Электронная библиотека » Линда Лафферти » » онлайн чтение - страница 8

Текст книги "Невеста смерти"


  • Текст добавлен: 11 августа 2016, 14:40


Автор книги: Линда Лафферти


Жанр: Исторические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Мне сказали, что вас рекомендовала венская гильдия цирюльников-хирургов, – продолжил Карлос-Фелипе. – Доктор Мингониус весьма удивился, обнаружив человека, столь подготовленного и пользующегося всеобщим уважением, в богемской глуши, вдалеке от культурных столиц.

– Вы очень добры, святой отец. – Пихлер поджал губы – его городу только что нанесли незаслуженное оскорбление. – Я стараюсь учиться как на практике, так и во время поездок в Вену и Прагу.

Карлос-Фелипе снова кисло улыбнулся и даже поморщился, как будто уловил некий несвежий, оскорбительный для его обоняния запах. Потом он повернулся и жестом указал на окно, из которого открывался вид на Влтаву.

– Вы ведь живете там, внизу, не правда ли? У вас там баня, на берегу реки?

Так и не дождавшись предложения сесть, гость подошел к окну.

– Да, именно там. Я вижу свет в окнах – это моя жена готовит завтрак и греет воду в котлах, чтобы постирать простыни и полотенца. Если б у вас нашелся камешек, я бы бросил его в окошко – вот бы она удивилась!

Священник не принял предложенный гостем легкомысленный тон и только поджал недовольно губы. От цирюльника пахло розмарином и элем, что больше пристало бы женщине, а не мужчине. Карлос-Фелипе слышал, что в Богемии часто моются в бане, погружаясь в бочки с горячей водой и травами. Обычай этот иезуит считал варварским и противоестественным, дерзким вызовом Богу, создавшему человека таковым, какой он есть, что включало в себя и обильное потоотделение. Вода дана для крещения и других священных таинств, а не для того, чтобы вымачивать в ней греховное человеческое тело.

Мало того, здешние мужчины мылись в бане вместе с женщинами! Нет, эти богемцы воистину неисправимы! И даже сам папа римский не знал, как изничтожить их греховные, богопротивные привычки.

Между тем Пихлер, уловив прогорклый запах пота, издаваемый сутаной священника, отвернулся за глотком свежего воздуха. Что за вонь! Принимать гостей и распространять такой смрад равносильно оскорблению. С другой стороны, этот человек – чужеземец, а о чужеземцах, особенно о латинянах, рассказывали много любопытного и, в частности, об их привычках поглощать в огромных количествах чеснок, пряные колбасы и кислые красные вина, обжигающие горло и желудок.

В какой-то момент цирюльник даже подумал о том, чтобы предложить священнику воспользоваться услугами его супруги – она могла бы выстирать сутану и как следует просушить ее на свежем осеннем воздухе. При стирке можно было бы добавить в воду побольше сушеного тимьяна или, например, лаванды. Зикмунд даже представил, как Люси, склонившись над сутаной, по-собачьи обнюхивает суровую ткань, дабы убедиться, что все следы телесных запахов наконец устранены и сутана пахнет свежо и приятно.

Улыбаться священнику Пихлер не стал. Испанец держался холодно и даже враждебно: не протянул руки, не пригласил гостя сесть. И зачем ему вообще иметь дело с этим чужаком, тем более что речь идет о делах не духовных, а исключительно медицинских? Церковь всегда мешала науке, вставала на пути прогресса, неодобрительно относилась к любым новым знаниям и открытиям…

И иезуиты были хуже всех.

Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга.

– А, вот и отлично! – сказал Мингониус, входя в комнату. – Вижу, вы уже познакомились. – Лицо у него порозовело после умывания холодной водой, а теперь и раскраснелось от тепла. – Хорошо, что вы пришли. – Доктор протянул цирюльнику руку. – Да еще так рано… Эти иезуиты самое неподходящее время выбирают! – Он бросил взгляд на священника, снова сгорбившегося над бумагами в углу. – С другой стороны, угнаться за Богом – дело нелегкое.

Карлос-Фелипе бросил на Томаса испепеляющий взгляд, и его холодные серые глаза на мгновение вспыхнули над хищным, орлиным носом.

– Должен предупредить, доктор, ваши реплики граничат с богохульством, – сурово заявил он.

