Текст книги "Театр мыльных пузырей"

Глава 5

«Я хочу домой» – такой была единственная мысль, постоянно обитающая в голове Руби Барлоу, независимо от того, где она находилась – в школе, на улице, в своей комнате. До дома было еще очень далеко. И мысль о том, что она так и не сможет добраться туда до смерти, убивала её. Там ждали люди с искренними улыбками, распростертыми объятиями, которые могли понять её, которые могли выдержать её слёзы, которые бы держали её за руки и говорили, что всё будет хорошо. Где-то там, за гранью невозможного, нереального, её ждала семья. Семья, которой не существовало.

Сначала она чувствовала себя подавленно, затем начались истерики. Ненависть – к людям, животным, предметам, фразам – заглушала всё в тлеющей душе. Ненависть заглушала осознание того, что все исходит изнутри. Ненависть заглушала осознание того, что, так как она находится в этой среде, значит, внутренне ей тут комфортно. А если она эту среду ненавидит, значит, ненавидит и себя саму.

Руби не могла контролировать накатывающие эмоции, не могла сосредоточиться на происходящем из-за тупой боли в голове, которая становилась все сильнее. Рак разрастался, заставляя её всё чаще сгибаться над унитазом, содрогаясь от рвотных позывов, и кричать от ощущения, что голова вот-вот взорвётся. Таблетки летели в урну, пока мама не видела, выкидывались в окно или просто смывались в туалет.

Прошло два месяца, а Руби Барлоу так и не могла найти ниточку, за которую смогла бы уцепиться. Любой шорох раздражал, тишина давила и бесила, не оставалось сил видеть красные от слёз мамины глаза и Лили, неустанно повторяющую, что Руби, умирая, её предаёт. Остались сигареты и темнота, которые стали лучшими друзьями, которые терпели её и молчали. Идеальные слушатели. Идеальные спутники.

Девушка просыпалась в холодном поту от кошмаров. Фантазии, ранее бывшие такими родными, приобретали кровавый оттенок и пахли пеплом, смешанным с запахом металла. Руби вздрагивала каждый раз, когда слышала в квартире непонятный шорох – казалось, это смерть пришла забрать её, и девушка знала, что с ней договориться не получится.

«Ты не хочешь умирать…» – шептал голос в голове. Рак представлялся ей живым существом, склизкой змеёй, поселившейся в мозгу и тихо нашёптывающей в уши. «Ты врёшь самой себе. Тебе страшно…» – змеиный шелест.

Барлоу сходила с ума.

Школьные будни разбавлялись курением в туалете, которое было строго запрещено, и неоднократными вызовами к директору по поводу нарушения дисциплины и падения успеваемости.

– Что происходит? – упрямо спрашивал строгий женский голос раз за разом. – От вас шарахаются в коридоре, мистер Сайл до сих пор не отошёл от шока после того внезапного удара. Мне иногда кажется, мисс Барлоу, что вас кто-то заставляет делать всё это.

– Только если голоса в моей голове, – отвечала Руби, слыша, как Рак смеётся.

«Хорошо, милая моя. Просто прекрасно!» – шептал он.

Девушка скинула почти пустой рюкзак в прихожей и накинула на плечи куртку полегче. Холода давно отступили, снег сошел, начало мая выдалось куда более тёплым, чем в прошлом году. Все вокруг радовались, а Руби думала лишь о том, что, возможно, это последний май в её жизни.

Она закинула в карман пачку сигарет с зажигалкой, взяла десятку долларов и вышла на улицу. Последние дни она проводила в одиночестве: садилась на первый же автобус и выходила на какой вздумается остановке, шагая затем в неизвестном направлении. Музыка, дым и мысли, улетающие к местам, в которых она так и не побывала.

Автобус привез её в один из самых мрачных районов Лоуренса. Такие наверняка есть в каждом городе мира – пустые, замусоренные, затхлые, где тёмные переулки забиты толпами молодых людей, употребляющих всякую дрянь отнюдь не от счастливой жизни.

