Текст книги "Супружеский долг"

Эмма слегка улыбнулась:

– Чтобы избавить меня от выговора?

– Вполне заслуженного. Ты не должна была выезжать одна.

– Он тоже! – раздраженно откликнулась Эмма. Ей не понравился упрек кузена, но она вынуждена была признать, что он справедлив.

– И он не должен был, – согласился Рольф, и Эмма несколько успокоилась. Все-таки Рольф всегда был справедливым. – Разбойники в ваших краях слишком осмелели, – добавил он. – Фальку давно следовало об этом позаботиться.

– Ему о многом следовало позаботиться, – холодно заметила она и поспешила сменить тему разговора: – В замке видели коня Эмори?

– Видели, так что подмога наверняка уже спешит сюда.

Не успел он произнести эти слова, как из-за деревьев им навстречу вырвался целый отряд, всадников двадцать. Среди них были и ее слуги из замка, и вновь прибывшие с лордом Эмори. Впереди скакал мрачный Блейк.

– Леди Эмма, с вами все в порядке? – Блейк остановил коня и окинул Эмму быстрым взглядом. Убедившись, что она цела и невредима, он перевел глаза на бесчувственное тело Эмори и нахмурился при виде крови, продолжавшей сочиться из раны на голове.

– Нам нужно побыстрее доставить его в замок и перевязать раны, – ответила Эмма, когда Блейк вопросительно поднял на нее глаза.

– Это дело рук разбойников, – пояснил Рольф. – Недалеко отсюда, на поляне, вы найдете тела пятерых.

– Их было только пятеро?

– Один, раненный, убежал, – сказала Эмма. Блейк кивнул и, отрядив двоих сопровождать ее в замок, сам с отрядом отправился в направлении, указанном Рольфом. Быть может, им удастся поймать сбежавшего.

Эмори так и не очнулся ни за время пути, ни когда двое крепких парней снимали его с коня и несли наверх, в спальню. Эмма следовала за ними, раздавая на ходу распоряжения принести кипяток и чистые тряпки.

Спустя короткое время Эмори лежал распростертый на кровати, а Эмма обмывала его раны. В первую очередь она решила заняться раной на голове. Тяжело вздохнув, Эмма положила окровавленные салфетки в чашу, которую держал перед ней оруженосец Эмори, и взяла из рук Мод иглу с ниткой. Едва она принялась зашивать рану на голове мужа, как в спальню вошел Блейк и присоединился к стоявшим вокруг кровати раненого.

– Удалось поймать сбежавшего? – тихо поинтересовался у него Рольф, морщась при виде иглы в руках Эммы.

– Нет, но я оставил в лесу людей. Они продолжат поиск и привезут сюда убитых. Их там пятеро, как вы и сказали. – Выражение его лица говорило о том, что и ему было трудно наблюдать за действиями ловких пальцев Эммы.

«Удивительно, – подумала Эмма, – насколько мужчины нервничают, наблюдая, как зашивают раны. И при этом с такой легкостью наносят их друг другу!»

Рольф одобрительно кивнул в ответ на слова Блейка, и в комнате на мгновение воцарилось молчание. Затем Блейк добавил:

– У двоих убитых в спинах торчали стрелы.

Игла замерла в руках Эммы, и она предостерегающе посмотрела на кузена. Тот ответил на ее молчаливую просьбу удивленным поднятием бровей и на секунду задумался, колеблясь, затем вздохнул и пробормотал:

– Да, я видел.

– Вы с леди Эммой прибыли, когда бой уже закончился?

Его слова удивили Эмму. Ей и в голову не приходило, что люди Эмори могут решить, будто они с Рольфом выехали из замка вместе. Впрочем, это было ей на руку. Пусть думают, что она, не желая нарушать приказ Эмори, попросила Рольфа сопровождать ее. Послав еще один повелительный взгляд кузену, Эмма вернулась к своему занятию.

– Да, – помолчав, отозвался Рольф. – К моменту моего появления на поляне все было кончено.

Блейк, нахмурившись, обдумал его ответ, но не успокоился:

– Тогда кто же стрелял в этих двоих?

Эмма затаила дыхание. Ей не хотелось, чтобы всем стали известны ее сноровка в стрельбе из лука и то, что кровь разбойников на ее руках. Кроме валлийца, обучавшего ее когда-то, только Рольф знал, как метко она стреляет. Разумеется, об этом знал также ее отец, но он уже умер. Так же, как и ее первый муж.

