Текст книги "Живые чернила"

========== Зачем ты приехала? ==========

Вторник, половина одиннадцатого утра. Для кого-то это раннее утро, для кого-то – разгар рабочего дня, и безделье становится непростительной роскошью, которую почти невозможно позволить себе в будни. Разве что этот день не является законным, заслуженным выходным посреди недели.

Именно об этом и думал молодой мужчина, сбрасывая с себя одеяло. Миг – оно лежит на полу. Ещё миг – пола коснулись ноги. Мужчина лениво потянулся и размял затёкшую шею. Спать на диване он так и не привык, хотя с тех пор, как он впервые расположился на нём, прошло уже больше полугода. Слишком маленький диван, слишком узкий.

Выходной в будний день. В художественной школе, где мужчина работал, висело расписание занятий, и напротив его фамилии в этот день не было никаких пометок. Значит, и занятий нет. Глупо ставить выходной в самом начале недели, но в этом были свои плюсы – лишний день для себя и творчества, в общественных местах меньше людей, и можно спокойно заниматься своими делами. И главное – у любимой женщины тоже в этот день мало работы, так что они могли больше времени уделять друг другу. Вторник был их днём. Днём их небольшой семьи. Он начинался с трёх часов дня, когда она возвращалась домой, и продолжался до глубокой ночи. Их день всегда был душевным, тёплым, родным. Они могли смотреть кино или вместе готовить, кататься по городу, вслух читать друг другу. Частенько любимая женщина наблюдала за его работой в мастерской, в этом тоже была своя романтика. Идеальный день, но были у него и свои минусы – у большинства друзей полно дел, нет никакой возможности хоть с кем-то встретиться; снова выходной после одного дня работы, так глупо продумано расписание. И любимой женщины уже полгода, как нет. Точнее, формально она всё ещё есть – о разводе до сих пор не было речи, правда, это лишь вопрос времени, – но в этом доме женщины давно не было.

Чем заняться сегодня? Был заказ на семейный портрет, но нет желания его писать. Не вдохновила его эта семья, как он ни пытался поймать музу. Пересмотреть учебный план? В этом году почему-то было сложно следовать ему. Ни мужчина, ни его ученики не успевали. Возможно, стоит урезать некоторые темы.

Душ, чуть тёплый, хорошо его взбодрил. За несколько лет прохладный душ вошел в привычку – после жарких, долгих ночей на спине было много царапин, саднящих от горячей воды. Прохладная вода была единственным спасением, от неё царапины затягивались и переставали гореть. На спине уже давно ничего нет, а привычка залечивать раны душем осталась. Дурацкая привычка.

Зачем-то побрился. Ему щетина никогда не мешала, но ей она не нравилась. Кололась сильно, раздражала её кожу. Кожа у неё, и правда, была нежная и чувствительная, от его щетины она краснела, он видел это своими глазами. Поэтому нужно было бриться. Но ведь сейчас её здесь нет, зачем? Тоже просто привычка. А вот убрать волосы и завязать их на затылке – жизненно важная вещь. Постоянно ему мешают, но стричься он не собирался.

Совсем нет желания завтракать. Может, только кофе выпить. Как раз вчера купил пачку какого-то нового сорта, стоит его приготовить. Запах приятный, на вкус отлично. Даже настроение появилось. Мысль с портретом уже не такая плохая, даже несколько идей возникло. Главное, чтобы материалов хватило, иначе придется ехать в магазин, докупать, но ехать туда нужно только по крайней необходимости – как истинно творческий человек, он был падок на разные краски, карандаши, мелки, инструменты для рисования. В прошлый раз он купил упаковку угольных карандашей, хотя они ему были совершенно без надобности, из всей упаковки он использовал только один или два.

