Текст книги "Кот, который дружил с кардиналом"

– Говорят, свадебное празднество продолжалось утром в ресторане «Конь-огонь»? – беспристрастным тоном продолжал допытываться Квиллер.

– Нет, куда там! Мы все так устали. У молодых медовый месяц начался в девять вечера, а остальные, как полные идиоты, торчали до тех пор, пока не закрылись бары. Я так рада, что мне больше не надо никого ни женить, ни выдавать замуж.

– Может, ради смены впечатлений приедете с мистером Коркораном к нам с Полли в Пикакс, и мы пообедаем вместе? В какой-нибудь из уикендов в разгар золотой осени.

– С удовольствием. Полли рассказывала о вашем яблочном амбаре, к тому же я хочу поглядеть, как вырос мой маленький Бутси. Как вы считаете, он меня вспомнит?

Квиллер отправился в обратный путь, но теперь архитектура Мейн-стрит его не увлекала. Из ума у него не шел тот рыжебородый в клетчатой куртке. Уж не с ним ли Полли завтракала в «Коне»? И не он ли вогнал её в краску в понедельник во время того загадочного телефонного разговора? Нет, Квиллер вовсе не ревновал, ему просто было любопытно. Полли отличалась консервативным вкусом и таких, как этот тип, всегда сторонилась: бородатый, пёстро одетый, и к тому же… завзятый лошадник!

Когда Квиллер вернулся домой к Бушлендам, фотограф уже вышел из своей мастерской.

– Как ты нашёл наш городок? – спросил Буши.

– Выглядит процветающим.

– Сейчас идёт напряженная работа – все готовятся к скачкам.

– Сколько у меня времени, чтобы принять душ? По дороге я заехал в «Катлбринк», и теперь у меня такое ощущение, будто на меня осела пыль веков.

– Понимаю. Не торопись. Гости придут не раньше шести, а переодеваться тебе вовсе ни к чему. У нас будут Кип и Мойра Мак-Дайармид. Кип – редактор «Вестника». И Вики пригласила Фиону Стакер, игравшую в вашей пьесе в Пикаксе.

От предвкушения этой встречи у Квиллера закололо в верхней губе.

– Она сыграла замечательно, – сказал он, – я непременно ей об этом скажу.

Поднимаясь по широкой лестнице на второй этаж, Квиллер пытался представить себе, какой сюрприз на этот раз приготовили ему его питомцы. Конечно, они нашли свою синюю подушку и наслаждаются досугом, не роняя королевского достоинства, – в этом сомнений у него не было.

Однако Квиллер несколько обманулся в своих ожиданиях. Разумеется, из укрытия кошки вылезли и, как полагается гостям, вели себя с достоинством и скромно, но лежали они, раскинувшись в вольготных позах, не где-нибудь, а посреди кровати с балдахином. Просто диву даёшься, как они всегда находят самый лучший стул, самую мягкую подушку, самое тёплое колено, а если облюбуют кровать, то лягут непременно в самом центре. Лори Бамба как-то говорила ему, что каждый человек и каждый предмет обладают некоей аурой, или энергетическим полем, – у одних оно больше, у других меньше. Кошка улавливает вибрации поля и движется туда, где ощущает себя комфортнее всего. У Лори на всё находились объяснения.

Войдя в ванную комнату и собираясь снять с себя свитер, Квиллер почувствовал, что наступил на что-то маленькое и твёрдое. Но не слишком твёрдое. Точнее сказать, мясистое. Нечто подобное с ним уже было, и потому, страшась увидеть то, что лежало у него под ногой, он не решался опустить глаза. Но когда оказалось, что это всего лишь конфетка-горошек – кстати сказать, красная, – испытал существенное облегчение. На конфетке остались царапины от кошачьих когтей. Вот осёл! Надо же было оставить конфеты открытыми на столе! Коко любил прикладывать лапу ко всему липкому и округлому. Проверив блюдо с конфетами, Квиллер обнаружил, что все красные горошки выбраны и разбросаны по полу, но слились с красным фоном восточных ковриков. Что-то пришло в голову Коко, но что именно, Квиллеру было непонятно. С кровати кошки глазели, как хозяин ползает на четвереньках по полу. Глазели как на светопреставление.

