Текст книги "Не сниму хиджаб"

– Ты можешь отвести меня к твоему другу Ренату, который работает в интернет-фирме? Мне срочно нужно узнать всю информацию про эту Манученскую. Срочно.

– Хорошо, но что ты собираешься делать?

– Узнаешь.

Семнадцатая глава. Месть

Ренат предоставил информацию о Манученской Екатерине через сайт вконтакт. Теперь Мансур смог без труда открыть страничку девушки и подробно о ней узнать. Там было много фотографий, сделанных либо в клубах, либо в кафе, либо на отдыхе. Иногда попадались фотографии, снятые в квартире на фоне мраморного камина, собственной спальни, либо в ванне. Катя скинула на свою страницу множество афоризмов, взятых с Интернета, множество роликов о жизни богатой молодежи, клипы известных исполнителей, дешевые американские комедии. В строке религия Катя написала: ненавижу верующих, верю в силу денег. В строке книги было написано: читают только жалкие ботаны, а я и так прекрасна!

Читая все это, Мансур негодовал: неужели на свете живут такие мерзкие, низкие людишки, которым не составит труда посмеяться или поиздеваться над человеком, чем-то отличающимся от них? Но тут его рассуждения прервал один момент, которому юноша был несказанно рад. Оказывается, незадолго до того, как Мансур открыл страничку Кати, девушка перекинулась парой фраз с Вамуниным, который пригласил ее с друзьями в ночной клуб. Катя написала, что обязательно сходит туда, но Енисеева Андрея не будет – он уехал в гости к родной тете на день рождения; перечислив кто придет: она, Киселев и Лера, девушка вышла с сайта.

«Так, так, – подумал Мансур, – птичка сама попалась в силки. НО ничего, ты ответишь за все вместе с дружками, которые шавками бегают за тобой по пятам». После этого молодой человек позвонил Магомету и сказал:

– Сегодня собери ребят, нужно съездить в кое-какое место.

– Ты что задумал. Брат? – прокричал тот в трубку.

– Увидишь. Пусть подъедут к парку рядом с мостовой на машинах Эльдар с братьями да Адель с другом. Остальное предоставь мне.

– Ты уверен в правильности своих действий?

– Послушай, Магомет, такое оскорбление невозможно простить. Эта идиотка оскорбила также тебя, твоих родных, весь наш народ. Мы не должны позволить ей выйти сухой из воды.

– Хоть бы все обошлось, брат.

– Не волнуйся, все будет хорошо…

У Мансура после данного разговора выступил внутри неприятный осадок, но что он решил, то и будет делать. Другого пути нет. Или делай – или нет. Третьего, увы, не дано. Только бы Хадиджу это не коснулось. Бедная девушка и так много пережила за столь короткое время. Ах, если бы он узнал обо всем заранее, можно было бы перевести ее в другую школу, но будущее лишь в руках Аллаха.

В то время, когда Мансур готовился к отъезду, Хадиджа сидела на ковре в комнате, устремив взор в сторону Мекки и читала дуа – обращение к Аллаху – после молитвы: «О, Всемогущий Аллах! Прошу, дай мне силы вытерпеть ту ношу, что взвалилась на мои плечи. Не дай опустить руки, укрепи мое сердце. Я знаю, Ты милосерден к рабам Твоим! Прошу Тебя, отведи от меня зло неверных и дай радость, ту радость, с которой я буду счастлива. Амин». Девушка провела ладонями по лицу и медленно опустила руки на колени. Еще некоторое время сидела она молча, уставившись в одну точку, а лунный свет, пробившийся сквозь тюль, осветил ее своим белым светом.

Наступила полночь. Огни города ярко засияли в темном воздухе, окутанным снегом и дымом. Манученская Катя в обнимку Киселевым чуть шатаясь вышла из клуба. За ними шли Вамунин с Лерой. Сергею сразу понравилась эта высокая смуглая брюнетка модельной внешности, которая была душой компании и часто рассказывала смешные истории из жизни. И вот сейчас веселая четверка, громко смеясь, шли по безлюдной тропе, мимо деревьев и кустарников, в сторону гаражей, чтобы распить там спиртные напитки и покурить травку, которую втайне принес с собой Киселев Павел.

