Текст книги "Кот, который любил Брамса"

Восемь

Когда Квиллер завтракал привезенной тетей Фанни булочкой с корицей, которую достал из холодильника, разморозил и разогрел в микроволновке до консистенции пудинга, по шоссе пронеслись машины с включенными сиренами. От дороги коттедж отделяли несколько акров леса, но Квиллер узнал сирены двух полицейских машин и «скорой помощи», мчащихся в восточном направлении. Еще один несчастный случай! С приближением сезона отпусков количество машин на дорогах все увеличивалось. Автомобили, дачные домики на колесах, лодочные трейлеры превращали тихую дорогу в опасную магистраль.

В то утро Квиллер проиграл еще один раунд в схватке с камином. «Ну почему, – спрашивал он себя, – от одного-единственного окурка сигареты легко вспыхивает лесной пожар, а я не могу зажечь газету при помощи одиннадцати спичек?» Когда ему удалось наконец поджечь спортивную колонку, дым повалил из камина и хлопья обгоревшей бумаги закружились в воздухе, оседая на белых диванах, начищенных полах и индейских циновках.

После завтрака Квиллер принялся за уборку. Прежде всего, он решил вытереть пыль с книжных полок, но и через два часа эта работа все еще не была закончена – он обнаружил книги об индейцах, енотах, истории горнодобывающей промышленности и диких растениях. Статья, посвященная ядовитому плющу, включала рисунок этого зловещего вьюнка. Квиллер тут же прекратил уборку и с книгой в руках отправился в лес за выгребную яму – именно это место привлекало исключительное внимание кошек.

Вся природа бурно и радостно реагировала на недавнюю грозу. Все вокруг стало живее, чище, зеленее. Два маленьких коричневых кролика грызли сосновые шишки. Какие-то крошечные существа с шорохом пробирались сквозь усыпавшие землю сосновые иглы и жухлые дубовые листья. Ядовитого плюща, однако, нигде не было. «Пойду дальше вытирать пыль», – решил Квиллер.

Но тут представилась еще одна возможность отложить это занятие. Он заходил в сарай только один раз – взять весло от каноэ. Это было небольшое строение из кедра, с дверью, но без окна и электрического освещения. Сразу у входа стояли весла, садовый инструмент с длинными ручками, лестница. Дальний конец был погружен в темноту, и Квиллер сходил в дом за фонариком. Как он и ожидал, за всеми его действиями с восточного окна пристально наблюдали кошки.

Луч света выхватывал из темноты банки с краской, мотки веревок, садовый шланг, топоры и – у дальней стены – обшарпанную койку с тощей подушкой. Стену над ней украшали выцветшие страницы журнала двухлетней давности, на которых ослепительный Лас-Вегас красовался во всем его блеске. Комары отскакивали от шеи и ушей Квиллера, а их громкое жужжание звучало весьма зловеще. Квиллер поспешно покинул сарай.

Он уже было вновь принялся за свою довольно бестолковую уборку, как вдруг услышал громкое урчание Коко. Кот бросился к окнам, которые выходили на озеро. Через несколько мгновений появившаяся на пляже одинокая фигура стала карабкаться на дюну. Милдред Хенстейбл шла опустив голову и вытирая глаза.

Квиллер вышел ей навстречу.

– Милдред! Что случилось?

– О боже! – прорыдала она. – Бак Данфилд.

– Что с ним?

– Его больше нет!

– Не может быть! Он заходил ко мне вчера и был здоров как бык.

Она едва не рухнула ему на руки. Квиллер отвел Милдред в дом и усадил на диван.

– Налить вам чего-нибудь? Чаю? Глоток виски?

Она покачала головой и с видимым усилием взяла себя в руки. Коко встревоженно смотрел на нее широко открытыми глазами.

– Сара и Бетти только что вернулись домой… из Канады… и нашли его… в подвале… в мастерской. – Она закрыла лицо руками. – Везде кровь. Его убили… одним из больших… подсвечников.

Слезы заглушили слова. Квиллер взял ее за руку и дал выплакаться. Он и сам с трудом приходил в себя: ужасное известие просто оглушило его. Немного успокоившись, но все еще всхлипывая, она продолжала:

– Сара тут же упала в обморок… а Бетти, рыдая, прибежала ко мне… и мы вызвали полицию. Я сказала им, что ничего не слышала – даже шума станков. Гроза заглушила все звуки.

