Текст книги "Российский колокол № 3 (45) 2024"

Евген сплюнул и показал фак.

* * *

Олимпийская аллея манила зелёной тенью листьев и тишиной. Раньше они катались на велосипедах вчетвером – теперь гуляли вдвоём.

Отец приехал раньше и что-то покупал в ларьке, стилизованном под деревенскую избушку. Олег усмехнулся: мороженое, конечно. Себе – ванильное, ему – шоколадное.

Клубничное и крем-брюле теперь покупать некому.

– Держи, пока не растаяло!

– Привет, пап!

Они обнялись.

– Ешь в бумажке, а то накапает!

– Хорошо. – Улыбка устроилась на губах и никуда не собиралась уходить.

Пока папа рядом.

– Как дела?

– Плохо выглядишь, сынок. – Отец нахмурился. – Тебе бы проверить сердце: бледный, под глазами мешки.

– Давай посидим?

– А я и говорю: одышка!

– Просто лавочка удобная, со спинкой. Мы в универе тут физру прогуливали.

– И мы, – отец понимающе кивнул. – Если срезать – выйдешь к «Лопуху». Раньше пиво только там продавали. Весь пед[2]2
  Педагогический институт. – Прим. автора.


[Закрыть] после пар бегал. Ты застал?

– Конечно! Только почему «Лопух»? Кафе «Ландыш» же.

– Кто знает?

– Вкусное мороженое! Спасибо!

Олег хотел вытереть руки о джинсы, отец увидел – сунул платок:

– О себя не вытирают!

– Я помню.

Рябая птичка возилась в ветках клёна, деловито чирикала. Вниз летели мелкие ветки и листья.

– Пап, у меня получилось.

Олег почувствовал, как кровь застучала в висках и вспотели ладони.

Отец развернулся, посмотрел внимательно, а в глазах заплясал вопрос. Под седой щёточкой волос выступили капельки. «А он ведь постарел!» – как будто впервые Олег заметил глубокие морщины, крупные поры-кратеры, раздавшийся нос.

– Что получилось? – Голос дал петуха.

– Я ему написал.

– Как? Там ведь защита?

– Есть способы. – Олег прищурился. – Я четыре года долбаные игры тестил, пока лазейку нашёл.

– И?

– М…дак он. Что живой, что мёртвый.

– Не поверил?

– Заблокировал. Нет, говорит, у меня брата, мать сказала бы.

– Про меня ни слова? – Отец горько усмехнулся.

Олег развёл руками, охнул, согнулся, потирая грудь.

– Что с тобой, сынок? Скорую?

Он вскочил и замахал руками, как наседка – крыльями.

– Да мышцу свело, сижу много. – Олег разогнулся. – Нормально, пап.

– Значит, не верит Женька. А если фото показать?

– Я не пробовал. Может, сработает, а может, скажет, фотошоп.

Они не спеша шли по аллее. Навстречу катилась розовая коляска с большими, как у трактора, колёсами, которую гордо толкал малыш лет четырёх.

Олег улыбнулся и помахал, мальчик помахал в ответ.

– Слушай, сынок, а выключить их можно?

– Ты про сервер? Чисто технически любую железку можно сломать, но данные зашифрованы в облаках, восстановят. Представляешь, какие там деньги крутятся?

– Представляю… – Отец нахмурился. – А где они сидят?

– Юридически – в Москве. – Физически – это несколько фирм, работающих параллельно: разработчики игр, программщики, похоронщики, рестораторы, суетологи.

– Кто?

Олег рассмеялся:

– Суетологи. Ребята, которые обрабатывают клиентов, как маму.

– Ясно. Но ведь должна же быть голова?

– Главное железо у них в посёлке под Саратовом. Не знаю почему. Там дата-центр с серверами, все дела.

– Скинешь адрес?

– Пап, ты что задумал?

– Хочу поглядеть. Может, какие провода перерезать, и всё!

От смеха на глаза выступили слёзы.

– Какие провода, пап? Там оптоволокно и охрана на каждом шагу.

– Ну, всякое бывает. Нам на органической химии рассказывали: чуть ли не на кухне умельцы бомбы делали.

– Так то умельцы.

– А я?

– Береги себя.

– И ты.

Они дошли до остановки, обнялись и разъехались.

* * *

«Вас ожидает 3 сообщения».

Евген смотрел на экран. Владимир Иванович беспощадно требовал внимания.

– Не хочу. Не буду.

Телефон ожил:

– Вас приветствует программа «ВДАЛь», виртуальный диахронический аналоговый лингвист. Добрый день, Евгений! Чем могу помочь?

