Текст книги "Живые чернила"

– Конечно, нет! Пусть приезжают, мы так давно не виделись! – Миа восприняла эту новость с радостью, даже улыбнулась ещё шире. – И посмотрят на внука. Как день?

Они негромко говорили под тихие мелодии, обсуждали день и его события. Миа изредка прикладывалась к бокалу, больше налегая на сыр и постоянно повторяя, как же он хорошо дополнял вино. Спустя пятнадцать минут Оливер ушёл, сказав, что у него ещё есть незаконченная работа. Он поднялся в мастерскую и закрылся в ней. Включил музыку так же тихо, как и внизу. Набросив на себя фартук, он закрепил полотно на мольберте и принялся за работу. Это был неприятный заказ, хотелось скорее его закончить и распрощаться с клиентами. Осталось совсем немного, за пару вечеров, а может и за вечер, Оливер закончит.

Увлекшись работой и собственными мыслями, он не заметил, как в мастерскую вошли. Аккуратно прикрыв дверь, Миа на цыпочках подошла к мужчине и выглянула из-за его спины, посмотрела на мольберт, а затем так же тихо прошла к небольшой софе, которая стояла у стены. И только когда женщина села, Оливер её заметил.

– Ты чего? – спросил он, глядя на Мию. Женщина закачала головой.

– Просто давно здесь не была, – стала оглядывать комнату. – Ничего не изменилось, – окно почти всегда было занавешено темной шторой. Стояло два софита, один выключенный в дальнем углу, и один рядом с мольбертом. Мольберт же был почти у входа, сбоку. Для композиции нужно пространство, а мольберт бы только мешал. Почти в центре комнаты стоял стол, на котором лежали кисти, краски, карандаши, мелки и инструменты. Большие папки с бумагой, законченные картины, зарисовки, рамы – все это стояло прислоненным к стенам, часть лежала на полу. Был стул, покоящийся рядом с выключенным софитом и софа, на которой сидела женщина.

– А что тут могло измениться? – он хмыкнул и продолжил писать.

– Нет, ничего. Заказ? – в ответ кивок. – Мне не нравится, скука. Натюрморт – мёртвая природа.

– Мне тоже не нравится, но что поделать. И этот вариант, – он постучал по мольберту, – самый лучший из тех, что были.

– Да ну? Боже… Тебя поимели, как художника, – фыркнула Миа, закачав головой. Оливер пожал плечами.

– Три раза и без вазелина, – протянул он с ухмылкой, продолжая работу.

– Иу, – она усмехнулась и сделала небольшой глоток, не переставая наблюдать за действиями мужчины. Тот пожал плечами на её реакцию. – Зачем ты взялся? Это же не порыв вдохновения, я вижу.

– Заплатят хорошо, – после этих слов Миа с чувством хмыкнула – независимый художник продался. Оливер засмеялся. – Попытка оправдаться есть?

– Удиви меня.

– Хотел попробовать себя в новом жанре. Но нет, не моё, – он остановился, оглядел работу и посмотрел на женщину. Она лишь пожала плечами, вертя бокал в руке.

Оливер следил за женой, подмечая каждую деталь в её внешнем виде. Она ничего не делала с волосами, поэтому выглядела немного неряшливой. В подведённых глазах слабым огоньком горел интерес. Он был почти знаком Оливеру, много раз он видел его в глазах женщины, но теперь у этого интереса был новый оттенок, не как раньше. Что-то неизвестное и неуловимое. Оливер не мог этого объяснить. И вместе с этим новым оттенком в глазах Миа была другой. Казалось бы, на ней та же просторная кофта с открытым плечом, которую она всегда носила дома; те же тёмные легинзы, те же движения и положение тела, волосы в беспорядке. Она сидит так же, как и больше года назад. Ничего не изменилось, но чутьё подсказывало, что за всем этим есть что-то новое, необычное. Оливер разглядывал жену, внимательно осмотрел обнаженное плечо – что не так? Что изменилось? Ведь всё как обычно. Сколько времени ему потребуется, чтобы понять причину? И сколько времени у него есть, пока это нечто не исчезло?

