Текст книги "Монстры всегда возвращаются!"

Глава 6
Роковой рок

Мелоди зажмурилась под своими темными очками, купленными в ближайшем магазинчике. Поджала пальцы ног, зарывшиеся в траву, и нащупала руку Джексона. Солнце, светящее прямо в лицо, и журчание реки убаюкивали ее, как мамин генератор белого шума для засыпания. Ощущение было такое, будто все ее мышцы обратились в масло и медленно таяли, стекая на одеяло в бирюзово-коричневую полосочку. В полусне она слышала мелодичный звон, перекрывающий дребезжащую музычку карусели парка Риверфронт. Колокольчик звенел все ближе, все чаще. Ноздри наполнились запахом плесени, с примесью какой-то тухлятинки… «Джексон! Ой, фу-у!»

Ну ладно, ничего, она перетерпит. В конце концов, если любовь слепа, она способна не обращать внимания и на вонь тоже, верно?

«Уй-я!» На ее расслабленный живот обрушилось нечто вроде наковальни. Щеку облизал горячий, слюнявый язык. Нет, любовь, конечно, слепа, но не обращать внимания на боль – это уж чересчур!

– Джексон!!!

– Чего? – лениво отозвался он.

– А-а-а-а-а! – завопила Мелоди и вскочила. Мокрый желтый лабрадор, воспользовавшись случаем, лизнул ее в другую щеку.

– Сэди, фу! – кричала пухлая блондинка в белом тренировочном костюме. Она, пыхтя, бежала в их сторону, размахивая оборванным поводком.

– А ты что думала, это я, что ли? – спросил Джексон, заслоняя глаза от послеполуденного солнца.

– Ну, из пасти у нее воняет совсем как у тебя! – пошутила Мелоди.

Джексон притянул собаку к себе.

– Ну надо же! А если закрыть глаза, то эти волосатые лапы – совсем как твои!

Мелоди запрокинула голову и расхохоталась. Сэди тем временем торопливо заглатывала остатки их обеда – пылесос, да и только!

– Простите, пожалуйста! Она как увидит пикник – так просто сама не своя!

Женщина взяла собаку на поводок, и та затрусила прочь.

– Ничего, все нормально! – сказали ребята им вслед.

– Классно смотришься, Карвер! – сказал Джексон, указывая на белую футболку Мелоди, заляпанную отпечатками собачьих лап. Мексиканское шерстяное одеяло было перепачкано остатками индейки и шоколадного кекса.

– Да и ты не хуже, Джекил! – Мелоди улыбнулась, выпятила губы уточкой и приняла красивую позу.

Оба захихикали. Джексон откинул со лба свою пышную каштановую челку, сорвал желтый одуванчик, растущий в траве, и сунул его за ухо Мелоди. Она благодарно улыбнулась и откинулась на спину. Перышко с золотым кончиком выпало из ее волос и опустилось на траву. Это был идеальный день. Впрочем, дни, проведенные с Джексоном, почти все такие.

– А помнишь, как мы познакомились? – спросила она, переворачиваясь на бок, лицом к нему. – Ты сидел вон на той скамейке…

Его карие глаза смотрели куда-то в небо.

– Не, не помню.

Она стукнула его по голове обглоданной куриной ножкой.

– Да нет, помню, конечно, – он приподнялся. Его живот, видневшийся над поясом перепачканных чернилами джинсов, был абсолютно гладкий, без единой жировой складочки. – Кандис была в таком дурацком серебряном комбинезончике. Она выглядела как инопланетянка какая-то, а ты… ты была ужасно хорошенькая!

– Твой брюшной пресс – совсем как буррито! – сказала она в нескольких дюймах от его губ.

– Чего-чего?

– Такой заманчивый – и с перчиком!

Мелоди пустила в ход одну из излюбленных фразочек Кандис, которыми сестра сражала парней наповал. Это было все равно что примерять чужой мокрый купальник.

– Я серьезно. Как ты этого добился?

Джексон резко сел, так, что Мелоди упала от неожиданности.

