Текст книги "Верь только сердцу"

– Здесь, миледи, мои рекомендации, перечисление моих ученых степеней и должностей. Кроме того, перед университетом я усиленно занимался репетиторством, преподавал философию, математику, классическую литературу, греческий и латынь, а также некоторое время служил приходским священником...

– Капитан Амхерст! – Дженет вскинула руку, чтобы остановить Коула и собраться с мыслями. Господи, как она и предполагала в свое время, молодой человек действительно стал настоящим ученым. – Похоже, для домашнего учителя вы... чересчур образованны.

– Да, это так, – согласился Коул.

Ощутив себя, к своему сожалению, полной невеждой, Дженет продолжила разговор, теперь уже особенно тщательно подбирая слова:

– Понимаете, сэр, мои сыновья очень молоды, им необходимо преподавать математику, литературу, возможно, греческий... все основные предметы. Однако их еще следует обучить верховой езде, танцам и игре в крикет. С этим вы справитесь?

На губах Коула промелькнула саркастическая усмешка.

– Простите мою дерзость, мадам, но британской армии удалось сделать из меня настоящего кавалерийского офицера, поэтому я прекрасно держусь в седле. А то, что я перетаскал в библиотеках множество тяжелых томов, только усилило мои способности к игре в крикет.

– О! – воскликнула Дженет, слишком поздно осознав, что своим вопросом как бы поставила под сомнение физическую силу капитана. Она осторожно дотронулась кончиком указательного пальца до нижней губы. – А как насчет танцев, капитан Амхерст? В них вы тоже столь талантливы?

Дженет тут же пожалела о своих словах, поскольку Амхерст с удивлением посмотрел на нее. «Господи, да что же это я вытворяю? Сначала вела себя как невоспитанная мегера, а теперь докатилась до вульгарного флирта. Такое отвратительное поведение наверняка только усилило плохое впечатление капитана обо мне».

– Должен признаться, мадам, что тут вы меня подловили. Что касается танцев, то вам лучше нанять специалиста.

От досады у Дженет появилось желание провалиться сквозь пол. К сожалению, осуществить его она не могла. Ничего не оставалось, как продолжить разговор. Маркиза снова напомнила себе, что на карту поставлено слишком многое.

Она нервно забарабанила кончиками пальцев по ручке кресла красного дерева. Ей не нравился взгляд капитана Коула Амхерста, давно забытого дальнего родственника. А может, все дело в том, что ей как раз он понравился? В нем чувствовался вызов, а уже долгое время никто так не смотрел на Дженет. Да, ее часто мучили и изводили. Но это совсем не то же самое, что вдохновляющее соперничество воли или ума.

Более того, будет трудно без причины отказать человеку с такими рекомендациями... не говоря уж о его настойчивости. Если только он сам не откажется от этой должности. Но если он желает отказаться, то какого дьявола вообще пришел сюда?

Дженет продолжало терзать ощущение опасности, не оставлявшее ее вот уже много месяцев, однако ее почти безошибочная интуиция не могла вычислить Амхерста, как причину этой опасности. И тем не менее его прислал тот самый человек, который и представлял наибольшую опасность. Человек, более всего на свете мечтающий увидеть ее на виселице, даже несмотря на то, какой это может вызвать скандал.

Дженет снова посмотрела на капитана Амхерста и поняла, что под его мужественной внешностью скрывается мощный интеллект. У нее не было ни малейших сомнений в его необычайной образованности. Джеймс не настолько глуп, чтобы прислать ей воспитателя для детей с сомнительными рекомендациями. У Дженет мелькнуло, что, возможно, ее деверь имеет определенную власть над капитаном Амхерстом, однако она быстро отогнала эту мысль.

У капитана острый ум, тогда как Джеймс – полный тупица, как и его покойный ныне брат. Однако нельзя оставить без внимания то, что Джеймсу удалось каким-то образом разузнать о ее объявлении насчет репетитора, хотя она скрывала это и соблюдала анонимность. И Джеймс правильно рассчитал, что ее поджимает время и что она ни за что не отдаст детей в школу. Дети могли покинуть дом на Брук-стрит, только переступив через ее безжизненный труп. От этой мысли Дженет от страха стало нехорошо.