– Только граничат?.. Ну, все равно еще рано! – махнул рукой медик. – А практики у меня нет. Герр Пихлер, не желаете ли эля на завтрак? Немного хлеба с сыром? Может быть, супа? Боюсь, это все, что мы можем предложить, поскольку наш рацион здесь довольно скуден. Нам всем приходится невольно подстраиваться под режим дона Юлия, хотя, видит Бог, я никак не могу понять, для чего это нужно.

– Обжорство – порок, – проворчал священник, – и оскорбление Господа, пострадавшего за грехи наши.

– Как и отсутствие милосердия и благодарности Богу за изумительную щедрость, – парировал доктор, щелчком пальцев подзывая стоявшего в коридоре мальчика-слугу. – Принеси-ка нам на завтрак хлеба, сыра, эля и еще чего-нибудь, что найдешь в кладовой. Пусть герр Пихлер знает, что мы радушные хозяева, а не жестокие тюремщики.

Иезуит насупился и что-то пробормотал себе под нос по-испански.

В юном слуге Зикмунд узнал одного из сыновей городского пекаря, Иржи, брата Катарины, с которой дружила Маркета. Он ободряюще кивнул мальчишке, и тот поспешил прочь по холодному коридору – на поиски еды и питья.

– Ну же, пан Пихлер, садитесь. Располагайтесь поудобнее, – пригласил гостя врач. – Уж и не знаю, почему вы до сих пор стоите.

Священник промолчал и даже не поднял головы.

* * *

Немного погодя Иржи притащил поднос со свежим ржаным хлебом и сыром, вдобавок к которым перед гостем поставили большую глиняную кружку с элем, укрытым кремовой шапкой подрагивающей над краем пены.

– Этого хватит? – спросил слуга, потупившись.

– Да, вполне. Но ты не уходи далеко – нам еще могут понадобиться твои услуги. – Мингониус коротко улыбнулся и махнул рукой. – Ступай!.. Угощайтесь, пан цирюльник, – продолжил он затем, обращаясь к гостю. – Сейчас я объясню вам наш план. Священник пожелал остаться и послушать обсуждение курса лечения. Видите ли, мы оба отвечаем за благополучие дона Юлия, но взгляды у нас разные. Наш великий король Рудольф одинаково приемлет научный и духовный мир, а потому и бремя ответственности возложил на нас обоих в равной мере. Я так полагаю, что из Праги уже отправлен посыльный с письмом, в котором мне позволено отворить юноше кровь.

– Кто вмешивается в дела Господа, тому не откроется слово Божье, – подал голос испанец.

– Уж не хотите ли вы сказать, что король Рудольф, правитель Священной Римской империи, есть обычный смертный? Если так, то ваши слова, как мне представляется, граничат с изменой и злоумышлением против его величества императора, – парировал Томас. – Может быть, вам следует произносить их шепотом в своих молитвах, по-испански и за крепкими стенами собора…

Пихлер молча жевал хлеб, не рискуя произнести и слова.

– Главное в моем плане – большое очищение. – Длинный палец Мингониуса решительно рассек воздух. – Нам нужно добыть пиявок, но пиявок не абы каких. Те, что нам необходимы, водятся в здешних прудах Рожмберков. Я уже добывал их в прошлом – мы отвозили их в ведерках в Прагу. Самое благоприятное время для кровопускания – поворот к зиме, и это время уже близко.

– Пиявок я могу добыть завтра, – с готовностью отозвался цирюльник. – Я и сам пользуюсь этими прудами для пополнения собственных запасов.

– Будьте любезны, расскажите, как вы собираете их? – поинтересовался врач, прежде чем откусить краешек хлеба.

– Пастух разрешает мне использовать его коров в обмен на кровопускание и помывку в бане. Пиявки прилепляются к корове, пока та стоит в воде и жует траву. Потом мы выводим скотину на луг и ждем, когда они, насытившись, отпадут. Отрывать их раньше пастух не позволяет из опасения, что они могут повредить кожу животного.

– То есть потом им приходится неделями поститься, прежде чем они снова захотят крови, – заметил медик.

Пихлер улыбнулся и смахнул с губ пивную пену.

– Я все планирую заранее, герр доктор. В пристройке к бане у меня всегда есть голодные пиявки, запасенные еще с весны. Если вы хотите глубокого очищения, мы можем использовать их прямо сейчас.

– Варварство! – провозгласил Карлос-Фелипе. – Животное пьет кровь из жил человеческих!

– Думаю, это вполне в духе ваших собственных традиций. Разве не испиваете вы кровь Христову каждое воскресенье? – повернулся к нему Томас.