Кофе выпит наполовину. Держа кружку в руке, мужчина направился из кухни в свою мастерскую на втором этаже. Это была одна из комнат, изначально запланированная, как гостевая, но в конечном счёте она стала для него рабочим местом. Мужчина шёл по пустому дому, слушая свои шаги – самый громкий звук по утрам на протяжении полугода. Раньше на весь дом раздавалось мелодичное пение под звуки из колонок или же слышался громкий смех, и поначалу было сложно привыкнуть к абсолютной тишине. Мужчина шёл по коридору, подняв свободную руку вверх, касаясь потолка. Ещё одна привычка, перед работой нужно «собрать с потолка всю пыль, а то рисоваться ж совсем не будет, да». Обычно, именно этими словами сопровождалось действие, теперь же остается только вспоминать их и голос, который говорил это. А ещё надо бы одеться. После душа он надел лишь штаны, а в доме как-то прохладно, хотя и отопление включено. Начало апреля же.

Он почти дошёл до лестницы, готовый подняться на второй этаж, но услышал шорох – кто-то дёргает входную дверь, возится с замком. Засунул ключ, проворачивает. Интересно, кто это пожаловал, и откуда у него есть ключ от дома. Не чувствуя особого страха, мужчина развернулся и отправился назад по коридору, чтобы посмотреть, кто это был. Судя по звукам, дверь уже открыли. Возня стала громче. Послышался женский голос.

– Ой, спасибо, я бы сама не справилась. Да, пожалуйста, вон туда поставьте, я унесу. Принесите остальные вещи, – до дрожи знакомый голос. Задержав дыхание, мужчина ускорил шаг, крепко сжав в руке кружку. Чёртов коридор не кончается, извилистый. Чтобы увидеть источник голоса, нужно дойти до конца и завернуть. Как можно быстрее мужчина достиг заветного поворота и, ударившись плечом о косяк, заглянул за него.

– Миа? – негромко спросил он на выдохе, смотря на стоящую у открытой двери молодую женщину. Занятая указаниями, она вздрогнула от неожиданности, быстро посмотрела на окликнувшего ее.

– Ха, Оливер? Ты дома? – небрежно проговорила она, сощурившись и внимательно глядя на него. Затем её взгляд прояснился. – А, вторник же? Ничего не изменилось? – спросила она, улыбнувшись. Оливер отрицательно закачал головой. – Отлично, раз ты дома, помоги. Вещей очень много, а я не могу помочь, – в руках она держала сумку-переноску. Из нее послышалось кряхтение. – Ш-ш, зайка, – женщина заглянула внутрь, – чуть-чуть осталось, скоро перестану тебя трясти, – прошептала она, улыбнувшись еще сильнее. Затем вновь глянула на мужчину. – Не стой, пожалуйста, как идиот, – и она кивнула себе за спину, где в третий раз к ним на крыльцо поднимался мужчина в фуражке таксиста.

Оливер опять кивнул, скорее самому себе, чем Мие, и, поставив чашку на столик у выхода, пошёл на улицу. В одних штанах в начале апреля, но холода он не чувствовал. Его волновало совсем другое – это, правда, была Миа? Она приехала?

Одного захода было достаточно, чтобы занести в дом остатки вещей – таксист уже перенёс большую часть и предъявил счет. Оливер торопливо поискал деньги в кармане куртки, когда нашёл – не глядя дал таксисту и закрыл дверь. Есть дело важнее – Миа приехала назад. Это не сон?

Он шёл по дому, пытаясь понять, где сейчас была женщина и та сумка-переноска, которую она держала в руках. Его потряхивало, но не от холода, а от волнения. Он пытливо вслушивался в шорохи в доме, услышал негромкий женский голос и пошёл на него, остановился в проёме в гостиную комнату. На разобранном диване, где ещё час назад спал Оливер, стояла та самая сумка, а Миа, склонившись над ней, что-то говорила и расстёгивала её.

– Вот и всё, малыш. Приехали. Давай-ка… – откинув ткань, она достала из сумки ребёнка. Совсем малыша, ему едва исполнилось семь месяцев. Он был в темно-синем комбинезоне, с крошечным капюшоном на голове. Из капюшона на женщину глядела пара сонных глаз, а маленькие губки вмиг что-то залепетали. – Да ты что? Нехорошая у тебя мать, поспать не даёт, таскает вечно, – хмыкнула Миа, прижимая ребёнка к себе. Стянула капюшон и поцеловала малыша в лоб. Тот продолжал свой лепет, неловко пытаясь достать пальчиками до глаз, комбинезон ему мешал. Оливер так внимательно наблюдал за действиями ребенка, что не заметил, как Миа смотрит на него в ответ. – Ты чего?

