Электронная библиотека » Лилия Лукина » » онлайн чтение - страница 8

Текст книги "Если нам судьба…"


  • Текст добавлен: 25 августа 2016, 16:50


Автор книги: Лилия Лукина


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Когда Николай начинает бросаться такими выражениями, это значит, что он дошел до точки и от взрыва его отделяют секунды. Я видела это только один раз, но запомнила навсегда, и очень не хотела бы повторения.

– Власов в Москве, и над ним не каплет, – продолжал бушевать Колька, – а тебе здесь жить и работать. Вот и решай сама.

Тут со стороны коридора мне послышалось какое-то звяканье, и я насторожилась, но оно не повторилось.

– Ты, вообще, слушаешь, что я говорю?! – гневно спросил Мыкола, видя, что я отвлеклась. – Слушаю, слушаю, – успокоила его я и в свою очередь спросила: – Ты сейчас никакого странного звука не слышал?

– Нет, – сразу успокоившись, сказал Колька, тут же пошел в коридор и включил там свет, а я за ним. Но в коридоре все было в порядке, а вот со стороны кухни доносилось смачное чавканье, сопровождаемое восторженным урчанием, и мы потихоньку двинулись туда. Света включать не пришлось – было еще довольно светло, и мы с Николаем потеряли дар речи второй раз за один день – на плите, уткнувшись головой в кастрюльку, спиной к нам стоял Василис и самозабвенно поедал рыбу, но не это главное – рядом с ним на соседней конфорке лежала снятая с кастрюльки крышка. Значит, именно этот звук, когда он зубами ее снял и старался как можно тише положить, я и услышала. Мы с Николаем переглянулись и вернулись в комнату.

– С таким котом, Лена, тебе место в цирке, – убежденно сказал Колька. – А что? Будешь по разным странам ездить, мир посмотришь, – продолжал он. – И не надо тебе ни о Матвее думать, ни о лицензии. Отберут – ну и черт с ней.

– Ты думаешь, это так серьезно? – сразу возвращаясь к своим проблемам, спросила я, хотя видела, что Николай совсем не шутит.

– Я уверен, что это так серьезно.

– Хорошо, Мыкола. Я сделаю так, как ты советуешь, а Власову отправлю данные на близнецов, пусть дальше ищет сам.

– Ты твердо обещаешь? – в Колькином голосе слышалось явное недоверие. – Да, обещаю, обещаю.

– Ладно, Ленка, тогда я пошел. Держи меня в курсе. Я же все-таки за тебя волнуюсь. Если у тебя не будет лицензии, то кто же меня в компаньоны возьмет, когда меня из милиции выгонят, а? – ну не может Мыкола без подначек.

– Ага, и коту не на что будет рыбу покупать. Целую, Муся!

Закрыв за Николаем дверь, я заглянула на кухню – на плите стояла девственно чистая кастрюлька, а сам Васька спал на полу, видно, сил запрыгнуть в кресло у него уже не хватило. Он лежал на боку, пузо раздулось так, словно он проглотил футбольный мяч, но на морде было написано неописуемое блаженство. «Проглот», – тихонько сказала я ему и пошла сочинять письмо Власову. Оно получилось очень коротким: адрес матери и бабушки на 2-й Парковой, имена их и парней, с указанием того, что в Баратове их нет. И приписка, что поскольку разрешения на откровенный разговор я не получила, то сделать больше ничего не смогу.

Заснула я с мыслью, что завтра выражение «Понедельник – день тяжелый» найдет свое полное подтверждение.

Глава 5

Какой гад трезвонит ни свет ни заря?

Я оторвала голову от подушки и посмотрела на часы – пять минут десятого. Время, вообще-то, для телефонного звонка вполне приемлемое, это я сама что-то разоспалась. Я заставила себя встать – минувшая нервотрепная неделя не прошла для меня даром – и добрести до телефона.

– Алле, – мой голос со сна был хрипловатым, и я откашлялась.