– Вы не знаете, может, это было ограбление?

– Бетти говорит, ничего не пропало. Я просто потрясена. Даже не понимаю, что́ делаю. Мне лучше вернуться домой. Шарон и Роджер приедут, как только смогут.

– Позвольте проводить вас.

– Не надо, я хочу побыть одна… немного прийти в себя. Но все равно спасибо.

Квиллер тоже попытался прийти в себя и привести в порядок свои мысли. Сначала нужно было хоть как-то свыкнуться с горькой мыслью, что и в таком месте, как Мусвилл, совершают столь жестокие преступления. Может, это кто-то чужой? Вокруг столько приезжих… Его пронзила боль утраты. Ему понравился Бак Данфилд, он уже предвкушал целое лето интересных разговоров и совместных приключений… Его сжигало возмущение против этого бессмысленного убийства. Бак так радовался, что живет и делает что-то полезное… А затем появилось опасение. Какие бы здесь ни были традиции, а замки на дверях теперь совершенно необходимы. Он поспешил к телефону и позвонил в Пикакс.

– Тетя Фанни! Это Джим, я звоню из Мусвилла. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Это очень важно. Мне немедленно нужен слесарь, специалист по замкам. У меня должны быть замки на дверях и ключи к тем замкам, которые есть. Кто-то вошел в дом к моему соседу и убил его. Кто-то использует ваш коттедж для каких-то темных целей. Я знаю, что сегодня воскресенье, но хочу завтра же утром договориться со слесарем. Сама идея, будто нужно оставлять двери открытыми для всех встречных-поперечных, опасная, нелепая, просто средневековая!

После долгой паузы раздался скрипучий баритон:

– Силы небесные! Вот уж не предполагала, что журналист может так испугаться. Ты всегда такой сдержанный. Ну, это неважно! Вешай трубку, сейчас я все устрою. Как там погода на берегу? У вас ночью были гром и молния?

Квиллер положил трубку на рычажки и тихо застонал.

– Хочешь, поспорим, – обратился он к Коко, – что она пришлет этого доморощенного гения, Тома? – И, повернувшись к выбирающейся из-под дивана Юм-Юм, добавил: – Извини, дорогая. Я как-то не понял, что кричу.

А про себя подумал: «Фанни даже не спросила, кто убит».

Не прошло и десяти минут, как вдали послышался звук приближающегося автомобиля. Коко поспешно занял свой наблюдательный пункт на веранде. Посетителем оказался молодой человек с темными кудрявыми волосами, одетый, по понятиям Мусвилла, в лучшую воскресную одежду: клетчатую рубашку с галстуком-шнурком и джинсы. И без кепки.

Он заговорил вежливо и почтительно:

– Добрый день, мистер Квиллер. Я слышал, у вас проблема.

– Вы специалист по замкам?

– Нет, сэр. В Мусвилле нет такого, но я кое-что понимаю в замках. Я механик. Мы с женой, как всегда в воскресенье, ужинали в гостинице, но мисс Клингеншоен нас там нашла. Она умеет уговаривать. Я приехал, как только доел жаркое из бараньей грудинки. В гостинице его отлично готовят. Вы пробовали?

– Пока нет, – ответил Квиллер, стараясь сдержать нетерпение. – Мы здесь всего несколько дней.

– Жена мне так и сказала. Она заведует почтой в Мусвилле.

– Лори? Я познакомился с ней. Очаровательная молодая леди. – Квиллер немного расслабился. – А как вас зовут?

– Доминик. Или просто Ник. А что у вас стряслось? – И, получив объяснение, спокойно заметил: – Ничего страшного, завтра же привезу инструмент и все сделаю.

– Извините, что вас побеспокоили в воскресенье, но в соседнем доме убили человека. Для меня это было большим потрясением.

– Да, ужасно. Теперь все размышляют, как это повлияет на жизнь здешней общины.

– Вы хотите сказать, что об этом уже все знают? Ведь тело нашли всего часа два назад.

– Моя жена услышала эту новость на хорах, – объяснил Ник. – Она поет в Старой церкви. А мне сказали во время сбора пожертвований.

