Текст книги "Битва свадеб"

– Хм…

Собеседник оказался не особенно разговорчивым. Он напомнил этим Теннисон отца – тот тоже был немногословен. Прада тем временем приковыляла обратно и выжидающе уставилась на хозяйку. Носи ее, понимаешь ли, везде, как принцессу! Вздохнув, Теннисон наклонилась и взяла собачку на руки. И одна из бретелек тут же лопнула.

– Черт.

– Что-то случилось?

– Мое платье…

Она потянула за тонкую полоску, отрывая ее окончательно. Все равно теперь от нее не было никакого толку… Вторая просто бесполезно повисла, но Теннисон решила оставить ее болтаться, слишком уж громко трещала ткань.

– Ну вот…

– Вы там срываете с себя одежду? Напомнить вам, что в мои обязанности входит защита общественной нравственности? – осведомился Джозеф, и в его голосе явно послышалась ирония.

Теннисон обернулась.

– Неужели вы пошутили, господин полицейский?

Тот пожал плечами.

– У меня есть чувство юмора.

– Где же вы его прячете? Униформа на вас сидит довольно тесно, – добавила она игривым тоном. Почему бы, черт возьми, и нет? Она так давно не была с мужчиной, что забыла, каковы они на вкус и ощупь – и как делают разные странные вещи, например, оставляют поднятым сиденье унитаза. Определенно, Теннисон была совсем не прочь покувыркаться с Джозефом Реттом.

Пройдя мимо, она заметила, что он слегка покраснел, однако во взгляде читался голод. Отлично. Она задержалась в дверях и, когда он вошел следом, проговорила:

– Разве я сказала, что нуждаюсь в защите?

Добропорядочный полицейский стрельнул глазами в сторону повисшей бретельки, а потом вдруг взял и потянул за нее, прежде чем проскользнуть обратно в дом. Теннисон охватил жар, а дыхание слегка сбилось. Она закрыла дверь.

Джозеф Ретт отлично умел флиртовать, но и Теннисон не была новичком в этом деле. И больше всего ей нравилось выигрывать. Мужчина не пожалеет, если поддастся ей и окажется там, где ей хочется. Снизу.

Процокав прочь, она коротко чмокнула Праду в лобик и сунула в модную переноску в прачечной. Сперва Теннисон подумывала укладывать щеночка с собой, но потом ей как-то приснилось, что она повернулась во сне и придушила его. Так что пусть уж лучше спит отдельно.

Она обернулась, шагнув к выходу… и врезалась в Джозефа, стоявшего прямо позади. Он успел подхватить ее, и по позвоночнику пробежала дрожь удовольствия. Теннисон хотела прижаться всем телом к мускулистому торсу, но вместо этого нагнулась, будто прислушиваясь к звукам из переноски, и намеренно коснулась ягодицами паха полицейского. Тот дернулся, застигнутый врасплох. Она выпрямилась и зашагала обратно в кухню.

– Может, желаете что-нибудь еще, мистер… то есть Джозеф?

По его лицу было видно, что Теннисон играет с огнем. И это было очень приятно – снова чувствовать себя прежней, уверенной в себе, хозяйкой положения. Самой принимать решения – пусть и не самые разумные.

Нет, дело в другом. Не в самостоятельности. Неудовлетворенность проистекала скорее из того, что она не чувствовала больше точки опоры. Вернувшись в Шривпорт и въехав в новый дом, Теннисон не знала, чем себя занять, и только и делала, что днями напролет смотрела сериалы по «Нетфликс». Конечно, большую часть лета займет подготовка к свадьбе, но что потом?

Джозеф поставил почти пустую бутылку на кухонную стойку и подошел ближе. Внутри все затрепетало от предвкушения. Ну же! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Он придвинулся так близко, что Теннисон видела поры у него на коже, вдыхала только ему свойственный смолистый, мужской, восхитительный запах, слышала чуть неровное дыхание. Лицо Джозефа придвинулось почти вплотную…

– Нет, думаю, не стоит. Мне пора домой. Может быть, в следующий раз.

