Текст книги "Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста"

Л. Троцкий. РЕЗОЛЮЦИЯ, ПРИНЯТАЯ НА ЗАСЕДАНИИ ВСЕРОССИЙСКОГО СЪЕЗДА КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ, О МИРНЫХ ПЕРЕГОВОРАХ (3 декабря)

2-й Всероссийский Съезд Советов Крестьянских Депутатов, заслушав доклад о перемирии, приветствует первый крупный успех, завоеванный на пути борьбы против бесчестной империалистической бойни, и обещает поддержку миллионов крестьян и солдат той политике ЦИК и Совета Народных Комиссаров, которая направлена к скорейшему достижению честного демократического мира народов. Крестьянский Съезд призывает крестьян, рабочих и солдат Германии и Австро-Венгрии дать беспощадный отпор империалистическим требованиям своих правительств и таким путем обеспечить скорейшее заключение народного мира. Крестьянский Съезд призывает солдат, крестьян и рабочих Франции, Англии, Италии и других союзных стран преодолеть сопротивление своих империалистов и обеспечить участие своих представителей в переговорах о мире.

Крестьянский Съезд постановляет перевести эту резолюцию на немецкий, французский и другие языки и сообщить ее всеми возможными способами всем воюющим и нейтральным народам.

Долой войну!

Да здравствует перемирие!

Да здравствует честный мир!

Да здравствует братство трудящихся всех стран!

«Известия» N 245, 7 декабря 1917 г.

Л. Троцкий. ОТ НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ РУССКОЙ ДЕЛЕГАЦИИ В БРЕСТ-ЛИТОВСКЕ

Сегодня Народный Комиссар подписал резолюцию касательно военнопленных австро-германцев, находящихся в Боровичском уезде, Новгородской губ. Сообщается русской делегации для сведения и для предложения представителям Австрии, Германии, Турции и Болгарии вопроса, не согласятся ли их правительства распространить эту меру, на условиях взаимности, на всех военнопленных, гражданских пленных и заложников. Народное Правительство Российской Республики делает этот первый шаг и немедленно распространит эту меру или ту, на какую согласятся правительства Австрии, Германии, Турции и Болгарии в этом направлении, на всех военнопленных, гражданских пленных и заложников.

Заведывающий отделом военнопленных Менцековский.

Делопроизводитель Л. Грохотов.

Резолюция

Объявляется Боровичскому Совету Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов следующее постановление Народного Комиссара:

1. Все военнопленные Боровичского уезда освобождаются от принудительных работ и с 1 ноября с. г. оплачиваются наравне с вольнонаемными.

2. Военнопленные, не желающие работать в предприятиях, отправляются на сельскохозяйственные работы в Херсонскую губернскую земскую управу.

3. Вопросы взаимоотношений между военнопленными и предпринимателями регулируются комиссией от Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов, куда входят представители от военнопленных и от предприятия.

4. Военнопленные при отъезде осматриваются комиссией с представительством от Совета. В случае инвалидности или болезни, полученной пленным во время работы, ему выдается об этом свидетельство врача, за подписью его и членов комиссии, а также вознаграждение от предприятия в размере, получаемом рабочими от больничной кассы. Заразительные и заразные больные задерживаются до выздоровления, после чего они в полной мере подлежат действию данной инструкции.

5. Военнопленным дозволяется организоваться и иметь своих выборных представителей для сношения с властями.

6. Военнопленные отправляются в Херсонскую губернию организованными группами (напр., по национальностям), причем каждая группа избирает своих выборных представителей по расчету один на 50 человек. Означенные представители получают от Совета удостоверения в признании их таковыми.

7. За ответственностью и ручательством соответствующих организаций, национальных или интернациональных, военнопленные могут быть переименованы в военнообязанных и получить соответствующие проходные свидетельства.

8. Военнопленные больные, временно безработные, а также отправляемые в дорогу, получают продовольствие и кормовые в размере солдатского пайка.