– Ах вы паршивцы этакие! – бранил он их. – Зря я не оставил вас дома!

Собрав конфетки и сложив их в верхний ящик комода, Квиллер принял душ, оделся и полистал книжку по конному спорту. Несмотря на то что он всю жизнь жадно впитывал разного рода знания, Квиллер впервые для себя открыл, где у лошади холка. Оказалось, что лошадь обходится без ключицы и что конюшней называется постройка, где выращивают лошадей. На фотографиях он увидел лошадей разных пород – арабскую, андалузскую, пегую лошадь, а также свою любимую, клайдесдальскую. Наконец в шесть часов вечера он открыл для сиамцев банку с крабовым мясом и спустился в холл, который благодаря витражам на окнах весь сверкал разноцветными солнечными бликами, словно драгоценными камнями.

Камин и роскошная викторианская мебель в первой, выходящей окнами на улицу, гостиной создавали строго официальную обстановку. Здесь Буши обыкновенно фотографировал новобрачных или рассаживал как-нибудь по-особенному желающих сняться группой. Сегодня же фотограф во второй гостиной готовил коктейли, а Вики в смежной комнате заканчивала приготовления на праздничном столе.

– Меня интересует один вопрос, – начал Квиллер. – Почему наши предки строили такие огромные дома?

– Ясно почему, – отозвался Буши. – Леса кругом завались, и работа практически ничего не стоила.

– И у них была куча детей, – вставила Вики. – Как правило, вместе с ними жила по крайней мере одна незамужняя сестра, или овдовевшая тетушка, или какой-нибудь обедневший кузен. К тому же если к ним приезжали гости, то не меньше чем на месяц, потому что путешествие в почтовой карете или на корабле занимало целую неделю. И ко всему, у наших предков было множество слуг.

– Как там устроились кошки? – осведомился Буши.

– Они оккупировали кровать, боюсь, мне придётся спать на подоконнике.

– Бабушка ждёт не дождётся с тобой познакомиться, Квилл, – сказала Вики. – Она премилая старушка, недавно ей стукнуло восемьдесят восемь. Когда мои родители, выйдя на пенсию, из-за болезни отца переехали в Аризону, бабушка, не ставя никаких условий, отписала дом мне с Буши.

– Как вы поддерживаете такую огромную площадь в порядке?

– Для уборки я нанимаю поденщицу. В былые времена в доме держали экономку, повара, двух горничных, управляющего, садовника и кучера, который ухаживал лошадьми и в экипаже возил всю семью в церковь.

– Зато у них не было сенокосилок и пылесосов для уборки листьев, – вставил Буши.

– А также микроволновых печей и кухонных процессоров, – добавила Вики. – Квилл, а не хочешь ли ты привести сюда кошек?

– Думаю, что лучше их официальный выход отложить до завтрашнего утра, – ответил он, – когда в доме не будет посторонних. Помнишь, что они выкинули здесь в прошлый раз? Я не хочу больше за них краснеть.

– Тебе видней. Кстати, бабушка не будет с нами на коктейлях, а спустится ненадолго к ужину ровно в семь. Она быстро устаёт. Специально для неё мы установили лифт с бархатными стенками и узорчатой скамеечкой – малюсенькой, но бабушке она нравится.

– Вики, я тебе сказал, что передала Фиона? – перебил её Буши.

– Нет. Что ещё на этот раз? – с раздражением спросила она.

– Они со Стивом немного опоздают. У него какие-то дела.

– Ладно, как бы там ни было, мы начнем ровно в семь. Я не могу заставлять бабушку ждать. У меня такое впечатление, что у Стива вечно какие-то дела. Сдаётся мне, что он просто в отключке.

– Ну-ну, нечего катить на него бочку, – примиряюще сказал Буши. – Перед началом скачек бывают разные накладки.

В этот момент раздался звонок, приехал редактор с супругой. Их представили как Кипа и Мойру Мак-Дайармид.

– Пишется Мак, дефис и с большой буквы Дайармид, – пояснила Мойра.

– Я знаю, как пишется эта знаменитая шотландская фамилия. У меня самого мать была из Макинтошей. А вот вас хочу спросить: вы знаете, как пишется Квиллер?