Девушка поёжилась, но решила не изменять принципам и просто пошла вперед по тротуару, собственно, даже не понимая, куда ей идти. Она убегала. И для неё было совершенно неважно, куда ведёт её дорога – главное шагать, не останавливаясь. И дорога, несомненно, приведет её к дому.

В голове вертелись мысли о «моментах славы», которые могут случиться в оставшиеся месяцы, число которых не было неизвестно никому. Есть ли смысл стремиться к чему-то великому, если ты стоишь на краю? Все награды и успехи нужны только тебе самому, а если нет тебя, куда они денутся? Канут в Лету.

Еще недавно она была бы счастлива узнать, что её песня вошла в топ-100 лучших песен месяца или увидеть отсылку к ней на каком-либо сайте. Она молилась об этом, больше всего на свете желала, чтобы её творчество наконец-то начали ценить, чтобы люди узнали о нём. И люди узнали. Говорят, стоит быть осторожней с мечтами, но никто не верит, пока не убедится на собственном опыте. Зачастую горьком.

Руби содрогнулась от болезненных воспоминаний. Никто, кроме мамы и Лили, не знал, что авторство принадлежало ей – она использовала псевдоним. Песня, которую пятеро подростков поняли неправильно. Они вскрыли себе вены, сидя тесным кружком и наслаждаясь песней, которую исполнила неизвестная им певица. Удивительно, что весь город не вышел на улицы, требуя правосудия в отношении человека, виновного в смерти их детей. Руби, услышав название песни, под которую они лишились жизни, поняла, что совершила непоправимое. Это событие стало напоминанием о том, что желание быть великим способно привести к трагедии. Вечным напоминанием.

Девушка завернула за угол и тут же услышала крик. Достаточно громкий крик. Она вытащила наушники и вгляделась в переулок. Оттуда не доносилось никаких звуков, и Барлоу вновь надела наушники, решив, что ей показалось, когда крик раздался вновь. Она убрала плеер в карман и медленно, чувствуя, как сильно колотится сердце, стала пробираться вперёд, стараясь не наступать на осколки бутылок и не издавать лишнего шума.

«Решила помереть раньше срока?» – прошипела в ухо змея, но Руби лишь дёрнула головой. «Заткнись», – тихо ответила она, скользя вдоль по стене, приближаясь к повороту. За углом здания раздался гогот нескольких низких голосов и очередной болезненный вскрик.

Руби прижалась спиной к стене, закрыла глаза и лихорадочно думала, как поступить. Сначала она решила, что лучше будет вызвать полицию, но тут же отбросила эту идею – дело могло того не стоить. Ей стоило бежать сломя голову от этого места, но что-то не давало ей уйти, не убедившись, что неизвестному человеку не угрожает опасность. Руби не могла позволить кому-либо отнять жизнь. Еще одну жизнь. Она знала, как страшно умирать. Она надеялась, что живет не просто так и в силах сделать что-то значимое. К горлу подступил ком. Все нуждаются в помощи, и если ей самой никто не в силах помочь, то, может быть, она должна сделать это по отношению к другому человеку?

Смех и обрывки колких фраз послышались вновь, за ними последовал яростный вопль и удар. Звуки доносились с расстояния нескольких метров, а девушка всё стояла, не в силах шелохнуться, пытаясь подавить нарастающий страх.

«У тебя что, совсем нет инстинкта самосохранения?!» – прошипела в самое ухо змея. Руби поёжилась. «Не знаю, может, ты его сожрал?» – мысленно съязвила она, тяжело выдыхая и делая еще несколько шагов.

Сейчас она стояла у самого края стены и пыталась вспомнить слова хоть одной молитвы. Руби чуть высунулась из-за угла, быстро оценила ситуацию и тут же спряталась обратно, надеясь, что её никто не увидел.

Группа достаточно взрослых парней окружила двух подростков. Мало что было видно, лишь одиноко висящий фонарь отбрасывал тусклый свет на происходящее. Но Руби успела увидеть, как один парень держал другого за горло, прижимая к стене и, судя по всему, что-то ему говорил. На лицах собравшихся можно было различить одобрительные ухмылки.

