Текст книги "Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста"

Л. Троцкий. ПРИВЕТСТВЕННОЕ СЛОВО НА ОБЪЕДИНЕННОМ ЗАСЕДАНИИ ЦИК, ВСЕРОССИЙСКОГО КРЕСТЬЯНСКОГО СЪЕЗДА И ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА ОТ ИМЕНИ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА (15 ноября)

До сих пор этот зал являлся свидетелем трудов Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Здесь же я удостоился чести приветствовать дорогих гостей, которым от имени Петроградского Совета я говорю мое «Добро пожаловать!». Вы пожаловали сюда, товарищи, как гости, но с того момента, как вы вступили в этот зал, вы становитесь полномочными хозяевами русской жизни. Только теперь здесь сконцентрирована воля таких широких масс русского народа, перед которой ничто и никто не устоит. Ибо здесь крестьянин, рабочий и солдат подали друг другу руки для защиты завоеваний революции. Тут и всероссийский крестьянин, без которого не может быть никакой жизни в стране; он извлекает из земли все, что перерабатывает рабочий для жизни и борьбы. Тут и всероссийский солдат, которому всероссийский рабочий передал выкованный из добытой рабочими руды стальной штык; он всегда пустит его в ход, когда будет нужно защищать землю для крестьянина, заводы и фабрики для рабочих и свободу для всех. Мы пережили в этом зале исторические дни и ночи 24, 25 и 26 октября, незабвенные ночи, когда Керенский поднимал против нас петроградских юнкеров, павловских артиллеристов и ударников Царского Села. Уже тогда, в ответ на его призывы, раздался клич революционной армии и флота: «Мы все стоим на своих постах», но вы, товарищи крестьяне, могучею сплошною стеною вы присоединяетесь к нам лишь теперь. Чья рука посмеет подняться для угроз революции теперь, когда завоеванные ею свободы охраняются всероссийским хозяином земли – крестьянином, рабочим и солдатом? Товарищи, Петроградский Совет обвиняли в том, что он поднял вопрос о власти, не дожидаясь Всероссийского Съезда. Но если бы он этого не сделал, Керенский окружил бы Съезд юнкерами и обманутыми им казаками, как это он сделал даже с Демократическим Совещанием. Мы опрокинули власть Керенского, мы повалили ее навзничь и наступили ей ногой на грудь, мы крикнули свой клич всероссийскому рабочему и крестьянину: «Придите и возьмите ту власть, которая единственно принадлежит народу».