– С буквой «В»! – ответили они в один голос.

– Мы всегда читаем вашу колонку во «Всячине», – объяснил редактор, – Нe говорите своему редактору, но ваша рубрика – самое светлое пятно во всей газете. Жаль, что вы работаете не у нас.

– Можете меня к себе пригласить, – весело произнёс Квиллер.

– Боюсь, вы нам не по карману.

– Вы собираете старые печатные формы? Весной на распродаже я кое-что прикупил.

– И я тоже. Вас что интересует – книжные шрифты или пластинки с ликами?

– В основном составленные из маленьких фрагментов изображения животных, которые помещаются в наборную кассу, но есть у меня и коллекция современных заголовков, сделанных жирным шрифтом. А вы что собираете?

– Оттиски книжных обложек, Я как раз приобрёл Эразма тысяча девятьсот двадцать третьего года издания, такой красивой обложки я ещё не видел. Я бы хотел как-нибудь вам показать свою коллекцию.

– С удовольствием на неё взгляну.

– Буши рассказывал, как вы преобразовали амбар, – вступила в разговор Мойра.

– Да, яблочный амбар восьмигранной конструкции, которому более ста лет. Сад погиб, зато амбар в отличной форме.

– Мы кое-что читали о «случае в саду», – вставил Кип, – Как продвигается расследование? Вы же понимаете, у нас болезненный интерес к жертве. За всё время, что Ван Брук работал в Локмастере, ни один человек не мог найти с ним общего языка.

– Слишком мягко сказано, – усмехнулась Мойра.

– Во времена разгула директорского террора моя жена возглавляла родительский комитет, – пояснил Кип. – Но нельзя не признать, что он много сделал для школьного образования. Он был в своём роде гением, но весьма странным субъектом.

– Если удастся раскрыть некоторые таинственные моменты его жизни, я, пожалуй, напишу его биографию. И назову её так: «Таинственный человек в Мускаунти».

– В таком случае подъезжайте к нам, мы вам про него такое порасскажем, что у вас волосы встанут дыбом.

В этот момент раздался звонок в дверь, и двое вошедших едва не повергли Квиллера в шок. Первой в гостиной появилась Фиона Стакер, которая некогда талантливо воплотила в себе силу страсти и царственные манеры королевы Екатерины. Это была женщина маленького роста, тихая, как мышка. Войдя, она протянула руку и застенчиво улыбнулась. У неё были огромные глаза, и в них читалось беспокойство. Он помнил её глаза: подчеркнутые гримом, они в её облике были самыми неотразимыми.

Вместе с ней вошёл мужчина, которого представили как Стива О'Хара. Так это же Рыжая Борода, отметил про себя Квиллер, едва взглянув на него. И в той же зелёной клетчатой куртке! Вот он каков, этот «друг по скачкам», который обхаживал Полли на свадьбе!

– Рад познакомиться, – произнёс рыжий, крепко пожимая Квиллеру руку.

Даже чересчур крепко, подумал Квиллер. Рыжий сразу ему не понравился. Тем не менее Квиллер вежливо ответил:

– Я слышал, вы готовитесь к завтрашним скачкам? И в чём же заключается ваша обязанность?

– Да я всего лишь жалкий конюх, – усмехнулся Рыжая Борода.

– Как раз наоборот, – вступился Буши. – Стив – отличный скаковой тренер.

– Он тренировал лошадь, на которой Робби завтра будет выступать, – запела Фиона тоненьким голоском.

– Насколько я понимаю, он выступит на Сыне Кардинала, – с удовлетворением произнёс Квиллер: всё-таки не зря он подготовил домашнее задание. – И у него есть шансы выиграть?

– Ещё бы! Факт! – ответил тренер и отвернулся, чтобы чихнуть.

– Значит, правду говорит, – прокомментировал кто-то его чих.

– Позвольте мне выразить свой восторг вашей замечательной игрой в «Генрихе Восьмом», миссис Стакер, – обратился Квиллер к Фионе.

– Ммм… спасибо, – слегка смущённо ответила она. – Я видела вас на спектакле.

– Я смотрел его дважды и был глубоко потрясён голосом и глубиной чувств вашей героини, особенно в сцене с кардиналом Булей… А вы видели пьесу, Стив?