Священник перекрестился и зашептал молитву.

– В любом случае, герр цирюльник, использовать этих пиявок мы не можем, – сообщил Пихлеру доктор. – Я не могу допустить, чтобы пиявка, пившая в недавнем времени кровь коровы, касалась сына императора Священной Римской империи.

Цирюльник заметно сконфузился.

– Нам нужно найти для привлечения пиявок наживку более чистую, – продолжал Мингониус. – Я слышал, что у вас есть дочь, добродетельная девственница…

Зикмунд не ответил.

Врач отметил его сдержанность и тут же поспешил нарушить установившуюся тишину.

– Это ведь она стирает на берегу у реки, под стеной замка?

– Да, и она же в конце каждого дня моет мои инструменты и чаши для сбора крови.

– Отлично, она подойдет. Составляя отчет о процедуре кровопускания для короля Рудольфа, мне будет нужно отметить, каким способом мы собираем пиявок. Вряд ли ему понравится, что пиявки для его сына насыщались кровью коровы. Речь ведь идет о крови Габсбурга, понимаете?

Пихлер лишь теперь понял, что никогда не задумывался о таких вещах. Какое невежество! Смущенный и растерянный, он сидел перед придворным доктором.

– Конечно… да… – пробормотал несчастный цирюльник, в дополнение ко всему ловя себя на том, что съел большую часть предложенного хлеба и сыра. Вот же и впрямь неотесанная деревенщина!

– Совсем другое дело, если пиявок добудет невинная девушка. Думаю, они вполне сгодятся и для королевского сына.

Зикмунд отодвинул кружку.

– Я позабочусь об этом, герр доктор.

Мингониус улыбнулся.

– Вот и хорошо. К тому же и время на нашей стороне. Вода еще не слишком холодная, так что эти твари не залегли в спячку, хотя девица может изрядно замерзнуть в рожмберкских прудах.

Покой замка вдруг разорвал пронзительный вопль.

– Ага, вижу, наш подопечный соизволил проснуться, – вздохнул врач.

Священник поднялся из-за стола.

– Я поведу его к молитве.

– Вы никуда его не поведете, – с улыбкой возразил доктор. – Так же, как и я.

За новым воплем последовал долгий, мучительный стон.

– Бог со мной! – торжественно заявил иезуит. – А дьявол, как я вижу теперь, с вами обоими.

* * *

Пихлер невольно поежился, когда доктор Мингониус постучал в дверь. Из комнаты доносился грохот бьющейся посуды и крики дона Юлия.

– Надеюсь, вы успеете отскочить, если он вдруг нападет на вас, – сказал врач, оглядывая своего коренастого и плотного спутника. – Наш подопечный весьма проворен и быстр, хотя стражники, похоже, научились предвидеть его намерения. Но вы, с вашей бородой, станете легкой мишенью.

Перехватив озабоченный взгляд Томаса, Зикмунд погладил ладонью бороду и кивнул.

Стоявший рядом с ним стражник повернул ключ в большом замке и слегка приоткрыл дверь. Из комнаты тут же высунулась, ища за что бы ухватиться, рука со скрюченными пальцами. Ломаные, грязные ногти, никаких колец или других украшений… И тем не менее гладкая кожа выдавала руку аристократа.

– Отойдите, дон Юлий, прошу вас, – предупредил один из стражников. – Отойдите и сядьте в кресло – к вам пожаловал господин доктор.

– Будь он проклят, этот доктор! – закричал в ответ Джулио. – Они со священником держат меня здесь, как узника.

Пихлер проскользнул в комнату и, остановившись за спиной Мингониуса, огляделся. Грязная, вся в пятнах кровать красного дерева под балдахином с неубранной постелью и скомканным красным жаккардовым покрывалом, перевернутая фарфоровая чаша для умывания на полу, рядом разбитый вдребезги кувшин…

Взъерошенный и растрепанный Габсбург позволил стражникам усадить его в кресло. Чуть в сторонке встал Карлос-Фелипе. Мрачное выражение на лице иезуита не давало оснований считать его человеком, способным повести за собой другого в общей священной молитве.

– Подойди, – приказал дон Юлий Мингониусу. – Что за крестьянина ты привел с собой сегодня?

– Он – мой товарищ по гильдии, цирюльник и хирург Чески-Крумлова, – сказал медик.

Зикмунд стащил шапку и низко поклонился сыну короля.