– Лена, – в трубке раздался голос Власова. – Я вас, кажется, разбудил? Извините, пожалуйста. Я прочитал ваше письмо, подумал и решил, что вы были правы. Если это единственный путь добраться до мальчиков, то этому человеку нужно сказать правду, всю правду, вы понимаете?

– Я поняла, Александр Павлович. Я сама планировала сегодня с ним еще раз встретиться, – и совершенно незачем Власову знать, по какому именно поводу я собиралась это сделать. – Но, может быть, зная исходные данные на ребят, вы сможете их найти по своим каналам.

– Это уже делается. Я еще вчера переговорил, с кем надо. Знаете, кого только не приходилось в жизни играть, в том числе и больших милицейских начальников. Так что кое-какие связи в этих кругах у меня есть. Думаю, что к вечеру первая информация уже поступит. Но, понимаете… – Власов замялся. – Ну, получу я адрес, а дальше что? Приду к ним, и что я скажу?..

– Александр Павлович, ситуация, конечно, сложная… Если вы хотите знать мое мнение… – Лена, не скромничайте, пожалуйста. Именно вам, со стороны виднее, как мне лучше поступить. – Тогда я посоветовала бы вам дождаться удобного случая и попробовать встретиться с Лидией

Сергеевной – ведь именно она послала вам письмо. – Интересно, а что сказал матери Матвей, когда узнал, что она фотографию послала? Неужели отругал? – И она, если захочет, конечно, поможет вам встретиться с сыновьями и, чем черт не шутит, установить с ними какие-то отношения.

– Лена, я вас очень прошу, как только что-то узнаете, немедленно звоните мне. Не надо отправлять письмо, в нем всего не скажешь, лучше позвоните. Договорились?

– Конечно, Александр Павлович. Я вам обязательно сегодня позвоню, в любом случае. – Тогда не будем прощаться. Да, кстати, у вас деньги еще есть? А то я немедленно переведу… Заверив Власова, что его аванс еще не исчерпан, я положила трубку и отправилась на кухню –

проведать Ваську. Он лежал уже в кресле, и его живот немного опал. – Ну что, ворюга, – сказала я ему. – Может быть, ты еще и завтрак с меня потребуешь, ненасытная утробушка, – Васькины уши зашевелились, но глаз он предпочел не открывать– не иначе как смутился. – Ладно ладно, жрать захочешь – проснешься.

Притворившись, что мне больше нет до него никакого дела, я стала готовить себе кофе – не надо изменять устоявшимся привычкам – если я все последние годы начинала свое утро с кофе и сигареты, то и сегодняшний день ничем от других не отличается.

А вот и отличается, поправила себя я, сегодня мне предстоит приносить извинения. Вещь в моей жизни крайне редкая и очень для меня мучительная. Есть люди, которые извиняются непринужденно, каются с удовольствием и легко прогибаются. Так вот, это – не обо мне. Просить прощения меня могут заставить только какие-то чрезвычайные обстоятельства, например такие, какие, если верить Мыколе, сложились сейчас.

Я тщательно привела себя в порядок, продумав все: от прически и макияжа до самых последних мелочей в одежде, и только после этого позвонила в офис Матвея – вдруг мне предложат приехать немедленно.

Мне ответил молодой мужчина, которому я представилась и попросила соединить с Павлом Андреевичем. Через несколько секунд я услышала голос Матвея:

– Я слушаю вас.

– Доброе утро, Павел Андреевич. Я вас очень прошу, уделите мне несколько минут для очень серьезного разговора. В любое удобное для вас время, – произнесла я заранее подготовленную фразу.

– Здравствуйте. Я первый раз слышу, чтобы серьезный разговор можно было провести за несколько минут. Вероятно, в силу отсутствия опыта проведения подобных разговоров.

Сбывались наихудшие Колькины предположения: Матвея действительно взбесили мои похождения, что ничего хорошего мне, естественно, не сулило.

– Павел Андреевич, я не смогу объяснить вам всего по телефону. Я вообще не могу разговаривать, когда не вижу глаз собеседника. Честное слово, я не отниму у вас много времени. Пожалуйста… Мне нужно сказать вам то, о чем я не имела права говорить в прошлый раз.

