Текст книги "Дьявол по имени Любовь"

– И каков же вкус хорошей жизни? – раздраженно спросила я. – Пока что здесь я не видела ее!

– А вот скоро узнаешь. – Мефисто рассмеялся, и смех его отозвался эхом в моем мозгу, что было крайне неприятно. Я протерла глаза, чтобы яснее видеть его. Но фигура Мефисто начала тускнеть и растворяться в воздухе. – Что ты хочешь этим сказать?

– Подожди – и увидишь! – услышала я глумливый голос. – Только пойми, что я слежу за тобой…

Перед моим носом все еще покачивалась бутылка с виски.

– Вернись! – попросила я. – Скажи мне, что будет дальше.

– Увы, – отозвался он. – Не могу.

Бутылка упала мне на колени, и Мефисто исчез.

Глава 8

Через несколько дней, когда я пила кофе в задней комнате ресторанчика Марти во время перерыва, туда ворвалась Триш.

– Скорее, Син! Ты и не представляешь, кто к нам пришел! Харли Брайтмен!

– Кто?

– Ну, тот, из-за кого ты пострадала, с кем столкнулась на шоссе! Неужели не помнишь? – Она удивленно смотрела на меня. – Ну же! Владелец «Лапиник»! Как ты думаешь, он хочет получить компенсацию за нанесенный ущерб?

– Кто из них? – осведомилась я, прижавшись носом к окну в стене кухни, отделявшей нас от зала.

– Да брось, Син! – Триш взмахнула рукой. – Мы же видели его, когда Ларри Кинг брал у него интервью. Ну конечно же, не тот жирный бородатый коротышка! И не тот хмырь в бейсбольной шапочке!

Я проследила за взглядом Триш и увидела за столиком возле двери мужчину лет тридцати с небольшим, изучавшего меню. Я заметила, что он привлекателен и в нем есть что-то мальчишеское. От моего внимания не укрылось и то, что он модно одет, но потом официантки, сновавшие взад и вперед с привычной для них скоростью, скрыли от меня посетителя.

– Уверена, эти тупые сучки все испортят, – презрительно бросила Триш. – Ну подумай, неужели парень, владеющий целой компанией по производству косметики, позаботится о том, чтобы они получили роли в кино?

– Что там происходит? – осведомился Марти, приблизившись к нам со своей неизменной лопаточкой для перемешивания еды, на которой лежала глазунья. – Черт возьми! – выдохнул он. – Харли Брайтмен в моем ресторане! – Марти толкнул дверь в зал. – Жена никогда не простит мне, если я не получу от него автограф! – Вручив мне лопаточку с глазуньей, он нырнул в самую гущу внезапно возникшего очага лихорадочной активности.

Через несколько минут Марти вернулся совершенно ошарашенный.

– Синди, детка, не знаю, что ты такое сотворила, чтобы заслужить такую честь, но Харли Брайтмен хочет поговорить с тобой. – Он поправил белую наколку на моей голове и подтолкнул меня к двери. – А теперь отправляйся и будь с ним мила. Веди себя так, чтобы я мог гордиться тобой.

Официантки рассеялись с хихиканьем, похожим на кудахтанье, когда я подходила к столику самого завидного жениха в Лос-Анджелесе.

– Синди, – мягко обратился он ко мне, протягивая руку. Я уже собралась пожать ее, когда заметила, что все еще держу лопаточку с глазуньей.

– Привет, – неуверенно отозвалась я, пряча за спину руку с лопаточкой.

– Вероятно, вы не помните меня. – Харли улыбнулся. – Когда я видел вас в прошлый раз, вы были без сознания. Я хотел снова повидать вас, желая убедиться, что с вами все в порядке.

Я нервно оглянулась, не зная, куда пристроить глазунью, но так ничего и не нашла.

– Обычно я не вожу «ролле» сам, – добавил он, – и был потрясен, когда машина наехала на вас. Я чувствовал себя в какой-то мере ответственным… Для меня большое облегчение видеть, что вы чувствуете себя хорошо.

Я с интересом разглядывала его. У Харли были правильные черты лица и светло-каштановые волосы. Его ясные глаза смотрели дружелюбно. Встретив мой взгляд, он вопросительно поднял брови и застенчиво улыбнулся.