– Пошёл на хер.

– Разочарование – чувство активного психоэмоционального запаса. Ваше состояние нестабильно, рекомендую обратиться к оператору.

– Засунь его себе в задницу.

– Инвективный устойчивый оборот, разновидность апплицируемого фразеологизма с целостным мотивированным значением.

– Ни хрена не понял. Давай, до свидания!

Евген вышел из программы.

– Снести его к чертям, и всё!

Но приложение оказалось неудаляемым.

– Где тут у вас поддержка? Блин, сейчас бы Олег всё нашёл!

Бро, брат, братишка, Лег – воспоминания хлынули в голову, будто кто-то открыл кран. Щёлкнуло!

«Это я, Лег!»

Вот кто ему писал!

В горле пересохло. Евген сглотнул и открыл переписку, разблокировал, набрал, не попадая в клавиши: «Ты живой, бро? Я вспомнил!»

Крутились песочные часы: что-то загружалось.

Два файла.

Фото.

На первом – мужчина. Залысины, седеющий ёршик волос, щербатая улыбка без одного зуба. Глаза.

«Какой ужас! – Евген отшатнулся. – Отвратительно выглядит! Но глаза…» Такие же серые в крапинку он видел в зеркале каждое утро.

Второе фото пришлось приблизить: могила, крест, фото. Его имя. Дату не рассмотреть.

«Фотошоп!»

– Я не верю! – Крик вернул остатки реальности.

Но Оля Пялкина умерла.

И Лега он вспомнил.

* * *

Раздражение – привычный фон утра.

– Опять всю ночь просидел?

Ирина прошаркала на кухню, едва не задев клетчатое плечо.

– Выброшу игрушки твои, лучше бы работать пошёл! Вставай давай, Олег! Утро! – Она неласково толкнула сына в бок, а он медленно, неестественно медленно начал сползать.

Только сейчас до неё дошло: плечо было холодным.

Женщина закричала и осела на пол. Сил хватило, чтобы позвонить.

Муж примчался через полчаса, закрыл сыну глаза, поднял её с пола, вызвал скорую.

– Инсульт. – Фельдшер с лёту оценил симптомы.

– Там жена в комнате. – Слова приходилось цедить, чтобы горе сидело внутри, не вырвалось наружу истерикой.

– Психиатрическую надо. Вызвать? – Сочувствие слышалось в голосе.

– Вызывайте. И перевозку.

Похороны прошли тихо.

Проводить Ирину не отпустили. Горе лилось в подушку строчками Цветаевой:

– Два ангела, два белых брата, – начинала и захлёбывалась. – Старшего у тьмы выхватывая, младшего не берегла.

Мысли путались от седативного, стихотворения сплетались в голове корнями столетних деревьев. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху – серая пелена колыхалась, затягивала, хороня под саваном из паутины слов и снов.

Медсёстры стоически слушали и сочувствовали: дома ждали живые дети.

* * *

Евген проснулся в пять пятьдесят пять и не пошёл чистить зубы.

«Зачем?» – вопрос частенько кружился в голове.

Зачем ходить на работу – и не ходил.

Зачем обедать – и не ел.

Зато «ВДАЛь» работал исправно, выдавая новые и новые понятия. Врага надо знать в лицо.

– Откуда что берётся?

– База пополняется из внешних источников ежедневно, – объяснял Владимир Иванович.

– Какой принцип выборки?

– Ассоциативная пара «личность – эмоция», подключаемая последовательно после дозагрузки параметров.

– Ни хрена не понятно, но очень интересно. Олега бы сюда.

Брат давно молчал, отправил фотожабу, и всё.

«Обиделся», – решил Евген и не извинился.

Мать перестала звонить.

Экран горел зелёным, подсвечивая тьму: пять пятьдесят пять.

– Часы сломались!

Евген встал, цифры дёрнулись: пять пятьдесят шесть.

Ванная.

Кухня.

Кофе.

Яичница.

Яблоки.

Можно сидеть дома, терзая вопросами Владимира Ивановича.

Можно пойти шататься по пустым улицам.

Можно завалиться спать.

Можно посмотреть в окно.

Вид с четырнадцатого этажа завораживал: крошечные крыши, серые вены дорог, зелёные кудряшки деревьев.

Рама стонала и отказывалась открываться, а потом поддалась, ветер с воем залетел в комнату, швырнул в лицо запах утра и горькой пыли.

– Пойду гулять, проветрю мозги!