Он покраснел.

– С каких это пор ты стала обращать внимание на такие вещи? Неужели ты превращаешься в одну из… из таких девиц?

– Каких девиц? – спросила Мелоди, хотя отлично знала – каких. Таких самодовольных пустышек, которые прогуливают школу, чтобы лишний раз пройтись по магазинам, сравнивают перед зеркалом, у кого талия тоньше, и жалуются на свои толстые задницы за обедом с латте. Джексон таких терпеть не мог. Мелоди представлялась ему более основательной, чем корабль, севший на мель. Мелоди надежная и благоразумная, кто угодно способен отказаться от своих принципов и убеждений ради мимолетной моды, но только не она. Ему это нравилось. И Мелоди нравилось то, что ему это нравится.

Джексон включил свой бело-голубой портативный вентилятор. Зажмурил глаза под гиковскими очками в черной оправе. Мелоди подвинула вентилятор ближе к его слегка вспотевшему лицу. Когда Джексон начинал потеть, срабатывала его испорченная ДНК, и на свет появлялся Ди Джей, его альтер эго, суперприкольное, но абсолютно безответственное. А Мелоди не хотелось, чтобы кто-то или что-то испортило этот день.

– Так ты меня любишь потому, что я… нормальная? – спросила она, сама не зная, что ей хотелось бы услышать в ответ.

Джексон открыл глаза и улыбнулся.

– Ну, вот уж какой-какой, а нормальной тебя я бы не назвал!

Он вынул перышко из ее волос, дунул на него – и перышко уплыло, несомое ветром.

– Ну, я же чудовищно предсказуема – если не считать того, что я сирена. А ты… ты – нет. Стоит тебе вспотеть – и ты превращаешься в Ди Джея. Может, я тебе потому и нравлюсь, что я совсем не такая? Я же никогда не меняюсь.

– Постой. Не ты ли недавно поднялась на сцену и пела перед толпой незнакомых людей? И после этого ты называешь меня непредсказуемым?

Джексон притянул ее к себе. От его клетчатой рубашки с коротким рукавом пахло дезодорантом с сосновым ароматом.

– Ты что, с Ди Джеем встречаешься, что ли?

Мелоди хихикнула. Но в чем-то он был прав. Мелоди привыкла считать себя предсказуемой, потому что по сравнению со своей сестрой она, конечно, была предсказуемая. Но вот это ее давешнее выступление было совершенно непредсказуемым! На самом деле это был ее самый неожиданный поступок за многие годы.

– Вообще-то мы с тобой хорошо уживаемся по миллиону разных причин.

Джексон потянулся за ее бутылкой, отвернул крышечку.

– Одна из них – твои кексы.

Шоколадная крошка упала на перламутровую пуговку его рубашки. Мелоди смахнула ее. Как бы то ни было, а Джексон прав: они идеально подходят друг другу.

Мелоди перевернулась на спину и взяла его за руку. Мысленно она перенеслась в бар. Запах нагретой на солнце земли и травы сменился кислым запахом пролитого пива… она ощутила жар прожектора… прилив энергии, который она испытала, стоя на сцене, когда ее голос взмывал ввысь и толпа восторженно ревела… Мелоди села и тоже отхлебнула воды из бутылки.

– А что мы будем делать летом? Вот что главное!

Джексон снова откинул набок челку.

– Вообще-то…

Он принялся рыться в своем рюкзачке. Мелоди тем временем провожала взглядом семью, проплывающую мимо на желтом каяке. Они выглядели такими умиротворенными, такими довольными жизнью… Ей еще только предстояло испытать эти чувства. Нет, не то чтобы она не была счастлива с Джексоном. Однако она постоянно ощущала под кожей какую-то вибрацию. Неумолкающий гул. Мелодию, которая вела ее вперед, но никогда не приводила туда, где ей было бы хорошо и спокойно. До вчерашнего вечера. До тех пор, пока она не запела.

У нее перед носом помахали глянцевым буклетом. На обложке были дети на деревянной эстраде, а вокруг – густой лес.