Размышления заняли не больше пяти секунд, после чего мужчина вздрогнул, ощутив непонятный прилив сил. Всё внутри сразу встрепенулось, дыхание стало чаще и глубже, а на его сознание вдруг снизошло озарение. Точнее, вдохновение. Вот, что это было. Теперь надо действовать быстро, пока оно не ушло. Резкими движениями Оливер снял холст и прислонил его к стене рядом. В пару шагов достиг стола, торопливо убрал всё, что на нём было, бросил вещи на пол. Принёс софит и включил его. Закончив, обернулся к женщине, мирно наблюдавшей за его действиями.

– Садись сюда, – он быстро кивнул на стол и пошел за новым холстом.

– Чего? – Миа непонимающе скривилась и поджала губы. Спустя мгновение её лицо прояснилось. – Ты меня писать будешь? – улыбнулась. – Я тебя вдохновила, да?

– Да. На стол, – коротко ответил Оливер, готовя рабочее место. Он торопился, пока вдохновение не ушло, а силы не покинули.

– Не хочу на стол. Можно тут?

– Нет, – сейчас он был непреклонен. Нет времени спорить. Да и что бы она понимала в его вдохновении, чтобы спорить с ним. Отсутствие или наличие вдохновения она всегда чувствовала, как в случае с этим заказом, но понять его природу, его характер не могла. Это не плохо. Так даже лучше – есть что-то сокровенное, сугубо личное, что не так просто понять другому человеку, пусть и такому близкому, как жена. Но это нестрашно, ведь пройдет немного времени, и она сама всё поймёт, будет горда этим и скажет, что не такой уж он и «особенный, непонятый жестоким миром». В ответ он улыбнётся и станет пожимать плечами. Ему плевать на мир. Единственное, что было нужно – её запоздалое понимание.

– Хорошо, маэстро… – послышался протяжный вздох, а затем возня. Когда Оливер посмотрел на стол, Миа уже сидела на нём, поджав по себя ноги и сжимая в руке бокал. – Как мне сесть? Вино оставить можно?

Кивнув, Оливер подошел к столу, оглядывая женщину. Жестами показал, как и куда надо сесть, аккуратно взял Мию за руки и тоже привёл их в нужное положение. Быстрыми и точными движениями поправил волосы, немного спустил ворот кофты на плече. Едва коснувшись подбородка, бережно повернул её лицо. Миа молчала и не смела мешать. Он отошел на шаг назад и посмотрел на результат своих трудов. Идеально, вдохновение не подвело. Трепет внутри подтвердил это. Оливер слабо улыбнулся и закачал головой, не отводя взгляда.

– Мне можно двигаться? Чуть-чуть, чтобы выпить? – спросила она, когда Оливер шёл к мольберту. Он кивнул, не глядя. – Спасибо, я буду быстро. А сколько времени это займёт? Ты набросать только хочешь или как? И сразу на холст? Может, сначала небольшой эскиз?

– Пей вино, а, – добродушно хмыкнул Оливер. Как много вопросов задаёт, умная. Посмотрел на неё, Миа улыбнулась. – Хочу сразу на холст попробовать. Займет минут двадцать, сделаю набросок. Потерпишь? – он ей подмигнул. Женщина кивнула.

Оливер принялся за работу. Он примерялся, делал первые, едва заметные штрихи, пытливым взглядом изучал каждый изгиб своей натурщицы. Они не говорили, только негромкая музыка заполняла тишину. Поймав момент, когда Оливер смотрел на холст, Миа приложилась к бокалу, а затем быстро вернула руку в исходное положение.

– Выше, – сказал мужчина, лишь бросив взгляд на женщину. Она сощурилась, оторопев, но руку подняла. Он снова глянул. – Да, так.

– И как ты это понимаешь… Я вот так и не смогла научиться, хоть и занималась, – Миа стала усерднее сохранять своё положение, чтобы больше ей не делали замечания.

– Если бы ты больше рисовала, а не на меня спихивала – научилась бы, – хмыкнул тот.

– Получается, ты благодаря моей жертве научился. Не умничай, – она не осталась в долгу. – Хм… – Миа усмехнулась сама себе, ловя на себе внимательный, сосредоточенный взгляд. – Ты ещё кого-то писал, кроме меня?

– Моя работа заключается в том, чтобы писать кого-то. Что за вопросы? – Оливер её не понял.