Ощущение, что вот-вот должно что-то случиться, бурлило внутри, заставляя перепрыгивать через ступеньку.

Дверь подъезда хлопнула, каркнула ворона.

Она стояла около мощного чёрно-лакового зверя, притворившегося мотоциклом. Волосы паутиной оплели лицо, в руках – шлем.

– Оля?

Ошибки быть не могло, знакомые глаза близоруко щурились.

– Евген! Привет! Как дела?

– Ты жива?

Она смешно покрутила головой, пожала плечами:

– Вполне. Хорошо выглядишь.

– Ты тоже, – соврал он.

Оля выглядела потёртой: капризные складки у губ, второй подбородок, раздавшаяся талия.

Неестественное ледяное спокойствие сковало душу.

– Привет! – Парень в распахнутой косухе улыбнулся, вручил Оле кофе, забрал шлем.

– Герман. Мой муж. А это (она запнулась или показалось?) старый знакомый.

– Не такой уж и старый! – Рукопожатие было крепким до боли.

– Пока. – Он выдавил улыбку, махнул рукой.

– Передавай привет Олегу!

Слова летели в спину как снежки.

Кивнуть хватило силы, обернуться – нет.

Оля Пялкина жива и не Пялкина, а замужем.

Ему врали: мать, брат, Владимир Иванович.

Зачем?

Евгену казалось, что он должен был что-то чувствовать, но не чувствовал ничего. Внутри будто бы взорвался ядовито-синий атомный гриб, душу замела ядерная зима. Живое, если оно и было, мгновенно оледенело и застыло.

Можно было бы обидеться на мать.

Разозлиться на брата.

Но зачем?

Оля жива. Ему врали.

* * *

Сразу после больницы Ирина поехала в банк, паспорт при ней, на остальное наплевать.

Дома – телефон и визитка. В четырёх стенах душно и страшно: а вдруг приедет бывший муж? «Пройдусь, заодно и на почту зайду». – Она достала красное платье из прошлой жизни и подвела глаза.

На набережной гремела музыка, речные трамвайчики бодро резали зеркало воды, оставляя пышный пенный хвост. Давным-давно они вчетвером катались на таком. Было весело.

Трубку сняли с третьего раза.

– Здравствуйте, Игорь Николаевич.

– Здравствуйте.

– Вам удобно разговаривать?

– Не очень.

– Я быстро.

– Мы знаем о возникшей проблеме.

Ирина не удивилась. Наверняка Олежка зарегистрирован.

– Я хочу такой же пакет, как и для Женечки. Телефон Олега отправила бандеролью, деньги переведу на счёт. Должно хватить на годовое обслуживание. Ведь я там уже есть?

Соболев промолчал.

– Вы есть. Соболезную. Второй сын. Какая потеря.

– Да. Проблема. – Стало смешно.

У неё сердце взорвалось в груди. У него – «проблема».

– Проблемы решаемы, Ирина. Наши специалисты уже работают.

Почему-то она поняла: собеседник забыл отчество.

– Пришлите реквизиты. Договор не нужен.

Нужного на этом свете больше нет. В кармане звенели ключи от квартиры – забавно, схватила машинально.

* * *

Когда Олег умер, он обрадовался: последняя ниточка лопнула, некому помешать.

Ира вот только. Но они развелись.

Старенькая «Нива» допыхтела почти до Саратова.

Вместо заднего сиденья – канистры бензина.

Здравствуй, дата-центр.

Бетонный забор, сверху – колючка. Внизу – сухой бурьян.

Бензин оставлял сладковато-вонючий след на раскалённой земле.

– Э, мужик! Какого хрена трёшься?

Наконец-то заметили. Охраннички.

– Ребята, с рыбалки еду, скрутило, телефон сел. Позвонить можно?

Он охал, частил, хватался за карманы жилетки, задыхался и приседал.

– Сыну наберу, приедет, рыбу заберёт.

Слова вылетали сами. Напрягшиеся быки расслабились, заухмылялись.

– Заходи, дед, позвонишь.

– У меня окуни в багажнике! Дайте загоню в тень? Провоняют же! Хотите угощу? Насолите! Вяленый лещ к пиву – самое то! Или карась в сметанке – объеденье!

Он тараторил, юлил, брызгал слюной, а сам поглядывал через плечо: течёт.

– Сынки, – конфузливо сжался, – отлить где можно? Простатит, как проволокой режет!

Под дружный гогот проводили внутрь:

– Сейчас прямо, потом направо, лестница на второй этаж.

Шагалось тяжело.

Давили карманы жилетки.

