Текст книги "Джек Ричер. Гость"

Глава 9

Через восемь минут послышался щелчок замка. Ричер поднял взгляд, ожидая увидеть Пултона. Но это был не Пултон. Это оказалась девушка. На вид ей было не больше шестнадцати. Длинные светлые волосы были убраны в свободный хвостик. На открытом загорелом лице сверкала белоснежная улыбка. Ясные голубые глаза. Девушка была в мужском костюме, перешитом по фигуре. Белая рубашка и галстук. Аккуратные черные туфли на низком каблуке. Ее рост был больше шести футов. Стройная, изящная. И очень привлекательная. Девушка улыбнулась:

– Привет.

Ричер ничего не ответил. Просто молча смотрел на нее. По лицу девушки пробежала тучка. Улыбка стала смущенной.

– Вы хотите выпалить ЧЗВ прямо сейчас?

– Что?

– ЧЗВ. Часто задаваемые вопросы.

– Кажется, у меня нет никаких вопросов.

– О, отлично.

Девушка с облегчением улыбнулась. Улыбка придала ее лицу открытое, простодушное выражение.

– И что же это за часто задаваемые вопросы? – поинтересовался Ричер.

– Ну, понимаете, это то, о чем меня в первую очередь спрашивают новенькие. Просто тоска берет.

Она говорила искренне. Ричер это видел. И все же спросил:

– Так о чем же вас спрашивают?

Девушка состроила унылую гримасу.

– Меня зовут Лайза Харпер, – начала она. – Мне двадцать девять лет… да-да, честное слово. Я родом из Аспена, штат Колорадо. Во мне шесть футов один дюйм, честное слово. В Куантико я уже два года; да, я встречаюсь с парнями; нет, одеваюсь я так просто потому, что мне это нравится; нет, я не замужем; нет, в настоящее время у меня нет кавалера; и нет, я не хочу поужинать с вами сегодня вечером.

Закончив, девушка улыбнулась, и Ричер улыбнулся в ответ:

– Хорошо, а как насчет завтрашнего вечера?

Она покачала головой:

– Вам достаточно будет знать, что я агент ФБР при исполнении обязанностей.

– Каких именно?

– Мне поручили присматривать за вами. Ходить за вами повсюду. Вы причислены к неизвестной категории – то ли друг, то ли враг. Обычно это относится к членам преступных группировок, которые решили сдать своих хозяев. Нам они полезны, но веры им нет.

– Я не член преступной группировки.

– В деле, которое мы завели на вас, такая возможность не исключается.

– Тогда выбросьте это дело в помойку.

Девушка снова улыбнулась:

– Я внимательно ознакомилась с делом Петросяна. Он сириец. Следовательно, его конкуренты – китайцы. А китайцы никогда не нанимают никого, кроме китайцев. Совершенно невероятно, чтобы они воспользовались услугами белого американца.

– Вы обратили на это внимание своего начальства?

– Не сомневаюсь, оно уже это знает. Просто начальство хочет, чтобы вы серьезнее отнеслись к угрозе.

– А я должен отнестись к ней серьезно?

Девушка перестала улыбаться.

– Да, должны, – подтвердила она. – Вам нельзя забывать о Джоди.

– Джоди тоже есть в деле?

– В деле есть все.

– В таком случае почему на двери моей комнаты изнутри нет ручки? Из моего дела четко следует, что я не тот, кого вам следует опасаться.

– Потому что мы привыкли действовать очень осторожно, а ваш психологический портрет слишком плохой. Близок или даже совпадает с психологическим портретом убийцы.

– Вы тоже занимаетесь построением психологических портретов?

Девушка покачала головой, тряхнув хвостиком:

– Нет, я из оперативного отдела. Подписала контракт на новый срок. Но я внимательно слушаю. Слушаю и учусь. Ладно, пойдемте.

Она открыла дверь. Они с Ричером вышли в коридор и направились к другому лифту. Дверь бесшумно закрылась за ними. В этом лифте под кнопками с тремя надземными этажами выстроились пять кнопок подземных этажей. Лайза Харпер нажала самую нижнюю. Всю дорогу Ричер стоял рядом с ней, стараясь не вдыхать исходящий от нее аромат. Кабина остановилась с резким толчком. Двери открылись в серый коридор, залитый ярким люминесцентным светом.