Руби вздрогнула и решила выглянуть еще раз, чтобы рассмотреть получше. Явно требовалось вмешательство со стороны, желательно полиции, но что-то не давало ей нажать пару кнопок и сообщить о нарушении порядка.

Затаив дыхание, Руби высунулась из-за угла и вдруг поняла, что ей нечего бояться быть замеченной, – собравшиеся были сосредоточены на избиении. Нет, даже не драки. Один из парней, долговязый и поджарый, наносил точные и довольно сильные удары в живот второму, прижатому к стене. Тот был уже не в силах сопротивляться, потому просто обмяк и постанывал. Из его носа струйкой стекала кровь, бровь была разбита, глаза будто закатились.

– Макс, давай сильнее! – крикнул кто-то из «зрителей», и по толпе, состоявшей примерно из десяти человек, разнеслись одобрительные возгласы.

Руби вновь спряталась, ее трясло. Она нащупала в кармане телефон и, дрожащими пальцами набирая номер вызова полиции, начала медленно отступать, чтобы до шайки не долетел её голос.

– Кончай с ним, Макс! – внезапно прозвучал приказ, и сердце девушки ушло в пятки. Сжимая в руке телефон, она вновь приблизилась к тому месту, где стояла раньше, и аккуратно, сжав от напряжения губы, выглянула.

Долговязый, избивавший парня, отпустил его, и тот без движения лежал на земле, держась здоровой рукой за грудь. Тот, кого звали Максом, отошёл от своей жертвы, вытирая руки от крови о край куртки, нервно морщась каждый раз, когда ткань прикасалась к разбитым костяшкам.

– Вставай! – раздражённо крикнул он парню, лежащему на земле. – Моя пятилетняя сестра дерется лучше, чем ты. – Ответа не последовало. – Вставай, я сказал!

– Макс, – вновь раздался тот голос, – я сказал, хватит.

Долговязый растерянно обернулся.

– Мы так не договаривались, Чича, – запротестовал он, но тут же осекся. Парень, который раньше был скрыт от глаз Руби, вышел на освещенный участок и приблизился к Максу. Здоровяк, больше похожий на питбуля с вытянутым лицом, походившим на лошадиное, явно имел репутацию среди «банды», измываясь над теми, кто не мог за себя постоять. Но что-то подсказывало, что, на первый взгляд совершенно тупоголовый, он умел манипулировать людьми.

По компании прошел гогот.

– Тебе пушки нужны? Нужны, – слащавым голосом начал он. – А я их тебе не дам, если этот, – он кивнул на избитого парня, – останется в живых. Нам, дружок, проблемы не нужны. А ты сейчас пытаешься нас ими обеспечить.

– Я понял, Чича, – дрогнувшим голосом ответил Макс.

Руби показалось, что он не ожидал подобного развития событий, потому ломался и нервно заламывал пальцы, но в итоге приблизился к лежащему на земле парню, продолжавшему тихо стонать. Он взял его за шиворот и прижал его лицо к своему, при этом что-то горячо шепча на ухо.

– Хватит с ним лизаться! – донеслось из толпы. Послышались довольные смешки, а Макс нервно сжал кулаки. Он запустил руку в карман и выудил предмет, больше похожий на кусок металла, но спустя мгновение в воздухе сверкнуло лезвие, и Барлоу узнала нож-бабочку. Лежащий парень закричал, пытаясь отползти дальше по стене, но долговязый крепко ухватил его за ворот, не переставая смотреть ему прямо в глаза. Руби на мгновение показалось, что в них блеснули слёзы.

Она зажала рот рукой, пытаясь не закричать, когда Макс отвёл руку назад и закрыл глаза, а избитый попытался ухватить здоровой рукой запястье нападавшего.