Только бы он согласился со мной встретиться, думала я. А там уж я сумею его переубедить, доказать, что ничего плохого я не замышляла.

– Да-да, мне часто говорили, что взгляд у меня глуповатый. Наивный и мечтательный. – Павел Андреевич, – мой голос дрогнул. – Павел Андреевич, ну пожалуйста. Я понимаю, что, может быть, доставила вам несколько неприятных минут, но я же не специально… Я хотела, как лучше… – Хорошо. Я встречусь с вами. Но мой день расписан по минутам, и единственное свободное время

– это обед. Если вы подъедете в «Русское поле» к трем часам, то мы сможем вместе пообедать и обсудить ваши проблемы, – он сделать упор на слово «ваши». – Скажете метрдотелю, что вы ко мне, и вас проводят. Вы умеете не опаздывать?

– Павел Андреевич… – о таком я не смела даже и мечтать.

– Тогда до встречи, – и он положил трубку.

Ну уж, если он предложил мне вместе с ним пообедать, значит, есть надежда, что все закончится благополучно.

«Русское поле» – самый дорогой и престижный ресторан города, который, по слухам, тоже принадлежит Матвею. Оформленный в классическом стиле, с хрустальными люстрами, огромными, во всю стену, зеркалами, официантами во фраках и оркестром, исполнявшим в основном старые романсы и вальсы, солистами, которыми были отнюдь не безголосые полуголые девочки, а подрабатывавшие по вечерам соответственно одетые студенты нашей консерватории, он пользовался популярностью у солидной публики. Его часто снимали для проведения очень ответственных мероприятий самые богатые люди нашего города. Попытки новых русских сунуться туда со своими замашками были пресечены еще при его открытии.

Теперь у меня была только одна задача – дождаться трех часов. Самое ужасное, что мне было совершенно нечем заняться. Я пыталась читать – ничего не вышло. Смотреть телевизор я тоже не могла, потому что не понимала ни слова из того, что там говорили, а реклама приводила меня в бешенство.

Вообще-то она меня и в спокойном состоянии раздражает, когда фильм прерывается на самом интересном месте и на экране появляется чья-то вихляющаяся задница, без разницы: в памперсах или в трусах с прокладками, или широко открытый и вульгарно накрашенный рот, в который женщина кладет ложку с таким выражением, как будто собирается заняться определенным видом любви. Вероятно, создателям этих роликов кажется, что это должно выглядеть очень сексуально, а у меня, да и у многих моих знакомых при виде такого «священнодействия» рвотные спазмы начинаются.

За это время я выкурила почти пачку сигарет. Естественно, я волновалась, ведь если у меня отберут лицензию, то мне придется, мягко говоря, несладко. Кончилось тем, что я, полная презрения к самой себе за проявленную слабость, выпила лошадиную дозу валерьянки, причем, учуяв этот запах, Васька тут же очнулся и стал полировать мои ноги со смешанным выражением раскаянья и заинтересованности на морде. Я вылила из чашки на пол несколько капель и не могла не рассмеяться, глядя на то, как Василис старательно сначала вылизывает линолеум, а потом катается по нему, чтобы собрать на шерстку малейшие остатки запаха и влаги. Он вытворял такие кульбиты, что я окончательно успокоилась и с удивлением обнаружила, что уже половина третьего.

Я подъехала без пяти три. Швейцар предупредительно распахнул передо мной дверь, и я вошла. Мне приходилось бывать здесь раньше, и обстановка внутри поразила меня: необыкновенная роскошь сочеталась с тончайшим вкусом, все было выдержано в стиле дорогих дореволюционных ресторанов (правда, видеть мне их доводилось только в кино), ни малейшего налета вульгарности. Подошедший метрдотель был сама любезность и, узнав, что у меня назначена встреча с Матвеем, проводил меня в отдельный кабинет, где тот уже сидел, просматривая меню.

При виде меня он поднялся, повел рукой, показывая на кресло напротив, и сел только после того, как села я. Сначала меня обнадежило такое внимание, но потом я поняла, что точно так же он поступил бы по отношению к любой другой женщине.

– Елена Васильевна, я неплохо знаю здешнюю кухню и сделал заказ, не дожидаясь вас. Надеюсь, что вам понравится. Но вот напитки вам лучше выбрать самой, я не знаю вашего вкуса.

– Павел Андреевич, я за рулем, поэтому выпью кофе.

– Какой предпочитаете? – произнес выросший, как из-под земли, официант. На самом деле он находился в кабинете, но я его не заметила. Высший класс работы официанта как раз и заключается в том, чтобы оставаться невидимым и появляться только тогда, когда в нем возникает необходимость.

Я растерялась, из всех перечисленных названий я не знала ни одного. Нужно было выбрать чай, подумала я. Но кто их знает, может быть, у них и с чаем такая же история: назовут с десяток видов, о которых я даже не слышала. И я посмотрела на Матвея.

– А какой вы мне порекомендуете, Павел Андреевич?

– Попробуйте «кофе по-дьявольски». Прекрасная вещь, если нужно поработать всю ночь, одна чашечка чудно прочищает мозги и отгоняет сон совершенно. Его готовят с добавлением корицы, гвоздики кардамона, причем главное в нем отнюдь не состав, а строгое соблюдение пропорций. Его рецепт – величайший секрет бармена, – Матвей улыбнулся. – Я знаю людей, которые перевели килограммы кофе и специй, но не сумели добиться такого же результата. Не исключаю, что вы тоже захотите поэкспериментировать.

Я охотно согласилась и поспешила перейти к тому вопросу, ради которого и пришла: – Павел Андреевич, мне бы хотелось извиниться за те неудобства, которые я доставила вам и вашей семье. Но, поверьте…

Матвей не дал мне закончить:

– Давайте не будем портить друг другу аппетит и отложим этот разговор до десерта. А пока, чтобы вам было о чем подумать, я скажу только, что знаю все о тех шагах, которые вы предприняли, выполняя поручение Александра Павловича Власова. Вы честно отрабатывали полученные деньги, и я совсем не собираюсь упрекать вас за вашу добросовестность. Но мне хотелось бы понять, почему вы не смогли вовремя остановиться.

– Павел Андреевич, за мной что, следили? – я уже не один год занимаюсь своим делом и слежку чувствую просто затылком, но в этот раз я совершенно ничего не заметила.

– Скажем так, наблюдали.

– Вы боялись, что я смогу найти какую-то нежелательную для вас информацию? – спросила я с нехорошим чувством удовлетворения, что меня считают настолько серьезным противником.

– Вы считаете, что этого должен бояться я? – он сделал ударение на последнем слове, и этот вопрос прозвучал настолько буднично, что я похолодела.

Ну что, дура самонадеянная, ты хотела подергать льва за хвост? Подергала. У тебя это просто замечательно получилось. А теперь думай, как свою собственную шкуру спасать будешь.

В этот момент нам подали закуску.

– Приятного аппетита, – сказал Матвей так, как будто ничего не произошло. Я взглянула на поставленные передо мной тарелочки и окружающие их многочисленные вилки и вилочки, ножи и ножички, странного вида ложечки и загрустила – пользоваться всем этим я не умела. Посмотрела на Матвея – он орудовал всеми этими приборами так, как будто и не он ночевал в детстве с Нюркой в подвале, не его родная мать устраивала в своей комнате гульбарии, не он провел четыре года в «малолетке» за, чего уж скрывать, умышленное убийство – и разозлилась. Буду есть так, как привыкла. Лучше показаться плохо воспитанной, чем смешной, а именно такой я выглядела бы, вздумай подражать Матвею. У меня все эта посуда летала бы по комнате, как живая, официант замучился бы подбирать.

Некоторые продукты я смогла опознать с первого же взгляда: икру, рыбу, а некоторые – только после того, как попробовала. Суп показался мне просто налитой в тарелку водой, правда, неожиданно очень вкусной. Большой кусок мяса, обложенный непонятными овощами, был мягким и сочным, и я поняла выражение «таять во рту». Наконец, мы добрались до десерта, потому что свежая клубника со сливками, большое блюдо разнообразных пирожных и чашка кофе ничем другим быть не могли.