– Уж чего-чего, а убийства я здесь, в Мусвилле, никак не ожидал. Кто мог такое сделать? Кто-нибудь из отдыхающих?

– Ну-у, – ответил механик, – я могу только высказать предположение.

Усы Квиллера встопорщились. Он учуял источник информации.

– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить, Ник?

– Нет, спасибо, я лучше вернусь к жене и своему десерту. Нам нравятся яблоки в слойке – их замечательно выпекают в гостинице.

Квиллер проводил его до машины.

– Значит, вы механик. А чем вы занимаетесь?

– Работаю в тюрьме, – ответил Ник. – До завтра.

Квиллер вернулся к своей уборке, которую продолжил все в той же характерной для него бестолковой манере. Он как раз вытряхивал у дома индейские циновки, когда услышал звук, заставивший вздрогнуть его сердце: машина с неисправным глушителем. У Розмари никогда не было времени его заменить. Он увидел ее автомобиль среди деревьев и ахнул. У Розмари в машине пассажир! Если она привезла Макса Сорэла, этого карьериста, нахального корыстолюбца, эту бритоголовую змею с фальшивой улыбкой, в Мусвилле, возможно, произойдет еще одно убийство. Машина исчезла в ложбинке, потом показалась снова. Рядом с водителем, разинув пасть и вытаращив глаза, развалилась шкура белого медведя из номера шесть – его, Квиллера, апартаментов в знаменитой «Мышеловке».

Розмари выбралась из машины, наслаждаясь недоумением Квиллера.

– Как… что… как?

– Прежний жилец предложил продать ее за пятьдесят долларов, и я решила, что ты можешь это себе позволить. Было так весело ехать с медведем на переднем сиденье, но дорожная полиция меня остановила, заявив, что мишка мешает движению транспорта. Пришлось засунуть его голову под сиденье, но она все время выскакивала… Что случилось, дорогой? Ты какой-то подавленный.

– Здесь произошло нечто ужасное, – ответил Квиллер, – и если ты решишь развернуться и уехать обратно, я не стану тебя корить.

– Да что такое?..

– Убийство, всего в полумиле от моего дома.

– Кто-то знакомый?

Он грустно кивнул. Розмари решительно вздернула подбородок.

– Я, разумеется, не намерена уезжать. Останусь здесь и немного тебя подбодрю. Ты был слишком одинок и, наверное, неправильно питался, сидел день-деньской за пишущей машинкой, вместо того чтобы заниматься спортом.

Да, это была его Розмари. Не так молода, как некоторые из его знакомых женщин (по правде говоря, она уже была бабушкой), но все же весьма привлекательна – стройная брюнетка с отличной фигурой. Рядом с ней он чувствовал себя уютно. Однажды, когда он имел глупость подвергнуть себя суровой физической нагрузке, она сделала ему замечательный массаж.

– Пожалуйста, дорогой, принеси мои вещи и покажи, где я буду спать. Мне бы хотелось принять душ и переодеться. А где твои чудные кошки? Я привезла им кошачьей мяты.

Коко и Юм-Юм, помнившие Розмари по «Мышеловке», встретили ее без обычной кошачьей настороженности, но и без особого радушия. Когда она время от времени посещала Квиллера, их запирали в ванной.

Энергичность, прекрасный цвет лица и блестящие глаза Розмари были, как она утверждала, результатом правильного питания – потребления здоровой пищи, которую Розмари привезла с собой в дорожном холодильнике. Со здоровой пищей на плите и ухмыляющейся медвежьей шкурой перед камином в домике сразу стало по-домашнему уютно. Коко подошел к магнитофону и включил музыку.

– Ты любишь Брамса? – спросил по-французски Квиллер.

– Что? – удивилась Розмари, которая не всегда улавливала смысл его неожиданных замечаний.

Он поинтересовался, что происходит в «Мышеловке».

– Просто ужас. Повар уволился. Хикси перестала отпускать шуточки. Шарлотт все время плачет. А у безукоризненного Макса однажды вечером появилось пятно на галстуке. Тебе повезло, что уехал сюда на все лето. Здесь чудесно. Вдоль дороги растут фиалки и клевер, и я никогда не видела столько щеглов, а бурундучки – сплошное очарование.

