Текст книги "По следам четырех сезонов. Крымский календарь природы для детей"

Лидия Николаевна Згуровская
По следам четырех сезонов: крымский календарь природы для детей

 
Расцветая, травы полевые
Чувствуют ли к ветру благодарность?
Дерева, свою листву роняя,
На осеннее не ропщут небо.
Кто торопит, погоняя плетью,
Зиму, осень, и весну, и лето?
Угасанье и расцвет природы
Совершается своею волей.
 

Ли Бо

© Згуровская Л.Н., текст, 2013

© Фесенко А.В., иллюстрации, 2013

© «Н.Орiанда», оформление, макет, 2013

Весна

Откройте, дети, окна, впустите птичий свист

 
Кукушки нежный плач в глуши лесной
Звучит мольбой тоскующей и странной.
Как весело, как горестно весной, —
Как мир хорош в своей красе нежданной!
 

Константин Бальмонт

Пожалуй, нет другого времени года, которого все ждали бы с таким нетерпением, как весну. У этой самой весны чего только нет в щедрых руках: охапки дикого разнотравья, корзины цветов, новорожденные звереныши, росплеск ярких бабочек, а уж от птичьего многоголосья в лесу уши закладывает.

Однако не будем валить все весенние новости и радости в одну кучу. Начнем с деревьев. Они уже на старте, прошли все подготовительные стадии и вот вот наденут свои зеленые «сюртуки» и «платьица». Наши предки чтили в самом начале весны две знаменательные даты: 9 и 25 марта (по старому стилю). Девятое марта – День сорока Севастийских мучеников, или проще его называли «Сорока́ми». На эти Сороки деревья «отпущаются» после зимней спячки, они пробуждаются, в них начинается сокодвижение. Без этого, будь то крошечная травка или многотонный дуб, не расцвести им и потомства не оставить. День 25 марта (по новому стилю – 7 апреля) – праздник Благовещения. Считалось, что именно в этот день Бог благословил все растения на щедрое цветение и долгую жизнь.

Сроки распускания у деревьев разные. Есть деревья-торопыги. Кизил, терн, граб, орешник, ольха, миндаль, вяз, алыча, тамарикс. Стоит пройти первому весеннему дождику и раз-другой дунуть теплому ветерку с юга – и вот уже встрепенулись эти первые, очнулись, протянули навстречу весне рукастые ветви, ведь после весеннего дождика, как говорили встарь, даже камни растут, а у деревьев почки «разбиваются». Бывает так, что вчера еще голая ольха за одну ночь, к весеннему утречку, цыплячьим пухом новорожденной листвы покрывается. Это же подметил и польский поэт Юлиан Тувим:

 
Крошки, капельки-листочки
Вышли из дому, раскрылись,
Туго свернутые почки,
Лопнув ночью, распустились.
 

А возьмите кизил. Из торопыг торопыга. Этот и в феврале может зацвести. Смотря какая погода случится. В марте цветет тополь черный. И листовые, и цветочные почки у него пузатенькие, клейкие и душистые. Из раннецветущих в Крыму и миндаль. Разоденется в розовое и стоит среди голых еще собратьев в горах – щеголь щеголем. Первых в году пчел поджидает. И тут уж встречная обоюдная радость и у дерева, и у пчел.

Красавец церцис тоже из рано зацветающих. Это тот самый церцис, на котором, по преданию, Иуда, предав Христа, повесился. Выбрал же, негодник, такое нарядное дерево, запоганил его на веки вечные, а ведь без этого церциса весна на Южном берегу Крыма как бы обделенная, будто песня недопетая. Русский поэт Николай Заболоцкий так написал об этом:

 
Когда, страдая от простуды,
Ай-Петри высится в снегу,
Кривое деревце Иуды
Цветет на южном берегу.
Весна блуждает где-то рядом,
А из долин уже глядят
Цветы, напитанные ядом
Коварства, горя и утрат.
 

«Цветы, напитанные ядом» – это конечно же поэтическая вольность. Они вовсе не ядовиты, как и все растение в целом, просто слава об иудином дереве худая. По другой версии, виселицей для Иуды послужил не церцис, а исконно русское дерево осина, и с тех пор якобы лист на осине дрожит от страха. Давно известно, что даже при полнейшем безветрии крона осины шелестит и «шепчется».