– Нет, такие развлечения не по мне.

– А ваш сын? – обращаясь к Фионе, продолжал Квиллер.

– Мм… Нет, он работал. Он… ну, понимаете, он работает у Стива. В конюшне. На ферме Амбертон.

– У нас в конюшне двадцать лошадей, – начал рассказывать рыжебородый конюх. – Каждый день мы встаём в пять утра – лошадей нужно накормить, напоить, почистить, вынести навоз, проверить, всё ли в порядке. И так семь дней в неделю. Плюс ко всему тренировки. Этому нет конца! Но другой работы я себе не представляю. – Он вновь чихнул, и Фиона протянула ему платок,

– В последний раз приглашаю всех в бар. Я тут кое-что сообразил на скорую руку. Через несколько минут мы зовём бабушку.

– Можно, я схожу за ней? – вызвалась Мойра.

– Лучше не надо. Она привыкла быть независимой и любит появляться величественно, как подобает знатной даме.

– И спускается в своей электронной колеснице, словно богиня с Олимпа, – заметил редактор.

– Вот именно! – Вики направилась к селекторной связи. – Бывает, что старики возмущаются всякими новшествами, но только не наша бабушка!.. Фиона, не поможешь мне на кухне? – И произнесла в коробку, прикрепленную к стенке: – Бабушка, дорогая, ужин готов.

Гости, наскоро опрокинув в себя напитки, направились в конец гостиной, где был установлен лифт. Зажегшийся световой индикатор свидетельствовал о том, что кабина движется. Лифт спустился медленно. Так же неторопливо отворились двери. Квиллер поймал себя на том, что в ожидании затаил дыхание.

ДЕВЯТЬ

Квиллер стоял в гостиной величественного старинного особняка Инглхартов и вместе с остальными гостями ожидал, когда откроются двери лифта. Своих бабушек с дедушками он не застал в живых и, верно, потому испытывал трепетный интерес к каждому, кому было за семьдесят пять. Здесь, на Севере, где столетним возрастом никого не удивишь, ему приходилось встречаться со многими доисторическими, можно сказать, стариками.

Двери лифта отворились неторопливо, и, обеими руками опираясь на трости с набалдашниками из пожелтевшей от времени слоновой кости, из лифта вышла удивительная седовласая дама в длинном, до пола, платье из бордового бархата. Двигалась она медленно, а осанка у неё была безупречна. Встречаясь глазами с ожидавшими её гостями, она приветствовала каждого легким поклоном головы, пока в конце гостиной не встретилась глазами с Квиллером. – А вот и мистер Квиллер! – воскликнула она хорошо поставленным, хотя и дрожащим от возраста голосом. Если учесть, что у неё за плечами было чуть ли не девять десятков лет, то выглядела она прекрасно, словно изящная фарфоровая статуэтка, с добрыми голубыми глазами и тонкими, всё время улыбающимися губами. Очков на ней не было, на что сразу обратил внимание Квиллер. Должно быть, бабушка, держа руку на пульсе времени, носила контактные линзы.

Она подошла ближе и, переложив обе трости в одну руку, протянула Квиллеру другую.

– Очень приятно, миссис Инглхарт, – тихо произнёс он, галантно склонив голову над её рукой. Так он всегда выражал своё почтение дамам преклонного возраста.

– Просто не верится, что я с вами наконец познакомилась, – сказала она. – Я всегда читала вашу рубрику, ещё когда вы работали в центральных газетах. А теперь вы живёте среди нас! Как нам повезло! Я не только восхищаюсь вашим писательским талантом, мистер Квиллер, и тем, что вы пишете, но… – тут она застенчиво улыбнулась, – я в восторге от ваших усов!

Не долго думая Квиллер осведомился, нет ли в их библиотеке «Города собратьев по преступлению».

– Пожалуйте к столу, бабушка, – произнёс Буши, протягивая ей руку.

Все последовали за ними. Бабушка села слева от внучки, лишь после этого все остальные заняли свои места. Квиллеру предложили устроиться напротив, рядом с Мойрой. Пока бабушка не взяла в руки ложку, никто не приступил к еде.