– Лагерь «Крещендо»!

– Чего-чего?

Джексон ухмыльнулся.

– Там требуются вожатые!

– Да брось ты! Это же лучший лагерь в стране с обучением актерскому мастерству! Там, небось, вожатые в очередь выстраиваются!

Джексон приподнялся на локтях.

– Это правда. Но мама знакома с тамошним начальником отдела кадров. Так что нам с тобой назначено собеседование в следующий четверг после школы. Ты будешь работать в музыкальном театре, я – в художественной студии. Прикинь, целых два месяца в лагере! Ни школы, ни родителей… Это тебе не в «Макдоналдсе» подрабатывать!

Да-а… Мелоди уже представила. Прогулки на рассвете к одетым туманом вершинам! Ночные купания! Держаться за руки, сидя под одним одеялом вечером у лагерного костра, когда все поют хором… Сверчки, звезды, музыкальный театр. Если уж устраиваться работать на лето – а она всегда летом подрабатывала, – это более чем удачный выбор!

– Кру-уто!

Она уже наклонилась к Джексону, чтобы вознаградить его поцелуем, как вдруг – динь!

Мелоди отодвинулась и стала читать эсэмэску.

КОМУ: МЕЛОДИ

4 июн 14.57

КАНДИС: Из общаги Шейна. «Богиня гранжа» ищет новую вокалистку. Я тебя подписала. В след. четв. 15.30 «Sherwood Suite» № 503. Лучшая в мире сестра!

Мелоди прикрыла экран рукой от солнца и перечитала сообщение еще раз. И еще раз. И еще… Она вскочила и босиком запрыгала по траве.

– Йес! Йесс!

– Ну что? Что там? – спросил Джексон, прыгая вместе с ней.

– «Богиня гранжа»! Прослушивание! Ищут вокалистку! Кандис меня внесла в список! На той неделе прослушивание!

Они стукнулись ладонями.

– Здорово! Может, ты заставишь их что-то сделать с этим названием!

Мелоди застыла. «Он правда это сказал?»

– Ой, извини… Нет, правда круто! Серьезно! – сказал Джексон и тут же фыркнул.

Внутри у Мелоди, там, где только что растекалась теплая карамельная любовь, образовались сосульки. Она швырнула кексы в мусорку.

– Смотри, а то поссоримся!

– Кексы-то за что?! – взвыл Джексон.

– Думай, что говоришь, а не то отправишься следом за ними! – заявила Мелоди. И она почти не шутила.

– Да мне просто название не нравится. Оно какое-то… дебильное.

– На себя посмотри! – сказала она, ткнув в его рубашку, застегнутую наперекосяк.

– Да я просто шучу! – хмыкнул он. – Я действительно рад за тебя. Может, я наконец-то увижу тебя на сцене!

Джексон плюхнулся на траву и врубил свой вентилятор на полную мощность. Одной рукой он держал его перед собой, а другой стиснул ее голую лодыжку.

Мелоди отвела вентилятор в сторону, чтобы видеть его глаза.

– Так ты придешь на прослушивание?

– Зависит от обстоятельств.

Мелоди ждала продолжения.

– При условии, что к вечеру ты испечешь еще одну порцию кексов!

– Заметано! – ответила она, протягивая руку.

– Заметано! – сказал он, пожимая ее. – Так когда у тебя прослушивание?

Она еще раз прочла эсэмэску.

– В четверг, в пятнадцать тридцать.

– Ой-ей!

Еще один камень преткновения…

– А у нас же собеседование в пять…

Мелоди сунула Джексону за ухо одуванчик.

– Так у нас же в запасе будет целых полтора часа! Мы успеем и там, и тут!

Джексон потупился. Мелоди стиснула его руку, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не использовать против него свой волшебный голос. А ведь это было бы проще простого! «Послушай, Джексон! Ты будешь поддерживать меня во всем, что имеет отношение к музыке. Причем с радостью».