Руби среагировала молниеносно. Она кинулась вперёд и резко налетела на парня, сбив его с ног. Они откатились в сторону, и Руби вскрикнула, почувствовав острую боль в предплечье, и тут же попыталась встать, когда парень навалился на неё сверху, прижав к земле. Ярость и желание остаться в живых взяли верх, в ушах пульсировало, адреналин выплеснулся в кровь, и девушка начала сопротивляться, извиваясь всем телом, нанося непроизвольные удары и, наконец, попросту царапаясь. Она не чувствовала боли в раненой руке, отчаянно колотя противника, который нервно сжимал зубы, но не бил в ответ. Долговязый парень, не успевший толком опомниться, пытался поймать мелькавшие в воздухе руки незнакомки и прижать их к земле.

– Отпусти меня! – орала Руби, продолжая неистово бить соперника. В голове была только одна мысль: «Хоть бы он не дотянулся до ножа…»

– Заткнись! Успокойся! – кричал, в свою очередь, Макс, не в силах удержать разбушевавшуюся девчонку.

Наконец, он смог прижать её ноги к земле своими, а руки завёл за голову.

– Ты всё испортила, идиотка! – горячо зашептал он на ухо Руби.

– Ты хотел убить его! – тяжело дыша, ответила она, выкручиваясь и пытаясь развернуться.

– Замолчи, я сказал! – шикнул Макс, отпустив Барлоу и поднимаясь с земли. – Стой на месте!

Он отошёл, а Руби тут же вскочила на ноги и развернула руку к свету, разглядывая повисшую лоскутом ткань ветровки, разрезанной ножом. Она прижала ладонь к небольшой ране – на пальцах осталась кровь.

– Чича! – закричал долговязый, глядя, как похожий на питбуля парень в окружении своей свиты удаляется. – Стой!

– Тебя даже девчонка может сбить с толку, – ухмыльнулся тот, чуть обернувшись. – Ты нам не нужен. И пушки достань где-нибудь в другом месте.

– Какого чёрта?! – заорал Макс, вскинув руки.

– Иди домой, котёнок, – улыбнулся парень, шедший последним.

– Твою ж… – пробормотал он, поворачиваясь к Руби, отряхивающейся от дорожной пыли. – Чего тебе на месте не сиделось?! Стояла бы дальше за углом!

– Ты меня видел? – удивилась она, выпрямляясь и чувствуя давящую боль в ноге.

– Еще бы! Но я же не знал, что ты на меня бросишься! – схватился за голову Макс, но быстро успокоился, как будто не он только что собирался зарезать человека.

– Захлопнись, Иден, – простонал парень, продолжавший сидеть возле стены. Макс подошёл к нему и протянул руку, помогая встать. Руби казалось, что она попала в кривое зеркало, где всё совершенно неправильно. – Ты перестарался.

– Извини, – развел руками Макс и принялся отряхивать куртку.

– Какого чёрта? – шокированно выдохнула Барлоу, переводя взгляд с одного на другого. Всё походило на глупую шутку, и она бы так и подумала, если бы на лицах незнакомцев не читалась предельная серьёзность.

– Это показуха, – пожал плечами «пострадавший» и тут же поморщился от боли. Он развернулся к Максу: – Иди за ними. Скажи, что это непредвиденная ситуация. Ты же знаешь, что нам понадобится оружие, а его больше нигде не найти.

– Они меня вышвырнут. Из-за неё! – Долговязый кивнул в сторону Руби.

– Эй! – не выдержала та.

– Иден, а если бы она не пришла? Тебе бы всё равно пришлось как-то выкручиваться, – произнес парень, вытирая кровь, сочащуюся из разбитого носа.

Макс скрылся в темноте, а через минуту вернулся с рюкзаком. Вынул оттуда бутылку воды и полил на руки второму парню, чтобы тот мог смыть кровь с лица. Красноватая вода растекалась по асфальту, парень морщился, стараясь не шевелить раненой рукой. Светло-русые, почти белые, волосы падали вьющимися прядями на лоб, закрывая рассечённую бровь и часть подбитого глаза. Нос чуть распух, но на тонких губах почему-то сияла победная ухмылка.

– Иди за ними, – повторил блондин, вытирая руки о тёмные джинсы.

– Я не ожидал такого от Чичи, – растерянно пробормотал Макс.

– Но нож ты всё же прихватил!