– Спасибо за то, что нам всё это дано, – окинув благодарственным взглядом стол, произнесла она.

Рыжая Борода, сидевший в конце стола рядом с хозяином, громко чихнул.

– У него аллергия, – как бы извиняясь за него, произнесла Фиона.

– Буквально на всё, – добавил рыжебородый, который теперь сморкался. В том числе и на лошадей.

– Серьёзно? – осведомился Кип.

– Факт!

– Тогда бросайте своих лошадей и идите работать в газету. У вас неплохо получается в вашем «Собеседнике».

– Какое там, – ответил Стив, – материал для бюллетеня добывают мои мальчишки, а обрабатывает его миссис Амбертон – вот и всё.

– И какой у вас тираж?

– Около тысячи.

– Ещё десять раз по столько же, – сказал редактор «Вестника», – и плохи будут наши дела.

– Виктория сказала, что вы привезли с собой кошек, – наклонившись над столом, произнесла бабушка. – Я очень надеюсь, что они не погубят птиц.

– Не волнуйтесь, они абсолютно домашние создания, – заверил её Квиллер, – и питают исключительно познавательный интерес к птицам. У Коко даже среди них есть друг, кардинал. Они общаются телепатически, через оконное стекло.

– Уберите стекло и посмотрите, куда денется их благодушие. Кошка есть кошка, – вмешался Стив.

– Бабушка устроила кормушку для птиц за окном башенки, – поспешила вставить Вики, – и ведёт дневник наблюдений, где записывает, когда прилетают и улетают разные птицы… Бабушка, дорогая, не забывай про суп. – Миссис Инглхарт, замерев с ложкой над тарелкой с супом, завороженно глядела на Квиллера, словно молодая девушка на суперзвезду экрана.

– Один год я решила завести кормушку для птиц, – вступила в разговор Мойра, – но на неё клюнули только скворцы. Они слетались к нам во двор с трёх округов – миллионы шумных, суетливых оккупантов. На этом моему увлечению птицами пришёл конец!

– А у меня сущая проблема с чёрными дроздами, – начал Квиллер. – Когда я еду по проезжей дороге на велосипеде, они тучей взлетают ввысь из канав и с криком чак, чак, чак пикируют прямо на меня и мой велосипед,

– Это только в период выведения птенцов, – заметила бабушка. – Они защищают своё потомство.

– Как бы там ни было, они ужасно недружелюбны, и когда я с ними начинаю говорить, это лишь подливает масла в огонь.

– А что вы обычно говорите недружелюбному чёрному дрозду? – спросила Мойра.

– Чак, чак, чак . Но совершенно непонятно, почему так себя ведут чайки, когда фермер проводит первую борозду. Не проходит и пяти минут, как с озера, до которого добрых тридцать миль, на поле слетаются стаи чаек и, словно стервятники, начинают над ним кружить.

– У чаек отлично работает разведка, – заметил Кип, – не в пример ЦРУ.

Вики собрала тарелки, и Фиона помогла принести основное блюдо: ракушки с паштетом под соусом из рубленых овощей, припущенных в мясном бульоне (специально для бабушки, чтобы она могла легко с ними справиться вилкой), а также мясные фрикадельки для гостей.

Когда подали пармезан, бабушка вернулась к своей излюбленной теме:

– Когда я вышла замуж и поселилась в этом доме, я распорядилась, чтобы садовник посадил все растения, которые могут привлечь в сад птиц, и в течение семидесяти лет вела дневник наблюдений за пернатыми. Такой же дневник вёл Тедди Рузвельт[3]3
  Рузвельт Теодор (1858-1919) – двадцать шестой президент США (1901-1909).


[Закрыть] , он в нём записывал, какие птицы залетали на лужайку Белого дома.

Время от времени Рыжая Борода чихал, Буши предлагал желающим вина, Фиона тайком бросала взгляд на Квиллера, а Кип возвращался к теме выборов. Бабушка же сводила все разговоры к птицам.

– Недавно мы наткнулись на любопытнейшую информацию, – сказал редактор. – Пульс колибри достигает шестисот пятнадцати ударов в минуту. Надеюсь, это не опечатка.