И вдруг три машины. Горя фарами, перегородили им дорогу, после чего остановились. Молодые люди разом протрезвели. От шока и недоумения они встали как вкопанные, боясь пошевелиться. Из машин вышло порядком семь человек с битами. Ни слова ни говоря, неизвестные направились к оторопевшей четверке, которые даже не сделали ни одного шага, не говоря уже о бегстве.

– Кто это? – тихо спросил Вамунин Катю.

– Н-не знаю… – ответила Катя, внутренне предчувствуя что-то неладное.

Три человека встали сзади, дабы отрезать путь к отступлению, остальные подошли прямо к Кате, которая при взгляде на незнакомцев сразу поняла кто они такие. Из толпы вышел Мансур и, бегло оглядев девушку, спросил:

– Так это ты та падаль, которая обидела мою сестру?

– Кто вы? – голос Кати дрожал, впервые в жизни она не знала что делать.

– Знаешь, знаешь. И я знаю, что ты натворила утром в школе. Или может быть, тоже не помнишь?

– Но я…

– Закрой свой грязные рот! – самое опасное было то, что молодой человек не кричал, не ругался, а просто тихо подошел к Кате и больно схватил ее за руку.

– Я… я прошу прощение… Правда, простите меня… Я… я больше так н6е буду… Хадиджа поймет…

– Я сказал закрой рот! – Мансур с силой ударил ее по лицу и она упала, зажимая нос рукой, из которого полилась кровь.

Лера вскрикнула, но ее оглушил удар битвы. Девушка ничком упала на землю и стукнулась головой о лед. Начав хрипло кашлять, Лера попыталась подняться, но мужчина, стукнувший ее, схватил девушку за горло и прошептал: «Тихо, идиотка». Киселев Павел отступил на шаг, но его руки скрутили двое человек и повалили на землю. Вамунин Сергей бросился наутек, но Магомет подставил ему подножку и тот упал в сугроб, перемешанный с грязью. Отплевываясь, Сергей встал на ноги и сказал:

– Пошли вон, чурки!

– Что ты сказал? – спросили двое мужчин и подошли к нему.

– Что слышали, тупые горные бараны! Я вас ненавижу, я вас всех убью!

– Как ты сделал это сейчас, решив бросить своих друзей ради спасения своей шкуры?

– Пошли вы, чернож… е уроды!

Магомет кулаком ударил Вамунина по лицу. Юноша упал на землю, отплевываясь кровью. Второй мужчина подошел и сильно стукнул ногой в живот, потом еще и еще до тех пор, пока Сергей не стал терять сознание. НО из последних сил открыв глаза, он прошептал:

– Сдохните, мрази.

Адель подошел к нему, плюнул в лицо и в последний1 раз с силой ударил битой по голове. Раздался хруст переломленных костей. Мужчина еще раз ударил с большей силой и череп раскололся, из него вытек мозг. Вамунин Сергей был мертв.

Киселев Павел при виде своего одноклассника, который испустил дух, только хотел было закричать, чтобы позвать на помощь, но чья-то бита прошлась и по его лицу. Манученская Катя, вытирая слезы и кровь, стояла на коленях перед Мансуром и вымаливала прощение за те страдания, что причиняла его сестре. И даже гибель друзей не привлекла ее внимания, теперь Катя молила лишь о сохранении собственной жизни, ибо понимала, что лишне сказанное слово может быть последним.

– Я… я буду молчать… я не выдам вас, – плакала Катя, стоя в своих джинсах от Prada на коленях.

– Да что ты? И как мы тебе будем верить? Ты пошла со своими друзьями в клуб. Верно?

– Верно.

– И что ты будешь молчать и говорить, что ты ничего не знаешь и ничего не видела?

– Да… да…

– Врешь ты все, врешь! Твои друзья мертвы, чем ты лучше их? Почему именно тебя нужно оставить в живых?

– Прошу вас… я ничего не скажу… правда…

– В аду будешь скулить, вымаливая прощение, а я тебя не прощу за все оскорбления. Никогда.

