Текст книги "Дьявол по имени Любовь"

Меня бросило в жар – голова моя кружилась. Я покрылась испариной. Но предвестники менопаузы больше не пугали меня. Мне уже незачем этого бояться. Став молодой и красивой, я найду мужчину, который будет мне по душе.

Остается привести в порядок свои дела, заплатить за квартиру, отказаться от услуг молочницы, написать письма Салли и Эндрю и сообщить им, что я собираюсь в кругосветный круиз на полученные в библиотеке деньги. Вероятно, я никогда больше не увижу их, но это не важно. Ничто больше не должно напоминать мне о моей прежней жизни – о том, как я была несчастлива.

Потом я лягу в постель и буду ждать появления Мефисто. Как страшно! Кажется, будто я стою на краю пропасти и пытаюсь собрать все свое мужество, чтобы прыгнуть в нее.

Но я прыгну. Я сделаю это».

Глава 5

Я услышала низкое гудение. Оно постепенно нарастало, а где-то в отдалении позвякивал металл и раздавались приглушенные голоса. Во рту у меня был отвратительный вкус, и я ощущала запах антисептика. Ощупав себя и все, что меня окружало, я поняла, что лежу на спине в незнакомой жесткой постели. Но где же, черт возьми?

Я открыла глаза. На фоне резкого ослепительно белого света замаячила неясная тень. Я попыталась повернуться, но не смогла даже шевельнуться. Что сделал со мной Мефисто?

Тень уплотнилась и, материализовавшись, оказалась женским лицом. Я не узнала его.

– Синди, солнышко, ты слышишь меня? Это ко мне она обращается?

Громкий шепот:

– Она пробуждается. Другой женский голос:

– Осторожно. Она еще очень слаба.

– Синди? – снова заговорила первая женщина, склоняясь надо мной. Я чувствовала ее дыхание на своей щеке. – С тобой все будет хорошо, Синди, детка. Доктор говорит, ты поправляешься.

Синди? Вероятно, это какая-то ошибка. Ведь так звали эту чертову куклу. О Господи! Что-то тут не так. Что-то не сработало. Ужасная ошибка! Откуда взялись эти странные люди?

– Тебе еще придется побыть здесь, деточка, – продолжала первая женщина, гнусавя и растягивая слова. – Но ты и оглянуться не успеешь, как мы заберем тебя отсюда.

Я попыталась сесть, но это усилие оказалось чрезмерным, и я снова упала на постель.

– А теперь осторожнее, – прозвучал другой женский голос, и невидимые руки деловито захлопотали, удобнее укладывая мою голову и взбивая подушки. Это продолжалось до тех пор, пока женщина не устроила меня повыше. Теперь я полулежала.

– Вот так-то лучше. Пожалуй, совсем хорошо.

Постепенно из тумана выплыла комната. Больничная палата. К моему носу тянулись какие-то трубки. Еще одна была подсоединена к моему запястью. На мониторе возле моей постели мигали какие-то зеленые огоньки и линии. Оттуда же доносилось странное тихое гудение, пробудившее меня к жизни.

– Что случилось? – спросила я и удивилась тому, что вместо привычного голоса услышала какой-то писк. – Где я?

Одна из женшин, в халате медсестры, ответила:

– С вами произошел несчастный случай. – Она положила прохладную руку мне на лоб и отвела с него прядь волос. – Но худшее уже позади. Все обойдется.

– Все в порядке. – Вторая женщина слегка похлопала меня по руке. – Все будет прекрасно.

Я посмотрела на нее: на вид ей было лет тридцать, хорошенькая, со светло-золотистыми волосами. Внимательнее вглядевшись в женщину, я заметила круги под глазами и темные корни давно некрашенных волос. Она снова похлопала меня по руке так, будто хорошо знакома со мной.

– Кто она? – спросила я медсестру.

Мой вопрос явно потряс и огорчил женщину.

– Что с ней такое? Неужели она не узнает собственную сестру? О Господи! Только не говорите, что ее мозг пострадал!

Сестра? У меня никогда не было сестры. Кто же, черт возьми, эта самозванка?

– Это Бэбс, твоя сестра Бэбс, – пояснила женщина, снова склоняясь надо мной. – Ты ведь узнаешь меня, правда, детка?