Эмма со вздохом вспомнила, как когда-то рассказала Фальку о своем умении. Это произошло на другой день после свадьбы. Фальк, казалось, едва замечал ее присутствие, и ей захотелось произвести на него впечатление, хоть чем-то поразить его воображение. К несчастью, ее сообщение не только не восхитило Фалька, а наоборот его привели в ужас столь неженственные способности молодой супруги. Эмма до сих пор раздумывала, не это ли послужило причиной того, что муж отвернулся от нее. Вскоре, не сказав ей ни единого слова, он покинул замок и направился в Лондон. Возможно, она показалась ему чересчур непокорной? Как бы то ни было, Эмма содрогалась при мысли, что реакция ее второго мужа может оказаться такой же. Она не хотела отпугнуть его.

– Возможно, в них стрелял лорд Дарион, – наконец промолвил Рольф, и Эмма облегченно вздохнула.

– Лорд Дарион? – растерянно переспросил Блейк. – Я никогда о нем не слышал. У него владения поблизости?

Эмма оглянулась и увидела, как покачал головой кузен. В устремленных на нее глазах сверкали лукавые искорки.

– Нет, Дарион – это лесной дух. Защитник слабых. Про него говорят, что он охраняет неосторожных путников от грабителей… причем всегда луком и стрелами.

– А вы когда-нибудь видели этого Дариона?

– О да! Раз или два он спас мне жизнь. В первый раз я был еще ребенком.

Эмма усмехнулась, вспомнив тот случай, о котором упомянул кузен. Это случилось через год после появления Рольфа в их замке и через месяц или два после того, как они стали обучаться стрельбе из лука. Играя в разбойников, они гонялись друг за другом по лесам, одетые в лохмотья. Лук Эммы был закинут за плечи. Она гордилась своим умением метко стрелять и всегда носила его при себе.

Внезапный крик Рольфа предупредил ее об опасности. Сразу насторожившись, Эмма замедлила бег и стала бесшумно пробираться сквозь чащу леса. То, что она увидела, ошеломило ее. Парочка здоровенных, злобного вида настоящих разбойников напала на ее кузена. Скрутив ему руки, негодяи громко обсуждали, что с ним делать. Судя по виду мальчишки, выкупа за него не получишь, так что самое лучшее – убить его как ненужного свидетеля.

Эмма поняла, что должна спасать брата. Не раздумывая, она вскинула лук, наложила стрелу, прицелилась в ближайшего разбойника и спустила тетиву. Первая стрела еще не попала в цель, а вслед ей уже летела вторая. Спустя мгновение потрясенный Рольф стоял между двух мертвецов. Он сразу понял, кто его спас, и громко позвал ее по имени, но Эмму выворачивало в кустах наизнанку, и откликнуться она не могла.

– Значит, вы так никогда и не видели своего спасителя?

Услышав вопрос Блейка, Эмма догадалась, что пока она восстанавливала в памяти все подробности этого случая, Рольф успел его описать, при этом ни словом не упоминая о ней.

– О, я, конечно, видел лорда Дариона и в тот день, и много раз потом!.. – с той же лукавой улыбкой проговорил Рольф.

– Что он вам сказал? – поинтересовался один из тех, кто помогал переносить и укладывать лорда Эмори.

Все присутствующие были поглощены занимательной историей.

– Ну, как мне помнится, он был слишком занят в тот момент, чтобы вступать в пустые разговоры.

Эмма подняла к небу глаза: в голосе Рольфа слышалось явное веселье. Он до сих пор не может забыть этого эпизода и подсмеивается над ней.

– Слишком занят? – недоуменно сдвинул брови Блейк.

– Да, а затем он исчез, и появилась Эмма.

– А-а, понятно!.. – протянул один из солдат. – У него не было времени выслушивать вашу благодарность. Он убежал, чтобы его никто не видел. А вы, миледи, – обратился он к Эмме, – вы когда-нибудь видели его?

– О да. Лорд Дарион однажды и ей спас жизнь, – ответил за нее Рольф.

– В самом деле? – с любопытством посмотрел на нее Блейк.

– Не расскажете ли вы нам об этом, миледи? – робко попросил Олден.