Розмари все замечала: белые льняные чехлы на диванах, розовато-лиловые и бирюзовые оттенки озера под лучами заходящего солнца, высокий подсвечник на веранде, голову лося и поперечную пилу над камином.

– Топор! А где топор? – вскочил Квиллер. – Неделю назад здесь висел старинный топор дровосека. Я просто не знаю, Розмари, народ бродит по этому дому, как по автобусному вокзалу. Запирать двери считается дурным тоном: это не по-соседски. У меня пропали хорошие часы, а хуже всего – исчез твой подарок, золотая авторучка. А теперь еще и топор…

– О господи! – сочувственно вздохнула Розмари.

– Здесь все такие странные. Полиция устраивает посты на дорогах просто так, для развлечения. Ни у кого нет фамилий. Среди ночи раздаются шаги на крыше. Кошки все время сидят и смотрят на выгребную яму.

– Ну, Квилл, наверное, ты все-таки преувеличиваешь. Тебе это мерещится – результат неправильного питания.

– Ты думаешь? Но это же факт: Коко нашел за лосиной головой кассету с угрожающим посланием прямо посреди музыки. А когда я поехал ловить рыбу, вытащил мертвое тело.

– Чье? – испуганно ахнула Розмари.

– Не знаю. Оно ушло на дно озера, и все пытаются убедить меня, что это была старая автомобильная шина.

– Квилл, дорогой, ты уверен, что ешь достаточно свежих фруктов и овощей?

– Ты такая же, как все, – пожаловался он. – Только один человек мне поверил, и тот теперь лежит с разбитой головой.

– Ох, Квилл! Не вмешивайся ты во все это. Ты подвергаешь себя большой опасности.

– Ну, это мы еще посмотрим, – возразил он. – Давай поедим. Но сначала нужно накормить кошек. Тут одна симпатичная соседка прислала мне мясной рулет, и я их обманул, выдав его за паштет из гусиной печенки.

– И много у тебя тут симпатичных соседок? – с невинным видом поинтересовалась Розмари. – Я думала, ты поехал сюда писать книгу.

Они проговорили допоздна. Квиллер все не мог остановиться. Он рассказал про «Бяку-кулебяку» и «…ДА», цветущие вишни и комаров, про агаты и копателей могил, семейство Гудвинтер и Уотли, о затонувших кораблях и искателях сокровищ, Маленьком Генри и Большом Джордже, о «Ночных свечах» и магазине Боба.

Розмари уже с трудом сдерживала зевоту, которую пыталась замаскировать под смех, кашель и икание.

– Дорогой, я весь день просидела за рулем, – взмолилась она. – Может, уже пора?..

После долгого прощания она ушла к себе в комнату, где согнала сиамцев с их любимого ложа. Квиллер тоже отправился спать и, прежде чем забыться глубоким сном, минут десять думал о Розмари, семь беспокоился о незапертой двери и еще четыре с половиной размышлял об убийстве Бака Данфилда.

Его разбудил жуткий вопль. Квиллер вскочил. Вопль раздался возле самого окна.

– Розмари! – окрикнул он.

– Что это? – крикнула она в ответ.

Он немедленно включил свет. Коко метался по дому с прижатыми ушами. Юм-Юм спряталась. Прибежала Розмари в красном халате.

Возня в кустах закончилась, и вопли понемногу затихли, растворившись в ночной тишине. Квиллер схватил фонарик и кочергу.

– Квилл, не ходи туда, – остановила его Розмари. – Позвони в полицию!

– Без толку. Я уже обращался к ним на этой неделе, и они выставили меня дураком.

– Пожалуйста, позвони, Квилл. Это может оказаться убийство, изнасилование, похищение. Какая-то женщина шла по берегу. И кричала женщина.

– На мой слух, это скорее похоже на крик призрака.

Уступая просьбам Розмари, он позвонил шерифу. Сообщил, кто и откуда звонит, и постарался описать случившееся как можно спокойнее и объективнее.