– Конечно, у нее частичная потеря памяти после того страшного удара. – Медсестра что-то поправила в ногах моей кровати. – Но не волнуйтесь. Через пару недель она будет как огурчик. Вот заберете ее домой, и она, оказавшись в привычной обстановке, все вспомнит.

Домой? А где же мой дом, ради всего святого? И тут я поняла, что все это время смутно беспокоило меня. Как огурчик! Кто так говорит? Откуда они набрались этой американской чепухи? Чуть повернув голову, я бросила взгляд в окно. Нежный морской ветерок раскачивал листья пальмы. Это совсем не походило ни на Гилдфорд, ни на другие знакомые мне места.

– Где я? – снова спросила я. Голос ничуть не походил на мой. Может, из-за того, что в нос мне вставили трубки или каким-то загадочным образом у меня изменился тембр?

– Да ну же, детка, – ответила моя сестра Бэбс. – Ты в Лос-Анджелесе.

– В Лос-Анджелесе? – изумилась я. – То есть в том самом Лос-Анджелесе?

– А где ты предполагала оказаться? В Акапулько? – Нервно рассмеявшись, Бэбс повернулась к сиделке: – Моя сестренка всегда была слегка чокнутой. Без карты она никогда не проехала бы и мили. – Бэбс вздохнула. – Она постоянно рассказывала о том месте, где жила в детстве, – о городе Ангелов и тому подобной чепухе. Будто приехала сюда, чтобы стать кинозвездой. – Бэбс всхлипнула и приложила к глазам бумажную салфетку. – Разбила материнское сердце, убежав из дома, а в то время ей было лишь восемнадцать. Решила, что слишком хороша для Сиу-Фоллз. И вот к чему это привело.

– Но я не… – Я попыталась привлечь ее внимание, но она так увлеклась рассказом обо мне, что забыла о моем присутствии. Сиу-Фоллз? Лос-Анджелес? Об этом даже не упоминалось в нашем соглашении. И кто такая, черт возьми, эта Синди?

– Спасибо, Мефисто, – пробормотала я сквозь зубы. – Ты предал меня.

– Не знаю, кто будет теперь присматривать за ней, – продолжала Бэбс. – Я, разумеется, с этим не справлюсь. У меня на руках Дейл и дети. Вот если бы у нас была дополнительная страховка! Я говорила Дейлу, что нельзя угадать, когда на тебя обрушится несчастье.

– Что верно, то верно, – промолвила медсестра.

– Но я выполнила свой долг. Этого никто не может отрицать. Я бросилась сюда, как только мне позвонили из больницы, хотя не получила ни скидки на авиабилет, ни денег за двухнедельный отпуск, поскольку мне пришлось срочно попросить его. Я должна вернуться на работу послезавтра, и у меня нет надежды на то, что мать Дейла надолго возьмет на себя заботу о детях. Вы же понимаете, у меня семья, и я не могу оставить ее.

– Ну-ну, – миролюбиво проговорила медсестра. – Никто и не требует, чтобы вы что-нибудь немедленно предприняли.

– К тому же, – у Бэбс вырвалось сдавленное рыдание, – она никогда ничего не сделала для меня. Мне пришлось самой ухаживать за мамой…

– Пожалуй, слишком много переживаний для одного дня, – заметила медсестра, выпроваживая мою так называемую родственницу за дверь. – Больной надо отдохнуть.

Отдыхать мне было незачем. Я попыталась сесть прямо, не потревожив трубок. Как я выглядела? Я надеялась, что очнусь одна в Гилдфорде, а вместо этого меня доставили на край света и отдали в руки чужих людей. Как же будет с другими условиями сделки? Насколько далеко зашел Мефисто в своем предательстве?

Взглянув на свои руки, я убедилась в том, что на гладкой коже нет ни малейших признаков старения. Мои ногти, прежде обкусанные, с белыми пятнышками, теперь были ухоженными, покрытыми бледно-розовым лаком, изящными, длинными и красивой формы. Я увидела, что мои руки покрыты легким загаром, и, собравшись с силами, поднесла одну из них к лицу. И тотчас же обнаружила, что щеки у меня упругие и гладкие. Никакого намека на двойной подбородок! Мои длинные волосы были распущены и перевязаны сзади лентой. На ощупь они казались мягкими и шелковистыми. Я потянула прядь вперед, желая посмотреть, какого цвета волосы, и выяснила, что они блестящие и очень-очень светлые.