 
На кустах свисает паутина:
Ветер где-то сник на полпути.
Тишина… И лишь одна осина
Шевелит губами в забытьи.
 

Л.Вышеславский

Интересно, что у рыбаков периоды цветения деревьев связаны с целым рядом народных примет: «Зацвела ива – морской окунь пошел на крючок», «Шиповник цвет выкинул – карась стеной попрет», «Цветет черемуха – улов лещей».

А как празднует весну крымское разнотравье? Тут уж не только пары страниц будет мало – в целый том не уложишься, так много этих трав. И с кого начать, кого пригласить в эту книгу, а кого нет? Если нет – это все равно что обидеть. Каждая травка посвоему хороша, у каждого цветка своя стать, своя красота, своя гордость. Начнем с раннецветущих. Их еще в науке эфемерами называют. Что такое эфемерность? Это как бы недолговечность. Рано, в конце февраля или в марте, оковы зимы сбрасывают, рано цветут, рано отмирают или затаиваются в почве, уходят на покой до новой весны и опять же до раннего пробуждения. Это о растениях – подснежниках. Жизненный цикл короток, а вот очарования и прелести через край. Лезут прямо из под снега в февральскую промозглость тоненькие стебельки с бутонами и стойко держат оборону против всех невзгод и даже морозов. Замороженные, чуть ли не звенят от хрупкости – до того стекленеют, а чуть потеплеет – вновь в рост и в цвет.

Пролеска двулистная, которую немцы называют «голубой зорькой», тоже любительница раннего цветения. Скромненько, как застенчивое дитя, вылезает из земли уже в начале марта, еще по холодам.

 
Голубенький, чистый
Подснежник цветок!
А подле сквозистый,
Последний снежок…
 

А.Майков

«Галантный» подснежник торопится пробить головой снежный покров, и всё для того, чтобы успеть первым поздравить нас с приходом весны.

Опыляют пролески лесные муравьи. У них взаимовыгодный альянс. У пролесок очень жирные семена, а муравьи известные лакомки. Вот так и живут по принципу: «Ты – мне, я – тебе». У пролесок – оплодотворенные цветки, у муравьев позже – вкусные семена.

В новоселах весны числятся и фиалки. Эти милые обликом растеньица у разных народов были связаны с различными символами. Так, у древних греков фиалка – цветок печали и смерти. Ими украшали смертное ложе умерших девственниц, у них же венки из фиалок надевали на головы детям, которым исполнилось три года, в знак печали о том, что миновала у них самая беззаботная пора жизни. У древних галлов фиалки – символ скромности, невинности. Ими посыпали ложе новобрачных, ну а чаще всего это растение олицетворялось с ожидающей весну природой.

Март – время цветения многих видов гусиного лука, а чуть позже к ним подключается очень любопытная «горячая травка» аронник. Температура его «тела» выше температуры окружающей среды на несколько градусов. Аронник как бы сам себе терморегулятор. Что ему мартовские заморозки, если он при –5 может обеспечить себе +10!

В апреле, еще не выбросив свои листья, цветет очаровательное зеленое создание, похожее на мягкую магазинную игрушку, – прострел крымский. За обильную пушистость, напоминающую волосы старцев, японцы называют прострел «старец-трава». Летом прострел обзаводится очень предприимчивыми семенами. Во влажную погоду они набухают и без всякого понуждения со стороны ввинчиваются в землю.

Из ранневесенних трав упомянем еще примулы-первоцветы – крупночашечную и обыкновенную. У первой цветки колокольчатые и окрашены на любой вкус: белые, пурпурные, розовые, желтые, лиловые. Второй вид менее интересен, цветки у него однотонные желтые. У многих народов первоцветы называли «ключами весны».

 
Теплый ветер цветами играет
На душистых лужайках лесных.
Ветер знает – ключи открывают
Задубевшие двери весны.
 

С.Красиков

Любопытно, что примулам в прошлом люди приписывали не свойственные им возможности: например, привораживать нелюбящих к любящим, и потому жрецы варили из них приворотный напиток. Не обошли своим вниманием первоцветы и прелестницы феи. В лунную ночь они прикрепляли к каждому цветку по росинке, и сияли примулы под луной на полянах, как маленькие лесные люстры.