9. Засвидетельствованные копии означенной резолюции препроводить во все предприятия, а также в Херсонскую губернскую земскую управу для точного исполнения.

10. Воскресный отдых в течение 24 часов обязателен.

11. Отправка на сельскохозяйственные работы и в другие места не по принуждению.

Подписано: Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

Заведывающий отделом военнопленных Менцековский. Делопроизводитель Л. Грохотов.

«Правда» N 207, 19 (6) декабря 1917 г.

Л. Троцкий. К ТРУДЯЩИМСЯ, УГНЕТЕННЫМ И ОБЕСКРОВЛЕННЫМ НАРОДАМ ЕВРОПЫ

Перемирие в Брест-Литовске подписано. На восточном фронте военные операции приостановлены на 28 дней. Уже один этот факт является огромным завоеванием человечества. После 42 месяцев непрерывной бойни, из которой не видно было выхода, рабочая и крестьянская революция в России открыла путь к миру.

Мы опубликовали тайные договоры. В ближайшие дни мы продолжим это опубликование. Мы заявили, что эти договоры ни в чем не связывают политику Советской власти. Мы предложили всем народам путь открытого соглашения на основе признания за каждым народом, большим или малым, передовым или отсталым, права на свободное определение своей судьбы. Мы ни от кого не скрываем, что не считаем нынешние капиталистические правительства способными на демократический мир. Только революционная борьба рабочих масс против нынешних правительств может приблизить Европу к такому миру. Полное осуществление будет обеспечено только победоносной пролетарской революцией во всех капиталистических странах.

Вступая в переговоры с нынешними правительствами, насквозь проникнутыми на обеих сторонах империалистическими тенденциями, Совет Народных Комиссаров ни на одну минуту не отклоняется от пути социальной революции. За подлинный демократический мир народов предстоит еще только бороться. Первый этап этой борьбы везде, за исключением России, застает у власти старые монархические и капиталистические правительства, которые несут ответственность за нынешнюю войну и которые еще не отдали отчета своим обманутым народам за пролитую кровь и расточенные богатства. Мы вынуждены начинать переговоры с теми правительствами, которые все еще существуют в настоящий момент, как, с другой стороны, монархические и реакционные правительства центральных держав вынуждены вести переговоры с представителями Советской власти потому, что русский народ поставил их перед фактом Рабочего и Крестьянского Правительства в России. В переговорах о мире Советская власть ставит себе двойную задачу: во-первых, добиться как можно скорейшего прекращения постыдной и преступной бойни, которая губит Европу, во-вторых, помочь всеми доступными нам средствами рабочему классу всех стран низвергнуть господство капитала и овладеть государственной властью в целях демократического мира и социалистического переустройства Европы и всего человечества.

Перемирие на восточном фронте подписано. Но на других фронтах бойня продолжается. Мирные переговоры только открываются. Социалистам всех стран и прежде всего социалистам Германии должно быть ясно, что между мирной программой русских рабочих и крестьян и программой германских капиталистов, помещиков и генералов существует непримиримое противоречие. Если бы только эти две программы столкнулись, тогда мир был бы явно невозможен, ибо русский народ не для того свергал монархию и буржуазию собственной страны, чтобы склоняться перед монархами и капиталистами других стран. Мир может быть приближен, осуществлен и обеспечен только в том случае, если и со стороны Германии и ее союзниц раздастся решительный и твердый голос трудящегося народа. Германские, австро-венгерские, болгарские и турецкие рабочие должны программе империализма своих господствующих классов противопоставить свою революционную программу соглашений и сотрудничества трудящихся и эксплуатируемых классов всех стран.

Перемирие заключено только на одном фронте. Наша делегация после долгой борьбы добилась, в числе условий перемирия, согласия немецкого правительства не перебрасывать войска на другие фронты. Таким образом, те немецкие полки, которые расположены между Черным морем и Балтикой, получили месячный отдых от кровавого кошмара. К перемирию привлечена еще румынская армия против воли румынского правительства. Но на французском, на итальянском и на всех других фронтах война продолжается. Перемирие остается частным. Капиталистические правительства боятся мира, потому что им придется давать народам отчет. Они стремятся отсрочить час своего окончательного банкротства. Согласны ли народы и дальше терпеливо сносить преступную работу биржевых клик Франции, Великобритании, Италии и Соединенных Штатов?