– Что ж, по крайней мере, каким-то манерам он обучен, да и меня признал за того, кто я есть, – пробурчал королевский бастард. – Скажи-ка, брадобрей, почему ты не прилагаешь свои навыки к собственной физиономии?

– Предпочитаю носить бороду, – негромко ответил Пихлер, не поднимая взгляд выше коленей сына короля. – Моей жене и дочери так нравится.

– Женщинам доверять нельзя, особенно в мужских делах, – наставительно произнесли капризные габсбургские губы. – Ну-ка, брадобрей, посмотри на меня!

Пихлер поднял голову.

– Я тебя знаю. – Юлий ткнул пальцем в цирюльника. – Видел здесь, из окна. Ты живешь и работаешь в том доме внизу.

Зикмунд промолчал. Что еще знает пленник замка о нем самом и о его домочадцах?

– Да-да, я знаю тебя. Я наблюдаю за твоей семьей. У тебя есть дочка… такая… с непослушными волосами. Каждый вечер она ополаскивает посуду в реке.

Цирюльник сцепил зубы. Дон Юлий знает о его семье! Но страх не должен был помешать исполнению им обязанностей помощника Мингониуса. Именно поэтому он и находился здесь.

– Да. Она ополаскивает чаши для сбора крови и медицинские банки. Дочь помогает мне, – рассказал цирюльник.

– Именно поэтому пан Пихлер и пришел сюда сегодня, – добавил Томас. – Мы ждем разрешения от вашего отца, дабы пустить вам кровь. Время сейчас самое подходящее – переход от осени к зиме. Вам пойдет на пользу…

– Варвары! Злодеи! – вскричал Джулио. – Мало того, что вы месяцами держите меня под замком… Отец говорил, что мне будет позволено ходить по городу. Это – мое королевство, и я – владыка Чески-Крумлова!

При мысли о том, что этот безумец может получить свободу, цирюльнику стало не по себе.

– При вашем нынешнем состоянии об этом не может быть и речи, – твердо сказал Мингониус. – Возможно, после одного-двух кровопусканий, когда ваши гуморы придут в равновесие…

В дверь постучали, и стражники тут же напряглись, готовые, если понадобится, схватить Юлия. В комнату проскользнул запыленный гонец с кожаным мешочком. Дверь закрылась. Щелкнул замок.

– Дайте мне письмо, – протянул руку врач.

Посыльный заколебался.

– Оно адресовано мне, – сказал Карлос-Фелипе.

Гонец с поклоном вручил иезуиту конверт с красной королевской печатью.

Пока священник вскрывал письмо, никто не проронил ни слова.

– Ну же, быстрее! – нетерпеливо крикнул королевский бастард и, неожиданно для всех вскочив и прыгнув к священнослужителю, выхватил конверт у него из рук и развернул пергамент.

В первое мгновение лоб его прорезали морщинки озабоченности, но потом они разгладились, а лицо перекосилось от радости.

– А, да, Мингониус! Можете делать свое дело. Пустите мне кровь. Что такое несколько пиявок, если совсем скоро я снова стану свободным человеком! – воскликнул он.

– Что? – выдохнул Пихлер.

Томас с поклоном попросил разрешения прочитать письмо, и дон Юлий швырнул его в лицо доктору.

– Читайте, читайте. Вы делаете мне кровопускание и отпускаете уже здорового. Похоже, отец передумал держать меня взаперти в этом Богом проклятом замке!

Карлос-Фелипе перекрестился и коснулся губами кончиков пальцев.

– Не может быть, – прошептал он.

Прочитав письмо, Мингониус озабоченно нахмурился и передал пергамент священнику.

– Боюсь, что может. Как только мы проведем двухмесячный курс кровопусканий, его надлежит освободить, и тогда дон Юлий станет владыкой Чески-Крумлова.

Зикмунд ничего не сказал. Он думал о дочерях.

– Да, можете ставить мне ваши пиявки, – ликовал Джулио. – Но только если приведете с собой вашу премилую дочурку, ту, с чудными волосами. Так-то вот, герр брадобрей. Пусть она мне прислуживает! Желаю увидеть ее вблизи.

Он повернулся к доктору Мингониусу, и по левой стороне его лица пробежал нервный тик. Врач протянул было руку, но Юлий оттолкнул ее.

– А как же Книга Чудес? – холодно и отстраненно спросил он. – В письме упоминается о ней. Почему вы не сказали, что книга здесь, у вас?