Да, многие из наших товарищей погибли при этом в Петрограде и Москве, но они погибли не даром, они погибли за то, чтобы теперь вместе с волнами радиотелеграфа по всему миру разнеслась весть о том, что германские власти согласны на заключение перемирия на всех фронтах. Товарищи, кровавый кайзер и его генералы, грудь которых покрыта заслуженными устройством кровавых боен лентами и орденами, не из чувства глубокой симпатии вступили в переговоры с тов. прапорщиком Крыленко. Если бы только их предоставить их собственной воле, то Германия еще неоднократно пыталась бы схватить за горло революционную Россию, и если бы это удалось ей, то Россия погибла бы под аплодисменты буржуазии всех наших теперешних союзников. И если, стиснув зубы, кайзер и его генералы вступают в переговоры с прапорщиком Крыленко, то только потому, что русская революция перед этим сказала народам мира: «В течение сорока месяцев гибнут миллионы жизней, пропадает здоровье десятков миллионов в окопах, в грязи и болезнях, сильнее и сильнее ширится голод. Где выход народу?». Русская революция указала этот выход, и это заставило забыть и наши военные неудачи, и проклятое наследие царизма и войны – нашу хозяйственную разруху. Германский кайзер с нами заговорил как равный с равными, ибо он знает, что революция германского пролетариата, что восстание германских солдат и крестьян ответит взрывом негодования, роковым для него криком возмущения в том случае, если он даст иной ответ. Господа дипломаты наших союзников или их военные помощники не дали нам ответа на предложение русского народа. Пусть же теперь печать разнесет весть о том, что совершилось и совершается здесь. Пусть же они поймут, что мы говорили от имени всего народа и что мы имели право говорить так. Пусть они поймут, что мы не ставим им вопроса о том, признают ли они власть Советов или не признают, ибо целый народ не нуждается в признании его власти. Пусть они поймут, что мы поставили им другой вопрос: должны ли миллионы крестьян и рабочих провести четвертую зиму в тех ужасных условиях, в которые дипломаты ставили их в течение всех сорока месяцев? Завтра не будет ни одного рабочего и солдата, по ту и по другую сторону окопов, который не знал бы, что 19 ноября представители всех народов имеют возможность сойтись вместе для заключения общего мира. И если 19 ноября все же начнутся не общие переговоры между всеми воюющими державами, если условие о перемирии будет подписано лишь некоторыми из них, то народы Франции и Англии узнают о том, что виною были не мы. Но даже и тогда в наших переговорах с теми, кто не отвергнет протянутую нами руку мира, мы будем говорить об условиях заключения всеобщего мира, и пусть народы знают, кто и почему не желает прекращения этой безмерно кровавой войны. И тогда в ближайшие недели волна народного негодования заставит и союзные правительства присоединиться к нам, и мир узнает, что никогда мы не предавали народов Франции и Англии. Эти народы узнают, что их предателями являлись их правящие классы, которые боятся, что массы потребуют от них отчета за растраченные ими миллионы жизней, миллиарды народных богатств. Мы опубликовали тайные договоры, и тем самым мы помогли народам потребовать тот отчет, который нам уже дан Николаем Романовым и Милюковым с Керенским.

«Протоколы заседаний ЦИК за 1917 год», стр. 56–57.

Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА О МЕЖДУНАРОДНОМ И ВНУТРЕННЕМ ПОЛОЖЕНИИ (17 ноября)

Заседание открывается речью председателя Совета, Народного Комиссара по иностранным делам тов. Л. Троцкого, который прежде всего знакомит присутствующих с последними событиями из области внешней политики. Сообщив об ответе австрийского министра иностранных дел Чернина, тов. Троцкий подчеркивает, что мир, продиктованный русской революцией – без аннексий и контрибуций, на началах самоопределения народов – считается австрийским правительством приемлемым, но напоминает при этом, что буржуазная дипломатия с особенным искусством, оперируя самыми высокими лозунгами, ставит под сомнение самые, казалось бы, несомненные истины. В переговорах с нашими теперешними союзниками и врагами, мы, конечно, будем настороже и ни в коем случае не допустим извращения тех принципов всеобщего мира, которые были провозглашены русской революцией. Сидя с ними за одним столом, мы будем ставить им категорические вопросы, не допуская никаких уверток, и весь ход переговоров, каждое слово, произнесенное нами и ими, будет протоколироваться и передаваться по радиотелеграфу всем народам, которые и будут судьями наших переговоров. Под влиянием низов германское и австрийское правительства уже согласились сесть на скамью подсудимых. Будьте уверены, товарищи, что прокурор в лице русской революционной делегации окажется на своем месте и в должное время произнесет свою громовую обвинительную речь по адресу дипломатии всех империалистов.

Что касается наших союзников, то они, по-видимому, находятся в состоянии крайней растерянности. Этим только и можно объяснить почти одновременное появление двух документов, напечатанных в сегодняшнем номере «Правды»: письмо подполковника Керта генералу Духонину и письмо его начальника генерала Джэдсона. Если вы читали, то вы знаете, что одно из них совершенно опровергает другое. Впрочем, не в этом дело. Сегодня у меня были здесь в Смольном институте два американца, имеющих тесные связи с капиталистическими элементами американского народа, которые заверили меня, что настроение Соединенных Штатов правильно отражается письмом Джэдсона, а не Керта. Я склонен верить, что дело обстоит именно так. Не потому, конечно, что я верю той платонической симпатии к русскому народу, в которой меня хотят убедить американские империалисты; но дело в том, что после всего, что случилось в последние дни, американские дипломаты поняли, что русской революции им не одолеть, и потому они хотят завязать с нами «дружественные» отношения, полагая, что это будет прекрасным средством конкуренции с германскими и, в особенности, английскими капиталистами после войны. Нам, впрочем, совершенно не интересно, как относятся к нам союзные или враждебные империалисты. Мы будем вести самостоятельную классовую политику, как бы они к нам ни относились, и я упоминаю об их заявлениях только потому, что вижу в них симптом непоколебимых сил русской революции и ее правительства.

