Текст книги "Дьявол по имени Любовь"

Глава 6

Меня выписали из больницы накануне рождественских праздников. Машина Синди была разбита вдребезги. Поэтому за мной приехала Триш на своей красной развалюхе, видавшей виды и, видимо, тоже не избежавшей нескольких столкновений с другими машинами.

– Ну, чего ты ждешь? – осведомилась она, собирая в охапку фантики, журналы, жестянки из-под кока-колы с переднего сиденья и бросая их на заднее. Надев солнцезащитные очки, Триш начала нажимать на кнопки своего стереомагнитофона, встроенного в переднюю панель. – Давай же, садись!

Едва мы миновали ворота больницы и припаркованные у входа ряды машин, меня оглушила музыка, шквал музыки.

– Рождена… безум-нооой! – запела Триш, давя на акселератор.

Послышался скрежет шин, когда встречный грузовичок-пикап резко метнулся в сторону, чтобы избежать столкновения с нами.

– Поворачивайся живее, заморыш! – завопила Триш, тыча пальцем в воздух.

Встречная машина вылетела на противоположную сторону дороги и врезалась в пальму у обочины. Когда мы проезжали мимо, огромная немецкая овчарка выпрыгнула из кузова и с яростным лаем бросилась за нами. Вцепившись в сиденье так, что побелели костяшки пальцев, я попыталась нащупать ремень безопасности.

– Ой, Триш, – залепетала я. – Не можешь ли ты…

Триш ткнула пальцем в кнопку переключателя и вырубила музыку, включив вместо нее радио, по которому транслировали ток-шоу.

– Прошу прощения, Син, – пробормотала она не слишком любезно, – я и забыла, что ты провинциалка с Запада.

Наконец мы добрались до шоссе, запруженного медленно движущимся транспортом, и мне впервые за все время удалось хорошо разглядеть пейзаж. Разумеется, он совсем не походил на то, что я видела в Гилдфорде. Более всего поражала разница в погоде – она была здесь мягкой и солнечной, и это за несколько дней до Рождества! В моей прошлой жизни я не путешествовала дальше Европы и, не видя Америки своими глазами, всегда сомневалась в реальности ее существования.

Я и теперь не была в этом полностью уверена. Вертя головой и разглядывая дорожные знаки с незнакомыми экзотическими названиями, такими как Санта-Моника, Малибу и Беверли-Хиллз, я размышляла, не сон ли все это? Я была совершенно дезориентирована. Большинство людей должны провести в самолете не менее двенадцати часов, чтобы добраться до Лос-Анджелеса, и, как правило, они точно знают, куда направляются, поскольку планируют свое путешествие заранее. Но совсем иное дело – проснуться в пяти тысячах миль от того места, где легла спать прошлым вечером.

– Ну, детка, – проговорил рядом чей-то ворчливый голос.

Испуганная, я оглянулась и увидела, что на меня пялится из открытого окна соседней машины, двигавшейся бок о бок с нашей на такой же скорости, тучный мужчина средних лет.

– Хочешь посмотреть на моего «шалуна»? – Он разразился хохотом и начал возиться с застежкой штанов. – Если тебе интересно, я готов тотчас же представить его на обозрение.

Обе машины теперь оказались совсем рядом, и краем глаза я увидела что-то розовое.

– Триш! – воскликнула я. —Не можем мы ехать быстрее?

– Предоставь это мне, Син. – Триш подалась к моему окну. – Эй ты, придурок! И это ты называешь «шалуном»? – Она даже взвизгнула, подавившись смехом. – А где держишь микроскоп, чтобы его можно было разглядеть?

– Ах ты, вонючая сучка!

Мужчина высунулся из окна, стараясь достать нас. Триш нажала на руль и крутанула его в сторону так, что мы оказались на другой полосе, вызвав своим неожиданным скачком какофонию тревожных гудков. Я съежилась на сиденье, стараясь вжаться в него и моля Бога о том, чтобы мои дни не закончились в больнице, поскольку тогда я так и не узнаю, где живу.

Но мы благополучно влились в поток машин, оставив мужчину с пенисом сомнительного качества и размера беспомощно чертыхаться на запруженной транспортом полосе.