На мне была кокетливая белая ночная сорочка с оборками и фестонами. Я пощупала постельное белье, пытаясь продолжить свое исследование, но медсестра вернулась, прежде чем я успела продвинуться на этом пути.

– Доктор говорит, что все это можно убрать. – Она улыбнулась, вынимая трубки из моего носа и щелкая переключателями оборудования, установленного в углу комнаты. Медсестра поправила простыни и подоткнула одеяло, пришпилив меня таким образом к кровати. – А теперь будьте умницей и отдыхайте. Ваши дела идут на лад.

– Не дадите ли мне зеркало? – попросила я. – Пожалуйста!

– Зачем это вам, дорогая? – Помолчав, она добавила с сомнением: – Не знаю, разрешит ли доктор. Сейчас спрошу его.

Я с нетерпением ожидала ее возвращения. Почему мне нельзя взглянуть на себя в зеркало? Неужели Мефисто сыграл со мной скверную шутку? Я с беспокойством ощупала лицо. Может, на нем появились уродливые шрамы? Страшные следы катастрофы?

Тут появились медсестра и доктор в белом халате. Они тихо и долго говорили в дальнем углу комнаты. Наконец, подойдя к моей постели, медсестра подала мне небольшое прямоугольное зеркальце с пластмассовой ручкой.

– Имейте в виду, что у вас на лице еще видны следы ушибов, – предупредила она. – Будьте готовы к тому, что увидите.

Я схватила зеркальце, сгорая желанием поскорее увидеть свое отражение, и сдавленно вскрикнула от изумления.

– Не волнуйтесь. – Доктор стремительно приблизился к кровати. – У вас поверхностные ушибы. – Он улыбнулся. – Ваше прелестное личико очень скоро станет таким же, как и прежде.

Я бросила на него удивленный взгляд. Мои травмы оказались незначительными и несерьезными – легкий отек на щеке и небольшой порез на лбу. Я едва заметила их.

Все же Мефисто не обманул меня. Я стала молода и выглядела даже моложе, чем ожидала. На вид мне было двадцать с небольшим. Когда я распустила ленту, придерживавшую сзади волосы, мое нежное, немного кукольное личико оказалось обрамленным золотистыми локонами. Из зеркала на меня смотрели большие синие глаза, выражающие простодушие, доверчивость и невинность. Мои полные влажные губы тронула улыбка, и я увидела свои великолепные, ослепительно белые зубы.

В глазах моих вспыхнула радость. Доктор ошибся, назвав мое лицо прелестным. Оно было вызывающе, поразительно красивым.

В течение нескольких следующих дней я пыталась осознать, кем теперь стала. Если бы кто-то заподозрил, что я вовсе не та, за кого себя выдаю, это вызвало бы массу весьма неприятных вопросов. И как бы я объяснила то, что так изменилась?

Условия договора с Мефисто казались мне в момент его заключения ясными и не внушали сомнений. Я должна была получить новую телесную оболочку, сохранив при этом свою личность и ум, на чем я особо настаивала. Если вы замените молоток новым, а потом приделаете к нему новую ручку, что останется от прежнего молотка? Будет ли он существовать? Какую пользу я извлекла бы из моей новой жизни и как реализовала бы свои новые возможности, если бы перестала быть собой?

Мефисто скрупулезно выполнил это условие сделки, но я не учла того, что мое новое тело будет отягощено старым багажом в виде индивидуальных особенностей личности и биографии его прежней владелицы. По своей глупости я вообразила, что начну новую жизнь с чистого листа и стану той личностью, какой пожелаю. Я не ожидала, что окажусь замешанной в чужую жизнь, а в связи с этим мне придется выполнять обязательства той, которая прежде жила в этом теле.

Теперь мне предстояло делать вид, будто я и есть Синди – хотя бы до тех пор, пока не выпишусь из больницы. Я должна побольше разузнать о Синди, чтобы убедительно играть свою роль перед доктором. Иначе он решит, что у меня потеря памяти, и пошлет за психиатром. Тогда у меня возникнут серьезные проблемы.