– М? – он растерялся от вопроса. Перевёл взгляд на жену, но ничего не сказал.

Она изменилась. Лицо стало более вытянутым, совсем другой взгляд, Оливер ещё не видел такой. Похудела за полгода, но прежние формы не вернула. Постриглась. Она состригла свои длинные чёрные волосы. Теперь у неё удлинённое каре. Ничего хуже она придумать не могла, чем это мерзкое каре. Он запрещал ей так стричься. Ему нравились ее волосы.

– Ты постриглась… – проговорил он, разглядывая женщину. А с другой стороны, она все равно была такой же красивой, даже с этим каре. Миа пожала плечами и кивнула, крепче обхватывая малыша на руках.

– Уже немного отросло. С длинными мне было неудобно, – сказав это, она переключилась на ребёнка. – Ну что такое? – малыш стал похныкивать, продолжая попытки растереть глаза. – Жарко? Неудобно, да? Сейчас разденемся. Покормлю тебя, – вновь посмотрела на мужчину. – Принеси черную дорожную сумку. С полосками такая.

Она больше на него не смотрела, занялась ребёнком. Уложила его, стала снимать комбинезон, ласково разговаривая с ним. Понаблюдав за этим пару секунд, Оливер бросился к парадному входу за сумкой. Миа приехала, вернулась, сына привезла. Их общего сына. Почему она здесь? Надолго? Что его ждёт? Все эти вопросы вертелись в его голове, а он ещё даже толком не проснулся, чтобы нормально соображать. Это всё нереально, не по-настоящему. Он спит? Да о чём он сейчас думает, она же попросила его сумку принести!

– О, спасибо, – быстро сказала она, раскрывая поставленную на пол сумку. – Хм, так… – она перевела взгляд на сына. – Наверно, тебе надо раздеться сначала, м? Как думаешь? – подмигнув сыну, обернулась к Оливеру. – Поставь чайник, – вновь вернулась к ребёнку, который только что сел. Неуклюже, медленно и с кряхтением, но самостоятельно сел и увалился на спинку дивана – садиться он научился, а вот держаться в таком состоянии – нет, поэтому ему нужно было на что-то опереться. – Ты ж мой умница. Дай кофту снять, – Миа присела перед малышом и стала стягивать с него кофту. Плотный ворот растрепал его и так торчащие в разные стороны русые волосы. Мальчик повертел головой, ощутив свободу после утягивающей кофты, стал разглядывать всё вокруг. – Одной проблемой меньше? Так, Оливер! – она грозно глянула на мужа. – Поставь чайник, блин, он не ел почти, – требовательно произнесла она.

Оливер тут же кивнул, испугавшись неожиданного возгласа, и отправился в кухню. Он на автомате стал выполнять просьбу Мии, мысленно находясь в гостиной. Оттуда слышался её голос, воркующий с малышом, какие-то движения, шорохи, лязг замка на сумке. Мужчина дождался пока вода закипит, продолжая слушать все эти непривычные для него звуки, и только после щелчка чайника вернулся обратно. Миа, которая тоже успела снять верхнюю одежду и свитер, в это время складывала вещи сына, а тот продолжал сидеть, откинувшись на спинку дивана, и едва болтал ножками.

– Готово? – спросила Миа, выпрямляясь. Оливер быстро кивнул. Тогда женщина достала несколько детских бутылочек с молоком и торопливо направилась к выходу. – Так, погляди за ним пару минут. Он сонный ещё, баловаться не будет, но кто знает, – бросив эти слова, она ушла в кухню. Теперь там слышались какие-то звуки, бежала вода в кране, полилась в тарелку. Затем несколько минут тишины. Оглушённый этой тишиной, Оливер стоял в проходе и смотрел, как малыш вертит головой в разные стороны и осматривает новое место. Через пару минут он стал копошиться в попытках перекатиться на живот. Живой ребёнок. Его сын. И он сейчас здесь, перед ним, вместе со своей мамой. Это казалось безумием, Оливер продолжал стоять, не в силах пошевелиться. В этот момент вернулась Миа с одной из бутылочек. – Ага, ты далеко собрался? – не обращая внимания на Оливера, она прошла к дивану и, открыв бутылочку, протянула ее малышу. Тот неловко обхватил ёмкость обеими руками и принялся пить содержимое, а Миа наблюдала за этим. – Благодать, он сам есть начал… – она улыбнулась и скрестила руки на груди, а затем вновь перевела взгляд на Оливера. – Да в чём дело? Хватит так смотреть.

