Текст книги "Живые чернила"

– Мы могли бы поработать с вами, чтобы вы вспомнили, что тогда произошло, чтобы понять, почему вы вообще забыли, но а толку, если ваша жена не хочет? Нельзя помогать человеку против его воли. Если она сама этого не захочет – я бессилен. Что бы я ни делал и ни говорил. Ваша жена – сильная личность. Она знает, чего хочет, и если указывать ей, что делать – ничего хорошего не будет. Единственное…

– Что? – оборвал его Оливер, оживившись. Есть какое-то НО? Всё можно исправить?

– Она пошла на контакт, всё рассказала. Вы смогли узнать её позицию. Теперь вы можете действовать, исходя из этой позиции. Вы знали, что она чувствовала вину? – мужчина закачал головой. – И что это было не в первый раз? Выясните. Возможно, в этом вся проблема – в том, что она чувствовала что-то, но вам не говорила. Возможно, что это была не только вина, но и другие эмоции. Говорите с ней об этом. Я уверен, что это будет сложно, и она не сразу откроется, но вам нужно это сделать. А я не могу вам помочь, и даже могу сделать хуже, если буду вмешиваться. Хм… – он быстро оглядел свои записи. – Её агрессия – не более, чем защитная реакция на происходящее. Одни в таких случаях закрываются, другие нет, а так как у миссис Банч волевой характер – она выбрала второй вариант. Пока была возможность, она нападала на вас, а потом мы заговорили на запретную тему, и она сдала позиции.

– Что же, мне вечно говорить с ней на запретные темы, чтобы она меня слушала?

– Нет, достаточно будет одного раза, чтобы выяснить, почему она чувствовала вину когда-то раньше.

– Я попробую, – Оливер встал с места. – Спасибо, мистер Абрамсон. До свидания, – увидев в ответ почтительный кивок, мужчина развернулся и пошел к выходу.

В приемной был только секретарь, со всей внимательностью наблюдающий за чем-то в экране компьютера. В коридоре Мии тоже не было. Это к лучшему – у Оливера есть возможность подумать о том, что он услышал. На душе скребли кошки. Тогда все казалось таким серьезным, а теперь выглядит нелепо. Неужели, они разведутся только из-за того, что у них не сошлись взгляды на секс? Один-единственный раз они не сошлись, и семьи почти не стало, так? Да и разве в сексе было дело? Она ведь и раньше говорила, и сейчас, что дело в его предательстве. В каком?! Он в сотый раз пытался вспомнить, что тогда происходило, но у него не получалось. Он даже свое неприличное предложение не помнит, что уж говорить об остальном. Мрак, туман. Он помнил только свою работу, больше ничего. А ведь было что-то важное, что обидело её, от чего она и решила, что нужно заканчивать так жить. И что ему теперь делать?

Неторопливо Оливер шёл по коридору до лифта, терпеливо ждал его и так же терпеливо ехал вниз, нигде не встретив свою жену. В фойе на первом этаже её не оказалось. Женщина уже была на улице. Она стояла чуть поодаль от входа, сильнее закутавшись в пальто и сжавшись. Смотрела на проходящих мимо людей, но больше не выказывала той радости, что была у нее по приезде сюда. Она бездумно заправила волосы за ухо, продолжая разглядывать людей. Задумалась, вновь покусывая нижнюю губу, испугалась, когда Оливер подошел ближе и позвал её.

– М? – всё, на что её хватило. Миа посмотрела на Оливера невидящим взглядом.

– Поехали. Отвезу тебя на работу, а потом к Линде, – тихо сказал он. Немного подумав, Миа кивнула ему. Они вместе пошли к машине. Вновь пробирались через толпу людей, но теперь женщине не было весело. А когда они дошли до автомобиля – она остановилась у задней двери. – Не сядешь вперед?

– Нет. Хочу тут поехать, – её голос не выражал никаких эмоций. Безразличный взгляд на мужа. – Можно? – спросила ради приличия, его разрешение ей было не нужно. Он кивнул и, провернув ключ в двери на месте водителя, открыл заднюю дверь. – Спасибо.

