Текст книги "Прах и тень"

– Доход от кражи носовых платков, – пробормотал себе под нос Шерлок.

– Это точно, – заметил я.

Мы договорились, что мисс Монк ограничит свои наблюдения Уайтчепелом и Спиталфилдзом, запоминая все циркулирующие в этих районах слухи. Отчитываться перед Холмсом ей предстоит дважды в неделю на Бейкер-стрит под предлогом свидания с поклонником. Я отметил, что в походке мисс Монк, когда она спускалась по лестнице к кэбу, ожидающему ее на углу, появилась решительность.

Холмс опустился на диван, пока я искал, чем бы разжечь трубку.

– Мисс Монк будет нам полезна, Уотсон, помяните мои слова, – заявил он, швырнув мне коробок спичек. – Alis volat propriis[10]10
  Она летит на собственных крыльях (лат.).


[Закрыть], если не ошибаюсь.

– Девушка не пострадает?

– Надеюсь, что нет. Пабы безопасны, как церкви, по сравнению с темными переулками, где она занимается своим обычным промыслом. Кстати, сегодняшним утром мне все-таки улыбнулась удача.

– Хотел бы спросить, какое отношение имеют к делу мясные обрезки?

– Мне пока не удалось достоверно выяснить, была ли Энни Чэпмэн – как я обнаружил, ее звали именно так – хоть немного знакома с Полли Николс и Мартой Тэйбрам. Однако ей сильно не повезло, и она пала жертвой уайтчепелского убийцы, покинувшего место преступления с самым отвратительным сувениром, о котором мне когда-либо доводилось слышать.

– Я тоже что-то не припомню ничего подобного.

– На какие мысли наводит вас вышеупомянутый сувенир?

Глаза Холмса оживленно блестели, и это позволяло мне надеяться – он что-то задумал.

– Не хотите ли вы сказать, что нашли ключ к разгадке?

– Дорогой Уотсон, напрягите вашу умственную мускулатуру, чтобы отметить удивительный факт, который не уловил потрясенный Лестрейд.

– Каждое из этих ужасных событий и само по себе достаточно удивительно.

– Ну, не ленитесь, Уотсон, сделайте над собой усилие. Допустим, вы убийца и уже предали смерти свою жертву. Вы разрезаете ее и извлекаете матку…

– Да, конечно! – воскликнул я. – Что же, черт возьми, он с ней делает?

– Браво, Уотсон! Мерзавец, конечно, не будет прогуливаться по улице с этим предметом в кармане.

– Но при чем тут мясные обрезки?

– Вы все поймете. Этим утром я нашел именно то, что искал: мясные обрезки для кошек, спрятанные под камнем во дворе дома номер двадцать семь. Помните, я интересовался, насколько оживленно шла тем утром торговля у миссис Хардимэн из дома двадцать девять?

– Понял! Он купил пакет мясных обрезков.

– Превосходно, мой дорогой Уотсон. Благодаря вам я чувствую себя так, словно сам побывал там.

– Он спрятал мясные обрезки, положил вырезанную матку в окровавленный пакет и прошел по улице, не вызывая ничьих подозрений.

– Вам еще предстоит освоить искусство дедукции.

– Но кто же он?

– Миссис Хардимэн дает следующее описание: человек заурядной внешности, среднего роста, очень вежливый. Ей показалось, она уже видела его раньше, но не помнит, где именно и покупал ли он у нее до этого мясные обрезки. Как видите, наши выводы подтвердились: он не из тех людей, что остаются в памяти. А это мясо для кошек еще раз указывает на заранее обдуманное намерение, что все больше меня тревожит.

– Зачем же, черт возьми, ему понадобилась такая ужасная добыча?

– Пока не могу вам ответить. Во всяком случае, это самая лучшая зацепка, которую мы сейчас имеем. Предоставим возможность мисс Монк разузнать что-нибудь интересное, а тем временем постараемся добавить хотя бы некоторые штрихи к портрету небрежно одетого злоумышленника, имеющего пристрастие к столь непостижимым и скандальным сувенирам.