Под фразами о вечной справедливости и будущем обществе наций капиталистические правители этих стран скрывают низменные и корыстные расчеты эксплуататоров. Они не хотят перемирия. Они борются против мира, но вы, народы Европы, вы, пролетарии Франции, Италии, Англии, Бельгии, Сербии, вы, наши братья по страданиям и борьбе, хотите ли вы вместе с нами мира, честного, демократического мира народов? Те, которые говорят вам, будто такой мир может быть обеспечен только победой, обманывают вас. Во-первых, они за сорок два месяца оказались неспособны дать вам победу и ничем не доказали, что дадут ее, если война продолжится еще новые годы. Во-вторых, победа, если бы она оказалась возможна для той или другой страны, означала бы только новые насилия сильных над более слабыми и засевала бы, таким образом, семена новых войн.

Освободить Бельгию, Сербию, Румынию, Польшу, Украину, Грецию, Персию и Армению могут не победоносные империалисты одной из коалиций, а революционные рабочие всех воюющих и нейтральных стран в победоносной борьбе против всех империалистов.

К этой борьбе мы вас призываем, рабочие всех стран. Другого пути нет. Правящие, эксплуатирующие классы покрыли себя в этой войне неисчислимыми преступлениями. Эти преступления вопиют о революционном возмездии. Трудящееся человечество отреклось бы от себя и от своего будущего, если бы продолжало и дальше покорно нести на себе ярмо империалистической буржуазии, ее военщины, ее правительства, ее дипломатии.

Мы, Совет Народных Комиссаров, мы, уполномоченные русскими рабочими, крестьянами, работницами, крестьянками, солдатами, матросами, вдовами, сиротами, мы призываем вас к совместной с нами борьбе за немедленное прекращение войны на всех фронтах. Пусть весть о подписанном в Брест-Литовске перемирии прозвучит, как набат, для солдат и рабочих всех воюющих стран.

Долой войну! Долой виновников войны! Правительства, противящиеся миру, должны быть сметены, как и правительства, которые под речами о мире скрывают захватные притязания. Рабочие и солдаты должны вырвать дело войны и мира из преступных рук буржуазии и взять его в свои руки. Мы имеем право требовать этого от вас, потому что мы совершили это у себя. Таков единственный путь спасения для вас и для нас. Сомкните же ваши ряды, пролетарии всех стран, под знаменем мира и социальной революции!

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

«Известия» N 244, 6 декабря 1917 г.

Л. Троцкий. СВИДАНИЕ НАРОДНОГО КОМИССАРА ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ С ФРАНЦУЗСКИМ ПОСЛОМ

Народный Комиссар по иностранным делам, т. Троцкий, вчера имел свидание во французском посольстве с г. Нулансом.

Во время этой беседы было затронуто несколько вопросов.

Т. Троцкий обратил внимание посла на затруднительное положение, в каком оказались в настоящее время французские офицеры на Украине. Ему представляется невозможным, чтобы они продолжали поддерживать сношения с Радою, в то время как последняя разоружает советские полки, открыто поддерживает контрреволюционные махинации Каледина и дезорганизует общий фронт, уводя оттуда без предварительного соглашения со Ставкою украинские части, которые участвуют в охране русско-румынского фронта.

Посол заметил, что все французские офицеры, состоящие при миссиях в России, получили формальный приказ ни в каком случае не вмешиваться во внутреннюю политическую борьбу. Присутствие на Украине офицеров, давно уже аккредитованных при генералах, командующих юго-западным и румынским фронтами, объясняется часто выражавшимся различными русскими правительствами приглашением наблюдать за формированием национальной украинской армии. В случае вооруженного конфликта между Радою и Петроградским Правительством их роль свелась бы к роли офицеров военной миссии, и, в качестве таковых, они не принимали бы никакого участия в борьбе.