– Мы называем это место бункером, – объяснила Харпер. – Раньше здесь было бомбоубежище. Теперь тут ОИП.

– Не сомневаюсь, черт побери.

– ОИП – это отдел изучения поведения.

Она повела Ричера направо. Узкий коридор был чистым. Но не таким, как в общественных заведениях. Было видно, что здесь работают. В воздухе пахло потом, застоявшимся кофе и канцелярскими принадлежностями. На стенах висели доски объявлений, а в углах громоздились коробки. По левой стене шли двери.

– Сюда, – сказала Харпер.

Остановившись перед дверью, обозначенной цифрой, она постучала. Нажала ручку и открыла дверь.

– Я буду ждать в коридоре.

Войдя в маленький неопрятный кабинет, Ричер увидел Нельсона Блейка за захламленным письменным столом. Повсюду лежали горы бумаги. Стул для посетителя отсутствовал. Блейк был чем-то разозлен. Его лицо было одновременно красным от прилива крови и бледным от напряжения. Он смотрел телевизор с приглушенным звуком. Телевизор был настроен на политический канал. На экране мужчина в рубашке с галстуком читал что-то какой-то комиссии. Подпись внизу экрана гласила: «Директор ФБР».

– Слушания по бюджету, – пробормотал Блейк. – Обсуждают, чем мы будем ужинать, черт побери.

Ричер промолчал. Блейк не отрывал взгляда от телевизора.

– Совещание по нашему делу начнется через две минуты, – продолжил он. – Так что выслушай правила. Считай себя здесь чем-то между гостем и пленником, понял?

– Харпер уже это объяснила.

– Отлично. Она будет постоянно находиться с тобой. Что бы ты ни делал, куда бы ни ходил, она будет за тобой присматривать. Но не пойми это превратно. Ты по-прежнему принадлежишь Ламарр, но она остается здесь, потому что не летает на самолетах. А тебе придется немного попутешествовать. Поскольку нам нужно приглядывать за тобой, Харпер будет повсюду тебя сопровождать. Один ты будешь оставаться только запертым в своей комнате. Ламарр объяснит тебе твои обязанности. Ты должен будешь постоянно носить карточку с удостоверением.

– Понял.

– И не строй планы насчет Харпер. Она производит впечатление милой девочки, но, если ты начнешь с ней шутить, она станет адским псом. Ясно?

– Ясно.

– Вопросы есть?

– Мой телефон прослушивается?

– А то как же! – Блейк порылся в бумагах. Ткнул толстым пальцем в распечатку. – Ты только что звонил своей подруге. На работу, домой, на сотовый. Никто не ответил.

– Где она?

Блейк пожал плечами:

– Черт возьми, а я откуда знаю?

Снова порывшись в бумагах на столе, он достал большой конверт. Протянул его Ричеру:

– С пожеланиями всего наилучшего от Козо.

Ричер взял конверт, оказавшийся тяжелым. Внутри лежали фотографии. Восемь штук. Цветные, глянцевые, размер восемь на десять дюймов. Снимки, сделанные при осмотре места преступления. Все они напоминали вырезки из дешевых порножурналов, но только женщины были мертвы. Трупы были уложены так, словно кто-то пытался имитировать фотографии на центральных разворотах журналов. Они были обезображены. В одних местах что-то отрезано. В других в трупы засунуто что-то лишнее.

– Работа Петросяна, – объяснил Блейк. – Жены, сестры и дочери тех, кто его обидел.

– Почему он до сих пор разгуливает на свободе?

Блейк ответил не сразу.

– Ты же знаешь, есть доказательства, а потом появляются доказательства, верно?

Ричер кивнул и спросил:

– Так где все-таки Джоди?

– Черт возьми, а я откуда знаю? – повторил Блейк. – До тех пор пока ты ведешь честную игру, нам нет до нее никакого дела. Мы не ведем за ней слежку. Если дело дойдет до этого, Петросян сам ее отыщет. Мы ему помогать не станем. Это ведь было бы противозаконно, верно?

– Все равно как если свернуть тебе шею.

Блейк разозлился:

– Прекрати мне угрожать. Ты не в том положении.

– Я знаю, что это все твоя затея.

Блейк покачал головой:

– Ричер, ты меня нисколько не беспокоишь. В глубине души ты считаешь себя порядочным человеком. Ты мне поможешь, а потом забудешь о моем существовании.

Ричер усмехнулся:

– А я полагал, ваши психологи лучше разбираются в людях.

Три недели – совершенно непонятный интервал. Именно поэтому он тобой и выбран. Он ни с чем не связан. Твои преследователи сходят с ума, пытаясь разгадать, чем он обусловлен. Им придется копнуть очень-очень глубоко, чтобы понять, что ты делаешь. Слишком глубоко, чтобы это могло быть практически осуществимо. Чем ближе они будут подбираться к истине, тем меньше будут видеть в ней смысла. Интервал ведет в тупик. Так что с этой стороны тебе ничто не угрожает.

Но нужно ли и дальше придерживаться его? Возможно. Схема есть схема. Все должно быть очень строго. Очень точно. Потому что именно этого от тебя ждут – строгого следования схеме. Для подобных преступлений это типично. Интервал тебя защищает. Это очень важно. Значит, его нужно придерживаться. Но с другой стороны, может быть, и не нужно. Три недели – это очень большой срок. И очень нудный. Так что, возможно, нужно немного ускорить процесс. Однако, учитывая, какую работу приходится проделывать, уплотнение интервала будет означать ужесточение графика работы. Как только окажется завершено одно дело, уже придется приниматься за следующее. Непрерывный конвейер. Работа трудная, расписание напряженное. Не каждый справится с этим. Но ты, разумеется, справишься.

Совещание проходило в вытянутом зале с низким потолком, расположенном на этаж выше кабинета Блейка. На стенах были светло-коричневые текстильные обои, вытертые в тех местах, где к ним прислонялись. По одной стене располагались четыре ниши, закрытые занавесками и подсвеченные изнутри, – вроде как окна, хотя помещение находилось на четвертом подземном этаже. На стене висел телевизор с выключенным звуком, никто из присутствующих не следил за ходом слушаний по бюджету. Вдоль длинного стола из дерева дорогой породы были расставлены дешевые стулья, развернутые под углом сорок пять градусов так, чтобы сидящие были обращены лицом к торцевой стене, где висела доска. Доска была современная, словно ее позаимствовали из хорошо финансируемого колледжа. В помещении было душно и тихо, оно напоминало университетскую аудиторию.

Харпер провела Ричера к противоположному от доски концу стола, в заднюю часть аудитории. Сама села ближе к доске, так что Ричеру пришлось смотреть через ее плечо. Блейк занял место у самой доски. Пултон и Ламарр пришли вместе, с пухлыми папками, поглощенные негромким разговором. Оба посмотрели только на Блейка. Тот, дождавшись, когда за ними закроется дверь, встал и перевернул доску.

В верхнем правом углу была закреплена большая карта Соединенных Штатов, утыканная лесом флажков. Всего девяносто один, предположил Ричер, даже не пытаясь их сосчитать. Большинство флажков были красные, но среди них были три черных. Слева от карты висела цветная фотография восемь на десять, переснятая и увеличенная с любительского снимка, сделанного через дешевый объектив на зернистую пленку. На ней была изображена женщина, улыбающаяся и прищурившаяся на солнце. Ей было под тридцать; симпатичное, пухленькое, счастливое лицо обрамляли темные вьющиеся волосы.

– Дамы и господа, перед вами Лорейн Стэнли, – сказал Блейк. – Недавно скончавшаяся в городе Сан-Диего, штат Калифорния.

Ниже снимка улыбающегося лица были еще несколько фотографий восемь на десять, расположенные в определенной последовательности. Место преступления. Четкие снимки, сделанные профессионалом. Снимок небольшого бунгало в испанском стиле, сделанный длиннофокусным объективом с противоположной стороны улицы. Крупным планом входная дверь. Коридор, гостиная, спальня, снятые широкоугольным объективом. Ванная. Зеркальная стена над двумя раковинами. В ней отразился фотограф, крупный мужчина, одетый в белый нейлоновый комбинезон, на голове капюшон, на руках латексные перчатки, у глаза фотоаппарат, яркий нимб от вспышки. Справа душ, слева ванна. Низкая, широкая, наполненная зеленой краской.