Миа продолжала возиться на заднем сидении, когда Оливер сел за руль. Немного помедлив, он обернулся и посмотрел на жену. Нет, она не выглядела, как охранник, она была утонченной женщиной, которая сейчас, как и раньше, вызывала в мужчине все добрые и светлые чувства, на которые он был способен. Она постаралась сесть удобнее, неловкими движениями поправила юбку, натянула ее ближе к коленям, плотно прижатым друг к другу. Самому себе хмыкнув, Оливер повернулся и стал заводить машину. Запретная тема, машина, оттянутая до колен юбка, скрывающая завязки чулок. Он понял, почему она, эта утонченная женщина, что сводила его с ума одним своим присутствием, села назад, но не стал говорить.

Не проронив ни слова, они доехали до здания, в котором Миа работала больше года назад, когда только узнала о беременности. Большой особняк с кучей пристроек, окруженный высоким каменным забором. Ворота закрыты, пересечь их можно только по пропуску. Оливер никогда не был за этими воротами, всегда останавливался возле них, либо привозя Мию рано утром, либо забирая её вечером. Этот раз не стал исключением.

– Ты не жди. Езжай, – торопливо произнесла Миа, поправляя полу пальто и беря сумку. – Я потом на такси доеду.

– Почему? Ты надолго? – Оливер повернулся назад, стал наблюдать за её сборами.

– Не знаю, – женщина не смотрела ему в глаза, не поднимала голову. – Поэтому не жди. У тебя ж еще работа.

– Напишешь тогда, как соберетесь от Линды ехать, – он решил не спорить. Миа быстро кивнула и вышла из машины. Спустя пару минут она исчезла за воротами.

Оливер хотел остаться и посмотреть, что будет дальше. Чувство, что Миа его обманула – она пошла туда минут на десять, не больше, а его специально отправила. Он поборол в себе желание проследить за женой, завел машину и уехал.

Увиделись они только вечером, когда он приехал забирать жену и сына от подруги. Линда окатила его раздраженным взглядом, но так не произнесла ни слова. И это было к лучшему – скажи она хоть что-то, и Оливер ответит ей. Начнётся перепалка, а это никому не нужно.

До дома они доехали молча. Миа вновь сидела сзади, качая на руках сонного ребёнка. Малыш изредка старался что-то сказать, но желание уснуть было сильнее, и мальчик задремал, обхватив мамину руку. Оливер наблюдал за этим в зеркало заднего вида. В доме они тоже не говорили. Каждый занялся своим делом – Оливер ушел в мастерскую доделывать работу, Миа укладывала ребёнка спать. Сегодня у них вряд ли получится поговорить. Разговор был отложен до завтра.

========== Отсчёт начался ==========

Когда Оливер проснулся, в доме уже кипела жизнь – в кухне слышались шум и возня. Больше недели он просыпался под эти звуки, но привыкнуть еще не мог. Может быть, если бы он снова стал ночевать в спальне, всё было иначе, но возвращаться он туда не торопился. Сейчас эта комната принадлежала только его жене и сыну. Ему достался диван в гостиной.

Из кухни пахло кофе и беконом. Завтрак был готов. Войдя в кухню, Оливер увидел, как Миа заканчивала последние приготовления, разговаривая с ребенком, сидящим в детском стуле.

– Покажу тебе город, мелочь. Самые красивые места. Пока мама твоя в отпуске, гулять будем, – она дала ребенку бутылочку и села за барную стойку. Увидела в проеме Оливера. – Ты вовремя, садись есть, – от вчерашнего смущения не было и следа. Оливер сел напротив, ничего не сказав, принялся за еду. Он бросил беглый взгляд на кофе, но не стал ничего говорить. Приготовил не он, но пить можно. Несколько минут слышался только стук приборов о тарелки. Миа заговорила первой. – Сегодня поеду в суд, подам заявление. От тебя ничего не требуется.

– А мое согласие на развод? Я его ещё не давал, вообще-то, – резко ответил тот.

– Именно поэтому я подаю заявление в суд, – она не обратила внимания на грубость. – Даже если бы ты дал согласие, всё равно нужно через суд. У нас несовершеннолетний ребёнок.