Понимая, что ее час настал, Катя резко вскочила на ноги и громко сказала, обращаясь к Мансуру:

– Не будет этого, слышишь? Ты жестокий, а твоя сестра нет. Хадиджа добрая, бери с нее пример. Вы все здесь убийцы! Грязные убийцы и чурки! Была бы моя воля, никого из вас в Москве не было бы. Всех вас зарезала бы собственными руками как собак. Слышишь, ты?

– Ты все сказала? – спокойно проговорил Мансур, повернувшись к ней спиной.

– Да, все!

Катя не заметила, как молодой человек достал из рукава маленький ножик и, резко обернувшись, перерезал им ее горло. Девушка захрипела, из горла и рта закапала темная кровь. Упав на колени, Катя еще раз кашлянула кровью и замертво упала на землю. Кровавое пятно на снегу окрасило землю в алый цвет, стекаясь в маленькую ложбинку, оставленную чьей-то обувью.

Мансур, весь бледный, стоял на месте, глядя куда-то вдаль. Его друзья были не меньше в шоке, чем он. Молодой человек окинул пустырь, на котором распростерлись четыре окровавленных тела, затем сделал два неровных шага навстречу машинам и деревянным голосом проговорил:

– Поедим отсюда. Больше нам тут делать нечего.

Всю дорогу мужчины ехали молча. У каждого был отрешенный взгляд, ибо понимали, ЧТО они сотворили. Убийство, даже иноверца, в Исламе считается большим грехом, очень большим. Но гордость и чувство собственного достоинства взяли вверх над разумом и верой, которые помогли бы удержать от содеянного.

– Господи, что же мы наделали? Что мы наделали? – сказал Мансур и заплакал. – Зачем я так поставил сестру? Что теперь будет?

– Вам нужно как можно скорее уезжать из Москвы. Как можно быстрее, – ответил Эльдар, хотя сам все еще был в шоке.

– Это все из-за меня. Я вас сам втянул в это дело! Что же делать?

– Никто ничего не узнает. Внешних камер на том месте нет, прохожих тоже, – сказал Магомет.

– ИншаАллах, все будет хорошо, – проговорил Эльдар тихим голосом.

Ближе к двум часам ночи машины подъехали к многоэтажному дому. Мужчины поднялись на третий этаж и зашли в большую квартиру. Мансур пошел в ванную комнату и смыл с лица капли крови, которые брызнули из горла Кати. Затем он быстро переоделся, хотя взгляд блуждал словно во сне. Голоса отдавались гулким эхо, перед глазами все расплывалось, живот постоянно ныл от волнения. Наконец, собравшись с силами, Мансур проговорил:

– Мне нужно срочно купить билет для родителей и Хадиджи обратно домой. Им нужно как можно скорее покинуть пределы Москвы.

– Если хочешь, я могу достать тебе билеты. Стоять будут в два раза дешевле, – ответил Магомет.

– Я… я искренне тебе благодарен, брат. Даже не знаю, чем мне отблагодарить тебя.

– Попроси в своих дуа Аллаха, чтобы Он поддержал меня – этого будет достаточно.

На глаза Мансура навернулись слезы. Теперь он искренне радовался тому, что друзья помогли ему в трудную минуту и не оставили одного со своими проблемами. Билеты были куплены на четыре человека. Автобус должен был отъезжать в шесть часов утра. Попрощавшись с друзьями, Мансур на такси доехал до дома, где жила его семья и позвонил в дверь. Дверь открыл сонный Рамзан Мурадович. Не понимая, что происходит, мужчина удивленно уставился на сына, который прибыл к ним посреди ночи да еще с большой сумкой. Мансур протопал не снимая обуви в квартиру и, повернувшись к отцу, сказал:

– Папа, буди маму и Хадиджу. Мы должны срочно уехать из Москвы.

– Что? Как уехать? Зачем? – Рамзан Мурадович никак не мог ничего понять.

– Долгая история. Иди умывайся и собирай свои вещи, а я пойду будить маму и Хадиджу. Пусть они собирают еду в дорогу, все документы и деньги.

– Да что здесь происходит, в конце-то концов? – не выдержал мужчина.

