Текст книги "Убежим вместе!"

Глава 5

Броди и бровью не повел.

– «На север» не годится как указание, Эмми. Я с самого утра в дороге и теперь не намерен кататься по всей Франции из-за ваших прихотей. Переночуем в Марселе, а с утра отправимся в путь. Когда вы наконец точно скажете, куда ехать.

Эмми уставилась на него, явно не веря своим ушам.

– Мне казалось, вы хотите поскорее покончить с этим.

– Так оно и есть. – Он пожал плечами. – Но не до такой степени, чтобы ехать среди ночи – неизвестно куда. К тому же, на мой взгляд, стыдно оказаться так близко к ресторану, где подают знаменитую рыбную похлебку, и даже не заглянуть туда.

Он в таком настроении с самого отъезда из Лондона, подумала Эмми. Словно ему известно что-то такое, о чем она и понятия не имеет. И это ее беспокоило. Но его поведение было вполне объяснимо. Она не говорила, куда они едут, боясь, что он найдет способ первым добраться до Кита и поговорить с ним с глазу на глаз. Он ведь считал, что у нее нет ни гроша и она полностью в его руках.

Отлично, пусть пребывает в заблуждении. В большом городе будет проще сбежать, нежели где-то в провинции. Но лучше не подавать пока вида. – Терпеть не могу рыбный суп, – сказала она, откидываясь на спинку сиденья и глядя в окно.

– Я знаю ресторанчик на пути к старому порту, где вам наверняка что-нибудь придется по вкусу. По крайней мере вид на море. Может быть, завтра с утра отправимся на остров Иф? Я покажу вам камеру, где сидел граф Монте-Кристо.

– Не говорите глупостей, Броди. «Граф Монте-Кристо» – это роман. Вымысел. Эдмона Дантеса никогда не существовало на свете.

– Знаю, – с мягкой усмешкой ответил он. – Шерлок Холмс тоже не существовал, но люди до сих пор пишут ему на Бейкер-стрит.

– Можно подумать, что вы приехали в отпуск, – с досадой воскликнула она. – У меня решается вся жизнь. Неужели вы не можете отнестись к этому серьезно?

– Пока мне это довольно трудно сделать, – признался он. – Холлингворт, скорее всего, рассматривал бы подобное дельце как обычную работу, но он привык к поручениям такого рода. А я – нет. – Не дождавшись ответа, он добавил:

– Вы и раньше уже такое вытворяли?

Эмми покраснела.

– Не сомневаюсь, что отец уже посвятил вас во все подробности.

– Кое во что, – кивнул он. Джералд Карлайзл говорил ему, что Эмми однажды влюбилась в какого-то сладкоречивого охотника за приданым и убежала с ним с виллы, где они отдыхали вместе с друзьями. Броди подозревал, что это было нечто вроде «курортного романа» – настоящий охотник за приданым потребовал бы гораздо больше денег.

– Мне было всего восемнадцать лет, Броди, – сердито и словно защищаясь, сказала она. – Совсем девчонка. – Она плотно сжала губы. – На этот раз я знаю, что делаю.

– Может быть, может быть, Эмми. – Если бы еще понять, что именно она делает, он бы очень скоро разыскал Фэрфакса. – Но, поскольку я все равно собирался в этом месяце съездить куда-нибудь отдохнуть на несколько дней, теперь можно совместить приятное с полезным.

– О, неужели? А вы всегда берете с собой на отдых какую-нибудь работу?

– Я взял вас.

Она пристально посмотрела на него.

– А почему бы вам вообще не забыть про мое существование и просто отдохнуть? Броди свернул к небольшому отелю.

– Потому что я очень добросовестный человек. В любом случае сегодня вечером я намерен отдохнуть по полной программе и забыть на время, зачем мы сюда приехали. Почему бы и вам не последовать моему примеру? – Эмми настороженно посмотрела на него: ей показалось, что он что-то задумал. Но Броди отстегнул ремень безопасности и с улыбкой протянул ей руку:

– Идемте. Вы вполне можете позволить себе небольшую прогулку вдоль форта и полюбоваться закатом над Старым портом. Уверяю вас, в этом нет ничего страшного. Вам может даже понравиться.