Ранней весной в горах и в лесу, среди кустарников красуются два вида цветущих, пахнущих ванилью и медом хохлаток. Называли их «чубами» или «колпаками» жаворонков. Тех самых жаворонков, у которых на головах торчат симпатичные чубчики. Хохлатые жаворонки – птицы мирные, бесконфликтные, а вот случилось так, что перессорились миролюбцы, разодрались, да так, что свои колпаки-чубчики и шпорцы с ног порастеряли. Попадали они на землю да и проросли хохлатками с крупными желтыми или розовыми цветками со шпорцами. Теми самыми, что растеряли в пылу битвы жаворонки. Цветки по форме похожи и на петушиные головы, и потому хохлаток называют еще и «петушками».

Встречает весну и наше подворье. И тут уж первые из первейших мать-и-мачеха и одуванчики.

 
Растаял снег; с пригорка льется
Ручей с игривой быстротой,
И солнцу весело смеется
В лицо цветочек золотой.
 

Д.Зуев

Мать-и-мачеха, правда, скорее зимнецветущий вид. Может зацвести еще в феврале. Называли это растение кое-где цвет-кашель, так как издавна лечили им простуду, а вот почему мать-и-мачеха – об этом подробнее: листья у нее сверху гладкие и на ощупь холодные, как сердце мачехи, а снизу – в серебристом нежном ворсе, по-матерински теплые, как бы готовые защитить, прикрыть, обогреть… Короче, могут дать то, в чем так нуждаются все брошенные, позабытые дети. Об этом есть и древнее предание. Согласно ему Мать-Земля всегда жалела детей-сирот, и там, где падала хотя бы одна сиротская слеза, она сразу же прорастала кустиком мать-и-мачехи, как будто призванным утешить обездоленных малышей, напомнить им, что есть на Земле не только злоба и предательство, но и материнская любовь, самоотречение и защита.

В степном Крыму своя весна, свои премьеры: желто-солнечные крокусы, красноголовые тюльпаны Шренка… В очень недалеком прошлом цвел и тюльпан коктебельский. Сейчас он уже практически исчез с крымской земли, не выдержал, бедняга, чрезмерного внимания к себе, ежегодных весенних людских нашествий и хищнических сборов. Надо сказать, что тюльпанов когда-то в Крыму было необоримое множество. Целыми многоцветными полями лез из земли этот бокаловидный изысканный посланец весны.

 
Не радужное марево туманов,
Не золотые выплески зари —
Колышется симфония тюльпанов
Возвышенной мелодией земли.
 

С.Красиков

Очень украшают весенние степи синевато-фиолетовые шалфеи, ковыли – перистые головы, цветки-однодневки маки, а из кустарников – цветущие тамарикс, терн, скумпия. Поздней весной, в мае, цветут уже сотни видов травянистых растений, а из деревьев – дубы, держидерево, боярышники.

Будоражит весна пернатое и четвероногое население Крыма. Для них она – время и долгожданное, и заботное, и радостное. Птицы с чужбины на родину возвращаются, а это ох как непросто для малосильной птичьей мелкоты, и тем не менее «в марте на Русь сорок пичуг пробираются» и сразу – с головой в предсемейные хлопоты. Птицы токуют, ухаживают, присматривают, где бы разжиться строительным материалом, ремонтируют старые гнезда, строят новые, и всё это время потенциальные женихи поют, стараются. Для того чтобы самочке понравиться. Впрочем, есть и такие, кто в родные места из за кордона уже «женатыми» прилетают, с самочкой. Соловей например. На чужбине сватались, там и сговорились перед отлетом на родину. Значит, у него одной заботой меньше, и поет он не для привлечения супруги, а просто потому что весна, хорошее настроение, делает заявку на приглянувшуюся жилплощадь, да и самочку, если она уже насиживает, надо ободрить, повеселить. Прилетают соловьи в Крым к середине весны. На Карадаг, например, из года в год между 12 и 16 апреля. Голоса пробуют сразу после прилета. Остальные пернатые «мужички» поют хоть и не так красиво, как соловей, но тоже очень стараются и «выдают» не только качество, но и количество. Самчик мухоловки пеструшки за сутки успевает 3600 песенок спеть, но стоит обзавестись подружкой, число песенок уменьшается втрое. У нас ведь, у людей, тоже примерно так: сначала обещают луну с неба достать, а потом ведро мусорное ленятся вынести. Однако вернемся к птицам.