– Папа! У нас только два часа, чтобы собраться. Быстрее и без лишних слов! – после этого юноша прошел в комнату, включил там свет и начал доставать из шкафа вещи, складывая их в сумку.

– Проснулись Насиба Алиевна и Хадиджа. Девушка с про сони терла заспанные глаза, закрываясь от света и внимательно следила за братом. Женщина накинула на плечи халат и спросила:

– Сынок. Что ты делаешь?

– Мама, Хадиджа. Давайте быстрее поднимайтесь, умывайтесь, одевайтесь, собирайте еду, деньги, документы. Мы уезжаем.

– Куда?

– Домой.

Услышав это, Хадиджа радостно вскочила и бегом побежала чистить зубы и принять душ. Пока ее родители в нерешительности слонялись по квартире, она помогла брату собраться, упаковала бутерброды и чай в пакетиках. Затем вдвоем сложили все документы в папку и положили ее рядом с вещами, затем собрали все деньги, которые у них были и наспех оделись. Рамзан Мурадович, проверяя кошелек и паспорт, недоумевал:

– А как же квартира? Хозяйка-то не знает про наш отъезд.

– Ничего, папа, – ответил Мансур, – у соседей оставим ключи.

Через полчаса все семейство Ибрагимовых ехали в такси по направлению к автовокзалу. А через полтора часа уже засыпали в автобусе Москва – Магас, который мерно покачивался, проезжая по ровной дороге мимо селений, лесов, полей и рек.

Восемнадцатая глава. Бегство

Автобус приехал в Магас вечером. Хадиджа с родителями забрали сумки и поймали такси, чтобы добраться до дома. Пока они ехали по улицам города, девушка со слезами на глазах всматривалась на родные места, для нее было невероятным, что так скоро и неожиданно она сможет вернуться домой, где родилась и выросла, заводила знакомства с ухтишками, ходила в мечеть.

Черз полчаса они подъехали к частному сектору на краю города. С одной стороны простирался Магас, играя огнями света в темноте, с другой стороны возвышались горы, покрытые сухой травой и снегом. Хадиджа вышла из машины и резко вдохнула чистый горный воздух. Ветер рывком сорвал булавку, которая скрепляла конец платка к затылку, и развил конец в воздухе – словно знамя. Девушка закрыла глаза и расставила руки в стороны, словно собираясь лететь вместе с ветром. Впервые за несколько месяцев она громко рассмеялась, даже не зная почему; на душе стало так тепло, так спокойно, что бояться было больше нечего.

Вся семья вошла в дом – большой, просторный. Деревянная винтовая лестница поднималась на второй этаж, где располагались четыре спальни. На первом этаже были прихожая, столовая, кухня, туалет с ванной, гостиная и зал. Шторы, скрепленные большими кистями, ниспадали складками на пол, из-за чего комната приобрела более благородный вид. Рамзан Мурадович устало уселся на диван в гостиной и закрыл глаза: это был ЕГО дом. Пока Насиба Алиевна распаковывала вещи, Мансур ушел к себе в комнату и запер ее на ключ. Хадиджа удивилась таким поведением брата, но решила не беспокоить его раньше времени. Вместо этого девушка прошла на кухню и включила электрический чайник. Насиба Алиевна приготовила три чашечки и кинула в них по одному пакетику чая. Все трое в полной тишине уселись пить чай, никто за весь вечер не произнес единого ни слова, точно разом разучились разговаривать.