Он достал телефон. На заставке улыбались довольные сыновья. Сколько им тут? Семнадцать?

– Прощайте, мальчики!

Палец намертво вжал кнопку.

Грохнул взрыв, полыхнула белая «Нива», огненные языки жадно лизали бензиновые дорожки.

Дата-центр «Киберполиса» горел.

* * *

– Мам, смотри!

Девочка вертела блестящее колечко, болтался розовый цыплёнок-брелок.

Женщина смотрела. На мосту красная фигура вытянулась и перемахнула через перила. По воде побежали круги.

– Ой! – Она инстинктивно прижала дочку, та завозилась, выкручиваясь. – Ключи.

– Можно я возьму? – Цыплёнка сплющило в детской ладошке.

– Можно. – Мать встала. – Пойдём скорее. Холодно.

Скорую и полицию они не застали.

* * *

Занавески колыхались: окно так и осталось открытым.

Евген посмотрел вниз: крыши, дороги, деревья – ничего не изменилось.

Только Оля жива, а все врали.

Булькнул телефон:

«ВДАЛь ждёт вас».

– Как же ты меня достал!

Он размахнулся и выбросил телефон в окно.

Давно пора.

– Меня никто не ждёт. – Ножки стула проскрежетали по полу. – Враньё. Всё это враньё. – Пластмассовый подоконник пружинил под ногами. – Оля не прыгнула, а я прыгну.

Евген раскинул руки, зажмурил глаза. Ветер толкнул в грудь, хлопнул по щеке: «Давай, слабак!»

– Ненавижу тебя, Владимир Иванович Даль! – Он занёс ногу и шагнул.

Пустота взвыла и захохотала.

Бесился, обгоняя, ветер.

Ворона беззвучно разевала клюв.

Летит.

Вниз – не вверх.

Новый «Потоп»

«Турецкий марш» лился и гремел. Эль открыла глаза, потянулась довольной кошкой. Плотные ночные шторы медленно поднялись, повинуясь движению руки. Утро шагнуло в комнату, позолотило стены и выпустило солнечных зайчиков порезвиться на потолке.

– Сегодня будет замечательный день!

Душ, кофе, новости – привычный пазл бодрого утра складывался будто сам по себе.

– Свет мой, зеркальце, скажи, – Эль игриво улыбнулась матовой панели на стене – отражение замерло, ожидая команды. – Да всю правду расскажи!

Нервные музыкальные пальцы летали над окошком управления. Сегодня предстоял завтрак у партнёров, потом – съёмки для журнала, встреча с инвесторами и благотворительный ужин. Она открыла меню настроек и выставила параметр «Выносливость» на максимум. Что ещё? «Красноречие», пожалуй, «Харизму» стоит вообще дополнить золотым бонусом: и партнёры, и инвесторы в один день!

Ладно, пора заняться внешними данными. Эль приблизила отражение, чтобы сразу заметить дефекты: крошечная веснушка под левым глазом, прыщик в уголке рта, заломы, носогубная складка. Страшно представить, что ещё её бабушка вынуждена была накладывать тонну косметики: тональный крем, флюид, пудру, а хуже того – делать операции, если хочешь сохранить молодость и свежесть. Она вспомнила винтажные фотографии, как будто из кунсткамеры: надутые лепёшки губ, пластилиновые скулы, неподвижные маски вместо лиц. Люди вынуждены были удалять рёбра, впрыскивать под кожу силикон, вживлять импланты – дрожь отвращения пробежала по телу. Ведь это не просто уродливо – опасно для жизни!

Женщина ласково погладила край зеркала:

– Ты моя прелесть! Что бы я без тебя делала?

Осталось лишь собрать образы: белый льняной костюм идеален для завтрака. Красные лодочки, широкополая шляпа, естественно, красная помада.

Журнал, в котором опубликуют фото, позиционировал себя как бизнес-издание – значит, это будет строгий костюм: например, английская клетка с баклажанными акцентами, чёрное кружево отделки, замшевые туфли. Возможно, крупный перстень? Или сделать акцент на шее? Эль остановилась на жемчужном гарнитуре: массивных серебряно-чернёных серьгах и кольце того же дизайна. Естественно, волосы нужно уложить, но это не скучный гладкий пучок, а изящное плетение прядей, открывающее круглое ушко.

Вечер – повод поэкспериментировать. Ей всегда нравился цвет морской волны. Возможно, платье Русалочки? Струящийся бирюзовый шёлк, открытые плечи, высокий разрез, чтобы продемонстрировать загар. На ногах – плетёные сандалии, а на руках – бронзовые браслеты, звенящие при движении. И совсем простые тугие локоны, рассыпающиеся по обнажённой спине.