* * *

Броди, очевидно, и не собирался никуда ехать на ночь глядя. Они вошли в холл небольшого, но очень уютного и симпатичного отеля. Хозяин, месье Жерар, похоже, был старым другом Броди. Он приветствовал их тепло и радушно, без тени удивления.

Между мужчинами завязался оживленный разговор, и как ни прислушивалась Эмми, заполняя регистрационный лист, а уследить за беглой французской речью не могла: тут ее школьных познаний явно не хватало.

– Ваша секретарша – просто сокровище, – мрачновато заметила Эмми, когда стало очевидно, что его решение переночевать в Марселе было вызвано отнюдь не ее упорным нежеланием назвать точный адрес Кита.

Броди перехватил ее взгляд и слегка пожал плечами.

– Я заранее знал, что мы приедем только вечером, так что попросил ее позвонить и забронировать мне номер. – Он протянул заполненный лист регистратору. – Вот если бы вы преодолели свой страх перед полетами, Эмми, мы были бы здесь на несколько часов раньше и вам бы представилась прекрасная возможность очутиться в объятиях любимого, – с некоторой иронией заметил он.

Бесспорно, то, как она отвечала на его поцелуй, только усилило его убеждение, что она просто хочет сделать все наперекор отцу. Это было серьезной ошибкой, мысленно признала она, но ведь ее можно понять? Его уверенность показывала, что он просто привык к такой готовности женщин.

– Вы не пробовали гипноз? – спросил Броди.

– Гипноз?

– Мне кажется, это очень эффективный способ для лечения необъяснимых страхов. – Взяв у портье ключ и сумки, он направился к лифту.

– Ключ всего один?

– Да, один. Надеюсь, там окажется несколько подушек. Это отель со старыми традициями: двуспальных кроватей в номерах нет.

– Да? – Эмми вошла за ним в лифт. – Ну что же, будем надеяться что пол в номере не такой жесткий.

– Мне не впервой спать на полу. Только бы под дверью не было щели.

Рот Эмми растянулся в улыбке едва не до ушей.

– Думаете, я просочусь сквозь щель? И убегу? В Марселе, посреди ночи?

– Ваша способность дурачить людей заставляет меня не исключать и эту возможность. А на случай, если у окна проходит водосточная труба, предупреждаю, что ваши документы и деньги заперты в сейфе отеля. – И, словно прочитав ее мысли, Броди продолжал:

– Конечно, паспорт для путешествия вам больше не понадобится. Но для брака – непременно. – Он помолчал. – А также свидетельство о рождении, документ о месте проживания во Франции, добрачное медицинское свидетельство, юридическое заключение для брачного контракта, сертификат британского посольства в Париже – если только вы уже не получили его дома, – свидетельство о фамилиях…

– Вы отлично справились со своим заданием, – перебила Эмми, чувствуя, что список будет длинным.

– Так, маленькая юридическая консультация. Французы к браку относятся очень серьезно – думаю, вы сами убедились, когда готовились к этому побегу. Так что мы вполне можем избежать множества лишних неприятностей, – закончил он, когда лифт остановился на их этаже.

– Неприятность – это мое второе имя, – отпарировала она. – Неужели отец вам этого не сказал?

– В такие тонкости мы не вдавались, но, судя по папке, которую он мне дал, вы в свидетельстве о рождении записаны просто как Эмеральда Луиза Виктория. А имя Неприятность вам что, добавили при крещении? – Он открыл двери лифта и, не ожидая ответа, сказал:

– После вас, мисс Карлайзл.

Уверен, что я в его руках, подумала Эмми, выходя из лифта. Что ж, тем лучше.

Номер, обставленный в традициях старой провинциальной Франции тяжелой резной мебелью, был великолепен. Окна выходили на Старый порт.