Он шагнул мимо к входной двери. На секунду Теннисон охватило разочарование, однако в следующий момент он обернулся и блеснул полуулыбкой – такой сексуальной, что бедра чуть сами не сжались. Взгляд мужчины скользнул по стоявшей перед ним фигуре…

– Если понадоблюсь, у вас есть мой номер.

Теннисон непроизвольно перевела глаза на изящную пробковую доску над встроенным кухонным столиком, прямо посередине которой была пришпилена визитка.

– О да, Джозеф, он у меня есть.

Открыв дверь, полицейский шагнул через порог.

– Спокойной ночи, Теннисон. Не забудьте запереть замок. Благодарю за гостеприимство.

Та, подбоченившись, слегка наклонила голову.

– О, милый, это был всего лишь стакан воды. В следующий раз придумаем что-нибудь поинтереснее. Может быть, личный досмотр?

Глаза мужчины блеснули уже буквально по-волчьи. Он почти закрыл дверь, потом приоткрыл снова и постучал по замку.

– Не забудьте.

Наконец створка захлопнулась. Подойдя, Теннисон задвинула засов и едва поборола желание броситься в столовую и подсмотреть вслед полицейскому через щелку между шторами.

Что ж, с «защищать» он справился отлично. Как насчет «служить»? Возможно, и это удастся выяснить. Мяч был готов к броску, стартовый выстрел прозвучал, лошади рвались из стойл… и так далее.

Теннисон с улыбкой зашагала к спальне, на ходу выключая везде свет, сбрасывая «лабутены», которые весь вечер немилосердно натирали ноги, и мурлыча «Предвкушение» Карли Саймон[6]6
  Карли Саймон (р. 1945) – американская певица и автор песен, популярная в 1970-х – 1980-х гг. Обладательница премий «Оскар», «Золотой глобус» и «Грэмми». «Предвкушение» – песня из одноименного альбома 1971 года.


[Закрыть].

Глава 7

Мелани стянула светлые туфли на невысоком каблуке и поставила их на полку в большой гардеробной – одну из двух, предназначенных для повседневной обуви. Осмотрев себя, заметила на облегающем подоле присохшую глазурь. Вздохнув, расстегнула молнию, стащила платье и бросила в корзину с вещами для химчистки. Поймав свое отражение в зеркале, приделанном изнутри к двери, состроила гримасу – верх от утягивающих колготок туго врезался в плоть, торчащую над ним как кекс из формы и обвисшую ниже эластичной ленты, на коленках. Практичный бюстгальтер и близко не походил на сексуальное кружевное белье, а кожа на шее, похоже, начинала собираться складками…

И, господи, как же Мелани устала! Это было видно по лицу, по кругам под глазами… В общем, выглядела она… совершенно на свой возраст.

Всего месяц назад ей исполнилось сорок шесть, но обычно она чувствовала себя куда моложе. Иногда, когда нужно было сказать кому-нибудь, сколько ей лет, она сама удивлялась, припомнив число. Приближалась круглая дата, полувековой юбилей, и это казалось каким-то… неправильным. Почти пятьдесят – как такое возможно?! Это ведь… почти старость!

Однако теперь Мелани официально была матерью невесты. И вскоре вполне могла стать бабушкой. Бабушкой!

Раньше она всегда говорила, что будет стареть с достоинством и не уподобится женщинам, которые лихорадочно мажутся разными кремами и осаждают кабинеты пластических хирургов. Подтяжки и прочее ей не понадобятся – она не тщеславна. Однако сейчас, глядя на себя в зеркало и чувствуя, как новый период жизни приближается со стремительностью «боинга», Мелани задумалась, не стоит ли все же записаться на прием к специалисту. Хотя грудь у нее пока не смотрела вниз и зад тоже не совсем обвис, надо срочно начать заниматься фитнесом. Становиться рыхлой пожилой кошелкой не хотелось.