Поэтому предложение деверя представляло собой своего рода компромисс, и у этого компромисса было имя. И огромные блестящие глаза с золотыми искорками. Если она откажет капитану Амхерсту, Джеймс наверняка пришлет кого-нибудь другого по своему выбору. И она ничего не сможет с этим поделать.

– Что ж, капитан, похоже, мы с вами поняли друг друга, не так ли? – небрежно бросила Дженет.

– Вы, мадам, возможно, и поняли, – спокойно ответил Коул, – и, наверное, готовы принять предложение дяди. А вот я не намерен играть в ваши игры. – Он пошевелился в кресле, словно собирался встать. – На этом закончим разговор, леди Мерсер. – Коул решительно, даже слегка высокомерно вскинул подбородок.

Дженет подумала, что капитан, как и многие другие, считает себя вправе давать ей оценку. Ей следовало бы уже привыкнуть к тому, что люди обычно судят о ней предвзято. Но подобное суждение именно этого человека необычайно разозлило ее.

– Прошу вас, капитан Амхерст, скажите, пожалуйста, что вам наговорил обо мне мой дорогой деверь?

Коул снял очки и аккуратно сложил их.

– Что бы ни говорил мне дядя, это не повлияло на мою оценку, леди Мерсер. Я составил о вас собственное мнение.

– Мне кажется, вы сделали это слишком поспешно.

– А я так не думаю.

Поднявшись с кресла, Дженет пристально посмотрела на Коула.

– И каково же ваше мнение, сэр? Не поделитесь со мной?

– Пожалуй, нет, мадам. – Коул убрал очки в карман.

– А я настаиваю на этом. – Дженет вплотную приблизилась к креслу, в котором сидел Коул. Ее так и подмывало растерзать этого капитана.

Амхерст посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы всегда добиваетесь того, чего хотите, леди Мерсер? Дженет отвернулась, сделала несколько шагов, затем снова повернулась к капитану. У нее чесались руки залепить ему пощечину за дерзость.

– Могу предположить, что вы наслушались обо мне грязных сплетен, – стараясь сдерживаться, сказала Дженет. – Вы, разумеется, знаете, что обо мне ходит много разных толков.

Капитан полуприкрыл глаза. Казалось, он чувствовал себя совершенно спокойно.

– Да, миледи, похоже, вы пользуетесь определенной репутацией. – Его чуть хрипловатый голос расслаблял не хуже хорошего коньяка.

К удивлению Дженет, ее злость сменилась любопытством. Ей захотелось узнать, что скрывается под франтоватой формой капитана Амхерста. А что, если просто соблазнить его и все выяснить? Возможно, она сможет предложить ему то, чего он не получит от Джеймса, и тогда игра будет вестись на ее поле.

Наверное, Дженет следовало бы устыдиться подобных мыслей, но она не сделала этого. Разумеется, с ее стороны это чистое безрассудство, и упаси Боже, чтобы оно не было вызвано чем-то более серьезным и опасным... например, искренним влечением к этому человеку. Судя по виду капитана Амхерста, соблазнить его ей ничего не стоит, разве что в ее душе появится очередное черное пятно. Однако Дженет уже давно научилась все ставить на карту, когда ставки столь велики.

Она снова посмотрела на Коула и заметила, что взгляд у него уже не тяжелый, а пронзительный и необычайно внимательный. Казалось, что Амхерст проникает этим взглядом сквозь завесу ее тайны прямо в сердце. Неужели он и вправду способен на это и испытывает такое же необъяснимое влечение к ней, как и она к нему? Дженет вздрогнула. Господи, она часто страдала от одиночества, но откуда у нее такие мысли?

– Леди Мерсер! – нарушил ее мысли глубокий, проникающий в душу голос Амхерста. – Хотите верьте, хотите нет, но многие люди далеки от праздности. И если я не могу быть вам полезен, может, покончим с этим?

– Как... покончим? – Дженет опустилась в кресло.

