Текст книги "50 и одно дыхание легче"

Тридцать восьмой вдох

Я лежу на животе Николаса, смотря в потолок. Он машинально, как и раньше, перебирает мои волосы, приподнимая пряди. Мы молчим. Нам нечего больше сказать друг другу.

На самом деле я сейчас понимаю, что не жалею о сексе с ним. Каким бы он ни был, он был. Мне было хорошо. Впервые за долгое время я, действительно, насладилась тем, что со мной делал Николас. И это доказывает, что наши желания так отличны друг от друга. Я подозреваю, что он был нежен со мной, потому что прочёл моё письмо, в котором я умоляла его об этом. Умоляла хотя бы раз в три дня именно заниматься любовью, а не трахаться и не изучать новые девайсы. Пора признаться, что Николас красиво завершил всё.

Приподнимаюсь, прижимая к груди одеяло.

– Я схожу в душ. Ты можешь уходить. Это был прекрасный прощальный секс. Спасибо, – сухо произношу я и, поднимаясь с кровати, стягиваю одеяло с бёдер Николаса, обнажая его тело.

Я не буду смотреть, как он закроет за собой дверь. И сейчас я не бегу от этого. Я чётко осознаю, что мы с Николасом расстались. Моя жизнь никогда не будет прежней. Мне будет сложно. Я точно буду плакать. Но я принимаю его желание быть свободным. Мы ограничивали друг друга во многом. Так мы бы долго не протянули. Это был вопрос времени.

Сбрасываю одеяло и забираюсь в душ. Я ни о чём особенном сейчас даже не думаю. Мне не больно. Я до сих пор нахожусь в эйфории от поцелуев Николаса. Он никогда так часто и много не целовал меня, как в этот раз. Дотрагиваюсь до своих опухших губ и слабо улыбаюсь. Я запомню этот момент на всю жизнь. Вот так любят друг друга. Именно так, не причиняя боль, а оставляя улыбку.

Заматываясь в полотенце, выхожу из ванной комнаты и прислушиваюсь к тишине. Тащу за собой обратно одеяло, замечая, что моя одежда валяется в коридоре, как и рубашка Николаса. Сумка стоит там же у дивана. Он не ушёл.

Хмурясь, заглядываю в спальню, а Николас так и лежит на постели, подложив одну руку под голову и согнув одну ногу. Голый. Он не спит. Смотрит на меня.

– Ты, наверное, тоже хотел принять душ? Он свободен, – понимаю я причину, почему он до сих пор здесь. Других у него быть не может. Мы оба получили больше, чем просто поцелуй.

Кладу одеяло на кровать и озадаченно наблюдаю, как Николас берёт его и прикрывает им свои бёдра, возвращаясь в ту же позу.

– Почему ты здесь? Ты сказал, что уходишь. Я всё понимаю, Николас. Я больше не плачу, я в норме. Я не буду кричать или обвинять тебя в чём-то, потому что не имею права. Это было. И я не жалею. Ни об одной минуте своей жизни рядом с тобой я не жалею, даже о прощальном сексе. Всё в порядке, – стараясь быть спокойной в данной ситуации, заверяю его.

Николас прищуривается, а затем уголок его губ приподнимается в усмешке.

– Подойди ко мне, Мишель, – раздаётся его мягкий приказ. Он указывает взглядом на место рядом с собой.

– Николас, просто уйди. Я не понимаю, что ты ещё хочешь от меня? Одного секса достаточно. Уходи, – настойчиво произношу я, указывая пальцем на дверь.

– Ты хочешь, чтобы я ушёл?

Да он издевается. Он ведь сам говорил о том, что между нами ничего больше нет. Да, секс был превосходным, но одним сексом сыт не будешь.

– Честно. Мы столько раз обещали друг другу, что будем говорить честно, но, оказывается, довольно редко это делали. Ты хочешь, чтобы я ушёл, Мишель? – Его вопрос серьёзен, слишком серьёзен для голого мужчины, развалившегося на моей постели.

– Нет, я не хочу, но…

– Этого достаточно. Иди сюда. Живо, – Николас резко перебивает меня и указывает снова взглядом на кровать.

Сглатываю и опасливо приближаюсь. Я и, правда, сейчас не понимаю, что ещё он хочет получить от меня. Всё уже сказано. Всё решено. Так зачем тянуть время?

Присаживаюсь на край постели и поворачиваюсь к Николасу лицом, снова поправляя полотенце, чтобы не свалилось.