– Она была жива три дня назад, – продолжил Блейк. – Соседи видели, как она выкатила мусорный контейнер за калитку в без пятнадцати девять утра по местному времени. Обнаружили ее вчера. Уборщица.

– Время смерти известно? – спросила Ламарр.

– Приблизительно, – ответил Блейк. – Она умерла в течение второго дня.

– Соседи ничего не видели?

Блейк покачал головой.

– Вечером первого дня Лорейн Стэнли забрала пустой мусорный контейнер домой. После этого никто ничего не видел.

– Обстоятельства смерти?

– В точности такие же, как и в первых двух случаях.

– Улики?

– Пока что никаких, черт побери. Наши ребята продолжают искать, но я настроен не слишком оптимистически.

Ричер внимательно посмотрел на снимок коридора. Очень узкого, ведущего мимо гостиной к спальне. Слева, на высоте пояса, узенькая полочка, заставленная крошечными кактусами в крошечных глиняных горшочках. Справа снова узенькие полочки, развешанные на разной высоте с различными промежутками. На них маленькие фарфоровые статуэтки. В основном куклы в национальных костюмах. То, что покупает женщина, мечтающая обзавестись своим домом.

– Что сделала уборщица? – спросил Ричер.

Блейк посмотрел на него через весь стол:

– Полагаю, покричала немного, а затем вызвала полицию.

– Нет, перед этим. У нее был свой ключ?

– Очевидно.

– Она сразу прошла в ванную?

Блейк пожал плечами и раскрыл папку. Полистал ее, нашел ксерокопию допроса уборщицы.

– Да. Она всегда начинала уборку с того, что заливала моющим раствором унитаз и оставляла его так, а сама занималась остальным домом и в ванную возвращалась в самую последнюю очередь.

– То есть она обнаружила тело сразу же, перед тем как приступила к уборке?

Блейк кивнул.

– Хорошо, – заметил Ричер.

– Что хорошо?

– Какова ширина коридора?

Блейк всмотрелся в снимок.

– Фута три? Дом маленький.

Ричер кивнул:

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Где следы насилия? Где ярость? Жертва открывает дверь, убийца каким-то образом проталкивает ее по коридору, через гостиную и до самой ванной, затем проносит следом тридцать галлонов краски и при этом не роняет ничего с полок.

– Ну и?..

Ричер пожал плечами:

– По-моему, все происходит чересчур уж спокойно. Вот мне, например, не удалось бы силой протолкнуть человека по такому узкому коридору, при этом ничего не задев. Ни за что бы не удалось. И никому из вас тоже.

Блейк покачал головой:

– Убийца не дерется с жертвами. Медицинский осмотр показывает, что к женщинам, вероятно, вообще не прикасались. Здесь все так спокойно, потому что никакого насилия нет.

– И вас это нисколько не смущает? Это полностью соответствует психологическому портрету? Разъяренный военный жаждет отмщения и возмездия, но при этом не поднимает шума?

– Ричер, он убивает этих женщин. Насколько я понимаю, в этом и заключается возмездие.

Наступила тишина. Ричер снова пожал плечами:

– Как скажете.

Блейк пристально посмотрел на него с противоположного конца стола:

– Ты бы вел себя иначе?

– Разумеется. Предположим, ты будешь и дальше портить мне нервы и я решу с тобой расправиться. Не думаю, что я буду действовать излишне учтиво. Скорее всего, я тебя маленько побью. Быть может, даже здорово. Ведь если я на тебя зол, у меня будет такое право, верно? Именно в этом и состоит злость.

– Ну и?..

– А что насчет краски? Как убийца проносит ее в дом? Можете сходить в хозяйственный магазин и взглянуть, на что похожи тридцать галлонов. Убийца должен держать свою машину перед домом жертвы в течение по крайней мере двадцати-тридцати минут. Почему никто из соседей не заметил стоящую на улице машину, микроавтобус, грузовичок?

– Или джип, похожий на тот, что у тебя.