Глава 6
Письмо Боссу

На следующее утро я размешивал тлеющие в камине угли, когда Холмс, читавший газету с чашкой кофе в руке, издал громкий негодующий возглас:

– Черт бы побрал этого дурака! Впрочем, если ему нравится тратить время, пытаясь доказать невозможное, мы не в силах бороться с этим.

– А что случилось?

– Лестрейд арестовал Джона Пайзера, что совершенно противоречит здравому смыслу.

– Но только по вашей версии, – напомнил я.

– Я отправлял ему телеграмму, что искать надо в другом месте! – возмущался Шерлок. – Даже «Ивнинг стандард» не верит, что Пайзер имеет хоть малейшее отношение к этому делу!

– А что пишет по этому поводу бульварная пресса?

Схватив газету, мой друг прочитал:

– «Создается впечатление, что в трущобах Уайтчепела обитает отвратительное чудовище в человеческом обличье, руки которого запятнаны кровью жертв целой серии зверских убийств…» Ха! «… вселяющее ужас извращение природы… грязный негодяй… ненасытный, как тигр-людоед, вкусивший человеческой плоти».

– Бога ради, мой дорогой друг!

– Я этого не писал, – сказал он насмешливо.

Раздался короткий стук в дверь.

– Вам телеграмма, Холмс. – Пробежав ее глазами, я не смог сдержать улыбки. – Мистер Ласк – действующий президент Уайтчепелского комитета бдительности. Шлет приветы и уверения в своей лояльности.

– Превосходно! Я рад, что эти активные представители общественности с пользой растрачивают свою энергию. Последуем их примеру: нам необходимо узнать больше о покупателе мясных обрезков, и как можно скорее.

Увы, мы с Холмсом достигли весьма скромных успехов, как ни старались: нам не удалось установить личность человека, словно растаявшего бесследно в то утро в прохладном сентябрьском воздухе. Комитет бдительности с самого начала действовал энергично, организовав наблюдение за округой и ночные патрули, однако его члены столкнулись со вспышками ксенофобии. Озлобленная толпа готова была избить любого несчастного иностранца, чьи «пронырливые манеры» и «бесчестное поведение» ясно свидетельствовали о его испорченности. Все обитатели Уайтчепела, от набожного активиста благотворительного движения до последнего вора, в один голос твердили, что урожденный англичанин не способен убить несчастную женщину таким зверским образом.

Энни Чэпмэн тайком похоронили четырнадцатого сентября, в пятницу, на том же кладбище для нищих, где неделей ранее была предана земле Полли Николс.

– Pulvis et umbra sumus[11]11
  Мы только прах и тень (лат.) – Гораций, «Оды», IV, 7, 13–16, пер. А. Семенова-Тян-Шанского.


[Закрыть], – заметил в тот вечер Холмс, вытянув ноги у камина и задумчиво глядя в огонь. – Мы с вами, Уотсон, Энни Чэпмэн, даже сам высокочтимый Гораций – лишь прах и тень, которую отбрасываем, не более того.

Шерлок сокрушался несколько недель после смерти Энни Чэпмэн, что след убийцы остывает с каждым движением стрелки часов. Но я знал: он считает плодотворным сотрудничество с мисс Мэри Энн Монк. Зацепки, которыми мы располагали, были ненадежными и не давали пока возможности делать выводы, поэтому мы с нетерпением ждали очередной встречи с мисс Монк, вошедшей во вкус своего нового ремесла. Под колким юмором моего друга скрывался холодный профессионализм, но я видел, что он действительно рад видеть Мэри Энн. И я с радостью предвкушал оживление и энтузиазм, которые воцарялись в нашей унылой гостиной с ее появлением.