Примерно час мы потратили на то, чтобы добраться до голливудской квартиры Триш. Меня зачаровал этот адрес, звучавший так заманчиво и обольстительно, но, как только мы свернули с шоссе и проехали мимо невзрачных кварталов, я поняла, что нам не придется распивать чаи со звездами кино. На перекрестке возле бульвара Сансет стояла старая женщина с маленьким плакатом: «Готова работать за еду». Возможно, что-то в ней напомнило мне Хариэт – то ли черты лица, то ли возраст, то ли неряшливая одежда, но так или иначе я подумала о ней. Над ней возвышался непомерных размеров плакат, рекламировавший косметику «Лапиник», – «Для женщины, которая хочет немного больше»…

Меня охватила неприятная дрожь. Если бы я не встретила Мефисто, то могла бы закончить жизнь, как эта несчастная. Даже мои нынешние финансовые затруднения, пусть и весьма серьезные, не казались мне столь отчаянными, как у этой женщины. Вероятно, это объяснялось моей молодостью и будущим, открывавшимся передо мной, тогда как ее дни уходили безвозвратно.

– Вот мы и приехали в наш славный домик, – весело сообщила мне Триш, притормозив у мрачного многоквартирного здания на грязной улице.

Нам пришлось одолеть несколько лестничных пролетов, лавируя между рваными пластиковыми мешками с отбросами и лужами с 'отвратительным запахом. На площадке верхнего этажа Триш вступила в единоборство с многочисленными замками и болтами, но наконец дверь отворилась и впустила меня в мой новый дом. Делая вид, будто знаю, куда иду, я вошла в узкий коридор, потом открыла первую дверь и оказалась в чулане.

– Сюда, глупышка. – Триш, раздраженно вздохнув, потянула меня во вторую дверь.

– Похоже, ты вывалилась бы из окна, если бы тебе не показали, где лестница и как спускаться по ней.

Мы вошли в тесную и грязноватую комнатенку, заставленную мебелью. Еще одна дверь вела в комнату побольше, лучше освещенную и с огромной двуспальной кроватью. Вконец измотанная нашим путешествием, я направилась прямо к кровати, бросила свои сумки на пол и села.

– Я едва жива. – Я вытянулась на мягком цветастом стеганом одеяле. – Мне надо отдохнуть.

Триш смотрела на меня с таким удивлением, будто не поверила своим глазам.

– Эй, Син! Брось дурить. Ты отлично знаешь, что это моя комната! – Она покачала головой. – Ну что тут скажешь? Потеря памяти!

– Но я только…

– Твоя вон там. – Триш открыла другую дверь и с лукавой улыбкой добавила: – На всякий случай, если ты забыла.

Я взяла свои сумки и, волоча их по полу, добралась до комнатушки, едва ли более просторной, чем чулан. В ней стояли узкая кровать, платяной шкаф и комод. Солнечный свет проникал сюда сквозь узкое оконце, похожее на иллюминатор.

На кровати, прислоненный к подушке, сидел розовый плюшевый медведь. Простыни были аккуратно заправлены. Моя фантазия сыграла со мной шутку или эта чертова игрушка и вправду подмигнула мне?

– Привет, приятель, – пробормотала я, с нетерпением ожидая, когда Триш оставит меня одну.

– На случай, если ты действительно потеряла память, – сказала она, и в тоне ее я различила угрозу, – думаю, тебе стоит кое о чем напомнить: мои туалетные принадлежности в ванной слева, и я надписала все, что принадлежит мне в холодильнике. – Триш прислонилась к дверному косяку, а ее правая рука покоилась на бедре. – Я сообщила тебе о плате за квартиру, но пока ты лежала в больнице, пришел счет за электричество. Ты должна мне тридцать шесть баксов и пятьдесят центов. И еще семьдесят пять баксов я заплатила за то, чтобы твою машину отбуксировали.

Она бросила на меня сочувственный взгляд.

– То, что случилось с твоей машиной, Син, просто позор. Даже страшно вообразить такое – ведь ты только что выплатила за нее все взносы. Но если тебя надо куда-нибудь подбросить, дай мне знать. Для того и существуют друзья, верно, подружка? – Триш улыбнулась. – Конечно, пока ты будешь платить за бензин.