– И что, нас разведут в любом случае? – ему это совершенно не нравилось. Всё тело напряглось.

– По-крайней мере, я сделаю всё, чтобы так было.

– Дай мне шанс, – требовательно проговорил Оливер, с силой сжимая вилку в руке.

– У тебя будет три месяца шансов, чего тебе ещё? – теперь и Миа стала отвечать с раздражением.

– Без развода мне ещё, – тем же ответил Оливер. Она сведет его с ума не только своей утонченностью, но и упрямством.

– Ты реально не понимаешь, что таким способом ничего не изменишь? Я только больше хочу закончить с этим и уехать.

– И куда ты собралась?! – он не выдержал и прикрикнул.

– А это не твоё дело, Оливер. Сегодня я подаю документы на развод, – Миа резко встала и начала убирать со стола.

– Никто не даст тебе развод. Нужна веская причина, чтобы твое заявление рассмотрели. – на это Миа согласно кивнула. – И какую причину ты укажешь? – фыркнул он с издевкой.

– Из списка предложенных выберу, не переживай, – ответила она, не глядя.

– Это несерьёзно. Ты не получишь развод.

– Да? Ты так уверен? – убрав за собой, женщина стала заниматься ребёнком. – Может, домашнее насилие? – она фыркнула ему в ответ и злобно стрельнула глазами.

– Я ни разу не поднял на тебя руку, не надо выдумывать, – он глубоко дышал, стараясь успокоиться. Мышцы на шее напряглись, от злости стало сводить скулы.

– Игнорирование – тоже насилие, чтоб ты знал.

– Скажешь это судье, а я посмотрю на его реакцию, – он еще сильнее сжал вилку, видя безразличие в поведении Мии. Она вытащила ребёнка из стула и пошла к выходу.

– До вечера, Оливер, – закончила разговор.

День можно считать испорченным. Это начало конца. Хотя с одной стороны можно подумать, что не такая уж и большая беда этот развод. Они говорили всего несколько минут, а Оливер уже был взбешен сучьим характером своей ещё пока что жены. Проще тогда разойтись и встречаться иногда, чтобы увидеть ребёнка. Так было бы лучше. Но с другой стороны, он любил её и не хотел отпускать. Любил её сарказм и грубость, ужасный характер, её ухмылку и ядовитый взгляд. Такой она всегда была. Такую, с мерзким характером, он её и полюбил.

В раздумьях Оливер отправился на работу. Он преподавал в художественной школе композицию – учил детей создавать целостный образ, сюжет, идею, которые можно передать через изображение. Кто-то любил его предмет, кто-то терпеть не мог, но посещали его уроки все без исключения – Оливер никому не ставил зачёт, если был хотя бы один неотработанный пропуск. И требовал он больше, чем во время обычных уроков, поэтому проще было не пропускать, чем тратить силы на отработку.

В кабинете сидели несколько учеников и все были заняты делом – через неделю у выпускников будет просмотр, они готовили проекты. Увидев входящего учителя, одна из учениц быстро встала и, схватив полную разных листков папку, подбежала к столу учителя. Оливер не успел дойти до своего места, как девушка уже была там.

– Мистер Банч! Проверьте работу, пожалуйста! – воскликнула ученица. Бережно положила папку на стол.

Оливер кивнул, сел и придвинул к себе работу. Раскрыв папку, стал перебирать листы. Хватит ли ему самообладания, чтобы спокойно и адекватно оценить работу своей подопечной? Даже по пути на работу он не смог успокоиться после утренней ссоры. Как бы ни сорваться на девочку, которая ни в чём не виновата. Он внимательно рассматривал каждый лист, проверял все детали, линии. Девушка переминалась с ноги на ногу, ожидая слов учителя. Нетерпеливо обхватила себя за плечи и закусила губу.

– Что скажете, мистер Банч? – не выдержала она. Склонилась к столу, заглядывая в собственные листы.

– Что скажу… – рассматривание работы привело его в чувства, Оливер уже не думал о семейных проблемах, полностью погрузившись в работу. Поднял взгляд на девушку. – Плохо, мисс Уоллес. Надо переделывать.