Эмма посмотрела на мальчика. Во время последних событий он вел себя сдержанно и твердо, с готовностью и без лишних слов помогая во всем. Вот и сейчас, когда она с усилием протягивала иглу сквозь края раны, на лице его не было ни страха, ни брезгливости, лишь любопытство и внимание. «Может быть, стоит поучить его знахарству?» – пронеслось у нее в голове.

– Когда-нибудь потом, – неуверенно проговорила Эмма. – И вообще думаю, что мой кузен лучше расскажет эту историю. Внизу, в большом зале, – добавила она со значением.

– Да-да, конечно! Лучше оставить миледи наедине с мужем, пусть спокойно занимается его ранами. Без сомнения, мы ей только мешаем, – поторопился сказать Рольф и направился к двери, явно рассчитывая, что остальные последуют за ним.

Действительно, присутствующие цепочкой потянулись из спальни, один лишь Олден остался на месте.

Задержавшись в дверях, Блейк посмотрел Эмме в глаза:

– С ним все будет в порядке?

Эмма наложила еще один шов на рану Эмори и, откинувшись назад, грустно посмотрела на бледного Блейка.

– Не знаю. Ему крепко досталось. Удар был очень сильным.

Блейк помолчал, обдумывая ее слова.

– Позовите меня, если он очнется. Пожалуйста, миледи, – наконец сказал он устало и направился к двери.

– Хорошо, – пробормотала Эмма вслед уходящему рыцарю и вновь принялась за рану на голове мужа. – Олден, может быть, ты принесешь ночную рубашку лорда Эмори? Мы бы переодели его, сразу как я кончу.

– Но, миледи, у его светлости нет никакой ночной рубашки.

Эмма подняла голову и удивленно посмотрела на Олдена:

– Нет ночной одежды?

– У него только две туники, – ответил юноша. – Он говорит, что воину больше не нужно. Одна носится, другая в стирке. – И наморщив лоб, юноша спросил: – Это действительно так, миледи?

– Ну-у… – Эмма растерялась, не зная, что ответить. Среди людей ее круга было принято иметь богатый гардероб. – Право, Олден, не знаю, но раз мой муж так сказал, значит, так и есть.

– Да, конечно, – Олден огорченно прикусил губу. – Но мой отец тоже воин, однако у него много туник. Красивых. Некоторые расшиты драгоценными камнями и с гербом.

Эмма удивленно подняла брови:

– А кто твой отец, Олден?

– Лорд Эдмунд Нортвуд. Он граф…

– Да, я знаю, – прервала его Эмма и покачала головой: – Если твой отец – граф, почему ты оруженосец у Эмори?

– Он лучший воин из всех! – Это было заявлено с такой гордостью, словно слава и рыцарские доблести Эмори были личным достижением Олдена.

– Так говорит мой отец. Лорд Эмори лучше всех владеет рыцарским искусством. Отец решил, что я должен поучиться у него, тогда я приобрету славу, титулы и совершу много подвигов. Отец сказал, что больше никому не может меня доверить.

– Понимаю, – Эмма с уважением поглядела на мужа. Он был не только спасителем короля, но еще и считался лучшим наставником рыцарей. Так думали даже графы!

– Мой отец тоже отличный воин! – гордо заявил Олден.

– Не сомневаюсь в этом, – успокоила его Эмма.

– И все-таки у него много разных одежд, – обеспокоено повторил юноша, и Эмма ласково улыбнулась, видя его искреннее огорчение.

– Твой отец не только воин, но также и граф. Он должен одеваться соответственно.

– Да, это верно, – Олден кивнул с облегчением и тут же добавил: – Но теперь лорд Эмори – герцог, и ему тоже понадобится много одежды.

– Полагаю, что так, – задумалась Эмма.

– Одежда – это очень важно.

Она удивилась его серьезному тону:

– Неужели?

– Да, я слышал, как это сказал король.

Эмма вздохнула. Все верно. Даже Рольф рассказывал ей, что король очень следит за модой. Несомненно, он был очень разочарован простотой ее наряда. Откинувшись на спинку стула, Эмма внимательно посмотрела на мужа.