Оливер переводил взгляд с женщины на ребёнка и обратно. Он не мог поверить, что они здесь. Десять минут назад он пил кофе, не смея думать о том, что они когда-нибудь приедут, а теперь она стоит перед ним. Такая же маленькая – разница у них была всего в десять сантиметров, но Оливер все равно считал ее маленькой и хрупкой, – с теми же чертами лица, почти такой же фигурой, как до беременности, и с этим ужасным каре. Да чёрт с ним, главное, что Миа, его Миа здесь, перед ним. Малыш ел с большой охотой, причмокивал и постоянно прижимал к себе бутылочку маленькими пальчиками, хотя она так и норовила выскочить из крошечных рук. Пару раз это чуть не случилось, но его мама вовремя поддерживала её за край, и тогда ребёнок мог посильнее обхватить бутылочку. Такой странный, немного пугающий. Мини-человек. Оливер всего пару раз находился в такой близости от этого крошечного создания. Он был рядом, когда ребёнок родился, но ему ни разу не дали даже подержать малыша на руках, и хотя он знал, что это его сын, все равно было как-то дико осознавать, что у него есть ребёнок.

– Как вы добрались? – тихо спросил мужчина. Это всё, на что его хватило. По телу пробежали мурашки – теперь дело было не только в волнении, но и в холоде. Надо срочно надеть хотя бы майку, но Оливер продолжал стоять и смотреть на женщину.

– Знаешь, неплохо, – а она словно не замечала этого взгляда. Рассматривала комнату, следила за ребёнком, думала о чём-то своём. – В самолёте было чистенько и тепло. Даже еда нормальная была. Только поспать не получилось, – кивнула на мальчика. – Дремал у меня на руках, ворочался. Беспокойный такой был. Сейчас поест, уложу его. Ты тут как? – она очень неожиданно посмотрела на него, Оливер вздрогнул.

– Я… Да нормально… – надо выглядеть непринужденно, чтобы она не поняла, какие чувства он сейчас испытывает. Миа здесь. От осознания этого было хорошо и страшно одновременно. – Собирался весь день портрет писать.

– М, заказ? Здорово. Стандарт или что-нибудь интересное? – он не услышал в голосе никакого интереса. Она спросила просто так, для приличия.

– Стандарт. На эксперименты редко, кто соглашается, ты ведь знаешь, – небрежно ответил, будто это не его сердце норовит выскочить из груди. Миа кивнула ему в ответ.

– Зануды. А поесть что-нибудь? Еда в самолете хоть и нормальная была, но мало так.

– А… – он попытался вспомнить, что было в холодильнике. Кусок сыра, банка консервов и один помидор. – М, нет. Сходить в магазин?

– Ну да, – фыркнула женщина. – Есть же надо что-то, – она говорила со всем спокойствием, на которое была способна, хотя их расставание было не самым приятным. Что она задумала?

– А вы надолго приехали? Или… День-два? – осторожно спросил Оливер.

– Надолго-надолго. Иди за продуктами, – она улыбнулась ему.

Мужчина едва улыбнулся в ответ, начиная понимать, что происходит. Не будет никаких скандалов и разборок, они не будут выяснять отношения и обсуждать, кто был виноват. От этого понимания стало хорошо, страх исчез. Миа вернулась, а ведь он уже потерял надежду и смирился с этим. Прошёл месяц, как он не звонил ей и не писал, не пытался с ней поговорить, поняв, как это бессмысленно, а сейчас она стоит перед ним. Чувствуя, как все внутри медленно наполняется теплотой, Оливер стал неторопливо одеваться, наблюдая за женой и сыном.