– Я не о заказах. Ты писал кого-то просто потому, что хотел так?

– Аа… Мм, нет, – он сказал это таким тоном, словно Миа спросила у него какую-то чушь. И кого он мог ещё писать, кроме неё? Ведь она всегда была его музой.

– Так я твоя Беатриче? – она слегка рассмеялась, услышав его короткое «нет».

– Данте был поэтом. Ты скорее Маргарита Рафаэля, – сказав это, Оливер остановился и посмотрел на свою жену, чтобы увидеть её реакцию. Миа скривилась и поджала губы от этих слов. Мужчина усмехнулся.

– Ты себя Рафаэлем назвал или меня проституткой? – спросила она требовательно. Оливер рассмеялся. – Вообще несмешно. Ни за что оскорбляешь меня.

– Почему ты сразу о плохом думаешь? Она была красива, и их любовь считали самой сильной в тот период.

– Не заговаривай мне зубы. Я тоже учила историю искусств и знаю, о ком речь. И либо у Рафаэля был плохой вкус на женщин, либо он не такой уж и выдающийся художник. Ни капли она не была красива, – в её голосе слышалась обида.

– Симонетта Веспуччи? – предположил Оливер, продолжая творить. Он взглянул на Мию и на мгновение остановился – она казалась расстроенной от его слов. Слегка опустила глаза, прикусила губу. Сильная и независимая сейчас казалась такой незрелой и по-доброму глупой. Она всегда становилась такой, если какие-то вещи были слишком личными и могли задеть её. И сравнение с Маргаритой было в их числе. – Миа? – он позвал её, чтобы вытащить из неприятных раздумий. Она подняга взгляд. – Симонетта Веспуччи? Она до твоей красоты дотягивает? – улыбнулся ей. Поняв, что он только что сказал, Миа улыбнулась и кивнула. – Продолжаем? – снова кивнула, уже веселее. – Тогда рука, – быстрыми движениями пальцев он дал знак поднять руку выше. Подняла, – и ваше прелестное лицо, синьора Веспуччи, – Миа улыбнулась сильнее и повернулась в исходное положение. – Прекрасно.

Следующие десять минут тишину нарушала только негромкая музыка. Оливер торопливо делал наброски, постоянно переводя взгляд с Мии на холст и обратно. Женщина сидела неподвижно, слабо улыбаясь самой себе и опустив вниз глаза. Прикусила губу и тут же опомнилась, потому что Оливер зашипел на неё. Маэстро отвлекать нельзя, нужно его слушаться. Это Миа хорошо знала. Она позировала ему уже раз десять, не меньше, но каждый раз это было волнительно, по-новому и для неё, и для него.

– Всё, – коротко сказал Оливер, кладя карандаш. Он потер руки, внимательно разглядывая своё творение и не обращая внимания на Мию, будто её здесь не было.

– Так быстро. Что получилось? – она быстро слезла со стола и подошла к мольберту, заглянула в него. – Это я так сейчас выгляжу? Забавно, – Миа хохотнула, приложившись к бокалу с остатками вина на дне. – Мне нравится, красиво.

– Это же только набросок, я не закончил, – да, не закончил, но её одобрение было приятным. Он посмотрел на неё – улыбается, слегка качает головой и кусает губы. А ещё от нее приятно пахло духами. Она их так и не поменяла за все годы, что они были женаты.

– Я уже представила, как это будет. Оставь меня в черно-белом цвете. Я прям вся такая загадочная, – она провела пальцами по холсту. – Вот тут очень красиво получилось, – Оливер ничего не ответил на это, проследил за её рукой. Он надеялся, что, нарисовав Мию, поймет, что же изменилось, но и сейчас ничего не получалось. Миа посмотрела на мужчину. – Подари мне его.

– Что? – он не услышал, что она сказала. Оторвался от холста и посмотрел на свою натурщицу.

– Сделай в стиле Энди Уорхола и подари мне, – она улыбнулась. Оливер скривился и поджал губы.

– Энди Уорхол… В стиле Оливера Банча тебя не устраивает? Ничего я тебе не подарю. Купи её.

– Эй! – она хлопнула его по плечу. – Я же позировала тебе!

– Все, кто позирует мне, платят за это деньги. Чем ты лучше?