– Нет, конечно, – заверила его пожилая дама. – Колибри – маленькое чудо природы, одно из многих других,

– А я не могу отличить одну птицу от другой, – признался Квиллер. – Они так быстро перепархивают с места на место, что нет никакой возможности их разглядеть.

– Когда у меня был птичий сад, – продолжала бабушка, – я приманивала диких птиц и кормила их с рук, а однажды, когда один мальчишка убил малиновку, даже подняла её птенцов наверх.

Стив вновь чихнул.

– Бабушка, дорогая, – тихо и вежливо напомнила Вики, – не забывай про паштет.

Миссис Инглхарт наслаждалась обществом гостей, но к тому времени когда подали салат, вид у неё уже был уставший, и она попросила её извинить. Буши проводил старушку к лифту.

После десерта, состоявшего из кофе и яблочного пирога, Стив объявил, что ему пора на ферму: завтра вставать в пять утра, а Фиона объяснила, что ей нужно домой, чтобы удостовериться, лег ли Робби вовремя спать накануне своего первого выступления на скачках.

– Я… ммм… давно хотела поговорить с вами… – сказала она перед уходом Квиллеру тихим голосом. – О Ван Бруке, но всё как-то… не представлялось возможности.

– Вы хорошо его знали?

Она кивнула.

– Может, завтра? Вики пригласила меня на скачки.

– Там и поговорим, – предложил Квиллер. – Было очень приятно с вами познакомиться.

Она ушла, на прощание бросив взгляд на него через плечо. Он смотрел ей вслед. При всей застенчивости этой женщины что-то делало её обворожительной – возможно, огромные печальные глаза – воистину глаза королевы Екатерины.

Вскоре попрощалась с хозяевами и чета Мак-Дайармид: дома их ждала приходящая няня, которая хотела бы освободиться к десяти часам.

– До встречи на скачках, – сказали они, обращаясь к Квиллеру. – Наше место рядом с Буши, так что мы с вами сможем заключить небольшое дружеское пари.

Скинув обувь, хозяева решили пропустить ещё по чашечке кофе.

– Замечательный вечер, – заметил Квиллер, приступая к третьей чашке за вечер. – Ваша бабушка – просто чудо. Кип с Мойрой тоже мне очень понравились. А встретить здесь Фиону для меня вообще было приятнейшей неожиданностью. В жизни она оказалась совсем не такая, как на сцене. А этот парень, Стив… что у них за отношения?

Хозяева обменялись взглядами, и первой заговорила Вики:

– Видишь ли, он наставник Робина в искусстве верховой езды, а Фиона безумно хочет, чтобы её сын хоть в чём-нибудь преуспел. Мальчика выгнали из средней школы, и теперь его ничего не интересует, кроме лошадей.

– И, насколько я понимаю, он в этом не одинок. Какие у нас на завтра планы?

– После завтрака, – начала Вики, – у тебя останется время вместе с кошками навестить бабушку. Она будет на седьмом небе от счастья.

– Мы выезжаем в одиннадцать, – продолжил её муж, – по дороге подхватим Фиону и, даже учитывая заторы на дорогах, поспеем на пикник, который предваряет скачки, назначенные на два часа дня.

– Кип говорил о пари. Что это такое?

– О, это огромное удовольствие – поставить несколько баксов на лошадь. Обычно мы ставим пять долларов, в то время гак Мак-Дайармиды рискуют чуть ли не целым состоянием.

– Завтрак будет в восемь тридцать, – сообщила Вики. – Что ты любишь на завтрак?

– Кофе с чем-нибудь вроде булочки. Ну, я, пожалуй, пойду наверх, надо проверить, как там коты.

– Они едят фрикадельки? У нас осталось несколько штук после ужина.

Квиллер последовал за Вики на кухню:

– Ты давно знакома с Фионой?

– С самой школы. Мои родители обычно брали её на пикники и экскурсии во время каникул, потому что семьи как таковой у неё не было. Старая как мир история: отец бросил, мать спилась. Фиона мне нравилась. Очень страстная и тонкая натура. Посмотришь ей в глаза, и сердце сжимается от печали.

– Именно их я и запомнил в образе Екатерины. Как сложилась её жизнь после окончания школы?