Книгу Томас с самого начала прятал в своей комнате. С императорским сыном он вел себя осторожно, как с противником в карточной игре с большой ставкой. Сейчас настал черед сделать сильный ход.

– Книга будет предоставлена в ваше распоряжение, и вы сможете работать с ней, но только после того, как мы – я и священник – убедимся, что вы излечились и вам можно доверить сокровище столь огромной ценности. Таково распоряжение короля, – объявил медик.

Дон Юлий отвернулся, а чуть позже, когда он снова посмотрел на доктора и цирюльника, от спазма на его лице не осталось и следа – оно было спокойным и сосредоточенным.

– Приносите ваших пиявок, – сказал он уже не так громко. – И не забудьте привести девушку.

Глава 13. Письмо для Маркеты

Усталый всадник в мятой одежде и забрызганных грязью сапогах приблизился к бане. В Чески-Крумлове его не знали, но акцент указывал на то, что родом он из северных областей империи. Поперек седла лежал толстый кожаный мешок, потертый и истрепанный.

Спешившись, всадник постучал в дверь покрасневшими от холода костяшками пальцев.

Дверь приоткрылась, и выглянувшая в щель Люси Пихлерова недоверчиво уставилась на чужака.

– Не здесь ли проживает слечна Маркета Пихлерова? – осведомился незнакомец, утирая рукавом рубашки потное лицо. На правой щеке, когда он опустил руку, осталось грязное пятно.

Люси кивнула.

– Да, здесь, и я – ее мать. Что вам нужно от нее?

Неожиданный гость открыл кожаный мешок и вынул письмо, сложенное и запечатанное большой печатью красного воска.

– Мне поручено вручить это ей.

Хозяйка открыла дверь пошире и протянула руку.

– Можете дать его мне. Дочка сейчас работает в бане.

Незнакомец покачал головой.

– Господин, написавший письмо и оплативший его доставку, сказал, что я должен передать его лично, из рук в руки.

Пани Пихлерова нахмурилась.

– Маркета! – крикнула она, повернувшись в глубь дома. – Поди сюда!

– Иду, мама! – отозвалась девушка.

В ожидании дочери Люси сложила руки на груди и оглядела чужака с головы до ног. Она увидела, что он прибыл издалека – на это указывало утомленное, со следами пыли лицо и шея, усталые, опухшие глаза и напряжение в спине. Потянувшись, он поморщился и моргнул.

– Вам, пан посыльный, надо бы хорошенько попариться, – заметила женщина. – Вашего коня отведут в конюшню, покормят и почистят, а мои дочери поухаживают за вами в бане. У моей Маркеты ангельские ручки. Разомнет вам спинку, разгладит узелки – другим человеком выйдете!

Посыльный покачал головой – будучи человеком бережливым, он считал каждую монетку. Конечно, баня в Чески-Крумлове обошлась бы куда дешевле, чем в Праге, но расстаться с денежкой было выше его сил. Он уже задумал купить новое седло, чтобы хоть чуть-чуть облегчить дальние поездки, которыми и зарабатывал себе на жизнь.

Мысли его, однако, потекли в другом направлении, как только появилась Маркета. Девушка еще не успела вытереть руки о белый передник, а испачканное лицо гонца уже расплылось в улыбке.

– Тут человек говорит, что у него письмо для тебя. – Люси кивком указала на незнакомца.

Ее дочь уставилась на гостя большими глазами – никогда раньше никаких писем она еще не получала.

Посыльный передал ей сложенную и запечатанную бумагу и ободряюще кивнул. Маркета взяла письмо с осторожностью и почтением, словно гостию на причащении.

– Ну же, открывай! От кого оно? – спросила хозяйка дома.

– Даже не представляю, – пробормотала в ответ девушка.

– Открывай! – потребовала ее мать.

Маркета покачала головой.

– Нужно хорошее лезвие, чтобы сломать печать. Попрошу у папы нож.

Девушка умчалась, и гонец, проводив ее взглядом, повернулся к Люси.

– Пожалуй, добрая пани, я все же приму ваше предложение.

– И правильно сделаете. – Хозяйка свистнула, подзывая присматривавшего за конюшней мальчишку. – Говорю вам, не пожалеете!

Интерес к письму у банщицы быстро отступил перед денежным: завлекая в баню нового клиента, она уже слышала приятный звон монет в кармане.

Явившийся на зов Вацлав взял коня под уздцы и повел к конюшне.