– Сами есть научились, а вот чистыми оставаться ещё не научились. Что, будем повышать навыки? Иди-ка сюда, – проговорила она, забирая уже пустую бутылочку. Стала вытирать измазанное лицо мальчика. Тот хихикал, ему было щекотно. – Наелся хоть? – продолжала говорить Миа, убирая полотенце. Посмотрела на ребёнка. – Эй, мелочь? Хм, ясно, наелся. Сейчас спать будешь, – она подхватила его на руки и встала, быстро вышла из гостиной. Оливер слышал её шаги, как она разговаривала с сыном. Как давно он не слышал её голос. Он так по нему скучал. Голос становился тише, шаги раздавались наверху. Но… Она пошла в спальню? Плохая идея. – Оливер! – раздалось со второго этажа. Она крикнула, но в голосе не было злобы. Она удивилась тому, что увидела.

– Сейчас! – он крикнул ей в ответ и торопливо направился к лестнице, на ходу натягивая свитер. Быстро поднялся наверх. Миа стояла у открытой двери вполоборота, держа ребёнка на руках и глядя то на комнату, то на подходящего мужа.

– И что это значит? – требовательно спросила и кивнула в сторону спальни. Оливер подошёл и посмотрел в открытую дверь.

Их спальня. Оливер не видел её так же давно, как и Миа. С его последнего визита ничего не изменилось – застеленная кремовым покрывалом двуспальная кровать, плотно задёрнутые гардины такого же цвета. Две тумбочки по бокам кровати, на одной из них стояла ваза с пересохшей лавандой. В спёртом воздухе витала пыль. Она была везде – на тумбочках, на комоде и зеркале, в покрывале и гардинах, на сухих цветках, на светильниках и в ворсе коврового покрытия, на мобиле над детской кроваткой, в самой кроватке. Дышать ею было неприятно, и Оливер немного отошёл.

– Ты как тут живешь вообще?! – выпалила Миа, отходя вслед за ним, пряча на руках малыша, чтобы тот не дышал пылью. Она внимательно смотрела на мужчину, сомкнув губы, ждала объяснений.

– Я не живу тут, – быстро проговорил он в своё оправдание и закусил губу, поняв, что не так выразился. – Я не заходил сюда с тех пор, как ты уехала. Сплю в гостиной.

– Что за глупость… Почему?

– Мм… Кровать слишком большая для одного человека. Мне неудобно, – он говорил об этом со смущением. Глупая причина, чтобы на полгода закрыть комнату и не появляться в ней. Мужчина посмотрел в открытую дверь, на кусочек кровати, который был виден.

– Хм, интересно, – протянула Миа. – А мне одной нормально было. Так, ладно. Мелочь? Поспишь в сумке, хорошо? А я уберу тут всё, и потом будешь в нормальной кроватке спать, – она пошла обратно, оставив Оливера наедине с собственными мыслями.

Он медленно оглядывал комнату, вспоминая последние ночи в ней. Когда Миа уехала, забрав ребёнка, опустел весь дом, но в наибольшее запустение пришла спальня. Ночью он ощущал это особо остро – он не мог уснуть, не чувствуя присутствия другого человека рядом, не слыша дыхания, не ощущая движений. Было чересчур много места. Не на кого положить руку, некого обнять во сне. Подушки больше не пахнут женским телом и духами. Несколько ночей он пытался уснуть, лёжа в холодной постели, но сон не шёл к нему, а если приходил – мужчине снилось что-то неприятное. После пары таких ночей Оливер решил, что лучше ему покинуть эту комнату и расположиться в гостиной. Он перенес все нужные вещи, в последний раз оглядел спальню и закрыл её на долгие месяцы.

Внизу слышался шум – Миа начала наводить порядки в доме. Непривычный и очень приятный звук, но не стоит расслабляться – Оливеру нужно в магазин, купить продукты. Он торопливо спустился на первый этаж и, на ходу сняв с вешалки куртку, вышел из дома. Прекрасное апрельское утро, и еще прекраснее оно от того, что в доме вновь закипела жизнь. Сейчас он сходит в магазин, и когда вернётся, внутри не будет мёртвой тишины. Будет негромкое пение, мурлыканье или женские причитания, мысли вслух. Всё сразу изменится в доме. Долгожданные перемены. От этой мысли мужчина невольно улыбнулся.