– Я хотел также предложить вам, гм… пообедаете ли вы со мной сегодня вечером?

Уловив краем глаза движение, я бросила взгляд в окно за его спиной и увидела Триш на площадке для парковки – она отчаянно жестикулировала, стараясь привлечь мое внимание. «Скажи „да“», – прочла я по ее губам. Марта стоял рядом с ней, размахивая меню и указывая на Харли другой рукой.

«Спроси, что он хочет съесть», – поняла я.

– Благодарю вас, – ответила я. – С удовольствием. – Пожав плечами, я вытащила из-за спины лопаточку с остывшей глазуньей. – Не хотите ли яичницу?

Когда я рассказывала Триш подробности нашей беседы, та бледнела и краснела от зависти.

– Ах ты, счастливая сучка! Как жаль, что несчастный случай не произошел со мной! – Помолчав, она с надеждой посмотрела на меня: – Ты уверена, что он не просил тебя захватить с собой подругу?

Когда мы вернулись домой, Триш помогла мне перебрать туалеты Синди: мы искали что-нибудь достойное такого вечера. Раз уж Триш не посчастливилось отобедать в обществе Харли Брайтмена, она жаждала хоть как-то приобщиться к этому торжеству, поэтому рьяно перебирала тряпки Синди.

– Ты только подумай, Син, – вздохнула Триш, раскладывая передо мной целый ворох платьев. – Он один из богатейших людей в Лос-Анджелесе и до сих пор не женат. Почему бы Харли не влюбиться в тебя?

– Глупости. – Я презрительно усмехнулась, хотя была приятно взволнована случившимся. С чего ему вздумалось пригласить меня? Имеет ли это какое-то отношение к вкусу хорошей жизни, о которой говорил Мефисто?

Наконец мы с Триш остановились на узком черном платье с глубоким вырезом.

– Зачем держать прелести в тайне? Нужно показывать хотя бы часть их, – наставительно заметила Триш, одергивая трикотажное платье и желая убедиться, что значительная часть моей груди и плеч открыта для обозрения.

Она суетилась вокруг меня, стараясь сделать так, чтобы цвет и качество деталей моей одежды – от чулок до оттенка губной помады – соответствовали друг другу. Когда я была готова к выходу, Триш встала рядом со мной перед зеркалом, любуясь плодами своих трудов.

– Если он не пригласит тебя снова, то вовсе не потому, что ты недостаточно элегантно одета, – заключила она.

Ровно в восемь раздался звонок в дверь, и я задрожала от радостного волнения. Уже тридцать лет никто не приглашал меня на свидание, и я не знала, как себя вести.

– А теперь постарайся ничего не испортить, – предупредила Триш, провожая меня до двери. – Если не будешь знать, что сказать, говори «да».

Хотя узкий холл был плохо освещен, Харли Брайтмен не снял солнцезащитных очков.

– Привет, Синди, – проговорил он, сдвигая очки и поблескивая из-за них глазами, как звезда мыльной оперы. «Интересно, – подумала я, – это он кокетничает таким образом?»

– Я – Триш. – Она отстранила меня локтем и протянула руку Харли. – Сегодня я помогала ей одеваться.

– Вы выглядите фантастически! – пробормотал он. – Готовы?

Сунув в протянутую ладонь Триш пятидолларовую бумажку, Харли торопливо повел меня вниз по лестнице.

– Я немного беспокоюсь за свою машину. Боюсь, как бы с ней что-нибудь не приключилось.

Машина оказалась бледно-голубым «феррари» с тонированными стеклами. Когда мы подошли к ней, стайка юнцов, столпившихся у капота и пытавшихся в темноте снять с ветрового стекла стеклоочистители, прервала свою работу и разбежалась в разные стороны.

– «Роллс» пока еще в починке, – пояснил Харли, открывая для меня дверцу. – К тому же сегодня у моего шофера выходной. Поэтому вам придется рискнуть и положиться на меня. – Нахмурившись, он посмотрел на приборную доску.

– Где же кнопка, которую используют для зажигания света? – бормотал Харли, щелкая переключателями.

– А, вот она! – Сняв темные очки, он подмигнул мне. – На этот раз постараюсь пи на кого не наезжать.