Вспомнив про Шарлотту, исподволь подбирающуюся к Киту, Мелани почувствовала себя не только старой, но и опустошенной. Она проворчала что-то зеркалу, стащила дурацкий утягивающий верх от колготок, высвободила одну ногу и потянула другой, сбрасывая его. Пролетев через гардеробную, как телесного цвета медуза, белье угодило прямехонько в лицо открывшему дверь Киту.

– Какого?..

– Извини.

Мелани скрестила руки, прикрывая грудь, и втянула живот, чего раньше никогда при муже не делала. Почему она вдруг устыдилась своего тела? Прежде такого не было, Киту всегда нравились ее широкие бедра, мягкие груди и маленькие ножки. Во всяком случае, так он говорил во время секса.

Муж перебросил импровизированный пояс обратно.

– Что это вообще?

– Утягивающее белье. Чтобы все держать в рамках.

Кит начал расстегивать рубашку.

– Не люблю ничего держать в рамках. Иди сюда, я тебе покажу – насколько.

Мелани хотелось стянуть бретельки бюстгальтера, расстегнуть впившиеся в тело крючки и поступить, как сказал муж, однако знала, что на животе у нее наверняка остался отпечаток от пояса, а волосы пахнут как рагу из лангустов. Она не принимала душ с самого утра, а за время подготовки к празднику не раз вспотела.

– Хм, звучит неплохо, но, может, лучше завтра вечером? Или с утра?

Кит вздернул голову. В его глазах отразились раздражение и досада.

– Ладно.

Он повернулся спиной. Мелани поняла, что допустила промах. Неважно, что она устала как собака и несет от нее, наверное, как от целого рыбного рынка, ведь ее по-прежнему сексуальный муж флиртовал с ней и хотел ее.

– Я хотела сказать, мне просто сначала нужно в душ…

– Все нормально, не переживай.

Он стянул брюки и небрежно повесил их. У Мелани так и зачесались руки схватить их, сложить по шву и перевесить.

– Только не думай, что я тебя не хочу. Еще как…

– Мел, все в порядке, – отозвался Кит, сбрасывая рубашку. – Я все равно устал.

Она, однако, видела, что он недоволен, и почувствовала себя виноватой. И в то же время рассерженной. А она, значит, не устала?! Весь день занималась подготовкой к празднику и добрый час после него потратила, провожая гостей и проверяя, все ли выключено и убрано на место. Завтра еще надо вычистить все серебро – они с Луизой займутся им с утра, когда та придет. Потом днем встреча с организатором свадеб, после которой наверняка потребуется хорошенько выпить. А Кит, значит, дуется, что жена не скинула по первому слову трусики и не запрыгнула на него?!

«Шарлотта наверняка бы так и сделала», – ехидно подсказал внутренний голос, от чего Мелани разозлилась еще больше. То есть ей надо заняться сексом с мужем, чтобы тот не попался в расставленные соперницей сети? Нет уж. Слишком устала.

– Я тоже, – проговорила Мелани и проскользнула мимо.

Раньше он обхватил бы ее рукой за талию, прижал к стене и заставил передумать – самым приятным для этого способом. Последовали бы смех и визг, быстро переходящие в стоны и вздохи. Кит знал, что жене нравилось немного агрессивное поведение в спальне, легкое принуждение – возможно, потому что она выросла на исторических любовных романах, где отважные капитаны искусно соблазняли юных девушек с развевающимися волосами. Отсюда такие странные вкусы. Или, быть может, из-за того, что Мелани постоянно отвечала за все в семье, решала проблемы, и ей хотелось хоть иногда расслабиться и передать управление другому.

Теперь, однако, Кит пропустил жену, даже не попытавшись что-то сделать.

– Ты ложишься? – окликнул он.

– Я же сказала, что устала.

Он прошлепал следом в одних трусах. Вот ему, черт побери, в жизни не дашь сорок шесть!

– Как там этот торт навернулся, а? Да, дерьмовая вышла сценка…

Слово в слово, как сказала бывшая подруга.