Прилетают птицы в Крым не все скопом, а поочередно. Кто первым прилетел, тот и в запевалах числится: пеночки трещотки, лесные коньки, дрозды, овсянки, белые трясогузки, синицы, зарянки, зяблики, горихвостки, скворцы. В марте строят гнезда вороны, сороки, синицы. Чуть позже начинают гнездиться черные дрозды, желтые трясогузки, горлицы, славки. К ранним весенним певцам и совы относятся. Эти совы – любимые птицы Афины Паллады, древнегреческой богини знаний, искусств и мудрости. Изображали ее часто в сопровождении этих птиц, только вот свадебные песенки у сов страшненькие. Какие-то трагические вопли: «угу-угу-гу», «хао-хао» или «бу-бу-ху». Этот «вокал» иногда сравнивали со стенаниями древних плакальщиц на могилах. Неясыть заухала еще в конце зимы, в феврале. В марте объявил о своем желании «жениться» и домовой сыч. У большого пестрого дятла те же проблемы – как бы семейную жизнь наладить. А действительно, как? Вокальных способностей никаких, насчет слуха – «медведь на ухо наступил», остается одно: обзавестись озвученным «музыкальным» инструментом. Найдет на древесном стволе какой-нибудь скол или отщеп, сядет под ним, отогнет отщеп клювом на себя и отпустит – и так несколько сот раз за день. На весь лес, далеко вокруг слышен треск и скрипы, и дятловым самочкам все сразу становится понятным: это их на свидание приглашают.

Нашла сова дупло да призадумалась: уж очень открытое, в таком детей не убережешь.

У кукушек в пору птичьих яйцекладок свои проблемы. Самец знай себе кукует, вроде внимание на себя отвлекает: я, мол, при деле, а чем супруга занимается, знать не знаю и ведать не ведаю. Ну, а супруга следит за теми, кто яйца кладет, и соображает, кому бы подсунуть свое в чужое гнездо. И это на горе многим певчим птицам. Синицам, конькам, зарянкам, пеночкам, славкам… Даже крошек крапивничков не пожалеет, навяжет им свое яйцо, из которого вылупится птенец чуть ли не вдвое крупнее взрослых приемных родителей, не говоря уж о птенцах-крапивничках. Да им зачастую и не удается вылупиться. Чужак, сводный родственник, или яйца из гнезда вытолкнет, или птенцов из родного гнезда выбросит. А обездоленные родители будут из сил выбиваться, кормить злодея-подкидыша, запихивая в огромный рот всё новые и новые порции еды. Вот такая птичья трагедия. Лесные коньки на этом беззаконном фоне большие умники. Как увидят яйцо-подкладень в своем гнезде, сразу же бросают и гнездо и кладку, строят новую колыбель и вновь откладывают яйца. Лысухи поступают еще радикальнее. Они просто выбрасывают чужие яйца, если обнаружат их среди своих, родных.

Довольно сложная ситуация складывается со строительством гнезд и выведением птенцов у самочек крякв. Дело в том, что будущий папаша селезень в семейной жизни ведет себя очень некрасиво. Этому отъявленному себялюбцу не нравится, что самочка отвлекается от любовных утех и начинает строить гнездо, чтобы отложить яйца. Застав ее за «домостроительством», селезень разоряет гнездо, а если уже есть яйца, разбивает их, раскатывает и вдобавок может отколотить супругу. Вот как об этом рассказывается в книгах русского писателя Виктора Астафьева: «Супруг утки… худой помощник и страшный эгоист. Он франт не только по виду, но и по духу. Если уж он завел жену, то требует от нее полной, безраздельной любви, заботы и внимания. Он даже не хочет знать никаких родительских обязанностей. Если заметит, что утка вьет гнездо, – раскидывает его и утке задаст трепку. Вот утка и ублажает его, караулит на кормежке, потом на ночевку определит и клювом ему все перышки переберет, весь гнус из них вычешет, жиром смажет. А когда супруг благодушно уснет, она потихоньку уйдет в кусты и скорее гнездо делает. Не дай Бог, если супруг обнаружит яйца и даже утят, – все расклюет и детей не пощадит. Право же, есть доля справедливости в том, что весной разрешают бить селезней, а не уток. Этому утиному стиляге место в похлебке. «Стилягами» Астафьев называет селезней потому, что в период утиных «свадеб» они одеты в очень нарядные перьевые «костюмы», а на голове носят брачный головной убор.