– Браво, Триш, – пробормотала я, закрывая за ней дверь. Видимо, дружба в этом городе обходилась недешево. Может, она собирается выставить мне счет за то, что навещала меня в больнице? А также за то, что привезла домой?

Наконец-то я осталась в одиночестве, впервые с той самой минуты, как очнулась после «несчастного случая». В больнице меня постоянно окружали люди. И я устала притворяться той, кем не была.

– Прости, дружок. – Зевнув, я сняла медведя с кровати. – Мои потребности гораздо важнее твоих.

Сбросив гнусное розовое чудище на пол, я залезла под одеяло и тотчас погрузилась в глубокий сон.

На следующий день, в сочельник, Триш уехала, чтобы провести рождественские праздники со своими родственниками в Бейкерсфилде.

– Через пару дней увидимся, Син, – бодро бросила она, запирая висячий замок на двери своей спальни. Уже на пороге Триш обернулась и метнула на меня испытующий взгляд: – Уверена, что с тобой все будет в порядке? Все праздники проведешь в одиночестве?

Я кивнула, стараясь не показать, как хочу поскорее избавиться от нее.

– Я пригласила бы тебя, – виновато пробормотала она. – Право же, я не думала…

– Со мной будет все в порядке, – заверила я Триш.

– Как бы то ни было, дома лучше, чем в больнице, – с облегчением заключила она. – Мои старики всегда так суетятся, если я привожу кого-нибудь домой. И я решила, что и тебе такая суматоха ни к чему после несчастного случая. Лучше отдохни и наберись сил, перед тем как выйдешь на работу.

– Пока, Триш, – ответила я, и меня охватило беспокойство при напоминании о том, что мне предстоит.

– На обратном пути я куплю кое-что в бакалее, – пообещала Триш. – А ты, если хочешь, можешь принять ванну с пеной. Возьми флакон от «Лапиник».

Едва она ушла, я почувствовала себя иначе, внезапно осознав, что немножко праздничной суматохи было бы мне теперь весьма кстати. Я ощущала страх и незащищенность – ведь я была одна в чужом городе, без машины и почти без денег. Я не знала в Лос-Анджелесе никого, а между тем Рождество – тот праздник, который люди проводят дома со своими семьями, уверенные в том, что по крайней мере один или два человека на планете любят их.

Я припомнила все рождественские праздники, проведенные мной в одиночестве в те дни, когда я еще была Хариэт. Тогда у меня были по крайней мере Салли и Эндрю, и я могла навестить их на праздники. А теперь я была безнадежно одинока, и эта мысль повергла меня в оцепенение. Что же я выиграла, продав душу Мефисто?

Мне пришлось взглянуть в зеркало, чтобы напомнить себе, зачем я это сделала. А что бы подумали Салли и Эндрю, если бы увидели меня теперь? Что подумал бы Эндрю о моем прекрасном теле? Я вздохнула. Они, вероятно, даже и не заметили моего исчезновения. И вдруг сердце мое сжалось от тоски по Гилдфорду, по тому самому городу, который прежде я всегда презирала. Теперь я находилась на другом континенте, очень далеко от него. Пройдет много времени, прежде чем я поеду туда и узнаю, скучает ли кто-нибудь обо мне.

А сейчас я с полным правом могла начать здесь свою новую жизнь. Исследовав крошечную спаленку Синди, я попыталась найти еще какие-нибудь ключи к разгадке личности той, в чьем теле поселилась. Кроме одежды, косметики и дешевой бижутерии, у Синди почти ничего не было, а все это очень мало говорило мне о ней. На полу под кроватью валялся замусоленный роман Джеки Коллинз «Голливудские жены» в мягкой обложке. Неужели Синди разделяла мою тайную слабость к этой писательнице? Неужели и она жила в том же фантастическом мире, куда имела обыкновение убегать и которым наслаждалась в наполненной паром ванной Хариэт в Гилдфорде?