Все время, пока мы ели, я вместо того, чтобы обдумывать, как объяснить Матвею, какого черта я полезла с разговорами к его матери, а именно это он имел в виду, смотрела на него, и представляла на его месте Игоря. Как бы он повел себя в этих обстоятельствах? Стал бы он давить на меня, как Матвей? Да никогда в жизни! Все мои попытки одержать над ним верх мгновенно пресекались раскатами его заливистого смеха. Как же он замечательно смеялся! Он сажал меня на колени, где я чувствовала себя абсолютно защищенной от всех невзгод мира – наивысшее возможное для любой женщины счастье, смотрел снисходительно, как тигр на бабочку, и улыбался.

– Елена Васильевна, вы не будете возражать, если я. закурю? Вы же тоже курите, прошу вас, – сказал Матвей и протянул мне открытую пачку «Картье Вандом» – видимо, это означало, что он готов слушать.

Все еще погруженная в свои воспоминания я ляпнула, совершенно не отдавая себе в этом отчета: – Павел Андреевич, как же мне нужен рядом сильный мужчина… Ответ последовал незамедлительно:

– А вы ему?

Этот вопрос грубо сдернул меня с небес, и приземление, хоть и в лужу, было очень жестким. – Вы считаете, что я не могу представлять интереса для мужчины? – удивилась я. – Для сильного? Да. Сильный мужчина хочет защищать, а не защищаться. Мужчина должен расходовать свои силы на борьбу с внешними обстоятельствами, а не на постоянные бои местного значения за лидерство в семье. Если уж он взял на себя нелегкий труд принимать решения, то они должны выполняться без обсуждений и возражений. А вы считаете себя способной безоговорочно подчиняться мужчине? – в голосе Матвея не было даже любопытства, словно он был заранее уверен в ответе.

– Не знаю… Не думала об этом… – сказала я только для того, чтобы не промолчать – не рассказывать же ему, в самом деле, об Игоре.

– Вот вы и ответили на свой вопрос, – в голосе Матвея не было торжества или злорадства, он просто констатировал факт.

– Павел Андреевич, я так понимаю, что вы говорили о себе.

– В определенной мере, да. Когда-то, очень давно, я взял на себя ответственность за свою семью, кое-что об этом вы уже знаете. С тех пор ничего не изменилось, разве что семья стала значительно больше, – лицо Матвея, раньше спокойно-безразличное, осветилось гордой улыбкой счастливого отца семейства.

– Но, как я смогла понять, Лидия Сергеевна послала Власову фотографию без вашего ведома, я права?

– Вы неправильно поняли. Во-первых, мамуля – случай совершенно особый. Вы ведь видели вчера мой особняк? Он вам понравился?

– Зачем вы спрашиваете? Это же сказка, просто чудо какое-то.

– Так вот, если мамуля захочет его сжечь, просто так, не объясняя причин, ну, каприз у нее такой появится, то я сам, своими собственными руками, оболью его бензином и поднесу спичку, чтобы ей не утруждаться. Понятно? – я растерянно кивнула – он был совершенно серьезен. – А во-вторых, в то время меня не было не только в городе, но и в России. Она мне позвонила и попросила разрешения послать Власову фотографию, я разрешил, но я не знал, что она пошлет именно эту, которая позволит вам выйти на меня. Кстати, как вы поняли, что я знаю малышей? – Видимо, для него Александр и Алексей навсегда останутся теми Сашей и Лешей, которых он защищал в детстве.

– По глазам. Они у вас цвет изменили, стали темно-серыми, – откровенно ответила я. – Вы умеете видеть и делать правильные выводы. Это ценное качество для человека, чем бы он ни занимался, – он резко сменил тему. – Кстати, вы же хотели поговорить с моей мамулей… Позвоните ей прямо сейчас, а то, боюсь, у вас создалось впечатление, что я ее специально прячу. Звоните, звоните… Вы помните номер?