– Ой, обиженка, – фыркнула Миа, закатив глаза. – Зажал мне портрет. Теперь ясно, почему тебе никто не позирует. Жлоб.

– Ты одна такая ненормальная, готовая это просто так делать, – Оливер в долгу не остался. Миа на секунду замерла, приоткрыв рот. Улыбка сошла с лица. Женщина пристально посмотрела на Оливера. Закачала головой.

– Хам. Картину зажал. Оскорбляешь меня. Не стыдно? – спросила она. Оливер пожал плечами, улыбнулся и подмигнул ей. Скрестил руки на груди, ожидая продолжение. Миа вновь закатила глаза и фыркнула. – Теперь я обиделась. Пока. И музыка у тебя глупая, – она пошла к выходу.

– Конечно, только у тебя идеальный вкус, – бросил ей вслед тот, продолжая улыбаться.

– Не-а, не идеальный. Я же как-то вышла за тебя замуж, – она остановилась у порога, на мгновение обернулась, махнув волосами. Подмигнула, ухмыльнувшись. – Спокойной ночи, маэстро.

Оливер едва усмехнулся, когда дверь закрылась. Язвительная, хитрая. Сделала так, что последнее слово осталось за ней. Ничего, он еще отыграется. Уже не сегодня, но завтра точно. А сейчас пора спать, но перед этим надо выключить музыку. Ту же самую, что играла в кухне. Снял фартук и вышел из мастерской. В гостиной ждёт его диван.

========== Свадебные клятвы ==========

На следующий день, когда Оливер вернулся с работы, его родители были уже у них в доме. Они громко говорили, мама восхищалась малышом Кевином, этим милым мальчуганом, а отец слегка постукивал чашкой о блюдце, наблюдая, как две женщины воркуют над ребёнком, сидя на полу в гостиной рядом с ним.

– Какой он большой! И сам садится! Видно ещё, что уже всё понимает. Да, малыш? – восклицала мама, не переставая улыбаться. Наклонилась над играющим мальчиком и поцеловала его в темя.

– Да, начинает понимать. Раньше только по интонациям, а сейчас уже и на отдельные слова реагирует, – согласилась Миа. – Эй? – она позвала ребенка и протянула ему игрушку – маленького полосатого мишку. Недолго думая, Кевин ухватил его и потянул в рот. – Ох, боюсь я этих зубов… Не представляю, что делать, когда ещё несколько полезет… С первыми четырьмя проблем столько было, – закачав головой, она поджала губы и посмотрела на свекровь.

– Тяжело перенёс? – женщина подняла голову и глянула на Мию. Нахмурилась и с сожалением смотрела на неё. Та кивнула.

– Температура не спадала, есть отказывался, плакал всё время. Его только мама могла успокоить, у меня вообще не получалось. Надеюсь ,что дальше будет проще, – погладив занятого сына по голове, Миа выпрямилась и стала потягиваться. Обернувшись, увидела Оливера в проеме. – Оливер, что за дурацкая привычка подсматривать? – требовательно спросила она.

– И тебе привет, дорогая, – в такой же манере ответил он. Подошел к отцу и пожал ему руку, поцеловал маму в щеку и сел на диван. – Давно приехали? – это обращалось к матери.

– Минут пятнадцать назад. Боже, какой он милый, сынок, ты посмотри! – продолжала восхищаться его мать. Кевин улыбался во весь рот, понимая, сколько внимания ему сейчас уделяли, играл с разбросанными на полу игрушками. Оливер кивнул и перевёл взгляд на отца. Тот улыбнулся, пожал плечами на поведение своей жены и продолжил пить чай.

Родители приехали не с пустыми руками, они привезли много подарков для маленького человечка – игрушки, одежду, большой пакет фруктов. Миссис Банч ни на секунду не хотела оставлять своего внука, носила его на руках, любезничала с ним, целовала его в щёки и нос. Её муж только посмеивался и качал головой, видя такое поведение.

– Как хорошо, что вы приехали, – проговорила миссис Банч за ужином. Вся семья расположилась в кухне за небольшим столом. Женщина посмотрела на Мию и улыбнулась в очередной раз.