– Ничего бы не случилось, если бы Теннисон не притащила свою собаку. Обязательно нужно быть центром внимания! Только ради этого ее с собой таскает, чтобы все смотрели!

– На нее в любом случае будут смотреть, – заметил Кит, доставая зубную щетку из держателя и ополаскивая под краном.

– Что ты хочешь этим сказать? – Мелани остановилась в дверях, по-прежнему держа живот втянутым и не убирая рук с груди.

– Сама знаешь… – слегка смутился Кит, поймав взгляд жены в зеркале.

– Ты имеешь в виду, что она по-прежнему красива?

– Ну, в общем, да. Она всегда была привлекательной – и лицо, и, э-э, фигура. И к тому же не стесняется ее демонстрировать.

Слова мужа отозвались болью. Так всегда случалось, когда речь заходила о Теннисон. Ведь изначально из них двоих он выбрал ее. Они тогда были в старшей школе. Кит перешел к ним на втором году – шестнадцатилетний, спортивный, загорелый, с густыми светлыми волосами, волнующе сексуальной улыбкой и глазами, по которым тайком вздыхали все девчонки. К тому времени подруги снова учились вместе – Теннисон получила стипендию в частной школе, куда ходила Мелани. С появлением Кита вся женская половина немедленно начала пускать на него слюни, а мужская – исходить злобой. Теннисон, увидев его, тут же отчетливо произнесла: «Он мой». Так оно и вышло – на время.

Мелани в их паре вечно оставалась на вторых ролях, но ее это не беспокоило. Она была полной противоположностью темпераментной и горячей красавицы-подруги с ее творческой натурой. Преданная, надежная, неброско симпатичная – чистая кожа, густые каштановые волосы, высокие скулы. Доброжелательное выражение лица, миниатюрная фигурка и скромная манера держаться не оглушали яркой эффектностью, но постепенно завоевывали сердца. Мелани и не хотела походить на Теннисон, предпочитая быть самой собой. Черепаха ведь в конце концов обогнала зайца, так?

Кит последовал за женой в спальню с восхитительной львиной грацией. Его плавные движения поневоле привлекали внимание. Он поднял журнал с прикроватного столика и раскрыл его, попутно сбрасывая на пол декоративные подушки. Мелани заставила себя прикусить язык, чтобы не напоминать лишний раз про скамеечку в изножье, куда их полагалось складывать, а молча вытащила из комода ночную рубашку и, только натянув ее через голову, наконец расстегнула бюстгальтер. Кит наблюдал за женой, наверняка недоумевая, откуда вдруг такое стеснение. Она и сама не смогла бы ответить на этот вопрос Знала только, что не хочет показаться перед ним голой. Возможно, дело было в том, что он сказал о Теннисон. Или в том, как смотрела на него Шарлотта – уже практически как на свою собственность. Или просто в том, что Мелани чувствовала себя старой и обрюзгшей.

– Да, она всегда производила впечатление. Я помню. – Мелани взяла свой ноутбук и направилась к двери.

– Ты же вроде говорила, что устала?

– Вспомнила, что обещала Эмме посмотреть приложение для планирования свадеб, которое она хотела купить. Не хочу тебе мешать стуком клавиш.

Он снял футболку и бросил на пол. Мелани и тут промолчала. Надев очки для чтения и даже в них оставаясь все таким же привлекательным, муж раскрыл журнал.

– Можешь остаться. Я все равно собирался пока немного почитать.

То есть ни он, ни она не так уж и устали. И все же…

Кит приспустил очки и бросил взгляд поверх них.

– Зачем ей приложение?

Мелани пожала плечами.

– Наверное, нужно. Организатор свадьбы будет там все помечать.

– Почему тогда он сам его не купит?

– Кит, я не знаю.

– Во сколько вообще все это выльется?