– Ты же вернешься в баню? – крикнул вслед Маркете посыльный.

* * *

Отца в комнате не было – он еще не вернулся из Рожмберкского замка, куда отправился на встречу с доктором Мингониусом. Маркета остановилась в нерешительности. Трогать без разрешения его инструменты ей не позволялось. Но и ждать возвращения отца она не могла.

Открыв дубовый сундучок, девушка протянула дрожащую руку к ящичку с ланцетами и лезвиями, развернула кожаный конверт и взяла острый нож. Короткое, остро заточенное лезвие грозно блеснуло в тусклом свете.

Осторожно, словно письмо было неким живым существом, просунув лезвие под печать, она срезала ее и при этом ухитрилась оставить в неприкосновенности бумагу. Затем развернула документ, из которого тут же выскользнули два серебряных талера – они со звоном упали и покатились по каменному полу. Маркета наклонилась за ними и в изумлении открыла рот. На лицевой стороне монеты проступала фигура Иоакима, отца Девы Марии. А потом девушка стала читать письмо.

Моя дорогая Маркета!

Надеюсь, письмо это найдет тебя в добром здравии. Я помню то чудесное купание в вашей бане и твои искусные ручки, так умело разминавшие мои усталые мышцы. Я во всех подробностях помню нашу короткую встречу, но не хочу отвлекаться на воспоминания, поскольку речь пойдет о деле неотложной важности.

Ты сказала, что умеешь читать, поэтому я и решил обратиться к тебе, используя эту твою способность. Я помню о твоем интересе к вопросам научным и медицинским, и, возможно, мы могли бы обсудить их в переписке.

Насколько мне известно, доктор Мингониус пользуется услугами твоего отца, пытаясь вылечить дона Юлия кровопусканием. Ты говорила, что часто помогаешь отцу в его делах, хотя я и уверен, что он не допускает тебя к опасному пациенту. Тем не менее ты, вероятно, в состоянии оценить положение больного. Любые сведения этого рода чрезвычайно важны для короля.

Сопровождающий дона Юлия священник подготавливает для короля ежедневные отчеты. То же делает и доктор Мингониус. Однако любые замечания и наблюдения твоего отца могут иметь решающее значение для понимания состояния дона Юлия. То, что ты услышишь, может оказаться для нас важнее любого отчета. Доктор Мингониус убедил короля принять предложенный им курс лечения, но при этом его величество желает, чтобы я проверял отчеты как Мингониуса, так и священника. Для получения достоверных сведений ему нужны надежные глаза и уши.

Я, если ты помнишь, не отношу себя к сторонникам галеновских гуморов и, скорее, являюсь последователем Парацельса и химии человеческого тела.

Я был бы весьма признателен, если б ты послужила нам в этой роли. Взамен я мог бы знакомить тебя с достижениями медицинской науки, новыми открытиями и теми опытами, что ставятся здесь, в Праге. Таким образом, ты послужишь нашему королю, его величеству Рудольфу II.

Нужно также, чтобы о нашей переписке никто не ведал, поскольку она касается монарших дел. Король будет знать только о том, что у него есть беспристрастный осведомитель, регулярно посылающий мне отчеты.

Согласна ли ты на такое предложение?

Буду ждать ответа. Тебе, очевидно, потребуется какое-то время, чтобы все обдумать и написать письмо. Для того чтобы избежать подозрений, я буду пересылать письма через нашу общую знакомую, Аннабеллу, которой вполне можно доверять.

Посылаю деньги на возмещение расходов – на покупку чернил и бумаги. И немного сверху за освобождение меня от треклятых блох!

Доброго тебе здравия, твой товарищ по службе нашему королю Рудольфу II,

Якоб Хорчицкий Тепенек

Маркета схватилась за горло – от волнения у нее перехватило дух. Письмо с новостями из Праги! Отчеты о научных достижениях! Переписка с врачом императорского двора! Она сжала полученные талеры, уже зная, что решение принято окончательно и бесповоротно.

Что она точно знала и умела, так это хранить секреты. Особенно для человека такого приятного и ученого, как доктор Якоб Хорчицкий. Того, чьи губы касались ее губ и чьи руки лежали у нее на плечах, когда он повязывал шарф на ее шее.

Набросив на плечи шаль, Маркета поспешила на рынок, чтобы купить пергамент у местного дубильщика, совершенно позабыв про ждущего ее в бане посыльного.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации