 14 августа 23—36-я (№ 299). Этот материал объединяет собою вступление и первые 10 глав шестой редакции книги. Нужно сказать, что эта группа гранок не подверглась серьезной переработке. Начальные гранки хранят лишь следы легкой стилистической подчистки текста, небольшие вставочки, мелкие сокращения и правку орфографии и пунктуации. Но чем дальше от начала, тем правка делается крупнее, вычеркиваются большие куски, особенно с полемическими выпадами против мнений ложной науки, а на гранках 23—36 даже произведена некоторая перекомпоновка текста путем разреза и перестановки гранок. С вступлением у автора позже – в октябре – были колебания, не перенести ли его в прибавление.

Вторая группа гранок падает на сентябрь месяц. Таковы не датированные гранки 37—46 (№ 321), датированные 28 сент. гранки 47—60 (№ 322), 4 сентября гранки 61—74 (№ 328), а также вторые гранки вступления от 21 сентября (№ 295) и верстанные гранки первых восьми глав 28 сентября (№№ 300—314). Сентябрьская работа Толстого над гранками представляется уже очень сложною. Менее всего изменилось вступление. В нем снято деление на шесть мелких глав, сняты при немногих цитатах имена – Blainville, Спенсера, сокращен конец и проведена общестилистическая правка текста. Фундаментальнейшей переработке подвергнуты первые 10 глав книги, которые в сентябре были уже сверстаны. Эта верстка переделывалась несколько paз по частям, каждый раз отдельные исправления переписывались набело и снова правились. Общие результаты этой работы состояли в том, во-первых, что количество глав изменилось с 10 до 8, во-вторых, каждая глава была снабжена специальным довольно подробным подзаголовком – нечто в роде конспекта или тезиса главы, в-третьих, часть текста механически выделена и перенесена в конец книги в виде трех прибавлений, в-четвертых, Толстой спустил под текст те сноски, которые в основном тексте читаются на стр. 332, 333, 334, 339 и 342. Если говорить о работе над отдельными главами, то надо сказать, что глава 1 основного текста получилась из гл. 1 верстки 28 сент.; гл. II из перекомпоновки глав II и V верстки; гл. III из конца гл. V верстки; гл. IV из перекомпоновки глав III и IV верстки; глава V из гл. VI верстки; гл. VI из глав VII и VIII верстки; гл. VII из гл. X; гл. VIII из гл. IX верстки; а конец гл. III, начало IV и гл. VII верстки были превращены последовательно в 1, 2, 3 прибавления. Таким образом мы видим большую конструктивно-логическую работу автора над первыми главами уже сверстанных было листов, причем восемь глав основного текста кроме I и III обновили полностью или в большей своей части и самый свой текст.