– Как? – вздохнула девушка. Нахмурилась, наклонившись сильнее. Стала перебирать листы. Достала один. – И это? – показала учителю.

– И это. Грубая ошибка, хотя я говорил вам о ней, – Оливер взял ручку и занёс её над бумагой, чтобы оставить пометку.

– Погодите! Может, не надо ручкой? Я исправлю прямо тут.

– Не поможет. Нужно полностью переделывать, – он стал делать пометки на листах. Черкал, помечал. Он делал это так быстро, что девушка не могла уследить за его действиями.

– Но мистер Банч… Осталась неделя… А у меня ещё школа… Как я успею?

– Успеете. У вас хорошие способности, и я уверен, что это будет несложно, – он делал последние заметки.

– Хм… – закусив губу, девушка стала неохотно собирать листы. – А я столько времени потратила… Думала, эту неделю отдохну.

– После просмотра отдохнёте, мисс Уоллес, – Оливер одобрительно улыбнулся. – Мне в свое время пришлось переделывать работу в последнюю ночь, потому что мой руководитель не заметил ошибку.

– Серьезно? И вы успели?

– Нет. Зато стал внимательнее. А у вас есть целая неделя.

– А вы можете помочь мне? Совсем чуть-чуть.

– М… Если только вечером вы придёте сюда, и мы позанимаемся. Например, сегодня. Хорошо? – она закивала. Оливер кивнул в ответ. – А теперь идите на своё место, сейчас начнётся занятие.

Следующие несколько часов прошли незаметно, Оливер провел три занятия по расписанию, проверил работы других учеников, которые, как и мисс Уоллес, были у него на ведении выпускных проектов. После был педсовет, а затем началась вторая смена, на занятия пришли дети из начальной школы, но у них мистер Банч ещё ничего не преподавал, для маленьких детей его предмет был слишком сложным. Обычно в это время Оливер уже уходил, если его не задерживали, но сегодня он закрылся в своем кабинете, внимательней рассмотрел проекты, особенно работу той девушки, у которой он нашёл ошибки. Наметил наиболее проблемные места, с которыми надо будет ей помочь, сделал несколько штрихов, чтобы проще было объяснить, придумал пару идей, которыми можно освежить проект. Осталось дождаться девушку и всё обсудить с ней. В ожидании Оливер занимался привычным делом – делал зарисовки у себя в скетчбуке. В столе у него лежало несколько объемных блокнотов, набор гелиевых ручек и фломастеров, цветных карандашей, и в свободное время, если нужно было остаться в школе, Оливер доставал их, принимался за работу. Некоторые зарисовки были связаны между собой, образовывали целую сюжетную линию, другие были самостоятельными, отдельными во всём многообразии рисунков. Ни о чём особо не размышляя, Оливер стал водить ручкой по чистому листу бумаги. Он не задумывался над тем, что в итоге получится – рука сама создавала рисунок. Он умело орудовал ручкой по бумаге, оставляя беспорядочные штрихи, которые постепенно стали превращаться в понятную картинку. Только пока что мужчина не обращал внимания на картинку в целом, сейчас его интересовали лишь мелкие детали и линии. Его отвлек звук телефона. Звонил лучший друг. Они уже около недели не виделись, и он предложил собраться компанией. Оглядев папку с работой ученицы, Оливер на несколько секунд задумался, а затем согласился, но предупредил, что опоздает. Когда разговор был окончен, мужчина посмотрел на свои наброски. Он нарисовал девушку-нимфу, лесную нимфу. Давно он их не рисовал, в его коллекции было больше двадцати разных нимф, и он её не пополнял уже долгое время. Нимфа вышла грубоватой из-за резких штрихов, но всё равно казалась красивой. Оливер внимательно рассматривал её – каждый элемент, каждую черточку, каждый изгиб. Она немного отличалась от своих сестер, но была не хуже. У неё была собственная красота.