– Да уж, я сама так рада. Скучала по этому городу. И Кевину тут уже нравится. С таким интересом все рассматривает, – поддержала Миа. – А засыпает как быстро, вы не пред… А, представляете, только что ж уложили его спать, – женщины рассмеялись. Миа посмотрела на мистера Банча. – Как мясо? Я сегодня забегалась так, что могла его передержать.

– Все хорошо, Миа, – чтобы его слова были убедительней, мужчина стал усерднее жевать, подмигнул невестке. Она улыбнулась и кивнула.

– Знаете, я так рада, что мы собрались здесь все вместе, – вновь начала миссис Банч. Она смотрела на сына, переводила взгляд на Мию, а затем снова обращалась к Оливеру. Они сидели напротив друг друга, Миа почти не смотрела на мужа, а тот только и делал, что наблюдал за женой. Почти не ел и иногда отводил взгляд, чтобы его занятие никто не заметил. – Мы сидим, как одна семья. Это так прекрасно. Как считаете? – никто не ответил ей ничего связного, лишь пожали плечами и неуверенно кивнули. – Я рада, что ты снова здесь, дорогая. Теперь всё будет, как прежде, да?

– М? – Миа резко посмотрела на свекровь, затем так же резко перевела взгляд на Оливера. – Ты не сказал, да? – она поджала губы и насмешливо фыркнула. Оливер отрицательно закачал головой, холодно смотря на жену – смешок разозлил его. Сейчас она выставит его виноватым.

– Что не сказал? Сынок, что ты должен был нам рассказать? Что-то случилось?

– Я подала заявление на развод, – за этой короткой фразой последовал испуганный вздох – миссис Банч не ожидала такого. Она положила вилку и торопливо взяла в руки салфетку, стала вертеть её, переводя взгляд с сына на невестку и обратно. Мистер Банч кашлянул и сделал пару глотков из бокала. Оливер смотрел на стол, поджав губы, злобно ухмыльнувшись. Увидев все изменения, Миа сама закусила губу и пожала плечами. – Я решила, что так будет лучше для всех.

– Да, она решила, – фыркнул Оливер. Говорит так, будто лучше всех всё знает, а сама даже выслушать не хочет. Эгоистка.

– Да, я сделала это самостоятельно, – резко ответила женщина. Заправила за ухо прядь волос и потянулась к своему мужу. – Но я это сделала не без причины, милый, о чем ты прекрасно знаешь, – она знала, что он зол. Она специально говорила так, чтобы разозлить его еще сильнее.

– Но как же так… Зачем? – пролепетала миссис Банч. Сглотнула. – Почему развод?

– Так будет лучше, поверьте. Спокойнее и проще, – продолжала Миа тем же тоном, не сводя глаз с Оливера.

– Почему? Дело в деньгах? Ты боишься, что их не хватит? Но ведь Оливер прилично зарабатывает? Да, Оливер? – не успокаивалась та. Она потянулась к сыну и коснулась его руки.

– Мам, не в деньгах дело, – подал голос тот, снова подняв глаза на Мию. Их взгляды встретились. Они не скрывали друг от друга, насколько раздражены и недовольны. От обоих чувствовался холод, женщина смешала его с пренебрежением, а Оливер – с нарастающей злостью.

– А в чем?

– Миа считает, что я не могу быть отцом. Я безответственный, непостоянный и необязательный, – он отчеканил каждое слово с выражением, продолжая смотреть женщине в глаза, как будто они были вдвоём, и он говорил эти слова не матери.

– Что? С чего она так взяла? Миа? – теперь она ждала ответа от невестки. Миа приоткрыла рот и хмыкнула, всё так же не отводя взгляда. Откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Решил на меня спихнуть? Типа я это сама себе выдумала, а ты тут обиженная и оскорбленная принцесса, так? Не выйдет, – она фыркнула и закачала головой. Презрительный взгляд дополнился такой же улыбкой.

– А ты мне даёшь возможность? – он фыркнул в ответ, решив выплеснуть все своё недовольство. Миа только собралась ответить, но он её перебил. – Один раз оставить меня с ребёнком на два часа, а потом забрать его – не возможность. Следить за каждым моим действием и не давать нормально общаться – не возможность. Ты специально делаешь всё, чтобы потом говорить, какой я плохой. Что, не так? – с вызовом он задал вопрос.

– И опять же, я это делаю без причины? Мне просто надоел мой муж, и я решила поменять его?

– Мне тоже так кажется, – процедил он, сжимая кулаки. Как же она его злит. Они смотрели друг другу в глаза, поджав губы, готовые к бою. Оба напряглись, в воздухе чувствовался металл.

– Что происходит? – вмешалась миссис Банч. – Дело в той старой ссоре?

– Да, мам, дело в той старой ссоре. Миа никак не может её забыть и всё происходящее приписывает ей, – он был настолько зол, что даже с мамой говорил грубо. Взгляда до сих пор не отводил.

– Может, вы хотя бы сейчас расскажете, в чем дело? Это ведь ненормально, что вы так долго не можете помириться. Роберт, ты что думаешь?

– Я согласен, это не дело. Объясните, что произошло? Если вы будете молчать, как вы делали это последний год – ничего не решится, – в отличие от жены, мистер Банч говорил спокойным голосом.

– Уже решается, – фыркнула Миа. Она встала из-за стола. – Я не буду ничего объяснять, выяснять, – процедила она, оглядев гостей. – Я приняла решение. А теперь извините, но мне нужно проверить сына, – она бесцеремонно развернулась и в несколько шагов покинула кухню.

– Хотя бы ты можешь сказать, что между вами произошло? – не переставала миссис Банч. Вновь вцепилась в руку своего сына и испытующе смотрела на него.

– Нечего говорить, мам. С тех пор, как они приехали, только и думаю, как остановить всё это. Мм… Простите, но вам сейчас лучше уйти, – вздохнув, Оливер медленно встал из-за стола. Оглядел родителей – мама растеряно смотрела на сына и мужа, не понимая, что происходит; отец поджал губы и постарался никак не выражать своего отношения к случившемуся. Заметив взгляд сына, он кивнул и медленно встал.

– Поедем, дорогая. Они сами разберутся, нам лучше не вмешиваться, – обогнув стол, он помог жене встать и повёл её в коридор. Оливер шел следом, помог матери надеть пальто, обнял её, когда она обхватила руками его шею.

– Не переживай, мам. Я что-нибудь придумаю. Ещё есть время, – прошептал он ей на ухо. Отстранился и посмотрел на неё – женщина была в смятении, но уже старалась взять себя в руки, чтобы никому не показывать своих переживаний. Кивнула сыну и поцеловала его.

– Позвони, если что. Не пускай на самотёк, – дал последнее наставление отец. Оливер согласно закивал. – Идём, – родители ушли, дверь за ними закрылась.

Через пару секунд в глубине дома послышались торопливые шаги – Миа спускалась с лестницы. Она быстро шла по коридору, пронеслась мимо Оливера и скрылась в кухне, где еще через мгновение началась возня. Миа принялась убирать посуду со стола. Оливер стоял у входной двери, слушал звуки с кухни, а внутри у него всё горело – как можно было так повести себя с его родителями? Они ни в чем не виноваты, зачем впутывать их в эти проблемы? Он сжал кулаки, пытаясь совладать с собственной злостью, но у него плохо получалось. Злость разрасталась от звуков, раздающихся из кухни – грубый звон стекла, постоянное дребезжание столовых приборов. Почему он должен усмирять свой гнев, когда Миа даже не пытается это сделать? И она хотя бы на посуде может отыграться, а у него нет такой возможности.

Оливер решил, что это лучший момент для разговора – они оба на эмоциях, в таком случае никто не станет скрывать свои мысли, они выскажут всё в лицо друг другу. Войдя в кухню, он подошёл к Мие, которая продолжала возиться с посудой у раковины, и, скрестив руки на груди, оперся на тумбу рядом.

– И что это было? – требовательно спросил он, не глядя на женщину. Она не ответила. – Кто дал тебе право так говорить с моими родителями?

– Я их не оскорбляла и не грубила. Так что не вижу причины ругаться, – без эмоций ответила она.

– Ты грубила. Но ладно, с этим потом разберёмся. Что насчет нас? Ты говорила, что у меня будет возможность заниматься ребёнком. Где?

– Ты думаешь, что я могу со спокойной душой бросить ребёнка на его прекрасного отца и уйти в закат? – процедила Миа, с силой натирая чистую тарелку. Слышался скрип ткани о стекло.

– Я не говорю, что ты должна его бросить, но и не надо постоянно его возле себя держать. За те два часа, что мы с ним провели, ничего не случилось, – Оливер глубоко дышал, чтобы подавить гнев. Это не помогло, голос был грубым, слова звучали резко.

– Что неясно во фразе «Я тебе не верю»?

– Что неясно во фразе «Объясни мне причину»?! – он повысил голос.

– Тебе нужно объяснить причину? Хм… Закончу с посудой и объясню тебе. Сядь, – Миа не стала повышать голос в ответ, но её слова звучали настолько убедительно, что Оливер без слов сел за барную стойку. Он сверлил взглядом свою жену и мысленно требовал, чтобы она быстрее закончила, пока его пыл не угас. Миа вымыла последний прибор и положила его сушиться, медленно вытерла руки и села напротив Оливера. – Ты хочешь объяснений… – она закусила губу и опустила взгляд на стойку. Провела пальцем по столешнице. – Сначала я четыре месяца чувствовала себя оскорбленной. Я в положении, я скоро буду мамой, я ношу под сердцем ребёнка своего мужа, а ему всё равно, он занят своими делами. Знаешь, это неприятно. Лучше б ты кричал и требовал избавиться от ребёнка, чем безразлично кивал головой, – она посмотрела ему в лицо. Увидела злобу, которую испытывал мужчина. – На себя так смотри, – фыркнула. Покачав головой и вздохнув, продолжила. – А потом я стала не только оскорбленной, но еще и униженной, брошенной, вообще ненужной. Я пришла с проблемой, я рассказала, что больна, а в ответ услышала – «М, ну лечись». Оливер? – она посмотрела на него. Он кивнул, немного успокоившись от её тихого голоса. – Помнишь нашу свадьбу? – он нахмурился, не понимая, к чему она это говорит, неуверенно кивнул. – Мы произносили клятвы, которые сами писали. Я свою писала, наверное, все месяцы, пока шла подготовка. А ты сколько писал свою? День? Два?

– Причем здесь это?

– Я помню каждое слово в своей клятве. А ты, видимо, забыл, как обещал оберегать меня. Ты обещал мне защиту, поддержку. А потом ты сказал «Ну и что, это же лечится». Я пришла за ОБЕЩАННОЙ ЗАЩИТОЙ к своему мужу. А что я получила? Ничего. То есть, тебе было всё равно, умру я, не умру, с кем останется ребёнок, – Оливер открыл рот, чтобы ответить, но Миа его перебила. – Оправдаться словами «ЭТО ЛЕЧИТСЯ» у тебя не выйдет. Да, потом ты стал внимательным и заботливым. Ты сдувал с меня пылинки, но знаешь… Мм, как сказать-то… Допустим, мы помирились, я родила, у нас всё идеально. Проходит время, ты опять ловишь загон. Всё. На семью тебе плевать. Что делать мне? Я не вижу той защиты, которую ты обещал. Это то, о чём я думала в последние месяцы, когда ты понял, что что-то не то делал. Я думала и поняла, что лучше мне сразу все обрубить. Тогда я точно буду знать, чего ожидать и на что надеяться, чем жить всю жизнь в страхе, что ты в один момент отвернёшься от нас. Теперь ты понимаешь?

– Раз уж мы заговорили о клятвах – ты обещала, что будешь мне доверять, – Миа смогла добиться своего – Оливер окончательно успокоился и говорил с ней таким же тоном, каким говорила она. – Почему ты этого не делаешь? Я не прошу тебя исчезнуть. Тебе не надо уезжать из города, отключать телефон или ещё что. Да ты можешь находиться в соседней комнате, тебе же так проще будет. Ты займешься своими делами, а мы будем заниматься рядом, – он замолчал, чтобы дать Мие возможность осмыслить услышанное. Женщина смотрела на свои руки и молчала, поджав губы. – Прими ванну, нормально позанимайся, а не по-быстрому вечером, когда он спит уже. Поспи, в конце концов. Это ведь и мой ребёнок, я имею право заниматься им. Ну?

– Мм… Ладно, хорошо… Давай попробуем, – Миа тяжело вздохнула, не поднимая глаз.