Вопрос об обмене дипломатическими курьерами между Россией и Францией также был обсужден обеими сторонами в целях удовлетворительного его разрешения.

По просьбе французского посла, т. Троцкий точно охарактеризовал условия мира, на которых основаны ведущиеся в Брест-Литовске переговоры. Эти условия свидетельствуют о непреклонной воле Русского Революционного Правительства заключить не мир на основах подчинения, а мир без аннексий и контрибуций, обеспечивающий всем угнетенным народам право свободного самоопределения.

Отклонение этих демократических принципов повлекло бы за собою разрыв переговоров.

От редакции газеты. Из настоящего сообщения мы не можем, к сожалению, вынести вполне определенное представление о роли французских офицеров «при Раде». Между тем, ясность в этом деле абсолютно необходима.

«Правда» N 207, 19 (6) декабря 1917 г.

Л. Троцкий. ГОЛОС ПЕЧАТИ

Свидание т. Троцкого с г. Ниссель оценивается официальной печатью как симптом, указывающий на возможность общего перемирия и общего мира. В том же смысле оценивается и ряд других фактов: освобождение Чичерина и Петрова в Англии, урегулирование вопроса о дипломатических паспортах, предстоящий ответный визит т. Троцкого Бельгийскому послу и т. д.

В то же время официозная печать отмечает уклончивый характер ответов французского посла по поводу Рады. Этот ответ может быть истолкован так, что кое-кто из союзников не вполне отказался еще, после эксперимента со ставкой Духонина, от надежд на гражданскую войну против Советов. Нет никакого сомнения в том, что ближайший опыт покажет всю тщету надежд на авантюры Калединых и Петлюр. Путь к сохранению добрососедских отношений с Россией лежит через соглашение с Советом Народных Комиссаров.

«Правда» N 208, 20 (7) декабря 1917 г.

Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ОБЪЕДИНЕННОМ ЗАСЕДАНИИ СОВНАРКОМА, ЦИК, ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА, ГОРОДСКОЙ ДУМЫ, ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ И РАБОЧИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В АЛЕКСАНДРОВСКОМ ТЕАТРЕ О МИРНЫХ ПЕРЕГОВОРАХ (8 декабря)

В начале своей речи т. Троцкий привел две характерные встречи, которые он имел в 1914 году, после того как вспыхнула настоящая война. Немецкий депутат Молькенбур на вопрос т. Троцкого, долго ли продлится война, ответил ему: «Мы полагаем, что боевые действия будут длиться не больше двух-трех месяцев. Энергичный нажим на Россию, два-три сильных удара на Францию, и мы достигнем победы, за которой последует ликвидация войны». Такую же уверенность в близком окончании войны выразил в беседе с т. Троцким французский социалист, полагавший, что Франция, отбросив немцев в битве на Марне, двинется дальше за Рейн, а в то же время Россия энергичным наступлением создаст угрозу Берлину, и на этом закончится война. Так полагали собеседники т. Троцкого, и, действительно, человек, который в то время дерзал говорить, что война может затянуться на год или даже больше, слыл безумцем. Очевидно, те громадные живые силы, те колоссальные военно-технические средства, с которыми европейские державы выступили на арену борьбы, служили как бы гарантией того, что война не может долго длиться.