– Если вы не нуждаетесь в моей помощи, то я откланяюсь, на сегодняшний вечер у меня другие планы.

Настроение у Коула совсем испортилось. Он внимательно посмотрел на женщину, сидевшую напротив, и подумал, что по крайней мере один раз за всю свою затворническую жизнь дядюшка беспристрастно оценил другое человеческое существо. В леди Мерсер действительно было нечто от ведьмы. А еще, по мнению Коула, она была похожа на кошку. Высокая и гибкая, она двигалась с таким изяществом, какое ей вряд ли мог даровать Создатель. И вполне вероятно, Джеймс прав, называя ее шлюхой.

Ей, безусловно, доставляло удовольствие дразнить и мучить мужчин. И его она откровенно мучила. Белые, изящные руки леди Мерсер покоились на ручках кресла, но ритмичные движения кончиков пальцев, гладивших кожу и шляпки медных гвоздей, буквально завораживали. Это был чувственный гипноз, типично кошачьи движения. Коул решительно отвел взгляд от ее рук, испытав при этом определенное удовлетворение от того, что это ему удалось. А затем он намеренно в упор уставился на ее однотонное черное платье, строгое, но служившее прекрасным фоном для ее безукоризненной кожи цвета слоновой кости. На черных гагатовых бусах висел крестик, спускавшийся в ложбинку на высокой и округлой груди.

Мягкие и пушистые волосы леди Мерсер красиво обрамляли ее лицо с тонкими чертами и будто молча приглашали мужчину запустить в них пальцы, вытащить шпильки и позволить им рассыпаться по ее плечам. Коул с трудом перевел дыхание, заставив себя вернуться к действительности. В конце концов, в волосах этой женщины не было чего-то сверхнеобычного. А одета она вполне подобающе своему положению. После четырех месяцев вдовства траур леди Мерсер по-прежнему свидетельствовал о том, что она глубоко скорбит о потере мужа, который, по слухам, причинял ей одни неприятности.

Коул с удивлением вспомнил сейчас до мельчайших подробностей, как она выглядела в день свадьбы, которая состоялась за несколько месяцев до его собственной женитьбы. В то время ее звали леди Дженет Камерон. Дядя Джеймс настоял на том, чтобы вся родня присутствовала на свадебной церемонии маркиза Мерсера, который женился во второй раз. Даже Коул, очень дальний родственник, не посмел ослушаться дядиного повеления. Поэтому он с неохотой оставил свои научные изыскания в кабинете в Кембридже и отправился в Лондон на это торжество только ради того, чтобы большую часть дня проторчать в толпе гостей. И все-таки он запомнил эту свадьбу.

В свои восемнадцать лет леди Дженет в дорогом свадебном платье выглядела не просто стройной девушкой, а хрупкой, как тростинка. Коул совершенно точно помнил, что испытывал тогда жалость к молоденькой красивой девушке, которую совершенно не знал. Он подумал, что невеста чудом перенесла всю церковную церемонию, поскольку казалась очень испуганной.

Позже, когда по правилам хорошего тона требовалось поздравить невесту, Коул помнил, как очутился рядом с ней среди гостей во время праздничного обеда и пробормотал какой-то избитый комплимент. В тесноте его невольно прижало к стройной невесте, и Коул ощутил желание, а затем его охватила горячая волна стыда. Он поцеловал новобрачную и быстро удалился, трясясь от страха и стыдясь своего нелепого чувства. Да, он так и не смог забыть этого желания, хотя с тех пор больше никогда его не испытывал.

В то время он не мог себе представить худшей судьбы для невинной шотландской девушки, чем брак с высокомерным лордом Мерсером, который был более чем в два раза старше невесты. Однако не стоило за нее беспокоиться. Похоже, леди Мерсер получила то, к чему стремилась. После свадьбы маркиз увез молодую жену в Норфолк, где Дженет выполнила свой долг и подарила его светлости драгоценного наследника, которого не смогла родить его первая жена.

Сразу после этого его светлость вернулся в Лондон, а леди Мерсер, насколько было известно Коулу, отправилась по собственному желанию в свой родной дом в Шотландии, где ухаживала за больной матерью и плела интриги против собственного хитрого, как лис, отца. Во всяком случае, так рассказывал об этом дядя Джеймс.

