Текст книги "На одной волне. Нейробиология гармоничных отношений"

«A» значит «принятие»: дорсальная зона передней поясной коры

В 2003 году трое ученых из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе предложили нескольким добровольцам принять участие в онлайн-игре с передачей мяча под названием Cyberball{10}10
  N. I. Eisenberger and M. Lieberman, Why It Hurts to Be Left Out: The Neurocognitive Overlap between Physical and Social Pain, in K. D. Williams, J. P. Forgas, and W. von Hippel (eds.), The Social Outcast: Ostracism, Social Exclusion, Rejection, and Bullying (New York: Cambridge University Press, 2005), 109–27.


[Закрыть]. Доброволец приходил в лабораторию и начинал играть в игру, будучи подключенным к сканеру fMRI. Игра начиналась достаточно дружелюбно: участник эксперимента и исследователи перебрасывали мяч туда-сюда. Все шло нормально. Но со временем добровольца постепенно отстраняли от игры, причем никто не объяснял почему. Никто даже не признавал тот факт, что происходит нечто необычное. В конце концов участника эксперимента вообще оставляли вне игры, тогда как остальные игроки продолжали передавать мяч друг другу.

По сравнению с другими формами социальной изоляции, такими как избиение на детской площадке или пренебрежительное отношение к тому, кто непохож на других, исключение из игры Cyberball без всяких объяснений – самое безобидное событие. Однако исследователи Наоми Айзенбергер и Мэтью Либерман обнаружили, что даже столь мягкая социальная изоляция активирует определенный участок мозга – дорсальную зону передней поясной коры.

Дорсальная зона передней поясной коры, или dACC, – это небольшой узкий участок мозговой ткани в глубине лобной доли головного мозга, входящий в состав сложной сигнальной системы, которую до этого эксперимента считали вызывающей негативные ощущения, обусловленные физической болью. Ударились об угол кухонного стола? Активируется dACC. Прищемили пальцы ящиком? Это ваша dACC кричит: «Останови эту ужасную боль».

Поэтому исследователи были удивлены, когда dACC активировалась не из-за того, что человека ударили или ущипнули, а из-за обычного отстранения от игры. Не забывайте: участники эксперимента не испытывали никакой физической боли. Их просто начинали игнорировать. Чем больше эмоциональных страданий причиняло испытуемому исключение из игры, тем сильнее возбуждался участок dACC. Авторы исследования пришли к выводу, что для нашего мозга боль, вызванная социальным неприятием, аналогична боли, спровоцированной травмой или болезнью. Наша главная сигнальная система активируется под воздействием как физической, так и социальной боли, и это подтверждает то, насколько для нас важно быть частью социальной группы, а также какой вред нам приносит исключение из нее.

В нашей жесткой, гиперконкурентной культуре, призывающей человека преодолевать себя, некоторые психотерапевты придерживаются стандартной практики избавления от боли неприятия или одиночества, призывая пациентов стать более независимыми в эмоциональном плане. Однако когда медики узнают об исследовании, в ходе которого была установлена связь между социальной и физической болью, они переосмысливают данную стратегию. Это объясняется тем, что специалисты, оказывающие социальную, медицинскую и прочую помощь, относятся к физической боли со всей ответственностью. Известно, что хроническая физическая боль влечет за собой такие серьезные последствия, как стрессовая реакция, депрессия, тревога и проблемы с физическим здоровьем. Представьте себе человека с сильной физической болью, который обращается в отделение экстренной медицинской помощи. Возможно, врачи и не придут к согласию по поводу оптимального курса лечения, но большинство из них попытается устранить как саму боль, так и ее причину. Ни один истинный врач даже не подумает проигнорировать страдания этого человека, сказав ему: «Мы собираемся перевоспитать вас, чтобы вы стали менее эмоционально зависимы». После эксперимента с игрой Cyberball кажется ужасно жестоким делать такое с человеком, страдающим от социальной боли. Гораздо гуманнее и целесообразнее признать ее существование и помочь человеку наладить здоровые отношения с окружающими, поскольку для всех нас принадлежность к группе – это нечто большее, чем один из приятных аспектов жизни. Это биологическая потребность.