А он на это ответит: «Ладно, Мелли. Как скажешь, Мелли. Хочешь, я отнесу тебя на сцену на руках?»

А она на это скажет: «Ой, фу-у!»

Потому что, по правде говоря, если бы она хотела себе мальчика-робота, мистер Штейн, наверное, мог бы его собрать к понедельнику. Нет, ей нужно было знать, что Джексон ее поддерживает по собственной доброй воле. А иначе она никогда не узнает…

– Я с тобой!

– Класс! – Мелоди запихала телефон в задний карман своих обрезанных выше колена джинсов и схватила свою матерчатую сумочку. – Ладно, пошли, мне надо репетировать!

Джексон бросил оставшиеся пластиковые коробочки в мусорницу и вскинул на плечо свой рюкзачок.

– Я так понимаю, пикник окончен…

Глава 7
Птица обломинго

Клод подцепил на вилочку кусочек соевой индейки с терияки, потянулся через тиковый столик и скормил кусочек Ляле.

– М-м-м!

Она облизнулась, наслаждаясь солененьким вкусом заменителя мяса.

– Теперь твоя очередь! – сказала она и положила кусочек в рот Клоду.

Он прожевал.

– Зверски вкусно! Куда вкуснее настоящей.

Яхта покачивалась на ленивых волнах, как люлька новорожденного. Мистер Д откупорил бутылку калифорнийского вина «Martinelli», Ляля развалилась в шезлонге, подставляя тело солнышку. Ее черное с серебром бикини еще не просохло после заплыва с дельфинами. Клод опустился перед ней на колени с любящей улыбкой, протягивая коробочку, голубенькую, как яйцо малиновки. Ее отец стоял рядом и фотографировал эту сцену. Мистер Д снял свои темные очки «Carrera», и по щеке у него скатилась слезинка радости. Ляля впервые в жизни видела отца с камерой, а уж тем более плачущим от радости. Но как только Ляля хотела открыть голубенькую коробочку, поднялся ветер. Наползли тучи, солнце скрылось. Мачты протестующее заскрипели, легкое колыхание сменилось бурной качкой…

– Вставатеньки пора, говорю! Опоздаешь!

Поверх клетчатой бело-голубой рубашки дяди Влада был надет синий фартук.

Ляля села, сняла черную атласную маску для сна.

– А?

Целый зверинец подобранных животных бросился к кровати поприветствовать свою хозяйку.

Влад стоял над ее спальным гробом и изо всех сил тряс его за раму.

Ляля протерла глаза и посмотрела на часы в изголовье кровати. На часах мигало 12:00.

– Что случилось? – простонала она. Ее облезлый мышонок, Копченый Будда, поспешно шмыгнул под кровать, пока она не впустила в комнату летучую мышь. – Сколько же сейчас времени? Почему у меня будильник не сработал?

– Твой папочка врубил свой солярий, и у нас вылетели пробки. Да, опять. Света не было во всем доме.

Просто не верилось, что она увидит его за завтраком, как будто он самый обычный папа. Просто не верилось, что этой ночью он спокойно спал в своем гробу. Просто не верилось, что они увидятся лицом к лицу, а не на экране, в высоком разрешении… Хотя… «А вдруг мне и это тоже приснилось?»

– Vite, vite![3]3
  «Быстро, быстро!» (фр.) – Прим. пер.


[Закрыть]

Дядя Влад отворил сердцевидные окошки и впустил в комнату Дивного Графа. Мыш, одетый в миниатюрные пилотские очки и розовые накладки на крылья из искусственного меха с блестками, подлетел к своему насесту и привычно повис вниз головой. Ляля сняла с него его ночной наряд, натянула ему на глаза атласную масочку для сна, поцеловала его, пожелав доброй ночи, и плюхнулась обратно в кровать.

– Ах! Мне такой чудный сон снился!

– Ну, а теперь пора чудно одеваться. Представь, что ты участвуешь в «Танцах со звездами», и вперед! – сказал дядя, направляясь к двери.