Между тем, – говорит оратор, – вот уже четвертый год человечество не выходит из адского круга войны. Поистине, эта война показала, как могуществен человек, сколько неслыханных страданий он в состоянии перенести, но эта же война показывает, сколько варварства еще сохранилось в современном человеке. Никогда технический прогресс не достигал такой высоты, как в настоящее время; люди одолевают пространство путем радиотелеграфа, люди без всяких усилий поднимаются ввысь, не страшась стихий, – и те же люди вползают по колена в грязь, поселяются в окопах и через глазки делают там, под указку господствующих классов, свое страшное, отвратительное дело. Человек, – царь природы, – сидит в этих бойницах, высматривает в них через глазки, как в тюремной камере, другого человека, как будущую свою добычу… Так глубоко упало человечество в этой войне. Становится обидно за человека, за его плоть, за его дух, за его кровь, когда представляешь себе, что люди, прошедшие через длинный ряд культурных этапов, – христианство, абсолютизм и парламентаризм, – люди, вскормившие идеи социализма, как жалкие рабы, из-под палки господствующих классов, убивают друг друга. И если бы эта война закончилась тем, что люди вновь вернулись бы в свои стойла и стали бы подбирать те жалкие крохи, которые им бросает буржуазия, если бы эта война закончилась торжеством империализма, то человечество не стоило бы тех страданий и той огромной работы мысли, которые оно вынесло в течение тысячелетий. Но этого не будет, этого не должно быть! (Бурные аплодисменты.)

Вспоминая Циммервальдскую конференцию, оратор говорит: Там собрались интернационалисты, которых безжалостно травили шовинисты всех стран. Нас была там небольшая горсть, – три десятка человек. Казалось, что все прошлое социализма затоплено кровавыми волнами шовинистического ослепления, и что мы – последние остатки законченной великой главы. Мы получили письмо от тов. Либкнехта, заточенного германскими тиранами в крепость. Он писал нам, чтобы нас не смущало то, что нас мало; он выражал уверенность, что наши труды, наши усилия не пропадут даром; с отдельными личностями можно легко и безнаказанно расправляться, но в сердцах народов вера в революционный социализм не будет убита. И, говоря это, Карл Либкнехт никого не обманул, жизнь все сильнее и ярче подтверждает эту надежду.

Тов. Троцкий от имени собравшихся провозглашает: «Да здравствует наш друг, стойкий борец за социализм, Карл Либкнехт!» (Бурные аплодисменты. С мест раздаются голоса: «Мы требуем освобождения Либкнехта и Фрица Адлера!»). Затронув имена других интернационалистов – Фрица Адлера, Хеглунда, Розы Люксембург и других, которых отечественные империалистические правительства квалифицировали как наемников враждебных государств и, обвиняя их в изменнических действиях, заточили в казематы, – оратор указывает на целый ряд фактов, красноречиво говорящих о том, что усилия этих людей, мужественно поднимавших голос протеста против угнетения народов кучками насильников-империалистов, не прошли бесследно, и никакими способами, никаким насилием никому не удастся вытравить из сознания народов преступность этой войны, несущей только разорение и страдания.

Переходя к начатой нами борьбе за мир, оратор говорит:

Мы можем скорбеть, что события не развиваются с такой быстротой, как этого нам хотелось бы, но «земля все-таки вертится!». Для отчаяния места нет. В России, молодой, некультурной, отсталой России, где произвол царского правительства давил особенно тяжело, знамя революционной борьбы развернулось раньше, чем в других странах. Мы выступили первыми. Но те же причины, которые толкнули наши народные массы на борьбу, действуют во всех странах, независимо от национального темперамента того или другого народа. И, раньше или позже, эти причины скажутся. Тот факт, что мы во время войны свергнули царя и буржуазию, тот факт, что в стране с 180-миллионным населением стали у власти те, которых еще так недавно называли кучкой, – этот факт, имеющий всемирно-историческое значение, навсегда врежется в сознание рабочих масс всех стран. И русский народ, восставший на земле жандарма Европы (так почетно титуловали Николая Романова), заявит, что со своими братьями, стоящими под ружьем в Германии, Австрии, Турции и т. д., он хочет говорить не голосом пушек, а языком международной солидарности трудящихся всех стран. Этот народ заявил громогласно, на весь мир, – что ему не нужны завоевания, что он не посягает на чужое достояние, что он добивается только одного: братства народов и освобождения труда. Этот факт не может изгладиться из сознания страдающих от тяжкого ига войны народных масс всех стран, и раньше или позже эти массы услышат наш голос, придут к нам, протянут нам руку помощи. Но если бы даже допустить, что враги народа нас победят, что мы погибнем; если бы нас, побежденных, придавила собою земля, если бы нас стерли в порошок, – все же память о нас будет переходить из рода в род и будить наших детей на новую борьбу. Конечно, наше положение было бы много лучше, если бы народы Европы восстали вместе с нами, и нам пришлось бы разговаривать не с генералом Гофманом и графом Черниным, а с Либкнехтом, Кларой Цеткин, Розой Люксембург и другими. Но этого еще нет, и ответственность за это не может быть возложена на нас. Наши братья в Германии не могут обвинять нас в том, что мы за их спиной вели переговоры с их заклятым врагом – кайзером. Мы с ним говорим, как с врагом, сохраняя всю нашу непримиримую вражду к этому тирану.