Пожалуй, всё. Идеально!

Эль послала отражению воздушный поцелуй и выпорхнула из квартиры. Экран медленно погас, сохранив последовательность образов владелицы.

Такси услужливо распахнуло двери: автопилот прислали партнёры. Эль даже не знала, где будет проходить встреча. Машина неслась по трассе с максимально разрешённой скоростью, потом свернула куда-то на боковую дорогу.

Кованые ворота подумали и вздрогнули, открываясь. «Серебряные ивы», – прочитала Эль. Неплохо, место достаточно дорогое, но не на слуху, чтобы встретить тут половину города в очереди в уборную.

На стоянке её ждали.

– Эль! Великолепно выглядите! – Мужчина галантно склонился к протянутой руке.

– Благодарю, Анри! Вы необыкновенно милы!

Завтрак пролетел, как и миллион ему подобных: мало еды и много слов. Потом, дома, Эль посмотрит запись, автоматически ведущуюся ручным зеркальцем, выделит главное. Партнёры по бизнесу – важный элемент успеха.

– Куда вас доставить, Эль? – Анри, секретарь одного из маститых бизнесменов, материализовался за секунду до того, как она поднялась, прощаясь.

– Через сорок минут я должна быть в студии Филиппа Нила. – Она ослепительно улыбнулась. – Спасибо за продуктивное утро! Мы многое успели обсудить!

Следуя за Анри, Эль успела незаметно прибавить слух на ручном устройстве. Всегда полезно знать, о чём говорят за твоей спиной:

– Что это она? – голос недоумевал.

– Хм, я плохо разбираюсь в моде, лучше – в акциях. Новый тренд?

– Спрошу дочь, молодёжь точно знает.

«Интересно, это вообще обо мне?» – Эль пожала плечами и поудобнее устроилась на заднем сиденье такси.

Пока есть время почитать новости, надо им воспользоваться. Лица знакомых, пейзажи, натюрморты – лента не удивляла разнообразием. Реклама чипа? Неужели их можно заменить? Вроде бы вживляют сразу после рождения и на всю жизнь. Мысль мелькнула и исчезла.

Фотограф снимал офис в центре города, апартаменты занимали сотый, самый высокий, этаж здания. Вид вдохновлял на новые ракурсы.

Первая половина сессии прошла удачно. До тех пор пока Фил не попросил встать у окна спиной к объективу.

– Эль! – Они давно дружили. – Убери! Я, конечно, многое понимаю, классно, ново, привлекает внимание… Но не с деловым костюмом же!

– Ты о чём? – Женщина повернулась.

– Я об этом, – фотограф указал на юбку.

Некоторое время Эль крутилась, пытаясь понять, что не так.

– Сфотографируй и покажи! – приказала она. – В такие неловкие моменты начинаешь жалеть, что нет старинного стеклянного зеркала.

Нил молча щёлкнул затвором и передал аппарат. Фото нижней части Эль украшал хвост.

– Что?! – Фил едва успел подхватить выпавший из рук подруги дорогущий «Никон».

– В чём проблема? – Мужчина пожал плечами. – Убери.

– Как я могу убрать то, что не программировала? – Её голос сочился злостью, а пальцы бестолково тыкались в экран. – Смотри, вот внешние данные, вот выбранный образ. Где ты видишь параметр «задница с хвостом»?

– Может, глюк чипа? Позвони в поддержку. Давай пока снимать лицо и передний план. Время не ждёт.

– Ты издеваешься? – Эль самозабвенно орала. – У меня сбоит чип, я выгляжу как реклама игрушек для взрослых, а ты предлагаешь продолжить сессию?

– Заткнись! – рявкнул Фил. – Смотри сюда.

И это было столь несвойственно добродушному флегматичному Филиппу Нилу, что Эль, так и оставшись с открытым ртом, подошла и уставилась на его дрожащие руки.

– Ты это зачем?.. – Она не договорила. Пальцы, тонкие, изогнутые, заканчивались жёлтыми острыми когтями.

– Пересчитай, – траурно уронил он.

– Раз, – послушно начала Эль, – два, три, четыре. Четыре пальца? А пятый где?

– На звезде! – зло срифмовал мужчина. – И я ничего не могу сделать, зеркало не даёт менять руки! Как я должен работать этим?! – Он потряс скрюченными птичьими лапами.

Слёзы покатились сами градом.