– Что ж, он, безусловно, привлекательный мужчина. Правда, не такой импозантный, каким был Фальк. Тот был изящным франтом. Нет, Эмори отличала грубоватая сила. Атлетически сложенный, ловкий, быстрый, он скорее вызывал в памяти образ волка.

Наклонившись вперед, она отвела ему волосы от лица. Даже во сне оно излучало грозную силу и было мрачным. Лицо ее отца также было волевым, и Рольфа тоже, но в определенные моменты черты их смягчались, и сквозь суровый лик проступало нечто мальчишеское. В лице ее мужа не было ничего мальчишеского, и это больше, чем слова Блейка, свидетельствовало о детстве, полном обид и печали.

Она изменит его жизнь. Эмма сама не знала, почему так твердо это решила, но желание окружить его любовью и заботой, заставить гордиться своим домом и семьей овладело ею с неистовой силой. «Так все и будет, – подумала она и нахмурилась. – Если только он проживет достаточно долго, чтобы это успело произойти».

Глава 5

– Он очнулся?

Усаживаясь за обеденный стол, Эмма посмотрела на обращенное к ней с надеждой лицо Рольфа и, вздохнув, покачала головой. Она весь день просидела около Эмори, но он ни разу даже не шевельнулся. Его состояние начинало ее пугать.

– Нет, он так и не приходил в себя, – неохотно призналась она. – Сейчас за ним наблюдает Олден. Он позовет, если Эмори очнется.

Рольф нахмурился и многозначительно посмотрел на епископа, сидевшего за столом напротив.

Заметив его взгляд, Эмма недоуменно подняла брови:

– В чем дело?

Оба с сочувственным видом повернулись к ней.

– Что случилось? – с возрастающей тревогой повторила свой вопрос Эмма. – Вы смотрите на меня, как на приговоренную к казни.

– По-моему, ваш кузен и епископ озабочены тем, что станется с вами, если ваш муж умрет, – негромко объяснил Блейк.

Эмма резко обернулась к нему.

– Мой муж не умрет! – ответила она резче, чем намеревалась. – И как бы ни сложились обстоятельства, со мной ничего не случится.

– Ошибаешься! – мрачно проговорил Рольф. – Если твой муж скончается, то очень скоро в твою дверь вновь постучится Бертран.

Предостережение Рольфа прозвучало очень убедительно, и Эмма почувствовала растерянность.

– Нет, я никогда… – начала было она и смолкла.

– Ты снова станешь вдовой, владелицей земель, которые жаждет заполучить Бертран.

От этих слов Эмме стало не по себе: угроза власти леди Аскот опять нависла над ней и ее слугами. С другой стороны, неизвестно, как еще посмотрит король на возможное усиление Бертрана… А она не могла даже надеяться на то, что зачала наследника: ее месячные пришли нынче днем.

Нет, он не может, не должен умереть! И она ни за что на свете не выйдет замуж за Бертрана. Одна эта мысль была ей ненавистна.

Рольф, желая успокоить кузину, накрыл своей большой ладонью ее пальцы, но Эмма отняла, руку.

– Я должна идти к мужу, – пробормотала она и поспешно встала.

Эмори пролежал без сознания более трех дней, во время которых Эмма упорно оставалась около его постели, ухаживая за ним. Ни увещевания домашних, ни доводы Блейка, Рольфа и епископа не могли заставить ее покинуть свой пост.

И вот долгожданный момент наступил: Эмори пришел в себя. Глаза его открылись так внезапно, словно он проснулся после легкой дремоты. Прошло несколько мгновений, прежде чем Эмма поверила: то, что она видит, не плод ее разыгравшегося воображения. Она встрепенулась и упала на колени около постели мужа. Слезы радости текли по ее щекам.

Морщась от пронзительной боли, Эмори повернул голову и, прищурившись, посмотрел на нее. Лицо Эммы озарилось улыбкой.

– У тебя болит голова? – пробормотала она, скорее утверждая, чем спрашивая.

Не дождавшись ответа, Эмма вскочила и заторопилась к двери. Распахнув ее, она хотела было позвать Мод или Олдена, но, увидев проходившего мимо епископа, окликнула его.

Слушаю, миледи. Могу ли чем-то вам помочь? – Уайкхем остановился на полдороге и наклонил голову, стараясь заглянуть через ее плечо в комнату.

– Да, сэр. Не могли бы вы найти Мод и передать ей, чтобы она принесла тот чай, который я утром велела ей заварить для лорда Эмори. Он очнулся.