Ресторан, куда Харли привез меня, назывался «У Вагнера», И, если судить по тому, что там и тут в «Зале валькирий» мелькали знакомые лица, место это было модным. Крепкий коренастый мужчина в смокинге устремился к гостю.

– Мистер Брайтмен, сэр! – сказал он с сильным немецким акцентом. – Что за чудесный сюрприз! – Глазки его с сомнением ощупали мою фигуру, потом он перевел взгляд на Харли. – Сегодня вы не один, сэр? Сядете за свой столик?

– Благодарю, Хайнрих. – Харли сунул ему в руку банкноту. – Я люблю ходить сюда, – шепнул он мне, пока мы наблюдали, как хорошо одетую пару среднего возраста попросили пересесть, освобождая столик для нас. – Здесь гораздо уютнее, более интимная атмосфера, чем «У Мортона» или в «Спаго», а Хайнрих – такая интересная личность. Правда?

Атмосфера в ресторане мне вовсе не показалась интимной. Посетители переходили от столика к столику, обмениваясь приветствиями и поцелуями с друзьями, и гул голосов заглушал негромко игравшую музыку.

– Куда он ведет их? – спросила я, увидев, что официант куда-то сопровождает пожилую пару.

– Вниз, в «Подземелье Нибелунгов». Это подвальное помещение, – пояснил Харли с многозначительной улыбкой. – Хайнрих держит его для туристов и бузотеров. Сейчас там не бывает людей, которые хоть чего-то стоят.

Хайнрих подал нам красиво оформленное меню.

– Хорошая мысль называть блюда именами персонажей «Песни о нибелунгах»[6]6
  «Песнь о нибелунгах» – произведение древнескандинавского и германского эпоса


[Закрыть]? – спросил Харли и заказал «Восторг Брунхильды».

– А что это за цифры против каждого названия блюда? – шепотом спросила я, надеясь, что это не цены.

Харли рассмеялся:

– О, это указание количества калорий. – Он похлопал себя по животу. – Позволяет следить за фигурой и сохранять талию.

Прежде я никогда не задумывалась о количестве поглощаемых калорий, но знала, что двести – не очень много для главного блюда. Я разглядывала меню, желая найти что-нибудь поосновательнее. После того как я выплатила Триш все, что задолжала, на еду у меня совсем ничего не осталось, и всю последнюю неделю я питалась тем, что оставалось на кухне ресторана «У Марта».

– Не заказать ли мне бифштекс? – неуверенно спросила я.

Хайнрих изумленно приоткрыл рот, а в зале внезапно воцарилась тишина. К нам повернулись головы – люди уставились на нас. Кто-то уронил стакан, который со звоном разбился. В возникшей тишине этот звон показался оглушительным. Мужчина за соседним столиком начал вызывающе кашлять.

– Вы слышали? – прошелестел женский голос. – Мясо с кровью!

Кто-то тихонько присвистнул. Постепенно в зале снова загудели голоса – все оправились от удивления.

– Позвольте предложить вам вместо бифштекса «Радость Зигфрида»? – Хайнрих печально взглянул на меня, и я поняла, что у меня нет выбора.

– Это блюдо весьма богато белками, но без холестерина.

– Советую вам попробовать, – сказал Харли. – Говорят, оно изысканное.

Смущенная и сбитая с толку, я кивнула. Уже не спрашивая меня, Харли заказал минеральную воду, и я догадалась, что алкоголя мне в этот вечер не видать.

– Какой у вас знак, Синди? – спросил Харли, возвращая Хайнриху меню.

«Ну как отвечать на все эти каверзные вопросы? – думала я, изо всех сил пытаясь вспомнить дату рождения Синди, которую видела в ее водительских правах. – О Господи! Какой знак соответствует июню?»

– Готов держать пари, что вы Близнец! – воскликнул Харли.

– Как вы догадались? – Я сделала вид, что весьма заинтригована.

– О, у меня есть небольшой бзик. – Харли самодовольно усмехнулся. – Это даже можно назвать талантом. Сам я Стрелец, – добавил он и начал подробно объяснять мне сочетания созвездий и планет на звездной карте. Оглядывая зал и слушая Харли, я заметила за соседним столиком Клинта Иствуда, а у стойки бара Ричарда Гира.

Мне показалось, что это весьма благоприятное расположение звезд.