Разглядывая свой труд, Оливер не заметил, как в кабинет вошли. Лишь когда его позвали, он обратил внимание на гостей. Это был статный мужчина в деловом костюме, ухоженный и с дорогим портфелем в руке, следом за ним шел юноша шестнадцати лет. Это был ученик Оливера, один из самых проблемных, он систематически не посещал занятия, не ходил на отработки. У него до сих пор нет отметки за прошлый семестр по его предмету. Отец парня был возмущен и недоволен. На лице парня были видны смешанные чувства – с одной стороны, отец сейчас отчитает мерзкого учителя; с другой стороны, мистер Банч расскажет об успехах сына, и неизвестно, кому будет хуже от этой встречи.

– Добрый день, мистер Банч, – внимательно глядя на Оливера, произнес мужчина. Тот встал из-за стола.

– Добрый день, мистер Локвуд, – он сделал пару шагов навстречу и протянул руку для рукопожатия. Мистер Локвуд бросил взгляд на протянутую руку, но не шелохнулся. Едва заметно хмыкнув и облизнув нижнюю губу, Оливер опустил руку. – «Я так расстроен и унижен, боже мой». Здравствуйте, – кивнул своему ученику. Тот в ответ. – Что-то случилось?

– Да, случилось. Почему вы не аттестовываете моего сына? – выпалил мистер Локвуд. Он не шевелился и продолжал сверлить Оливера взглядом.

– Потому что у него есть долги. Пока он их не сдаст, я не поставлю ему оценку. Он это знает.

– Это не школа, чтобы нужно было закрывать долги. Он вообще не обязан ходить сюда.

– Тогда зачем его записали? Зачем вы платите деньги за его учёбу?

– Именно, учёбу. А вы издеваетесь над учениками, – его тон не изменился. Оливер приоткрыл рот от этих слов, а затем ухмыльнулся.

– Впервые на меня жалуются за то, что я выполняю свою работу, – подтянув закатанные рукава рубашки, он скрестил руки на груди. – Вы заплатили, чтобы я учил вашего ребёнка. Я отрабатываю деньги. Что не так? Ваш сын может ненавидеть меня, но посещать мои занятия он обязан, если ему интересно искусство. Другой вопрос, если нет – тогда ему не стоит тратить свое время и ваши деньги.

– Вы слишком самоуверенны, мистер Банч, – мистер Локвуд оценивающе оглядел Оливера. Внешний вид простого учителя нельзя было сравнить с видом успешного бизнесмена и отца ярого прогульщика – кроссовки, потертые джинсы, хлопковая рубашка в полоску с закатанными рукавами, под которой виднелась майка, русые волосы завязаны в небольшой пучок. Несолидно. Жалко для мужчины. Разве что выбрит он был хорошо.

– Просто я знаю свои обязанности. Я получаю деньги за обучение. А о какой оплате можно говорить, если я не дал знания? Заметьте, что я не требую оплаты моих сверхурочных. Я остаюсь заниматься с детьми, так как знаю, что мне надо отработать свою зарплату.

– Считаете, что нет ничего важнее вашего предмета? Как он там называется?

– Композиция. Отнюдь, мистер Локвуд, – Оливер отвечал ему в той же манере. Не хватало, чтобы ему указывали, как нужно работать. Он сам знает, что делать. – Но, во-первых, вы отдали сына в нашу школу добровольно, во-вторых, есть расписание, в котором чётко написано, когда проходят занятия, и именно их ваш сын должен посещать, а не ходить на отработку. А в-третьих, это моё дело, как я преподаю, – он чеканил каждое слово, чтобы смысл дошёл до недовольного отца. И чтобы он понял, кто такой мистер Банч. – Будь у вашего сына уважительная причина – я бы пошел навстречу, не стал бы его мучить отработками. Причины нет. Ещё вопросы? – на этих словах дверь открылась, на пороге была девушка, пришедшая исправлять свою работу. Глянув на неё, Оливер перевёл взгляд на мужчину. – Ваше время кончилось, я занят. До свидания, мистер Локвуд. И вам до свидания, – он снова кивнул юноше. Тот стоял, вытаращив глаза и открыв рот. Он не думал, что учитель будет так отвечать его отцу. Оливер тем временем подошел к столу, взял бумаги и направился к девушке, расположившейся за партой. – Я ещё раз просмотрел вашу работу… – начал он.