– Возможно, в точности такой же. Но почему его никто не замечает?

– Мы не знаем, – сказал Блейк.

– Как преступнику удается убивать жертв, не оставляя никаких следов?

– Мы не знаем.

– Что-то многовато вы не знаете, а?

Блейк взорвался:

– Да, ты прав, умник. Но мы работаем. У нас есть еще восемнадцать дней. И раз нам согласился помочь такой гений, как ты, уверен, все будет в порядке.

– Восемнадцать дней у вас есть только в том случае, если убийца собирается выдерживать временной промежуток, – заметил Ричер. – А если он решит от него отойти?

– Он этого не сделает.

– Ну, надейтесь.

Опять наступила тишина. Блейк посмотрел на доску, затем повернулся к Ламарр:

– Джулия?

– Я продолжаю считать, что сделанный мной психологический портрет верен, – сказала она. – В настоящий момент меня интересуют войска специального назначения. Они две недели находятся на боевом дежурстве, затем одну отдыхают. Я отправлю Ричера что-нибудь разнюхать.

Блейк удовлетворенно кивнул:

– Хорошо, и куда?

Ламарр выжидательно посмотрела на Ричера. Тот взглянул на три черных флажка на карте.

– География убийств – вся территория Соединенных Штатов, – заметил он. – Убийца может находиться где угодно.

– Ну и?..

– Так что лучше всего будет начать с Форт-Дикса. Там у меня есть один знакомый.

– Кто?

– Его зовут Джон Трент, – сказал Ричер. – Он полковник. Если кто-то и может мне помочь, то только он.

– Форт-Дикс? – спросил Блейк. – Это в штате Нью-Джерси?

– По крайней мере, он находился в Нью-Джерси, когда я был там последний раз, – согласился Ричер.

– Ну хорошо, умник, – сказал Блейк, – мы позвоним этому полковнику Тренту и обо всем договоримся.

– Не забудьте громко и отчетливо упомянуть мою фамилию, – посоветовал Ричер. – Несколько раз. В противном случае Трент вряд ли будет с вами слишком любезен.

Блейк кивнул:

– Именно поэтому мы и вывели тебя на сцену. Завтра рано утром вы с Харпер тронетесь в путь.

Чтобы сдержать улыбку, Ричер уставился на красивое лицо Лорейн Стэнли.

Да, возможно, пора выписать дугу. Например, сжать временной интервал, совсем чуть-чуть. А может быть, и не чуть-чуть. Может быть, вообще отказаться от строгого графика. Это обязательно собьет преследователей с толку. Продемонстрирует им, как мало они знают. Оставить все остальное как было, но изменить интервал. Сделать все чуть более непредсказуемым. Как насчет этого? Надо все хорошенько обдумать.

А может быть, проявить ярость. Потому что ведь все дело в ярости, правда? И в стремлении к справедливому возмездию. Наверное, настала пора показать это более отчетливо. Настала пора снять перчатки. Немного насилия никому не повредит. Зато следующее дельце станет чуть интереснее. А может быть, и не чуть. Надо подумать и об этом.

Так на чем же остановиться? Сократить интервал? Или добавить драматичности месту преступления? А может быть, и то и другое? Как насчет этого? Думай, думай, думай.

В шесть часов вечера Лайза Харпер проводила Ричера на первый этаж и вышла вместе с ним в прохладу улицы. Провела его по безукоризненно ухоженной бетонной дорожке к следующему зданию. Вдоль дорожки по обе стороны в ярде друг от друга стояли круглые низкие фонари. Начинало смеркаться, и фонари уже были зажжены. Харпер шла подчеркнуто широкими шагами. Ричер не знал, то ли она пытается подстроиться под него, то ли этому ее научили в школе ФБР. Так или иначе, в движении молодая женщина смотрелась замечательно. Ричер поймал себя на том, что ему хочется узнать, как она будет смотреться в беге. Или лежа, полностью обнаженная.

– Здесь столовая, – объяснила Харпер.

Она первой вошла в двустворчатые стеклянные двери. Остановилась и дождалась Ричера.

Из конца длинного коридора доносились шум столовых приборов и запахи предприятия общественного питания. Ричер вошел первым. Внутри было тепло. Ричер чувствовал, что Харпер следует за ним, отстав всего на шаг.