Когда принесли наш заказ, я выяснила, что Брунхильда приходила в экстаз от пасты из цельной пшеничной муки с лесными грибами, а Зигфрид, по-видимому, предпочитал лососину, зажаренную на решетке. И то и другое было подано с гарниром из ломтика свежего апельсина, красиво уложенным с краю тарелки.

– Хотите попробовать кусочек? – Харли поднес к моему рту клейкую массу на вилке, одновременно наколов на другую кусок моей рыбы. – Он усмехнулся. – Мой специалист по биоэнергетике считает одной из самых благоприятных в физиологическом отношении привычек – делить пищу с другим живым существом. Это отражение примитивной формы связи.

Держа во рту кусок клейкого теста, я ощутила, как по телу Синди пробежала дрожь возбуждения, и поняла, что не осталась равнодушной к примитивным исконным связям. «Может, это и есть мой великий шанс в жизни?» – размышляла я.

Разглядывая красивое лицо Харли, я трепетала от предвкушения и желания. Залившись краской, я отвела взгляд. Что же мне делать? Тридцать лет я ждала случая узнать, каковы сексуальные отношения с настоящим мужчиной, и теперь боялась все испортить и лишиться этой возможности. Как дать ему знать о моем желании, не спугнув его? Я не хотела, чтобы Харли счел меня доступной. Я не собиралась повторить ошибку, которую сделала, отправившись кататься с Чаком Вудкоком. «Не спеши, проявляй хладнокровие», – твердила я себе. И тут сообразила, что хотя Хайнрих не считает меня «стоящей», я обладаю могущественным оружием – телом Синди. К тому же при мне оставались еще и мозги Хариэт.

А значит, оставался и мой шанс. И понемногу я начала расслабляться, впервые с тех пор, как очнулась в облике Синди. Все в моей жизни изменилось – меня как бы покрывала сложная амальгама из правды и вымысла, но сейчас это было не так уж важно. Ведь Харли не знал меня прежде. Он не знал меня ни в образе Хариэт, ни в образе Синди. «И это, – сказала я себе, – и будет началом моей новой жизни. Я буду кем захочу и какой захочу». По мере того как росла и крепла моя уверенность в себе, я вдруг осознала, что говорю о книгах.

– Вы читали Диккенса? – услышала я его восторженный голос. – У меня дома есть его собрание сочинений. Как-нибудь я покажу его вам.

Я так привыкла, что на меня не обращают внимания и говорят со мной свысока, как всегда было в моей прошлой жизни, что мне показалось новым и очень волнующим то, что я поразила Харли, произвела на него впечатление. Когда я сказала ему, что читала Шекспира, Харли пришел в такое изумление, будто я изобрела новый способ расщепления атома.

– Поразительно! – воскликнул он, пожирая меня глазами. – Вы такая красивая, такая юная, такая неиспорченная, но… – Харли развел руками. – Но какое знание мира!

На десерт мы заказали торт «Гибель богов», оказавшийся крошечной порцией шоколадного мусса с урезанным количеством калорий. Должно быть, не стоило стремиться попасть в Валгаллу[7]7
  Валгалла – в древнеисландском эпосе: «чертог убитых»; в скандинавской мифологии – пиршественная обитель павших в бою храбрых воинов


[Закрыть], если вы захотели бы питаться нормально и вкусно. Я как раз размышляла, стоит ли пошутить насчет «гибели богов» от голода, когда почувствовала, как Харли коснулся моей руки и погладил ее.

– Синди, – прошептал он, глядя на меня, – я искренне рад, что нашел вас.

– Я тоже. – Я подалась к нему и взглянула на него с улыбкой, как я надеялась, весьма обольстительной.

– Мне не следовало бы этого говорить, – продолжал Харли, ероша волосы и пропуская их сквозь пальцы так, что они поднялись над головой нимбом. – Но с первой минуты, как я увидел вас, Синди… я думал только о вас. – Лицо его приняло озадаченное выражение. – Когда я впервые вас увидел, Синди, после аварии, лежащей там без сознания… – Он сглотнул. – Я сразу влюбился в вас.

Влюбился? Меня охватило возбуждение – наконец-то я услышала волшебные слова, о которых мечтала столько лет! Но правда ли это? Ведь в реальном мире люди не влюбляются таким образом. Или все-таки влюбляются? Я не могла считать себя экспертом в этой области.