– Ты боишься меня? – Спрашивает он.

– Нет. Я никогда особо не боялась тебя, Николас. Я боюсь себя и того, что со мной будет, если ты вновь примешься топтать моё сердце, – тихо отвечаю, мотая головой.

– Я отвратительно поступил с тобой, Мишель. Я хотел причинить тебе такую же боль, какую испытывал сам, когда ты ушла. У меня нет понятия «уйти на время». Есть понятие «уйти». Это то, что я услышал. Ты была напугана, как и я. В ту ночь я пережил очень сильный страх за твою жизнь. Я испугался, как любой нормальный человек, понимаешь? Я испугался, что тебя убили или сильно поранили, или… я придумал себе достаточно «или», пока ехал к тебе, после сообщения о том, что Люси пришла, и ты её впустила. Я злился на тебя за твоё чёртово сердце, которое всегда будет для меня загадкой. Я злился на себя, что не смог тебя уберечь. Я злился из-за того, что ощутил себя бессильным, и это вернуло меня в детство, когда я ничего не мог сделать, а только смотреть и плакать от боли и жестокости. А потом ты заявила, что хочешь уйти и взять время, чтобы подумать. Ты не могла даже ответить на вопрос, любишь ли меня. Я разозлился ещё сильнее, – он замолкает.

– Зачем ты это говоришь мне, Николас? Я всё понимаю…

– Дело в том, что я хочу остаться. Всё просто. Я не могу уйти, – повисает тишина после его слов.

Я не верю своим ушам, ведь он буквально ещё полчаса назад говорил о совершенно противоположных вещах, заставив меня испытать невыносимую боль. И я вроде бы приняла его выбор. А сейчас у него снова всё просто.

– Думаешь, мне легко? Нет, крошка. Мне чертовски сложно. Думаешь, я бы поднялся сюда, к тебе, если бы мне было всё равно? Думаешь, я бы просил тебя поцеловать меня, если бы смирился с тем, что это конец? Думаешь, я не умею себя контролировать и позволил бы себе переспать с тобой, если бы сам не желал этого? Нет. Я не могу отпустить тебя. Я столько времени настраивался, чтобы это сделать. Мне казалось, что это будет не так трудно, а на самом деле я не смог и вряд ли смогу в будущем, – Николас садится на кровати и придвигается ко мне ближе.

– Я прочитал твой контракт от корки до корки раз двадцать. А письмо я читаю по семь-восемь раз в день. Знаешь зачем я постоянно избегал совместного времяпрепровождения, когда мы оставались вдвоём? Зачем я вёз тебя в клуб и выдумал новые и новые варианты сессий для нас? – Интересуется он.

– Нет, – шепчу я.

– Дело в том, что в одну минуту я понял – мне это не нужно. Мне это больше неинтересно. Я пытался заставить себя вернуться туда, ведь это моё детище. Это я собрал этих людей под одной крышей, и раньше мне это доставляло невероятные эмоции. Я мечтал о том, что сделаю с тобой там. Я это делал. Я убеждал себя, что просто девайсы не те. Они не такие болезненные, к каким я привык. И я попробовал тот, что нужно. Самый сильный, и я бил настолько ожесточённо, как никогда, – Николас делает глубокий вдох.

– Не меня, да? Ты бил другую? – Едва слышно спрашиваю его.

– Другую. У меня их было восемь. Восемь сабмиссивов и рабынь, которые умоляли меня провести с ними сессию. Я провёл её с каждой, – кивает он. Прикрываю глаза на несколько секунд, и горечь снова собирается внутри.

– Я видела сообщение от номера четыре. Она благодарила тебя…

– За боль, – заканчивает за меня Николас. – Да, именно за жестокую и чудовищную боль, которую я причинил ей. А самое страшное – мне не понравилось. Мне было противно. Я чувствовал себя таким грязным, поэтому напился и видел тебя, плачущую, умоляющую меня прекратить издеваться над собой. Я не успокоился. Я заставлял себя вновь и вновь быть тем, кого создала природа. Но буквально двадцать минут назад до меня окончательно дошло, что это не природа сделала со мной, а я сам. Я насильно вынуждал и тебя, и себя быть теми, кем мы больше не являемся. Я насиловал тебя, Мишель. Я насиловал не только твоё тело в ту ночь в заброшенном доме, но и самого себя, пытаясь вернуть ту ненависть и любовь к боли, которая была у меня до тебя. Я вымещал на тебе свою злость за то, что я это потерял. А оно мне нужно, я думал, что очень нужно. Нет. Мне нужна ты. И вот именно такая нежность, которую я сегодня ощутил. У меня горело сердце от твоих поцелуев.