Ляля сбросила с себя черно-розовое стеганое атласное одеяло. Отец уже четыре дня как вернулся домой, а ее питомцы по-прежнему вели себя так, словно он вот-вот съест их на обед. Накануне Ляле пришлось выносить Тини Тернер на прогулку на руках. Собачка явно готова была скорее написать на ковер, чем встретиться с мистером Д… Ха! Можно подумать, он снизойдет до того, чтобы выпить кровь уличной подобрашки! Знали бы они, с кем имеют дело! «Твой отец привык пользоваться только самым лучшим!» – любил говаривать он.

А еще отец любил донимать ее разговорами о будущем. Но пока что не сказал об этом ни слова. А вдруг ее подобрашки правы? Вдруг он наконец-то снизил планку? Вдруг он решил на все забить, совсем как обычный человек?

Ляля натянула красный кашемировый пуловер, черные легинсы и сапожки по колено. Все прочие девочки сейчас разгуливали в маечках и сарафанчиках, но Ляля один раз попробовала надеть сливовый хлопчатобумажный кардиган и целый день дрожала от холода. Она почистила зубы, прыснула на себя ландышевым одеколоном. Немного прозрачного блеска для губ, чуть-чуть туши для ресниц – и вампирша вполне готова появиться за старомодным завтраком по-семейному!

Густой мясной запах витал на первом этаже дома и мало-помалу пробирался наверх. Однако Ляля прикрыла нос надушенным запястьем и кое-как миновала препятствие. Наверно, это какая-нибудь жуткая кровяная колбаса или пирог из почек, который папа привез из Европы… При одной мысли об этом ее пустой желудок едва не вывернулся наизнанку. Ладно, это все ничего. Спазмы в животе – не самая высокая цена, главное – папа дома!

– С добрым утром, папочка! – прощебетала Ляля, впорхнув на черно-белую кухню. Дядя Влад настоял на том, чтобы сделать пол в шахматную клетку и приобрести яркие мраморные столешницы: он утверждал, что иначе рискует оттяпать себе палец, шинкуя продукты в темноте. И мистер Д в конце концов вынужден был уступить. Когда речь шла о кухне, первую скрипку играл Влад. Отец сказал, что это разумный компромисс для гурмана. Ляля зажала себе нос. Сколько времени потребуется огромному вентилятору, чтобы выгнать из кухни эту мясную вонь?

– Мне не нужны оправдания – мне нужны результаты! – заявил отец, вставая с кожаного офисного кресла, которое он, по всей видимости, перекатил к обеденному столу. Он всегда выглядел, как фотомодель «Hugo Boss»: мрачный, черный, с безукоризненно уложенной прической, в безупречно сидящем костюме даже там, где другие ходят в трениках. – Если он не добудет денег к понедельнику, я…

Он покосился на Лялю и перешел на румынский.

– Привет, пап… – попробовала Ляля еще раз. Она потянулась к его холодной руке, но отец предостерегающе поднял палец и продолжал вести разговор на повышенных тонах, не переставая стучать по клавишам ноутбука. Она смущенно улыбнулась Мусклаваде, темнокожему телохранителю, который стоял рядом. Мистер Мускул (как втихомолку называли его между собой Ляля с дядей Владом) кивнул в ответ.

– Что тут происходит? – спросила она у Влада, который сидел за столом. Бельгийские вафли были завалены бумагами. Корзинку с булочками отпихнули в сторону, чтобы поставить переносной факс. А на пустой Лялиной тарелке красовались три разных мобильника.

– Что тебе не нравится? – осведомился дядя с напускным возмущением. – У нас же в доме так принято: завтракать в обнимку с офисным оборудованием!

И он принялся намазывать миндальным маслом Лялин бублик с корицей и изюмом так ожесточенно, будто надеялся добыть огонь трением.

– Влад, осторожней, он же сейчас…

Ляля не успела договорить: бублик вырвался у него из руки и шлепнулся на черный мраморный квадрат маслом вниз.