– Но как это возможно? Ведь вы едва знакомы со мной.

– А мне и не нужно знать вас больше, Синди, – твердо возразил Харли. – Достаточно заглянуть вам в глаза.

Взяв мою руку, он заговорил о том, что глаза – зеркало души.

Если это и правда, то означает только одно: Харли не очень пристально вглядывался в мои глаза. Что, если бы он отдернул хлипкий занавес и увидел мою краснеющую от стыда пятидесятилетнюю душу, проданную Дьяволу? А между тем гормональная бомба, заложенная в теле Синди, отвечала ему, посылая электрические импульсы во все мои нервные окончания.

– Уже поздно, – заметил Харли, поглядев на часы. – Позвольте отвезти вас домой.

Домой? Значит, он имел в виду не тело Синди. Я была на взводе и готова ко всему, а он отсылал меня назад к Триш! Что я сделала не так?

– Не беспокойтесь, – сказал Харли. – Я не злоупотреблю вашей доверчивостью.

– Но…

Совершенно обескураженная, я все же смирилась, ибо не знала, как рассеять его заблуждение достойным образом.

Только одна мысль прочно засела у меня в голове, когда мы выходили из ресторана: что ни молодость, ни красота не облегчают жизнь. Должно быть, я все-таки ошибалась. Пожалуй, эти два качества делали ее во сто крат сложнее, а во многих отношениях столь же огорчительной, как и мое прежнее состояние. Сколько же мне ждать, ради всего святого, когда Синди ухитрится наконец улечься с кем-нибудь в постель?

Я вошла в квартиру, надеясь проникнуть в свою комнату незамеченной и забраться в кровать, не потревожив Триш, но она поджидала меня у двери своей комнаты, желая получить от меня полную информацию о событиях сегодняшнего вечера.

– Ты добилась от него хоть чего-нибудь? – спросила она. – Что ты чувствовала, возвращаясь домой в «феррари»? – Триш наполнила стакан из своей бутылки виски и, чуть поколебавшись, налила и мне. – Вы еще встретитесь?

Смущенная и разочарованная, я описала Триш все, включая и целомудренные поцелуи Харли, когда он желал мне спокойной ночи. После того как этот человек признался, что влюбился в меня, он расстался со мной у крыльца моего дома, не сказав ни слова о будущем и даже не предложив мне встретиться с ним еще раз.

Триш, тоже разочарованная, однако воспрянула духом, когда я начала рассказывать ей о ресторане.

– «У Вагнера»? – с благоговением выдохнула она. – О, Син, ведь это место, куда ходят все знаменитости!

Я решила, что Клинта Иствуда и Ричарда Гира для нее хватит с лихвой, но Триш полночи заставляла меня описывать во всех подробностях тех, кто сидел за соседним столиком.

– Ты уверена, что он не пригласил тебя на свидание? – спросила наконец Триш, выливая последние капли виски в свой стакан. – Может, ты просто не его тип, Син? – Задумчиво помолчав, она бросила на меня многозначительный взгляд. – Может, если у вас ничего не получится, Харли пригласит на свидание меня?

Утром, когда я уже собиралась отправиться к Марти, зазвонил телефон.

– Это он! – пискнула Триш, закрыв рукой труб-су. – Быстро! Приведи себя в приличный вид! – Она убрала руку от трубки и поднесла ее к уху. – Привет, Харли. Говорит Триш…

Когда я наконец выхватила трубку из ее цепких пальцев, голос Харли показался мне удивленным.

– Вам надо привести в порядок ваш автоответчик. Сейчас я слышал престранную леди. Послушайте, я заеду за вами через полчаса, и мы до завтрака поплаваем. А потом я покажу вам дом, и мы сможем…

– Простите, Харли, – перебила я, – но сегодня среда, и мне нужно идти на работу.

– А вы не можете взять выходной?

– Я… гм…

– Конечно, может. – Триш вырвала у меня трубку. – Не беспокойтесь, Харли. Я позабочусь о том, чтобы она была дома.

– Что ты, черт возьми, себе позволяешь? – возмутилась я, положив трубку.