Моим первым источником информации должна стать сумочка Синди, обнаруженная мной в ящике прикроватной тумбочки. Чувствуя себя персонажем детективного романа, я при первой же возможности тщательно обследовала ее. Содержимое этой сумочки позволило бы Синди открыть небольшую аптеку или парфюмерную лавочку – здесь находились макияж, духи, туалетные принадлежности, кремы для лица, несколько щеток для волос и даже небольшой фен на батарейках.

В боковом кармашке сумочки я нашла водительские права, две пятидолларовые банкноты и немного мелочи разного достоинства. В водительских правах было записано мое полное имя – Синди Луиза Мэри Браун и возраст – двадцать один год. Двадцать один! Значит, Мефисто немного ошибся в своих расчетах, и благодаря его легкомыслию я получила еще четыре года жизни.

Я увидела в сумочке также небольшую упаковку тампонов и три нетронутых кондома. Наличие последних предметов вызвало у меня легкую улыбку – оно означало, что я принадлежу к категории сексуально активных женщин. Потом меня осенило, что у Синди, вероятно, был приятель. Вдруг по выходе из больницы меня встретит какой-нибудь «мясной рулет» и предъявит свои права? Удастся ли мне убедить его, что я Синди? И как это будет – заниматься сексом с незнакомцем? «Нет, – подумала я, – скоро он поймет, что остался не у дел. Если мне и суждено вступить с кем-нибудь в интимные отношения, то я сделаю это по своему выбору». На этот раз я не собиралась заниматься любовью в фургоне, как с Барри Томпсоном.

На самом дне сумочки лежали коробок спичек из ресторана «У Марта» и ламинированная пластиковая карта калорий – их я выбросила в корзину для бумаг.

Наконец поднявшись с постели и начав ходить, я провела массу времени в ванной, изучая свое новое тело. Я пришла к выводу, что могу не волноваться из-за лишних калорий. Я была высокой и стройной и длинноногой. На моем плоском животе было бы впору раскатывать тесто. Повернувшись к зеркалу в профиль, я любовалась своим дерзко вздернутым задом, что весьма приятно контрастировало с моим прежним рыхлым телом и обвисшей грудью. Теперь соски на моих крепких грудях торчали торчком и отвердевали при малейшем прикосновении к ним.

Привыкание к моему новому телу было сопряжено с непредвиденными и забавными проблемами. Я не привыкла быть такой высокой – мой центр тяжести прежде был расположен иначе. Начав ходить, я не могла правильно определить расстояние между предметами и то и дело натыкалась на мебель. Мой голос, вернее, мой выговор, тоже изменился, и мне следовало привыкнуть к этому. Слыша непривычное звучание своей речи – интеллигентное, гнусавое растягивание звуков, я всякий раз вздрагивала. Внезапно я осознала, что мне трудно произносить знакомые слова, явно не входившие в лексикон Синди. Нельзя же рассчитывать, что меня кто-нибудь примет всерьез, если я буду говорить таким образом? Неужели моя личность окажется в этом прекрасном новом теле, как в ловушке, и я не смогу общаться с людьми в своей обычной манере? Я догадалась, что образование Синди оставляло желать лучшего.

Мой почерк оказался еще одним сюрпризом. Когда мне пришлось заполнить бланк, я некоторое время вертела ручку в руке, не зная, что с ней делать, пока не смекнула, что Синди была левшой. И тут из-под моего пера поползли буквы, похожие на детские каракули. К тому же писала я мучительно медленно. Потеряв терпение, я попыталась заставить себя писать своим обычным почерком, но тут выяснилось, что потеряла способность координировать движения. Пришлось довольствоваться этой неразборчивой писаниной. Я была очень огорчена и сбита с толку. Где же граница между разумом и телом?

Моя новообретенная сестра вернулась на следующий день. Ее явно обрадовало мое быстрое выздоровление.

– Благодарю Бога за то, что ты вышла из комы. – Она мелодраматично вздохнула. – Я не знала, что и думать, когда мне сообщили о тебе. Я вообразила, будто тебя подсоединили к какой-то машине, а ведь это удовольствие обходится в сотни долларов в день. Понимаешь, что значит всю оставшуюся жизнь зависеть от своей семьи? К тому же у меня на руках Дейл и дети…

Я тоже поблагодарила свою счастливую звезду за то, что очнулась. Сколько же Бэбс ждала, пока меня отключат от аппарата?

– Скажи, – пробормотала я, – что это за несчастный случай произошел со мной?