В гостиной стоял роскошный мягкий диван, так что все его рассуждения о ночевках на полу были не чем иным, как простым поддразниванием.

– Ваша секретарша забронировала только один номер? – поинтересовалась Эмми, заглядывая в ванную.

– Моей секретарше вовсе не обязательно знать, что вы едете со мной, – отрезал он. Это был не тот ответ, которого она ждала, но, в конце концов, на то он и юрист.

– Тогда как вы объяснили ей, зачем вам два билета на поезд?

– В интересах конспирации я решил заказать билеты на поезд сам.

– Вы надеетесь сохранить эту поездку в тайне? – удивленно спросила она, поворачиваясь к Броди.

– Если вам захочется устроить спектакль на страницах прессы, тут уж ничего не поделаешь. Но я действую в интересах вашего отца…

– То есть вы хотите сказать, что просто подчиняетесь приказам? – При этих словах лицо Броди моментально превратилось в гранитную маску. Эмми понимала, что сказанное ею – удар ниже пояса. Немедленно раскаявшись, она шагнула к нему. – Броди…

– В отношении падких до денег красавцев, которые дурачат юных особ, обремененных большим наследством, я абсолютно согласен с вашим отцом и намерен сделать все возможное, чтобы соблюсти его интересы. Не ради него, ради вас. – И, взяв в руки кейс, он направился к дверям. – Уступаю вам ванную, Эмми. Советую воспользоваться случаем и смыть нахальство, которое вас отнюдь не красит.

Эмми поспешно подошла к нему и крепко взяла за рукав.

– Мне очень жаль, Броди, – выпалила она. – Честно…

– Мне тоже. – Он посмотрел на ее руку, и она сразу разжала пальцы. – Отправляйтесь в ванную. Я хочу спуститься вниз и чего-нибудь выпить.

Дверь захлопнулась. Эмми невольно вздрогнула.

– Черт! – сказала она, прислонившись спиной к стене. – Черт! – Нет сомнения, отец уже внушил ему, что она просто испорченная девчонка, и теперь одна глупая фраза, случайно сорвавшаяся с языка, только укрепила его убеждение.

Нельзя допустить, чтобы Броди продолжал этому верить, считая ее упрямой, безответственной девицей. Но что она может сделать, кроме как сказать правду?

Ничего. Люди верят не тому, что есть на самом деле, а тому, чему хотят поверить. А большинство предпочитает думать, что она – точная копия своей матери, безответственной, своенравной и эгоистичной. Но это не так. Да, иногда она ведет себя не лучшим образом, но ничего экстраординарного в этом нет – многие девушки ее возраста выкидывают фортели и похлеще. Просто ее состояние и мать с вереницей своих любовников привели к тому, что теперь любой ее поступок расценивается как нечто из ряда вон выходящее.

Но Броди еще узнает, что Эмеральда Карлайзл в отличие от своей матери никогда не бросает любимого человека только из-за того. что дела пошли туго. Она доведет свою затею до конца, и ни Броди, ни отец ее не остановят. Это она сможет сделать только вместе Китом, только ей непременно надо найти его раньше Броди.

Ну почему жизнь устраивает людям эти кошмарные испытания на прочность? Как раз тогда, когда все шло вроде бы так гладко, по плану, и осталось только привести все в действие?

Почему, например. Киту вдруг понадобилось так некстати взять и уехать во Францию? Что она ни говорила, переубедить его не смогла. Он просто запечатлел на ее лбу рассеянный поцелуй, попросил не волноваться и заверил, что все как-нибудь образуется. Но Эмми понимала, что его оптимизм не имеет основания; ей отлично было известно: ничто и никогда само образоваться не может. Все надо делать своими руками.

Но это было еще не самое худшее. Катастрофа разразилась, когда она начала открыто демонстрировать свои отношения с Китом: даже осталась однажды ночевать у него в мастерской, заметив, что за ними следят. Тогда-то отец и решил принять меры. Эмми мрачно подумала: а что, если бы она поступила так, как говорил Броди, – получила бы за три дня разрешение на брак?.. Что бы тогда сделал Марк Рид? Схватил ее где-нибудь на улице, сунул в машину и приволок в Ханиборн-Парк?

А тут еще этот Том Броди, целеустремленный и суровый юрист, не реагирующий даже на самые откровенные ее заигрывания!

Она сердито смахнула глупую непрошеную слезу и встала. Завтра необходимо ускользнуть от своего умного стража, чтобы успеть разыскать Кита первой. А сегодня они должны хорошо провести вечер – прогулки по городу, ужин при свечах… У нее будет неплохая возможность реабилитировать себя в его глазах.

Время, отведенное ей Броди для душа, она использовала, чтобы осмотреть выезд из отеля. Несомненно, другого шанса для побега ей не представится.

* * *

Броди снял пиджак и удобно расположился в шезлонге, наслаждаясь теплым светом заходящего солнца. Он посмотрел в стакан с pastis,[4]4
  Анисовый ликер (франц.).


[Закрыть] который держал в руках. В его мутноватой глубине, кажется, лежало решение всех проблем, связанных с Эмеральцой Карлайзл. Он поежился. Ради Бога, что он делает здесь, в Южной Франции, вместе со сбежавшей из дома папенькиной дочкой? Все это до боли напоминает какую-нибудь романтическую комедию сороковых годов с Кери Грантом в главной роли. Правда, ничего смешного в данной ситуации не было, по крайней мере с его точки зрения.

Он – серьезный юрист. Работает с серьезными людьми. И смотрит на свою работу очень серьезно. А этот вздор… и Эмеральда Карлайзл… ну кто может воспринимать ее всерьез? Но Броди уже знал – кто.

Он закрыл глаза. Что, черт побери, с ним происходит? Не в его привычках терять голову из-за смазливой девчонки. И все же что-то неладно. Это явствует из того, что сейчас они оказались вдвоем здесь, в Марселе, в одном номере отеля, тогда как здравый смысл подсказывал ему еще вчера, в ее квартире, позвонить Джералду Карлайзлу и сказать, где его дочь. Или еще раньше – из кафе, где они останавливались. Или просто развернуться и поехать назад в Ханиборн, когда он заметил, что она в его машине. Почему же он этого не сделал?

Он вдруг почувствовал аромат ее духов и вспомнил, как она таяла в его объятиях, вкус ее поцелуя…

Его пальцы стиснули стакан. Она этого не хотела, напомнил он себе. Ей просто необходимо было охмурить его, сбить с толку… и на время ей это удалось. Как она глядела на него своими огромными золотисто-зелеными глазами, когда пыталась извиниться… ему пришлось собрать всю волю, чтобы не заключить ее снова в объятия, а просто развернуться и уйти.

К черту все, надо было сразу отвезти ее к Фэрфаксу и покончить с этим прямо сегодня. Он привез ее сюда, чтобы задержать еще ненадолго, но не для ее пользы, а для себя. Потому что ему хотелось узнать ее получше. Понять, что ею движет. Ведь что-то должно быть? Броди мог поклясться, что от любви к Фэрфаксу она не умирает. А просто хочет сама поверить в это…

Стакан хрустнул в его руке, и жидкость выплеснулась на колени вместе с осколками.

Рядом немедленно появилась мадам Жерар, которая засуетилась вокруг него, осмотрела руку – нет ли порезов, – пока официант вытирал лужу на полу и убирал осколки. Но ничего страшного не случилось, пострадали только брюки. Броди отказался от другого стакана коктейля: искать решение проблем на дне стакана не в его правилах. Лучше позвонить в офис – нет ли каких-нибудь новостей от Марка Рида.

Но от Марка Рида новостей не было, зато Джералд Карлайзл звонил несколько раз.

– Очень хотел узнать, говорил ли ты с человеком по фамилии Фэрфакс, – сказала Дженни. – Полагаю, ты знаешь, что он имел в виду.