Я достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер его дома. Мне ответила та же женщина, что и вчера. И наш разговор повторился слово в слово, только на этот раз меня соединили, и я услышала в трубке очень мелодичный грудной женский голос:

– Здравствуйте, Елена Васильевна, я слушаю вас.

– Добрый день, Лидия Сергеевна. Вы, вероятно, в курсе всего происходящего? – Конечно. Если за прошедшие полдня не произошло что-то новое. – Сегодня утром я разговаривала с Александром Павловичем. Он очень хочет встретиться с вами и вашими сыновьями. Это возможно?

– Совершенно исключено, – она сказала это так спокойно, что я поняла – решение окончательное. Я уже не раз убеждалась, что если человек кричит «нет», топает ногами, размахивает руками и брызжет слюной, то его возможно переубедить, но когда слово «нет» произносят так равнодушно, не стоит тратить время и силы – бесполезно. Но у меня был один козырь, и я надеялась, что он сыграет.

– Лидия Сергеевна, дело в том, что ваши сыновья

– единственная надежда Власова на… Простите за высокие слова, на определенного рода бессмертие. Видите ли, в свое время он сделал операцию, после которой не сможет иметь детей. Никогда.

– Безумец, – потрясенно сказала она. – Зачем?

– Ему тогда хотели приписать чужого ребенка, с матерью которого он был едва знаком. Вот он и решил раз и навсегда избавиться от подобного рода попыток. Он же не мог знать, что разведется с женой, а Анастасия так нелепо погибнет.

Прости мне, Господи, это вранье, подумала я.

– Какой ужас! Как же ему должно быть тяжело… – Кажется, она начала колебаться. – Он не рассчитывает на любовь и привязанность вас и ваших детей, понимая, что это нереально, –

продолжала я ее уговаривать. – Но хотя бы встретиться и поговорить, посмотреть на них. Насколько я знаю, у вас ведь уже и внуки есть. Ему совсем немного надо. Я не прошу вас простить его, это невозможно…

– А он передо мной ни в чем не виноват, – услышав такое, я просто не поверила своим ушам. – Елена Васильевна, принимая решение, человек должен быть готов нести за него ответственность. Это был мой выбор, пойти или не пойти с ним в театр, пить или не пить шампанское, отдаться ему или нет, оставить беременность или сделать аборт. Я принимала эти решения сама и отвечаю за них тоже сама. Поэтому, если он чувствует себя передо мной виноватым, то разуверьте его, пожалуйста. Ему и так сейчас нелегко, не стоит усугублять его положение еще и этим.

Все. Мы вернулись на исходные позиции. Нужно начинать все сначала. – Лидия Сергеевна, но неужели вам его совсем не жалко?.. Ведь он совсем один, если не считать

Добрынину, конечно.

– Вот… – и Лидия Сергеевна оборвала себя на половине фразы. – Елена Васильевна, я уже один раз поступила опрометчиво, поддавшись жалости, и не хочу снова повторить свою ошибку. Павел гораздо лучше меня разбирается в том, что для нашей семьи хорошо, а что плохо. Поэтому вам следует обсудить все эти вопросы с ним. Всего доброго.

В трубке раздались короткие гудки. Я, совершенно растерянная, отключила телефон и посмотрела на Матвея. Он сидел, откинувшись в кресле, и курил. Казалось, что его абсолютно не интересует, чем закончился мой разговор с его матерью.

– Павел Андреевич, почему? – только и смогла спросить я. – Почему вы не хотите, чтобы Власов встретился с Лидией Сергеевной и вашими братьями? Я перебрала все возможные причины этого, но так и не смогла найти ни одной по-настоящему серьезной. Ваша мама не винит Власова за то, что произошло много лет назад. Я чувствую, что ей его жалко, но она отказывается с ним встретиться, и, как я поняла, из-за вас. Неужели вам самому его не жалко?

– Нет! – категорично заявил Матвей. – Он тогда поступил безответственно. А это наихудший для мужчины недостаток – без-от-вет-ствен-ность, – по складам произнес он, – И Бог его за это наказал. Вот и все.