Бэбс пустилась в долгое повествование, перемежавшееся фразами: «я предупреждала тебя», «тебе следовало бы быть разумнее». В конце концов я поняла, что попала в автомобильную аварию. Синди не успела вписаться в поворот на Пасадену и столкнулась с другой машиной, пытаясь задом въехать на шоссе. Бэбс сурово заметила, что я легко отделалась – всего-то несколько ушибов, почти незаметные повреждения. «Мне повезло больше, чем бедной Синди», – подумала я. Вероятно, в тот самый момент она «вышла из игры», предоставив Мефисто свое «ненужное тело», за которым он охотился. Должно быть, эта ночь была не слишком урожайной для Мрачного Жнеца, если ему пришлось проделать столь дальний путь до Лос-Анджелеса.

Судя по всему, Синди столкнулась с «роллс-ройсом».

– Бедная безмозглая сестрица, ты налетела не на обычную машину. – В голосе Бэбс зазвучали истерические нотки. – Надеюсь, твоя страховка не просрочена? Хозяин «роллс-ройса», похоже, большая шишка. Медсестра сказала, что его зовут Харли. Он имеет какое-то отношение к парфюмерной промышленности. Ему повезло – он отделался только разбитым носом, а ведь ты могла угробить его! И тогда Харли затаскал бы нас по судам! Что бы тогда с нами было?

Я хотела спросить Бэбс, как ему удалось бы это сделать, если бы он погиб, но решила, что пока лучше помалкивать. По крайней мере в моей новой жизни, как выяснилось, мне было на что опереться. У меня было прошлое.

– Не знаю, как все это произошло, – продолжала Бэбс. – Не возьму в толк, почему тебе понадобилось ехать в это ужасное место. Ты провела здесь три года – и чего добилась? Что ты нашла здесь, чего не было в Сиу-Фоллз?

Подметив злобный блеск в ее глазах, я догадалась, что сестрица не питает ко мне нежных чувств.

– Ничего! – прошипела она. – Ничего! Все в один голос говорили, что ты хорошенькая, но ты простушка, поэтому ничего не сможешь добиться. Вот у меня-то жизнь достойная. Да, мой Дейл не кинозвезда, но он хороший муж и трудолюбивый человек. У меня прекрасный дом и двое чудесных детей. А где была ты, когда я ухаживала за мамой перед ее смертью?

Я хранила молчание, в надежде, что Бэбс мне все выложит.

– Чем ты занималась? Работала официанткой во второразрядном ресторанчике, точнее, в дешевой забегаловке! – с торжеством выплюнула она мне в лицо. – И это после всех твоих планов стать моделью! А как ты задирала нос! Как чванилась!

Значит, я была официанткой!

– Ну спасибо тебе, Мефисто! – пробормотала я сквозь зубы. – Я-то рассчитывала на более романтическое начало своей карьеры.

– А что касается этой твоей дружбы…

– Какой дружбы? – перебила я, поскольку предполагала, что у Синди был дружок.

– Скоро узнаешь – она сегодня придет навестить тебя. – Бэбс поднялась. – А это значит, что я должна выметаться. – У двери сестрица остановилась и бросила на меня презрительный взгляд. – Скажите, пожалуйста, потеря памяти! Меня ты не надуешь!

«Спасибо за поддержку, сестренка, – с горечью подумала я, когда она захлопнула за собой дверь. – Если таков был семейный уклад в Сиу-Фоллз, меня ничуть не удивляет, что Синди сбежала оттуда».

Спросив медсестру о той подруге, на которую намекала Бэбс, я узнала, что звонила особа по имени Триш и собиралась сегодня навестить меня. Я с нетерпением ждала ее прихода. Значительная часть жизни Синди все еще была мне неизвестна, и я отчаянно нуждалась, чтобы мне помогли заполнить белые пятна в моей биографии.

– Сюрприз!

С этим жизнерадостным восклицанием в палату ворвалась женщина чуть старше двадцати, и ее пятидюймовые каблуки застучали по полу, когда она бросилась ко мне. На ней были короткая черная кожаная юбка и жакет, а огненно-рыжие крашеные волосы уложены в высокую прическу.

– Привет, Син, – выдохнула она, сев на стул возле моей кровати. – Ты меня до смерти напугала – какую шутку выкинула! Я думала, что ты уже труп!