Двадцать третьего сентября следствие по делу Полли Николс пришло к потрясающе невежественным выводам. В среду коронер объявил новую версию: якобы одержимый алчностью студент-медик убил Энни Чэпмэн, чтобы продать ее детородный орган некоему неразборчивому в средствах американскому врачу. Эта новость совершенно серьезно была изложена на следующий день в «Таймс». Холмс какое-то время молча смотрел в потолок, а затем впал в неистовство: опустился в кресло и стал жать на спусковой крючок револьвера. Вскоре слева от нашего камина на стене появилась выбитая пулями «татуировка» в виде маленькой короны, как раз над переплетенными литерами V и R, которые уже были там прежде.

– Мой дорогой друг, наверное, мне следует предупредить вас, что любые последующие украшения инициалов Ее величества будут непочтительными, слишком кричащими.

Стараясь держаться позади Холмса и ожидая появления мисс Монк, я раскрыл окна.

– Вы ставите под сомнение мою преданность монархии?

– Нет, всего лишь уместность использования вами огнестрельного оружия.

Шерлок удрученно вздохнул и убрал револьвер в ящик стола.

– Мисс Монк с минуты на минуту будет здесь. Возможно, она предоставит нам новые свидетельства об этом дьяволе-американце, коллекционере женских репродуктивных органов.

– Ну, вы и скажете, Холмс!

Детектив виновато улыбнулся и, безошибочно распознав на лестнице шаги женщины в тяжелых башмаках, открыл дверь.

– Бог мой, что у вас тут? Пожар? – спросила, кашляя, Мэри Энн.

Она не отказала себе в удовольствии истратить часть своей недельной зарплаты на серебристую ленточку, которой украсила подол пальто. Я также с радостью отметил, что ее маленькая фигурка приняла более округлые формы.

– Нет, просто Холмс иногда по ошибке принимает нашу гостиную за стрельбище, – ответил я. – Присаживайтесь, мисс Монк.

– Видать, пропустили стаканчик? Был у меня дружок, выпьет бутылку джина – и так ему станет славно на душе, что палит куда попало… У вас-то что-нибудь более изысканное? Виски, наверное?

Я спрятал улыбку за газетой, Холмс же откровенно рассмеялся и направился к шкафу за стаканами.

– Ваша реплика вдохновила меня. Виски с содовой – именно то, что сейчас нужно.

– Черт бы побрал этот холод! – сказала, усевшись у огня, Мэри Энн, с довольным видом сжимая в руках стакан с виски. – Словно вся в ледышку превращаешься. Однако, джентльмены, на этой неделе я заработала на полено, что горит в камине.

– Вот как! – воскликнул Холмс, откинувшись в кресле и закрывая глаза.

– Я выследила солдата.

Холмс подался вперед, сгорая от нетерпения:

– Какого солдата?

– Парня, что потерял своего приятеля, зарезавшего ту первую девушку, Марту Тэйбрам!

– Превосходно! Расскажите обо всем подробно. Почему вы не послали мне телеграмму? Повод достаточно важный.

– Это случилось сегодня, – с гордостью начала она свой рассказ. – Я заскочила в «Найтз стандард» выпить стаканчик джина. Каждое утро это делаю, чтобы продрать глаза, а потом выдержать на холоде целый день. В этом кабачке обычно накурено, хоть топор вешай, но с утра народу мало. Смотрю, на углу стоит этот солдат, я его едва признала. Думаю, выйду – разговорю его немного, но не успела встать, как он меня заметил и вошел в паб. Хорошо сложенный рыжеволосый голубоглазый малый с крепкой челюстью и темными, подкрученными кверху усами. «Привет!» – подходит он ко мне. «Здравствуй, – отвечаю. – Выпьешь стаканчик джина с одинокой девушкой?» – «Вряд ли ты надолго останешься одна», – говорит он, улыбаясь. Я про себя и думаю: если это все, что ему от меня нужно, пусть проваливает, я не нуждаюсь в клиентах. Но он, наверное, увидел, что я недовольна, и говорит поспешно: «Хотел сделать вам комплимент, мисс». – «Тогда ладно. Посиди рядом со мной, придумай другой, получше». «Очень великодушное предложение», – говорит он и остается сидеть. Беседа никак толком не начнется, но мы пьем помаленьку. Он настоящий простофиля, и вскоре язык у него развязывается: «Уволился из армии на прошлой неделе и сразу же поехал в Лондон. Пару месяцев назад мы были здесь в отпуске большой компанией. Хочу найти одного своего дружка». – «Он тебе что-то должен?» – спрашиваю. – «Не в этом дело. Так или иначе, мне нужно его разыскать». – «Зачем?» – «Понимаешь, он совершил убийство».