– То есть, ты устроил эту гонку по изучению девайсов на мне и проводил всё своё время в клубе, чтобы заставить себя снова любить боль, когда она стала тебе ненужной? – Шокировано переспрашиваю я.

– Да. После той ночи в клубе, когда мы с тобой повторили наказание, но так, чтобы излечиться, я заметил за собой много изменений. Я жил в роли Мастера очень много лет, и понимать, что перестал им быть после той ночи, мне было страшно. Я испугался того, что со мной снова что-то не так. Или кошмары начнутся заново, или я сотворю что-то ужасное с тобой. Спокойствие, которое было внутри меня, пугало. Я вёл себя, как козёл. Прости меня, Мишель, за то, что тебе пришлось вынести всё это рядом со мной. Тот страх, который ты описывала, он ранил меня намного сильнее, чем потрясение, оттого что я больше независим от желания постоянно причинять боль. Когда я прочитал твои слова, описывающие ужас от моих прикосновений, мне стало больно и стыдно. Лучшим вариантом стало желание отпустить, учитывая то, что ты встречалась с другим. Я видел его. Я хотел его прикончить на месте за то, что рядом с ним ты улыбалась, а со мной боялась любого шороха. Я так хотел быть им. Беспроблемным. Искренним. Умеющим делать тебя счастливой. И в то же время я продолжал насиловать себя. Люси не помогла мне разобраться в себе, а ещё больше доказала, как опасно тебе быть рядом со мной. Добили меня твои слова на пароме. Чёрт, я чувствовал твою боль и не знал, как помочь. А потом я обнимал тебя. Боже, это словно оказаться в раю под палящим тёплым солнцем после вечного мороза. Я не хочу больше дарить тебе боль, Мишель. Я хочу дарить тебе любовь. Да и поцеловать тебя я просил для того, чтобы это зашло дальше. Именно вот в эту постель. Именно снова в твоё сердце. Я проверил себя и убедился окончательно и бесповоротно, что Мастер во мне умер. Я не отрицаю, что мне нравится грубость, но причинять боль тебе я больше не желаю, – Николас замолкает, а меня словно молния поразила. Я ведь даже не подозревала о том, что с ним творится. Мы и, правда, перестали быть честными друг с другом.

– И вот этот браслет, – Ник поднимает руку, с силой дёргает и срывает его, ломая звенья. Бросает его на пол и находит мою руку.

– Он мне не нужен, чтобы знать, что я твой, а ты моя. Мне не требуется каких-то тематических клятв, подтверждений того, что ты меня любишь и будешь любить, каким бы придурком я ни был. А порой я поступаю нелогично и жестоко.

– Ты спал с ними? С теми девушками? – Шёпотом спрашиваю я. А в голову ничего больше не лезет.

– Нет. Конечно, нет. Для меня секс никогда не стоял на первом месте. Для меня главным было причинить боль, увидеть её, смеяться ей в лицо. Только получал лишь отвращение к себе и к тому, что делаю, прячась за алкоголем, чтобы вернуться туда, где я был любим. Теперь понимаешь, Мишель? После всего, что я наговорил и сделал с тобой; после того, как моя семья изуродовала тебя изнутри и снаружи… это я должен просить тебя дать мне шанс вернуться. Не ты, а я. Твой уход для меня страшен. Посмотри, ведь вокруг так много мужчин лучше, чем я. Даже тот парень. Он идеально тебе подходит. С ним ты была бы постоянно в безопасности. С ним было бы проще. Он бы чётко мог ответить тебе, какое будущее вас ждёт. А твои слова о том, что ты никчёмная… чёрт, ты же не видишь себя со стороны. Моими глазами. Я восхищаюсь тобой, крошка. И я хочу быть единственным, кому ты будешь теперь готовить завтраки. Я хочу быть первым, кто попробует твои кексы или что ты там ещё приготовишь. Я хочу быть с тобой во всём первым и единственным. Я хочу узнать, как люди живут без боли, наслаждаясь каждым мгновением. Я хочу подарить это время, всё моё время, тебе. Меня больше не пугает тот факт, что я независим от посещения клуба. Но меня пугает одиночество и то, что я не успел вовремя всё понять и принять. Я могу вернуться, Мишель? – Николас всматривается в мои глаза, а я в шоке.