– Очнулся? – Епископ не скрывал облегчения, вызванного этим известием.

– Да-да!..

– Я немедленно позову ее, – пообещал епископ и уже направился исполнять ее просьбу, но неожиданно остановился: – Миледи, вы сказали, что велели заварить чай нынче утром?

– Да, я боялась, что когда Эмори очнется, у него будут сильные головные боли.

– Но… откуда вы знали, что это случится сегодня?

– Я этого не знала, поэтому и приказала заваривать чай каждое утро, на всякий случай, – объяснила Эмма и, закрыв дверь, вернулась к постели мужа.

Эмори снова смежил веки. Она не знала в точности, спит он или нет, но решила не тревожить его до прихода Мод. Это был мерзкий на вкус напиток, и, без сомнения, Эмори не захочется его глотать, но боль он снимет быстро.

Прикусив губу и не сводя глаз с мужа, Эмма присела на стул у постели. Лицо Эмори немного порозовело, однако это был единственный признак улучшения.

Вскоре раздался легкий стук в дверь, и на пороге появилась Мод, за ней следовал Олден. Все внимательно уставились на человека, которого выхаживали все эти дни. Эмма взяла из рук служанки кружку с теплым настоем.

– Миледи, это правда? – нетерпеливо осведомился оруженосец. – Он очнулся?

– Да.

– О, благодарение святому Витту! – пылко прошептала Мод.

Склонившись над мужем, Эмма нежно коснулась его лица и улыбнулась, когда глаза его приоткрылись.

– Мод принесла вам питье, милорд, оно помогает при головной боли, – тихо промолвила она. – Сможете ли вы приподняться и выпить его?

– Да, – Эмори нахмурился при звуке собственного голоса. Он хотел ответить, как обычно, громко, но услышал тихий хриплый шепот. Тогда он попытался сесть, но понял, что сил на это не хватает.

Видя его усилия, Эмма поставила кружку на столик у кровати и наклонилась над мужем, чтобы помочь. Олден поспешил зайти с другой стороны, и вдвоем, не обращая внимания на его раздраженное бурчание, они помогли ему сесть и поднесли напиток к губам.

Эмори сделал один глоток и тут же с отвращением выплюнул его.

– Вот ты и ожил!

Эмма повернулась на звук жизнерадостного голоса с недовольным видом. Она только что собиралась укорить Эмори за его нежелание лечиться. В дверях стояли Блейк и Рольф, за их плечами маячила фигура епископа.

– Ненадолго, – прохрипел еле слышным голосом Эмори. – Моя жена пытается меня отравить.

Эмма обратила суровый взгляд на мужа.

– Это вовсе не отрава, а… – Слова замерли у нее на губах, когда огромная рука сжала ее маленькую ручку, которой она настойчиво подносила кружку с отваром ко рту Эмори.

Запрокинув голову, она растерянно уставилась на грозного великана, нависшего над ней. Он был по крайней мере на полголовы выше ее гиганта мужа и, наверное, раза в два шире. Кроме того, незнакомец был страшен лицом, словно Господь при рождении накрыл его ладонью и придавил, сплющив все черты.

– Это всего лишь чай, – робко прошептала Эмма, невольно испугавшись этой громадины. – Заваренная кора белой ивы. Она облегчает боль.

Глаза – ярко-голубые, как небо весеннего полдня, – обратились к ней, и у Эммы перехватило дыхание от их необыкновенной красоты: словно драгоценные сапфиры сверкали на уродливом лице. Она еще не вполне справилась с удивлением, когда великан внезапно кивнул и, перегнувшись через нее, поднес кружку к губам Эмори.

– Зажми нос, будет легче глотать, – пробормотала Эмма, когда муж попытался отвернуться. – А потом запьешь элем, – добавила она, хватая стоявший наготове кувшин.

Бормоча под нос что-то невнятное, ее муж позволил незнакомцу напоить его отваром и, содрогнувшись от отвращения, сразу потянулся к элю.

После этого, все еще морщась, он посмотрел на незнакомца.

– Рад видеть тебя, Маленький Джордж! – Голос его звучал все еще хрипло, но уже гораздо увереннее. С удовольствием отметив это про себя, Эмори улыбнулся другу, тот ответил широкой улыбкой. – Как я понимаю, ты успешно справился со своей задачей?