– Ладно, теперь мой ход! – сказала Ляля, пытаясь обратить дело в шутку. Она сложила крестик из двух соевых сосисок и положила их рядом, на белую плитку пола.

Дядя Влад вскинул руки.

– Дивно! Просто дивно!

Дивный Граф решил, что его зовут ужинать, примчался в столовую, подхватил бублик и упорхнул к себе наверх. Влад в отчаянии стукнулся лбом о соковыжималку. Ляля изо всех сил сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

– Да ладно, ладно! – сказала она и потянулась мимо дяди за своей белой кружкой. – Мне все равно ничего не хочется, кроме соевого латте.

– Тогда, надеюсь, ты любишь холодный, – пробормотал Влад краем губ. – По милости моего братца, маньяка загара, в моей комнате для медитаций теперь красуется горизонтальный солярий последней модели, от которого в доме половина пробок перегорела начисто. Поезжай лучше в ближайший «Starbucks»!

И он вручил Ляле двадцатидолларовую бумажку.

Ляля затолкала деньги за голенище сапога. Папа расхаживал по кухне и говорил по-румынски, его гортанная речь делалась все более громкой и грозной.

– Здорово, правда?

Влад прижал пальцем дергающееся веко.

– Что именно?

– Ну, мы теперь как настоящая семья.

– Gresit![4]4
  «Ошибаетесь!» (румын.) – Прим. пер.


[Закрыть] – рявкнул мистер Д и вылетел из кухни. Его голос гремел в коридоре, удаляясь в сторону холла. Мистер Мускул выскользнул следом за ним.

Влад закатил глаза.

– Ну хоть тарелки-то могли бы за собой прибрать? Чай, не умерли бы!

Он сдвинул ноутбук на край стола, надавил кнопку на пульте, вырубив звук на телевизоре, и содрал пленку со свежего номера «Архитектурного дайджеста». Пролистав первые несколько страниц с рекламой мебели, вскинул голову.

– Солярий… Увлажнители… Прислуга… Багаж… Обогревающие лампы… Он повесил атласный халат на мой трельяж!

Ляля ахнула. Она знала, как много значит для дяди это зеркало. Согласно книжке, которую он написал: «Фэн-шуй Клыка: советы вампирам, испытывающим недостаток позитивной ци», зеркало находилось в том месте, где сходились зоны любви и богатства. Имелось в виду, что оно должно помочь дяде Владу найти себе богатую возлюбленную. Но, разумеется, если зеркало занавесить, оно не подействует. А значит, он так и умрет бедным и одиноким!

– Но он ведь, наверно, все равно не останется надолго. Он никогда тут надолго не задерживается, – утешила его Ляля. Осознав это, дядя Влад расплылся в улыбке. А у Ляли кровь в жилах окаменела. Ну неужели она никогда не сделается достойна того, чтобы остаться ради нее?

– Я лучше пойду, – сказала она, спеша попасть в «Starbucks» до начала уроков.

Из ее микрофибровой сумочки послышалось чириканье. Ляля с Владом переглянулись.

– Наверное, кто-то хочет, чтобы я его подвезла, – пожала плечами Ляля.

Вот и все.

Влад вздохнул и снова уткнулся в журнал.

Ляля послала ему воздушный поцелуй на прощание и ответила на звонок.

– Э-э-э… Oui[5]5
  «Да» (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть]… Э-э-мм… Ляля? – спросил женский голос с сильным акцентом. Наверно, одна из папиных заграничных подружек пытается подружиться с его дочкой – старая история, вперед нас родилась…

Ляля толкнула дверь гостиной.

– Угу.

Кто бы ни была эта незнакомка, ей придется разговаривать с Лялей по пути в школу.

– Je m’appelle[6]6
  Разумеется, все стильные монстры немножко знают французский и понимают все, что говорит Брижитт. Но на случай, если вы его вдруг не знаете, вот вам перевод и то, как это звучит (приблизительно: французское произношение такое же трудное, как и английское): «Меня зовут» (Же м’апель) (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть] Брижитт То, я из…

– А я – Дикки Дэлли. Из «Dally Sports Apparel».