Со свадьбами и весенними песнопениями некоторых птиц человек связывал иногда мрачные поверья. Так, стоило самчику чечетки начать свою жениховскую «серенаду», как люди говорили, что его устами «глаголет злой дух», и поэтому считали заслугой убийство этого «недоброго вещуна». Не повезло в этом плане и совам. Они в народе – символ сатаны, и весенние вопли их будто бы «песни смерти». Боялись люди и свадебных криков выпи, называли ее «болотным бугаем». Действительно звуки устрашающие, особенно среди ночи и поздними вечерами, а вот лягушки их совсем не боятся. Как услышат, еще азартнее начинают орать про свои жениховские проблемы.

 
Вот парк с пустынными опушками,
Где сонных трав печальна зыбь,
Где поздно вечером с лягушками
Перекликаться любит выпь.
 

Н.Гумилев

Совсем не интересны и не мелодичны весенние песенки у козодоя и дергача. Первый издает звуки, похожие на звук веретена, а дергач, или по-другому коростель, как бы передразнивает всякие скрипы-царапанья по металлу. Чехов писал, что дергач кричит так, будто «дергает за старую железную скобу». Ну а в целом надо сказать, что птичье звукотворение – один из интереснейших разделов орнитологии, или, другими словами, птицеведения. Уж кого только и чего только не услышишь в весеннем гомоне, в жениховских позывах и перекличках. Грубовато чекают сорокопуты, задорно посвистывают кулички, «чив-чив-цирюли» – солидно заявляет о себе лесной конек, чечевица интересуется: «че-че-вицу ви-дел?», а садовая славка ищет какого-то Джека: «джек-джек-джек». Иволга передразнивает то ли флейту, то ли виолончель: «фиу-лиу-фиу-лиу», пеночка-теньковка потеряла какую-то тетеньку: «тень-тян-тен-тяк», кеклик сам себя отчетливо рекомендует: «кек-ке-лик». Глядя на него, и галка туда же: «гал-ка, гал-ка». Вертишейка попрошайничает: «дай-дай-дай», ну а славка лесная шибче всех расстаралась, такую трельку выдала, что всем на зависть: «тюр-ливити-теу-га-га-га-тетю-у-рлы!» Во как!

У куликов интересно то, что, перед тем как спеть для своей избранницы, самчик становится в определенную «вокальную» позу. Найдет подходящую кочку, утвердится на ней высокими ножками, приподнимется на длинных пальчиках да как свистнет! Ну точно будто пастушок коров подманивает. Его так и зовут – куличок-погоныш. На Руси прилет куликов люди связывали с приходом весны и говорили так: «Прилетел кулик из заморья, вывел весну из затворья».

 
Бродят тучи клоками,
из-за туч – новичок[1]1
  Новичок – вновь народившийся месяц.


[Закрыть],
И, весну окликая,
куликал куличок.
 

Ю.Кашук

Наблюдая весной за прилетом птиц, люди подмечали определенную закономерность. Белая трясогузка прилетает к началу весеннего разлива рек, желтая – к его окончанию, иволга – к зеленению дуба, горихвостка – к началу цветения садов, а чечевица подгадывает к созреванию земляники.