Маленький Джордж слегка кивнул.

– Хорошо, – Эмори перевел взгляд на Блейка и Рольфа, которые приблизились к постели, оттеснив Мод. – Что со мной произошло?

– На тебя напали разбойники, – сообщил ему Блейк.

Эмори кивнул, постепенно восстанавливая в памяти недавние события.

– Их было шестеро, – угрюмо проворчал он.

– Да.

– Они застигли меня врасплох и так напугали коня, что он сбросил меня! – с досадой признался Эмори.

Блейк удивленно приподнял брови: это было не похоже на Эмори. Не так-то просто застигнуть врасплох такого рыцаря, да и ездок он великолепный.

– Я убил четверых… нет, троих. Четвертого я, по-моему, только ранил.

Блейк кивнул:

– Он удрал.

– А остальные?

– Мертвы.

– Стрела… – пробормотал Эмори, вспоминая свое изумление при виде стрелы, торчавшей из спины внезапно упавшего разбойника.

– Да, двое были убиты стрелами, – подтвердил Рольф.

– Чьими стрелами? – хмуро поинтересовался Эмори.

– Лорда Дариона, – взволнованно сообщил Олден.

Эмори растерянно моргнул.

– Лорда Дариона. Лорд Рольф говорит, что это – лесной дух!

Блейк еле заметно усмехнулся, глядя на возбужденное лицо мальчика.

– Кажется, кроме серьезных проблем с разбойниками, тебе еще придется иметь дело с таинственным хозяином леса. Если бы не он, тебя бы не было в живых… – И уже без улыбки Блейк добавил: – Ты три дня не приходил в сознание.

– Что?! – потрясенно переспросил Эмори.

– Да, милорд, – вступил в разговор епископ, приблизившись к постели. – Три дня. Мы очень о вас беспокоились.

При этих словах Эмори обратил взгляд на жену. Первое, что он увидел, когда очнулся, было лицо Эммы. Оно сияло такой радостной улыбкой, что у него закружилась голова. Эмори ужасно хотелось спросить, почему она так сияет. До сих пор в их необыкновенном браке не было ничего такого, что бы могло вызвать подобную улыбку. По крайней мере он повода для этого ей не давал. К сожалению, сейчас он не мог видеть выражения ее лица: она сидела склонив голову, и мысли ее были от него скрыты.

– Вам следует отдохнуть, милорд, – тихо промолвила Эмма, не поднимая глаз.

– Я проспал три дня!.. – раздраженно отозвался Эмори, недовольный, что не может заглянуть ей в лицо.

– Это верно, однако леди Эмма права, – сказал епископ, положив руку на ее плечо. – Вам необходимо отдохнуть, чтобы исцеление шло быстрее. И вам тоже, миледи, – добавил он, обращаясь к Эмме. – Вы ведь не спали все это время.

– Он прав, миледи, – вмешался Олден, стоявший напротив. – Вы же не покидали своего места у постели милорда с самых первых минут. Вы заболеете сами, если не отдохнете.

Эмори слегка встрепенулся, услышав, что кто-то заботится о его жене, затем снова нахмурился:

– Да, жена, ты должна отдохнуть. Мне ни к чему, чтобы ты заболела.

При этих словах Эмма подняла голову, но выражение ее лица было вовсе не таким, какое он надеялся увидеть. Вместо того чтобы радоваться его выздоровлению и заботе о ней, она явно была раздосадована:

– Почему все постоянно отправляют меня в постель?!

Рольф лишь широко ухмыльнулся в ответ:

– А потому, милая моя кузина, что у тебя не хватает соображения отправиться туда самой…

– Почему его прозвали Маленьким Джорджем? – поинтересовалась Эмма на следующее утро у Блейка, сидя за завтраком в большом зале.

Блейк на секунду оторвался от еды и, посмотрев в сторону возвышавшегося над остальными воинами великана, которого слуги старались обойти как можно дальше, не смог сдержать улыбки:

– Потому что он такой большой.

Эмма недоуменно подняла брови:

– Но в этом же нет никакого смысла, милорд!..

– В жизни вообще мало смысла, миледи. Вот, например, почему ваш первый муж не исполнил в отношении вас свой супружеский долг?.. – Блейк задал вопрос риторически, в подтверждение бессмысленности поведения Фалька, отказавшегося спать с такой привлекательной женщиной. Однако в ту же минуту он понял, что допустил ошибку: лицо Эммы вспыхнуло от стыда, а потом горестно поблекло.

– Возможно, он считал меня безобразной, – сдавленно прошептала она, и в голосе ее прозвучало такое горе, что Блейк растерянно заморгал глазами. Его поразили не слова – женщины часто произносят их, напрашиваясь на комплименты. Он был потрясен тем, что леди искренне верила в них.

– Миледи, неужели никто никогда не говорил вам, что вы красивы? – наконец спросил он.

Эмма тяжело вздохнула.

– Разумеется, говорили… отец… и мой кузен, – тихо откликнулась она. – Но ведь они меня любили и, конечно, считали, что так следует говорить, чтобы я не огорчалась.

Невероятно, но она считала себя дурнушкой! Блейк почувствовал вдохновение.

Он выпрямился и, одарив ее самой обаятельной и широкой улыбкой, на которую только был способен, произнес:

– Позвольте мне, леди Эмма, сообщить вам, что вы прекрасны и очаровательны. Волосы ваши подобны золотой пряже. Губы ваши, как лепестки едва расцветшей розы, а глаза большие и влажные, как у лани. Поистине вы… – Но в этот момент Эмма, дружески похлопав Блейка по руке, прервала его восторженную речь:

– Милорд, вы очень добры, но не стоит унижать себя ложью.

– Но это не ложь! – пылко возразил он.

– Тогда почему Фальк не спал со мной? – простодушно спросила она и, прежде чем он смог ответить, поднялась и вышла из-за стола.

В дверях ей встретился Рольф. Он с улыбкой поцеловал ее в лоб, приветствуя:

– С добрым утром, милая кузина. Надеюсь, тебе хорошо спалось?

– Да, – со вздохом откликнулась Эмма. – А тебе?

– Спал как убитый.

– Это замечательно, – пробормотала Эмма и торопливо направилась на кухню.

– Куда ты?

– Заварить травяного чая. Наверняка Эмори мучит головная боль. Отвар успокоит его и поможет заснуть.

– Он и так спит, – заметил Рольф, последовав за ней. – Я только что от него. Зашел сообщить ему, что мы с епископом сегодня уезжаем.

– Сегодня?! – Эмма резко остановилась и обернулась к нему с расстроенным видом. – Так скоро?!

– Я здесь уже четыре дня, – ласково напомнил он.

– Да, но мы даже не поговорили толком!..

– Верно. – Рольф усмехнулся уголком рта. – Я надеялся, что нам удастся поболтать по дороге ко двору. Однако коль скоро муж твой ранен, поездку, видимо, придется отложить.

Эмма растерянно посмотрела на кузена:

– О какой поездке ты говоришь?

Эмори должен присягнуть на верность королю в качестве нового герцога Эберхарта.

– Ах да! – Она грустно опустила глаза, но тут же вновь подняла их: – Разве ты не можешь подождать до выздоровления Эмори? Тогда бы мы путешествовали вместе. Мы смогли бы…

– Нет. – Рольф покачал головой. – Король и так будет недоволен моим длительным отсутствием. Он, вероятно, думает, что Бертрану удалось приехать до венчания и нарушить его планы.

– Пошли гонца.

– Нет. Такие вести нельзя доверять постороннему лицу. Бертран ни в коем случае не должен узнать, что все это спланировал сам король. Иначе он заварит такую!.. – Рольф не договорил. Заметив огорчение кузины, он улыбнулся и по-братски обнял ее за плечи. – Я передам королю твой привет и благодарность и скажу, что вы с мужем вскоре последуете за нами… – Он вопросительно выгнул бровь: – Думаю, недели через две?

Эмма неуверенно кивнула. Она только раз была при дворе – на аудиенции у короля. Отец никогда не брал ее с собой во дворец, считая придворную жизнь пустой и развратной. В первое же свое посещение короля Эмма смогла убедиться, что он был прав.

Она приехала на день раньше назначенной аудиенции и собиралась пробыть во дворце несколько дней, однако после свидания с королем в тот же вечер вернулась домой. Ей никогда раньше не приходилось видеть такого собрания павлинов. И «птицы» эти оказались вздорными и вредными. Они всячески старались унизить ее за обедом, громко перешептывались, чуть прикрыв рты ладонями, издевались над ее наивностью, высмеивали манеру одеваться.