– Я же не думал, что ему хватит мозгов заставить меня убить тебя!

– Он же напрочь больной! – воскликнул парень, взмахнув раненой рукой и тут же вскрикнув от боли. – Еще ныть пришлось так, будто я школьница!

– Ты хороший актёр.

– Какого чёрта?! – рявкнула Руби, в упор глядя на парней.

– Это показуха, ясно? – ответил Макс, будто то было само собой разумеющееся. – Мы друзья. Все – сплошной театр.

– Вы идиоты? – в сердцах воскликнула Барлоу, на что ребята только усмехнулись.

– Нам нечего терять, – уже вполне серьёзно ответил избитый, и девушка вздрогнула. – Макс, не раздражай меня.

– Всё, иду, – сдался тот и легонько хлопнул друга по спине, а затем повернулся к Руби. – А ты, раз здесь, присмотри за ним. Кажется, я сломал ему руку, да и тебя поранил. Вам стоит прогуляться до больницы.

Руби, которая еще не в состоянии была адекватно реагировать на происходящее, лишь кивнула, растерянно глядя на двух парней, создавших всю постановку ради… Ради чего?

– А ты не из робкого десятка, – улыбнулся Макс, уже уходя. – И извини. – Он кивнул на плечо и тут же побежал трусцой прочь.

– Зараза… – злясь, прошептала Руби, всё еще не до конца осознавая произошедшее.

– Забавно… – пробормотал блондин, ухмыляясь. – Ты хотела меня спасти, да? Геройски погибнуть, спасая жизнь неизвестному.

– Заткнись, – бросила девушка, развернулась и направилась к остановке, на которой сошла.

– Эй, стой! – крикнул парень, пытаясь догнать её. Он прихрамывал на одну ногу. – Ты же влезла во всё это, верно? Так доведи дело до конца. Ты не можешь бросить меня одного.

Руби продолжала идти вперед, стараясь не обращать внимания на парня, хотя понимала, что каждое движение причиняет ему боль.

– Неужели ты испугался? – съязвила девушка, но все же остановилась, когда его рука опустилась ей на плечо.

– Слушай… Спасибо, – наконец произнес парень, и его лицо озарилось искренней улыбкой. – Если бы ты не подоспела, не знаю, чем бы всё закончилось. Чича среди отморозков в почёте, его боятся и потому слушают. Максу бы всё равно пришлось действовать, а если бы он остановился, Чича заподозрил бы неладное. Ты можешь считать себя героем.

– Ага, – пробурчала Руби, разворачиваясь. – Идем. Нам нужно в больницу.

Она слышала, как парень хмыкнул, но все же поплёлся следом, стараясь держать руку согнутой в локте и прижатой к груди.

Часть пути, который пролегал через тёмные неприветливые улочки, они проделали в молчании, но, выйдя к главной дороге, блондин вдруг заговорил:

– С ума сойти, меня в больницу ведёт девчонка, – усмехнулся и поправил закрывавшую глаза челку.

– А ты что, женоненавистник? – не осталась в долгу Руби.

– А ты что, феминистка? – улыбнулся парень. Он шёл довольно быстро, несмотря на то, что прихрамывал, так что Руби пришлось даже догонять его после небольшого оцепенения от вопроса, заданного невпопад.

– Я Кейн. Кейн Барнс, – представился, наконец, парень. – Руку пожимать не буду.

– Барнс? – усмехнулась Руби. – Ты серьёзно?

– Это псевдоним, – закатил глаза Кейн Барнс. – Настоящую фамилию не скажу. Не называл ее никому уже лет пять.

– Я Руби Барлоу. И у меня, позволь заметить, фамилия настоящая.

Кейн многозначительно хмыкнул, затем почесал нос.

– Не повезло тебе, – ухмыльнулся он.

– Псевдоним – это маска, – сказала девушка. – Ты боишься быть собой. Но фамилия не меняет тебя, не создаёт укрытия. Всё фикция.

Кейн смерил Руби слегка раздражённым взглядом, в котором всё же на мгновение промелькнула заинтересованность.