У Мелани внутри все сжалось Она боялась этого разговора. Не то чтобы ей хотелось ухнуть все их пенсионные накопления на свадьбу Эммы, однако предварительный поиск информации за последние несколько недель ясно показал, что бюджет составит никак не меньше двадцати пяти тысяч. Кит никогда не скупился для детей, но и он выйдет из себя, узнав, в какую сумму это обойдется, – даже если все будет «чем проще, тем лучше», как пожелала дочь. Та же понятия не имела, что сколько стоит. Это выяснилось, еще когда они покупали платье на выпускной. «Простое» в ее понимании вовсе не означало «дешевое».

– Не могу сказать точно. Не волнуйся, Эмма сказала, что хочет скромную, элегантную свадьбу.

Кит со вздохом вернулся к своему журналу, давая понять, что разговор окончен. Мелани прошлепала босыми ногами в гостиную, потом в кухню, обогнув все еще не просохшее пятно на ковре, оставленное собакой Теннисон. Включила свет и чуть не вскрикнула – за кухонной стойкой сидел Ноа.

– О господи…

– Привет, мам, – проговорил тот с набитым ртом, чавкая хлопьями из миски.

– Я думала, ты у Мэтта.

– Мне там стало скучно, и я решил вернуться домой.

– Мог бы и предупредить, а не вламываться среди ночи. Ты же знаешь, у отца есть оружие…

Ноа поднял брови.

– Как все прошло?

– Было очень мило. Лучше бы ты остался, а не променял праздник сестры на что-то, как оказалось, скучное.

– Ну, мам, не мог же я пропустить кикбол[7]7
  Спортивная игра, сочетающая элементы футбола и бейсбола.


[Закрыть]. Я ведь лучший в команде!

Запрокинув миску, Ноа допил остатки молока и насыпал себе еще этой дряни, которой, если не следить, наверняка бы безнадежно испортил все зубы. Единственная уступка в диете сына, которую мать вынуждена была сделать. Не все битвы можно выиграть.

– И самый скромный тоже, – отозвалась она, доставая из шкафчика тонкую фарфоровую чашку и зажигая огонь под чайником.

– Чего только Эмма так рано собралась замуж? Странно, правда?

Ну хоть кто-то с этим согласен. Мелани весь вечер дожидалась замечаний, что невеста еще слишком молода, однако никто и словом не обмолвился на этот счет. И вот наконец голос разума – от подростка, который нюхает свои носки, прежде чем надеть, и питается исключительно хлопьями и конфетами с арахисовым маслом.

– Твоя сестра влюблена, – ответила Мелани, зачерпывая немного ромашкового чая заварочным ситечком.

Ноа закатил глаза.

– Лично я никогда не женюсь. Чтобы какая-то цыпочка указывала мне, чего делать?

– Говори, пожалуйста, правильно, – сделала замечание Мелани и тут же пожалела об этом. Первый содержательный разговор с сыном за последние два месяца – нет, обязательно нужно включить строгую училку, как когда-то ее собственная мать.

– Чтобы какая-то женщина указывала мне, чего делать? – «поправился», ухмыльнувшись, тот.

Мелани усмехнулась.

– У тебя уже есть одна такая.

– Туше.

Он шумно выхлебал из миски остатки и рукой вытер стекающее по подбородку молоко. Мелани подавила порыв подняться и оторвать бумажное полотенце. Хочет быть неряхой – на здоровье!

– Эмма рассказала, как миссис Джейни бухнулась в торт. Жаль, я пропустил.

Мелани строго посмотрела на сына.

– Вообще-то это было довольно опасно.

Тот беззаботно пожал плечами.

– Эмма говорит, мама Эндрю притащила с собой собачку в сумке. Встречал эту дамочку на выпускном – прямо вся из себя. Словно она какая-то знаменитость.

И снова – наконец кто-то увидел то же, что и Мелани. Чего, правда, Ноа не знал – Теннисон всегда была такой. Причем наполовину она просто играла роль, боясь, что кто-то увидит ее настоящую под тщательно залакированной поверхностью. Ту девочку, с которой росла Мелани, – носящую брендированную одежду из секонд-хенда, заглядывавшую на территорию загородного клуба через изгородь, так и не севшую в школе за руль, лишь бы не ездить на подержанном маленьком «фордике»…

Однако ничего этого сыну Мелани не сказала, ограничившись коротким:

– Верно, та еще штучка.