– Ты не пойдешь на работу, Син, – раздраженно возразила она. – В такой момент! Не волнуйся! Я все устрою. Скажу Марти, что у тебя прослушивание, что ты пробуешься на новую картину с Мелом Гибсоном, или совру что-то еще.

– Но…

– Одевайся и перестань спорить. Когда он за тобой заедет?

К моему огорчению, Триш уже отправилась в ресторан Марти к тому времени, когда прибыл Харли. Меня охватило смущение, когда я торопливо спускалась с ним по нашей обшарпанной лестнице. Я впервые осознала, каким убогим, вероятно, показался ему наш дом. При дневном свете все выглядело еще хуже, чем накануне вечером.

– Вам следовало бы везде поставить камеры слежения, – заметил Харли и поморщился, переступив через еще теплую дымящуюся лужицу мочи на одной из лестничных площадок. – Они очень помогают бороться с преступлениями и вандализмом. Впрочем, вооруженный патруль тоже неплохо с этим справляется. По крайней мере там, где живу я, это широко практикуется.

«Интересно, подумал ли он, кто будет за это платить?» – размышляла я. Когда мы наконец вышли на улицу, мимо нас прошмыгнуло несколько молодых людей – каждый нес под мышкой по сверкающему новому крылу машины. Бледно-голубой «бентли» стоял возле дома, и колеса его были открыты для обозрения.

– Я собирался сегодня поехать на «порше». – Харли с отсутствующим видом протянул смятую банкноту юнцу, пытавшемуся вытащить домкрат из-под машины. – Но несчастье в том, – добавил он, открывая дверцу, – что никогда не знаешь, выведут ли слуги из гаража ту машину, которая нужна. Жозе учит английский язык уже шесть месяцев, а до сих пор не отличит «бентли» от «порше».

Когда мы въезжали на Беверли-Хиллз, я узнала Уэйна, который вышел из патрульной машины, остановившейся возле домика для охраны, и спряталась на случай, если бы ему вздумалось остановить нас и снова потребовать у меня французский поцелуй. При дневном свете особняк выглядел гораздо приветливее, как и все окружающие дома, и, разглядывая их, я удивлялась, отчего это у них всех такие огромные парадные двери. Мы проехали мимо дома, очень напоминавшего гигантскую вариацию пряничного домика из сказки о Ганзеле и Гретель. Другой дом вполне мог бы принадлежать семье Адамс.

Мы остановились в конце тупика, весьма похожего на тот, где за несколько ночей до этого меня поймали Уэйн и его напарник.

– Черт, – пробормотал Харли, вывернув руль. – Кажется, я повернул не там, где надо.

Нам пришлось еще дважды проехать мимо домика Ганзеля и Гретель, пока наконец Харли не узнал дорогу, ведущую к его собственному дому.

– Я не привык въезжать с этой стороны, – смущенно пробормотал он, останавливаясь перед гигантскими столбами въезда, на каждом из которых красовалось по каменному льву. – Кроме того, обычно машину ведет Жозе.

После короткого сражения с клавиатурой кодового замка на воротах створки их скользнули в разные стороны, а мы притормозили возле уменьшенной копии Версальского дворца. О том, что мы каким-то чудесным образом не перенеслись в предместья Парижа, свидетельствовал только американский флаг, развевающийся над дверью.

Холл был примерно в шесть раз больше, чем в моей гилдфордской квартире.

– Доброе утро, сэр, – произнес чопорный голос. – Я приготовил в купальном павильоне все, как вы приказали.

Я оглянулась, пораженная знакомыми интонациями, и увидела плотного мужчину средних лет в черном костюме и с серебряным подносом в руках.

– Привет, Джордж, – сказал Харли, после чего обратился ко мне: – Думаю, тебе показался странным его выговор. Правда, Синди? Позволь представить тебе Джорджа, моего дворецкого. Он англичанин.

– Привет, Джордж, – пробормотала я, не зная, правильно ли поступаю и не нарушила ли этикет…

– Есть какие-нибудь новости? – спросил Харли. Джордж извлек из кармана записную книжку и раскрыл ее.

