Текст книги "Любовь больше, чем космос"

Под его пристальным взглядом Кей-Ше залилась краской до ушей.

– Да, я верю в любовь, – ровным голосом ответила она, пытаясь утихомирить бурю эмоций. Там, внутри, было что-то болезненное, яростно протестующее против этого внезапного вторжения Берка в святая святых. Но теперь уже бесполезно было скрываться от него – он все равно бы прочел мысли.

– Извини, – немного другим голосом быстро сказал он. – Я забыл, что на твоем уровне еще живет столько стыда. Очень скоро ты забудешь об этом чувстве.

– Обещаешь? – сгорая от смущения, пробормотала Кей-Ше, не глядя на него. Она сама не понимала, как одновременно может испытывать столько неловкости и продолжать тянуться к нему – особенно после этого его рассказа. Он немного приоткрылся, и стал еще привлекательнее.

– В общем да, – спокойно ответил Берк и перевел взгляд на ее руку, – я уже говорил тебе, чтобы ты не думала о близости, когда касаешься меня?

– Да.

Кей-Ше осмелилась первой послать ему улыбку, и Берк улыбнулся ей в ответ – одними глазами. Он осторожно вынул руку из-под ее ладони, перевернул и погладил пальцами.

– Поцелуй меня, пожалуйста, – умоляюще прошептала она. Может, ей придал смелости шутливый тон, а может, она так нуждалась в этом, что уже не могла думать о приличиях.

– Шшш, – он обнял ее за плечи, когда она придвинулась, но поцеловал только в висок, игнорируя подставленные губы, – Спокойно, малыш. Это очень лестно, но ты хочешь не меня.

– Прости, – простонала она, бессильно уронив голову ему на грудь, – я не хотела…

– Не надо. Все хорошо. Тебе просто нужно немного тепла. Иди сюда.

– Мне нужно секса, а не тепла, – упрямо пробормотала она, когда получила теплые объятия. Это было очень странно – обниматься вот так с Берком. Пожалуй, еще страннее, чем если бы он поцеловал ее.

– Не нужно тебе секса, – усмехнулся Берк, успокаивающе поглаживая ее по спине. – Тебе только так кажется.

– Я лучше знаю, – упрямо пробормотала Кей-Ше, но уже смеялась вместе с ним. Над этой нелепой ситуацией невозможно было не смеяться, хотя она и чувствовала себя на редкость глупо.

– Ты очень привлекательна. Но ты ведь знаешь, что я в любом случае не смог бы это сделать с тобой.

– Знаю… но не понимаю до конца, – пожаловалась она. – Что такое это ваше слияние?

– Ну, – Берк вздохнул, аккуратно отодвигая ее от себя. – В каком-то смысле двое становятся одним целым.

– В каком-то смысле? Ты ведь ученый, – немного сердито сказала она, все еще переживая его отказ целоваться. Зачем только попросила? Как глупо…

– Тебе станет легче, если я скажу, что сливаются их намеревающие части?

– Какие части? Части чего? – удивленно переспросила Кей-Ше.

– Части психики, – улыбнулся Берк.

– А как вы узнаете, что готовы?

– Мы узнаем об этом, когда оба партнеры намерены слиться, – ответил Берк голосом, полным бесконечного терпения. И Кей-Ше поняла, что он даже не рассчитывает на ее понимание.

– Ладно, – сказала она, утратив желание его расспрашивать, вместо которого почувствовала обиду.

– Кей, я не скрываю от тебя ничего. Это трудно объяснить словами, правда.

– Хорошо, – кивнула она, испытывая мучительное желание закрыться от него и в то же время легкое отчаяние от того, что это было невозможно. – Может, ты расскажешь мне больше о своем проекте? Что именно ты хочешь выяснить с моей помощью?

Берк сделал глубокий вдох и поднял голову, глядя на небо.

– Не выяснить, – сказал он, прищурившись на солнце, – скорее подтвердить, что твой уровень может превысить так называемый потенциал. Пока большинство людей предпочитают считать, что выше потенциала не прыгнешь, и при этом он каким-то образом случайно появляется у человека при рождении – вроде как один от рождения может быть высшим, а другой – нет. Не говоря уж об уровнях выше высшего.

– Уровнях? Там же только один, – переспросила Кей-Ше, невольно запуская руку в волосы и нахмурив брови, чтобы припомнить нужный раздел теории телепатии.

– Да неужели? – усмехнулся Берк, качнув головой. – А у Величайшего тогда какой по-твоему уровень? Или ты думаешь, что я ему равен?

– Я не знаю, – растерялась Кей-Ше, отводя взгляд. Глаза Берка, подсвеченные солнцем, показались ей невыносимо ослепительными, как лазер.

– Я ему не равен, – сообщил он как всегда ровным тоном, – и я думаю, что после высшего телепатических уровней еще много, и даже Величайший не совершенен, хоть для нас он и эталон. Просто большинству живущих на свете горианцев сложно даже вообразить что-то выше такого уровня – сложно и незачем, потому что они считают невозможным этого достичь хотя бы когда-нибудь. У каждого из них есть свой потенциал, как потолок в пещере. И они убедили себя, что его не преодолеть – так ведь проще, чем честно сказать: «я просто боюсь выйти наружу».

– А ты не боишься?

– А ты как думаешь? – спросил он, впиваясь в нее взглядом. Солнце на миг скрылось за небольшим облаком, и Кей-Ше обняла себя руками, ощутив холодок. Каким-то шестым телепатическим чувством она ощущала, как Берк напряжен, словно сам сомневается в своей гипотезе и очень хочет услышать от нее возражения, чтобы стереть на месте в порошок. Ей хотелось соврать, согласиться с ним, но это было невозможно – ложь он почувствует еще до того, как она успеет закончить фразу.

– У меня средний уровень, – медленно сказала Кей-Ше, – и когда я поднимала свои навыки до этого уровня с более низкого, я думала, что умру. Теперь я понимаю, что это стоило того, но тогда это было очень трудно. Я не уверена, что смогу выдержать нечто во много раз худшее. Я не понимаю, как выдержал ты.

– Ты будешь сильнее, – возразил Берк, заметно успокаиваясь. Он расслабился, оперевшись о спинку скамейки и завернулся в крылья, как в кокон, – и потом, не волнуйся: я не собираюсь тянуть тебя до своего уровня. Высший – максимум, обещаю. С твоим потенциалом "выше среднего" этого будет мне вполне достаточно.

– Достаточно для чего?

– Чтобы изменить мир, конечно. На меньшее я не согласен.

Глава 6

После прогулки ее сознание прояснилось, и она испытала настоящий прилив энергии. Впервые за последние дни Кей-Ше захотелось повнимательнее рассмотреть себя в зеркале, и она осталась неприятно поражена увиденным. Слишком бледная, слишком растерянная… и тело от непрестанного лежания в кровати начало терять форму. А ведь она привыкла видеть его почти идеальным и помногу с удовольствием упражнялась на Октиании. Но здесь, в палате, как-то даже не располагала обстановка…

Отвернувшись от большого зеркала в шкафу, Кей-Ше взяла маленькое и уселась с ним на кровать. С формой бровей следовало что-то срочно сделать, кожа тоже выглядела запущенной. Глубоко вздохнув, она полезла в шкаф за сумкой и замерла, протянув к ней руку. Это были почти все ее вещи – Берк, к тому же, привез сюда и все платья, и кое-какие новые предметы, купленные им для нее – ту же косметику, мыло, шампунь. И каждый день понемногу привозил еще. То книги, то мягкую подушку, то заколки для волос. Означало ли это, что он вообще не собирался больше забирать ее к себе домой?

Возможно… ведь помолвка фальшивая, а значит, ей нечего делать у него. "Я в любом случае не мог бы сделать это с тобой" – звучало так, словно он говорил не только о сексе. Звучало как пощечина. Действительно, кто она такая рядом с ним? Чем она могла его заинтересовать? И она тоже, дура, целоваться полезла. Он был прав, ей просто одиноко и грустно. Вовсе она не хочет его целовать. Он же холодный, все время какой-то слишком отстраненный и непонятный, непонятный… Кей-Ше не заметила, как слишком сильно сжала зеркальце и вскрикнула, когда оно треснуло в пальцах. Черт… да, он был ей интересен.

Интересен своим спокойствием и невозмутимостью, даже когда она предлагала ему целоваться. Своим потусторонним взглядом, своим всесилием, своей увлеченностью. Он ведь не иронизировал, когда говорил про изменение мира. Он в самом деле был таким человеком, которому веришь: этот – сможет. Этот целую планету может развернуть и закрутить в обратном направлении вокруг красноватой горианской звезды. И, глядя на такого, как Берк, очень хотелось помогать, хотелось даже жертвовать собой ради того, что он мог сделать. Потому что это величественно и прекрасно… Опасно. Слишком опасно.

Бабушка рассказывала ей как-то, в порыве злой откровенности, что мама тоже жертвовала собой ради идей отца. "В итоге тебя сиротой и оставили", – с каким-то болезненным злорадством выпалила она в лицо ошеломленной Кей-Ше, которая вдруг бросилась защищать папу, которого, по сути, не знала. Но защищать отца перед бабушкой не стоило – та его ненавидела, считала причиной всех бед, свалившихся на семью. Потому-то в тот день Кей-Ше и узнала много нового о прошлом своих родителей.

Тут и выяснилось, почему вся семья предпочитала делать вид, что отец потерялся во время экспедиции в горы и почему бабушка с теткой так пугались при каждом упоминании о восстании против президента. Никто в семье Карих не любил спорить о политике. Каждое решение правительства незамедлительно одобрялось всей семьей, а любимое бабушкино слово при просмотре официальных новостей было "правильно". Правительство выпустило новый закон? Правильно. Правительство решило отменить его несколько лет спустя? Правильно. Никакие альтернативные источники информации не принимались.

Годом позже, когда Кей-Ше взяла у кого-то в школе некую "грязную газетенку", как назвал ее потом дед, на нее кричали все, начиная от бабушки до тетки, и в тот день она окончательно все поняла. Сама не знала, как – имя отца по-прежнему не произносилось – просто чувствовала его присутствие в мыслях каждого. Тогда ей было всего четырнадцать, и она понятия не имела, что это было первое проявление ее телепатических способностей. В том, что отец погиб во время восстания потому, что воевал не на той стороне, Кей-Ше уже не сомневалась.

А бабушка в чем-то была права: будь то сам отец или его идеи, но смысл для мамы был в нем одном. И поэтому после его смерти она перестала жить – задолго до того, как на самом деле умерла.

Кей-Ше вздрогнула, когда поняла, что ей уже скоро будет столько же лет, сколько матери в то время. Нет, нет, она совсем не такая, как она. Она здесь не ради идей Берка, какими бы великими они ни были. Он привлекателен, но ей просто надо как-то выжить, как-то остаться на Горре. И вытащить их всех, что бы там этот горианец не говорил. Он не знает, каково им там, на Октиании. Ее родная планета, конечно, не так уж ужасна, но только не для ее семьи. И уж точно не по сравнению с Горрой.

Как удивительно быстро расставляет все на места простое сравнение. Берешь горианку-медсестру со средним телепатическим уровнем и сразу понимаешь: по сравнению с Горрой Октиания – просто нижний мир и преддверие ада. Ведь им то и дело рассказывали по телевидению, насколько далеко Октиания продвинулась в технологическом плане, какие добывает ископаемые и какие производит компьютеры и космические корабли суперсовременных моделей. А все это было полнейшей ерундой по сравнению с тем, какого совершенства могла достичь человеческая психика. Какой суперсовременной моделью была голова любого среднего горианца по сравнению с примитивным мозгом любого октианца-телепата, причисляемого к сливкам общества.

"Ты будешь сильнее", – космос, да. Ей надо было это от него услышать. Потому что она действительно чувствовала отвратительную слабость, которую очень хотела преодолеть. Сделав глубокий вдох, Кей-Ше медленно выдохнула и встала. Она решила начать с простого: привести в порядок физиономию.

Заглянувший примерно через час Зарем приподнял брови:

– Прихорашиваешься?

Кей-Ше смутилась и спрятала треснувшее зеркало:

– Так…

– В этом нет ничего плохого… я рад. Неужели Берк позволил тебе передохнуть?

– Да. Непохоже на него, верно? – понимающе усмехнулась Кей-Ше, тепло глядя на доктора эс-Вака. И когда это они успели так сблизиться, что начали понимать друг друга с полуслова?

– Верно. Он обычно загоняет всех, но прежде всего – себя, – кивнул Зарем, против обыкновения все еще стоя посреди палаты, не торопясь усаживаться в кресло, – как насчет прогуляться сегодня?

Кей-Ше рассмеялась. Ее здорово позабавило совпадение, но она была совсем не прочь выйти на вторую прогулку за день – и с Заремом тоже. И, пока она смотрела на него, еще не понимающего причину ее хихиканья, к ней в голову пришла, наверное, самая глупая за последний год мысль в виде вопроса: если бы она предложила поцелуй этому горианцу, отказался бы он с той же легкостью, что и Берк? И могло бы подобное предложение смутить его?

Зарем тактично вышел, позволив ей переодеться, и на этот раз Кей-Ше не понадобилось много времени на сборы, после того, как она провела пару часов над тем, чтобы привести себя в порядок. Она лишь немного подвела глаза темным карандашом – так, как это обычно делали горианки: две тонкие длинные полоски снизу, длиной едва не до виска. В женских журналах это называлось "этнической ноткой образа", и у Кей-Ше это неизменно вызывало сардоническую улыбку: последние этносы на планетах Горры исчезли лет двести назад. Это произошло после того, как завершился процесс переселения всех горианцев в субтропические пояса из более неблагоприятных, с точки зрения климата, зон. Теперь там, где было слишком холодно или жарко, слишком влажно или ветрено, обитали лишь роботы и небольшое количество армейских подразделений, которые обеспечивали их деятельность.

– О чем ты задумалась? – с любопытством спросил Зарем, когда Кей-Ше появилась из палаты, и они вместе пошли по широченному извилистому коридору.

– О том, как здесь комфортно, – ответила она, невольно тяжело вздохнув.

– Берк сделал отличную клинику, – кивнул Зарем, но тут же, уловив что-то в ее эмоциях, осекся. – А… так ты про Горру.

– Ты точно не читаешь мысли? – дернулась Кей-Ше. Ее глаза сузились, когда в мгновение ока в голове промелькнуло: что, если ее обманывают? Какие у нее основания быть такой расслабленной и доверчивой рядом с этим горианцем? Может, он просто обвел ее вокруг пальца и все это время следил за каждой ее мыслью?

Но в следующую секунду она вспомнила, когда Зарем остановился и внимательно посмотрел на нее – так спокойно, словно сквозь его глаза на нее воззрился космос, бесконечно мудрый и бессмертный.

– Прости, – прошептала она, невольно съеживаясь. Как это глупо… как неприлично с ее стороны. Никто не говорил ей такого, но всего за одну неделю на Горре Кей-Ше кожей впитала новые понятия об этикете. Горианцы считали из ряда вон непристойным и глупым такие проявления, как намеренный обман с одной стороны и недоверие, подозрительность – с другой. Это позволялось только детям, не умеющим контролировать эмоций и даже детей за такое наказывали. В общении между взрослыми всегда подразумевалось по умолчанию, что никто никому намеренно не лжет, так что и подозревать друг друга совершенно не в чем.

– Все хорошо, – мягко ответил он, касаясь плеча, но слезы продолжали жечь ей глаза. Кей-Ше снова испытала это чувство, в тысячный раз за последние дни: словно она какое-то отребье в обществе высших существ. В каком-то смысле так и было… не удивительно, что Берк не хотел целовать ее.

– Сэм, о чем бы не думала – прекрати, – внезапно приказал Зарем, слегка сжимая огромной ладонью ее плечо, и Кей резко вскинула голову, чтобы заглянуть в его глаза. Она уже привыкла, что он называет ее чужим именем, как и все. Более того, рядом с ним она чувствовала себя другой, словно каким-то неведомым образом вживалась в образ той землянки, которую никогда не видела. И у нее появлялся шанс быть лучше – ведь Сэмилла была здесь своей по праву, а значит, она в чем-то была лучше, чище, чем Кей-Ше.

Сейчас, когда они стояли рядом, он казался еще выше, чем обычно… такой же высокий, как и Берк… или даже выше. К тому, что мужчины здесь чуть ли не в два раза больше женщин, привыкнуть было едва ли не сложнее, чем к чувству собственной ничтожности. Кей невольно замечала, что все внутри нее встает дыбом и кричит об опасности, а с другой стороны словно просыпается какой-то недолюбленный ребенок и норовит довериться, прижаться поближе, почувствовать себя под защитой… и вслед за тем пробуждалась сексуальность. Хотелось соблазнить кого-нибудь, хотя бы на поцелуи, но она была помолвлена с Берком, которому она нужна меньше всех, и от этого особенно обидно… глупая, глупая Кей. Все эти эмоции – один сплошной ужасный бардак, и все они крайне опасны. Ей надо думать не о поцелуях и не о том, как найти у кого-нибудь защиту. Никто здесь не будет ее защищать, кроме нее самой.

– Я в порядке, – пробормотала она, едва ли не через силу выдавив телепатическую улыбку и первой пошла дальше, поскольку больше не могла выносить его взгляда.

Но в этот момент тонкий голосок сзади окликнул Зарема, и, обернувшись, Кей-Ше забыла о своих проблемах. В коридоре невесть как оказалась зареванная пятилетняя девочка, при одном взгляде на которую сжималось сердце. Маленькая горианка в одной руке сжимала сломанную куклу, а другой тянулась к доктору, и тот мгновенно оказался рядом, каким-то отточенным, восхитительно нежным движением подхватывая ее на руки:

– Хееей. Кто тут у нас расстроился? – спросил он таким тоном, что Кей-Ше невольно расплылась в улыбке – и девочка тоже мгновенно прекратила плакать, завороженная, очевидно, потоком теплых эмоций, которым Зарем тут же подхватил ее, поддержал так же, как и руками.

Икнув, девочка внезапно громко рассмеялась и не сразу успокоилась, но доктор продолжал мягко смотреть на нее, негромко что-то говоря, и вскоре малышка объяснила, что сначала у нее сломалась любимая кукла, а потом она испугалась, потому что потерялась. Зарем улыбался ей, кивал, в два счета починил куклу, а потом они пошли обратно по коридору, чтобы проводить успокоившуюся крошечную пациентку по имени Никамая в палату, возле которой уже металась испуганная медсестра с тарелкой детской еды в руках. При виде Зарема она просияла так, что у Кей-Ше екнуло сердце. Ей показалось, что горианка влюблена в доктора эс-Каве.

Отступив на пару шагов, чтобы не мешать, она из-под ресниц наблюдала за тем, как Зарем разговаривает с молодой горианкой. Он отчитал ее за то, что не уследила за малышкой, но как-то так мягко, что медсестра продолжала смотреть на него влюбленными глазами и растерянно улыбаться, пока он не оставил ее в палате наедине с девочкой.

Внезапно сообразив, что чувствует острую ревность, Кей-Ше спешно попыталась взять себя в руки и подумать о чем-то другом.

– К этой девочке никогда не приходят родители, – быстро сказала она, чтобы не позволить Зарему вглядываться в свои эмоции.

– Да. Она под нашей опекой на время лечения, – кивнул он, и они снова пошли по огромному коридору к саду. Чувствуя, что успокаивается, Кей-Ше кивнула и спросила, чем больна девочка, и тут Зарем, который никогда прежде не вдавался в подробности о диагнозах и болезнях, неожиданно пустился в длинные объяснения:

– У нее высокая телепатическая чувствительность. Это значит, что любые эмоции других людей, от грусти до радости, она чувствует очень остро, и это каждый день расшатывает ее нервную систему. Иными словами, ей вообще небезопасно ощущать чьи-либо эмоции, но не ощущать их она тоже не может, поскольку чувствует тогда ужасное одиночество.

– Как же она жила все это время, – ужаснулась Кей-Ше.

– Ей приходилось нелегко, – согласился Зарем, – но подобные заболевания связаны с генетикой и лечатся препаратами, которые не всегда безопасны. Кроме того, ей нужна психологическая поддержка очень высокого уровня на все время лечения. На Горре мало специалистов, которые могут это обеспечить, а больных детей все больше и больше.

– Я не знала, что у телепатов такие проблемы, – изумилась она.

Зарем глубоко вздохнул и открыл перед ней дверь в сад:

– Телепатия преподносится как ответ на все вопросы. В каком-то смысле так и есть, но люди забывают, что как только получат ответы на одни вопросы, немедленно начнут задаваться другими. На самом деле телепатия – это путь непрерывного развития, а готовы к нему немногие.

Кей-Ше кивнула, глубоко задумавшись. Понять, о чем он говорил, было для нее совсем нетрудно – она сама только сегодня говорила Берку, что не хочет снова переживать такую боль. Только у нее, в отличие от горианцев, не было большого выбора. И теперь получается, что это не так уж плохо? Получается, ей даже повезло?

– А ты планируешь повышать свой уровень дальше? – спросила она, когда они приблизились к взлетной площадке. Невольно глянув вниз, Кей-Ше вздрогнула: она то и дело забывала, что клиника стоит на огромной скале, и внизу – километровые высоты. Что за планета… половина городов в прямом смысле парит где-то в облаках.

– Да, – спокойно ответил Зарем, обхватывая ее за плечи теплыми руками, зная, что ей это нужно сейчас, когда она стоит на краю скалы, уговаривая себя не бояться высоты. Он посмотрел вниз вместе с ней, потом отошел от края на несколько шагов и опустился на одно колено:

– Мои крылья к ваших услугам, эста.

Когда их взгляды пересеклись, сердце Кей-Ше на миг остановилось. Она поймала поток очень теплых, совершенно незнакомых эмоций, подобных которым Зарем никогда ей прежде не посылал. Что это? Он что… флиртовал с ней?

Пока они летели, Кей-Ше переживала целую бурю эмоций. Ей вдруг пришло в голову, что она все это время ошибочно исходила из того, что Зарем принимает ее за землянку. А ведь он знал, что она октианка, не мог не знать – ведь он ее пару раз сканировал по поверхности. Да и Берк никогда бы не допустил к ней высшего телепата в качестве лечащего врача, если бы намеревался скрывать от него правду. Значит, он поделился с ним ее тайной… что ж, это логично, если они близкие друзья.

И тогда Зарем, разумеется, понимает, что их помолвка с Берком – фальшивая. Получается, он вполне мог с ней флиртовать. Как и она – с ним. Вот дьявол. Они действительно быстро сблизились в последние дни, но вся обстановка этому способствовала. Конечно, он ее врач, так что это ничего не значит… или все-таки что-нибудь значит? Нет, он не мог с ней флиртовать, она ведь была внутри его психики и видела разницу между ними своими глазами. Да и сам Зарем говорил: там ей все велико, все не по размеру. Она – низшее существо по сравнению с ним, и ей нечего ему дать. Как и Берку, который так снисходительно отверг ее сегодня днем. Но, с другой стороны, разве любовь – это обязательно про обмен, как в торговле? Разве любят не просто так?

Осторожно держась за его плечи во время полета, фактически лежа на нем, Кей-Ше не могла не чувствовать тепла его тела и запаха, а, чувствуя, не могла не наслаждаться. Зарем, конечно, удивительный. Красивый, добрый, очень умный, спокойный, сильный и такой понимающий. Пока она не видела в нем ни единого недостатка, в отличие от вечного холодного безразличного Берка, который к тому же часто давал понять, как она недоразвита в телепатическом плане и сколько ей еще предстоит работы.

Но все же здесь был какой-то подвох. Каждый раз, обращаясь с Заремом, Кей-Ше почему-то чувствовала, что он слишком идеален. Что все это тепло – не для нее, и стоит потянуться к нему, как он оттолкнет. И будет еще хуже, чем с Берком после дурацкого разговора о поцелуях. И тогда вообще уже не с кем будет утешиться и пообщаться по-дружески, без дурацких задних мыслей. "Зарем, пожалуйста, останься моим другом, – взмолилась она про себя, – пожалуйста".

– Ты очень напряжена, Сэм, – тихо сказал он, как только они приземлись на взлетной площадке городского парка, – это из-за полета?

– Нет, – вздохнула Кей-Ше, не поднимая глаз. Она воспользовалась возможностью еще немного повыпутываться из ремней безопасности, которыми была пристегнута к Зарему, но надолго ее не хватило. Он снова это сделал – телепатически послал ей какие-то сильные эмоции. Они не идентифицировались досконально, но на этот раз ей пришлось бы стать полностью телепатически глухой, чтобы ошибиться. А когда следом затем он провел пальцами по ее лицу, лаская щеку и подбородок, Кей-Ше задрала подбородок, чтобы посмотреть ему в лицо:

– Что ты делаешь? – выпалила она каким-то умоляющим, немного испуганным тоном, но не отступила и не предприняла попытки избавиться от его руки, все еще касающейся ее лица.

– Даю понять, что ты мне нравишься, – еще тише сказал Зарем и, мягко обняв за плечи, увел с площадки, где тем вечером внезапно стало очень людно: практически каждую минуту кто-то взлетал и приземлялся и, несмотря на внушительную ширину этой зоны, находиться там долго казалось небезопасным.

Они молча спустились в сад, где к вечеру стало чуть прохладнее, и Кей-Ше задержала дыхание, скользнув взглядом по знакомым деревьям и скамейкам:

– Я сегодня гуляла здесь с Берком, днем тут почти никого не было, – сказала она, стараясь держать голос ровным, хоть и понимала, что это бессмысленно: Зарем мог беспрепятственно читать все ее эмоции из-за разницы в уровне. И даже блок, который она поставила перед прогулкой, вряд ли мог служить серьезным препятствием для него.

– И?

– И… я попросила его поцеловать меня, – неожиданно для самой себя призналась она. Еще секунду назад ей даже в голову не приходило рассказывать Зарему о таком, но теперь это почему-то показалось необходимым.

Она ожидала, что он надолго замолчит, остановится или удивится, хотя бы на словах, но он как ни в чем не бывало продолжал идти рядом и почти без паузы спросил:

– Зачем?

– Теперь уже не знаю. Он сказал, что я хочу не его.

– Это правда. Ты хочешь меня.

Кей-Ше споткнулась и вскрикнула, теряя равновесие, и на нее обернулась парочка, шедшая рядом, но Зарем с тихим смешком подхватил ее за локоть и развернул к себе. Когда они встретились взглядами, ей в лицо бросилась краска: он смотрел совсем не так, как обычно. Его взгляд был слегка насмешливым, пронизывающим, почти как у Берка, а смуглое лицо приняло выражение, полное какой-то мужской самодовольной хитрецы, которую она раньше видела только у октианцев. У нее мгновенно пересохли губы.

Огибающие их люди, смеющиеся совсем рядом подростки, торговцы сладостями – все мгновенно куда-то исчезли из ее мира, и Кей-Ше с опозданием поняла, что Зарем зачем-то затянул ее в увод. Парк мгновенно стих и опустел – пространство увода он воссоздал точно такое же, и они по-прежнему стояли на прогулочной дорожке под огромным деревом, усыпанным белыми цветами, но теперь могли разговаривать приватно, без какой-либо боязни, что кто-то услышит.

Немного подумав, она не стала возражать, хотя и знала, что это некое самоуправство с его стороны: уводить просто так на Горре было не принято, тем более Зарем даже не был ее пре-сезаром.

– Ты ревновала сегодня. К медсестре, – быстро сказал он, удерживая ее взгляд. – Ты много раз рассматривала меня, когда думала, что я не вижу. И в твоих эмоциях было возбуждение. Когда ты говорила со мной о Берке, я ничего подобного не чувствовал – я много раз проверял за последние два дня. Ты говоришь о нем с любопытством, с уважением, с интересом – но он мало интересует тебя как мужчина. А я интересую.

– Чего ты хочешь? – ошеломленная этой прямотой прошептала Кей-Ше, на несколько мгновений полностью теряя волю.

– Помолвки, чего же еще, маленькая? Я предлагаю тебе настоящую помолвку.

"Вместо поддельной", – было не высказано, но прозвучало весьма отчетливо.

– Ты знаешь, что я октианка? – севшим голосом спросила она, невольно оглядываясь, но вокруг, конечно, никого не было: все еще увод.

– Да.

– Мы знакомы всего несколько дней.

– Мне этого достаточно. Я тебя сканировал достаточно глубоко, и хорошо знаю.

– Но я тебя не знаю.

Кей-Ше обхватила себя руками, тяжело дыша. Зарем менялся буквально на глазах, словно подтверждая ее мысли, которые приходили, когда они летели сюда: в нем был какой-то подвох. Только она думала, что он оттолкнет, а он, наоборот, агрессивно соблазняет помолвкой.

– Для этого и существует помолвка, – чуть мягче ответил он, заметно сбавляя тон, как будто прочитал мысли, – у тебя будет столько времени, сколько нужно.

У нее в желудке задергался какой-то нерв.

– А что, если не получится? – выпалила она в отчаянии, отворачивая голову в сторону.

– А что, если у тебя не получится этот эксперимент с Берком? – быстро возразил он. – Ты думала о том, что будет дальше?

Шумно вздохнув, Кей-Ше резко повернулась:

– Я думаю об этом каждый день, ясно?

На ее глазах закипели слезы и, прежде, чем она осознала, что разваливается у него на глазах, Зарем опустился перед ней на одно колено и привлек к себе. Первое мгновение Кей-Ше еще хотела инстинктивно отстраниться, отвергнуть эту чересчур снисходительную заботу, но потом сдалась, обняла его за шею, позволила утешить себя нежными, но крепкими объятиями.

– Знаю, что ты никому не доверяешь, и мне в том числе. И у меня, конечно, есть недостатки, с которыми ты еще столкнешься, – негромко сказал Зарем, – но ты мне нравишься, правда. Я ни одной женщине раньше не предлагал помолвки, хотя бывало, что меня интересовали пациентки и раньше. Ты необычная…

– Я просто инопланетянка.

– Возможно. А, может, и нет. Я предлагаю тебе помолвку на три месяца. Я не расторгну ее до окончания срока, даже если у нас не заладится. За это время мы оформим тебе документы, и ты в любом случае останешься на Горре, обещаю.

– Разве так можно? – прошептала она, всхлипывая. – Я же шпионка.

– Я найму юристов, и они все сделают, – прошептал Зарем, поглаживая ее по спине.

Осторожно высвободившись из его объятий, снова краснея, Кей-Ше посмотрела ему в лицо:

– Расскажи о своих недостатках. Почему я их не вижу?

Зарем послал ей телепатическую улыбку и медленно выпрямился:

– Это два разных вопроса, и один долгий разговор. Как насчет выпить по коктейлю где-нибудь в тихом месте?

– Здесь нет тихих мест, – растерянно сказала Кей-Ше, как только он выпустил ее из увода. Они снова оказались в эпицентре суеты, а по ушам ударил гул людских голосов и смеха. Но Зарем послал ей новую загадочную улыбку, а потом молча взял за руку и повел за собой.