Перемирие создало перерыв в войне, гул орудий смолк, и все трепетно ждут, каким голосом Советская власть будет разговаривать с Гогенцоллернскими и Габсбургскими империалистами. И вы должны нас поддержать в том, чтобы мы говорили с ними, как с врагами свободы, ее душителями, и чтобы ни один атом этой свободы не был принесен в жертву империализму. Только тогда дойдет до глубин сознания народов Германии и Австрии истинный смысл наших стремлений, наших целей. Если эта третья сила – голос рабочего класса Германии – не проснется и не окажет того могучего влияния, которое должно сыграть решающую роль, – мир будет невозможен. Но я считаю, что Рубикон перейден, что возврата к прошлому нет, и в нас крепнет уверенность, что переговоры о мире станут могучим орудием в руках народов в борьбе за мир. Но если бы мы ошиблись, если бы мертвое молчание продолжало сохраняться в Европе, если бы это молчание дало Вильгельму возможность наступать и диктовать условия, оскорбительные для революционного достоинства нашей страны, то я не знаю, смогли ли бы мы, при расстроенном хозяйстве и общей разрухе, явившейся следствием войны и внутренних потрясений, смогли ли бы мы воевать. Я думаю: да, мы смогли бы! (Бурные аплодисменты.) За нашу жизнь, за революционную честь мы боролись бы до последней капли крови. (Новый взрыв аплодисментов.) Усталые, старшие возрасты, ушли бы. Но мы сказали бы, что наша честь в опасности, кликнули бы клич и создали бы мощную, сильную революционным энтузиазмом армию из солдат и красногвардейцев, которая боролась бы до последней возможности. Наша игра еще не сыграна. Ибо, товарищи, вы знаете, наши враги и «союзные» империалисты должны же понимать, что не для того мы свергали царя и буржуазию, чтобы стать на колени перед германским кайзером, чтобы склониться перед чужестранным милитаризмом и молить о мире. Если нам предложат условия, неприемлемые для нас и всех стран, противоречащие основам нашей революции, то мы эти условия представим Учредительному Собранию и скажем: решайте! Если Учредительное Собрание согласится с этими условиями, то партия большевиков уйдет и скажет: ищите себе другую партию, которая будет подписывать эти условия, мы же – партия большевиков и, надеюсь, левые эсеры – призовем всех к священной войне против милитаристов всех стран. (Шумные и продолжительные аплодисменты.) Если же мы, в силу хозяйственной разрухи, воевать не сможем, если мы вынуждены будем отказаться от борьбы за свои идеалы, то мы своим зарубежным товарищам скажем, что пролетарская борьба не окончена, она только отложена, подобно тому, как в 1905 году мы, задавленные царем, не закончили борьбы с царизмом, а лишь отложили ее. Вот почему мы без пессимизма и без черных мыслей вступили в переговоры о мире. И сколько бы буржуазная печать ни неистовствовала и ни твердила, что мы нашими переговорами вредим интересам демократии, мы не остановимся на нашем пути, ибо все то, что нам приписывают, – ложь и клевета.