Для меня это было всего-навсего развлечением, вносившим разнообразие в иссушающую монотонность жизни и работы. Но Синди жила здесь, в Голливуде, всего в нескольких милях от домов богатых и знаменитых. Неужели она проделала весь путь до Лос-Анджелеса в надежде приобщиться к их жизни? Оглядев комнату с облупившейся на стенах краской и потрепанной мебелью, я подумала, что, вероятно, в Сиу-Фоллз Синди была обеспечена лучше.

Продолжая свои исследования, я в одном из ящиков комода, под стопкой белья, нашла дневник, или записную книжку, и тут же решила, что это позволит мне глубже проникнуть в тайну Синди. Но меня постигло разочарование. К сожалению, эта молодая женщина, видимо, не обладала тем, что называется личностью. Под ее внешней оболочкой не таилось ничего интересного.

В отсутствие Триш время тянулось медленно. На Рождество я надела старый тренировочный костюм и кроссовки Синди и отправилась за продуктами. Из окна квартиры я видела бакалейную лавочку и предположила, что она открыта.

Едва я вышла из дома, на меня уставились молодые женщины.

– О, посмотрите-ка, вон Красотка! – закричала одна из них, показывая на меня пальцем. По их кричаще-яркой одежде и вызывающе накрашенным лицам я поняла, что это проститутки.

– Ищешь мистера Райта, до-о-гуша? – закричала другая. – Держу пари, он тебе не по зубам![5]5
  Намек на популярный американский фильм «Красотка» и его героев


[Закрыть]

Оторопев, я попыталась быстро прошмыгнуть мимо женщин, но они окружили меня.

– Ах ты, заносчивая сука! – закричала одна, наступая и пытаясь столкнуть меня в канаву. – Смотри, как бы мы не поймали тебя, когда будешь работать языком на нашей территории, а то познакомишься со мной поближе!

Остаток пути я пробежала на предельной скорости, а в ушах моих звучали их оскорбительные выкрики. Последние свои деньги я потратила на продукты первой необходимости – хлеб, яйца, молоко и сыр.

– Все одна, дорогуша? – прохрюкал крепко сколоченный мужчина, сидевший за кассовым аппаратом, и взял у меня деньги своей жирной лапой. Он схватил меня за руку, сжал ее и засопел, перегнувшись ко мне через прилавок.

– Хочешь сегодня погулять со мной, крошка? Ты запомнишь это Рождество!

От него воняло, как из сточной канавы.

– Нет, спасибо. – Я вырвала руку и стрелой выбежала из лавки. Где-то поблизости завыла полицейская сирена.

Из-за угла появился мужчина, бросил быстрый взгляд через плечо и пустился наутек. Я догадалась, что полицейская машина преследует его. Она притормозила, шины заскрипели, и улица огласилась пронзительным воем сирены. Мигалки работали на полную мощь. Проститутки кинулись врассыпную и исчезли из поля зрения, когда машина остановилась, поравнявшись с преследуемым, и из нее выскочили четверо полицейских.

– Стой! – крикнул один из них, направляя пистолет на убегавшего. Три других копа окружили мужчину и начали избивать.

Охваченная ужасом, я устремилась к дому. В коридоре я наткнулась на какого-то нечесаного молодого человека, привалившегося к стене, и тут же отпрянула, но, похоже, он не заметил меня. Молодой человек что-то вводил себе шприцем и при этом весь содрогался, что было заметно даже при тусклом свете.

После этих приключений я опасалась выходить одна и сузила поле изучения Лос-Анджелеса до каналов телевидения, которые постоянно переключала. В результате я узнала, что средний житель Лос-Анджелеса, одновременно и потребитель телепрограмм, отличается крайней скудностью интересов, сравнимых только с любознательностью мухи. Ни одна идея не привлечет его внимания, если не подкреплена полным набором рекламируемых товаров. Я обнаружила около трех сотен каналов, нашпигованных полной чушью, и среди них я не нашла ничего достойного созерцания. Я начала искать приличную книгу.

Не желая читать писания Джеки Коллинз, я просмотрела журналы, лежавшие в гостиной. Сначала заглавия статей показались мне странными: «Добейся успеха с помощью своего гардероба», «Как заполучить мужчину и удержать его», «Начните новую жизнь в новом облике». И тут я поняла, что все эти заголовки были адресованы непосредственно мне, вернее, той девушке двадцати одного года, которой я теперь стала. Что ж, пора перестать мыслить как пожилая женщина.