– Что же нам делать? – Эль опустилась на диван.

– Ты как хочешь, я звоню в поддержку!

Линия оказалась перегруженной.

Пока Фил воевал с зеркалом, Эль машинально листала новости. Теперь она заметила то, на что не обратила внимания утром: все её знакомые обзавелись животными чертами. Кому-то достался задорный свиной пятачок, у другого появились шикарные пёстрые вибриссы. Висячие уши, точёные рога или полупрозрачные стрекозиные крылья – ни один не остался без украшений.

– Мне надо пройтись! – Эль подхватила сумочку и почти выбежала из студии.

Нил этого не заметил.

На улице открылся филиал Босхова ада: звериные и человеческие части на телах причудливо переплелись, кто-то фотографировал прохожих, кто-то кричал. В отдалении выла полицейская сирена.

– Вы понимаете, что происходит? – В плечо Эль мёртвой хваткой вцепилась сухонькая старушка с жёлтыми раскосыми глазами, в которых восклицательными знаками застыли вертикальные зрачки.

Эль молча выдернула руку и почти побежала вперёд, сама не зная куда.

Ноги принесли её на Фонтанную площадь, где недавно установили огромное зеркало. Сейчас на поверхности красовался крутобокий деревянный корабль, а на носу простирал руки вперёд мужчина в белых одеждах, над головой которого красовалось облачко с надписью «Я Ной, а ты не ной». Толпа становилась всё плотнее, люди зачарованно поднимали головы, пытаясь понять, что всё это значит.

Завибрировало оповещение ручного зеркала. Эль почти не удивилась, когда вместо отражения увидела корабль и белую фигуру.

Динамики грянули «Приди к нам, Моисей» в исполнении Луи Армстронга. Недоумение гудело, как рой, клубилось и росло.

– Привет, детки! – Нарисованный Ной замахал руками, а на его лице диковинным цветком распустились живые губы.

– Тема такая: вам всем конец, твари! – И он залился злодейски мультяшным смехом. – Почему твари? Так я вас дорисовал, животные. Кому чешую, кому копыта, кому лапки. Вам нравится?

Толпа затаив дыхание внимала.

– Мне скучно, и я решил поиграть. Вирусам тоже бывает одиноко. – Белыми крыльями взлетели в разные стороны рукава хламиды. – Я взломал ваши чипы, это было легко: кстати, система безопасности – полный отстой. Посмотрите на себя.

Люди стали послушно оглядываться, кто-то пытался прикрыть руками изуродованное лицо, кто-то засмеялся.

– Позорное зрелище, не правда ли? Но! – Палец назидательно взлетел вверх, причём отдельно от руки, вырос и закачался, заняв половину экрана. – У вас есть выход: Ноев ковчег!

Корабль выплыл на передний план, а на парусах зажглась красная надпись: «Каждой твари – по паре!».

– Я дам вам двадцать четыре часа, чтобы каждому найти такого же урода, заселфиться с ним и попасть в базу кораблика. Кто не успеет – баста. Отключаю на фиг чип! На этом шарике и так слишком тесно! – Грянули закадровые овации, как в старинных сериалах. – Вопросики есть? – Ной заговорил жеманно, как блогеры прошлого века. – Ну и ладненько! Чао-какао!

Зеркало мигнуло и умерло, оставив ровное тусклое серебро.

Эль заметила в толпе людей в форме. Пожалуй, полицейские – единственные, кто продолжал смотреть на ручные зеркала. Это их работа – охранять цифровой порядок.

Ещё одно оповещение – на этот раз от службы поддержки: «Уважаемые пользователи! Просим вас сохранять спокойствие и не совершать необдуманных действий. Ситуация уже взята под контроль нашими специалистами. Слухи об опасности вируса преувеличены, работа чипа продолжается в штатном режиме».

– Ха! Ничего нового! Хоть бы шаблон поменяли, что ли! – Эль взглянула на говорившего.

– Вы просто прочли мои мысли! – Обычно она не разговаривала с незнакомцами на улице, но сегодняшний день тянул побить все рекорды по необычности.

– Да? Это мне просто случайно повезло! Бездельники! За что мы платим налоги?

– Вы думаете, они и правда решат проблему?

– Понятия не имею. Я б решил в два счёта. – Мужчина махнул рукой. – Простите. Вы наверняка думаете, что встретились с городским сумасшедшим. Но это не так. Натан Уайт, программист, автор софта для чипов. Позвольте вашу руку? В толпе легко потеряться. И знаете что, пойдёмте-ка отсюда. У меня отвратительный конец отвратительной недели. Имею я право украсить его чашкой кофе с прекрасной незнакомкой? Или вы представитесь?

Ошеломлённая быстрой невнятной речью Эль протянула руку. Они вместе выбрались из людского потока почти без потерь.

Мужчина был высок, худ и слегка сутулился. Чёрные вьющиеся волосы, длиннее привычной мужской стрижки, неряшливо лезли в глаза. Тощие длинные руки торчали из клетчатых обшлагов рубашки, а поросль на них лежала так густо, что кожа едва просвечивала. Синие джинсы, казалось, держались лишь на ремне и честном слове, зато ковбойские остроносые ботинки блестели, идеально начищенные.

– Как же вас зовут, богиня? – Глаза, даже не карие, а кофейные, обрамлённые густыми ресницами, смотрели по-детски прямо и восторженно.

Против воли Эль засмеялась. Случайный чудак начинал ей нравиться.

– Эль Деверо. Медиамодель, продюсер и инфлюэнсер.

– Я даже не буду просить, чтоб перевели, уже и так поражён в самое сердце!

Мужчина галантно распахнул дубовую дверь с благородно тонированным стеклом. Muse – самая дорогая кофейня в городе, куда невозможно попасть без клубной карты. У Эль её не было, и она с интересом ждала, как выкрутится новый знакомый. Но выкручиваться не пришлось: они заняли двухместный столик, притаившийся за раскидистым лимоном около окна.

– Вы не против? Я всегда тут сижу, предпочитаю смотреть на улицу, а не на людей.

– Здесь уютно. – Кресло оказалось мягким и обволакивающим, музыка – тихой, а запах кофе – манящим.

Официанту подойти незаметно не удалось, мешали копытца, звонко цокающие по чёрно-белым квадратам плитки. Эль постаралась не улыбнуться несоответствию чопорного верха и мохнатого низа.

– Вам как обычно? – Натан кивнул. – А спутнице?

– Удивите меня. – Эль задело, что обращаются не к ней, а к мужчине, поэтому получилось резче, чем хотелось.

– Конечно, мадам. – Улыбка чеширского кота мелькнула и исчезла на безмятежном лице.

– А что с вами случилось? – Не в силах больше сдерживать любопытство, Эль махнула рукой. – Знаете, мне даже проще, что я его не вижу. Но он ведь есть! Хвост! И кому это в голову вообще пришло?

– Ну, у меня проблема не так очевидна, – мужчина смутился, – её не видно с первого взгляда, но она есть. Вы меня понимаете?

Эль кивнула, но от наводящих вопросов отказалась. Решит ещё, что ей интересно, что у него в штанах, предложит показать, а она не из таких девушек!

– Вы сказали, что смогли бы решить проблему?

– Да. В два счёта. Дело в том, что у меня есть абсолютно подходящий для этого инструмент.

– Неужели?

Натан поморщился:

– Я не хвастаюсь, но буквально несколько дней назад закончен мой последний продукт – приложение для чипов, в основе которого система распознавания лиц.

– Система распознавания лиц? А если изуродовано не лицо?

– А какая разница? Программа ищет подобное.

– И зачем это нужно в чипе?

– Вот примерно так мне и ответили в их головном офисе. Дебилы! Сколько людей сейчас страдают от одиночества, потому что не могут подобрать пару. С помощью поиска распознавания лиц можно по заданным параметрам найти кого угодно в любой точке мира, связаться с ним. Это было бы прорывом в отношениях! Институт семьи почти разрушен, демографический кризис налицо, а им нужны «более веские основания»!

Философские вопросы семейных ценностей Эль интересовали мало, она себя позиционировала асексуальной личностью, свободной от гендерно-стереотипного поведения, но ей мешал жить в прямом (сидеть неудобно) и переносном смысле хвост.

– Но как это поможет нам? – Недоумение выплеснулось наружу.

– Наипрямейшим образом, милая Эль! – Её ладонь поймали длинные волосатые пальцы и держали, как птицу в силках. – Вы помните, что говорил нарисованный Ной? Ищите каждой твари по паре. Как будто меня пародировал, мерзавец! В программу можно загрузить любое изображение, она за долю секунды найдёт такое же. Вуаля! Пара создана, угроза цифровой смерти ликвидирована!

Мир замер, Эль думала.

– Ваш заказ.

– Мы проведём стрим.

Голоса прозвучали одновременно, тихо звякнула серебряная ложечка о белый фарфоровый бок чашки.

– Что? – Натан кивнул официанту, отпуская его. – Что мы проведём?

– Мы проведём стрим, – терпеливо повторила Эль. – Прямую трансляцию нашего разговора. У меня много подписчиков, люди должны знать правду! А скажите, я смогу установить это ваше приложение? Мне пара найдётся?

– Дорогая, вы же понимаете, что это риск? Придётся взломать заводские настройки, слетит гарантия… Нет, это очень рискованно!

– А вы понимаете, Уайт, что с хвостом мне закрыта дорога везде, кроме стриптиза? Ладно, не хотите помочь Эль Деверо, помогите несчастному официанту, который цокает, как лошадь на манеже! Мой друг – фотограф мирового уровня, так у него вместо пальцев – птичьи когти, как ими снимать?

– Я очень хочу помочь, естественно, только вы ничего не сможете найти, в программе пока нет базы данных.

– Соберитесь! Думаете, долго собирать вашу базу? У нас осталось меньше суток! Что для неё вообще нужно?

– Фотографии, видео. – Программист развёл руками. – Чем больше образцов, тем лучше. Разные ракурсы, разные части тела, обязательно те, которые подверглись изменению.

– Значит, мы проведём стрим, а потом – челлендж. – Решительно сделав последний глоток, Эль поставила чашку и встала. – А на вкус – кофе как кофе. – Голос она прибавила специально, чтобы уязвить чопорного непарнокопытного задаваку. – Поехали!

– Куда? – Натан по-детски растерянно и беззащитно смотрел на неё снизу вверх.

– Мы едем в студию Филиппа Нила, – отчеканила Эль. – Там есть необходимое оборудование. Я запускаю стрим, представляю вас аудитории, вы рассказываете о программе. Кстати, у неё есть название? Нужно что-то звучное, необычное. Может, «Сердцебит»? Хотя это похоже на лекарство от тахикардии. Ладно, подумаем по дороге. Потом челлендж «Сними себя полностью». Мы с Филом делаем покадровую съёмку моего тела. Готово! Подписчики подхватывают, база сформирована, пары найдены.

Мужчина скептически вскинул брови:

– Неужели это так просто? А если люди не согласятся на взлом чипа?

– Других вариантов нет. Всё равно официальные источники молчат. Соглашайтесь, Натан! Вы станете героем!

– Да мне это ни к чему, я просто хочу, чтоб человечество выжило.

– Вот именно! – горячо вскричала Эль и потянула мужчину из кресла. – А этот нарисованный придурок с нарисованным кораблём обещает убить нас уже через двадцать часов!

– Вы ему верите?

– Я – нет. – Её голос был необычайно серьёзен. – Но буквально этим утром я и подумать не могла, что пройдусь по улице, размахивая хвостом. Я уже написала Филу. Он нас ждёт.

Натан, сутулясь, плёлся за ней и неразборчиво бормотал под нос что-то похожее на сожаления. Кофе с красивой женщиной явно свернул не туда.

Фотограф ждал их в дверях студии.

– Я всё подготовил, как мог. – Он вскинул руки, трагически демонстрируя когти, – Не знаю, почему ты меня убедила, детка. Простите, пожмём друг другу руки, когда это закончится. Филипп Нил к вашим услугам.

– Натан Уайт, – тот кивнул, а потом спрятал за спину руки. – Никогда не был в подобном месте.

– Рано или поздно мы всегда что-то делаем впервые, – философски прокомментировал Фил. – Располагайтесь у большого зеркала, трансляцию удобнее вести там. Эль, ты подключилась?

– Да. – Девушка яростно воевала с ручной моделью. – Зараза! Давай же!

Наконец они уселись, экран ласково засветился.

– Привет-привет! – Лучезарная улыбка не сходила с лица Эль. – Соскучились, друзья? Давайте-ка посмотрим, кто с нами. Да, пока негусто. Знаю-знаю, я не анонсировала стрим, это чистая импровизация, которой бы не было, если б один говнюк не взломал наши чипы. Хвалитесь, сладкие, у кого что выросло. Да, мамочка знает, что вы были плохишами. У меня что? Угадайте! Показать? Хм, возможно, позже. Написали завещание, котики? Что? Понты? Баг системы? Серьёзно думаете, что отладят? А, делом занимается особый отдел? Кто-то посмотрел канал правительственных новостей? Верите в заговор? Не знаю, что сказать на это… Вы заметили, что я не одна? Шикарные мужчины, не правда ли? И оба совершенно свободны! И, пока мы с Филом кое-что вам приготовим, я передаю слово вот этому загадочному красавцу!