– Выбирайте что хотите, – сказала она. – За все платит Бюро.

Столовая размещалась в просторном, ярко освещенном зале с высоким потолком. Стулья из гнутой фанеры, простые столы. Вдоль одной стены раздача. Очередь с подносами в руках. Большая группа новобранцев в темно-синих комбинезонах, с отдельными вкраплениями кадровых агентов в костюмах, стоящих поодиночке или по двое. Ричер занял место в конце очереди. Харпер встала рядом.

Очередь двигалась довольно быстро. Наконец жизнерадостный испанец с пластиковой карточкой на шее дал Ричеру бифштекс из вырезки размером с книгу в мягком переплете. Шагнув дальше, Ричер получил гарнир и овощной салат. Сам налил себе кофе. Взял салфетку и приборы и огляделся по сторонам в поисках свободного столика.

– У окошка, – предложила Харпер.

Она провела Ричера к пустому столику на четверых у самого окна. Яркий свет в зале превращал сумерки на улице в кромешную темноту. Харпер поставила поднос на стол и сняла пиджак. Повесила его на спинку стула. Худой она не была, но высокий рост делал ее очень стройной. На ней была тонкая хлопчатобумажная рубашка, а под ней ничего. Это было достаточно очевидно. Расстегнув манжеты, Харпер закатала рукава до локтя. Кожа на руках была гладкая и смуглая.

– Красивый загар, – заметил Ричер.

Харпер вздохнула:

– Опять ЧЗВ? Да, он по всему телу; нет, у меня нет особого желания это демонстрировать.

Ричер улыбнулся:

– Я просто пытался завязать разговор.

Она пристально посмотрела на него:

– Я бы предпочла поговорить о деле. Если вы хотите о чем-то говорить.

– Мне мало что известно о деле. А вам?

– Мне известно, что я очень хочу схватить мерзавца, – ответила Харпер. – Эти женщины проявили немалую смелость, когда дали отпор тем, кто к ним приставал.

– Похоже, вы говорите со знанием дела.

Отрезав кусок, Ричер попробовал бифштекс. Очень вкусно. В обычном ресторане за такое блюдо пришлось бы выложить сорок долларов.

– Это во мне говорит трусость, – возразила Харпер. – Я никому еще не давала отпор. Пока не давала.

– К вам тоже приставали с нескромными предложениями?

Она улыбнулась:

– Вы шутите? – И тут же покраснела. – То есть я могу в этом признаться, не показавшись воображалой?

Ричер улыбнулся в ответ:

– Да, в вашем случае, думаю, можете.

– На самом деле ничего серьезного не было, – продолжила Харпер. – Так, одни разговоры, понимаете? Многозначительные взгляды, двусмысленные вопросы. Никто не предлагал мне в открытую переспать с ним ради продвижения по службе. И все же мне тоже порой достается. Вот почему я так одеваюсь. Понимаете, я хочу показать, что я на самом деле просто одна из них.

Ричер снова улыбнулся:

– Но становится только хуже, да?

Она кивнула:

– Вы правы. Гораздо хуже.

Он ничего не сказал.

– И я не понимаю, в чем дело, – закончила Харпер.

Ричер посмотрел на нее поверх чашки. Белоснежная рубашка из египетского хлопка, воротник тринадцатого размера, аккуратно завязанный синий галстук, плавно огибающий небольшую, скульптурно очерченную грудь. Мужские брюки с большими вытачками, чтобы не болтались на тонкой талии. Загорелое лицо, белые зубы, высокие скулы, голубые глаза, длинные светлые волосы.

– В моей комнате есть камера? – спросил Ричер.

– Что?

– Камера, – повторил он. – Для видеонаблюдения.

– Зачем?

– Я просто подумал, что это резервный план. На тот случай, если с Петросяном ничего не выгорит.

– Что вы имеете в виду?

– Почему присматривать за мной не назначили Пултона? По-моему, у него масса свободного времени.

– Я вас не понимаю.