«Клод, что ли? – Ляля остановилась, пытаясь понять, кто ее разыгрывает. – Нет, он даже не знает про «T’eau Dally»…»

Женщина с акцентом снова вклинилась в разговор.

– Votre e-mail était rempli de passion et…[7]7
  «Ваше письмо было исполнено подлинного чувства и…» (Вотр e-mail этэ рампли де пассьон э…) (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть]

– Чистый гол, Ляля! Вы – одна из трех финалистов конкурса «T’eau Dally». Ну, вообще-то вы наш фаворит, но так прямо сказать нельзя, вони много будет. А-ха-ха-ха! – пророкотал он и тут же закашлялся. – Короче, я так думаю, мы с француженкой к вам заедем познакомиться… ну, скажем… в четверг, двадцать третьего. Эй, Бри, четверг bueno pour vous?[8]8
  «Хорошо для вас» (исп., фр.). – Прим. пер.


[Закрыть]

– Mais oui[9]9
  «Ну да» (Мэ уи) (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть], – ответила женщина. Ее шелковистый кашемировый голос казался особенно приятным после его грубого рыка. – Э-э… Дикки, пожялюста, зовите меня Брижитт.

– Супер! Короче, давайте перетрем. Вот план игры: приедем в школу, убедимся, что там нету привидений – а-ха-ха! – и познакомимся с теми выродками, которые будут рекламировать нашу новую обувку. Чем корявей, тем лучше. Уроды тоже сгодятся. Ха! Это все политкорректность: нынче чем страшней, тем модней.

Он откашлялся и сплюнул.

– Ну, в смысле, кто бы мог подумать, что Дикки Дэлли свяжется с бабой из Франции? Ха!

Нет, Клод никогда не скажет «баба». Правда, одно время он повадился звать ее «бэби» при своих дружках-футболистах, но она ему футбольный мяч клыками прокусила, он и перестал. Значит, звонок настоящий! Ляля чувствовала себя одновременно легкой, как поплавок, и ужасно тяжелой, как будто она – якорь, который поднимают со дна бурного моря. Она отчаянно замахала рукой, пытаясь привлечь внимание дяди Влада.

Он бросил журнал. «Что такое?» – спросил он одними губами.

– Ну что там? Кто звонит?

Ляля замахала снова, на этот раз чтобы он молчал. Но это только заставило его беззвучно повторить: «Что там?»

– Ляля! – в трубке раздался еще один мужской голос.

– А… Да?

– Я – Рэд, секретарь мистера Дэлли. Ему пришлось переключиться на другой звонок. А госпожа То, по-видимому, отключилась из-за плохой связи. Но как бы то ни было – поздравляю с выходом в финал!

Судя по говору, он был откуда-то со Среднего Запада, как и Дикки, только его голос звучал не так грубо.

Ляля расплылась в улыбке.

– Спасибо!

Она застенчиво хихикнула. И одними губами ответила Владу: «T’eau Dally!»

Дядя запрыгал, стиснув руки в торжествующем жесте.

– Мой фэн-шуй сработал! Сработал! Я перенес ноутбук в зону успеха – и пожалуйста, вот результат!

– Тс-с-с-с! – прошипела Ляля, не переставая улыбаться.

– Хорошо, теперь записывайте, – сказал Рэд.

Ляля схватила свой темно-фиолетовый контур для губ и закатала рукав.

– Пишу…

1 из 3 фин… Четв. 12.00 Выбр. пару представл. ДД и БТ… если побед. – Нац. рекл. кампания! если победим, переименов. школа «То-Дэлли»… миллион баксов.

– Все, записала! Хорошо. Спасибо. До четверга!

Ляля отключила звонок и бросила телефон на тахту, обтянутую состаренной кожей.

– Я вышла в финал! Я им понравилась больше всех! Я это сделала!