Можете бросить на кон последний шестипенсовик, джентльмены, и смело биться об заклад: теперь-то я не упущу его из виду, пока не услышу всю историю. Постаралась, чтобы он видел, какое сильное впечатление произвели его слова. Это оказалось не слишком трудно: я была в шоке. «Убийство?! Как же он решился на такое? Потерял голову, когда его застукали на краже? Или подрался?» – «Думаю, все гораздо хуже. Мой приятель – весьма опасный тип». – «Состоит в банде?» Он качает головой и говорит задумчиво: «Насколько мне известно, он действовал в одиночку». Я сижу и жду, когда он продолжит свой рассказ, а он видит, что я ловлю каждое его слово. «Знаешь, когда мы приезжали сюда в последний раз, была убита женщина. Думаю, это сделал мой приятель. К сожалению, ему удалось скрыться». – «Я просто в ужасе!» – воскликнула я, понимая, что он говорит о Марте Тэйбрам. Внезапно я вся похолодела, глядя на него: «Постыдился бы рассказывать такие истории, когда девушек в Уайтчепеле буквально наружу выворачивает от страха из-за этих слухов о Тесаке!» – «Вот ты мне не веришь, а между тем каждое мое слово – правда. Мой приятель – парень что надо, таких друзей днем с огнем не сыщешь, но характер у него, скажу я тебе… Когда мы в последний раз были в Лондоне, он познакомился с девушкой. Сначала все было тихо-мирно: мы шлялись по пабам, а потом он увлек ее в проулок. Я остался ждать. Через несколько минут их все еще не было, и я уже понял, что дело неладно, но никуда не уходил. А конец истории я тебе уже рассказывал: с той ужасной ночи я не видел Джонни Блэкстоуна, но разыщу его во что бы то ни стало». Он замолчал, ушел в себя. Потом очнулся и увидел, что я сижу рядом. «Наверное, напугал? Не хотел обременять тебя своими трудностями, но уж больно на душе тяжко. Мне ясно, что нужно делать: найти его, и как можно быстрее».

– Важен один момент, – прервал ее Холмс. – Этот гвардеец считает, что его пропавший приятель мог совершить и другие убийства?

– Вот это его и мучило, – тихо ответила Мэри Энн. – Я пыталась еще что-то из него вытянуть, но, видно, показалась ему и без того такой испуганной, что он словно воды в рот набрал. Все извинялся, что расстроил меня. Я успела даже выспросить его имя. Сделала вид, что мне нехорошо и говорю ему: «Мне надо домой». Он берет меня под руку и выводит из паба. На ступеньках я пошатнулась и схватила его за куртку, а он подхватил меня, как настоящий джентльмен. Правда к тому времени я слегка его обчистила.

– Вытащили у него бумажник? – недоверчиво переспросил Холмс.

Должен признаться, я был благодарен ему за это уточнение.

– Прошу прощения, – зарделась девушка. – Так давно этим занимаюсь, что трудно избежать жаргона. Верно, я его украла. А имя парня – Стивен Данлеви, – закончила она свой рассказ.

Мы с Холмсом ошеломленно посмотрели друг на друга.

– Мисс Монк, – сказал мой друг, – вы прекрасно выполнили свою работу.

– Конечно, я его надула, но вышло хорошо – есть чем гордиться.

– Боюсь, украв бумажник у этого парня, вы сожгли все мосты.

– Не беспокойтесь, мистер Холмс, – рассмеялась она. – Я положила его на прежнее место.

И тут мы услышали приглушенные голоса внизу, похожие на спор. Не успели мы понять, что происходит, как на лестнице послышался стук костылей. Звуки эти с ошеломляющей быстротой достигли порога, и секундой позже в гостиную ворвался, как снежный вихрь, один из самых необычных знакомых Холмса.

Мистеру Роулэнду К. Вандервенту из Центрального агентства новостей было около тридцати лет. Очень высокого роста, почти вровень с Холмсом, он казался гораздо ниже: в детстве его изуродовал полиомиелит, согнув в поясе. Копна непокорных, очень светлых, почти белых волос в сочетании с хрупкими ногами и костылями создавали впечатление, будто его только что ударило электрическим током. Однажды мистер Вандервент наблюдал любительскую встречу по боксу с участием Шерлока Холмса и с тех пор относился к нему с величайшим уважением, периодически сообщая ему по телеграфу самые интересные новости, поступавшие в агентство. Зная Вандервента заочно, я тем не менее был ошеломлен видом этого человека, запыхавшегося после быстрого подъема по лестнице. На нем был потертый сюртук в тонкую полоску; в правой руке, поднятой вверх, зажат клочок бумаги.

– Мистер Холмс, я к вам по делу, не терпящему отлагательства. Однако внизу я встретил серьезное препятствие в лице вашей чрезвычайно грубой и сильной домовладелицы. Будь я проклят! Она уже здесь. Мадам, я уже объяснял вам: мне глубоко безразлично, занят он или нет.

– Все в порядке, миссис Хадсон, – сказал Холмс. – Мистер Вандервент недостаточно знаком с правилами вежливости. Вы уж его извините.

Миссис Хадсон вытерла руки о принесенное с собой кухонное полотенце, взглянула на гостя как на ядовитое насекомое, и вернулась на кухню к своей стряпне.

– Мистер Вандервент, всякий раз, посещая меня, вы нарушаете хрупкое равновесие этого дома. Вы, конечно, знакомы с доктором Уотсоном. Позвольте представить вам нашего нового компаньона, мисс Мэри Энн Монк. А теперь взглянем на принесенное вами, что бы это ни было.

Сгрудившись вокруг стола, мы принялись разглядывать странное послание.

Я зачитал вслух написанное ярко-красными чернилами:

Дорогой Босс!

Прошел слух, что полиция меня арестовала, однако этого пока не случилось. Я смеялся, слушая, как копы с умным видом разглагольствуют, что они, мол, на верном пути. Шутка насчет Кожаного Фартука произвела на меня сильное впечатление. У меня зуб на шлюх, и я буду потрошить их, пока меня не схватят. Последнее дельце я провернул великолепно: дама и пискнуть не успела. Что ж, попробуйте меня поймать. Я люблю свою работу и хочу к ней вернуться. Вскоре вы услышите о моих маленьких смешных проделках. В последний раз, закончив работу, я припас в бутылочке из-под имбирного пива немного подходящей красной субстанции, но она загустела и оказалась непригодной. Что ж, я надеюсь, сойдут и красные чернила, ха-ха. Когда сделаю работу в следующий раз, отрежу у дамочки уши и пришлю в полицию. Хочу, чтобы вы повеселились. Не возражаете? Попридержите это письмецо, пока вновь не услышите обо мне, и тогда предайте огласке. Мой нож такой хороший и острый, что я пущу его в ход прямо сейчас, если будет шанс. Желаю удачи.

Искренне ваш,

Джек Потрошитель

Мне нравится имя, которым меня называют.