Коул был ученым. Он плохо разбирался – да и не интересовался этим – в хитросплетениях светских браков, в замысловатых титулах и званиях, особенно у этих странных шотландцев. И уж совсем не понимал, почему леди Дженет наследовала умершему супругу. Дядя Джеймс неистово возмущался выгодными условиями брачного контракта, которых лукавый Килдермор добился для своей дочери, и многие из этих условий вступали в силу после рождения ею первенца.

Затем лорд Килдермор умер, и, по мнению дяди Джеймса, дела стали не просто плохими, а хуже некуда. Дженет Роуленд являлась женой пэра, и теперь титулов у нее было побольше, чем у Коула галстуков, и она умело пользовалась этим. Лорд Джеймс возмущался тем, что жена его брата так стремительно и нахально ворвалась в аристократический круг, что она заводит дружбу, с кем пожелает, и ведет себя в высшей степени независимо.

Лорд Мерсер на первый взгляд продолжал держать жену, что называется, в узде. Но на самом деле это было не так. Маркиз женился на ней, уверенный, что в хорошенькой головке красивой девушки не может быть умных мыслей. Однако он здорово просчитался. Даже сейчас Коулу было ясно, что леди Мерсер тщательно обдумывает каждый свой шаг. На ее лице появилась ослепительная, почти приторная улыбка. – Вы приняты, – спокойно объявила она. И пока Коул отыскивал в своем обширном лексиконе более вежливую фразу, чем ответить: «Черт побери, я ни за что не стану работать у вас, мадам», – леди Мерсер грациозно поднялась с кресла и позвонила в колокольчик.

– Насколько я понимаю, условия найма и размер жалованья вам известны из моего объявления. Раз в неделю у вас будет половина выходного дня, в свободное время вы, несомненно, будете посещать своего дядю Джеймса. – Она с надменным видом склонила голову, рассматривая Коула так, как остроглазый ворон разглядывает ничего не подозревающего червяка. – Мистер Дональдсон покажет вам вашу комнату, капитан Амхерст. Вам следует как можно быстрее перевезти сюда свои вещи, – закончила леди Мерсер.

Коул поднялся и стоял посреди гостиной, крепко сцепив пальцы за спиной. Сам не понимая почему, он воздержался от грубого отказа. И когда заговорил, его слова звучали резко, но вполне любезно:

– Хотелось бы, леди Мерсер, чтобы мы поняли друг друга. Я не ваш слуга и не нуждаюсь в жалованье. Если я решил помогать вам в воспитании детей, то буду заниматься с ними с понедельника по пятницу, а иногда и половину дня в субботу. Вещи я сюда перевозить не буду, потому что не намерен здесь жить.

Дженет едва сдержалась, чтобы не раскрыть рот от удивления. А затем ее удивление быстро сменилось злостью. Оказывается, этот капитан Амхерст совсем не прост. Ей и в голову не приходило, что он может отказаться жить в ее доме. Казалось, ей надо было бы радоваться этому. Но вместо этого она с досадой заявила:

– В условиях объявления сказано, что воспитатель должен проживать в моем доме.

– При всем моем уважении к вам, миледи, хочу напомнить, что я явился не по вашему объявлению, – все так же спокойно парировал Коул. – Я пришел сюда по просьбе дяди. И кроме того, я воспитатель, а не нянька.

– Разумеется, капитан Амхерст, я понимаю, для чего Джеймс прислал вас сюда, – раздраженно ответила Дженет. – Но меня больше интересуют ваши собственные намерения.

Скрестив руки на груди, чтобы не бросалась в глаза их заметная дрожь, она повернулась к Коулу спиной и уставилась в окно. В своей ярости Дженет не подумала, как грубо может выглядеть этот демонстративный жест. А вот Амхерст, похоже, сразу же понял это. Через несколько секунд Дженет с ужасом почувствовала сквозь ткань платья обжигающее тепло его пальцев, ухвативших ее руку чуть повыше локтя. Она резко обернулась к капитану, но слова готовой уже грубой отповеди замерли на ее губах.