Она нарочно кричала погромче, чтобы услышал папа. Но единственным, кто бросился ее поздравить, был дядя Влад. Он заключил ее в благоухающие сандалом объятия и запрыгал вместе с ней, как на невидимом батуте. Но Ляля не могла дождаться, когда же все расскажет отцу. Уж если то, что она выиграла конкурс и получила для своей школы грант в миллион долларов, не доказательство того, что она достойна большого будущего, что же тогда доказательство?

– И мы с Клодом будем лицом объединенного предприятия «T’eau Dally» в общенациональной рекламной кампании! – объявила она, подпрыгивая.

– У-и-и-и-и! – завопил дядя Влад.

– Да-а-а-а-а! – верещала она в ответ. Все складывалось просто идеально!

Оборотень и вампирша. Кто может быть более непохож друг на друга? Полная противоположность, совсем как «T’eau» и «Dally». Мохнатый и вечно мерзнущая. Гора мышц и худенькая веганка. Член стаи и вечная одиночка. Она уже представляла себе будущие съемки. Лимузин останавливается перед студией на Манхэттене. Водитель выпрыгивает и открывает дверцу. Наружу показывается ее бледная ножка, обтянутая чулочком. Ляля выходит из лимузина в фиолетовой накидке и бриллиантах фирмы «Harry Winston». Мистер Д ждет их на тротуаре. Из машины появляется Клод в темных очках и с ирокезом на голове. В студии гримеры приходят к выводу, что им тут делать нечего – Ляля уже и так великолепна. Стилисты тоже соглашаются, что ее собственная одежда подойдет куда лучше, чем все, что они могли бы ей подобрать. Мистер Д ради такого случая отключает мобильник и снимает с уха блютуз, чтобы ничего не пропустить. Он пьет «Perrier», любуясь дочерью и восхищаясь тем, какая она замечательная. Ляля с Клодом позируют на фоне мягкого серого задника. Щелкает затвор. Они оба – прирожденные фотомодели. Взявшись за руки, они наклоняются, чтобы просмотреть снимки… но на снимках – один только Клод…

Ляля прекратила прыгать. Вампиров же не видно на фотографиях! Отсюда – пустой квадратик над именем Ляли в ежегодном школьном фотоальбоме и примечание: «Почему тебя не было, когда все фотографировались?» Ну и ладно. Вот папу такая мелочь ни за что бы не остановила – значит, и Лялю не остановит! Просто надо найти кого-нибудь еще.

В гостиную вошел мистер Мускул, а следом за ним – мистер Д, который выкрикнул в трубку еще несколько слов на румынском, а потом с размаху надавил на кнопку и прервал звонок.

– Па-ап! А кто сейчас звонил, ты просто не поверишь! – пропела Ляля в тот же миг, как он закончил разговор.

Мистер Д тут же принялся набирать эсэмэску.

– Да?

Ляля преградила ему путь.

– Нет, ну ты угадай!

Он остановился, едва не налетев на нее, и наконец-то встретился с дочерью взглядом. Ляля вскинула брови и расплылась в улыбке, сверкнув всеми своими клыками.

– Дракулаура, у меня нет времени на детские игры! Так в чем дело?

Улыбка Ляли увяла. Но лишь на мгновение. Он же будет так ею гордиться!

– Пап, я выиграла конкурс, и теперь школа Мерстон получит…

У него в кармане пискнул «Blackberry».

– Мне звонят. Давай потом, ладно?

Дядя Влад ахнул.

– Послушай!..

Мистер Д зыркнул на мистера Мускула – тот шагнул вперед и убрал Лялю с дороги. Затем парочка торопливо скрылась на кухне.

Ляля опустила рукав и надела темные очки. Она скорее вырвет себе все клыки, чем позволит папе увидеть, как она плачет!

Динь!

КОМУ: ЛЯЛЕ

8 июн 08.11

ФРЭНКИ: Ну где же ты? Опаздываем!

Ляля чмокнула в щеку дядю Влада, схватила ключи от машины и выскочила за дверь. Лучше уж рассказать хорошие новости Фрэнки. Она, может быть, будет искрить, но ни за что не укусит!