Не менее интересно поведение весной четвероногих обитателей Крыма. Целевые установки у них поначалу те же, что и у птиц: подыскать жилье, чтоб и самому себе, и самочке понравилось. Чтоб будущим детям было удобно и чтоб от врагов какая-то защита была. Устраиваются по-разному. Кто в дупле, кто в расщелине скал, кто логово в камышах устроит, кто нору выроет или кем-то брошенную займет, а кто и в чужой квартирке, выгнав хозяев, разместится. Зайцам хорошо. Эти руководствуются принципом: «Где шапку на гвоздь повесил, там и дом». Живут где придется, и детей рожают под соседним кустиком, и зимуют без крыши над головой. А вот барсук хозяин, да еще c большой буквы. Этому на круглый год комфортное жилье и постоянная «прописка» требуются. Сам себе нору отроет со всякими служебными отнорками, сам ее оборудует, сам утеплит и сам наиглавнейшее место в «доме» – родовую камеру – к весне подготовит. А как же! Барсукова подруга – это вам не бродяжка беспутная, она на чистоту и уют претендует, да еще туалеты ей возле норы желательны. Роды у этой привередницы приурочены к марту.

У диких кабанов свадьбы состоялись зимой, а весной будущая мамаша, собираясь родить, родильное логово «тайно» готовит. Подберет укромное местечко и начинает устраиваться. Сгребет туда ветки, прошлогоднюю листву, мох, всякую лесную ветошь, что помягче и потеплее, и в марте-апреле родит от 5 до 10 симпатичных поросяток, одетых в чистенькие, как бы ясельные полосатые «пижамки».

В степном Крыму ранней весной просыпаются суслики. Худющие и все какие-то встрепанные. А как им быть толстенькими и «причесанными», когда они из 12-ти годовых месяцев проспали, следовательно проголодали – восемь. Поневоле похудеешь и залохматишься. Недаром охотники говорят, что «зверь весной просыпается постным». Однако жирок дело наживное. Весной столько еды, что не знаешь, в какую сторону поворачиваться. Со всех сторон еда. Тут тебе и новорожденные травки, и выглянувшие из-под снега древесные семена, и всяческие жуки, мышки, яйца в гнездах, птичьи младенцы, весенние грибы, личинки насекомых, слизни, многоножки… Ешь не хочу!

Там же, в степном Крыму, выходит из норы весной редкий теперь, почти лишенный глаз зверек слепушонка, и уже бегают неугомонные хлопотуны, с белой «салфеточкой» на груди, ежи белогрудые. Впрочем, эти ежи вездесущие создания. Их можно встретить и на лесных опушках, среди кустарников, и в редколесьях, и в поселках, и на виноградниках. В марте, после спячки, они такие худые, что даже иглы на спине тарахтят. Выводки у ежих в мае. Ежата поначалу не колючие, голенькие, некрасивые. Хотя почему некрасивые? Это смотря для кого. Ведь недаром мать-ежиха своих ежат зовет гладенькими, а ворониха воронят – беленькими.

Белки и зайцы ближе к концу весны озабочены вторым «замужеством». У подросших поросяток исчезают полосатые «детсадовские» одежки, а у лис уже выглядывают из нор озорные мордочки пока еще куцехвостых лисят. Всякие ухаживания и сватовство у рыжих самочек прошли еще в конце зимы, причем на внимание невесты надеялись несколько претендентов, и потому «ругань» и драки между ними дело обычное, житейское. Рождает лиса в марте-апреле, в это же время появляются щенята у пронырливой, отчаянной храбрости ласки. Эта крошечная мать, защищая своих малышей, не только на собак, но и на любого зверя бросится. И даже на человека. Так же бесстрашно защищает и свою жизнь. Говорят, что и куницы ее побаиваются. И это при стограммовом весе и ничтожных размерах. Длина тельца около 15 сантиметров вместе с хвостом. Это, похоже, как мы о низкорослом человеке говорим: «Метр с кепкой».

В апреле разрешаются от бремени самки муфлонов – горных баранов. Несколько запаздывают с семейными делами милые нравом и обликом большеглазые тушканчики-тувики. В марте они только-только просыпаются после спячки. Рождают самки в мае, в норах, которые тушканчики роют для себя не лапами, а зубами, передними резцами, за что зовут их еще «земляными зайцами».

В первый месяц весны просыпаются и летучие мыши. Часть из них зимует в Крыму, а часть перебирается на зиму поближе к югу. Этим полезнейшим зверькам издавна не везло на человеческие симпатии. И всё из-за невыигрышной внешности и уродливых мордочек. Убивали их при каждом удобном случае, а в средние века человек, у которого на чердаке обнаруживали летучую мышь, исчезал в подвалах инквизиции.