После недолгого чаепития мужчина и женщина устало поднялись из-за стола и пошли спать. Хадиджа осталась одна сидеть за столом, все еще приходя в себя. Она тихо прошла к окну и уставилась на сад, разбитый рядом с домом. Трава и цветы пожелтели и засохли, виноград спилили, но не полностью – следующим летом он вырастет и станет еще пышнее и красивее. Девушка вспомнила, как любила летом сидеть на плетенной мебели под виноградом и читать книги вместе с маленькой племянницей – дочерью двоюродной сестры, либо вместе с подругами пить чай и обсуждать различные новости. Сейчас же стояла зима, воздух на улице был прохладный, ветер то и дело гонял по земле клочья снега, которые мягко ложились на веранде. Хадиджа накинула на плечи плащ и распахнула настежь входную дверь; поток ледяного зимнего воздуха ворвался в дом, наполнив комнаты свежестью дальних гор. Девушка вышла на веранду, включив там свет и пять минут стояла, облокотившись на перила. Затем спустилась по ступеням вниз и ушла в сад, где росли яблоки, сливы, вишни и алыча. Хадиджа ходила между деревьями без всякого смысла и тут вдруг где-то вдалеке, в горах раздался протяжный вой: должно быть, волки выли от голода и холода. Девушка больше не думая ни о чем, залезла на одно из деревьев – большое, с толстыми ветвями, и встав во весь рост, всмотрелась вдаль, точно пытаясь увидеть стаю волков, которая иногда бродила у подножья гор. Но в темноте ничего не было видно. Более того, очертания гор, скрытых во мраке ночи, смотрелись жутковато, точно множество бесплотных духов собрались там на свои пиры.

Вдруг кто-то зажег на втором этаже свет и выглянул в окно. Хадиджа встрепенулась и чуть было не упала от неожиданности. Сразу после этого раздался хриплый мужской кашель, и девушка увидела в окне Мансура, который посмотрел вниз и заметил сестру.

– Ты что там делаешь на дереве? – спросил он.

– Да я прогуляться решила, – ответила Хадиджа, с трудом срезая с дерева.

– На дереве гулять решила? Что ты там задумала? Немедленно возвращайся в дом! Сейчас же мороз, а ты без платка и шапки. Заболеешь.

Девушке понравилась такая забота со стороны брата; как-никак Мансур был старше ее. Когда она зашла в дом, молодой человек пригласил ее выпить с ним кофе с печеньями. Хадиджа согласилась, ибо сон все никак не шел к ней из-за перевозбуждения. Мансур сделал им обоим кофе по-турецки, разлив горячий напиток в две маленькие чашечки. Когда он уселся за стол, Хадиджа внимательно посмотрела на брата и спросила тихим голосом:

– Почему ты решил так внезапно уехать из Москвы обратно домой?

– Потому что хотел, чтобы нам всем было хорошо.

– Это из-за меня? – черные глаза девушки впились в глаза брата.

– В каком-то роде да.

– Что значит «в каком-то роде»? Прошу тебя, скажи мне правду, Мансур!

– Ты несчастлива, что вернулась домой? – молодой человек явно не хотел говорить правду.

– Как я не могу быть счастлива здесь? Скажешь тоже. Просто мне интересно узнать: почему потребовалась такая спешка к отъезду, да еще и ночью?

Настал час истины. Мансур больше не мог скрывать то, что у него накопилось внутри. ОН стукнул кулаком по столу, кофе пролилось из чашечки на пол. Хадиджа от страха вскочила со стула, но сразу села обратно.

– Потому что я убил! – крикнул ее брат.

Девушка вся побледнела. Кофе комом застряло у нее в горле, как раньше застревал в школе комок рыданий. Только теперь было нечто страшное, ужасное; слово «убил» повергло ее в шок.

– Кого… как так… убил… – она никак не могла прийти в себя.

– Я просто отомстил тем, кто обидел тебя, – произнес Мансур, прикрывая рукой глаза, чтобы сестра не видела его слез.

– Но… кого ты… убил? – каждое слово давалось Хадидже с трудом.

– Твоих одноклассников: Катю и еще троих – девушку и двух парней…

– О Аллах! За что же мне такое? – воскликнула девушка, воздев руки вверх. – Это моя вина! Я сама подтолкнула тебя к этому, Мансур. Это не твоя вина. Все случилось из-за меня: я убила их. Я убила их!

Хадиджа кинулась в зал и, бессильно упав на диван, громко заплакала. Мансур тихо подошел к ней и положил свою теплую ладонь на голову сестры, стараясь успокоить ее. Но девушка билась в приступе, ее тело дрожало от рыданий, глаза покраснели от слез, но ей все происходящее стало неинтересным. Ее враги повержены, мертвы, но убиты они из-за нее, только из-за нее. Если бы она сдержала бы себя тогда, в школе, то Катя, Паша и Сергей сейчас были бы живы. Но их больше нет. А она тут, дома, в большом уютном доме, радуется возвращению домой. Нет. Так нельзя. Нельзя лишать кого-то жизни ради собственного счастья. Это харам. Ислам запрещает убивать кого бы то ни было, это грех, большой, страшный грех.