– Как вы посмели так говорить? – процедил мистер Локвуд. Он не двинулся со своего места. С большим раздражением он смотрел на учителя.

– Кабинет директора на втором этаже. Можете высказать ему все претензии. О моих методах работы он в курсе. До свидания, – он сказал это, не подняв головы. Стал пролистывать бумаги. – Так вот, мисс Уоллес, некоторые моменты я сам исправил, вам нужно будет лишь перенести их. И ещё хотел предложить вам… – он замолчал, услышав, как хлопнула дверь. Хмыкнул и закачал головой.

– Что-то случилось, мистер Банч? – спросила девушка. Оливер посмотрел на неё и улыбнулся.

– Меня обвинили в чрезмерной работе, – девушка нахмурилась в недоумении. – Неважно. Давайте лучше вашим проектом займёмся.

Когда они закончили, было около семи часов. На улице стемнело, Оливер предложил девушке довезти её, но она отказалась. Он сел в машину и сразу отправился на встречу с друзьями. Они встречались в одном и том же баре, чтобы пропустить пару кружек пива и поговорить. Их было четверо, они дружили с младшей школы, и дружба всё ещё была крепка. Кто-то был женат, например, Оливер и Фред, кто-то только обзавелся постоянной пассией – Джеймс, и еще один был абсолютно свободен – Кемерон. Они не слишком отличались по характеру, среди них не было явного лидера или главного недотроги. Мужчины понимали друг друга по одному взгляду, и у них было много вещей, которые их связывали.

Первый вопрос, который услышал Оливер, сев за стол к друзьям – «Что там эта?». Кемерону было интересно узнать подробности возвращения Мии. Она раздражала его, нормально общаться у них почти не получалось, но от этого было лишь интереснее узнать что-то про неё. Оливер рассказал о заявлении на развод и ссорах, а затем добавил, что пока не хочет говорить об этом. Тогда они стали обсуждать другие важные темы – новую машину Джеймса, козла-начальника у Кемерона, последнюю игру Чикаго Файр. Разговор был оживленным, особенно когда речь зашла о футболе – последний матч был слишком напряженным, чтобы не обсудить его.

Они пробыли в баре до половины одиннадцатого. Завтра будний день, у всех работа, и заниматься ею в сонном и уставшем состоянии никто не хотел. Прощаясь, мужчины посмеялись, что еще несколько лет назад они могли отдыхать до самого утра, не заботясь о том, что будет завтра. Постарели – к такому выводу они пришли.

Впервые за весь день Оливер думал о своей жене, пока ехал домой. Как-то закрутили его дела, друзья, совершенно не было времени на семейные проблемы. Даже когда Кемерон спросил его о Мие, он не думал о ней, зато теперь все его мысли были вокруг нее. Она подала заявление или нет? Конечно, подала, тут и думать нечего. И срок у Оливера три месяца. А нужна ли она ему? Ещё один глупый вопрос. Нужна, он это понял за полгода одиночества. Она ведет себя, как упрямая и вредная девчонка, она и есть такая, но он сам ее выбрал. Может, сейчас в нём заговорила та пара кружек, что он выпил с друзьями? Поэтому у него такие мысли?

Миа делала растяжку, когда Оливер вернулся домой. Она расположилась в гостиной на полу, выполняя упражнение. Услышав шум, она прекратила и обернулась.

– Я думала, ты уже не придёшь сегодня, – произнесла женщина. Мужчина на мгновение замер, разглядывая её. Снова это – пластика, точные движения, красивые изгибы. Хоть и упрямая, но безумно красивая, так он считал. Её слова прозвучали так, будто между ними никогда не было ссор, а сегодня был самый обычный день. Никто не подавал на развод и никто не злился.

– Ты ждала меня? – он сел на диван и склонился к Мие, облокотился на свои колени и стал наблюдать. Миа повернулась к мужчине и села в позу лотоса, продолжая растягиваться. С её физической подготовкой это было несложно сделать, она каждое утро так растягивалась до той злосчастной ссоры, которую Оливер не помнил. И вот, сейчас делает то же самое, скрестила ноги в этой «мёртвой петле» под названием «лотос». Казалось, что она просто сидит, скрестив ноги, и не испытывает никакого дискомфорта. Стянула с головы резинку и стала расправлять волосы.

– Думала, что ты приедешь в пять максимум, а тебя всё не было. Расписание ведь такое же?

– Да, такое же, – удивительно, что они так спокойно говорили. – Я задержался, чтобы ученице помочь, а потом с ребятами встретился.

– Аа… Хочешь есть? – Оливер кивнул. – Тогда пойдем? Только разогреть надо, – она ловко вытянула ноги, встала с пола и пошла в кухню. Мужчина последовал за ней, наблюдал со спины за её аккуратными движениями. Как будто ничего не случилось. Словно они живут, как раньше.

– Хм, – начал он, когда они сели за барную стойку. Он ковырял вилкой в тарелке, Миа вертела в руках резинку. – Ты сама ела? – она кивнула. – Мм, а Кевин где? Спит?

– Да, я его давно уложила. За день уморился так, пока по городу ездили. Ему понравилось, – она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

– Как ваш день прошел?

– Хорошо. Он столько интересного нашел. Любопытный такой. Разве только в суде было не очень, – Миа пожала плечами.

– Подала заявление? – кивок в ответ. – Какую причину указала?

– Несовместимость.

– А как же домашнее насилие? – он хмыкнул и подмигнул ей. Миа усмехнулась.

– Зачем врать. А так, частично это правда.

– Значит, три месяца. Отсчет сегодня начался? – и вновь она лишь кивнула. – Хорошо, – ничего хорошего в этом не было, но ему придётся принять и смириться. – Но хотя бы шанс ты дашь? Сыном позволишь заниматься?

– Конечно. Я не собиралась ничего запрещать. И сегодня хотела дать тебе возможность, но ты приехал только сейчас.

– Так что ж ты не позвонила? Я бы поменял планы, – за все время они не повысили голоса друг на друга. Даже смогли пошутить. Миа пожала плечами.

– Не знаю, не подумала. Как насчёт завтра? Я объясню, что и как, покажу. И если мне вдруг нужно будет уехать – ты бы тогда мог с ним оставаться, и я бы не переживала.

Они говорили непринужденно, без обиды или ненависти. Обычный вечер в обычной семье. Только в такой семье супругам полагается спать в одной постели, пожелав друг другу спокойной ночи, а в этой они попрощались в коридоре на первом этаже и разошлись. Отсчет пошел, им осталось всего три месяца. За это время нужно что-то сделать, как-то изменить положение. Но как – неясно. Оставалось надеяться, что ответ придет сам.

На следующий день Оливер торопился домой – в такой ответственный день он не мог задерживаться. Сегодня ему предстояла, по сути, первая встреча с сыном, ведь до этого ему никто не позволял с ним общаться, брать его на руки. Миа подошла к делу серьёзно. Она сделала много шпаргалок для Оливера, в которых описала каждый шаг, а затем озвучила их и, если была возможность, показала на примере. Половину из всего Оливер уже знал – читал литературу, советовался с Фредом, у которого уже были дети, наблюдал за женщинами с детьми на улице. По возвращении из собственного мира, он ещё во время беременности жены стал готовиться к тому, что его ждёт, но жизнь распорядилась иначе. День они провели вместе, но не чувствовалось, что они были семьей, единым целым. Как бы Миа ни пыталась побороть себя, она всё равно ненавязчиво отталкивала Оливера, напоминая ему, что всё это временно. Никакого уюта и тепла. Единственное, что их объединяет сейчас – забота о ребёнке. И, скорее всего, так будет продолжаться все три месяца.

========== В стиле Энди Уорхола ==========

За полторы недели Оливер оставался с сыном только один раз, в остальное время Миа всегда была рядом и следила за действиями мужчины. Она не была уверена, что может оставить ребёнка с ним, ведь он еще не до конца знал, что и как нужно делать, да и малыш еще не совсем привык к тому, что теперь в его жизни есть новый человек, нужно подготовить его к такой перемене.