Оливер шёл по спальному району, в котором они жили. До центра города нужно было ехать минут сорок, но ни его, ни Мию это никогда не пугало – им нравился их дом, они долго его искали и ни за что бы не отказались. А центр? Не так уж и много нужных для них обоих мест было в центре Чикаго, чтобы каждый день там бывать.

Мужчина быстро дошёл до магазина, ещё быстрее он взял все самые необходимые продукты – за полгода не забыл, что именно должно быть в доме, где есть женщина и маленький ребёнок, – чуть не умер в ожидании, стоя в очереди у кассы, а затем рванул к дому, неся в руках большой бумажный пакет. Хотелось поскорее вернуться, чтобы снова убедиться, что всё это правда.

На последней сотне метров он уже бежал. Из последних сил взбежал на крыльцо и распахнул дверь. Сумок в прихожей не было, но не успел Оливер испугаться, как услышал голос своей жены.

– Вы давно переехали? – она была в кухне, с кем-то говорила. Захлопнув дверь, Оливер последовал на звук, сильнее сжимая в руках пакет. Руки дрожали, он боялся его уронить от этой дрожи. Пронёсся по коридору и вбежал в кухню. За барной стойкой сидели Миа и Сара – новая соседка из дома напротив. Она почти каждый день приходила с того дня, как переехала в этот район. Приносила свою еду, флиртовала, пыталась хоть как-то привлечь внимание Оливера на себя. Глупая, так и не поняла, что все её попытки напрасны, и она никак не может ему понравиться. Зато сейчас она познает все гнев Мии Банч. Пара минут, и Миа узнает, кто эта женщина, зачем она сюда пришла, вот тогда начнется веселье. На стойке стояло блюдо с пирогом. Сара принесла, не иначе. Оливер остановился в проходе, не решаясь зайти. Только вернул жену, а уже скандал. Миа заметила движение и обернулась. – Оливер, к тебе пришли. И еду принесли, между прочим, – хмыкнула она.

Мужчина продолжал стоять, не зная, как ему реагировать на происходящее. Сара, простушка с темно-русыми косами, недоверчиво поглядывала на Мию, перевела взгляд на Оливера, ожидая поддержки, а Оливер думал о том, кто его поддержит, когда Миа поймет, зачем эта женщина здесь. Видимо, еще не поняла, если улыбается.

– Неплохо устроился, дорогой. Тебе тут еду носят. Понятно, почему холодильник пуст, – с этими словами она подошла к нему, забрала пакет и стала по-хозяйски его разбирать.

– Эм… Сара? Это… Миа, моя жена. Я тебе говорил о ней, – с опаской произнес он. – Много говорил. Вот, – Оливер поглядывал на жену, тщательно подбирая слова. – Мм… Спасибо, что зашла. Тебе лучше уйти. Я провожу.

Не дожидаясь её ответа, Оливер схватил Сару за плечо и потянул за собой. Не хватало усугубить ситуацию. Он вывел женщину по коридору, отдал её куртку и торопливо выпроводил. Быстро скинул куртку с себя – сейчас ему итак будет очень жарко. Это при незнакомке Миа улыбалась, а наедине она ему сейчас задаст. Ревнивая до ужаса. Хотя и он всегда ее ревнует, так что они друг друга стоят.

Собравшись с мыслями, Оливер пошёл в кухню на казнь. Это неизбежно, они поругаются уже в первые двадцать минут.

– Миа? – начал он, входя. Она резала пирог. Глянула на мужа и кивнула, всем видом показывая, что слушает его. – Это не то, что ты думаешь, – проговорил он. Нужно успеть сказать до того, как она взорвётся. Руки задрожали сильнее. В горле пересохло. – Она сама. Я её не зову, а она приходит. Я ей давал понять, что она мне неинтересна, – он оправдывался, сглатывая после каждого предложения. Что она сделает? Миа посмотрела на него, скривившись.

– Мне всё равно, Оливер. Это твоё дело, с кем общаться. Надеюсь, готовит она хорошо, – она переложила на тарелку отрезанный кусок, села за стойку и принялась есть. – Будешь?