Триш сняла жакет, под которым оказалась ярко-красная футболка с короткими рукавами и с крупной надписью: «Не лапать – обожжешься!»

– Я уже думала подыскать другую соседку для нашей общей квартиры. Но знаешь, какая морока просеивать через сито всех чудиков и придурков? Да это все равно что гвоздь в заднице.

Я слабо улыбнулась, поскольку надеялась, что Синди жила одна. И каково жить в одной квартире с Триш?

– Кстати, о гвозде в заднице, – добавила она и, понизив голос, оглянулась. – Надеюсь, твоя ядовитая сестрица убралась отсюда? Я готова выказывать ей уважение, какого она заслуживает, но ты ведь знаешь, что я думаю о ней.

Триш тряхнула головой, откидывая со лба волосы, и с любопытством уставилась на меня:

– Ну, Син, как себя чувствуешь? Я никогда еще не видела человека, вышедшего из комы.

– Лучше, чем утром, – ответила я, робко поглядывая на Триш. Ее ярко-красная блестящая помада точно соответствовала цвету футболки. Глаза были подведены, на ресницах – слои туши, что придавало Триш сходство с пандой.

– Я слышала, ты теперь водишь дружбу с большими шишками, – усмехнулась она. – Ты знаешь, что налетела на машину Харли Брайтмена?

– Кого?

– Медсестра говорит, будто он отделался разбитым носом. – Триш замолчала и посмотрела на меня: – Я верно расслышала? Ты ведь спросила, кто такой Харли Брайтмен?

Я кивнула.

– Ну, Син, я-то думала, что ты дурака валяешь, когда они сказали о потере памяти! – Глаза ее округлились. – Ведь это он привез тебя сюда! Харли приехал вместе с тобой на машине «скорой помощи» и все для тебя сделал. По словам медсестры, он спас тебе жизнь.

– Значит, он мой друг?

– Друг? Будь оно так, тебе очень повезло бы! Харли Брайтмен – самый завидный холостяк в Лос-Анджелесе! – Триш глубоко вздохнула. – И денег у него куры не клюют, с тех пор как он унаследовал «Лапиник». Ты же знаешь эту компанию, производящую и продающую косметику?

Я снова кивнула, на этот раз с улыбкой. Даже я слышала о «Лапиник».

– Может, тебе удастся возбудить против него процесс. – задумчиво проговорила Триш. – В конце концов, ты ведь пятилась, и он, возможно, наехал на тебя сзади. Ты могла бы сказать, что все случилось по его вине.

– Наверное, я должна радоваться тому, что он не возбудил дела против меня.

– «Вероятно… я должна радоваться»… – смеясь, передразнила меня Триш. – Эй, Синди, что с тобой? Ты ведь никогда раньше так не выражалась!

– Я… гм… не знаю… – пробормотала я. Теперь мне следовало держать ухо востро и следить за своей речью внимательнее, во всяком случае, при Триш. Ее отношения с Синди, по-видимому, были слишком близкими, и это мне не нравилось.

Однако, проведя в обществе Триш несколько часов, я узнала о Синди гораздо больше, чем выведала бы от кого-либо еще. К моему удовольствию и облегчению, выяснилось, что у нее, кроме сестры, не было близких родственников. Мать Синди умерла вскоре после того, как та ушла из дома, как поведала мне Бэбс. Однако Триш намекнула, что смерть постигла эту женщину скорее из-за пристрастия к бутылке, чем из-за утраты дочери, якобы разбившей ее сердце. Отец Синди исчез давным-давно.

Девушка устремилась к манящим огням Лос-Анджелеса в надежде стать моделью, но кончилось все тем, что она устроилась официанткой в заведение некого Марти, в мерзкую грязную забегаловку на самом неприглядном и непрестижном участке бульвара Сансет. Там Синди повстречалась с Триш, мечтавшей стать актрисой, и поселилась в свободной комнате ее квартиры.

До сих пор Синди только однажды удалось получить работу модели – в рекламе тушеных бобов на телевидении. Между тем Триш сделала головокружительную карьеру, появившись на три секунды в массовке во время съемок сериала «Мелро-уз-Плейс», а также мелькнув в выпуске новостей Си-эн-эн, в сюжете об ограблении банка.

– Но ты не должна сдаваться, Син, – повторяла Триш. – Ведь нельзя знать заранее, когда пробьет твой звездный час.