– Убив ни в чем не повинную молодую женщину, ее мужа и еще не родившегося ребенка? Почему же тогда он не убил самого Власова? Ведь он главный виновник? – Какой-то богословский спор получается, подумала я.

– Елена Васильевна, убить человека можно только один раз. А вот сделать так, чтобы он страдал на протяжении многих лет, это и есть настоящее наказание.

Он говорил это совершенно серьезно, но я верила не ему, а своей интуиции, которая сейчас подсказывала мне, что он говорит одно, а думает совершенно другое. Вот это другое мне и нужно было или понять самой, или как-то из него вытянуть.

– Странно это слышать именно от вас, Павел Андреевич. Вы церкви восстанавливаете, от патриархии орден получили, а богохульствуете, как завзятый безбожник. Где же это видано, чтобы Господь Бог мало того, что невинных убивал, так еще и человека какого-нибудь, по его образу и подобию созданного, в грех смертоубийства вводил?

– А почему вы решили, что он для наказания нечестивца праведника пошлет? Нет, у него для такого дела другие исполнители найдутся. К женщине он послал бы дьявола, а к мужчине, соответственно, ведьму. Его святости от этого не убудет, – говоря все это, Матвей откровенно развлекался.

– Так что же получается, Павел Андреевич? К Власову, выходит, ведьму подослали? Но никого подобного около него нет.

– Елена Васильевна, меня удручает ваш непрофессионализм. Как вы узнаете ведьму? По внешности? По голосу? Ведьма, чтоб вы знали, это состояние души, а точнее, бездушия.

– Ведьмы, лешие, кикиморы, домовые, призраки, привидения, Баба Яга, Кащей Бессмертный – это сказки для детей младшего школьного возраста, а мы же взрослые люди. И все-таки, Павел Андреевич, чем же вас так не устраивает Власов? Вы же слышали, ему и надо-то совсем немного: встретиться, посмотреть, поговорить… – я пыталась разобраться, что же кроется за его словами. – Всеми любимый популярный артист, он ничем вашу семью скомпрометировать не может, на близкое родство не набивается…

– Вот-вот, именно артист. Начнет малышей по всяким презентациям таскать, хвалиться: вот, мол, какие у меня дети, снохи, внуки… А вдруг у тех голова кругом пойдет от внезапно свалившейся известности? Сейчас у них хорошие, дружные семьи, не стоит подвергать их такому риску.

Я чувствовала себя, как в игре «Горячо-холодно». Становилось все теплее и теплее. Я уже не думала, что Матвей надо мной издевается, он, скорее, хочет дать мне что-то понять, надеясь на мою сообразительность. Ну что ж, продолжим игру.

– Павел Андреевич, примеры на сложение и вычитание я решала еще в начальной школе и не совсем забыла, как это делается. Я не знаю, сколько лет женам «малышей», но то, что им самим в этом году исполнится двадцать девять, подсчитать нетрудно. Неужели вы такого невысокого мнения не только об их умственных способностях, но и о своих талантах воспитателя, и боитесь, что такая ерунда может их испортить? Кроме того, я не замужем и рассуждаю чисто теоретически, но мне кажется, что если семья дружная, то это не тот случай, которого стоит опасаться.

– Елена Васильевна, но вы забыли о тлетворном влиянии самого Власова, его постоянные мимолетные связи, бесконечные романы. Какой пример он может подать сыновьям? Как бы я к нему ни относился, но нельзя отрицать, что человек он необыкновенно обаятельный, – он немного помолчал и добавил: – Да и его ближайшее окружение мне совершенно не нравится. Не внушает оно мне доверия.

Сказав это, Матвей поднялся из-за стола, но я осталась сидеть. Из всего нашего разговора я смогла сделать пока только один вывод.

– Павел Андреевич, насколько я поняла, существует какое-то очень серьезное препятствие, которое не позволяет вам разрешить встречу Власова с Лидией Сергеевной и ее сыновьями, о котором вы не хотите говорить по каким-то известным только вам причинам. Потому что все перечисленные вами аргументы – это… Как бы помягче выразиться?