Лягушки, черепахи, жабы, ящерицы, змеи весну еще в конце зимы почуяли.

 
Покуда март гудит в лесу по голым
Снастям ветвей, – бесцветна и плоска,
Я сплю в дупле. Я сплю в листве тяжелым,
Холодным сном – и жду: весна близка,
 

– пишет Иван Алексеевич Бунин, тонкий знаток и ценитель природы. Это он пишет о змее.

В марте самцы жаб и лягушек уже вовсю орут неподалеку от водоемов – у них брачные переклички. Самки молчат и готовятся к икрометанию. В апреле резвятся в воде всяческие головастики, а самки полозов, ужей и ящериц кормятся, отъедаются, готовятся к яйцекладкам в начале лета. Особо надо отметить: полозы, ужи, медянки не ядовиты. Не обижайте их, не убивайте. Уж обыкновенный даже особые рыжие отметины на голове имеет, которые означают: «Я всего лишь безобидный уж, не надо меня бояться. Разойдемся по-хорошему. Спасибо!» И все-таки боятся люди и убивают. Так, на всякий случай. А уж как змеи боятся людей! Говорят, что только что проклюнувшийся из скорлупы змееныш, увидев человека, тут же прячется обратно в яйцо. Это в наше немилостивое время, а как обстояли дела с этим у предков? Наш пращур, увидев змею, очень редко, только в крайнем случае хватался за камень или палку. В древности русич при встрече со змеей на узкой дорожке говорил ей, что не хочет ей зла, что с родом ее никогда ничего не делил и не враждовал, и все это спокойным, доброжелательным тоном, и змея уходила с тропы, уступала дорогу. Человек не гнался за ней и вообще не бил для забавы ничего живого. О бережном отношении предков к тем, кто жил с ними бок о бок на этой земле, писали многие, особенно авторы исторических романов. Приобщился к этим животрепещущим вопросам и Александр Блок. О неком милосердном травознае, который исцеляет всех, кто в этом нуждается, он пишет:

 
И лягушке хромой, ковыляющей,
Травой исцеляющей
Перевяжет болящую лапу,
Перекрестит и пустит гулять:
«Вот, ступай в родимую гать.
Душа моя рада
Всякому гаду
И всякому зверю…»
 

Вот бы и нам, детям и взрослым, обрести такую радость, ну а пока, выражаясь по-старинному, будем льстить себя надеждой, что когда-нибудь и мы дорастем до уровня умных и осмотрительных предков. На всякий случай напоминаем: из змей в Крыму ядовита только гадюка, но ее на юге, юго-востоке и на побережье нет. Жаб и лягушек тоже не за что убивать. К возникновению бородавок на ребячьих руках они отношения не имеют. Ни та, ни другая молоко у коров не отсасывает, колодцы не отравляет, а вот комаров, мух, мошек и садово-огородных вредителей обе истребляют очень успешно.

Не обделила весна радостями, хлопотами, «свадьбами», новорожденными и насекомых. Кто-то «женится», кто-то яйца откладывает, кто-то улетает, кто-то прилетает, кто-то рождается, а кое-кто умирает. Последнее, конечно, очень обидно в самое светлое и радостное время года, но, как говорится, «закон есть закон», и природа командует жизнью и смертью очень строго.

Кто же самый первый из насекомых весну на крыльях встречает? Дневная бабочка многоцветница садовая. Зимовала она во взрослом состоянии. В оттепели, случалось, и зимой резвилась, порхала. Узнать ее можно по ярко-рыжей окраске крыльев, на которых явственно проступает затейливый пестро-черный рисунок.