– Да, к сожалению. Ответ на его вопрос – нет. Я узнал, что он уехал на юг Франции, и завтра надеюсь наконец его найти. Это все. Что-нибудь еще?

– Мм… Он спрашивал, не видел ли ты его дочь. Я ответила, что мне ты ничего не говорил. – Она помолчала. – Все-таки ты просил меня заказать только один номер в отеле, я не ослышалась?

– Нет, Дженни, со слухом у тебя все в порядке.

– Я так и думала. Я просто поинтересовалась. И еще, что приключилось с твоей машиной? Ты так и не объяснил, зачем тебе пришлось одалживать малолитражный красный «фольксваген».

– Верно, Дженни, не объяснил. И если ты будешь продолжать выпытывать подробности, словно какой-нибудь сыщик, то ничего не узнаешь. Обещаю, ты об этом пожалеешь.

– Нет, не пожалею. Я позвоню Бетти и расспрошу ее.

– Бетти?

– Просто замечательная женщина. Она позвонила, чтобы поблагодарить тебя за возвращение машины и за очаровательные подарки. – Дженни снова помолчала. – И она еще кое-что передала для тебя. Просила сказать, что… нет, подожди секунду, я все записала, чтобы не перепугать… вот: «Карты предупреждают – не увлекайтесь внешней красотой». И еще: «Все окажется не тем, чем кажется на первый взгляд». Ты что-нибудь понимаешь?

– Не больше, чем все остальное, что приключилось на этой неделе, – с досадой ответил Броди. – Если она снова позвонит, спроси, не говорят ли карты чего-нибудь о мужчине по имени Кит Фэрфакс.

– Я не буду дожидаться звонка. Позвоню прямо сейчас. Или лучше мне перезвонить мистеру Карлайзлу и сказать, что его дочка уехала с тобой? Если, конечно, ему следует об этом знать.

– Я могу в любой момент найти себе новую секретаршу, Дженни, – сурово предупредил Броди. – Попрошу в агентстве, чтобы мне подобрали одну из тех длинноногих блондинок…

– А мне кажется, что «писк сезона» – это длинноногие рыжие. Передам от тебя привет Бетти, ты не против?

Вернувшись в номер, Броди обнаружил, что Эмеральда поняла его слова как предложение не очень торопиться с ванной. Он постучал в дверь спальни и услышал веселое «входите». На Эмми был длинный купальный халат, а вьющиеся волосы еще не просохли после душа.

Он остановился на пороге.

– Простите, я думал, вы уже оделись.

– Правда? – Она на минуту прекратила красить ресницы тушью и посмотрела в его сторону. И немедленно заметила темное пятно на колене. – Вы уже выпили свой коктейль?

– Не совсем. – Он прошел мимо Эмми в ванную. – Если я отдам вам брюки, вы не могли бы вынести их мадам Жерар? Она ждет за дверью и жаждет поскорее их выстирать и высушить.

Эмми положила кисточку для туши и последовала за ним к двери ванной. Пока Броди снимал с себя одежду, она попыталась заглянуть внутрь.

– Знаете, Броди, это очень интимное дело, конечно, – сказала Эмми. – Но вы уверены, что мой отец действительно предлагал вам ни перед чем не останавливаться, лишь бы помешать мне выйти за Кита?

– Ни перед чем не останавливаться? – Броди, откровенно говоря не помнил чтобы Карлайзл употреблял такую формулировку. – Звучит как крайняя мера.

– В крайних ситуациях необходимо принимать крайние меры. Как вы понимаете, Кит не его идеал зятя.

– Я уже заметил. – Броди, завернувшись в халат, принялся выкладывать содержимое своих карманов на столик, стоящий в ванной. – А что конкретно его не устраивает?

– А вы еще не прочли бумаги из той толстенной папки, которую отец вам передал?

– Не все.

– Но достаточно, чтобы ознакомиться со всеми моими кошмарными именами.

– У меня было мало времени. – Он на самом деле не мог заставить себя открыть эту папку и начать читать бумаги, когда Эмми сидела рядом с ним в поезде. Да, признаться, Броди вообще не хотелось их читать. Он предпочел бы услышать всю историю из собственных уст Эмеральды. За ужином.

– О, тогда позвольте вас кое в чем просветить, – неохотно сказала она. – Кит – художник, человек искусства, что является само по себе достаточным основанием, чтобы не принимать его в семью. Потом следует проблема с деньгами. У него их нет…

– И поэтому он может потерять мастерскую.

– Он не потеряет мастерскую…

– Конечно, если женится на вас. Она негодующе уставилась на него.

– И наконец, что хуже всего… – Эмми замолчала, но Броди выжидающе смотрел на нее.

Пришлось продолжать:

– Ну да, у него длинные волосы.

– К тому же светлые, как я понимаю, – сухо добавил Броди.

– А вы разве не считаете, что подобного сочетания вполне достаточно, чтобы не годиться в зятья?

– Не обязательно…

– Холлингворт был бы очень разочарован, услышав от вас такое суждение, Броди, да и мой отец тоже. Вы уверены, что годитесь для своего задания? Еще не поздно все исправить. Вы можете вызвать Холлингворта с охоты, и он вас заменит…

– Зато вы, мисс Карлайзл, будете для Фэрфакса воплощением мечты. – Как и для большинства мужчин, впрочем, мрачно добавил он про себя. – Если помнить о миллионном состоянии, унаследованном от бабушки.

– Очень цинично. Броди. Неужели вы не верите в настоящую любовь?

– Не в тех случаях, когда выгода столь очевидна.

– Вы ведь даже не видели Кита, – возразила Эмми, забирая наконец у него брюки. – Так что не вам судить. Он еще станет великим художником.

– А вы будете его музой? Сдается мне, вы не из тех женщин, которые согласны довольствоваться жизнью на втором плане, в чьей-либо тени.

– Пойду-ка я отдам эти брюки мадам Жерар, а то мы рискуем остаться без ужина.

– Неплохая мысль. И на случай, если вы вздумаете сотворить с моими брюками что-нибудь страшное, знайте, что у меня есть запасная пара.

Эмми прижала руку к груди и изумленно посмотрела на него.

– Такая коварная мысль мне даже в голову не приходила, Броди, – гордо заявила она. И добавила:

– Не советую искушать меня такими идеями.

Он широко улыбнулся.

– Вас и не надо искушать, Эмми. Вы сами кого угодно введете в соблазн.

Улыбка Эмми на этот раз была просто ангельская.

– Какой комплимент! Приятно слышать. Но обещаю, что сегодня буду вести себя хорошо. Я проголодалась, а если мне придет в голову изрезать ваши брюки ножницами, то не думаю, что получу даже корочку хлеба. Скорее всего, меня отправят в постель без ужина.

– Вы правы. И я считаю своей священной обязанностью проследить, чтобы вы никуда не делись. – Вот уж его улыбку никак нельзя было назвать ангельской. – Выбирайте.

Эмми невольно отвела глаза, глядя на широкую кровать, возвышавшуюся посреди комнаты. Краска внезапно выступила на се щеках, и Эмми, помедлив, снова посмотрела на Броди. Глаза заволокло туманом, сердце бешено забилось, и ей показалось, будто весь мир вокруг исчез и ничто больше не имеет значения, только эта комната и они вдвоем здесь… где угодно… Резкий стук в дверь прервал ее мечтания, и Эмми поспешно вышла, не сказав ни слова.

А Броди, закрыв за собой дверь ванной, прислонился к ней и шумно вздохнул. Давненько он не ощущал столь острой потребности в холодном душе. Для поверенного, действующего in loco parentis,[5]5
  Здесь: с разрешения отца (лат.).


[Закрыть] он проводит слишком много времени наедине с Эмеральдой Карлайзл в спальнях с огромными кроватями. Что не должно быть проблемой, раз уж она без памяти влюблена в Кита Фэрфакса. Тогда почему это не так? Причем для обоих?