Было странно и непривычно держать на руках маленького человечка, который шевелится, прикасается крошечными пальчиками и смотрит на тебя во все глаза. Странно, но не пугающе. Оливер не боялся. Он испытывал совсем другие чувства, новые для него. Наконец, он в полной мере смог осознать, что стал отцом. Запоздалое осознание, но это не его вина. Сейчас у него на руках копошилась и занималась своими делами маленькая жизнь, за которую он должен нести ответственность.

В первую встречу наедине и отец, и сын вели себя сдержанно. Они присматривались друг к другу, знакомились. Кевин трогал Оливера маленькими пальчиками, а тот аккуратно держал ребёнка и помогал ему в исследовании, если это было нужно – поворачивал голову, если тот не мог дотянуться, давал подержать свою руку, разрешил дергать воротник рубашки и тянуть за пуговицы. Поначалу, малыш делал это с опаской, постоянно вздыхал и оглядывался в поисках мамы. Один раз даже захныкал, настолько ему захотелось оказаться в знакомых и любимых руках, а после, кажется, поняв, что ничего страшного не будет, и этот большой и незнакомый дядя не сделает ничего плохого, ребёнок успокоился и стал смелее. Они играли, разговаривали – Оливер говорил с мальчиком, а Кевин пытался повторить отдельные звуки или рассказывал что-то своё, – рассматривали картинки в яркой книжке. Малыш не мог долго сидеть на месте – он ползал, хватал всё, что попадалось ему под руку, внимательно изучал и, если Оливер не успевал забрать предмет, даже пробовал его на вкус. Так прошли их первые совместные два часа. Миа в это время была в городе, улаживала дела, стараясь закончить как можно быстрее, чтобы вернуться к сыну. Вернувшись, сразу же забрала Кевина, и только убедившись, что с ним все в порядке, похвалила своего ещё пока что мужа за хорошую работу.

Оливеру больше не удавалось остаться с сыном, и хотя его это нервировало, он решил что не будет зацикливаться на этом – когда-нибудь ведь Миа увидит, что он способен заниматься ребёнком, и позволит им проводить время вместе. С этими мыслями Оливер возвращался вечером домой. Сегодня он вновь задержался, но на этот раз он заезжал к своим родителям. Рассказал о происходящем, о сыне, предложил заехать в гости, если у них будет возможность.

На часах было девять, свет горел только в кухне, и оттуда же слышалась негромкая музыка. Быстро сняв куртку, Оливер пошел на звук. Он остановился в коридоре и стал издалека наблюдать за происходящим. Миа сидела за барной стойкой, перед ней стояла начатая бутылка вина, наполовину заполненный красным бокал, тарелка с сырным канапе. Женщина сидела, прикрыв глаза, улыбаясь и плавно покачиваясь в такт музыке. Мужчина невольно улыбнулся, видя это. Как всегда, она была прекрасна. Даже в домашней одежде, без макияжа и прически. Естественная и чистая. Открыв глаза, Миа одним взмахом руки забросила назад прядь волос и потянулась за бокалом. Заметила Оливера в полумраке коридора и фыркнула.

– Не подглядывай, – произнесла Миа, беря бокал. Оливер вошёл и сел напротив.

– Разве тебе можно? – кивнул на бокал в её руке и посмотрел в лицо. Он увидел блеск в глазах и улыбнулся. Получил улыбку в ответ.

– Один бокал можно. Молока я заготовила, мелочи хватит. Плюс, он ест каши, овощи, смеси. Хочешь? – Миа указала на вино, Оливер отрицательно закачал, разглядывая женщину.

– И с чего это ты? Мелочь спит?

– Да, спит. Как сюда приехали – быстро засыпает и так крепко спит. Надеюсь, что это продлится как можно дольше. Хм… Просто захотелось. А один бокал же можно, – сделав глоток, она взяла шпажку с сыром. С блаженством стала смаковать его. – Как давно я этого ждала. Мама мне не давала так делать. Я же ребёнка кормлю, как так.

– Ха, представляю это. Кстати, о мамах. Мои родители приедут на днях, ты не против?