– И что, она теперь будет, типа, на Рождество приходить и все такое?!

В голосе Ноа прозвучал ужас, который был не чужд и ей самой. Свадьба пройдет, однако Теннисон после этого никуда не исчезнет. Она переехала в Шривпорт – зачем, не совсем понятно, – и Эмма с Эндрю будут жить где-то у нее на задворках. А там, глазом не успеешь моргнуть, наступят праздники, на которые принято собираться всей семьей. Мелани попыталась представить Теннисон сидящей с ними за столом на День благодарения или как они бок о бок на вечерней рождественской службе поют «Тихую ночь»[8]8
  Один из самых известных рождественских гимнов.


[Закрыть]… А уж когда внуки пойдут… Боже правый, только подумать – они обе станут бабушками, соперничающими за право первой подержать маленький комочек счастья в пеленках! Просто ад на земле!

Впрочем, все и так к тому идет. Мелани стареет и толстеет, у мужа наготове запасной вариант, дочь выходит замуж, а Теннисон становится членом семьи. Прибейте меня кто-нибудь.

– Э-э, ну необязательно… Надежда, как говорится, умирает последней.

– Супер. А то у меня от нее мурашки. – Поднявшись, Ноа небрежно брякнул миску в раковину, и Мелани вздрогнула от лязга. – Я спать.

Вытянув руку, она приобняла сына, который высвободился буквально через долю секунды.

– Спокойной ночи, дружочек.

– Да, кстати – может, перестанешь так меня звать? – Наткнувшись на удрученный взгляд матери, он пошел на попятный: – Хотя бы при других?

Мелани улыбнулась.

– Хорошо. Но ты все равно всегда будешь моим дружочком. В конце концов, ты единственный тоже считаешь эту свадьбу полным безумием.

Ноа кивнул.

– Значит, не такой уж я тупой, а?

– Я никогда ничего подобного и не говорила…

Чувство вины в очередной раз буквально сдавило горло. Почему сын чувствует себя рядом с матерью глупым или неполноценным? Она сама немалую часть жизни ощущала себя такой и изо всех сил старалась обращаться с детьми по-другому. И все же порой невольно ляпала что-нибудь или начинала слишком давить и командовать – словом, сбивалась на тот стиль воспитания, от которого когда-то сама получила психологическую травму… и который в конце концов превратил Хиллари в бледную тень себя прежней.

– Спокойной ночи, мам.

– Спокойной ночи, дру… – Мелани вовремя одернула себя. – Спокойной ночи, Ноа.

Сын вышел. Чайник зашумел, и она налила себе чашку, одновременно открывая почту и щелкая по ссылке, которую прислала дочь. Мелани напомнила ей, что будущая свекровь уже пригласила организатора, но какая-то подружка, сама занимавшаяся одно лето чем-то подобным, убедила Эмму, что только так можно держать все под контролем. И еще обязательно нужно составить коллаж пожеланий. Так что она уже начала подбирать палитру цветов и примеры шрифтов на компьютере. Мелани просила дать посмотреть все заранее, однако дочь уклончиво ответила, что хочет показать это сразу на встрече с Марком Мэллоу.

Спланировать вечеринку в честь помолвки за три недели было не сложнее, чем поздравить учителей от родительского комитета или организовать праздник в честь скорого рождения младшей дочери Миллисент Хайд. Нанять фирму по обслуживанию банкетов, купить шампанское, заказать цветы. Раз-два – и готово.

Однако подготовить свадьбу меньше чем за три месяца – задача посложнее, если вообще выполнимая. У одной знакомой по книжному клубу дочь выходила замуж прошлой осенью, так они почти полтора года только этим и занимались. От споров из-за выбора места до целой семейной драмы – кого где усадить на домашнем торжестве. Эсме Рэмер тогда чуть не свихнулась. И это при том, что у них было столько времени на подготовку. Как, во имя всего святого, должна Мелани со всем справиться в такой короткий срок?!