– Звонил мистер Армани, сэр, по поводу вашего нового костюма. Я договорился о примерке на следующую неделю, как вы увидите из записи в вашем ежедневнике. Вы заметите также, что визит к дантисту назначен на двенадцатое, поскольку подходит срок ежемесячного осмотра. – Дворецкий перевернул страницу и нахмурился. – Звонил какой-то журналист, хотел взять интервью, но, сочтя название его газеты слишком вульгарным, я сказал ему, что вы уехали из страны. Еще поступило приглашение на обед от семьи Сталлоне на следующую пятницу. Я позволил себе предположить, что вы примете его. – Джордж скромно кашлянул и взглянул на меня: – Я могу позвонить и сказать им, сэр, что, возможно, вы захотите прийти не один, и спросить, удобно ли это.

– Об этом поговорим позже, Джордж. – Харли небрежно взмахнул рукой. – Это все?

– Если я понадоблюсь вам, сэр, я в кладовой. Вам стоит только позвонить…

Харли со снисходительной улыбкой проводил его взглядом.

– Не представляю, что бы я делал без Джорджа. Он держит дом в полном порядке. Все работает как часы. Иногда мне кажется, что я мешаю ему, путаюсь под ногами. – Харли задумчиво провел рукой по волосам, покачал головой и повернулся ко мне с лицом, выражавшим мальчишеский энтузиазм. – Пойдем поплаваем, Синди.

Он провел меня по нескольким длинным коридорам, и мы оказались возле крытого бассейна, оформленного в стиле римских бань. «Ты бы обзавидовалась, Салли», – подумала я, вспомнив, что моя подруга проектировала нечто подобное для оздоровительного спортивного клуба, хотя, разумеется, менее шикарного, чем этот дом. Интересно, что сейчас поделывает Салли? С болью в сердце я осознала, что никогда не смогу рассказать ей о своих приключениях в Лос-Анджелесе, да и вообще ничем с ней поделиться.

Харли показал мне раздевалку, оборудованную рядом вешалок с бикини разного размера. Неподалеку от них висел шелковый купальный халат, на туалетном столике стоял комплект косметики фирмы «Лапиник». На элегантном шезлонге лежала кипа мягких бледно-голубых полотенец. На каждом был вышит фирменный знак «Лапиник».

Я надела купальный костюм и вышла к бассейну, чувствуя себя неловко и нервничая оттого, что девяносто восемь процентов моего тела выставлены на обозрение. Харли уже плавал, совершая свой утренний моцион и стараясь не потерять ни минуты.

Улыбнувшись, я вошла в воду и грациозно нырнула. В юности, в свою бытность Хариэт, я умела плавать кролем. Сейчас покажу Харли, чего стою.

Вынырнув, я осознала, что не могу держаться на воде, и снова ушла вниз. Меня осенила ужасная догадка: что, если Синди не умела плавать?

В следующую минуту я лежала на краю бассейна, выплевывала воду, а Харли тщательно массировал мне грудь и готовился к операции: дыхание изо рта в рот, именуемой также «поцелуем жизни».

«Это уж слишком», – подумала я, вспомнив свою сделку с Мефисто. За одну минуту беспечности я чуть не лишилась дарованных мне лет жизни! Я открыла глаза.

– Ну как вы, Синди? – встревоженно спросил Харли. – Мне следовало догадаться, что вы еще не готовы к интенсивным физическим упражнениям… после той аварии. Мне так жаль… – Беспомощным жестом он протянул ко мне руки. – Вы, должно быть, решили, что я хотел убить вас. Сначала автокатастрофа, а теперь вот это…

Я села и откашлялась.

– Надеюсь, я выживу, – успокоила я его. – Можно глотнуть бренди, чтобы прочистить горло?

Когда Харли убедился, что я пришла в себя, и успокоился, мы переоделись, и он повел меня на экскурсию по дому. Дом оказался огромным, а убранство множества комнат соответствовало разным историческим эпохам. Из римских бань мы попали в комнату, элегантно обставленную в стиле эпохи Регентства, а оттуда в другую, с белыми стенами, африканскими коврами и резным деревом.

– Консультант по фэншуй помог мне обставить дом, – объяснил Харли, когда мы проходили по комнате в японском стиле. – Поэтому я и поставил на столбах у ворот этих львов – они должны нейтрализовать негативную энергетику Запада[8]8
  Фэншуй – геомантическое определение благоприятности среды обитания. Геомантия – гадание по природным признакам, насколько это место благоприятно для обитания


[Закрыть].