– Мансур, – тихо проговорила Хадиджа, прижимаясь к нему, – зачем ты убил их? Ты совершил грех. Аллах не простит тебе этого. Зачем ты преступил закон Шариата из-за меня?

– Я сделал это не только из-за тебя, глупышка. Твоя одноклассница оскорбила тебя, твою честь, честь всего ингушского народа, наших родителей и весь Ислам. Оскорбив Ислам и мусульман, она посмела оскорбить нашего Создателя, Который создал также и ее. Пусть она не верила в Аллаха, но именно Он определил ее и наши жизни, все в Его руках, дорогая моя сестренка.

Хадиджа легла на диван и сразу заснула. Мансур осторожно взял ее на руки и отнес в ее спальню, положив на кровать и укрыв теплым одеялом. Проснулась девушка из-за громкого шума, доносившегося из гостиной. Сначала она не поняла что происходит, но постепенно сознание вернулось к ней и она смогла различить плачь матери, гневные крики отца и жалостливый голос брата. Набросив халат на плечи, девушка вышла из спальни и остановилась возле перил на втором этаже, присев на корточки. Так сразу стало намного слышнее и понятнее. А суть разговора была такова: Мансур не удержался и все рассказал родителям, которые не только не одобрили его проступок, но и пришли в необъяснимый ужас. Насиба Алиевна плакала, а Рамзан Мурадович бил сына кулаком по спине, рукам, голове, выкрикивая проклятия.

– Ты понимаешь, ЧТО натворил? – кричал мужчина. – Мало того, что ты теперь убийца, так еще и нас втянул в это! Сейчас вся Москва ищет нашу семью, ты это понимаешь? Если тебя посадят, так тому и быть – ты заслужил это. НО почему мы? Ты понимаешь, что невольно сделал нас своими сообщниками? Люди подумают, что все мы были в сговоре. Идиот! – Рамзан Мурадович стукнул сына по лицу, из носа и губы потекла кровь. Мансур прикрыл ладонью нижнюю часть лица, словно заслоняясь от отцовского удара. И вдруг в гостиную вбежала Хадиджа со слезами и бросилась к отцу:

– Папочка, не надо! Не бей брата! Это все из-за меня.

– Что?! – в один голос воскликнули Рамзан Мурадович и Насиба Алиевна.

– Да, это моя вина. Я не рассказала вам, но Мансур узнал правду. Все из-за меня.

Насиба Алиевна издала протяжный крик и всплеснула пухлыми руками, в то время как ее муж уставился на дочь и дрожащим голосом спросил ее:

– Как это понять, Хадиджа? Не хочешь ли ты сказать, что сама все подстроила?

– Нет, ее вины здесь нет! – крикнул Мансур и, встав между сестрой и отцом, продолжил. – Хадиджа никогда не рассказывала вам, что творилось у нее в классе, но я все знал и потому решил отомстить за нее… и за весь свой народ тоже. Та, которую я убил, не гнушалась произносить бранные слова на кавказские народы, Ислам, тебя, папа, и Аллаха – Астагфируллах. То, что случилось в день их гибели, я не могу передать словами. Хадидже все пришлось выслушать в туалете, когда начался урок… Она не смогла ничего сделать, ничего.

Рамзан Мурадович обернулся к дочери и спросил ее:

– Так это правда?

Девушка бессильно присела на банкетку и тихо заплакала, лишь кивок головы ответил «да». Насиба Алиевна подбежала к дочери и крепко обняла ее, словно защищая от зла здешнего мира. Ее муж отстранил жену и схватил за локоть Хадиджу. Та лишь поморщилась от боли, но ничего не сказала.

– Почему ты нас раньше не говорила о твоих проблемах в школе?

– Я не думала, что все так обернется.

– Не думала она. Теперь нас объявили, наверное, в розыск. Из-за тебя и Мансура вся наша семья в опасности. Глупцы!