– Всё равно? – он не поверил своим ушам. Раньше ей бы и взгляда хватило, чтобы устроить сцену, а сейчас ей «всё равно»? Что с ней?

– Ну да. Я не могу лезть в твою жизнь. Это твоё дело.

– Что? – у него перехватило дыхание от этих слов. Что с ней происходит? Почему ей всё равно? Где крик? Где обиды? Где фразы, вроде «Я так и знала, что стоило мне уехать, как ты…». Где все это? А может всё станет ясно, если он задаст один вопрос, который его мучил с момента ее появления? – Зачем ты приехала? Я уже месяц, как не звонил. Почему теперь?

– Родители, – фыркнула Миа, жуя. – Мама надоела одно и то же повторять. «Ведь вы женаты! У ребёнка должен быть отец!» И всё одно и то же, новое ничего не может придумать. И вот, мы тут.

– Хм… – так она приехала, чтобы сохранить семью? Но почему же тогда не ревнует? Он запутался в своих мыслях. – Всё будет, как раньше? Ты, я… Кевин… Как одна семья?

– Видимо, – Миа пожала плечами, ковыряя вилкой в пироге. – Не переживай, это временно.

– То есть? Ты же сказала, что мы женаты, и нашему сыну нужен отец.

– Ты думаешь, что подойдешь на роль отца? – она хмыкнула и закачала головой.

Оливера словно окатили ледяной водой. Он обессилел, окончательно растерявшись. Ради чего она здесь? Воодушевление, с которым он бежал домой, бесследно исчезло. Любимая женщина была совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но теперь стало ясно, насколько она далеко от него. Сидит, уплетает пирог и говорит, что эта внезапная идиллия временна.

– Это мой сын, – тихо проговорил он, сжимая кулаки. Какого чёрта она творит?!

– Да? Давно вспомнил? – она опять ухмыльнулась. Специально это сделала, чтобы разозлить его. У нее это вышло. Судорожно вздохнув, Оливер сильнее сомкнул кулаки и с шумом выдохнул.

– Ты не дала мне ни шанса, – процедил Оливер.

– Неужели? Я девять месяцев ходила беременная. Из них пять я давала тебе шанс, а что сделал ты? – Миа продолжала его злить, специально улыбалась. Пожала плечами и махнула волосами, мерзким каре. Улыбка стала шире, когда она увидела, в каком состоянии ее муж. – Сделай лицо проще.

– И правда! – воскликнул тот. – Ведь ничего не происходит!

– Уоу, полегче, Оливер. Ты разбудишь ребенка, – её ничто не пугало. Миа съела ещё один кусочек.

– Я не дам тебе развод, – выпалил мужчина, испепеляя женщину взглядом.

– Ой, ты меня так напугал, – та принялась за второй кусок. На этот раз не стала перекладывать его, ковыряла вилкой в блюде. Со знанием дела прожевала очередной кусочек. Облизнула губы и закачала головой. – Очень хорошо. Давно она тебя кормит? – глянула на Оливера. Тот покраснел от злости, на руках проступили вены от той силы, с которой он сжал кулаки,исподлобья смотрел на жену, стиснув зубы. – Успокойся.

– Серьезно? Успокоиться?! – он не пытался себя сдерживать. Злобно фыркнул. – Ты исчезла на полгода, забрала ребёнка, а теперь заявляешься и говоришь, что подашь на развод, и я должен успокоиться?! – он схватился за голову и рассмеялся. – Я пять месяцев звонил тебе, писал, искал. Я просил тебя вернуться, а теперь ты говоришь о разводе?! – он приблизился к стойке и упёрся в нее руками. Женщина продолжала есть. – Миа, смотри на меня, когда я с тобой говорю.

– Хм, – она медленно положила вилку, дожевала и подняла взгляд на Оливера. – Пять месяцев Я тебя просила о том же. Что ты в итоге сделал? Напомнить? – проговорила она, не повышая голоса.

– Но в итоге ведь я осознал свою ошибку!

– Молодец. Живи с этим осознанием, если тебе так хочется, но без нас.

– Нет, ты просто издеваешься, – он резко стукнул кулаком по столещнице и стал кругами ходить по кухне. – Почему ты так себя ведёшь? Это эгоизм! Твоя мать права, ребёнку нужен отец, и это я!

– Ты не переубедишь меня. Я всё решила.

– Меня ты спросила?! – рявкнул Оливер, остановившись. Скрестил руки на груди.

– Прости, не смогла привлечь твоё внимание! – нервозность передалась ей. Миа оскалилась и сузила глаза, наблюдая за мужем.

– Не надо обвинять меня! – он в секунду настиг её, возвысился горой.

– Будто ты не виноват?! – Миа вскочила со своего места. Она была ниже, и ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза, но в них не было ни капли испуга.

– Ты невыносима, – процедил Оливер, не сводя с нее взгляд. Она хмыкнула.

Мужчина почувствовал, как между ними прошел разряд. Да, Миа вернулась, и вместе с ней вернулось их вечное противостояние. Битва двух сильных характером людей. Если они ссорились – об этом знали все. Если они мирились – их идиллию тоже могли увидеть все. Даже в состоянии мира они могли бороться – шутки друг над другом, капризы, немного манипуляций и ревности, когда какая-то «стерва строит глазки» или какой-то «придурок не так говорит». Кому-то такие отношения казались больными и неправильными, но им обоим они нравились. Оба принадлежали только друг другу, а все остальные были приложением в моменты, когда они были порознь.

Сейчас снова ощущалась эта война, Оливер почувствовал себя беспомощным. Ему нечего было сказать, и от этого он ещё больше злился. Почему его жена такая? Какой у неё сложный характер. Поняв, что у него нет никаких сил и желания выяснять отношения, он развернулся и ушёл из дома. На долю секунды Оливер задержался на крыльце, когда за ним захлопнулась дверь, а затем неторопливо спустился и побрел по району, чтобы проветриться и немного успокоиться. Она все равно приехала. Теперь у него больше шансов. Она могла бросить трубку, когда он звонил. Могла не отвечать на сообщения и письма, но игнорировать человека, когда он рядом с тобой, сложно. Так что ей придется выслушать его. Дело за малым – правильно всё объяснить ей, чтобы она его поняла, плевать, сколько раз она его проклянет, прогонит и назовёт «подонком».

Он вернулся домой спустя пару часов. За это время Миа убрала в спальне и успела приготовить обед. Когда она всё успевает? Они больше не говорили. Оливер поднялся в свою мастерскую и весь день провел там, рисуя портрет. Прогулка его, конечно, успокоила, но работа, тем более, любимая, куда лучше помогала ему расслабиться и освежить мысли в голове. Оливер знал, что сейчас, пока он делает первые штрихи на холсте, в его голове рождаются нужные мысли и появляются правильные слова, которыми он сможет поговорить с женой и даже попытается переубедить её.

========== Я подаю на развод ==========

– Это не поможет, мой хороший, – Миа снисходительно улыбалась, слушая уверенные слова мужа. Ему потребовалась неделя, чтобы подготовиться к этому разговору. Всю неделю он молчал, чтобы не усугубить ситуацию, морально себя готовил к тому, что опять может случиться скандал. Он должен быть спокоен. У него получилось, Оливер высказывал свои мысли, не повышая голоса. Миа слушала его и занималась сыном, который сидел на её руках и вертел перед собой игрушку.

– Но почему? – он больше не злился на нее. Да и она не пыталась его довести. Оливер не понимал, почему Миа так категорична, и всеми силами пытался переубедить её.

– Потому что я больше не верю тебе. Потому что у меня есть ребенок, и мне нужна стабильность, а с тобой… Я знала, на что шла, когда выходила за тебя замуж, но… – она заправила волосы за ухо и улыбнулась, когда малыш посмотрел на неё. Перевела взгляд на Оливера. – Ты человек творческий, всё зависит от твоего настроения. Хорошо, сейчас ты готов играть в ответственного отца, а что будет через неделю? Через месяц, год? Понимаешь, о чём я? – она замолчала и стала ждать ответа. Поцеловала ребенка в темя, зачесала его волосы. Оливер смотрел на это и молчал.

– Да, понимаю. Это было помешательство. Оно закончилось. Ты ведь знаешь это?