Тщательно изучив журналы, я вернулась к платяному шкафу Синди и занялась ее туалетами. Нельзя сказать, что Синди отличалась консервативным вкусом – она предпочитала яркие цвета, а фасоны не оставляли места фантазии, так как весь упор делался на достоинства фигуры. Похоже, Синди любила свои наряды.

Я примерила несколько блузок и маек с вызывающе глубокими декольте, а также узкие и такие короткие юбочки, что они почти исчезали возле моей талии, когда я садилась. На внутренней стороне двери спальни висело зеркало в человеческий рост, и я провела много времени, красуясь и расхаживая перед ним взад и вперед по узкому проходу между кроватью и стеной, изучая сочетания туалетов и размышляя о том, какой эффект они производят. Сначала я чувствовала себя глупо, как ребенок, играющий с кукольными платьями, но, привыкнув к своему отражению в зеркале, впервые ощутила связь своей личности с моим новым телом. Я заметила, что в этой одежде и двигаюсь совсем иначе. Вместо неуклюжей и застенчивой Хариэт к зеркалу подходила вкрадчивой походкой совсем иная женщина и принимала соблазнительные позы. По моему телу пробегала дрожь физического возбуждения. Хрипло дыша, я приблизила лицо вплотную к зеркалу и коснулась губами стекла, имитируя поцелуй. Интересно, какое действие это должно оказывать на мужчин?

Меня охватывал ужас при мысли о том, что мне придется выйти на работу. Во-первых, этот вид деятельности был мне совершенно незнаком, а во-вторых, мне предстояло притворяться и играть незнакомую роль. Как общаться с друзьями Синди? И скоро ли меня разоблачат как самозванку?

К тому времени, когда Триш вернулась из Бейкерсфилда, я уже соскучилась, поскольку чувствовала себя одинокой до отчаяния и страшно хотела выйти из нашей квартиры. К тому же мне были очень нужны деньги. Я съела большую часть купленных мной продуктов и теперь питалась сухой смесью для вафель и сандвичами с кетчупом.

На следующее утро мы обе поднялись рано. Как я поняла, нам предстояло пройтись пешком до нашего заведения: Триш упомянула, что оно находится в нескольких кварталах от нашего дома на бульваре Сансет. Однако мы добирались до него на машине не менее двадцати минут. Мы въехали на обширную площадку для парковки, примыкавшую к заправочной станции, и остановились возле длинного низкого строения с огромной неоновой рекламой на крыше… Там значилось: «Ресторан „У Марти“, знаменитые завтраки».

– Бензин обошелся в доллар и пятьдесят центов, – пробормотала Триш, делая пометку в своей записной книжке. – Пошли, Син, чего ты ждешь? Надеюсь, не хочешь опоздать в первый же рабочий день?

Мы вошли в боковую дверь и очутились в самом жерле ада: клубы пара с шипением вырывались из котлов и глубоких сковородок, на которых что-то жарилось; люди сновали туда и сюда с горячими, только что снятыми с огня блюдами. Воздух казался плотным и густым от запаха жира. Пухлый мужчина в белом переднике рычал, отдавая указания из-за плиты, размахивал лопаткой для помешивания яичницы и тыкал ею в ряды сковородок, как дирижер оркестра.

– Эй, Марти! – Триш дотронулась до его плеча. – Посмотри-ка, кто здесь.

Он обернулся.

– Привет, Сииди, лапочка. – Рот его растянулся до ушей в приветственной улыбке. – Как дела у моей любимой девушки?

Ловко метнув яичницу из двух яиц на тарелку, подставленную официанткой, он качнулся вперед и обхватил меня за талию. В ноздри мне ударил запах немытого тела, на мгновение возобладавший над другими кухонными запахами, и к горлу начала подниматься тошнота. Почему всем этим людям хочется потрогать меня?

– Да не стой здесь, девочка, – добавил Марта, ущипнув меня за руку и плотоядно подмигивая. – Надевай-ка передник – там ждут посетители.