– Но, может быть, есть хоть какой-нибудь выход? – жалостливо спросила Насиба Алиевна.

– Какой выход? Что ты предлагаешь?

– Пока ничего.

– Тогда помолчи.

Весь день в их доме стояла тишина. Никто ни с кем не разговаривал. Хадиджа сидела у себя в спальне и просто смотрела в окно, откуда открывался живописный вид на горы. Ее мать хлопотала на кухне, хотя женщина была сама не своя. Мансур молча сидел подле отца, но ничего ему не говорил. Ближе к вечеру Рамзан Мурадович вызвал такси и куда-то уехал, ничего не сказав. Вернулся он где-то в три часа ночи. Никто из семейства не спал. Все сидели в гостиной и с нетерпением ожидали его приезда. Когда мужчина вошел в дом, все разом подбежали к нему с расспросами. Но он лишь сказал:

– Пойдемте в зал, я вам все объясню.

В зале все уселись на мягкий диван подле маленького стеклянного столика и уставились на Рамзана Мурадовича, который достал из бумажника круглую сумму денег.

– Завтра я продаю этот дом моим кредиторам, а те деньги, что я заплатил им, возьмет мой двоюродный брат Ахмед.

– НО почему? – воскликнула Насиба Алиевна.

– Я посоветовался со своими родственниками и они сказали, что оставаться в пределах Российской Федерации нам нельзя. Мы должны как можно скорее, собрав самое необходимое, уехать из России.

– Уехать из России. Но куда? – спросил Мансур, явно не понимая смысла происходящего.

– В Турцию. В Стамбул. Завтра давайте свои загран. паспорта – я поеду покупать нас всем билеты, пока нас здесь не схватили. Всем ясно? Сейчас быстрее пакуйте вещи в чемоданы и не смейте мне ничего больше говорить. Я и так один расхлебываю все то, что вы натворили.

Все трое молча согласились и ушли по своим комнатам готовить снова в путь. Хадиджа медленно прошлась по комнате, кончиками пальцев дотрагиваясь до предметов, так дорогих ее сердцу. Не смотря на холод, девушка нараспашку открыла окно, впустив ледяной ветер к себе в спальню. Очертания далеких гор виднелись на горизонте, обозначившись на фоне ночного неба. Хадиджа протянула руку вперед, словно желая дотронуться до них, но ей лишь удалось поймать маленькую снежинку, которая упала с крыши дома.

Девушка не спала всю ночь. Вещи были давно уже собраны, но сон все никак не шел к ней. Ее терзали сомнения и множество вопросов: зачем лететь в Стамбул, когда они вернутся обратно, и где жить там, на чужой земле? Неужели она больше не увидит родные места, где родилась и выросла? Неужели больше не сможет в ранний час, когда солнце только встает из-за горизонта, полюбоваться вершинами гор, окутанных утренним туманом, когда туман выплывает из ущелий и окутывает подножья гор своим одеялом. Ах, как любила она играть недалеко от гор вместе с остальными подружками, когда, будучи совсем маленькими, не слушаясь предостережения родителей, они всей гурьбой убегали в горы, бродили между ущелий, пили ледяную воду из источников, собирали букеты цветов, что росли у подножья, отыскивали в траве ящериц и с хохотом отрывали им хвосты, после чего отпускали их на волю. Но все это было когда-то давным-давно, когда-то в прошлом, которое больше не вернется. И лишь красочные отрывистые воспоминания оставило в ее памяти детство, такое безоблачное, яркое, что поневоле вспоминая о нем, на глазах выступили слезы, а комок рыданий сжимал горло так, что невозможно было вдохнуть. Но то были воспоминания и думать постоянно о них нельзя. Что было, то прошло. Нельзя жить прошлым, а нужно целеустремленно идти к будущему, которое, если так захочет Аллах, будет еще лучше. «ИншаАллах», – тихо промолвила Хадиджа, устремив свой взор на покрытые снегом вершины гор.

«Теперь все будет иначе, – сказала она самой себе, – все будет по-другому. Жизнь меняется, и поменяюсь я. Так тому и быть. И, может быть, там, в другой стране, в дали от дома, я стану счастливее. Амин».