В библиотеке, обитой дубовыми панелями, Харли подвел меня к одному из застекленных шкафов. В нем стояли книги в кожаных переплетах. Судя по всему, их никогда не открывали. Может, эти книги покупали на вес?

– Вот Диккенс, о котором я говорил вам, – с гордостью сказал Харли, поворачивая ключ и открывая дверцу шкафа. Он вынул один из томов. – Они стоят кучу денег – пощупайте переплет.

Я послушно рассматривала «Холодный дом». Страницы книги так и остались неразрезанными. Я уже собиралась отпустить язвительное замечание насчет коллекционеров, никогда не читающих книг, но тут заметила, как на лице Харли появилось виноватое мальчишеское выражение, которое свидетельствовало о его уязвимости. Он походил на избалованного мальчика, жаждущего показать свои сокровища. Пока я рассматривала книги, Харли ерошил волосы, бессознательно нарушая свою безукоризненную прическу. Во мне шевельнулось теплое чувство к нему. Он обращался со мной доброжелательнее и теплее, чем кто-либо другой в Лос-Анджелесе, однако не позволил себе ничего, кроме невинного поцелуя, желая мне доброй ночи.

Растроганная, я протянула ему книгу и пробормотала что-то одобрительное.

Неужели так важно, что Харли не читал Диккенса?

С террасы мы полюбовались садом, чистым и ухоженным, как приемная промышленного магната, с вымощенными дорожками и площадками.

Обширный, полого спускавшийся к саду газон был обнесен причудливо подстриженной живой изгородью. Кустарники имели форму павлинов, спиралей, созвездий, а иные, наиболее бесформенные, слегка походили на сосиски.

– Жозе изучает фигурную стрижку кустарников. – Харли кивком указал на маленькую темную фигурку, примостившуюся на верхней ступеньке приставной лестницы. – Думаю, вот эти, шаровидные – его работа.

Роскошно оборудованный спортзал выходил в сад.

– Эти снаряды специально созданы для тренировки бицепсов, трицепсов и квадрицепсов. – Харли показал мне спортивные тренажеры, стоявшие в ряд и сверкавшие хромированными частями. – Вон тот, что в конце, – мой любимый. Это прибор, имитирующий плавание.

Закатав рукава, Харли взобрался на приспособление устрашающего вида.

– Идите сюда. Посмотрите. – Он пристегнул какие-то ремни.

«Зачем нужна машина, имитирующая плавательные движения, когда есть крытый бассейн?» – удивлялась я. Машина издавала ритмичный лязг, пока Харли совершал движения, похожие на гребки пловца.

– Я установил ее в режим определенной длительности, – задыхаясь, объяснил он. – На распечатке компьютера вы увидите, сколько энергии я потратил.

Дожидаясь, пока он покончит со своими упражнениями, я посмотрела в окно и заметила Джорджа, который величественно шел по газону с серебряным подносом в руках. Проходя мимо Жозе, занимавшегося фигурной стрижкой кустов, дворецкий оглянулся и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, пнул ногой лестницу. До нас донесся негодующий крик, и Жозе стремительно пронесся по воздуху и приземлился в декоративных кустарниках. Кусты завибрировали, а лестница с грохотом повалилась на землю. Джордж продолжил свой путь к дому с невозмутимой улыбкой на лице.

– Английское дерьмо! – послышался отчаянный крик из кустов, явственно различимый, несмотря на грохот спортивного оборудования. – Я до тебя доберусь!

– В чем дело? – осведомился Харли из недр тренажера. – Вы что-то сказали, Синда?

Куст качнулся, наклонился почти до земли, потом катапультой выпрямился, и маленькая фигурка рухнула на газон. Поднявшись, она обратилась в бегство и исчезла из поля зрения. Дверь гимнастического зала бесшумно отворилась, и рядом со снарядом Харли материализовался Джордж.

– Через пять минут ленч будет подан в оранжерее, сэр. Поймав мой взгляд, Джордж безмолвно дал мне понять, что я не должна рассказывать о том, что видела.

– Эти латиносы, – пробормотал он, подходя к окну и кивая в сторону все еще подрагивающего куста. – У них нет чувства ответственности. Они не принимают мер предосторожности. Странно, что он до сих пор не покалечился и не разбился насмерть.