Лицо Амхерста находилось так близко к ее лицу, что Дженет смогла разглядеть высокомерный изгиб губ и удивительно темные точки щетины на светлой коже подбородка. Капитан был выше ее ростом, и Дженет ощутила на лбу его теплое дыхание. Коул навис над ней тяжелой глыбой. Дженет почувствовала запах мужского пота, смешанный с тонким ароматом мыла. А пальцы, сжимавшие ее руку, были очень сильные и немного шершавые.

Глубокая дрожь пробежала по телу Дженет, однако она не могла точно сказать, что ее вызвало: страх или внезапная страсть. Амхерст еще ближе склонился к ней. Его полные, чувственные губы были сейчас плотно сжаты.

– Если вы считаете меня опасным, леди Мерсер, – произнес он тихим, но пугающим голосом, – то вам не следовало бы поворачиваться ко мне спиной. И еще, если ваших детей необходимо обучить манерам поведения в гостиной – а насколько я понимаю, им это действительно требуется, – то я с удовольствием включу эту дисциплину в программу обучения.

Дженет не отодвинулась от него ни на йоту.

– Послушайте, капитан, – тихо сказала она, глядя ему прямо в глаза, – вы стоите ко мне почти вплотную, так что сторонний наблюдатель может вообразить, что вы пытаетесь меня соблазнить. – К своей досаде, Дженет почувствовала жгучее желание целовать и целовать напрягшиеся губы капитана, пока они не расслабятся и не сольются с ее губами.

На мгновение Амхерст прикрыл глаза темными ресницами, чувствовалось, что ему нелегко сдерживаться. Однако уже через секунду его пальцы крепко сжали руку Дженет, а затем грубо оттолкнули ее.

– Не ошибайтесь на мой счет, мадам! – прорычал капитан, сверкая глазами. – Когда я хочу близости с женщиной, она осведомлена об этом. И делаю я это у себя дома, тогда, когда мне это удобно.

Не успела Дженет возмутиться, как Амхерст стремительно пересек комнату и взял в руки свою кожаную папку.

– И куда вы сейчас намерены отправиться? – самым высокомерным тоном, на который только была способна, поинтересовалась Дженет. Она продолжала стоять у окна, потирая руку в том месте, где ее сжали пальцы капитана.

Уже у двери Амхерст обернулся.

– На поиски вашего дворецкого, мадам. Похоже, с ним иметь дело гораздо проще, чем с вами. Пусть он познакомит меня с моими будущими учениками.

Однако тут дверь распахнулась, и на пороге появился Дональдсон, держа в руках поднос с чаем. Его сопровождала круглолицая пожилая женщина в белом чепце, из-под которого выбивались пряди седых волос.

– Хорошо, что и ты здесь, Нанна, – сказала леди Мерсер, глядя мимо дворецкого на няню. – Прошу тебя, отведи капитана Амхерста в комнату для занятий. И все время оставайся там. – Ногти Дженет впились в ладонь, и она прищурилась, глядя в спину Амхерсту, выходившему из гостиной.

Дональдсон ощутил напряжение, повисшее в комнате, и вопросительно посмотрел на хозяйку.

– Чарлз, пошлите кого-нибудь на Боу-стрит с запиской для Пирсона, – приказала Дженет, стараясь говорить спокойно. – Полагаю, мы должны узнать все возможное о капитане Коуле Амхерсте. Я хочу знать, где он бывает, где стирают и крахмалят его рубашки, где он спит и, – Дженет замялась на секунду, – с кем он спит.

– Я понял, миледи. И может, на всякий случай приставить к нему человека?

Дженет резко кивнула:

– Хорошая мысль. И еще... Отправьте, пожалуйста, посыльного к лорду Делакорту. Попросите его прийти на ужин, если сможет. И скажите ему... просто скажите, что мне срочно требуется его мудрый совет.

Глава 3
В которой леди Мерсер стягивает свои войска

Все еще находясь под впечатлением от своего нелегкого разговора с леди Мерсер, Коул оказался в прихожей с женщиной, о которой знал только то, что ее зовут Нанна. На женщине было темно-серое платье с белым накрахмаленным воротником и манжетами. Взгляды, которые она бросала на Коула, вряд ли можно было назвать дружелюбными. На самом деле ее маленькие темные глазки в сети морщин смотрели на него с обидой.

Коул слегка поклонился ей и протянул руку:

– Здравствуйте, миссис...

– Нанна, – коротко бросила женщина и уперлась кулаками в широкие бока.

– Очень хорошо, значит, миссис Нанна. – Коул убрал протянутую руку. – А вы можете называть меня капитан Коул.

– Вы очень умный, да? – Нанна оглядела его с головы до ног.

Он невольно улыбнулся:

– Надеюсь, мадам, что у меня есть кое-какой ум, если уж я буду обучать мальчиков.

Нанна бросила на Коула еще один внимательный взгляд, пожала плечами, повернулась и с удивительным проворством направилась к лестнице.

– Чтобы совладать с этими сорванцами, вам понадобятся не только мозги, сэр. Что ж, следуйте за мной, коли хозяйка не смогла от вас избавиться. – Поднимаясь по лестнице, Нанна так энергично покачала головой, что из-под чепца выбилась еще одна прядь седых волос. – Не знаю, с какой целью вас прислал лорд Джеймс, но уверена, что меня хозяйка все равно не уволит. Ее светлость и сама способна справиться с детьми, а лорда Джеймса никто не просил совать свой нос туда, где не нуждаются в его помощи. От него и его братца у ее светлости всегда были только одни неприятности.

Нанна завершила свой монолог, когда они преодолели два лестничных пролета. За это время она дважды останавливалась, чтобы перевести дыхание, и все же продолжала тяжело отдуваться, пока они не дошли до двери классной комнаты. Тут Нанна снова уперлась кулаками в бока.

– И еще кое-что, сэр! Ребята – большие проказники, я обязана уведомить вас об этом. Но они хорошие мальчики, оба, правда, чересчур умные. Конечно, плохо, что они растут без надлежащего воспитания. Надеюсь, вы и лорд Джеймс знаете, что делаете. А теперь идите в класс, садитесь и ждите, пока я сумею разыскать этих маленьких негодников и привести их сюда. – С этими словами Нанна распахнула дверь классной комнаты и посторонилась, пропуская Коула.

Коул вошел в пустую, комнату. Его шаги по голому деревянному полу отдавались гулким эхом. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Боже мой! Эта леди Мерсер оказалась еще хуже, чем он себе представлял. Ей удалось вывести его из себя. А это никуда не годится. Коул закрыл глаза, стараясь взять себя в руки и успокоить бушевавшую внутри ярость, которая мешала ему объективно оценить положение. Как это непохоже на него – совершенно утратить контроль над собой. И что еще более странно, он возжелал женщину, которая ему не нравилась. Совершенно дурацкое положение. А как необычайно дерзко она себя вела! Настоящая леди никогда бы не посмела высказывать вслух подобные мысли, никогда бы не стала в открытую упоминать о порочащих ее слухах. И уж точно, настоящая леди не стала бы так стремительно, что развевалась ее юбка, расхаживать по комнате, сверкая глазами.

Ему следовало бы уйти сразу же, как только она начала оскорблять его. Да, надо было просто повернуться и уйти. До сих пор Коул не понимал, почему он не сделал этого. Знал он только одно, и мысль эта казалась ему довольно забавной: похоже, что-то буквально приковало его к этому дому. И, как ни странно, к леди Мерсер.

Через некоторое время Коул почувствовал, что его злость постепенно проходит. Он открыл глаза и увидел, что лучи послеобеденного солнца мягко освещают через окно широкие дубовые дощечки паркета. Пора было забыть о Дженет Роуленд и заняться делами. Коул отошел от двери и походил по комнате, вдыхая запах мела и старых книжных переплетов. Это были знакомые, можно сказать, успокаивающие запахи, которые в основном вызывали приятные воспоминания. Последние годы детства были для него не самыми счастливыми, однако именно классная комната с высоким потолком и окном с фрамугой помогла ему занять свое место в жизни после смерти родителей.