– Скверно, – продолжала Вики. – Единственное, о чём она мечтала, это иметь свою семью и дом, и, окончив школу, сразу вышла замуж. Но судьба сыграла с ней злую шутку, муж её бросил, как только родился Робин.

– А на что она живёт? На какие средства?

– Убирает в частных домах. Помогает мне два раза в неделю. Ей бы немного подучиться, и из неё вышел бы толк, но Фионе не хватает уверенности в себе. Если получится, я займусь доставкой продуктов и возьму Фиону в помощники. Мы хотим специализироваться на охотничьих завтраках. В Локмастере они пользуются большим спросом.

– А что Фиону связывало с Ван Бруком?

– Лучше спроси её об этом сам, – загадочно пожав плечами, ответила Вики.

Попрощавшись с Бушлендами, Квиллер отправился к себе. Не прошёл он и половины лестницы, как из лучшей комнаты для гостей до него донеслось радостное мяуканье. Сиамская чета издалека учуяла, что он несёт фрикадельки, и встретила его у дверей: Коко скакал, а Юм-Юм извивалась змеей между ног. Он поставил угощенье на полу в ванной, а сам наскоро обвёл взглядом комнату в поисках следов преступления. К счастью, таковых не оказалось, если не считать разорванного клочка бумаги на полукруглом подоконнике, каковым оказался всего лишь номер «Собеседника конюшего»: кошки часто так реагировали на свежую типографскую краску.

Разделавшись с фрикадельками, удовлетворенные кошки отыскали свою синюю подушку и после вечернего туалета приготовились спать. Немного почитав на сон грядущий, Квиллер тоже лёг и стал перебирать в памяти прошедший день. Утром он похоронил Денниса Хауфа, чуть позже купил глиняные трубочки для кошек, случайно нашёл странного знакомца Полли в Локмастере и провёл вечер в очаровательной компании из восьми человек. Завтра, возможно, ему удастся разузнать что-нибудь о Ван Бруке от женщины, которая сама изъявила желание о нём поговорить. Квиллер погасил ночник, и вскоре к нему подкрались кошки, залезли под одеяло – Коко справа, Юм-Юм слева – и стали устраиваться поудобнее, прижимаясь к нему ближе и ближе, пока он не очутился в смирительной рубашке.

– Это просто смешно! – громко сказал он. Соскочил с кровати, перенёс синюю подушку на пол в ванную комнату, твердой рукой посадил кошек на неё и закрыл дверь. Но не тут-то было: кошки подняли такой шум, что он испугался, как бы они не разбудили бабушку, которая спала на третьем этаже, или Бушлендов, чья спальня была прямо под ними.

Он открыл дверь ванной, а сам в полной темноте быстро забрался в постель, с нетерпением ожидая, что будет. Спустя некоторое время на кровать опустились сначала чьи-то четыре лапы, а через секунду ещё четыре. Квиллер повернулся к ним спиной, но их обладатели плотно к нему прижались. Так на одной кровати они втроём мирно проспали всю ночь; стоило ему отодвинуться на дюйм, как кошки тут же занимали сданные позиции. К утру он очутился на краю матраца, а его питомцы лежали, раскинувшись поперек.

– Как спали твои приятели? – осведомился Буши, когда запах бекона заманил всех троих на кухню.

– Прекрасно, – ответил Квиллер. – Кровать замечательная! Правда, мне от неё не слишком много досталось, но то, что досталось, вполне меня устроило.

– В каком виде ты больше всего любишь есть яйца? – спросила Вики.

– Всё равно. – Квиллер оглядел кухню. – Кажется, пахнет кофе?

– Наливай, пожалуйста, Квилл.

Выпив чашечку кофе, он последовал за сиамской четой, которая рискнула обследовать дом; падающие через витражные окна солнечные лучи приводили сиамцев в полный восторг. В библиотеке Квиллер поискал «Город собратьев по преступлению», но безуспешно.

Пока готовился завтрак, кошки весело носились по лестнице вверх-вниз.

– Они ведут себя прямо как дома, – заметил Квиллер фотографу. – Пожалуй, завтра у тебя не будет с ними проблем во время съёмок.