Отчасти я сильно зла, до безумия зла на него за то, что он заставил меня пройти сегодня. За ту боль, которую я пережила. За каждую истерику и страх потерять Николаса окончательно. А вот сердце моё начинает биться так легко, как никогда. Меня разрывают эти эмоции, и я не могу вымолвить ни слова. Хочется накричать, ударить Николаса, поцеловать его и, обнимая, плакать от счастья.

– Я не готов к большему, прости. Я знаю, что Райли сделал предложение Саре. Моя служба безопасности отлично работает, и доложила об этом. Я решил моментально отправить их обоих подальше от тебя, чтобы ты не узнала, чтобы не смотрела на меня ожидающе. Райли уже давно планировал это. Пару месяцев назад. Меня и это напугало. Ты же, как нормальная девушка, хочешь будущего. Белого платья и остальной чертовщины. Но я не готов. Это для меня ад. Я буду ужасным мужем. Я ужасный парень, Мишель. Я…

– Я не хочу замуж, – шепчу, выдавливая из себя.

– Не хочешь на самом деле или говоришь так для того, чтобы обмануть меня? – Николас волнуется. Надо же. Это интересное событие.

– Нет, я говорю это, потому что не хочу связывать себя узами брака. Я не хочу быть миссис Николас Холд. Я не потяну такую ответственность. Меня она тоже пугает. Я признаюсь, что страшно завидовала Саре. И да, я ждала от тебя чего-то подобного с той ночи, когда ты подарил мне браслет. Но всё это время я сравнивала себя и своих родителей. Я похожа на них. Я поступаю так же, как они. И не уверена в том, что брак – это то, о чём я мечтаю. Я хочу, чтобы ты показал мне другой мир. Другой, отличный от того, что мы оба знали. Я хочу изучать его вместе с тобой, привыкать к нему, совершать ошибки и решать их. Я не буду больше бежать от проблем, но брак в мои планы не входит, – пожимаю плечами, открыто признаваясь, что ни детей, ни чёртовых обязательств, ни колец, ни кучи гостей я не желаю видеть в своей жизни.

– Выходит, мы хотим получить от жизни одно и то же. Так я могу вернуться в твою жизнь, крошка? Я могу снова взять её в свои руки? – Николас заправляет волосы мне за ухо.

– Можешь. Да… да, можешь. Только обнимай меня, ладно? Если я начну говорить глупости или же буду очень напугана, обними меня. Этого мне будет достаточно. Даже если я буду вырываться, бить тебя, не выпускай меня из своих рук. Я без них не могу. Они меня успокаивают намного лучше, чем слова, – шепчу я.

– Хорошо. Я понял. Обнимать и ужинать с тобой. Но со мной, Мишель, будет всегда опасно. Я из тех людей, которые стали мишенью для нападения, понимаешь? И нападающей может быть снова моя семья. Ты должна осознавать тот факт, что не будешь доверять никому, как и верить их словам обо мне или же о том, что я тебя где-то жду. Если я буду ждать тебя, то ты будешь обязательно об этом знать. Ты понимаешь то, что я говорю тебе?

– Да. Это из-за твоих денег?

– А что ещё во мне интересует остальных, как не они? – Горько усмехается Николас.

– Меня они не интересуют…

– Про тебя я это знаю. Но только тебе я и хочу их отдать. Я не думал о том, что ты несёшь убытки из-за меня, финансовые убытки. А теперь я буду сам тебя обеспечивать. Во всём…

– Николас, нет, пожалуйста. Не порть этот момент деньгами. Они приходят и уходят. Ты останься, а остальное меня не волнует, – перебиваю его, сжимая его руку в своей.

– Хорошо, как скажешь. Я голоден. Я ничего не ел с утра, а вчера пил. Утром был только кофе, и сейчас я безумно голоден. Я хочу попробовать эти чёртовы кексы, которые ты от меня прячешь. И я не понимаю, зачем ты начала готовить? – Закусываю губу и шумно вздыхаю от его вопроса.

– Наверное, чтобы покорить тебя. Я не знаю, занялась тем, что было доступно. Мне хотелось стать лучше, чем я есть, – отпускаю его руку и поднимаюсь с кровати.

– Мишель.

Поворачиваю голову к Николасу.

– Лучше тебя для меня нет и не было. Я это проверил. Но вот тот факт, что ты встречалась с другим, ходила с ним на свидания, меня обижает. До сих пор я не научился контролировать свою ревность. Он тебе нравился?

– Да, нравился, – честно признаюсь я, ловя моментально изменившийся взгляд Николаса. Он злится.

– Дастин прекрасный парень, Ник. Он умён, образован, эрудирован, с отличным чувством юмора, из хорошей семьи и с правильными ценностями. Только вот от него моё сердце не замирает. А рядом с тобой оно бьётся очень сильно. Я тоже проверила – я люблю тебя, и никуда это чувство не денется, – он расслабляется. Опускает голову и прячет улыбку, и это так ново. Николас никогда не улыбался так озорно и, по-мальчишески, немного застенчиво. Он, действительно, изменился. И я буду любить его ещё сильнее.

Тридцать седьмой вдох

– Итак, мисс Пейн, что есть в вашем арсенале, чтобы сразить меня? Кексы вкусные, – жуя, интересуется Ник, запивая чаем.

– Хм, вряд ли ты будешь ждать четыре часа, пока приготовится индейка с апельсинами, поэтому предлагаю сделать пасту с креветками. Но креветки у меня закончились три дня назад, так что придётся идти в магазин, – пожимаю плечами, облокачиваясь о кухонный островок рядом с Николасом.

– Пошлём Майкла сначала в супермаркет, а потом за моей одеждой. У меня сегодня выходной, да и выходить отсюда я никуда не хочу. Буду разбрасывать свои вещи по твоей квартире, чтобы какой-нибудь очередной Дастин увидел, что ты моя, крошка, – хмыкая, Ник поднимается со стула и демонстративно вытряхивает из сумки своею одежду.

Наблюдаю за тем, как он, обмотанный полотенцем, запихивает между подушками дивана свои носки, а под стол бросает туфлю. Довольный собой и улыбающийся, что для меня постоянно кажется чем-то сравнимым с открытием нового материка, направляется в спальню, чтобы позвонить Майклу.

Это так странно. Да вся моя жизнь странная штука. Она меняет своё направление каждый день, и пора бы к этому привыкнуть. Я надеюсь, что у Ника не будет серьёзных проблем с тем, что он перестал чувствовать необходимое присутствие клуба и темы в его жизни. Я, если честно, считаю, что он лукавил, когда сказал, что теперь обычный. О, нет. Николас Холд просто не может быть нормальным мужчиной. Он специфический, как специя. Любая специя. Кто-то её любит, а кто-то нет. У кого-то от неё изжога. А кто-то не может без неё жить. Так вот я, по всей видимости, чересчур обожаю специи.

– Только креветки нужны? – Интересуется Ник, возвращаясь в гостиную и зажимая рукой динамик телефона.

– Да, остальное у меня есть, – киваю я. Чёрт, надо было просто предложить ему сходить в кафе. Хотя у меня не так много денег осталось, но салат я могла бы себе позволить.

– И бутылку вина. Хорошего вина. Живо, – Ник завершает звонок и бросает мобильный на кухонный островок.

– Почему ты не на работе? Ты взяла отпуск? – Спрашивает он, приближаясь и обнимая меня за талию.

– Ага, вынужденный отпуск, скорее всего. Меня отстранили, – цокаю я.

– Что? Какого чёрта? Это не моих рук дело, Мишель. Я бы не стал портить твою жизнь таким способом…

– Я знаю, – останавливаю его и медленно провожу ладонями по обнажённой груди Николаса. – Это моя вина. Не хочу говорить об этом. Мой косяк.

– Дэйв мой должник, Мишель. И если я скажу ему, чтобы он повысил тебя, то он это сделает, – напоминает Ник.

– Об этом я в курсе, поэтому не хочу, чтобы ты ничего ему говорил. Это, действительно, моя ошибка. Я заслужила. И я в порядке, – заверяю его.

– Почему бы тебе не начать своё дело, Мишель? Не открыть собственную студию?

– О, нет. Во-первых, у меня нет денег на это. Во-вторых, это серьёзная ответственность. В-третьих, это отнимает много времени, а я только недавно поняла, сколько всего интересного вокруг меня. Я не хочу упускать свою жизнь. Я хочу жить в ней, видеть красоту и открывать для себя что-то новое. Мне нравится моя работа.