Взяв с полки атлас, Коул раскрыл его и принялся бесцельно листать. При этом он ничего не видел, хотя нет, он видел прошлое. В целом Коул ненавидел Итон, и это было правдой. Ненавидел невзрачные дортуары, постоянную нехватку тепла и еды, полное отсутствие заботы или сочувствия. И все же он сумел выжить, несмотря ни на что. В какой-то степени благодаря своей физической силе, но главным образом из-за своих скромных потребностей. А еще благодаря тому, что его разум был простым – не слабым, нет, но незамысловатым и бесхитростным.

Насколько Коул мог помнить, он никогда не испытывал настоящей ненависти к кому-то или к чему-то. Да, он многое ненавидел в Итоне, однако не мог отрицать, как много дало ему это учебное заведение. В Итоне он впервые начал выделяться своими способностями. Развил интуицию, приобрел знания и уверенность в себе, чего раньше ему не хватало. На время Коул, продолжая расхаживать по комнате, позволил хорошим воспоминаниям затмить плохие.

Комната оказалась не слишком большой, но хорошо освещенной и безупречно чистой. Одну стену занимали книжные полки, в углу стоял солидный учительский стол, а в центре расположился узкий стол для детей. Под двумя окнами со светлыми шторами, выходившими на фасад дома, стоял длинный кожаный диван. Да, при иных обстоятельствах Коул мог бы почувствовать себя в такой обстановке даже счастливым. Здесь он с удовольствием мог бы погрузиться в работу по воспитанию двух юных джентльменов.

Однако обстоятельства, которые привели его в этот дом, были далеки от обычных. Его не желали здесь видеть. Леди Мерсер ясно дала ему это понять. Она не доверяла ему, считая соглядатаем дяди, в котором явно видела своего врага. Конечно, в ее эгоистичный мозг не могла прийти мысль, что Коул явился сюда не ради осуществления чьего-то плана, а просто из сочувствия к ее детям, потерявшим отца. С первого же взгляда она казалась именно такой, как о ней судачили: высокомерной, холодной, коварной... и необычайно красивой, разумеется.

Господи, как эта женщина флиртовала с ним! Даже он, Коул, не искушенный в подобного рода делах, не мог этого не заметить. Она пыталась вывести его из равновесия, поиграть с ним, как кошка с мышкой. Расхаживала по комнате, подходила так близко, что он мог видеть шелковистые ресницы, опускавшиеся на щеки цвета слоновой кости. Стояла совсем рядом, и он мог вдыхать экзотический, терпкий, почти мужской запах, исходивший от нее. Преднамеренно поднимала на него свои ярко-голубые глаза, дотрагиваясь кончиком языка до крохотной, почти незаметной родинки в уголке рта. И вообще, каждое ее движение было рассчитано на то, чтобы искусить его.

Коулу была абсолютно понятна ее цель, потому что, к его стыду, леди Мерсер добилась своего. Несмотря на ее презрительный тон и недоверие, он ощутил желание. Коул напомнил себе, что не впервые женщина будоражит его чувства. Однако на этот раз он был убежден, что ее поведение было продуманным, почти злонамеренным. Дженет Роуленд сознательно играла на его мужских инстинктах. И его тело предало его, оно откликнулось именно так, как она, наверное, и рассчитывала.

Черт бы побрал его джентльменское воспитание! Коул поймал себя на том, что внутренне дрожит от ярости, чего раньше с ним никогда не случалось. Эта женщина настолько вывела его из себя, что он, защищаясь, был даже вынужден прибегнуть к грубости. Едва удержался, чтобы не броситься к ней, не заключить в объятия, не впиться губами в ее надменные губы и целовать, пока у нее от слабости не подогнутся колени. Да, именно такое желание буквально сжигало его, но разве он мог его осуществить? Не так-то просто покорить такую сильную женщину.