Действительно, в своем простом старомодном платье рядом с ними Эмма выглядела невзрачной луговой птичкой. Безусловно, она могла позволить себе куда более великолепные туалеты, но она жила в деревне, где ей некого было удивлять роскошными нарядами. Нет, не насмешки и язвительные замечания придворных дам были причиной ее скорого отъезда, а бурная реакция на них Рольфа. Он был в ярости! И не вмешайся Эмма, наговорил бы массу дерзостей ее обидчицам. Но Эмма сдержала его гневный порыв и успокоила легкой улыбкой. Для нее все происходящее было лишь забавным эпизодом, и не более.

Теперь ей следовало думать о муже. Она не имела ни малейшего желания видеть его унижение при дворе. Эмма вспомнила, с каким огорчением говорил Олден о двух туниках своего господина: одну он надел на свадьбу, вторая, старенькая и поношенная, была на нем в день схватки с разбойниками. Теперь она вовсе превратилась в лохмотья.

Нет, герцог Эберхарт не должен быть одет как нищий!

– Мы поедем через месяц, – вдруг решительно объявила она кузену. – И я прошу тебя об одной небольшой услуге. – Рольф вопросительно приподнял брови. – Когда доберешься до Лондона, найди мне лучшего в городе портного и поскорее пришли сюда. Скажи, что я щедро заплачу. Он не пожалеет. И вели ему захватить с собой лучшие ткани.

– Это все Фальк виноват! Из-за него бедная девочка совсем потеряла веру в себя. Эмори, она считает себя очень некрасивой. Ты представляешь?! Я говорил с Рольфом, ее двоюродным братом. Он мне понравился – славный малый! Так вот, он утверждает, что она всегда вела уединенную жизнь. В Кенвике почти не бывало гостей. Ее отец после смерти жены стал совсем нелюдимым, посвятив свою жизнь Эмме и племяннику.

Эмори хмуро смотрел на взволнованно ходившего по комнате Блейка. Он еще никогда не видел друга в таком состоянии. Этот красавец, покоритель женских сердец, похоже, искренне переживал за Эмму. Эмори почувствовал укол ревности. Какого черта Блейк проявляет такую заботу о чужой жене?! Лучше бы заткнулся и посидел спокойно.

Раздраженно поворочавшись на постели, он досадливым движением руки расправил сбившиеся простыни. Жена настояла, чтобы он еще день провел в постели. Он ворчал и спорил, но в конце концов сдался, так как все еще чувствовал слабость. Ночь снова прошла беспокойно. Он метался и ворочался, стараясь не задеть ненароком спящую рядом женщину. Эмма хотела было лечь в спальне для гостей, но он настоял, чтобы она спала в их общей постели. Эмма безропотно послушалась, подождала, пока все посторонние покинут комнату, быстро переоделась за ширмой в свою черную рубашку и скользнула под одеяло.

Она заснула, едва коснувшись головой подушки, доказав ему на деле, что устала до изнеможения. Эмори же, напротив, никак не мог погрузиться в целительный сон. Голова гудела от мыслей. Да и тело, возбужденное близостью жены, не хотело подчиниться и расслабиться. Он лежал, уставясь в потолок, изредка поглядывая на вырисовывающиеся под покрывалом округлые формы женского тела. Как было бы чудесно заняться с Эммой любовью как следует, без стука в дверь и понуканий дюжины толпящихся на пороге людей, подбадривающих его, словно на скачках!

Наконец под утро сон одолел его, но был тревожным и неглубоким. Он проснулся от звука скрипнувшей двери – это Эмма вышла из спальни. Эмори вновь задремал, но вскоре был разбужен лордом Рольфом. Двоюродный брат Эммы зашел сообщить ему, что они с епископом уезжают. Эмори принял это известие равнодушно и с трудом выдавил из себя: «С Богом, счастливого пути», – но Рольф не торопился уходить. Он перевел разговор на кузину. Эмори быстро сообразил, в чем заключалась истинная цель визита, когда тот начал пространно наставлять его, как надо обращаться с Эммой, и грозить всяческими карами, если он как-то ее обидит.