Я последовала за Триш в заднюю комнату, где мы переоделись в униформы из синтетической ткани неопределенного грязноватого оттенка и столь короткие, что даже юбки из гардероба Синди в сравнении с ними казались бы верхом скромности. После этого мы появились в обеденном зале ресторана. Кто-то сунул мне в руки кружку кофе, и я, беспомощно остановившись возле стойки, онемела от ужаса, поскольку не знала, что делать дальше.

– Эй, мисс, дайте мне вторую порцию кофе. – Пожилой мужчина указал на свою кружку, которую я держала в руке.

Этот ресторанчик напоминал декорации фильму пятидесятых годов. Огромные окна зеркального стекла шли по одной стене зала, предоставляя возможность видеть стоянку для машин и заправочную станцию. Банкетки из синтетической кожи стояли вокруг столиков с покрытием под дерево. На каждом столике были хромированные подставки для меню, стилизованные под старинные музыкальные инструменты. Цепочки, соединявшие их со столиками, предназначались для того, чтобы посетители не растащили эти безделушки. Музыкальный автомат стоял в дальнем конце комнаты, но звон тарелок и кружек не позволял расслышать, работает ли он. Вдоль стены, напротив окон, располагалась длинная стойка. За ней сидели несколько посетителей.

– Эй, официантка, сюда!

Я с опаской приблизилась к двум мужчинам в замызганных плащах, знаками подзывавших меня.

– Яичницу из двух слегка подрумяненных яиц с мясной поджаркой и особыми французскими тостами, – сказал один из них. – Двойную порцию сиропа. Без взбитых сливок.

– Яичницу с беконом и блинчики с черникой, – заказал второй. – Двойную порцию взбитых сливок, но без сиропа.

Я беспомощно огляделась. Триш принимала заказы, мне никто не дал для этого блокнота.

– Да, кстати, – с невинным видом заметил первый мужчина. – Кажется, кто-то уронил бумажник под банкетку.

– Может, заглянете туда? – предложил другой. Смущенная, я наклонилась и заглянула под банкетку. Там ничего не было. Попытавшись выпрямиться, я почувствовала, как мужская рука проникла под мои штанишки, и оба посетителя зашлись от смеха.

С меня было довольно.

– Уберите от меня руки, ублюдки! – крикнула я, выплеснув кофе на колени того, кто был ближе ко мне. Вероятно, его вопли донеслись до кухни, поскольку Марта появился рядом со мной через секунду. Он все еще размахивал своей лопаточкой.

– Что ты себе позволяешь, чертова шлюха?! – заорал он. – Неужели забыла, что нельзя так вести себя с посетителями?

– Но он засунул руку мне под…

Марти оттащил меня в сторону и прошептал:

– Мне начхать на то, куда суют руки мои посетители, лишь бы в конце концов они совали их в свои бумажники и выкладывали на стол денежки! А эти двое не сделают даже этого, потому что ты еще не приняла заказ и не обслужила их! А теперь долой с глаз моих, пока я тебя не уволил, тупая сучка!

Потрясенная, я убежала в заднюю комнату, где несколькими минутами позже меня нашла Триш.

– Господи, Син! Что ты разыгрываешь невинность? Нас обеих могут вышвырнуть отсюда.

Но когда я объяснила ей, что случилось, она проявила ко мне сочувствие.

– В прошлый раз один тип начал приставать ко мне, – поведала она. – Я взяла его яичницу и заставила всех на кухне плюнуть в нее, включая собаку Марти. – Триш ухмыльнулась. – А потом подала ему.

– Не знаю, что и делать. – Я пожала плечами. – Не помню, как принимать заказы. Должно быть, из-за этой аварии у меня все вылетело из головы.

– Не печалься, подружка. – Триш ободряюще улыбнулась. – Я помогу тебе. Пока, конечно…

– Я буду платить за бензин? – кисло закончила я.

– Аи, ладно, брось, Син, я не настолько жадная. Нет, я хотела сказать, пока ты будешь работать вместо меня по субботам в вечернюю смену. Для тебя это будет хорошая практика, а у меня по субботам свидания с тем парнем, что обещал мне роль в «Спасателях».