Высоко в горах, на яйлах, первовесенняя бабочка – крапивница. В конце зимы можно увидеть и лимонницу (крушинницу) с ее неторопливым, плавным полетом, но она чаще встречается под пологом леса. Ранневесенним видом является небольшая рыже-коричневая бабочка носатка-листовидка. В сидячем положении она очень напоминает сухой прошлогодний листик, потому и листовидка. В апреле и в лесу, и в садах крымчан встречается сине-зеленый нелетающий жук – жужелица крымская. Он из тех хищников, которых ноги кормят, – бегает быстро. Гоняться за ним и брать в руки не рекомендуется: может «выстрелить» в лицо дурнопахнущей жидкостью. Питается в основном моллюсками, выедая вкусную мякоть из раковин как из заготовленных для него природой «кастрюлек». К моменту появления весной жужелиц из состояния покоя выходят и наземные моллюски. Первые пауки-восьминожки, так же как и многие виды насекомых, появляются в апреле, и люди подмечали: «Много пауков – к теплой весне», да и вообще, весна такое время года, когда каждый день появляются всё новые и новые виды насекомых и паукообразных. Порхают в воздухе чернушки, махаоны, голубянки, толстоголовки, белянки, пчелы, мухи, осы. И тут же, рядом с ними, резвятся – летают или ползают – те, которых ученые отнесли к редчайшим, находящимся под охраной видам насекомых: жужелица крымская, парусники, огневки, сатиры, перламутровки, адмиралы и еще многие из шестиножек. Таких несчастливцев сотни видов. Их нельзя не только ловить сачками кому вздумается, но даже ученым для коллекций отлов их запрещен.

В апреле – мае многие виды насекомых и паукообразных приступают к созданию семейных пар, и среди них всем известные клопы-солдатики в красных с черными точками «мундирах». Вылезают из своих убежищ ранней весной осы, шмели и трудяги-муравьи. В свое время муравьями, их образом жизни очень интересовался Л.Н.Толстой. Его удивляла организованность, трудолюбие, целеустремленность этих насекомых. В одном из своих дневников он писал: «Я наблюдал муравьев. Они ползали по дереву – вверх и вниз. Я не знаю, что они могли там брать? Но только у тех, которые ползут вверх, брюшко маленькое, обыкновенное, а у тех, которые спускаются, толстое, тяжелое. Видно, они что-то набирали внутрь себя. И так он ползет, только свою дорожку и знает… На старости мне как-то особенно удивительно, когда я так смотрю на воробьев, на деревья… И что перед этим значат все аэропланы? Так все это грубо, аляповато». Примерно то же самое говорил и П.И.Чайковский, который вообще считал, что восторги от созерцания природы и ее отдельных явлений выше, чем от искусства. Услышать это от человека, приверженного к искусству, дорогого стоит.

В мае в посадках винограда появляется крупный бескрылый кузнечик дыбка. Он большой любитель виноградных листьев и большой оригинал по ходу жизни. Среди дыбок совсем нет самцов, но это их нисколько не огорчает. Зеленые «амазонки» преуспевают в жизни и даже рождают «детей», но опять-таки производят на свет только самочек. Такой уж у них способ размножения, который ученые называют партенокарпическим. Совсем нет самцов и у паутинных клещиков.

На исходе весны, ближе к лету, заявляют о начале своих семейных дел и многочисленные, многовидовые кобылки и кузнечики. Стрекочущие песенки их – это брачные серенады «невестам». Поют только в солнечные дни, затихают в пасмурные и дождливые. Поэт XIX века Яков Полонский любил эти кузнечно-вокальные спевки и об одном из солистов написал так:

 
Росту небольшого, но продолговатый;
На спине носил он фрак зеленоватый;
Тонконогий, тощий и широколобый…
Был он сущий гений – дар имел особый:
Музыкантом слыл он между насекомых
И концерты слушать приглашал знакомых.
 

В настоящее время многие виды кузнечиков нуждаются в охране, а некоторые бедняги уже обжили страницы Красных книг. Япония, говорят, своих кузнечиков попросту съела. Там они в отваренном виде с приправами, по мнению знатоков, весьма вкусное калорийное блюдо. В конце лета и осенью, выезжая на природу, японцы охотятся за ними семьями. За год в этой стране съедаются сотни тонн кузнечиков.

Похоже на то, что скоро придется Стране Восходящего Солнца покупать кузнечиков за валюту и ввозить к себе вместо своих съеденных «певцов» вокально одаренных чужестранцев. Какое уж лето без стрекочущих песен кузнечиков? Никакой поэзии.