– Нет, – ответил он на вопрос шерифа, – на четверть мили вокруг здесь нет ни одного дома, но среди ночи по берегу гуляют люди… Да, кругом лес… Слышался шум борьбы. Никакого другого голоса – только крики… Сначала очень громко – крик ужаса. Потом все слабее и затихли… Что?.. Хм. Очень интересно. Вы так думаете?.. Совершенно верно… Ну что же, спасибо. Извините, что побеспокоил.

Квиллер повернулся к Розмари:

– Оказывается, это была сова, которая бросилась на кролика и унесла его.

– Вот как? Он так сказал? Так или иначе, крик напугал меня до полусмерти. Я вся дрожу. У тебя в комнате я буду чувствовать себя гораздо спокойнее. Ты не возражаешь?

– Ничуть не возражаю. – Квиллер распушил усы.

– Да и кошкам это понравится больше, – сказала Розмари. – Они, видно, считают, что я заняла их кровать.

Девять

В понедельник утром Квиллер чувствовал себя особенно счастливым и довольным жизнью. И хотя не был склонен ко всякого рода нежным словечкам, начал вдруг называть Розмари «моя милая». Правда, потом его радостное возбуждение начало понемногу спадать. И первым поводом для этого послужило появление Ника – механик приехал ставить замки еще до того, как Квиллер успел выпить утренний кофе.

– Я смотрю, у вас сиамец, – заметил Ник после того, как Коко тщательно изучил его со своего наблюдательного поста. – У нас три кошки, но простые. Моей жене очень бы хотелось посмотреть на вашего.

Вспомнив загадочное высказывание механика по поводу убийства Бака Данфилда, Квиллер ответил:

– А почему бы вам не привезти жену сюда как-нибудь вечером – познакомить с Коко и Юм-Юм? Я должен еще раз извиниться за то, что вчера помешал вашему ужину.

– Ничего страшного. Всегда рад помочь. И кроме того, никто никогда не говорит «нет» мисс Клингеншоен. – Ник выразительно поднял брови, скорчив добродушную гримасу.

Уезжая домой, он увозил с собой привезенную Розмари игрушку из кошачьей мяты.

– Пока вы здесь, непременно посетите тюремный сад, – посоветовал Ник, – там сейчас как раз цветут тюльпаны. У нас тут все распускается позже, чем у вас.

Когда он уехал, Розмари заметила:

– Какой симпатичный молодой человек! Я могла бы посмотреть эти сады сегодня днем, пока ты работаешь над книгой. И хорошо бы заехать в парикмахерскую, привести в порядок голову.

Сиамцы были в восторге от новой игрушки – кошачьей мяты, завязанной в носок. Коко был особенно ловок и проворен, он бил узелок лапой, гонялся за ним, кувыркался и наконец потерял, затащив в дальний угол или щель.

Квиллер же не пришел в восторг от позднего завтрака; его угостили компотом из свежих фруктов, который посыпали напоминавшим цемент порошком; в этом ястве попадались загадочные ингредиенты: одни – вязкие, другие – клейкие, третьи – скрипевшие на зубах, как песок. Он знал, что все это здоровая пища, и проглотил завтрак без слова возражения, но наотрез отказался заменить утреннюю порцию кофеина отваром каких-то трав.

– Квилл, дорогой, – сказала Розмари, – я обнаружила у тебя в холодильнике какие-то кошмарные булочки из белой муки с сахарной глазурью. Ты же не станешь есть эту гадость? Я их выбросила.

Он сердито фыркнул в усы, но ничего не сказал. Когда шумная машина Розмари спустилась по дорожке и двинулась по направлению к цирюльне Боба, Квиллер решил спланировать собственный день. Он поставил на стол пишущую машинку, положил рядом все письменные принадлежности и разбросал листы бумаги, создав весьма реалистическую картину творческого беспорядка. Потом позвонил Милдред.

– Как вы себя чувствуете?

– Уже не впадаю в истерику, как вчера, – ответила она, – но настроение ужасное. Вы представляете, что это такое, когда убили вашего ближайшего соседа?

– Нам всем придется запирать двери, как это делают во всех городах.

– Бак, Сара и Бетти – мои близкие друзья. Мы частенько собирались, чтобы сыграть партию в бридж. Его похоронят в родном городе. Девочки уже уехали, в доме тихо и мрачно. Мне не хватает шума его станков. Может, зайдете? Я испеку пирог с клубникой.

– У меня гостья, – ответил Квиллер, – и я как раз хотел предложить, чтобы вы с мужем зашли чего-нибудь выпить, а потом пообедаем в ресторане при гостинице. Я приглашаю.

– Спасибо большое, – ответила она, – но сейчас у мужа очень много дел на ферме. Почему бы вам не привести вашу гостью ко мне? Я бы погадала вам на картах.

Следующим номером в программе Квиллера была поездка в Мусвилл. Прежде чем уехать из дома, он проверил местонахождение обоих сиамцев, закрыл окна и с удовольствием проделал привычную процедуру запирания дверей. Оставить дом незапертым – в этом было что-то неестественное, беспокоившее его со дня приезда в Мусвилл.

Последние три дня его не оставляло желание еще раз взглянуть на «Минни К.», просто чтобы убедиться, что такое судно действительно существует. Он направился к каналу, повторяя путь, проделанный в обществе незабываемой четы Уотли. За Консервным молом и вывеской «…ДА» то тут, то там попадались ветхие домики со старыми автомобилями во дворах, телевизионными антеннами на крышах и серым бельем на веревках. Наконец он свернул на дорогу, идущую вдоль забитого железным хламом канала.

Здесь, в конце прогнившего причала, стоял катер с рваными, серыми от грязи парусиновыми стульями на палубе. Но назывался он – если верить свежей надписи на борту – уже не «Минни К.», а «Чайка». Команды нигде не было видно. Дальше по берегу, отдавая дань унынию понедельничного утра, стояли на приколе такие же ветхие суденышки.

И с одной из этих гнилых палуб – тут у Квиллера не было сомнений – кого-то сбросили в ледяное озеро.

Возвращаясь в Мусвилл, он зашел в «…ДА» выпить кофе и купил «Пикакский пустячок». Раздел происшествий оказался запрятан в самом низу пятой полосы, под какими-то местными спортивными новостями. Заметка была озаглавлена: «Случай на восточном берегу». Квиллер прочел ее дважды.

В воскресенье утром Бафорд Данфилд, 59 лет, отставной полицейский офицер, много лет проводящий лето в Мусвилле, был найден мертвым в мастерской в подвале своего дома, оказавшись, по всей видимости, жертвой неизвестного преступника, ударившего его тупым предметом всего за несколько часов до того, как его жена, Сара Данфилд, 56 лет, и сестра, Бетти Данфилд, 47 лет, вернулись домой после ежегодной летней поездки в Канаду, где побывали на трех постановках пьес Шекспира. Полиция ведет расследование.

Ресторан гудел от разговоров о рыбалке. Квиллер подозревал, что посетители автоматически переключались на эту тему, когда входил кто-то посторонний.

Следующая остановка была в туристическом бюро. Роджер сидел за столом, обмениваясь добродушными шутками с посетителем – румяным молодым человеком, который балансировал на задних ножках стула, а свои собственные расположил на столе Роджера.

– Квилл! Вы пришли как раз вовремя, чтобы познакомиться с главным редактором «Пикакского пустячка», – воскликнул Роджер. – Это Джуниор Гудвинтер, один из ваших почитателей. Мы как раз беседовали о вас.

Молодой человек вскочил.

– Как! Великий человек собственной персоной!

– И еще один из знаменитых Гудвинтеров, – сказал Квиллер. – По тому, как вы балансировали на этом стуле, я сразу понял, что передо мной журналист. Поздравляю. Сообщение об убийстве Данфилда заслуживает высшего балла. Самое информативное предложение из семидесяти четырех слов, какое мне довелось когда-либо читать.

– Как! Вы сосчитали!

– Вы упустили только одно важное обстоятельство – названия пьес, которые дамы посмотрели в Канаде.

– Вот тут вы меня поймали, – признал Джуниор.

– Наконец-то я понял, почему у вас тут не бывает преступлений. Вместо них одни «случаи». Блестящее решение проблемы преступности.

– Ну уж будьте к нам поснисходительнее, пожалуйста. Я знаю, что мы здесь ведем себя несколько иначе – во всяком случае, не так, как меня учили на факультете журналистики. Мы – деревня, вы – город. Вы разрешите как-нибудь на днях взять у вас интервью?

– Сделайте одолжение. Может, я к тому времени что-нибудь узнаю.

– Ну, пока, – попрощался Джуниор. – Мне нужно еще продать несколько рекламных объявлений.

Квиллер был поражен.

– Вы хотите сказать, что не только выпускаете газету, но и занимаетесь рекламой?

– Конечно, мы всем занимаемся. Газетой владеет мой отец, он работает с рекламой и тем подает нам пример.

Главный редактор «Пустячка» умчался по своим делам, как и подобает человеку в спортивных туфлях, а Квиллер остался, удивленно и весело глядя ему вслед.

– Не слишком ли он молод для главного редактора? – спросил он Роджера.

– Он работает в газете с двенадцати лет. Прошел все ступени. В прошлом году закончил университет. Честолюбивый мальчишечка.

– Мне всегда хотелось иметь свою небольшую газету.

– Вы можете купить «Пустячок» задешево, но вот заставить его идти в ногу с веком – на это потребуется немало денег. Этот листок основали в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, и с тех пор там ничего не менялось… Я могу быть чем-то полезен?

– Можете. У вас на все есть ответы. Скажите, кто убил Бака Данфилда?

Роджер покраснел:

– Трудный вопрос. Пока до меня еще ничего не дошло. Вчера мы с Шарон ходили навестить Милдред. Она действительно потрясена.

– Это случайное убийство? У Данфилда имелись враги? Может, он был замешан во что-то, о чем мы не знаем?

Роджер пожал плечами:

– Я мало что знаю о тех, кто здесь отдыхает.

– Он был соседом вашей тещи и делал подсвечники, которые продавались в магазине вашей жены. И вы с ним никогда не встречались?

– Да нет, пожалуй, пару раз на берегу. Перекинулись несколькими словами.

– Вы лжете, Роджер. Готовитесь в политики?

Роджер поднял руки:

– Только не стреляйте! – Он насмешливо улыбнулся Квиллеру. – Вы, кажется, на днях рыбачили с борта «Минни К.»?

– Скажу вам кое-что интересное, – ответил Квиллер. – Сегодня утром я отправился еще разок взглянуть на эту старую посудину. Так вот, ей дали новое название. Теперь она стала «Чайкой», только «Ч» написана не в ту сторону.

Роджер кивнул.

– И если хотите, я объясню почему. Хозяин, вероятно, испугался, что вы будете рассказывать всем об утопленнике и навлечете на «Минни К.» неприятности. А его оштрафуют за незаконную деятельность. Прежде чем брать на борт рыбаков, все суда должны быть зарегистрированы. Судя же по тому, что вы рассказывали о «Минни К.», она даже техосмотр не проходила.

На сегодняшний день у Квиллера было запланировано еще одно дело. Интерес к закопанному ведру на кладбище нисколько не остыл, и теперь, способный опознать ядовитый плющ, он был готов к следующей экспедиции. Воскресная активность влюбленных значительно увеличила горы мусора вокруг, а теплые солнечные дни в содружестве с ночными дождями сотворили чудеса с сорняками на кладбище. Он обнаружил ядовитые ветки с треугольными листьями вокруг маленьких надгробий и вспомнил, как обламывал их, расчищая надписи. Потом вспомнил след на траве, ведущий за памятник семейства Кемпбелл.

Ведро было по-прежнему замаскировано травой и все еще оставалось пустым. Однако его, по-видимому, для чего-то использовали. Ко дну присохло несколько травинок, а ручка на крышке, которую Квиллер оставил повернутой под прямым углом к памятнику, теперь стояла наискосок.

Квиллер не стал задерживаться. Он поспешил домой, надеясь вернуться раньше Розмари. Все усиливающийся запах тухлой рыбы действовал на него угнетающе. Зато Розмари влетела в дом полная энтузиазма, с охапкой желтых, белых, розовых, красных и пурпурно-черных тюльпанов.

– Тюремные сады просто восторг, – сказала она. – Квилл, дорогой, ты непременно должен их посмотреть. Один очаровательный человек преподнес мне эти цветы. Сколько страниц ты сегодня написал?

– Никогда не считаю, – ответил Квиллер.

– Тюрьма совсем новая и тоже замечательная. У ворот какая-то милая женщина предложила мне вступить в их ДПЗ – общество «Дамы в помощь заключенным» или что-то в этом роде. Они пишут заключенным письма и посылают небольшие подарки.

– Ты слышала какие-нибудь разговоры про убийство?

– Ни слова! У тебя найдутся две-три вазы для моих тюльпанов? У меня в машине кое-какие продукты для ужина. Свежая рыба, чудесная репа, брюссельская капуста и еще морковка для кисок. Нужно каждый день тереть морковку и добавлять им понемногу в еду.

Брюссельская капуста! Репа! Квиллер мечтал об огромном бифштексе с жареной картошкой и кетчупом, салате с сыром рокфор, яблочном пироге и трех чашках крепкого кофе.

– Может, рыба потерпит? – сказал он. – Я предпочел бы пообедать в ресторане отеля «Северные огни». День был не слишком плодотворным, и мне нужно немного встряхнуться.

– Ну разумеется! Это было бы чудесно, – согласилась Розмари. – У меня есть часик – погулять по пляжу?

– Тебе там вряд ли понравится. Весь берег усыпан тухлой рыбой.

– Меня это не волнует. Рыба тоже часть природы.

Поставив тюльпаны в лимонадном кувшине на камин, в банке из-под муки – на обеденный стол и в ведерке для льда – на бар, Розмари в самом веселом расположении духа отправилась на берег.

Квиллер улегся на диван.

– Коко, я чувствую себя идиотом, – сообщил он коту, внимательно изучающему хозяина со спинки дивана. – У меня нет ни единой зацепки. Что мы имеем в наличии? Мертвое тело в озере, убийство отставного полицейского, послание на кассете. Кто-то использовал этот коттедж для тайных или незаконных целей. Неважно кто. Мы даже не знаем каких.

«Йау!» – мигнул большими голубыми глазами Коко.

Квиллер принес кассету из своей комнаты и еще раз поставил «Святую ложь».

«…Принеси еще… придется кое-что поменять… становится жарковато… после ужина буду у лодочной пристани…» – раздался высокий и гнусавый монотонный голос.

– Я уже слышал этот голос, – известил Квиллер Коко, но кот забавлялся с игрушкой из кошачьей мяты.

«Становится жарковато» – потому что Бак уже почти закончил расследование. «Придется кое-что поменять» – потому что коттедж теперь не может служить местом встреч.

Этот голос, этот голос… Где же он его слышал? На почте или в «…ДА»? В магазине? В ресторане гостиницы?

Нет! Квиллер напрягся. Голос на кассете был именно тем, который звучал в тумане, когда ссорились двое на лодке. У одного голос был низкий, и говорил он с британским акцентом. У другого пронзительный, но монотонный. Помнится, что-то случилось с мотором и они заспорили, по всей вероятности, о том, как лучше его снова завести.

Хлоп!

Квиллер узнал звук упавшей на пол книги. Знакомый прием! Коко вовсе не был неуклюж; если он что-то сбрасывал на пол, для этого имелась веская причина.

Коко сидел на второй полке и пытался достать из-за книг свой носок с кошачьей мятой. Книга, которую он уронил, оказалась историей знаменитых кораблекрушений. Она лежала на полу, открытая на странице, заложенной листком бумаги.

Там, на сто второй странице, рассказывалось, как затонул «Уотерхаус Б. Дункан», судно с грузом меди в слитках. Это произошло в опасном месте к северу от Мусвилла во время сильного шторма в ноябре 1913 года. Погибли все: трое пассажиров и двадцать три члена команды, включая повариху.

Листок, заложенный на странице сто два, оказался карандашным черновиком договора на аренду моторной лодки по уик-эндам в течение всего лета: условия будут оговорены. Бумага была датирована прошлым годом и подписана С. Хенстейбл.

Это вызвало у Квиллера какие-то смутные воспоминания. О чем-то таком упоминалось в одном из писем тети Фанни… но о чем? Он никак не мог вспомнить. Квиллер порылся в стопке своей корреспонденции и застонал: ее письма были написаны не только крест-накрест, но еще и крайне неразборчивым почерком, а множество прочерков и тире превращали каждую страницу в клетчатый шотландский плед.