– Спасибо, – он разглядывал её, подмечая любое изменение на лице. Сейчас он заметил, как едва дернулись губы, глаза наполнились печалью. – Что такое? – она отрицательно закачала головой. – Миа? – негромко позвал он. Женщина кивнула. – За что ты чувствовала вину? – с момента их похода к психологу прошло много времени, а он только сейчас решился задать ей этот вопрос. Миа нахмурилась и посмотрела на мужчину.

– Ты о чём? – непонимающе скривилась.

– Ты мне отказала и чувствовала вину за это. Так ты сказала в кабинете у психолога, – напомнил ей Оливер.

– А… – она снова опустила глаза на руки. Пальцы стали рисовать невидимые узоры на столешнице. – Почему меня бросил Ньют? Ты помнишь?

– Ты ему не дала, – они говорили о ее первом молодом человеке. Оливер прекрасно знал эту историю, он принимал в ней участие.

– Да. Он говорил, что ему надоело целоваться под луной, ходить за ручку и всё такое. А меня воспитали, что до свадьбы не может быть и речи о сексе.

– Я помню это. И что? – он не понимал, к чему она ведет.

– Он меня бросил из-за этого, нашел себе другую, согласную с ним. Всё-таки, это мерзко, когда тебя бросают только из-за этого, да? – она посмотрела на Оливера. Мужчина знал этот взгляд – тоскливый, печальный, расстроенный. Взгляд Мии, когда она готова вот-вот заплакать. Даже будучи откровенной стервой, она тоже могла плакать. Он осторожно кивнул ей, ожидая продолжения. – Возникает чувство, что с тобой встречались только чтоб под юбку залезть. Гадко, – чёртов Ньют, Оливер бы сам его убил, если бы Миа его не попросила этого не делать. – А ты… Ты понял меня, ты уважал мою позицию. За все годы, что мы встречались, ты ни разу меня в этом не упрекнул. Это было безумно мило и трогательно, но… – она пожала плечами. – К сожалению, я узнала, что ты такой позиции не придерживался.

– Что? – его хватило на одно слово. Он понял, о чём она говорит, напрягся. Невольно сжал кулаки и сгорбился. Миа смотрела ему в глаза, слегка улыбнулась. Да, она знала, но он не хотел так просто сдаваться. – О чём ты говоришь? – постарался быть непринужденным, но это вышло ужасно нелепо.

– Ты мне изменял, – быстро ответила она. Они продолжали смотреть друг на друга. В её глазах не было осуждения, поэтому Оливер до сих пор не отвёл взгляд. Он напрягся сильнее, услышав эти слова, не шевелился.

– Откуда ты узнала? – отпираться не имеет смысла, она была права.

– Какая разница? Узнала и узнала. Потом мне даже не нужно было за тобой ходить и свечку держать, чтобы понять, что ты опять мне изменил – я все по твоим глазам видела, – только теперь он опустил глаза, чтобы Миа сейчас ничего не увидела. Что-то неприятное зашевелилось у него внутри. – Это происходило раз в один или два месяца. Ты ждал до последнего, а потом делал это. Не знаю, кто это был – твои одногруппницы, одноклассницы, проститутки, ещё кто. Меня это не интересовало. Сначала я была ужасно обижена на тебя, мне было мерзко, а потом я заметила, что ничего не поменялось, ты вел себя со мной, как всегда. Сначала стебал, а потом говорил разные нежности, помогал мне, ругал, если я себя безрассудно вела. Ты даже делал это с ещё большим усердием. Пытался загладить вину, наверно. Смотрел на меня щенячьими глазами.

– Почему ты не говорила мне? Ты же всегда мне высказывала, если была недовольна.

– Что я могла дать тебе взамен? Годы воздержания? Я понимала, почему ты это делаешь. Ты любил меня и не хотел причинять боль, но ведь ты знал правду, чувствовал себя виноватым, а я смотрела на тебя и понимала, что твои переживания – моя вина. Я не могла тебе дать того, что ты хотел. Это толкало тебя на поступки, о которых ты жалел. А я жалела, что я такая, что из-за меня у тебя проблемы. Вот, в чём дело. Только когда мы поженились, я перестала себя винить.

– Мм… – он растерялся, не знал, что сказать на это. Все внутри обдало жаром, было тяжело дышать. – Ну а сейчас? Почему?