– Да нет, все ты прекрасно понимаешь. И поэтому Блейк приставил ко мне именно тебя? Чтобы ты смогла со мной сблизиться, разыграв роль маленькой беззащитной девочки, которая заблудилась в темном лесу? Так что, если Блейку надоест пугать меня Петросяном, у него будет еще один способ выкрутить мне руки. Скажем, милая интимная сцена, ты и я в моей комнате, заснятая на видеокассету, которую Блейк пригрозит отослать Джоди.

Харпер вспыхнула:

– Я ни за что на свете не пошла бы на такое!

– Но Блейк ведь предлагал тебе, правда?

Она погрузилась в молчание. Ричер отвернулся к окну и допил кофе, разглядывая свое отражение.

– Блейк практически бросил мне вызов, – произнес он. – Сказал, что ты становишься адским псом, когда с тобой пытаются шутить.

Харпер продолжала молчать.

– Так или иначе, я не попался на удочку. Потому что я не настолько глуп. Я не собираюсь давать в руки Блейку дополнительное оружие против себя.

Харпер еще немного помолчала. Затем посмотрела на Ричера и улыбнулась:

– Значит, мы можем расслабиться? Оставить все позади?

Он кивнул:

– Правильно, давай расслабимся. Оставим все позади. Можешь надеть пиджак и перестать демонстрировать мне свою грудь.

Она снова вспыхнула:

– Я сняла пиджак, потому что здесь жарко. И только поэтому.

– Ладно, я не жалуюсь.

Снова отвернувшись к окну, Ричер всмотрелся в темноту на улице.

– Десерт будешь? – спросила Харпер.

Он кивнул:

– И еще кофе.

– Жди здесь. Я схожу принесу.

Она прошла к раздаче. В зале наступила тишина. Взгляды всех присутствующих были обращены на Харпер. Она вернулась с двумя порциями мороженого и двумя чашками кофе. И все это время за ней следили сто пар глаз.

– Приношу свои извинения, – сказал Ричер.

Нагнувшись, Харпер поставила поднос на стол.

– За что?

Он пожал плечами:

– Наверное, за то, что так смотрел на тебя. Должно быть, тебя от этого уже тошнит. На тебя все постоянно пялятся.

Она улыбнулась:

– Смотри на меня так, как тебе нравится, и я тоже буду смотреть на тебя, потому что ты не самый страшный урод на свете. Но дальше этого дело не пойдет, договорились?

Ричер улыбнулся в ответ:

– По рукам.

Мороженое, облитое сверху сливочным соусом, оказалось восхитительным. Кофе был крепкий. Ричер подумал, что, если прищуриться и отрезать остальных посетителей, эта столовая получит такую же высокую оценку, как и ресторан «Мострос».

– А чем здесь занимаются по вечерам? – спросил он.

– В основном отправляются домой, – сказала Харпер. – Но к тебе это не относится. Ты вернешься к себе в комнату. Приказ Блейка.

– Мы снова начинаем выполнять приказы Блейка?

Харпер улыбнулась:

– Некоторые.

– Ну хорошо, тогда пошли.

Она оставила его за дверью без ручки. Ричер постоял, слушая затихающие звуки ее шагов по ковру. Затем открылись двери лифта. Кабина с воем стала опускаться. Наконец наступила тишина. Подойдя к телефону, Ричер набрал номер домашнего телефона Джоди. Включился автоответчик. Он позвонил на работу. Никто не ответил. Позвонил на сотовый. Абонент был временно недоступен.

Ричер прошел в ванную. Кто-то добавил к зубной щетке тюбик зубной пасты, одноразовую бритву и баллончик пены для бритья. На краю ванны стоял флакон шампуня. В мыльнице лежал кусок мыла. На вешалке – белые махровые полотенца. Раздевшись, Ричер повесил одежду на дверь. Включил душ и шагнул под струи горячей воды.

Постояв под душем десять минут, он выключил воду. Насухо вытерся.

Прошел голый к окну и задернул шторы. Лег на кровать и принялся внимательно изучать потолок. Отыскал видеокамеру. Объектив представлял собой черную трубку диаметром с десятицентовую монетку, заделанную глубоко в стык стены и потолка. Ричер снова взял телефон. Набрал те же три номера. Квартира. Ему ответил автоответчик. Работа. Тишина. Сотовый. Отключен или недоступен.