Послал это письмо, только когда смыл с рук все красные чернила, пропади они пропадом.

Говорят, теперь я вроде доктора, ха-ха.

– Трудно отнести это к обычной корреспонденции, получаемой нами, – заметил Роулэнд, без лишних церемоний опускаясь в кресло. – Впрочем, если бы он призвал к отмене закона о торговле зерном и поменьше писал об отрезанных женских ушах, я бы не стал вас беспокоить.

Холмс осторожно взял доставленный гостем предмет за края и положил на стол для дотошного осмотра через лупу.

– Был ли конверт?

– Хорошо, что напомнили. Вот он.

– На почтовом штемпеле дата – двадцать седьмое сентября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, квитанция помечена тем же числом. Письмо отправлено из восточной части Лондона. Адрес написан неровными буквами, строка сползает вниз.

– Меня беспокоит даже не вызывающий стиль самого послания, – продолжал мистер Вандервент, – а то, что взбесившийся ублюдок – извините за грубость, мисс Монк, – просит нас попридержать письмо, пока он не закончит новую работу. Чуть ли не в первый раз за всю жизнь я оказался в тупике: не знаю, что делать дальше.

– Вы удивляете меня, мистер Вандервент.

– В самом деле, ситуация очень тревожная. Но насколько я понимаю, странные записки и таинственные заговоры по вашей части, мистер Холмс. Не сомневаюсь, что вам уже удалось напасть на его след.

– Настало время принять от вас дело в свои руки, – заявил детектив. – Пока я не в силах постичь его игру.

– Она вполне ясна. Злодей сам определяет ее суть в четвертом предложении письма: у него зуб на шлюх.

– Нет-нет. Обратите внимание на саму записку. Главную странность вы уже обнаружили: зачем человеку, если он не убийца, просить не обнародовать письмо до следующего злодеяния? Заурядный шутник или человек, желающий просто попугать публику, предпочел бы, чтобы его послание опубликовали незамедлительно.

– Есть ли какие-нибудь зацепки, позволяющие выследить автора? – спросил я.

Холмс пожал плечами:

– Этот человек получил образование, пусть и скромное. Неровность строки, спускающейся вниз, свидетельствует о его непредсказуемости и мизантропии. Буква «t» говорит о решительности, «r» – об уме. Устрашает четкость написания заглавных букв. Конверт ничего не добавляет к его содержимому, водяной знак отчетливый, но это отнюдь не ключ к поимке преступника.

– Оставим водяной знак в покое. Займемся реальной проблемой, мистер Холмс, – сказал, растягивая слова, Вандервент. – Что мне с этим прикажете делать? Отнести письмо сюда – мой гражданский долг, но, боюсь, люди придут в полное замешательство, прочитав его во время завтрака.

– Нельзя ли подержать у себя письмо для дальнейшего изучения?

– Значит, советуете не публиковать его прямо сейчас? Вы довели эту мысль до меня окольным путем… Ладно, мистер Холмс, я оставлю его вам и возьму обратно послезавтра, чтобы передать в Скотланд-Ярд. Надеюсь, вы извлечете из него пользу и оно станет хорошей растопкой для костра ваших изысканий.

Роулэнд с огромным усилием встал с кресла и спустился по лестнице.

Холмс задумчиво осушил стакан.

– Мисс Монк, не затруднит ли вас встретиться с этим Данлеви еще раз?

– Мы договорились увидеться в субботу вечером, ровно в девять, в пивной «Квинз Хед», – ответила девушка как ни в чем не бывало.

– Браво! Мисс Монк, ваша помощь неоценима. Мы с доктором Уотсоном будем поблизости на случай, если вам потребуется наше содействие. Я же изучу это письмо вдоль и поперек, так что и тени тайны не останется. Автор, возможно, и не тот, кого мы ищем, но этот Джек Потрошитель, кто бы он ни был, – отличный предмет для исследования.