Для того чтобы понять, почему социальная изоляция приводит к активации dACC, давайте более тщательно проанализируем, что мы знаем о физической боли. Согласно разделению функций, нервная система регистрирует неприятные физические ощущения, вызванные болью, тогда как dACC – страдания, которые вы испытываете из-за этой боли. Дорсальная зона передней поясной коры подобна пожарной сигнализации, предупреждающей вас о необходимости покинуть дом в случае возгорания, – только dACC подает сигнал тревоги, когда вы ощущаете боль, чтобы вы отреагировали на полученную травму. Без такого сигнала вы продолжали бы идти по лесу, не замечая, что у вас болит лодыжка. Или могли бы не увидеть, что из пореза льется кровь, а значит, не остановили бы ее и не промыли рану. Другими словами, страдания, вызывающие у вас болевые ощущения, обеспечивают вас информацией, которая поможет сохранить физическое здоровье и даже жизнь. В редких случаях, когда человек испытывает сильную хроническую боль, причину которой невозможно устранить, нейрохирург решает провести цингулотомию – хирургическое удаление фрагмента dACC, связанного со страданиями от боли. В результате человек продолжает ощущать боль, но она его перестает беспокоить. Провести цингулотомию – это все равно что отключить детектор дыма: вы по-прежнему чувствуете боль, но без сигнала тревоги в виде страданий у вас нет стимула искать ее источник, чтобы устранить его.

Тот факт, что этот же участок dACC регистрирует стресс, обусловленный социальной отчужденностью, стал для ученых настоящим откровением, хотя я думаю, что нашим пещерным предкам это открытие показалось бы элементарным. Страдания, вызванные социальной болью, предупреждали их о том, что вести одинокий образ жизни крайне рискованно. В группе они могли обмениваться информацией об источниках пищи или объединяться для охоты на мамонта, а в одиночку умереть от голода или погибнуть в схватке со зверем. В 1950-х годах американский психолог Гарри Харлоу провел эксперимент, поместив маленьких обезьянок рядом с двумя искусственными матерями: одна из них была сделана из проволочной сетки и давала детенышам пищу, тогда как другая не кормила малышей, но была покрыта мягкой тканью. Обезьянки отдали предпочтение мягкой искусственной матери. Приматам (к числу которых относимся и мы с вами) свойственна острая внутренняя потребность в физической близости, которая гораздо сильнее, чем потребность в пище.

Поскольку человек по своей природе существо социальное и крайне нуждается в контактах с другими людьми, мы должны обращать внимание на сигнал бедствия, подаваемый dACC. Когда у нас появляется ощущение изолированности или отчужденности, мы должны иметь возможность сказать: «Это ужасное ощущение. Мне нужно что-то с этим сделать!» – а затем направить всю свою энергию на решение проблемы. Для этого мы можем обратиться за помощью к надежным друзьям, в случае необходимости устранить трещину в отношениях или восстановить связь после длительного, порой трудного расставания.

Однако если мы сторонники идеи о самостоятельности и независимости, мы реагируем на аварийный сигнал, который подает наш мозг, совершенно иначе. Вместо того чтобы прислушаться к нему, мы стараемся его подавить: «Испытывать такие чувства глупо! Я ведь взрослый человек, мне никто не нужен!» или «Я просто смирюсь с этим». Это как будто слышать детектор дыма и, уходя, сказать: «Думаю, мне всего лишь нужно привыкнуть к этому ужасному звуку». Вы игнорируете причину сигнала тревоги. Тем временем ваш дом медленно сгорает.

Меня беспокоит то, что происходит с нашим мозгом в мире, где межличностные отношения не считаются приоритетом. Мы, люди, наделены способностью абстрактно мыслить и запоминать события прошлого – и это наше благословение и проклятие. Эти два качества человеческого мозга способны повысить нашу удовлетворенность жизнью. Вы используете их, когда рисуете в воображении свидание, на которое собираетесь пойти, или представляете себе, как веселитесь с друзьями у бассейна, или предвкушаете теплую встречу с семьей после длительной командировки. Безусловно, невозможно предугадать, как сложатся отношения с другим человеком. По сути, вы постоянно делаете предположения по этому поводу исходя из прошлого опыта.

Проблема возникает в случае, если вы живете в культуре, которая не поддерживает здоровые отношения или не учит людей, как их формировать. Человек, в прошлом неоднократно подвергавшийся социальной изоляции, использует этот горький опыт в качестве шаблона для создания картины будущего. Вы ожидаете очередной изоляции и, скорее всего, будете интерпретировать свои социальные контакты в соответствии с этими ожиданиями. Чем больше вас исключают из социального круга, тем сильнее этот негативный опыт переплетается с вашими нейронными путями. Вместо того чтобы предвкушать теплые встречи и приятные события, вы исходите из предположения, что вас вновь отвергнут. А когда это действительно происходит, dACC почти всегда хотя бы немного активируется. Это создает особенно большие проблемы, когда люди сталкиваются с неприятием и насилием в детстве, в тот период, когда их мозг формирует первые нейронные пути, отвечающие за построение отношений. Нейронный путь, который должен помогать им поддерживать связи с другими людьми, наоборот, превращается в нейронный путь, который держит их в страхе и изоляции.

Один из моих любимых фильмов Good Will Hunting («Умница Уилл Хантинг») прекрасно иллюстрирует, как прошлые отношения могут привести к созданию гиперактивной dACC. Главный герой картины Уилл родился и вырос в обветшалых окрестностях Южного Бостона (до того как жители большого города переехали туда и навели порядок). Уилл – математический гений эйнштейновского уровня, который днем работает дворником в священных залах MТИ (Массачусетский технологический институт), а вечером тусит с друзьями. В местном баре он знакомится со студенткой Гарварда по имени Скайлар и очаровывает ее своим интеллектом, чувством юмора и приятной внешностью. Когда их отношения становятся более тесными, Скайлар пытается углубить их, и Уилл выходит из себя. Он кричит на нее, рассказывая о жестоком и пренебрежительном обращении, которое он испытал в детстве. (Я рискну здесь высказать предположение, что крик вряд ли можно назвать эффективным способом донести до окружающих информацию о своей ранимости.) Переполненный эмоциями, Уилл поднимает рубашку и показывает длинный красный шрам на теле, оставшийся после удара одного из приемных родителей. Очевидно, что, демонстрируя наглядное свидетельство своих самых глубоких ран, Уилл не предлагает Скайлар сблизиться с ним, а активно пытается оттолкнуть ее. В конце этой сцены Уилл говорит Скайлар, что не любит ее, и выбегает из комнаты.

Возможно, вы знакомы с таким человеком, как Уилл, или даже являетесь им сами. Его модель построения отношений (которую можно было бы назвать контролирующим представлением, поскольку она в значительной мере держит его взрослую жизнь под контролем) формировалась в раннем детстве и многократно подкреплялась жестокими избиениями, частыми отказами, отсутствием заботы и бедностью. В жизни каждого из нас окружающая среда раннего детства определяет создание новых нейронных путей, в том числе такого инструмента для измерения страданий, как dACC. В случае Уилла, как и других людей, подвергавшихся в детстве семейному насилию, нейронный путь dACC установил связь между близостью и угрозой отказа и физической боли. Это генерированный мозгом эквивалент готовности № 1. В итоге ваша способность мыслить отодвигается на второй план, а мозг пускает в ход свое самое мощное оружие – страх и инстинкт самосохранения. Когда это происходит, попытки сблизиться неотличимы от попыток убить.

Люди, перенесшие серьезную эмоциональную травму, не единственные с гиперактивной dACC Более умеренные переживания в связи с неприятием также имеют длительные последствия. Даже если у вас было идеальное детство, наполненное любовью, и беспроблемный подростковый возраст, вы все равно живете в культуре, которая оценивает успех по тому, насколько вы нуждаетесь в других людях и смогли ли пробить себе путь наверх. Разумеется, мы понимаем, что должны вести себя вежливо с окружающими и что каждый человек индивидуальность. Тем не менее, кроме изучения в раннем возрасте алфавита, дети перенимают от взрослых мысль о том, что людей следует делить на самых умных и самых глупых, самых быстрых и самых медленных, а также знать, каких детей привозят из старых центральных кварталов города на окраины в лучшие школы, а какие могут ходить в эту же школу из своего большого дома. В нашей культуре высокий уровень соперничества лежит в основе воспитания детей и формирования их мозга. Я отнюдь не умаляю достоинства нормальной здоровой конкуренции (поставьте меня у баскетбольной корзины – и я возьму над вами верх… но затем мы пойдем вместе есть пирог). Я говорю о соперничестве, которое носит исключительно субъективный характер, лежит в основе суждений о том, кто заслуживает любви и принятия, а кто нет, и заставляет всех беспокоиться по поводу того, что «изгнание с острова» – всего лишь вопрос времени.

В среде с высоким уровнем соперничества, оценочных суждений и неприятия все модели отношений искажены, а dACC в той или иной степени активна. Доказательства этому можно найти в поведении взрослых, которые испытывают гипертрофированную потребность в контроле над узким кругом людей на работе или в социальной жизни. Такие люди могут вести себя как цари или царицы горы, но чем больше они пытаются обеспечить себе место в группе, исключая из нее других, тем большую тревогу испытывают, когда члены группы исключают их из числа «своих». Если бы эти люди не боялись быть откровенными, то признались бы вам, что находиться на самой низкой ступени иерархии настолько мучительно, что они избегали бы этого любой ценой, но оказаться в одиночестве на верхней ступени не менее губительно.

Еще одну крайность представляет собой человек, который легко берет на себя роль аутсайдера, даже не рассчитывая стать членом какой бы то ни было группы. Человек первого типа несет бремя ярости, тогда как второго – бремя стыда. Обе эмоции возникают тогда, когда человек считает себя недостойным стать частью более крупного сообщества, и обе – причина и следствие социальной изоляции, а также гиперактивной dACC.

«R» значит «резонанс»: зеркальная система

Резонанс – это глубокая невербальная связь между нашими органами и мозгом, благодаря которой мы ощущаем тепло в руках, когда другой человек трет руки, или чувствуем печаль подруги прежде, чем она об этом заговорит. В основе резонанса лежит то, с чем столкнулись Риццолатти и его команда, обнаружив, что мозг обезьяны имитирует действия исследователя, поднимающего руку.

Зеркальная система, создающая резонанс, – это третий нейронный путь C.A.R.E; ее история покажется еще более удивительной, если учесть, какую роль она играет в понимании того, что говорит другой человек. Когда у вас будет десять свободных минут, чистый карандаш и находящийся рядом друг, проведите такой эксперимент (его разработала Пола Ниденталь из лаборатории эмоций Висконсинского университета в Мэдисоне, для того чтобы подчеркнуть важность зеркальной системы во взаимопонимании){11}11
  P. M. Niedenthal, L. W. Barsalou, P. Winkielman, S. Krauth-Gruber, and F. Ric, Embodiment in Attitudes, Social Perception, and Emotion, Personality and Social Psychology Review 9 (2005): 184–211.


[Закрыть].

Сядьте напротив друг друга и вспомните какую-нибудь подробную эмоциональную историю. Первый слушатель должен поместить карандаш или ручку горизонтально в рот и держать ее там, пока другой рассказывает историю. Затем поменяйтесь ролями.

Кто-либо из вас заметил, что процесс слушания собеседника с ручкой во рту отличается от обычного процесса? Я использую это упражнение в работе с участниками семинаров и всякий раз слышу одни и те же ответы на этот вопрос. Как правило, сперва рассказчики сетуют на то, что чувствовали себя абсолютно нелепо, пытаясь общаться с человеком, держащим ручку во рту, и что это отвлекает от хода повествования. Что же касается смысла услышанного, то мнение испытуемых обычно единодушно: когда лицевые мышцы заняты удерживанием ручки во рту, гораздо труднее воспринимать информацию. Большинству из нас этот вывод может показаться странным и неожиданным. В конце концов, ручка ведь не закрывает уши. Что же все это значит?

Стивен Уилсон был аспирантом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, когда начал изучать связь между говорением и слушанием, используя функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) для того, чтобы увидеть, какие процессы происходят в головном мозге. В результате Уилсон обнаружил, что у участников эксперимента активировался один и тот же участок мозга, когда они слушали и когда говорили{12}12
  S. M. Wilson, A. P. Saygin, M. I. Sereno, and M. Iacoboni, Listening to Speech Activates Motor Areas Involved in Speech Production, Nature Neuroscience 7 (2004): 701–702.


[Закрыть]. В ходе еще одного исследования по теме наложения процессов слушания и говорения немецкий невролог Инго Майстер применил новый метод под названием транскраниальная магнитная стимуляция, фактически позволяющий отключить центр речи в мозге человека, и в итоге выявил, что когда двигательные нейроны, контролирующие речь, отключены, людям труднее понимать то, что они слышат{13}13
  I. Meister, S. M. Wilson, C. Deblieck, A. D. Wu, and M. Iacoboni, The Essential Role of Premotor Cortex in Speech Perception, Current Biology 17 (2007): 1692–96.


[Закрыть]. По всей вероятности, внутренняя имитация речи другого человека во время разговора имеет важное значение для понимания сказанного.

Так что же происходит, когда ваше лицо, по сути, парализовано? Способность делать разные выражения лица можно не только заблокировать, взяв в рот карандаш, но и вообще не иметь из-за состояния, препятствующего движению лицевых мышц. Люди с синдромом Мебиуса (редким врожденным заболеванием, связанным с поражением лицевых нервов) предоставляют исследователям возможность изучить этот вопрос в реальной жизни. Поскольку у таких людей всегда застывшее выражение лица, им трудно передавать свои эмоции окружающим. Учитывая то, как часто мы полагаемся на нашу мимику, чтобы продемонстрировать свои чувства другим, в этом нет ничего удивительного. Что действительно стало для ученых неожиданностью, так это то, что из-за синдрома Мебиуса людям труднее считывать чужие эмоции. Подобно тому как карандаш в зубах мешает вашему мозгу имитировать речь другого человека, паралич лицевых мышц мешает страдающим синдромом Мебиуса внутренне копировать действия других людей. А принимая во внимание, что такое подражание – ключ к восприятию услышанного, жертвам этого заболевания гораздо труднее понимать окружающих. Люди, которым разглаживают морщины на лице с помощью ботокса, тоже сталкиваются с трудностями в плане чтения эмоций окружающих{14}14
  D. Neal and T. Chartrand, Embodied Emotion Perception, Amplifying and Dampening Facial Feedback Modulates Emotion Perception Accuracy, Social Psychological and Personality Science 2, no. 6 (2011): 673–78.


[Закрыть]. Ввиду того что инъекции ботокса временно парализуют мышцы, эти люди не могут выполнять внутреннюю имитацию так, как делали это раньше.

Ваш мозг копирует не только движения людей. Ряд экспериментов, проведенных после исследования Риццолатти, показал, что зеркальная система работает на глубинном уровне. Если вы видите человека, испытывающего боль, ваш мозг имитирует это переживание. Когда вы смотрите, как другой человек улыбается или хмурится, у вас активируются те же участки мозга, хотя их деятельность будет не столь интенсивной. Зеркальная система активируется даже тогда, когда человек лишь намекает на то, что он собирается сделать. Скажем, вы стоите в очереди в Starbucks, а мужчина впереди вас начинает двигать рукой. В этом случае вы просто «знаете», что он собирается показать на кусок лимонного торта (хотя на самом деле он еще не делает этого), поскольку ваш мозг копирует это движение и использует полученную информацию, чтобы интерпретировать действия и эмоции этого человека, а также предугадать, что он может сделать дальше. Другие люди проделывают то же самое с вами.

Судя по всему, зеркальная система – важнейший элемент сложного акта эмпатии. Как только ваша зеркальная система регистрирует информацию о действиях или чувствах человека, эти данные проходят через островковую долю головного мозга – небольшой фрагмент нервной ткани, который залегает в глубине головного мозга и помогает устанавливать соответствие между содержанием действия и чувственным состоянием. Переживание, возникшее в результате имитации, становится тем ощущением, которое вы испытываете в связи с эмоциями другого человека.

Безусловно, у этого процесса есть свой предел. Мы не копируем все без исключения действия, совершаемые на наших глазах другим человеком, и не испытываем всех тех чувств, которые испытывают окружающие. Это было бы слишком утомительно и даже могло бы парализовать нашу активность. Мир, наполненный неотфильтрованными эмоциями, превратился бы в настоящий кошмар! К счастью, большинству из нас биология снова облегчила жизнь, создав добавочную зеркальную систему в качестве неотъемлемого элемента великого замысла – понимать других людей.

Добавочная зеркальная система действует подобно тормозу на холостом ходу автомобиля. В современных авто с автоматической коробкой передач установлен исходный режим движения при подъезде к светофору. Если вы просто уберете ногу с педали газа, машина будет двигаться дальше. Если вы хотите, чтобы она остановилась, вам нужно поставить ногу на педаль тормоза. Точно так же обычная зеркальная система постоянно регистрирует чувства и действия окружающих, поэтому иногда необходимо «нажать на тормоз», чтобы оставаться в нейтральном положении. Именно в этот момент запускается добавочная зеркальная система. И благодаря ей вам не придется тоже рыдать, если рядом кто-то плачет, или повторять движение руки, увидев, как в кафе кто-то протягивает руку к выпечке.

Профессор психиатрии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и автор книг Марко Якобони убежден, что добавочная зеркальная система оказывает регулирующее, ингибирующее влияние на обычную зеркальную систему, чтобы мы физически не отыгрывали каждое действие или чувство окружающих нас людей. В сотрудничестве с Ицхаком Фридом (исследователем, который изучал эпилепсию, подключая электроды к отдельным участкам головного мозга) Якобони начал составлять карту добавочной зеркальной системы в лобной доле головного мозга. Действительно ли вы совершаете то или иное действие или просто знаете, что другой человек совершил его, зависит от того, как взаимодействуют между собой обычная зеркальная и добавочная зеркальная системы. Первая активируется и когда вы сами двигаете рукой, и когда наблюдаете, как это делает человек в другом конце комнаты. Вторая более активна, когда вы наблюдаете за движением чьей-то руки, и менее активна, когда вы шевелите рукой сами.

Мой опыт общения с клиенткой по имени Джессика показывает, как совместная работа обеих систем вызывает эмпатическую реакцию. Вечером накануне назначенного ей сеанса психотерапии Джессика сообщила мне, что с ней расстался парень, с которым она встречалась целый год и за которого, как ей (и всем остальным) казалось, она выйдет замуж. На протяжении последних двух недель Рэй был весьма отстраненным, но Джессика связывала это с наступающими праздниками и приездом в город его семьи, считая, что он просто занят. Она пыталась убедить себя, что все наладится с наступлением нового года. Однако во время обычного (как казалось Джессике) ужина Рэй порвал с ней отношения прямо в ресторане. В сообщении Джессики было сказано: «Рэй только что меня бросил. Я потрясена!»

Когда на следующее утро я увидела Джессику в своей приемной, моя зеркальная система немедленно отреагировала. Глядя в красные, грустные глаза девушки и на ее опущенные уголки губ, я настолько прониклась к ней сочувствием, что нейроны в моей префронтальной коре возбудились до такой степени, что мое внутреннее состояние имитировало ее страдания. Нейроны моей соматосенсорной коры воссоздали состояние зудящих, опухших глаз, плакавших всю ночь. Когда островковая доля передала эту информацию в мою висцеральную систему, у меня появилось ощущение тяжести в животе и груди. Это эмпатическое переживание боли Джессики возникло мгновенно.

К счастью, моя добавочная зеркальная система (лучший друг психотерапевта) также активировалась, позволив мне ощутить то, что чувствует моя клиентка, – но только ощутить. Когда Джессика сидела передо мной и плакала, закрыв лицо руками, я почувствовала, как слезы подступают к моим глазам, но все же сдержалась. Такая способность снижать накал эмоций играет важнейшую роль в поддержании хороших отношений. Подумайте вот о чем. Если бы мы постоянно подражали всему тому, что происходит вокруг, человечество захлестнула бы гигантская волна одного чувства. Но, к счастью, нам удается этого избежать.

Когда зеркальная система запускает эмпатическую реакцию, последняя не представляет собой точную копию переживаний другого человека и не приводит к полному слиянию чувств. Тем не менее грусть Джессики была достаточно сильной и явной для того, чтобы нас объединила эмпатическая связь. Подобно тому как рыба знает, как поворачивать вместе со всем косяком, мы с Джессикой инстинктивно понимали, как сблизиться друг с другом в этот волшебный, сердечный момент. Это происходит не просто на уровне эмоций, а на биологическом уровне. Между нами возникла гармония на физическом, эмоциональном и нейронном уровнях. Для нас обеих это стало напоминанием о том, что мы, люди, не можем и не должны быть одиноки в этом мире.

К сожалению, модель развития человека, в основе которой лежит теория разделения-индивидуации, не оставляет много места для размышлений о зеркальной системе и родственной близости между людьми. В недалеком прошлом специалистов по психическому здоровью учили, что эмпатия не должна быть частью сеансов психотерапии, поскольку считалось, что эмпатия может оказать пагубное влияние на процесс лечения, который сводился к поиску ментальных блоков, мешающих человеку «твердо стоять на ногах». В настоящее время многие психотерапевты рассматривают эмпатию как самый важный элемент здоровых исцеляющих отношений. Однако старый подход до сих пор находит свое отражение в идее о том, что мы не должны испытывать потребность в контактах с другими людьми, чтобы разделить счастье или душевную боль, или что здоровые люди должны избегать «улавливания» эмоций окружающих. Безусловно, такой подход встречается в конкурентной повседневной среде, в которой мы склонны рассматривать окружающих как соперников, а не потенциальных друзей, и практически все постоянно находятся в состоянии стресса. В соответствии с существующим идеалом успеха вами восхищаются за способность что-то качественно делать без учета влияния этих действий на других. Для того чтобы снять напряжение, люди играют в компьютерные игры или смотрят телевизионные шоу с элементами насилия.

Такая среда активно разрушает естественную физиологию связей между людьми. В нашем конкурентном чрезмерно жестоком мире человек испытывает столько боли, что единственный способ уцелеть – это игнорировать сигналы зеркальной системы о чувствах, действиях и намерениях других людей. Хотя зеркальная система активируется непроизвольно, вы можете сознательно отбрасывать сигналы, подаваемые вам окружающими. Со временем можно даже развить способность отделяться от собственного тела, что является более масштабной версией паралича лицевых мышц посредством удерживания карандаша во рту и еще больше усложняет процесс расшифровки чувств других людей. Когда вы отделены от своего тела, вы не воспринимаете тех ощущений, о которых оно вам сообщает. Много лет назад я лечила женщину, которая подверглась в детстве физическому насилию. Эта пациентка, чтобы защитить себя от ощущения боли, так долго и эффективно игнорировала базовые сигналы организма, что, будучи взрослой, не имела представления о том, что значит испытывать голод. Вы когда-либо чувствовали слабую ноющую боль в груди, проснувшись утром? Мы с вами знаем, что это чувство голода, но моя пациентка почти не замечала его. Когда же она все-таки обращала внимание на это ощущение, ей казалось, что у нее болит живот. В итоге она редко завтракала, а на протяжении дня ела разве что для того, чтобы держаться на ногах. Этой женщине пришлось заново учиться фокусировать внимание на собственном организме, для того чтобы понимать сигналы, которые ей следовало бы прочитывать инстинктивно.

Каждый раз, получая эмпатический сигнал, вызывающий у вас чувство дискомфорта (например, боль), вы можете отбросить его. Но если делать это достаточно часто, можно нанести вред зеркальной системе, поскольку она развивается только при условии постоянного использования и состоит из нейронов, находящихся в разных областях мозга, особенно в тех, которые управляют действиями, ощущениями и чувствами. Как вы увидите в следующей главе, сложные нейронные пути становятся сильнее, когда создают устойчивые связи под воздействием многократной стимуляции. Именно такое скрепление различных участков мозга обеспечивает формирование трехмерного восприятия мира другого человека. Благодаря этому вы получаете более четкую комплексную информацию, а это значит, что возникающая у вас эмпатическая реакция больше соответствует истинным чувствам другого человека. При отсутствии многократной стимуляции пути между нейронами ослабевают и теряют способность передавать сигналы. Наша сложная зеркальная система нуждается в подобной стимуляции, чтобы мы могли сохранить дар понимать друг друга.

Действительно ли мы потеряем способность общаться из-за стремительного развития современных технологий? Я не думаю, что это произойдет, но мы должны рассказывать детям и взрослым о роли зеркальной системы во взаимодействии между людьми, а также учить их поддерживать нервную систему в надлежащем состоянии. Я пишу эту главу, сидя в ресторане Panera, а посетители заведения ведут вокруг меня старые добрые беседы. Пожилые мужчины и женщины, сидящие за большим столом, смеются, разговаривают, пьют кофе, едят маффины – и тем самым стимулируют свою зеркальную систему. Еще одна группа, состоящая из сослуживцев, обсуждает рабочий проект; два человека склонились над своими компьютерами и что-то на них набирают, остальные разговаривают, смеются, пьют кофе – и стимулируют свою зеркальную систему. Мои дети сейчас в школе. В обычный день они могут работать небольшими группами в лаборатории, учиться распределять задания и сотрудничать в процессе написания отчета, дурачиться во время обеда с друзьями или обращаться к учителям за помощью – в процессе всех этих взаимодействий они стимулируют свою зеркальную систему. В наше время подобное общение между людьми распространено так же широко, как и продукты Apple. Нас формируют не столько устройства, которые мы используем, сколько культура, в которую они помещены. Если мы как общество рассматриваем связи между людьми как средоточие нашей жизни и осознаем необходимость стимулировать свою зеркальную систему для поддержания способности понимать окружающих и сотрудничать с ними, то электронный мир последует нашему примеру.