Нас называют предателями народов Англии и Франции, ибо мы якобы повинны в том, что на союзников обрушиваются новые силы, перебрасываемые с Восточного фронта. Но вы знаете, что русская делегация решительно настаивала на том, чтобы немецкий генеральный штаб не перебрасывал солдат с русского фронта на Западный. Генерал Гофман горячо возражал; он употреблял все усилия для того, чтобы отклонить этот пункт, но мы в этом не уступили, и переброска войск теперь не осуществляется.

Т. Троцкий показывает две карты Западного фронта за сентябрь и октябрь, из которых видно, что в течение этих двух месяцев имела место переброска больших сил с нашего фронта на Западный. Но в эти месяцы, – говорит оратор, – у власти были не мы, и переговоры о мире тогда не велись…

Мы, – продолжает оратор, – не уступили даже и в том пункте, в котором немцы выдвигали требование о прекращении пропаганды в среде немецких войск. Мы ответили, что мы приехали в Брест переговариваться с немецкими генералами о прекращении боевых действий, но об остальном, в частности о революционной пропаганде, переговоры мы будем вести не с ними. Наши настоящие переговоры мы ведем с немецкими крестьянами и пролетариями, одетыми в солдатские шинели; там, среди них, развертывается наша настоящая, народная, солдатская, окопная дипломатия. (Шумные аплодисменты.)

Далее т. Троцкий переходит к характеристике того отношения, которое проявляют буржуазно-империалистические круги всех стран, пользующиеся лакейской печатью для создания атмосферы ненависти и злобы к русской революции и к деятельности Советского правительства, будящего трудящиеся массы всего мира к борьбе за свержение капитализма и империализма.

Т. Троцкий оглашает ряд документов, показывающих, что и внутри России имеются представители иностранных держав, которые принимают активное участие в организации контрреволюционного восстания. Из этих документов видно, например, как представители американской миссии в России пытались под флагом содействия Красному Кресту, находящемуся в Яссах, провезти на Дон автомобили для передачи их в распоряжение калединской банды. Эти документы свидетельствуют, что нити этого дела ведут к американскому послу Фрэнсису. Этот американский посол, сэр Фрэнсис, – говорит оратор, – со времени переворота был самым молчаливым из всех дипломатов. Очевидно, он последовательно и твердо держался принципа, завещанного дипломатом Бисмарком: «Молчание – золото, речь – серебро». Но сэр Фрэнсис должен, наконец, нарушить молчание и дать свое объяснение по вскрытому оглашенными документами делу. Пусть сэр Фрэнсис израсходует немного серебра своего красноречия. (Смех.)

Пусть, – продолжает оратор, – представители всех иностранных держав знают, что мы не так слабы, чтобы позволить безнаказанно наступать себе на ноги. Мы это скажем всем, в том числе и немецким и австрийским дипломатам. Если они думают, что, являясь представителями иностранных держав, они могут на темные деньги, под видом работы для Красного Креста, оказывать поддержку Калединым, то они ошибаются. С того момента, как становится ясной их роль в содействии контрреволюционерам, они становятся для нас частными лицами, и тяжелая пята революции опустится на них всею тяжестью. (Бурные аплодисменты.)

Буржуазия богата золотом и долларами, которые служат в ее руках орудием угнетения. У нас этого средства нет, но мы стоим так же твердо, опираясь на независимые революционные силы. У них только золото, у нас – сочувствие народных масс и социалистические принципы. Этими принципами мы будем бить врага, и в общепролетарской борьбе против всех империалистов, не только немецких, но и против господ Клемансо, Ллойд-Джорджей и остальных, – мы победим или погибнем! (Бурные аплодисменты.) Пусть знают все, что мы не поддадимся влиянию англо-американской буржуазии, что мы не сдадимся на милость империалистической биржи Европы, и, если понадобится, мы прольем последнюю каплю крови в борьбе за наше революционное достоинство, за нашу честь, за мир, свободу и братство всех народов. (Бурные долго несмолкаемые аплодисменты, переходящие в овацию.)

«Протоколы заседаний ЦИК 2-го созыва», Издание ЦИК 1918 г.