Конечно, Теннисон вызвалась поделить расходы пополам, но цена будет очень высока. От предложения тянулись явственные нити – да не нити, а веревки, которые обовьют горло, не позволяя вздохнуть. Бывшая подруга определенно хочет запустить свои руки во все, будет вмешиваться в каждую мелочь, от почерка на приглашениях до группы, которая будет играть на свадьбе. Все так и было, когда они вместе планировали вечеринку по случаю окончания школы. Мелани предлагала обычную непринужденную тусовку на пляже, но Теннисон быстро продавила собственную идею – элегантный праздник на открытом воздухе в южном стиле.

Разодетые в платья из льна и сирсакера[9]9
  Тонкая хлопчатобумажная ткань типа жатого ситца с рельефными полосками.


[Закрыть], в замысловатых шляпках, они сидели и делали ставки на кентуккийских скачках. Потом одна из лошадей упала, и ее пришлось пристрелить. Мелани проревела добрых двадцать минут, затем опрокинула несколько мятных джулепов, совершенно опьянела, и в итоге ее вырвало прямо в бассейн. Мать была вне себя и выставила с их заднего двора всех – включая официантов в белых перчатках, на которых Теннисон уговорила подругу истратить деньги, подаренные к выпускному. Мелани до сих пор помнила кислую вонь извергнутого ею бурбона, и как на скаковой круг вынесли специальную завесу, чтобы скрыть убийство несчастного животного. Так что да, горький опыт совместного планирования у них с Теннисон уже имелся, и было очевидно – некоторые ни перед чем не остановятся, лишь бы сделать по-своему. С другой стороны, когда-то Мелани действительно была тряпкой, однако с тех пор хорошо научилась давать отпор таким людям и отстаивать свою позицию.

«Только не собственной матери. Или другим близким. Или когда тебя просят возглавить какой-нибудь комитет».

Отмахнувшись от этого голоса совести, Мелани улыбнулась – в мессенджер пришло сообщение: «Не спишь, Мелли-Джелли?»

Хиллари.

«Не могу уснуть. Знаешь, как бывает после вечеринки. Совершенно вымоталась, а в голове все что-то крутится».

Или, возможно, дело в том, что муж хотел заняться сексом, а Мелани – нет. Потому что чувствовала себя недостаточно стройной, недостаточно привлекательной или просто не в настроении… Может быть, нужно пойти к врачу, чтобы выписал какой-нибудь тестостерон, эстроген или что там прибавляет желания покувыркаться в стогу сена – точнее, на высокопрочных дорогих простынях. Или надо просто сбросить вес, набранный из-за предменопаузы. Одна подруга Мелани села на диету и скинула пятнадцать фунтов, так, по ее словам, за первый месяц у нее было больше секса, чем за предыдущие два года. Возможно, заняться собой стоит не только ради того, чтобы хорошо смотреться в платье.

«Да, помню, хотя уже с трудом. Мама рассказала про торт и собаку. Облом».

Это еще мягко сказано.

«Теннисон».

Дальнейших пояснений не требовалось – сестра и так все поняла. Она была в городе, когда случилась вся эта заваруха с Теннисон, и на свадьбе, разумеется, тоже.

Хиллари в ответ прислала гифку с голливудской дивой, входящей в комнату, сбрасывая на пол шубу и стягивая, палец за пальцем, перчатки. Вылитая Теннисон. Мелани даже рассмеялась.

«В точку!»

Улыбаясь, она принялась набирать следующее сообщение. Господи, как же она скучала по сестре! В последний год они виделись все реже и реже. Хиллари не любила массовые мероприятия и всегда находила отговорки. Как и все, страдающие нарушениями пищевого поведения, врать она научилась отлично. Такие люди привыкают обманывать себя и других. Она делала вид, что ей лучше, хотя Мелани точно знала – ничего подобного. Пыталась вмешаться, но и Энн, и сама Хиллари отгородились глухой стеной. В какой-то момент Мелани пригрозила даже сообщить властям, что мать попустительствует сестре в ее саморазрушительном поведении, но та в ответ заявила, что тогда уедет обратно в Батон-Руж. Пришлось удовольствоваться ее обещанием вернуться к посещению сеансов психотерапии. Однако это продолжалось только несколько месяцев…

«Мне тебя не хватает. Особенно сегодня. Эмма была такая красивая! Можешь поверить, что она выходит замуж?!»

Появились маленькие пузырьки – сестра что-то печатала, – и потом вдруг пропали. Мелани прождала целых две минуты – Хиллари не отвечала.

«Ты там?»

Молчание. Прошла еще минута. Закравшаяся в сердце тревога поднялась к горлу, стиснув его как клещами. У сестры были серьезные проблемы со здоровьем, порой принимавшие пугающий оборот. Несколько раз дело оканчивалось больницей. Прогноз оставался неутешительным – организм слишком истощен, – однако пока Хиллари как-то держалась. Постоянный качественный уход и консультации врача помогали ей справляться с болезнями. И все же временами Мелани терзал страх потерять сестру. Как она вообще выживала там, наедине с матерью?

Хиллари с самого начала была белой вороной в их целеустремленной, язвительной, не питающей особых иллюзий семье. Мать любила рассказывать, что сестра Мелани при рождении не издала ни единого звука. Не пискнула даже после того, как медсестра шлепнула ее по попке, – просто раскрыла голубые глазенки и принялась озираться кругом, будто удивляясь собственному существованию. Младенцем Хиллари была спокойной и безмятежной, ребенком – доброй и дружелюбной. Однако в подростковом возрасте стало ясно, что она слишком впечатлительная и хрупкая, чтобы выдерживать суровый натиск внешней среды – включая давление со стороны требовательной, честолюбивой матери. Пухленькая, милая, с нестандартной внешностью, но привлекательная – Хиллари оказалась слишком хороша для этого мира. И, как и любой на ее месте, чтобы выжить, постаралась приспособиться. То есть попыталась стать такой, какой ее хотели видеть.

Мелани, конечно, сперва даже не замечала, каким образом сестре удалось похудеть перед выпускным классом – пока на биологии они не перешли к разделу о психическом здоровье, где в том числе рассказывалось о нарушениях пищевого поведения. И внезапное понимание вдруг ударило в голову, словно бейсбольный мячик. В шестнадцать лет Мелани хватало своих проблем – родители ужасно давили на нее из-за оценок, а еще она была по уши влюблена в парня лучшей подруги, – и помочь сестре справиться с приступами булимии и анорексии не вышло. Мать и отец, даже когда вскрылись доказательства нездорового поведения старшей дочери, просто отмахивались или оставляли их без внимания. Им не хотелось разбираться, каким образом та вдруг стала стройной, красивой и популярной, вникая в неприглядную истину. Вместо этого они переключались на саму Мелани и ее промахи, которая начинала жалеть, что вообще раскрыла рот.

«Извини, мне нужно было в ванную. Валюсь с ног, пора ложиться в постель».

Мелани с облегчением перевела дух – слава богу. Помедлив немного, все же напечатала:

«У тебя все в порядке?»

«В полном».

Сестра всегда так отвечала. Однако Мелани вдруг поняла: как и она сама. Разве не сказала она сейчас почти то же самое мужу, когда тот спросил? Вот только как ответить, что до смерти напугана, как бы твой мир вот-вот не рухнул, когда от тебя ждут слов «все нормально»?

Может быть, Хиллари как раз всегда это знала – правду говорить бесполезно. Лучше скрывать – тогда тебя, по крайней мере, хоть оставят в покое.

«Люблю тебя, Хилли-Билли».

«И я тебя, Мелли-Джелли».