Текст книги "Откройте сердце для любви (сборник)"

Рыжий кот Иннокентий

Вот с этого самого рыжего кота все и началось.

Когда Паша, то есть Павел Алексеевич, как его величали уже несколько лет на работе, пасмурным зимним вечером вернулся домой после трудового дня усталый, голодный и злой, этот кот сидел под дверью его квартиры. Кот посмотрел на него нахальными зелеными глазищами, как будто имел все основания требовать впустить его. Когда дверь открылась, он без колебаний прошмыгнул за хозяином в квартиру, проследовал прямиком на кухню, по-хозяйски прошелся по ней и двинулся в сторону гостиной. В этой полупустой комнате и смотреть-то особо было не на что – затрапезного вида диван, кресло, письменный стол у окна и книжный шкаф. Но кот обследовал все это очень тщательно, подумал немного и запрыгнул на кресло. Потоптался слегка, улегся посередине, удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза.

– И кто ты такой есть? И что мне с тобой делать?

Вопрос был явно риторический, поскольку кот на это даже не муркнул, а сам Паша ответа тоже не знал.

Между тем, когда хозяин отправился на кухню готовить себе незамысловатый ужин, кот незамедлительно возник на пороге и посмотрел на него с явным ожиданием. Пришлось достать из шкафчика на стене блюдце и поделиться с непрошеным гостем тем, что есть.

Когда кот насытился и принялся старательно умываться (ишь, аккуратист какой!), Паша позвал его за собой в ванную, совмещенную с туалетом, как бывает во многих малогабаритных квартирах, и тот послушно двинулся следом. Паша бросил на пол рядом с унитазом старое полотенце:

– Вот это будет на сегодня твой туалет, понял?

Кот взглянул обиженно: что я, мол, тупой, что ли? И в подтверждение своей сообразительности тут же уселся на предложенное место. Справился с малой нуждой он как-то странно, хвост не задирал и на стену не цыркал.

Паша усмехнулся:

– Так ты что же, и метить мне не будешь по углам, так что ли?

Кот опять посмотрел укоризненно. Не понять его взгляда было невозможно. Он явно считал себя исключительно достойным и воспитанным котом.

– Что ж, значит, тогда так тому и быть. Будешь жить со мной, котяра. И назову я тебя… – Павел задумался на пару минут, рассеянно глядя в пространство. – Да, ты будешь теперь Иннокентий. Понял, Иннокентий?

Кот не стал спорить. Иннокентий так Иннокентий, вполне приличное имя для такого взрослого и хорошо воспитанного рыжего кота. В прошлой жизни хозяйка звала его незатейливым именем Борька, что очень ему не нравилось. Однако возразить он не мог. Хозяйка была хорошая женщина, добрая. А потом она умерла, и кот решил сам выбрать себе хозяина. Этот молодой еще мужчина привлек его своей добротой, которую кот почуял издалека, и еще какой-то одинокой неприкаянностью. И разумный кот подумал, что вдвоем им будет куда лучше, чем поодиночке. Он выразил свое согласие новому хозяину, потершись рыжим боком о его брюки и заглянув в лицо зелеными глазищами.

– Ишь, понятливый какой, – усмехнулся Паша и двинулся в комнату к письменному столу, на котором стоял старенький, видавший виды компьютер. Этим вечером ему нужно было срочно закончить начатую еще неделю назад работу, до которой почему-то никак не доходили руки. Но сейчас сроки поджимают, и больше оттягивать уже никак нельзя.

Не успел Паша усесться на удобный вертящийся стул и включить свой рабочий агрегат, как кот легко вскочил ему на колени, уютно устроился и замурлыкал. Паша хотел было возмутиться таким самоволием, но вдруг почувствовал, что ему стало очень хорошо от ощущения этого теплого тельца у себя на коленях и громких успокаивающих звуков, таких непривычных, но очень приятных. Так и работали они весь вечер вдвоем – Паша давил на клавиши и двигал мышкой, а кот мягко мурлыкал, снизив громкость своего урчания.

Этот вечер прошел на удивление хорошо. На душе у Паши было очень спокойно, и работа ладилась.

– Может, это ты принес покой в мой дом, а, Иннокентий? – спросил он, снимая с колен сонного кота.

Кот взглянул с укоризной: а ты что, мол, сомневался?

Вот так и стали жить вместе двое одиноких, никому не нужных мужчин – уважаемый сотрудник скромного бюро переводов Павел Алексеевич и рыжий кот Иннокентий. Паша купил коту мисочку для еды и довольно большую емкость для воды (пить из блюдечка кот отказался наотрез), а еще приобрел судок для туалета и удобный поводок, чтобы выводить кота на прогулку. В кресло положил маленькую подушечку, и оно стало отныне законной резиденцией рыжего мурлыки.

Время катилось быстро, и зима уже начала сдавать свои позиции весне. На дворе стоял март.

Как-то вечером, сидя за компьютером, Паша услышал за окном завывания котов. «О! Точно весна пришла», – подумал он. И перевел удивленный взгляд на своего рыжего соседа, с полным комфортом расположившегося в кресле и имеющего абсолютно удовлетворенный вид.

– А ты что же, котяра, весну не чувствуешь, что ли? – Но потом Паша догадался заглянуть Иннокентию под хвост. – Ох, бедняга, кто же это тебя так?

Потревоженный кот открыл глаза, а потом, как будто засмущавшись, отвернулся. Он не любил вспоминать об этом. Его самая первая хозяйка, которую он постарался выбросить из памяти навсегда, женщина решительная, хотя и не слишком умная, имела на все свое мнение.

– Иметь в доме рыжего кота – это очень импозантно, – говорила она своей подруге, – но не могу же я позволить ему превратить мою квартиру в конюшню! Придется сделать операцию.

И не откладывая дело в долгий ящик, она отнесла кота в ветлечебницу. Там ему было очень больно и очень плохо. А потом еще было плохо и дома. Оклемался он лишь на третий день. Зато хозяйка была довольна. Но месяца через три ей пришла в голову мысль, что еще импозантнее, чем обычный рыжий кот, в ее квартире будет смотреться пекинес. И она сбагрила кота престарелой тетке, с тем чтобы никогда больше о нем не вспоминать. Кота это не огорчило, наоборот, ему было на новом месте гораздо лучше. Но свою мужественность он уже потерял, и это поначалу его тревожило. Однако вскоре он смирился.

– Прости, друг, – смущенно проговорил Паша, осознав всю глубину несчастья, случившегося с его котом. – Я никогда больше не напомню тебе об этом, обещаю.

А потом на улице потеплело, запахло первой зеленью. Вернувшись с работы, Паша быстренько проглотил бутерброд с чаем и решил вывести Иннокентия на прогулку – там уже первая травка проклевывается из земли, может, коту захочется ее понюхать, а то и пожевать. Воздух был сказочно хорош, и небо над головой чистое – погода вполне подходящая для неспешной прогулки в соседнем скверике.

Выйдя из подъезда, Паша угодил как раз под обстрел взглядов трех бабулек, устроившихся на скамейке для проведения ежедневной вечерней пресс-конференции, – надо ведь обсудить, что нового произошло за этот день в мире, во дворе и в их подъезде.

– О, Паша, гляди-ка, ты кота приобрел, а я и не видела, – сразу кинулась в бой Нина Степановна со второго этажа, которая знала Павла Алексеевича еще нескладным мальчишкой.

– Да не приобретал я его, Нина Степановна, он сам ко мне заявился, – улыбнулся Паша старой доброй знакомой, которая когда-то в детстве, случалось, утирала ему сопли. – Иннокентием его величают.

– Вот как! Сам пришел, говоришь? – удивилась старая женщина. – Да еще рыжий кот? Тогда это к счастью, Паша, поверь мне, к счастью.

– Вашими бы устами да мед пить, – усмехнулся мужчина и двинулся вместе со своим четвероногим спутником в сторону небольшого скверика, где уже зеленели на кустах нежные листочки и пробивалась первая трава.

– Хороший мальчик, воспитанный, вежливый, – проговорила, глядя ему вслед, женщина, – только счастья вот Бог не дал. Родители рано померли, оставив его одного. А потом с женой у него не сложилось. Не нравилась она мне, ох как не нравилась, эта своевольная Люська. Все тиранила его, денег требовала. А потом и вовсе ушла и сынишку их с собой забрала. Хорошенький такой мальчишечка был, в отца лицом пошел. И вот теперь Паша один кукует, почитай, уже скоро год.

И женщины принялись бурно обсуждать современную молодежь, не умеющую ценить в жизни ничего и не признающую никаких людских правил.

А Паша задумался над словами соседки. Счастье – это хорошо, замечательно даже, поскольку с ним в его, Пашиной, жизни как раз и имеются большие проблемы. Как он ни старался, как ни всматривался в оставшиеся за спиной годы, никакого счастья там не обнаружил. Мать была замученной жизнью женщиной, ей бы поспевать с заботами каждодневными справляться. Ласкать ребенка да сказки ему рассказывать было недосуг. Бабушек-дедушек на горизонте и в помине не было, во всяком случае, мальчик их никогда не видел. Отец был незлой человек, но любил приложиться к бутылке, а когда прикладывался основательно, мог и матом врезать, и кулаки в ход пустить. Да и умерли родители рано, вначале мать, а вслед за ней и отец – затосковал, как ни странно.

Сам Паша рос мальчиком нелюдимым, его в садике букой называли, а в школе ребята в компанию никогда не брали. Учился он так себе, средненько, но очень любил читать, с самого детства, как только буквы освоил. Вначале сказки читал, потом пошли взрослые книги. А когда в школе иностранный язык стали изучать – английский у них был, – оказалось, что в этом Паша давал фору всем. Легко у него с языком дело шло, он с этим справлялся играючи. Ему бы в иняз поступить, да как это удастся! И пошел Паша на слесаря учиться, а потом и работать по этому делу – без всякого на то интереса, так, чтобы в жизни не пропасть. А одновременно с этим курсы переводчиков закончил. И получил работу. Дело пошло хорошо. Вначале он всякие документы и деловые бумаги переводил, а позже одолел еще одни курсы и стал переводить художественную литературу. Вот тут ему уже повеселее стало и поинтересней. Старый школьный учитель литературы, который всегда выделял Пашу из всех своих учеников, при встрече как-то сказал ему:

– И что ты, парень, силы свои напрасно расходуешь, чужие книги переводишь. Тебе бы свои писать. Дар ведь у тебя, его грех в землю зарывать.

– Да какой там дар, Иван Тимофеевич, – отбивался Паша. – Чтобы в писатели выйти, надо хорошее воображение иметь и буйную фантазию, а у меня с этим – напряженка. Да и дорогу в литературу пробить не каждый может. А мне жить надо, есть-пить. Переводчиком все же лучше, чем слесарем.

Но рассказы все-таки по свободному времени пописывал, и набралось их уже немало. Сам Паша расценивал это как баловство, но писать не переставал. Душа просила.

Так и шло время. А потом произошла с ним совсем уж непредвиденная ситуация. Случайно познакомился с девушкой. Имя у нее приятное такое было – Люся, и сама хорошенькая, ну прямо картинка из глянцевого журнала. Слово за слово, объятия-поцелуи, и оказались они в постели. Люся забеременела очень быстро, и ничего Паше не оставалось, как жениться. А когда в семейную жизнь погрузились, оказалось, что вместе им, мягко говоря, некомфортно. Люсе только деньги нужны были – как будто она не видела, за кого замуж шла. А он выше крыши прыгать не умел. Промучились они года два с половиной, а потом Люся ушла от него, и развод оформила, и сынишку с собой забрала. Антошке тогда годика полтора было. И в другой город уехала. А Паша остался один в пустой квартире, все лучшее из которой Люся забрала с собой, когда уходила. Какое уж тут счастье!

Соню всю жизнь называли славной девочкой – и воспитательницы в садике, и учителя в школе, и соседи, ну не все, конечно, всем не угодишь, но некоторые, например Нина Степановна со второго этажа и еще кое-кто, так считали. Правда, легче ей от этого не было. Славная девочка – это значит ни рыба ни мясо, как говорится, никому не мешает – и хорошо: так, во всяком случае, она понимала. А ей хотелось быть яркой, интересной, эффектной. Чтобы сосед с третьего этажа Паша, который всю жизнь ей страшно нравился, обратил на нее внимание и, может быть, даже на свидание пригласил. Но Паша на нее и не глядел вовсе. Все делами какими-то был занят, а потом вдруг взял и женился. А эта Люська – ох, как же Соня ее терпеть не могла! – развоображалась тут. Подумаешь, красавица. Ну и что, что она блондинка (ведь как пить дать крашеная) и худенькая, как тростиночка, точь-в-точь как в журнале модном. Она ведь Пашу не любит, это за три версты видно. А она, Соня, славная девочка, не такой уродилась – вся пухленькая, как булочка, росточка небольшого, веснушки на носу и волосы рыжие. Ну и что теперь делать? Надо жить в той шкуре, что от природы дана. Но любви и счастья хотелось отчаянно.

За соседом с третьего этажа, Пашей то есть, она всегда наблюдала очень внимательно. Он в восемьдесят третьей квартире жил, а она как раз над ним, но двумя этажами выше, в восемьдесят девятой. И встречались они не так уж и редко – возле подъезда, в самом подъезде и даже в лифте два раза вместе ехали, но это ничего не меняло. Паша ее в упор не замечал.

Но годы-то шли, и Соне тоже хотелось хоть чуточку женского счастья. Пока была жива бабушка, с которой они делили двухкомнатную квартиру, она могла только на свидания бегать, если ее приглашали. Но случалось это исключительно редко, и кавалеры попадались такие, что она не знала, как от них избавиться, и сбегала с этих самых свиданий самым бессовестным образом, оставляя незадачливых ухажеров с носом. Когда доходило до дела и они пытались ее поцеловать или зажать где-нибудь в уголке, перед глазами Сони всегда возникал Паша, девушка выворачивалась из жадных рук и удирала.

А когда бабушки не стало и Соня осталась одна в пустой квартире, она призадумалась. Теперь ведь как-то можно было и личную жизнь устраивать. Паша вон женился, а она все одна да одна. Замуж не звал никто, но находились те, которые были не прочь у нее пожить, видно, нужно было парням перекантоваться где-то. Вот из таких охотников пожить за чужой счет она и выбрала себе ухажера, который был хотя бы не слишком наглым. Славик был спортсменом, волейболистом. Роста высокого, вот и все. Больше никаких особых достоинств у него не было. Ни красотой, ни умом он не блистал, а в город перебрался из пригородного поселка, поскольку его взяли в команду – играл он хорошо.

Славик оказался парнем смирным. В доме не бузил, выпивкой не баловался, и это радовало. В свободное от тренировок и соревнований время он охотно помогал ей по дому, делая всю мужскую работу, – ее ведь всегда хватает, и одинокие женщины хорошо с этими проблемами знакомы. Но с любовью не получилось ничего. И чем этот Паша взял ее в плен, она так и не понимала. Ведь не красавец, роста среднего, сложения щуплого, лицо обыкновенное, ничем не примечательное. Разве что глаза выразительные, какого-то необычного желтовато-коричневого цвета, но всегда невеселые. И ничего-то в нем не было особенного, а вот, поди ж ты, он только один ей и нужен, дурочке. Ругала она себя, да все напрасно. Любовь эта вросла в нее, корни пустила, но расцвести ей было не дано. Когда в первый раз в постель со Славиком ложилась, Пашу перед собой представляла и ему отдавалась. Потом постепенно привыкла.

А затем у Паши случилась эта трагедия с разводом. Ей тогда Нина Степановна об этом рассказала.

– Слышь, Соня, – остановила она ее как-то при выходе из подъезда, – а Пашкина-то красавица от него уходит. Вся из себя злющая, говорит, не умеет он семью обеспечивать, слабак, а не мужчина. Я, говорит, себе лучшего найду. Что думаешь?

– А что тут думать, Нина Степановна? – откликнулась Соня. – Мне она никогда не нравилась, и Пашу она никогда не любила.

Новость была волнующей, конечно, но ничего не изменила в ее, Сониной, жизни. Паша как не замечал ее раньше, так не обращал внимания и теперь. Только еще более невеселым сделался. И все пропадал на работе. Видно, за сынишкой своим сильно скучал. А мальчишечка хороший такой, толстенький, лицом на отца похож. Паша его Тошкой называл, хотя Люська всегда говорила – Антон.

Так и шло время, не внося никаких перемен в их жизни. Паша продолжал жить один, как и раньше, а она, Соня, – с нелюбимым, но уже ставшим ей привычным Славиком.

И вдруг по подъезду разнеслась новость – Паша завел рыжего кота. Огромный, говорили, котяра и злой. Никому в руки не дается, если погладить захочешь, то он сразу шипит и когти выпускает. Паша важно на поводке его гулять выводит.

Соне было это интересно, и как-то раз она увидела их на улице – идут рядом, дружно так. Паша двигается не спеша, а котяра рядом на поводке вышагивает, видный такой, гордый. Она не удержалась и рассмеялась от души – уж очень картина уморительная вышла.

– Привет, Паша, – поздоровалась девушка, – кот у тебя славный, воспитанный, как я погляжу.

К ее огромному удивлению, Паша улыбнулся.

– Кот у меня и правда знатный, Соня, – сказал он приветливо, – Иннокентием зовут. Сам ко мне пришел. А теперь вместе нам живется куда лучше, чем раньше поодиночке. Он умный очень, все понимает.

– А погладить его можно?

– Это вряд ли, – Паша наклонился и подхватил кота на руки, – царапучий он, в чужие руки не дается.

Теперь кошачья морда оказалась как раз на уровне Сониных глаз. Кот смотрел на нее внимательно и, кажется, что-то про себя соображал. Она не выдержала.

– Какой же ты красавец, Иннокентий. – Соня улыбнулась и протянула руку.

Как ни странно, ничего страшного не произошло. Кот все так же внимательно смотрел на девушку, а ее рука легла на рыжую голову и ласково ее погладила. Соня рассмеялась, почувствовал почему-то радость, оттого что кот принял ее ласку. А тот даже муркнул, как ей показалось.

– Ну и ну! – удивился Паша. – Ты смотри, он признал тебя за свою.

Пару минут они постояли рядом, потом Паша спохватился:

– Нам надо еще в скверик прогуляться, мы пойдем.

И они ушли – мужчина, который ей всегда нравился, и признавший в ней свою рыжий кот, важно шагающий на поводке.

Но тут в жизни Паши случилось нечто непредвиденное и неожиданное. Пашу аж дрожь охватила от этой новости. Вечером позвонила Люся и тоном, не терпящим возражений, заявила, что собирается снова замуж и Антон для нее теперь лишний. Она велела Паше приехать и забрать сына. Документы, сказала, она подготовит, так что много времени на эту поездку у него не уйдет. Это была новость, которая буквально сбила мужчину с ног. Исполнялось его самое заветное желание – забрать своего сына и видеть его рядом каждый день. Это же счастье, которое только во сне может присниться.

Когда шок прошел, Паша задумался. Надо было решить несколько практических вопросов, и первый среди них – как быть на время поездки с Иннокентием. Одного его не оставишь, а чужих он не признает. Что же делать? И тут ему вспомнилось, как благосклонно отнесся кот к их соседке Соне, даже погладить себя разрешил. И Паша понесся на пятый этаж. На его звонок в дверях появился здоровенный верзила в поношенных спортивных штанах и без майки.

– Чего тебе? – неприветливо спросил он, глядя на соседа исподлобья.

– Мне бы Соню повидать, – нерешительно отозвался Паша.

Такого поворота событий Паша не ожидал. Ему почему-то казалось, что в Сониной квартире не может быть посторонних людей. Так ему запомнилось еще со школьных дней – только Соня и ее бабушка. А потом ее бабушка умерла, по подъезду тогда собирали деньги на похороны. Значит, Соня осталась одна. А тут этот здоровый лоб, который и не собирается его впускать.

Однако лоб, вопреки ожиданиям, обернулся и крикнул в глубину квартиры:

– Сонь, слышь, тут тебя какой-то хмырь спрашивает. Выглянь-ка.

Соня появилась в дверях очень скоро и невольно вздрогнула, увидев на пороге Пашу.

– Что случилось, Паша? – тревожно спросила она. – На тебе лица нет.

– Поговорить надо, Соня, – быстро произнес он. – Только не здесь.

Паша кивнул на скрывшегося в квартире верзилу. Соня его поняла.

– Я сейчас спущусь. В подъезде и поговорим.

Через пять минут они уже устроились возле окна, этажом ниже. И Паша рассказал девушке, которую практически не знал, свои потрясающие новости. Глаза у Сони загорелись.

– Так ведь это же замечательно, Паша, – не удержалась она. – Что ребенку с той грымзой делать? Ой, прости. Но она же ребенка не любит, как никогда не любила и тебя.

Паша на «грымзу» не обиделся.

– Это для меня огромное счастье, Соня, понимаешь? Это просто подарок судьбы. Но только…

И он призадумался.

– Только мне, видишь ли, совсем не с кем оставить Иннокентия. Мне он уже родным стал. Одного ведь его не бросишь, а он никого из чужих знать не хочет. Только тебя признал, помнишь? Может, ты сможешь к нему заходить и кормить его, а?

– Да я пожалуйста, Паша, с удовольствием, если он меня, конечно, в квартиру пустит.

Проведенный тут же эксперимент показал, что Иннокентий принял Соню у себя в гостях без возражений. И Паша начал собираться в дорогу.

– А как ты с ребенком малым думаешь управляться, Паша? – поинтересовалась Соня. – Тут же море проблем для неопытного папы.

– Об этом мне сейчас некогда думать, – отмахнулся от вопроса Паша, – мне бы мальчонку поскорей забрать да документы оформить, пока Люська не передумала. Она может.

– И то верно, – согласилась Соня.

И Паша отбыл в свою важную поездку, а Соня стала появляться в его квартире каждый день утром и вечером. Иннокентий был к ней милостив, не шипел и не царапался, встречи их проходили мирно и бесконфликтно. Но через пару дней Соня заметила, что кот неспокоен. Он поглядывал на дверь и вопросительно мяукал.

– Ты никак гулять хочешь, рыжий? – догадалась Соня.

Иннокентий радостно засверкал глазами и удовлетворенно мяукнул. «Ну и умный же котяра!» – восхитилась девушка.

– Сейчас пойдем, – успокоила она своего подопечного. – Вот только я обуюсь для улицы, и пойдем.

Соня сбегала наверх переобуться. Славик проявил по этому поводу недовольство, но ее это нисколько не тронуло. Она вихрем слетела вниз, надела на рыжего кота поводок, и они важно двинулись вдвоем на вечернюю прогулку.

– Ишь ты, – не упустила случая Серафима Игнатьевна, соседка с Пашиного третьего этажа, – Сонька-то важная какая стала. Кота она выгуливает. А ейный кавалер как же на это безобразие смотрит?

– Так Паша же уехал, слыхали? – заступилась за девушку Нина Степановна. – Он, видно, Соню и попросил за котом присмотреть.

– Мог бы и мне кота своего оставить, не съела бы я его, – недовольно пробурчала Серафима Игнатьевна, начисто позабыв, что кот ее и близко к себе не подпускает.

Женщины принялись активно обсуждать новую ситуацию, при этом мнения разделились и голоса звучали довольно громко. Но когда Соня с Иннокентием возвратились с прогулки, никого на лавочке уже не было. Горячий спор утих, и женщины разошлись к своим телевизорам смотреть очередной нескончаемый сериал.

Шли дни. Соня с Иннокентием еще раз совершили вечерний променад, вызвав новый шквал обсуждений на лавочке. Но девушка, к своему счастью, разговоров этих не слышала. Возвратившись обратно, говорливых бабулек она уже не застала. Соня покормила кота ужином и отправилась к себе домой. А мысли все время возвращались к Паше: как он там, все ли у него ладно с маленьким Тошкой, скоро ли приедет?

Паша появился на следующее утро. Когда Соня, открыв оставленным ей ключом дверь, вошла в квартиру, первое, что она услышала, был громкий детский голос. Мальчик наотрез отказывался есть то, что отец предлагал ему на завтрак, и дело уже почти дошло до слез. Соня быстро шагнула в кухню.

– Привет, Паша, с возвращением, – бросила на ходу и устремилась к ребенку.

– Что, маленький, что тебе не нравится? – слова прозвучали ласково и успокаивающе.

Ребенок повернулся на женский голос, и готовые политься ручьем слезы сразу высохли. Он почувствовал поддержку.

– Не хочу это, – проговорил более спокойно, – хочу кашку с молоком.

Соня укоризненно глянула на Пашу – мол, чем ты ребенка кормишь – и снова повернулась к Антону.

– Сейчас, Тошик, сейчас я принесу молока, и мы сварим кашку, договорились?

– А откуда ты знаешь, как меня зовут? – удивился малыш.

– Как откуда? – Соня сделала большие глаза. – Сегодня же по телевизору объявили, что в квартиру номер восемьдесят три приехал хороший мальчик Антошка, который никогда не капризничает, не плачет и хорошо кушает. Это ведь про тебя?

Мальчик весело рассмеялся.

– Приходи скорей, я кушать хочу.

– Потерпи две минуты. – Она метнулась к двери.

Вернулась действительно быстро. Принесла пакет молока и немного манной крупы – все, что нашлось в доме. Еще немного времени – и тарелка каши стояла перед ребенком. Кстати, большая тарелка. И Соня отметила про себя, что надо купить детскую посуду.

– Кушать сам будешь или помочь?

– Сам, – утвердил свои права малыш и принялся возить большой ложкой по огромной для него тарелке. Это показалось ему интересным.

Соня повернулась наконец к Паше, застывшему возле окна соляным столбом, – все это было для него ново и непонятно, и ему сразу подумалось о том, что Соня действительно была права, когда задавала ему свои вопросы, как он сможет управляться с маленьким ребенком. Она выражение его лица поняла правильно. Ну, растерялся мужчина, это ведь вполне естественно.

– Ничего, Паша, все наладится, – постаралась его успокоить. – Вечером приду с работы, и мы все купим, что нужно малышу. Магазин ведь рядом.

Мужчина только покивал головой, принимая помощь.

– А по пути в свой офис я творожка вам занесу, покормишь Тошика днем, – сказала Соня, наблюдая за тем, как там ребенок с тарелкой и ложкой справляется. – Да, я Иннокентию вчера в холодильнике кусочек печенки на завтрак припрятала, надо и его покормить.

Кот, услышав свое имя и волшебное слово «покормить», сразу оживился и на радостях, что о нем не забыли, кинулся тереться об ноги заботливой женщины. Паша на все это только смотрел растерянно.

– Прости, друг, у меня просто от всего голова кругом пошла, – пробормотал он.

Но все вокруг уже приходило в норму. Тошка почти справился с кашей, Иннокентий вовсю уплетал что-то из своей мисочки. Веселое солнце освещало вполне мирную утреннюю картину. Уф! Кажется, обошлось. Но дальше-то что будет?

– Ты можешь постараться сегодня прийти пораньше, Соня, а? – просительно произнес он. – А то я не знаю, как справлюсь со всем этим.

– Конечно, Паша, не волнуйся, я помогу.

Любимый мужчина просил у нее помощи. Ну разве могла она ему отказать?

– Я попрошу на работе недельку за свой счет, надеюсь, успеем все наладить за это время.

– Спасибо тебе, Соня, – в голосе мужчины послышалось огромное облегчение.

Он еще и благодарит ее, глупенький! Да она счастлива ему помогать с утра и до вечера всю оставшуюся жизнь. Большего счастья ей и представить себе было трудно. На глаза девушки навернулись слезы, и она, чтобы не показать их, только кивнула и отвернулась. А потом быстренько побежала к себе.