Коул не был ангелом и знал, что некоторые женщины находили его привлекательным. И все же его монашеский образ жизни и военная служба так редко предоставляли ему возможность побыть в женском обществе – и уж тем более никогда в компании столь опасных дам, – что он просто не знал, что делать в такой ситуации, тогда как леди Мерсер совершенно определенно знала, как ей поступать. Похоже, эта женщина превратила собственную сексапильность в своего рода пытку, которой позавидовала бы даже испанская инквизиция.

При воспоминании об этой пытке у Коула заныло внутри от нестерпимого желания. А может, сейчас, пока он свободен от военной службы, благоразумнее будет удалиться в Элмвуд?

Задумавшись, Коул подошел к окну, отодвинул штору и посмотрел на улицу. Уже приближался вечер, по улице двигалось несколько телег и повозок, попавших случайно в фешенебельный квартал Мейфэр. Внезапно дверь распахнулась, Коул обернулся и увидел, как в комнату вбежали два мальчика с собаками.

Собаки, по виду сторожевые колли, казались одного роста с мальчиками, и двигались они так же быстpo, лязгая челюстями и разбрасывая по паркету брызги слюны. На пороге с угрюмым видом стояла Нанна. Коулу уже начало казаться, что она постоянно упирается кулаками в бока.

Младшему из мальчиков удалось проскочить между прыгающими собаками и Коулом. Он остановился прямо перед ним и, прищурившись, принялся пристально разглядывать его форму.

– Вы драгун? – смело спросил мальчик. – Я утверждал, что вы драгун, а Стюарт говорил, что нет.

Коул посмотрел на Нанну.

– Мадам, я могу несколько минут поговорить наедине с лордом Стюартом и лордом Робертом? Не бойтесь, они так быстро со мной не справятся.

Старая няня скрестила руки на груди.

– Я буду рядом, сэр, – предупредила она. – Здесь, в холле.

Собаки растянулись на солнечном пятне, на полу рядом со столом, а Коул обратился к мальчикам.

– Вы, должно быть, лорд Роберт Роуленд, – сказал он с легким поклоном, протягивая руку. – А я капитан Амхерст.

Мальчик подошел ближе и с энтузиазмом пожал руку Коула.

– Рад познакомиться. Меня вы можете называть Робин. – Он кивнул на собак. – А это Жулик и Бродяга. Так вы драгун, сэр?

Коул с протянутой рукой повернулся к Стюарту Роуленду, седьмому маркизу Мерсеру. Это был долговязый, симпатичный мальчик, немного угрюмый для своих девяти лет. Его внешность безошибочно свидетельствовала о принадлежности к роду Роулендов.

– А вы, наверное, Стюарт, лорд Мерсер?

– Да, сэр, – ответил мальчик, с явной неохотой пожимая руку Коула. – Здравствуйте. – Стюарт быстро отдернул руку, и Коул внимательно посмотрел на него. У юного лорда были темные волосы, хмурый и настороженный взгляд, глубоко посаженные карие глаза. Коулу были знакомы эти глаза, такие же смотрели на него с портретов, украшавших коридоры загородного дома дяди Джеймса.

– Так я прав, сэр, или нет? – не унимался Роберт. Он, похоже, совсем не разделял настороженности старшего брата. – Вы драгун? Стюарт говорит, что не драгун, а лейб-гвардеец. А я говорю, что он ошибается.

Коул посмотрел на Роберта и хотел было уже нахмуриться и сделать ему замечание за то, что он вмешивается в чужой разговор, однако решил не делать этого и удовлетворить любопытство мальчугана.

– Да, я драгун. Вероятно, некоторое время я буду вашим учителем, пока для вас не подберут постоянного воспитателя.

– Драгун! – Роберт победно взглянул на брата. – А я тебе что говорил? – И тут комната внезапно словно взорвалась. Стюарт залепил младшему брату подзатыльник. А Роберт с криком набросился на Стюарта, работая кулаками и локтями. Собаки вскочили с места и с громким лаем стали носиться по комнате. Стюарт упал, споткнувшись о стул, с которого с грохотом полетели на пол книги. Коул попытался разнять мальчишек, но одна из собак, та, что покрупнее, прыгнула между ним и мальчиками и оскалилась, давая понять, что готова защитить своих хозяев от врага, каким в ее понимании был незнакомец.