Что касается наших отношений с Англией, то они по-прежнему отличаются полной неопределенностью. В ответ на мое письмо великобританскому послу, касающееся тов. Чичерина, Петрова и др., ко мне в Смольный институт явился, после запрещения выезда всем английским гражданам из России, английский консул и задал мне вопрос: что будет, если ответ английского правительства замедлится? Я, ни минуты не колеблясь, ответил ему, что если наши товарищи будут продолжать оставаться в концентрационных лагерях по злой воле английского правительства, то революционная Россия найдет возможным уравнять с их положением и положение английских контрреволюционеров в России. Наши союзники и противники за границей должны наконец понять, что времена царей и Керенского с Милюковым прошли, что всякий русский гражданин, будь это политический эмигрант или революционный солдат во Франции, теперь находится под защитой государственной власти русской революции.

Многократно прерываемый бурными аплодисментами, т. Троцкий на этом заканчивает свое фактическое сообщение. На вопрос о том, не объявит ли Япония войну России за нарушение договорных обязательств, тов. Троцкий отвечает, что Япония не может явиться судьею в тех отношениях, какие мы устанавливаем с какими бы то ни было странами; вообще же говоря, со стороны всякого буржуазного капиталистического правительства можно ожидать грабительского нападения во всякое время, когда оно сочтет это для себя выгодным. Думается, однако, что нападение Японии на нас вряд ли вероятно. Недавно вернувшиеся из Японии люди, которых я считаю авторитетными в этом вопросе, сообщили мне много данных, из которых я делаю вывод, что нападение Японии на Россию было бы очень плохо рассчитанным шагом с ее стороны. Кроме того, никогда не следует забывать о том противоречии интересов, которое во всякую минуту угрожает Японии с тылу, со стороны Соединенных Штатов.

На вопрос о том, будут ли солдаты отпущены с оружием или без оружия, тов. Троцкий отвечает, что в программу большевиков входит всеобщее вооружение народа для защиты своих классовых интересов против агрессивной тенденции буржуазии. Понятно поэтому, что всякий честный солдат (об этом будут судить его товарищи по роте) получит возможность вернуться домой в таком виде, чтобы там на местах образовалась постоянная Красная Гвардия для защиты свободы и революции. В том случае, если оружия не хватит, придется лишить его старшие возрасты армии.

Далее тов. Троцкий отвечает на вопрос о том, в каком положении находится дело о реквизиции теплых вещей. Он констатирует, что Исполнительный Комитет Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, ввиду событий последнего времени, делегировал почти весь свой личный состав на различные ответственные должности. Ввиду этого тов. Троцкий предлагает резолюцию следующего содержания:

"Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановляет:

Вполне выяснилось, что не только капиталисты, но и значительное число тянущих руку буржуазии и связанных с ней тысячами экономических и социальных нитей высших чиновников и служащих в государственных и общественных учреждениях упорно саботируют работу Временного Рабочего и Крестьянского Правительства.

Такое сопротивление делу социализма со стороны буржуазии и ее пособников не является неожиданным для пролетариата и беднейшего крестьянства, которые никогда не рассчитывали на соглашение с эксплуататорами, а только на преодоление их сопротивления организованной силой миллионов трудящихся и эксплуатируемых.

В Петрограде, как в центре капитализма, в главном центре банков и финансового капитала, в главном центре бюрократии, сопротивление буржуазии и ее пособников особенно сильно.

Поэтому Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов призывает всех рабочих и солдат Петрограда, в особенности всех членов районных Советов и Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов:

1) Порвать решительно и немедленно с гнилым буржуазным предрассудком, будто управлять государством могут только буржуазные чиновники.

2) Разделить без всякой оттяжки районные и общегородской Советы на отделы, из которых каждый берет на себя ближайшее участие в той или иной области государственного управления.

3) Привлечь к каждому такому отделу наиболее сознательных и способных к организационной работе товарищей с заводов и из полков и направить полученные таким образом силы на помощь каждому Народному Комиссару.

Пусть всякий сознательный рабочий и солдат поймет, что только самостоятельность, энергия, энтузиазм трудящихся могут упрочить победу начавшейся социальной революции. Пусть каждая группа рабочих и солдат выделяет таящиеся в народе и придавленные до сих пор гнетом капитала и нужды организаторские силы.

Пусть эти силы смело берутся за трудную, ответственную, но благодарную работу строительства снизу истинно народной власти.

Все трудящиеся на помощь Совету Народных Комиссаров!

Да здравствует победа социализма!

«Правда» N 194, 2 декабря (19 ноября) 1917 г.

Л. Троцкий. ПРАВИТЕЛЬСТВУ АВСТРО-ВЕНГРИИ

Советом Народных Комиссаров получена радиотелеграмма австро-венгерского министра иностранных дел, извещающая о готовности Правительства Австро-Венгрии приступить 19 ноября (2 декабря) к переговорам о перемирии на основе мирной программы Русской Революции: без аннексий и контрибуций, с гарантией права на национальное самоопределение. Эта радиотелеграмма будет немедленно доведена до сведения русского народа, а также союзных народов и их правительств.

Делегация Совета Народных Комиссаров будет послана, согласно уговору, состоявшемуся между представителями верховного главнокомандующего армиями Республики и представителями высшего командования германскими армиями.

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

«Известия» N 229, 18 ноября 1917 г.

Л. Троцкий. ОТВЕТ ВЕЛИКОБРИТАНСКОМУ ПОСОЛЬСТВУ

По поводу полученного нами сообщения Великобританского посольства, мы, на основании сведений, полученных нами в Народном Комиссариате по иностранным делам, считаем нужным сделать следующие разъяснения.

Открытое предложение немедленного перемирия всем народам – союзным и враждебным – было сделано 2 Всероссийским Съездом Советов Рабочих и Солдатских Депутатов 26 октября. Таким образом уже за три дня до посылки ноты Народным Комиссаром по иностранным делам союзные правительства и посольства были совершенно безошибочно осведомлены о предстоящих шагах Советской власти. Ясно, стало быть, что у Народного Комиссара не могло быть решительно никакого интереса в том, чтобы свою ноту довести до сведения немецких властей раньше, чем до сведения союзных посольств. Нота, адресованная союзникам, и радиотелеграфный приказ генералу Духонину редактировались и посылались одновременно. Если верно, что посольства получили ноту позже Духонина, то это объясняется всецело и исключительно второстепенными техническими причинами, не стоящими ни в какой связи с политикой Совета Народных Комиссаров.

Несомненно, однако, что Совет Народных Комиссаров не ставил свое обращение к немецким военным властям в зависимость от согласия или несогласия союзных правительств. В этом смысле политика Советской власти совершенно ясна. Не считая себя связанной формальными обязательствами старых правительств, Советская власть в своей борьбе за мир руководствуется только принципами демократии и интересами мирового рабочего класса. Но именно поэтому Советская власть стремится к всеобщему, а не сепаратному миру. Она уверена, что дружными усилиями народов – против империалистических правительств – такой мир будет обеспечен.

«Правда» N 193, 1 декабря (18 ноября) 1917 г.

Л. Троцкий. НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Подполковник М. Керт, представитель Армии Соединенных Штатов Северной Америки при Штабе верховного главнокомандующего, и г. Лавернь, начальник французской миссии, сочли возможным обратиться с официальными документами к бывшему верховному главнокомандующему генералу Духонину, смещенному Советом Народных Комиссаров за неподчинение Советской власти, причем военные представители союзных стран позволяют себе призывать генерала Духонина вести политику, прямо противоположную той, какую ведет Совет Народных Комиссаров в полном согласии со Съездом Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.

Такое положение не может быть терпимо. Никто не требует от нынешних союзных дипломатов признания Советской власти. Но в то же время Советская власть, ответственная за судьбы страны, не может допустить, чтобы союзные дипломатические и военные агенты, во имя тех или других целей, вмешивались во внутреннюю жизнь нашей страны и пытались разжигать гражданские войны. Дальнейшие шаги на этом пути неминуемо вызовут самые тяжкие осложнения, ответственность за которые Совет Народных Комиссаров заранее снимает с себя.

Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

«Известия» N 229,

18 ноября 1917 г.

Примечание. Заявление г. Керта, упоминаемое в напечатанном выше предостережении Народного Комиссара по иностранным делам, представляется тем более непонятным и неуместным, что одновременно с этим, т.-е. 14 ноября, генерал Джэдсон, начальник американской военной миссии, сделал новое заявление, которое звучит совершенно иначе.

Генерал Джэдсон заявляет, что американцы «не желают вмешиваться ничем иным, кроме помощи, в разрешение каких бы то ни было русских проблем».

Остается надеяться, что г. Керт и все другие примут эти слова к сведению и руководству.

«Известия» N 229, 18 ноября 1917 г.

Л. Троцкий. БЕСЕДА НАЧАЛЬНИКА АМЕРИКАНСКОЙ ВОЕННОЙ МИССИИ С НАРОДНЫМ КОМИССАРОМ ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ

Вчера, 18-го, генерал Джэдсон, начальник американской миссии, посетил тов. Троцкого в Смольном. Генерал предупредил, что в настоящий момент еще не имеет возможности говорить от имени американского правительства, так как признание Советской власти еще не произошло, но что он явился для того, чтобы завязать сношения, выяснить некоторые обстоятельства и рассеять недоразумения. Генерал Джэдсон справился, намерено ли новое правительство стремиться к ликвидации войны совместно с союзниками, которые, по словам генерала, 19-го вряд ли смогут участвовать в переговорах. Тов. Троцкий в кратких словах выяснил генералу политику Советской власти в деле борьбы за общий мир. Главное обстоятельство, на которое упирал Народный Комиссар по иностранным делам, это – полная гласность всех будущих переговоров. Союзники могут следить за каждым этапом в развитии мирных переговоров и, стало быть, смогут примкнуть к ним на одном из дальнейших этапов.

Ген. Джэдсон просил о разрешении сообщить этот ответ своему правительству и в заключение заявил: «Время протестов и угроз по адресу Советской власти прошло, если вообще это время существовало». Генерал спросил, настаивает ли Народный Комиссар на объяснениях по поводу имевших место инцидентов (протестующие заявления чинов американской военной миссии). Тов. Троцкий ответил, что формальная сторона дела не представляет интереса и может считаться исчерпанной заявлением генерала, что «время угроз и протестов по адресу Советской власти прошло».

«Известия» N 230, 19 ноября 1917 г.

Л. Троцкий. ДОКЛАД В ЦИРКЕ «МОДЕРН» О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА (3 декабря)

Товарищи, здесь, в этом здании, 23 октября мне довелось говорить на народном собрании, на котором обсуждался вопрос о Всероссийском Съезде и единодушно поднимался голос за Советскую власть. Вопрос, который наиболее остро стоял перед страной за все 8 месяцев революции, это – вопрос о войне и мире. Мы утверждали, что только власть, опирающаяся на народ, может положить конец бойне. Мы утверждали, что нужно опубликовать тайные договоры и объявить, что русский народ, который их не заключал, не может быть связан мертвой буквой для совместных грабительств. На это враги наши нам говорили, что это демагогия. Вы бы, мол, на это, будучи у власти, не решились, ибо тогда союзники пошли бы против нас. Но мы утверждали, что спасение России в перемирии и мире. Мы утверждали, что затяжной характер войны губит революцию, разоряет и истощает страну, и что чем больше мы будем воевать, тем более рабским будет становиться наше положение, так что, в конце концов, нам только и осталось бы, что выбирать себе барина.

Но мы желаем жить и развиваться, как свободный народ, а для заключения мира необходимо было опрокинуть власть буржуазии и Керенского. Нам говорили, что мы останемся без поддержки. Но 25 октября местный Петроградский Совет взял на себя инициативу и ответственность и при поддержке гарнизона и рабочих совершил переворот, явился к собравшемуся Съезду Советов и сказал: «Старая власть в стране сломлена, власти в стране нет, и вы обязаны взять ее в свои руки». Мы сказали, что первейшей обязанностью новой власти явится предложение перемирия на всех фронтах для заключения мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, т.-е. так, чтобы каждый народ путем голосования смог бы сказать свое решительное слово: хочет ли он жить, входя в состав данного государства и пользуясь внутри его полной автономией, или желает отделиться и жить совершенно самостоятельно. Должно положить конец тому, что сильный путем оружия заставляет жить так, как он этого хочет, слабого; каждый народ – мал он, или велик – должен быть сам хозяином своей страны. Теперь это программа не партии, не Совета, а всего народа. За вычетом той грабительской партии, которая дерзает себя именовать «партией народной свободы» (аплодисменты), а на самом деле является врагом народной свободы, которая всеми силами срывает мир и которой мы открыто объявили беспощадную борьбу – за вычетом этой партии весь народ русский заявил, что он насилия не желает. И в этом смысле был издан наш декрет о мире. В день принятия его поднялись казаки Краснова, и самому существованию Советской власти угрожала опасность. Но, как только они были сломлены, и власть Советов укрепилась, нашим первым делом было обратиться одновременно к союзным посольствам и германским властям с предложением перемирия на всех фронтах. Наши враги, кадеты и соглашатели, говорили, что Германия и не откликнется – на деле вышло другое, и мы уже имеем согласие Германии и Австро-Венгрии на ведение переговоров о перемирии на основе советской формулы. Этому предшествовало то, что как только мы получили ключи от шкафов тайной дипломатической переписки, мы опубликовали тайные договоры и тем исполнили обязательство, которое дали народу, будучи еще маленькой оппозиционной партией. Мы говорим и говорили, что не может народ проливать свою кровь и кровь своих братьев за какие-то договоры, которых он не заключал, не читал и не видал. На такие мои слова соглашатели говорили: не говорите с нами таким языком, здесь не цирк Модерн. Но я ответил им, что у меня есть один язык, язык социал-демократа, и им я говорю с народом и с вами, буду говорить с союзниками и с германцами. (Шумные аплодисменты.)

Они, эти люди с заячьей душой, считали, что опубликовать тайные договоры, это значит заставить объявить нам войну Англию и Францию. Но они не понимали, что верхи воспитали в течение всей войны народ на том, что Германия коварный, жестокий враг, а Россия благородный народ, и нельзя в 24 часа сказать народу обратное. Опубликованием тайных договоров мы приобрели себе врагов в лице верхов государств, но за нами зато теперь поддержка их народов. Не дипломатический мир заключим мы, а народный мир, солдатский мир, окопный мир! (Бурные аплодисменты.) И результаты прямой политики сказались: в Смольный институт явился Джэдсон и от имени Америки заявил, что протест Керта при ставке Духонина против новой власти является недоразумением, что Америка отнюдь не желает вмешиваться во внутренние дела России. Таким образом вопрос об Америке улажен.

Другой конфликт еще не улажен, и теперь я должен дать вам отчет о нем. За борьбу за мир английское правительство арестовало и держит в своем концентрационном лагере Георгия Чичерина, отдавшего народам России, Англии, Германии и Франции свои богатства и свои знания, и смелого агитатора среди английских рабочих, эмигранта Петрова. Я обратился с письмом в английское посольство, где указал, что Россия терпит присутствие в ней многих богатых англичан, которые находятся в заговоре с контрреволюционной русской буржуазией, и тем более мы не можем допустить, чтобы русские граждане находились в английских тюрьмах, а потому те из них, которым не предъявлено никакого уголовного обвинения, должны быть немедленно освобождены. Неисполнение этого требования повлечет за собой невыдачу паспортов английским подданным, желающим покинуть Россию. Народная Советская власть ответственна за интересы всего народа; где бы каждый гражданин ни находился, он находится под ее защитой. Если Керенский обращался к союзникам, как приказчик к хозяину, то мы должны показать, что можем с ними жить лишь на равной ноге. Мы этим раз навсегда заявили, что кто хочет надеяться на поддержку и дружбу русского свободного и независимого народа, тот должен с уважением относиться к нему и его человеческому достоинству.

Как только власть очутилась в руках Советов, мы предложили перемирие от имени русского народа. Мы имели право говорить именем народа, ибо все, что мы предлагали, как и вся программа Народных Комиссаров, состоит из лозунгов и предложений, проголосованных и принятых в сотнях и тысячах Советов, фабрик и заводов, т.-е. принятых всем народом. (Аплодисменты.) Наша делегация будет говорить открытым и мужественным языком. Мы спросим: «Согласны ли вы заключить немедленное перемирие на всех фронтах?» – и если они скажут да, – то мы попросим их оповестить об этом союзные правительства для присылки своих делегатов. Вторым нашим вопросом будет: «Имеете ли вы в виду заключить мир на демократических основаниях?» Если нам придется заключать перемирие одним, то мы заявим Германии, что недопустима переброска войск с русского фронта на другие, ибо мы предлагаем честное перемирие, и за счет его не должны быть раздавлены Англия и Франция.

Во время переговоров ни в коем случае не будет допустима тайная дипломатия. О каждом нашем предложении и германском ответе будут возвещать народам наши летчики и радиотелеграф. Мы будем заседать под стеклянным колпаком, и германские солдаты, через тысячи распространяемых нами немецких газет и воззваний, будут оповещаться о каждом нашем шаге и ответном германском.

Мы скажем, что Литва и Курляндия должны сами решить вопрос, с кем они хотят быть, и что Германия не на словах, а на деле должна выслушать свободное волеизъявление народов. И если после этих открытых, прямых и честных заявлений кайзер откажется заключить мир, если банки и биржи, которым выгодна война, будут мир срывать, – народы увидят, у кого правда, и станем мы сильнее, а кайзер и биржи – слабее. Мы будем чувствовать себя не побежденными, а победителями. Ибо кроме военных, есть и другие победы; ибо когда народ взял власть в свои руки, свалив врагов своих, – он победил. Мы не знаем других интересов, кроме народных, а эти интересы одни у народов всех стран. Мы объявляем войну войне. Цари боятся заключения мира, боятся, что народы попросят отчета за все понесенные великие жертвы и пролитую кровь. Германия, соглашаясь на перемирие, косится на свой народ, она знает, что он потребует ответа, и если Германия его не даст, то союзником германского народа будет русская революция. Франция и Англия должны будут пойти на переговоры о заключении мира, а если не пойдут, то их народы, оповещенные о ходе переговоров, погонят их туда палкой. Русские представители превратятся за столом переговоров в обвинителей, народы будут судить свои верхи. Опыт того, что проделали с народами за сорок месяцев войны, не пройдет даром. Мы же вашим именем скажем братьям: «Знайте, в тот час, когда вы направите революционную силу на вашу буржуазию, ни один русский солдат не выстрелит».

Это обещание будет дано вашим именем, и вы сдержите его. (Продолжительные аплодисменты.)

Коснувшись затем общей политики Совета Народных Комиссаров, ее нарастающих побед и еще оставшихся неопрокинутыми препятствий, Народный Комиссар кончает:

Мы можем ошибаться, но знайте, что мы никогда не согласимся изменить народу. Если они окажутся сильнее нас, мы погибнем на тех постах, на которые вы поставили нас. Не шутки шутить собираемся мы, но, в содружестве с народами, твердой вооруженной рукой отбросить препятствия и возвестить свободу для всех народов! (Продолжительные овации.)

«Правда» N 195, 4 декабря (21 ноября) 1917 г.