– Бред? – лицо Матвея было непроницаемым, но в глазах что-то мелькнуло, словно чертик какой-то проскочил.

– Не хотелось бы употреблять это слово применительно к вам, Павел Андреевич. Но серьезно вы не говорили, это точно. Так вот, если я смогу найти и устранить это препятствие, вы позволите Власову познакомиться с вашей семьей?

Матвей некоторое время молча смотрел на меня так, словно увидел впервые. А потом сказал: – Вы зря не выпили свой кофе, Елена Васильевна. Он совсем остыл. Матвей ничего не говорит зря, вспомнились мне слова Николая, и я залпом выпила свою чашку, успев отметить, что кофе был действительно очень крепким и вкусным.

Через коридор, большой зал и холл мы вышли на улицу, и Матвей проводил меня до машины. – Мне было не только очень приятно, но и интересно с вами поговорить. Всего доброго, – сказал он мне на прощанье.

Я поняла, что была права – препятствие действительно существует, а вот согласен ли Матвей на то, чтобы я занялась его устранением, я так и не разобрала, но решила рискнуть.

Приехав домой, я переоделась, заварила себе большую турку крепчайшего кофе и отключила телефон – хотелось посидеть в тишине и обдумать все, о чем мы сегодня говорили. Но ничего путного из этого не вышло – мысли перескакивали с одного на другое – и, чтобы немного отвлечься, я включила телевизор на канале «Культура», где меньше всего рекламы – шел детский фильм «Старая, старая сказка». Я бездумно глядела на экран, машинально гладя Ваську, который, помятуя о всех своих прегрешениях, забрался ко мне на колени, как лазутчик в тыл врага, почти по-пластунски, да еще и уши прижав, когда вдруг увидела веселую розовощекую толстушку, которая говорила, что она и есть чертова бабушка. Эти кадры вернули меня к моим баранам.

Если свести к нескольким словам все, что говорил Матвей, то получается, что, во-первых, погубив Настю, Бог покарал Власова за безответственность руками посланной им ведьмы, а во-вторых, Матвею категорически не нравится ближайшее окружение Власова, надо понимать, женщины – смотри пункт первый. А выпить пусть и остывший кофе по-дьявольски мне посоветовали, потому что он прочищает мозги.

Каких близких к Власову женщин я знаю? Это, конечно, мать – ее показывали в какой-то посвященной ему передаче – очень величественная старуха лет восьмидесяти, которая живет в Москве отдельно от сына с компаньонкой, она же медсестра, она же домработница. Стала бы она замышлять что-то недоброе в отношении своей единственной внучки, которую в ее честь, кстати, и назвали? Конечно, нет.

Бывшая жена? Но у нее все в порядке – молодой муж, какой-то начинающий актер, потому что не только женщины делают карьеру этим широко известным способом. Кроме того, Настя – ее родная дочь, так что это тоже отпадает.

Какая-то брошенная подруга? Крайне сомнительно – зачем ей было столько времени ждать, могла бы и раньше какую-нибудь пакость сделать? Да и журналисты постарались расписать, что Власов всегда расстается с женщинами по-джентльменски.

У нас остается одна Добрынина, о которой мне лично известно только то, что она рассказала о себе в интервью в «Сплетне», что она очень не хочет, чтобы я нашла близнецов, и наконец имя ее покойного мужа – профессора Баратовского мединститута Сергея Добрынина, который мне представлялся единственной реальной печкой, от которой можно начинать плясать.

А это значит, что мой путь опять-таки лежит к Крысе – у него наверняка должно быть соответствующее досье. Но в этот раз придется раскошелиться на документы, я чувствовала, что дело того стоит. И я позвонила Кошечкину:

– Олег Александрович, это опять Лукова. Помогите, пожалуйста.

– Всегда. Пожалуйста. Кто вас на этот раз интересует? Не удивлюсь, если при вашем-то размахе это будет кто-то из губернаторского окружения. Или уже президентского?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации