Текст книги "Любовь больше, чем космос"

Глава 7

Казалось, он едва закрыл глаза, как его выдернули из сна звонком. Глянув на дисплей коммуникатора, он издал тихий стон и сел. Срочный вызов из клиники. Еще не ответил, а уже понятно: придется лететь. Медсестры не дергают его просто так – боятся. Раз позвонили, значит, Зарема нет на месте и по каким-то причинам его не могут найти.

Несколькими минутами спустя он вылетел из дома, по дороге выяснив подробности: после первого лечебного сеанса малышке Никамае ожидаемо стало хуже. Нет, доктора эс-Каве нет в клинике и он почему-то не отвечает. Что ж, не удивительно. Последние две недели Зарем не вылезал из больницы и брал на себя все, что только можно, пока Берк углубился в свой эксперимент с Кей-Ше. Но за Никамаю отвечал именно он, Берк. И ему в любом случае пора лично взглянуть на девчонку.

К тому времени, как он прилетел, Никамая совсем ослабела. Медсестры фонили испугом, а девочка еле дышала, полностью обессилев: губы обескровлены, лицо бледное как полотно, маленькие ручки не шевелились, даже когда она с видимым усилием приоткрыла глаза, откликаясь на его телепатическую улыбку. Берк без слов увел ее и пошел сразу на самый глубокий из доступных ему уровней: туда, где стирались не только слова и смыслы, но даже образы и ощущения.

Когда его наставник впервые научил проходить на этот уровень психики, Берк думал, что просто потерял сознание – и в какой-то степени так и было. Но все же каким-то краем чего-то, похожего на разум, он мог отслеживать те процессы, которые проходили там, на глубине, и это позволяло ему делать необходимую работу. Если бы там были цвета, это могло бы походить на очищение. Если бы там были звуки, это можно было бы назвать исправлением фальшивой ноты. Если бы там были ощущения – то избавлением от боли. Но там не было ни цветов, ни звуков, ни ощущений. Только что-то, отдаленно напоминавшее их – то, для чего они могли послужить метафорой.

Первое, что он услышал, вынырнув, был звон в ушах – как всегда, когда он возвращался с этой глубины. И сразу навалилась усталость. Эта работа очень походила на переливание энергии из него в пациента – и разительные перемены во внешнем виде Никамаи были свидетельством тому, что энергии удалось перелить немало. Ее щечки порозовели, а глаза заблестели. Девочка, толком не вернувшись в сознание, послала ему благодарную телепатическую улыбку. Какая-то часть ее души, вечная и взрослая, живущая на той самой глубине, прекрасно знала, что только что для нее сделал Берк – и именно она его и поблагодарила. Он послал понимающую улыбку в ответ и погладил по волосам мгновенно заснувшего ребенка: она ничего не вспомнит, когда проснется.

Две медсестры, было заулыбавшиеся, тут же посерьезнели, стоило Берку повернуться к ним и послать разгневанный взгляд каждой по очереди:

– Девочке было недостаточно плохо, раз вы решили дополнительно нагрузить ее своей паникой? Не умеете держать эмоции за блоками – тогда вам нечего делать в детском отделении, – ледяным тоном сказал он и молча вышел из палаты Никамаи. Остолбеневшие девушки остались внутри.

Берк пошел по коридору один, как всегда думая о том, что будь его воля, оставил бы во всей клинике только себя и Зарема. С работой всех остальных сотрудников управились бы даже автоматы для раздачи витаминных закусок – по крайней мере, они бы ни за что не стали усугублять состояние пациента безмолвными истериками.

Слегка раздосадованный, он было вернулся к выходу, чтобы лететь домой, но затем подумал, что надо бы заглянуть к Кей-Ше: вдруг и ей станет плохо? Со сложными пациентами в клинике такое бывало: они почему-то частенько впадали в кризисы одновременно или друг за другом.

Развернувшись так резко, что какая-то медсестра, проходившая мимо, непроизвольно замерла и вжалась в стенку, Берк торопливым шагом пошел назад. Но, едва постучавшись в каюту, уже понял, что там никого нет: если бы Кей-Ше была внутри, он бы ее почувствовал. Нахмурившись, он достал из кармана коммуникатор и набрал ее номер, готовясь выругать за не разрешенные прогулки по больнице. Но ее номер – странное дело – молчал, и Берк на какое-то время даже замешкался, почувствовав нечто, отдаленно напоминающее тревогу.

Он был почти уверен, что это какое-то недоразумение, но его интуиция почему-то подсказывала иное. А интуиция его не обманывала уже очень давно – ни разу с тех пор, как он преодолел высший телепатический уровень. И неудивительно, ведь каждому школьнику известно, что интуиция – это та же самая информация, которую развитые существа способны получать с других уровней восприятия. Это глубокое знание порождает справедливую тревогу, если не совпадает с безосновательными умозрительными построениями.

Оказалось, что даже в людном парке можно найти укромное местечко – если, конечно, хорошо его знать.

– Признайся, я не первая девчонка, которую ты сюда приводил, – засмеялась Кей-Ше, когда поняла, что потайное маленькое кафе в гуще зарослей было местом, где Зарема прекрасно знали: их тепло поприветствовала владелица, явно очень взрослая горианка, судя по ее элегантному сдержанному одеянию и прическе. А еще она бросила на Кей-Ше всего один любопытный взгляд, тем самым проявив верх сдержанности, которым не могла бы похвастаться юная девица. Медсестры в больнице, например, до сих пор себе шеи сворачивали при виде "землянки", поэтому Кей-Ше даже не решалась покидать палату без сопровождения – ей вполне хватало любопытного носа одной медсестры, которая заглядывала к ней по долгу службы.

– Первая, – серьезно ответил Зарем, жестом предлагая ей выбрать столик. Кей-Ше инстинктивно забралась в самый дальний угол в тени раскидистого цветущего куста и залезла на диванчик с ногами, как это часто делали горианки. От смущения ей хотелось свернуться в клубок и не смотреть на него, изучая только собственные колени или ногти.

– Хочешь кушать? – спросил он, и его голос стал таким мягким, что ее сердце дрогнуло. Кей-Ше кивнула, уже привычно позволяя ему сделать заказ за себя. Возможно, это было ужасно глупо, но такая нежность и забота Зарема всегда подкупала. Да, она давно взрослая, но как же хотелось немного ухаживаний… немного тепла. Мог ли Берк одновременно быть правым и ошибаться? Ведь она действительно нуждается в толике тепла. И разве это означает, что ей не нужен мужчина? Разве не наоборот?

Зарем сидел напротив в абсолютно расслабленной позе и, казалось, все понимал: все ее терзания и естественное волнение. Первым инстинктом было принять его предложение без каких-либо вопросов и оговорок. Могла ли она даже мечтать о том, что всего через пару недель на Горре получит предложение о настоящей помолвке, а не фальшивой? Предложение от мужчины, который знает, что она октианка. Который готов решать ее проблемы, потому что она ему нравится, а не потому, что он хочет ставить эксперименты над ее психикой. Кстати, Берк еще никаких проблем решать и не обещал. Он не обещал, как Зарем, что станет нанимать юристов для легализации ее положения на Горре. Хотя… если он поднимет ее уровень до того, которого хочет, получение документов станет очень простой задачей. Высшие телепаты – ценный ресурс для многих планет в Галактике, даже для Горры.

Зарем посмотрел на нее, и Кей-Ше очень скоро ощутила, что не может не посмотреть в ответ – словно он притягивал ее взгляд, как магнитом. Она еще больше занервничала, смущенно глянув на него и снова опуская ресницы. Тогда он мягко положил руку на стол ладонью вверх, и она не справилась с соблазном – вложила свою ладонь в его, чтобы он погладил, успокоил.

– Ты очень красивая сегодня, малыш.

– Только сегодня? – с инстинктивным кокетством переспросила Кей-Ше, и Зарем послал ей ослепительную улыбку, снова погладив руку.

Они еще некоторое время посидели в молчании, пока не принесли еду.

И только положив в рот пару ложек салата, Кей-Ше решилась вопросительно посмотреть на него, приготовившись получить ответы, которые он обещал.

Зарем какое-то время молча смотрел ей в глаза, а потом улыбнулся:

– Я долго искал такую женщину, как ты. Никогда не подавал заявления в систему, хотел особенную.

– Особенную? Но я…

– Тихо, тихо, малыш. Дай мне сказать.

На этот раз в его эмоциях явно проявилось легкое недовольство, и глаза Кей-Ше слегка приоткрылись. Она невольно замолчала, но очень удивилась: Ого. Откуда что берется.

– Ты довольно независима, и мне это нравится. Но ты слишком многого боишься, и поэтому боишься быть женщиной, а я бы хотел, чтобы ты расслабилась и положилась на меня. В этом смысле я старомодный горианец. Я предпочитаю, чтобы моя женщина не боролась со мной за власть.

Глаза Кей-Ше раскрывались все шире и шире. Зарем буквально на глазах разворачивался к ней стороной, которую она прежде не видела в нем, даже не подозревала. До этого момента он всегда держался на равных.

– Это не означает, что она не может быть умной и самостоятельной. Я не тиран и не деспот, не любитель традиционных наказаний в уводе, – продолжил он, поигрывая ложкой, – и я не стану просто так ограничивать твою свободу. Я также хочу, чтобы ты училась и повышала свой уровень вместе со мной. Разумеется, он всегда будет оставаться немного ниже моего.

– Разумеется? – переспросила она.

– Тебя это задевает? – прищурился он.

– Немного. Это слишком категорично для меня, – призналась Кей-Ше.

– Забавно, – Зарем откинулся на спинку стула, изучая ее прямым взглядом, – а ты видишь для себя путь до "выше высшего" и дальше?

– Не… не знаю, – осеклась Кей-Ше, – не в этом дело…

– Так тебя просто коробит, что мужчина сильнее?

– Не все мужчины на свете по определению сильнее меня, – немного сердито возразила Кей-Ше, слегка распаляясь. На этот раз ей совсем не понравился скептичный вид Зарема, говоривший о том, что он даже не пытается принимать ее всерьез. Мускулистые руки были сложены на груди, словно отвергая все возможные возражения, в открытых эмоциях играла легкая забавляющаяся улыбка. Он был спокоен как скала, в то время как она потихоньку закипала. Это бесило больше всего – он действительно думал то, что говорил.

– Все мужчины на свете и не предлагают тебе помолвку. Предлагаю я, – ровным голосом парировал Зарем.

Кей-Ше стиснула зубы, повернула голову в сторону, чтобы взять себя в руки, не глядя на него. Зарем невозмутимо принялся за еду, ни капли не обеспокоенный ее состоянием, и она порозовела. Что за черт? Почему она вдруг с такой легкостью вышла из себя? Может, это с ней что-то не так?

– Прости, – тихо сказала Кей-Ше, розовея, – расскажи мне о пре-сезариате. Я только слышала об этих наказаниях и…

– Я уже сказал, что не намерен их использовать…

– Я понимаю, но…

Кей-Ше осеклась, когда Зарем наклонил голову. Недовольство в его эмоциях проявилось ярче, когда она перебила его второй раз за последние пять минут. На ее губах замерли извинения.

– Я уже сказал, – продолжил он после длинной паузы, в течение которой Кей-Ше покраснела до ушей, – что не намерен использовать традиционных наказаний в уводе. Но для твоего сведения да, любой другой пре-сезар, в том числе Берк, может отшлепать тебя в уводе, если ты его допечешь.

– Я думала, это ушло в прошлое, – прошептала она, неприятно пораженная этим открытием.

– Нет, ничуть. Другое дело, что это не так часто бывает во время помолвок, если только это не часть флирта, конечно, – Зарем усмехнулся и подмигнул ей обоими глазами, послав ослепительную телепатическую улыбку.

Кей-Ше прикрыла рот рукой и фыркнула. В этом направлении она еще не думала. Но ей понравилось, как он свел все к шутке на этот раз.

– А откуда это вообще пошло, вся эта система пре-сезариата, попечения на Горре? – с любопытством спросила она. – Здесь ведь все находятся под чьим-то пре-сезариатом.

– Да, – кивнул Зарем, положив в рот ложку салата. – Мой пре-сезар – Берк, потому что он мой непосредственный начальник, и его телепатический уровень выше. Под моим попечением также много сотрудников в больнице. Все родители имеют пре-сезариат над детьми, мужья – над женами, и так далее.

– А кто пре-сезар Берка?

– Величайший. Берк уникален, телепатов такого уровня в планетарной системе очень мало. Они все на непосредственном попечении Сезара.

– А в чем смысл? – все еще не понимала Кей-Ше, – Ведь до телепатии на Горре ничего подобного не было? Зачем все взрослые люди друг друга контролируют?

Зарем доел салат и отодвинул тарелку, глядя на нее так, словно она задала бессмысленный вопрос о чем-то совершенно очевидном.

– Теория телепатии начинается с того, что все телепаты, не достигшие уровня Величайшего, не вполне способны себя контролировать и постоянно нуждаются во взгляде со стороны, – терпеливо пояснил он, с любопытством наблюдая за ее реакцией. По его слегка расфокусированному взгляду Кей-Ше поняла, что он сканирует эмоции. Она нахмурилась и глубоко вздохнула. Мысль о том, что ее считают неполноценной, не добавила ей комфорта.

– А как же нетелепаты? Они что, вроде как, лучше нас? – удивленно переспросила она, пожав плечами. – Ведь на нетелепатических планетах обычно не существует никакой системы "взгляда со стороны", если не считать детей?

Зарем непонимающе воззрился на нее, и на этот раз нечто, похожее на удивление, появилось в его эмоциях. Но он тут же усмехнулся и послал ей телепатический смех:

– Нетелепатов никто не воспринимает всерьез, Кей-Ше. В понимании центарианцев это вообще неполноценные люди. Разумные, но психически не вполне адекватные.

– Что?

– Ты не согласна?

– Конечно, нет. Ты ведь не серьезно это говоришь, верно?

– Я…

Зарем скосил взгляд на свой коммуникатор и нахмурился:

– Извини, малыш. Мне надо позвонить в клинику. Тут что-то со связью – попробую спросить, в чем дело, хорошо?

– Да, конечно.

Кей-Ше достала свой коммуникатор – он тоже не работал. Она проводила взглядом Зарема, который быстрым шагом направился в сторону неприметной загородки, откуда появлялся и исчезал персонал кафе, и, оглянувшись, убедилась, что осталась одна.

Было очевидно, об этом "потайном" месте, действительно, не знали многие посетители скального парка: пять небольших столиков пустовали. Откинувшись на спинку кресла, она решила на минутку прикрыть глаза и, вероятно, задремала. Кей-Ше поняла это, когда прямо над ухом раздался тихий голос, оказался полным сюрпризом – и она даже вздрогнула.

– Доброго дня, эста. Я на одну минуту, – начал незнакомый высокий мужчина, которого в первое мгновение, открыв глаза, она приняла за горианца. Но, присмотревшись, разом перестала дышать. Сердце рухнуло вниз, в район солнечного сплетения, и что-то там стало неимоверно жечь. У незнакомца были темные, странно бегающие, как у вора, глаза. Крепко сбитая, но совсем не по-гориански тяжелая фигура и такой же тяжелый взгляд. Ох, она отвыкла от них, за какие-то пару недель, подумать только. Октианец.

Он оглянулся, и Кей-Ше увидела второго мужчину – тот стоял чуть поодаль, не сводя глаз с загородки, за которой скрылся Зарем. Стоял явно на стреме, пока этот первый подошел к ней.

Кей-Ше приросла спиной к стулу и застыла, окаменев. Ощущение было похоже на то, как бывает в яркий солнечный день, когда гуляешь на природе и вдруг заметишь какую-нибудь гадину, типа змеи или особо уродливой лягушки под корягой – чувство легкого страха смешивается с омерзением, кожа покрывается мурашками, все мелкие волоски встают дыбом – на спине, на руках, на шее. Зачем ЭТО здесь, среди всей красоты? Оно собирается атаковать?

И слова октианца, сказанные нейтральным тоном, воспринимались скорее как змеиное шипение, нежели как человеческая речь:

– Ты много не помнишшшь, Кей-Шшше. Но обязательно вспомнишшшь в нужный момент. Не забывай, кто ты и зачем ты здессссь.

Прежде, чем она успела сделать следующий вздох, октианец исчез – неслышно, словно змея, молниеносно уползающая в кусты. Ее передернуло. Широко раскрыв глаза, она вцепилась в стол, пытаясь сделать глубокий вдох, но на груди словно лежал камень. Беспомощно осмотревшись по сторонам, она встретилась глазами с Заремом – он только вышел из-за загородки и, судя по всему, не видел октианцев.

Но, едва взглянув на нее, нахмурился и ускорил шаг, чтобы быстро оказаться рядом:

– Маленькая?

– Зарем… Зарем…

Она не сразу смогла выговорить это, и сначала просто вцепилась ему в руку чересчур сильной хваткой, словно тонула и пыталась удержаться на плаву.

– Малыш, тихо, тихо. Что? Говори, Сэм, ты в безопасности.

– Нет. Нет, я не в безопасности, – выпалила она наконец побелевшими губами, – они нашли меня. Они здесь.

Глава 8

Когда полчаса спустя прилетел Зарем с бледной, как снежный горный пик, Кей-Ше, он ни капли не удивился. Интуиция его не подводила: его невесте было очень плохо, и выглядела она даже хуже Никамаи, то и дело заваливаясь в обмороки.

Послав гневный взгляд Зарему, осторожно положившему Кей-Ше на кровать в ее палате, Берк склонился над ней и увел.

– Я не помню, чтобы разрешал уводить ее из клиники, – отрывисто бросил он стоявшему рядом эс-Каве, в эмоциях которого читалась и вина, и одновременно какая-то непривычная дерзость.

– Мы оба знаем, что ваша помолвка фальшивая. Не думаю, что Кей-Ше нуждается в разрешении на прогулки, – таким же холодным голосом ответил Зарем, тревожно наблюдая за его действиями. Берк быстро сканировал свою невесту за последние часы – его губы дернулись:

– Так это было свидание? Весьма самонадеянно с твоей стороны, – заметил он, слегка раздувая ноздри.

– Она свободная жен…

– Она моя невеста, – оборвал его Берк, почти зарычав – с неожиданным даже для себя уровнем ярости, – она моя пациентка. И она нестабильна эмоционально. Как ты посмел?

Зарем выпрямился и вздернул подбородок:

– Эсте эс-Мессе, вы ей не жених. Вас не проверяли на совместимость.

– Я сам могу проверить на совместимость кого угодно. Вон из этой палаты, эсте эс-Каве. И с этого момента я запрещаю вам приближаться к моей невесте.

– Вы не можете. Вы бросили ее в больнице. Если бы я каждый вечер не приводил ее эмоции в порядок после вашего вмешательства – знаете, что с ней было бы? Вы же довели ее до…

– Еще одно слово – и я удалю вас из клиники на неделю.

На этот раз он ответил абсолютно ровным и спокойным голосом – таким, что Зарем ощутил опасность сквозь все возмущение и осекся. Берк не мог посмотреть в лицо своему ученику, поскольку продолжал заниматься Кей-Ше, но периферийно воспринимал его эмоции: злость, бессилие, обида, снова злость. По внезапному всплеску досады он понял, что Зарем, не поверив спокойному тону, предпринял попытку влезть в его эмоции и наткнулся на непроницаемый блок.

– Даже не пытайтесь, доктор эс-Каве, в этой жизни вы никогда не будете сканировать меня, – бросил Берк, послав ему намеренно уничижительную телепатическую усмешку, и после этого тот, наконец, развернулся, чтобы стремительным шагом покинуть палату.

После того, как дверь за ним закрылась, Берк переменил позу, осторожно отодвигая ноги Кей-Ше, чтобы сесть рядом и быстро продиагностировал сам себя. Такие эмоциональные взрывы были для него теперь большой редкостью, и не могли не настораживать. Неужели он ревновал? Забавно. Или это была просто инстинктивная реакция на недопустимое поведение Зарема? Не без этого, конечно. Но все же врать себе не стоит.

То, что случилось днем, все же затронуло что-то внутри него. Как минимум, пробудило любопытство. Он никогда прежде не отказывал женщине в поцелуях, потому что ни одна женщина его раньше о таком не просила. Берк затруднялся даже представить горианку, которая могла бы обратиться с такой просьбой, даже во время помолвки. Все они были помешаны на том, чтобы выглядеть слабыми и пассивными, что в их понимании было одно и то же.

Впрочем, многим мужчинам это нравилось и они поощряли женщин в том, чтобы те старались меньше работать, меньше учиться, прилагать минимум усилий к телепатическому развитию. Все понимали, что это игра, и в ней есть перекосы, но такова была удобная для большинства, сложившаяся и устоявшаяся за последние два-три века горианская культура. И она была лучше, чем любая другая, существовавшая на планетах системы в прошлом.

За вечер он уже успел подумать, что отверг заигрывания Кей-Ше скорее инстинктивно, исходя из тех же культурных табу. Хотя мог бы и согласиться, если бы подумал. Опасно, конечно, но она ведь не в комнату для слияний его звала – это всего лишь поцелуй. И предложение, если подумать, весьма заманчивое, ведь он никогда прежде не целовал полностью разумной женщины – только шаггитеррианок.

Взгляд сам собой скользнул по округлости груди под линосом Кей-Ше и мягкой линии ее подбородка, розовым приоткрытым губам. Он совсем не думал обо всем этом, когда предлагал ей свою защиту – он действительно заботился только о своем эксперименте, о том, что сможет доказать с ее помощью. И, наверное, поэтому он и не предусмотрел того, что она может вызвать интерес у Зарема. Конфликт с эс-Каве – самое неприятное последствие его невнимательности. Пожалуй, он и вправду чересчур увлекся работой, и помолвка подоспела как нельзя более кстати: возможно, ему действительно пришла пора немного вынырнуть.

Подумав об этом еще пару секунд, Берк даже сглотнул. Что, если ему и правда забрать ее из больницы? Это придется сделать, если он хочет отвадить от нее Зарема.

Снова подумав о нем, Берк испытал невольное возмущение. Как его ученик посмел покуситься на его невесту? Зарем ведь всегда уважал его, никогда не позволял себе ставить под сомнение его достижений как светила телепатической медицины. Выходит, он одновременно мог ни во что не ставить его как мужчину? Даже за соперника не считает? Невольно прослушав на скане его разговор с девушкой, Берк ощутил нешуточный гнев. Кто он такой, чтобы говорить Кей-Ше, что она его не хочет? И насколько он, Берк, производил замороченное работой впечатление, что позволил Зарему считать, будто можно вот так запросто увести невесту из-под его носа, а он даже не будет против?

Посмотрев на Кей-Ше, он коснулся ее шеи, измеряя пульс, и невольно провел пальцами по нежной коже.

Девушка с низшей планеты, которая верила в высшие чувства, но при этом во всем потакала случайным порывам тела. В голове у нее, конечно, сплошной бардак, как и в психике. Зато она полностью в его власти, а значит, волей-неволей будет учиться и развиваться, и еще от нее так вкусно пахнет. О, космос. Если вот так быстро отпустить свои собственные порывы, это может стать слишком соблазнительным.

Ее кожа была такой нежной – ее хотелось трогать. Берк отдернул руку и выругался, а потом посмеялся над собой, быстро поднявшись с ее постели. Нет, он вовсе не пребывал в иллюзии, что получил полную власть над своим телом вместе с навыками высшего телепата. Просто ему были неприятны шаггитеррианки, и он наивно полагал, что еще какое-то время может отвлекать себя работой, а потом появится подходящая девушка…

Дверь в палату приоткрылась – заглянула медсестра, но тут же исчезла, увидев его. Берк снова сел – на этот раз подальше от Кей-Ше, в кресло, и стал ждать, пока она очнется. Будить ее не стоило – ей нужен был отдых. Он нарочно углубил ее сон во время сканирования, позволяя отдохнуть измотанным нервам. Она очень сильно испугалась внезапно появившихся октианцев – было похоже, что эта встреча что-то сдвинула, подняла со дна какие-то воспоминания.

Берк готов был поклясться, что они активировали какую-то встроенную программу, которая была там, в затертой памяти. И теперь, как только она наберется сил, можно зайти туда и пролечить. Но сначала он просто заберет ее, и они оба отдохнут. Кое-в-чем Зарем был прав – он не должен был так надолго бросать ее в клинике.

Приняв решение, Берк полностью расслабился и прикрыл было глаза, сам намереваясь подремать, но тут начал вибрировать коммуникатор. Едва взглянув на экран, он удивленно хмыкнул, и только затем ответил:

– С прилетом? Не знал, что ты пожалуешь в гости, Тхорн.

– Благодарю. Прилетели утром, – коротко ответил собеседник, которого он не слышал несколько лет.

– Поздравляю с назначением, – ровным тоном сказал Берк, но лишь потому, что знал: его слова не будут приняты всерьез.

– Не злись. Поверь, у меня важная миссия, – таким же ровным тоном ответил ему Эс-Зарка.

– Разумеется. У всех чиновников куда более важная миссия, чем спасать жизни. Только зачем я три года назад потратил пять месяцев на твое обучение? – ворчливо осведомился Берк. Не злиться на Эс-Зарку он не мог, поскольку считал его одним из самых близких единомышленников во всем мире. Они стали почти друзьями, пока Тхорн жил на Горре-3 и учился у него, хотя никаких друзей у Берка сроду не было. И пример с Тхорном лишний раз показал, что это не зря – все они рано или поздно идут своей дорогой, совершенно ему непонятной.

По правде, Берк был почти в бешенстве, когда пару недель назад узнал, что Тхорн стал помощником Сезара, бросив медицинскую практику на Горре-центр. Ведь там на всей планете больше не было докторов такого телепатического уровня, которых, к тому же, Берк обучил бы лично. У Тхорна были потрясающие задатки врача-психолога – по сути, такие же, как у него, только опыта меньше, потому что этот дурень сотню лет просто потратил на ерунду, занимаясь боевыми операциями. А теперь, вместо того, чтобы спасать людей, поступил на государственную службу.

– Ты учил меня не зря. Я многим помог за эти годы, – примиряюще сказал Тхорн. – Мне надо встретиться с тобой.

– Не хочу я видеть твою физиономию. К тому же я занят, так что как-нибудь в другой ра…

– Это распоряжение Сезара, – прервал эс-Зарка чуть более напористым тоном.

– Чтоб ты в космосе пропал, бестолковый вояка.

– Я тоже буду рад встрече, Берк. Ты в клинике?

– Да, – буркнул он в трубку, едва сдерживая кипящие эмоции. Берк эс-Мессе ненавидел, когда им командовали. Даже если это делал Величайший.

– Буду через полчаса, – жизнерадостно сообщил Тхорн и отключился.

Даже не пытаясь скрыть своего угрюмого настроя, он встретил Тхорна на взлетной площадке у клиники. Когда гость коснулся ногами каменной поверхности, Берк сузил глаза, скрывая за блоками невольное восхищение: то, как этот прославленный на всю Горру вояка приземлялся, походило на кино-трюк. Начать с того, что он умудрялся полностью складывать крылья еще до того, как его ноги касались поверхности скалы, а как только касались – он лишь немного сгибал колени и тут же выпрямлялся, стоя как приклеенный – ни дополнительного шага, ни каких-то колебаний: вот он летит – и вот стоит, как будто не существовало никакой инерции и силы притяжения.

Учитывая чудовищный рост и мощное телосложение Тхорна эс-Зарки, что и говорить, это особенно впечатляло, хотя и не так, как его телепатические возможности. Поэтому, даже восхищаясь этим приземлением, Берк не мог не досадовать на то, что такой человек предпочел потратить годы на тренировки и сражения вместо того, чтобы лечить людей. Какой прок человечеству от всей этой эквилибристики, пусть даже им и восторгалась вся планета? Это годится лишь на то, чтобы поражать умы школьников и привлекать людей в армию вместо куда более толковых профессий.

– Я рад тебя видеть, Берк, – сказал Тхорн, едва приземлившись.

– Не могу сказать того же, – ворчливо отозвался Берк, хотя теперь, увидев эс-Зарку, уже не мог совладать со своими положительными эмоциями. Он все же дружелюбно относился к этому здоровяку, соскучился по нему, и Тхорн прекрасно об этом знал.

– Ты не меняешься, – просияв телепатической улыбкой, заметил он и дружески хлопнул Берка по плечу, от чего тот слегка покачнулся.

– У меня мало времени, – упрямо отозвался эс-Мессе с прежней угрюмостью.

– У меня, к сожалению, тоже, – невозмутимо ответил гость.

Берк кивнул и, молча развернувшись, повел его внутрь – в свой кабинет в клинике. Там, едва осмотревшись, Тхорн сразу занял свое любимое место: огромное кресло возле окна. Расположившись со всеми удобствами, он снова послал Берку дружелюбную улыбку:

– Рад видеть, что и здесь все по-прежнему. Величайший просил передать, что очень благодарен тебе за твою работу.

– Давай без этого, Тхорн, – процедил хозяин кабинета. – Если Величайший мне так благодарен, почему бы ему не послать мне чек?

– Он послал. Пять миллионов кредитов будет достаточно, чтобы расширить клинику?

Берк, успевший налить себе стакан воды, не донес его до губ:

– Что?

Его реплика о чеке была скорее шуткой. За последние пятьдесят лет Сезариат не выделял частным клиникам ни кредита – медицина прекрасно развивалась и без этого. Планетарный бюджет вкладывал только в учебу медиков – большинство из них получали первое образование бесплатно, и этого каждому было более чем достаточно, чтобы обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Поэтому Берк отреагировал на новость совершенно искренним изумлением – но Тхорн не шутил.

– Величайший предлагает тебе пять миллионов на расширение клиники, Берк, – спокойно повторил тот. – Если ты согласен, деньги завтра поступят в твое распоряжение. Он также хочет, чтобы ты подключился к планетарному исследованию о причинах генетической эпидемии.

– Генетической эпидемии? – горько хмыкнул Берк, делая большой глоток воды. Несмотря на то, как подпрыгнуло его сердце от прекрасной новости о деньгах, радоваться он еще не спешил, поскольку пока не вполне понимал, чем вызвана эта внезапная щедрость, – Нет никакой эпидемии, Тхорн. Тебе прекрасно известно, чем вызваны детские болезни.

– Это только твоя гипотеза, Берк. Сезариат о ней знает, как и я, но ничего еще не доказано.

– Потому что никто и не хочет доказывать! – внезапно закипая, выпалил Берк, со стуком поставив стакан на стол. – Система пре-сезариата Величайшему дороже, чем здоровье детей, верно?

– Неверно. Ты сам знаешь, что это чушь, Берк.

Тхорн невозмутимо следил за ним своими ослепительными, как у любого телепата выше высшего, глазами болотного цвета, пока Берк мерил шагами свой кабинет, и это, как ни странно, немного успокоило.

– Ладно, – сказал он, сел и закинул ногу на ногу, – я докажу это сам. У меня есть статистика о лечении детей в моей клинике и о других детях, рожденных в этих семьях. Те родители, которые последовали моим рекомендациям и подняли свой уровень, больше не рождали больных детей. Зависимость от телепатического уровня родителей, от их близости к потенциалу – прямая. Имеет значение также разница между телепатическим уровнем отца и матери, и чем она больше, тем выше риск.

– Но генетики утверждают, что…

– Пусть утверждают, что им угодно. Я на практике вижу, чьи дети болеют, а чьи – нет, – отрезал Берк. – Приведи мне больного ребенка двух высших телепатов. Есть у тебя такие? Ну?