– Ты не открыла мне глаза. Я знаю о том, что жалок. Моя жизнь убога, я убогий. Но, честно признаться, мало кто сказал бы подобное в лицо. Знаешь, кто обычно так делает?

Руби вскинула бровь, ожидая ответа. Но его не последовало.

– Ну? – нетерпеливо спросила она.

– Либо заклятые хамы, либо… – Кейн на мгновение замолчал и продолжил, специально растягивая слова: – Либо те, кому ничего не страшно по причине обречённости.

Внутри Руби начало просыпаться знакомое чувство жалости к себе.

– Пойдем. Я не собираюсь шляться с тобой по улицам часами, – нервно бросила она.

Кейн, прихрамывая, пошёл рядом, периодически морщась, когда ступал на больную ногу, или улыбаясь самому себе по неизвестным Руби причинам. Он прикрывал глаза и поднимал голову к небу, иногда странновато двигал челюстью, стискивая зубы, и вновь ухмылялся. Если бы Руби встретила его на улице, она посчитала бы его безумцем, психически неуравновешенным, шизофреником и для себя придумала бы целую историю его болезни, но после короткого разговора что-то подсказывало ей, что за внешней стойкостью и выдержкой скрывается ранимая душа. Многие люди закрываются, натягивают на себя маску дерзости или грубости, нападают первыми, не желая попасть под удар.

Девушка заметила у Кейна маленький светлый шрам прямо под нижней губой, который слегка натягивался, когда тот улыбался. Она заметила легкое движение рукой, которым он откидывал нависшую светлую чёлку – движение, явно привычное для него. Она заметила, как он щурит тёмно-зелёные глаза, когда задумывается о чём-то. И самой Барлоу совершенно не нравилось то, что она подмечала эти мелочи. На пороге смерти начинаешь обращать внимание на самые незначительные детали и понимать, что именно на этих деталях всё и держится.

– До больницы метров сто, дальше я сам, – произнёс Кейн, останавливаясь.

– Что ты им скажешь?

– Что меня сбила машина, но виноват сам – выскочил под колёса.

– Тебе не поверят, – девушка мотнула головой.

– Макс говорит, я хороший актёр, – ухмыльнулся Барнс, и шрам под губой вновь растянулся.

– Твой Макс – полный идиот, – раздраженно ответила Руби, глядя на парня в упор.

– Он всем нравится, – ответил тот, не переставая ухмыляться. – У тебя звучное имя. Такое редко где встретишь.

– Тебе ведь оно не понравилось, – вскинула бровь девушка, улыбнувшись одними уголками губ.

– С чего ты взяла?

Кейн развернулся и направился в сторону больницы, а Руби так и осталась стоять на месте, не веря своим глазам.

– Эй! И это всё? – закричала она в спину парню.

– Тебе номерок оставить? – наигранно улыбнулся Кейн, обернувшись, но тут же стал серьёзен. – Знаешь, Руби Барлоу с настоящей фамилией, если судьба позволит, мы еще встретимся.

– Судьба – сволочь.

– Не для всех, – Кейн качнул головой. – Задумайся.

– Будешь читать мне нотации?

– Нет. Спасибо. Правда, это искренне, и, думаю, ты это понимаешь. Может быть, даже хорошо, что сделка с Чичей сорвалась. Кто знает, как он мог нас подставить. А ты говоришь, судьба – сволочь. Да она мудрее всех.

– Ты не думал стать проповедником? – съязвила девушка.

– Когда-нибудь за свои колкости ты получишь по заднице, – усмехнулся парень. – А если тебе интересно, что тут вообще происходит, приходи послезавтра в закусочную на пересечении Нью-Хэмпшир-стрит и Седьмой восточной. «Джава Брейк», знаешь? Часиков так в пять.

– Приглашаешь на свидание? – девушка изобразила удивление.

– Если и да, то не я. Макс.

– Макс?

– Это операция по спасению, Руби Барлоу.

– По спасению кого?

– Всех нас, – отрезал Кейн и, махнув здоровой рукой, поспешил прочь.