– У меня есть пара задумок насчёт них, – сказал Буши, но в основном пусть позируют так, как им захочется. Когда я относил поднос с едой бабушке, она просила напомнить, что ждёт твоих кошек после завтрака.

Вики предупредила миссис Инглхарт о визите Квиллера по внутренней связи, и после этого он, взяв в охапку Коко и Юм-Юм, отправился на третий этаж. Бабушка встретила их любезно; она была в пёстром платье и опиралась на две изящные трости.

– Добро пожаловать в мою крепость, – произнесла она дрожащим голосом. – А вот и два аристократа, о которых я столько наслышана!

Кошки одарили её безучастным взглядом и, извиваясь, стали освобождаться от тисков хозяина. Они вели себя до неприличия именно так, как ведут себя кошки.

– Я заварила чай из черничного листа, – сказала пожилая дама. – Если вы прихватите поднос, мы посидим с вами в алькове башни.

Комнаты были тесно уставлены роскошной фамильной мебелью, повсюду в рамках висели фотографии, на одной из них, с автографом, был снят Теодор Рузвельт. В застеклённых шкафах с выдвижными ящиками стояли редкие коллекции птичьих статуэток, при виде которых Коко уселся на задние лапы и стал сучить передней лапой по воздуху. Он увидел кардинала. Его узнал даже Квиллер.

– Значит, вы первый раз в жизни едете на скачки, мистер Квиллер! – произнесла миссис Инглхарт, грациозным движением разливая чай – несомненно, результат большого опыта, приобретённого на официальных приёмах. – А вам известно происхождение вашего имени?

– Боюсь, что нет.

Она выражала мысль точно, тщательно подбирая слова, как обыкновенно говорят люди, которым не раз приходилось вести общественные заседания.

– В прежние времена наездники состязались между собой в верховой езде, скача по сельской местности, перепрыгивая через ограды, изгороди, ручьи или избрав в качестве цели колокольню соседней деревни. Тому, что Локмастер стал известным центром скачек, способствовал мой свекор. До этого здесь держали только рабочих, тягловых лошадей и старых кляч в качестве транспортного средства. Позже ездить верхом стало модно. Мы все брали уроки верховой езды. Я обожала охоту и гвалт гончих и, конечно, у меня был свой охотник. Его звали Тимоти.

– У вас великолепная осанка, миссис Инглхарт. Могу себе представить, как замечательно вы смотрелись в седле.

Юм-Юм уже забралась к бабушке на колени, и та её гладила.

– Да, мне все говорили, что у меня хорошая посадка, прекрасное чувство равновесия и талант управлять лошадьми. Знаете ли, бросать вызов животному весом в двенадцать сотен фунтов и делать это при помощи одной руки, ног, голоса и веса собственного тела – это кое-что да значит… Но я что-то слишком разговорилась. Прошу меня простить.

– Хорошего рассказчика слушать одно удовольствие. А что пробудило в вас интерес к птицам?

– Так, минуточку… дайте вспомнить… После того как я вышла замуж за мистера Инглхарта, я стала членом Женского птичьего клуба, поскольку клубы рукоделия и книголюбов, которые принято было посещать молодым матронам, мне были не по душе. О, сколько насмешек и издевок мы претерпели от местных жителей: подумать только, изучать птиц, вместо того чтобы в них стрелять! Они посылали письма в газеты, в которых писали, что от безделья мы не знаем, куда себя деть.

– Вы хотите сказать, что убивать певчих птиц считалось в порядке вещей?

– Вот именно! Мальчик приносил домой на плече связку маленьких птичек и продавал их мяснику. Они пользовались спросом во время званых обедов. К сожалению, и в наши дни попадаются стрелки, которые птицу воспринимают исключительно как мишень. Разумеется, всё это началось с тех пор, как правительство, считая, что птицы наносят ущерб урожаю, учредило за них премию. Теперь же ученые доказали, что пернатые защищают поля от грызунов, насекомых-вредителей и даже сорняков… Правда, в нынешние времена, боюсь, фермеры больше полагаются на распылительные машины и ядохимикаты.

Оперевшись передними лапами на подоконник окна, выходящего на восток, Коко вёл дружескую беседу с птицами, собравшимися у кормушки. Юм-Юм, урча, перебирала лапами подол бабушкиного платья.