На свои осторожные вопросы об отношениях Синди с мужчинами я не получила от Триш удовлетворительных ответов.

– Откуда мне знать? – Она пожимала плечами. – Ты ведь никогда ничего мне не рассказываешь. Я всегда говорила, что ты слишком скрытна, и это тебе не на пользу.

– Но ведь ты заметила бы, если бы у меня появился парень!

– Да брось, Син! – с досадой возразила Триш. – Разве тебе понравилось бы, если бы ты вдруг узнала, что я шпионю за тобой и веду записи на всякий случай, опасаясь, как бы ты не получила сотрясения мозга и не потеряла память? Не морочь мне голову своей обычной комедией под названием «маленькая мисс девственница». Готова держать пари: ты получаешь свое, едва представится случай, как и все мы грешные. Ну, как в тот раз, когда ты целую ночь провела с Говардом Вайнбергером.

– А кто это?

– Перестань притворяться, будто не помнишь Говарда. Я знаю, ты попала в аварию, но ведь до этого встречалась с ним целых три недели!

Эти подробности мне почти не помогли. Судя по всему, у Синди не было ни длительных романов, ни обязательств на романтическом фронте.

– Должно быть, ты умела его ублажить, – задумчиво добавила Триш. – Потому что он просто писал кипятком, когда ты его бросила!

Теперь Триш стала частой гостьей, и все время, пока я оставалась в больнице, постоянно навещала меня, а Бэбс же заглянула ко мне только еще раз, по пути в аэропорт. Она ясно дала мне понять, что не собирается снова вернуться в Калифорнию, и не предложила мне остановиться у нее в доме, если я случайно окажусь в Сиу-Фоллз.

– Упрямая сучка! – воскликнула Триш, когда я сказала ей об этом. – Поверь мне, Син, без нее тебе будет гораздо лучше. Даже если она лишит тебя денег, оставленных матерью.

– Каких денег?

– О! – Триш замялась. В выражении ее лица и манерах появилась неуверенность. – Да ты сама мне что-то однажды говорила об этом. Едва ли у тебя есть доказательства. – Она посмотрела на свои ногти. – Кстати, о деньгах. Ты, га… ты помнишь, что в конце недели надо платить за квартиру? – Триш бросила на меня смущенный взгляд. – Марти обещал оставить место за тобой и сказал, что ты сможешь работать дополнительно, если пожелаешь, во вторую смену.

До этой минуты я не особенно задумывалась о деньгах, но тут внезапно осознала, каково мне будет без них. Как жить без средств к существованию? На следующий день я спустилась в вестибюль больницы, где мне приветливо подмигивали банкоматы, и вложила в щель одну из банковских карточек, обнаруженных в сумочке Синди. На клочке бумаги в заднем внутреннем кармашке было нацарапано несколько цифр, я ввела несколько комбинаций в машину. С третьей попытки мне повезло – я нашла доступ к счету Синди.

И тотчас же пожалела об этом, потому что ее финансовые дела оказались в плачевном состоянии. Точнее сказать, на счете у Синди почти не было денег. Я уже решила, что лучше сгореть в аду, чем просить помощи у Бэбс, поэтому у меня оставался лишь один выход – вернуться на работу в заведение Марти и работать там в две смены.

Я убеждала себя в том, что дела могли бы обстоять значительно хуже. Ведь в отличие от Хариэт я имела работу и жилье. Конечно, кое-какие мои ожидания Мефисто обманул, и все же жаловаться мне не приходилось. В основном он выполнил условия нашей сделки. Мефисто дал мне молодость и красоту, вырвал из привычной жизни и перенес за тысячи миль от родных мест. Однако, судя по всему, меня ни с кем не связывали слишком тесные узы и серьезные обязательства, поэтому я была вольна делать что пожелаю в пределах, очерченных моей возможностью заработать на жизнь.

Мне хотелось бы как-нибудь попасть в Гилдфорд, хотя бы для того, чтобы показать Анетт Бэйкер, что такое настоящая красота, но приходилось повременить с этим, пока я не заработаю на проезд до Англии. Впрочем, разве Америка не страна неограниченных возможностей, где люди сами строят свою жизнь, а заодно переделывают и себя?

Получив второй раз шанс в жизни, я не собиралась его упустить.