Текст книги "Наследство Квалсфорда"

Мне был вполне понятен ход рассуждений Шерлока Холмса. На левшу указывало чернильное пятно, которое, вероятно, образовалось во время письма. Она не носила обручального кольца. Обычная гувернантка не могла бы позволить себе такую дорогую накидку. Правда, я упустил улику, указывающую на её работу с детьми, так как не принимал её плащ. Видимо, женщина чуть-чуть прислонилась к доске и испачкала его мелом. О характере же Холмс, конечно, судил на основе её телеграммы.

Мисс Квалсфорд оторопело уставилась на Шерлока Холмса, потом удивлённо пробормотала:

– Вы действительно необыкновенный человек, мистер Холмс.

Поведя плечами, она глубоко вздохнула, как будто собираясь с мыслями, и наконец приступила к сути дела:

– Я здесь потому, что приятель, вчера вернувшийся из Лондона, захватил с собой экземпляр «Таймс». Люди, пережившие нервное потрясение, часто совершают необъяснимые вещи. Я сделала то, что никогда не делала прежде, – прочитала колонку объявлений. Когда я увидела, что вы упомянули о питахайе, то сразу же поняла, что должна поговорить с вами.

– Весьма странно, – удивился Шерлок Холмс. – Какое отношение имеете вы к питахайе?

– Абсолютно никакого. Но оно было в ходу у Эдмунда, моего брата. Я считала, что он сам придумал его для шутки. «Кажется, сейчас прольётся дождь из питахайи», – говорил он. Или: «Время для питахайи». Или: «Сегодня мы сосчитаем питахайи». – Глубоко вздохнув, она продолжала: – Поэтому, когда я увидела ваше объявление…

Шерлок Холмс слегка покачал головой.

– Мои питахайи не имеют никакого отношения к бессмыслице вашего брата, – ответил он. – Вам следовало бы спросить его самого об этом, а не предпринимать зря такое путешествие.

Женщина вздрогнула, словно её ударили.

– Я не могу спросить его, – проговорила она сдавленным голосом. – Позавчера моего брата зверски убили.

И тут она упала в обморок.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Шерлок Холмс подхватил начавшую падать мисс Квалсфорд и бережно усадил её обратно в кресло. Затем он смочил водой из поданного мной стакана свой носовой платок и положил его на лоб женщине. Одновременно Холмс отправил меня к миссис Хадсон за чашкой чая.

Мисс Квалсфорд быстро пришла в себя и смущённо пролепетала:

– Простите меня, мистер Холмс, но смерть Эдмунда была настоящим ударом для нас. Всё случилось так неожиданно! Как только я узнала, что вы занимаетесь этим расследованием, я решила немедленно посоветоваться с вами.

– Но я вовсе не занимаюсь этим делом, – сдержанно возразил Шерлок Холмс. – Я не слышал о вашем брате до тех пор, пока вы сами не упомянули о нём. И я, конечно, не знал, что он умер.

Мисс Квалсфорд с удивлением посмотрела на Шерлока Холмса:

– Но ведь именно вы на следующий день после его смерти опубликовали это объявление. Должна же быть какая-нибудь связь. Никто, кроме него, не произносил этого слова. Я понятия не имею, что же это такое. Я, конечно, спрашивала его в шутку, а он, тоже в шутку, советовал посмотреть в словаре. Но я так и не посмотрела. Я боялась, что это какая-нибудь гадость и он опять посмеётся надо мной.

Мисс Квалсфорд выпрямилась в кресле и решительно взглянула в глаза Шерлоку Холмсу:

– Мистер Холмс, так что же такое питахайя?

Но тут нас прервала миссис Хадсон, которая принесла чай. Мисс Квалсфорд призналась, что ещё не завтракала, поэтому Шерлок Холмс настоял на том, чтобы, прежде чем продолжать разговор, она подкрепилась чаем и поджаренным хлебом. Мисс Квалсфорд неохотно отхлебнула чаю и, машинально откусив несколько кусочков тоста, отодвинула поднос.

– Итак, что же такое питахайя? – повторила она вопрос.

– Это плод американского кактуса, – ответил Шерлок Холмс.

– Но каким образом это связано со смертью моего брата? – недоуменно спросила мисс Квалсфорд.

В ответ Шерлок Холмс покачал головой:

– В настоящее время у меня нет никаких оснований предполагать, что это каким-то образом связано с вашим братом.

– Мне кажется, что какая-то связь есть. Брат постоянно употреблял это слово. Но никто из наших знакомых не мог понять, что же он имеет в виду. Я даже ни разу не видела этого слова напечатанным. И публикация вашего объявления на следующий день после смерти брата меня потрясла. Какой информацией вы располагаете, мистер Холмс? Мне она нужна.

– Питахайя связана с происшествием в Лондоне, которое случилось неделю назад, – пояснил Шерлок Холмс. – Все это не имеет никакого отношения ни к вам, ни к вашему брату. Произошло печальное недоразумение, заставившее вас совершить путешествие в Лондон в столь тяжкое для вас время. Я приношу вам свои извинения, мисс Квалсфорд.

– Нет! – воскликнула она. – В объявлении говорится, что те, кто хочет получить информацию о питахайе, должны обратиться сюда. Я настаиваю на том, чтобы вы объяснили мне смысл этих слов. Если надо, я готова заплатить за информацию. Итак, мистер Холмс?

Мистер Холмс снова покачал головой:

– Это связано с расследованием, которое я провожу на Спиталфилдском рынке.

– Разве там продаются питахайи? – недоверчиво спросила мисс Квалсфорд.

И, когда Холмс промолчал, она медленно продолжила:

– Я вполне понимаю ваше нежелание обсуждать своё расследование с посторонним человеком. Но согласитесь, что упоминание о питахайе и то, что это случилось одновременно с убийством моего брата, является необычайно странным совпадением.

– Расскажите нам о вашем брате, – предложил Шерлок Холмс. – Вы не находите странным обстоятельство, что столь сенсационное преступление, как убийство на южном побережье Англии, происшедшее два дня тому назад, не попало на страницы лондонских газет?

– Наши полицейские убеждены, что это было самоубийство, – презрительно ответила мисс Квалсфорд. – А доктор, жена моего брата, её адвокат и даже викарий пытаются представить дело так, будто это был несчастный случай, чтобы не шокировать родственников, по-видимому. Следователь же гораздо больше стремится услужить им, чем раскрыть истину. Но я знаю, что было совершено убийство. И это упоминание о питахайях…

– Я уверяю вас, мисс Квалсфорд, – внушительно проговорил Холмс, – что предполагаемое убийство вашего брата гораздо важнее нашего пустякового расследования на Спиталфилдском рынке. Пожалуйста, расскажите нам об этом.

Мисс Квалсфорд откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Я налил ей ещё одну чашку чая, она рассеянно поднесла её к губам и отпила несколько глотков.

– Уже более ста лет моя семья занимается скотоводством в Грейсни, – наконец заговорила она. – Это местность в Кенте. Она находится к северу от Рея, и там всего одна деревушка – Хэвенчерч. Неподалёку от неё расположено наше поместье. Оно называется «Морские утёсы». Мы с братом, – тут её глаза наполнились слезами, – мы с братом были очень близки. Друзей у нас не было, и мы играли только друг с другом. Когда мы подросли, эта привязанность сохранилась. Брат был моим единственным оставшимся в живых родственником и близким другом.

Шерлоку Холмсу нравилось выстраивать факты в линию, как воинов перед сражением. Поэтому медлительность нашей клиентки раздражала его, но он ничем не выдавал своего нетерпения.

Он только заметил:

– В его жизни должна была произойти какая-то трагедия, какое-то несчастье, чтобы полиция так охотно приняла версию о самоубийстве.

– Да, это так, – согласилась мисс Квалсфорд. – Он был женат, имел прелестных детей и красивую, любящую жену. Но что-то мешало ему быть счастливым и любимым. Он начал избегать тех, кто ещё недавно был для него дороже всего. В нашем поместье, мистер Холмс, есть странная, наполовину разрушенная башня. Некоторые считают, что она древнего происхождения. Но это не так. Её начал строить мой дед, он был немного сумасшедшим. Мой отец, унаследовавший его недуг, закончил её. Сегодня уже никто не помнит, почему он решил это сделать. Мой брат кое-как обставил башню: принёс туда стул, кушетку, стол и стал проводить там большую часть своего времени. По ночам он обычно сидел там часами, задумчиво уставясь в темноту. Мы видели, что его что-то беспокоит, но он ни с кем не хотел делиться. Сначала пыталась расспросить его жена, потом я. Никто из нас не смог достучаться до него, и постепенно то, что терзало его, подъело всю душу. Он отрёкся от семьи и обрушивался со страшной руганью на всех, кто пытался заговорить с ним. И это он, от кого раньше никто не слышал ни одного бранного слова! И вот теперь его убили. Поскольку в своём газетном объявлении вы упомянули о питахайях, я и подумала, что вы уже напали на след преступника. Поскольку этого не произошло… – Она запнулась и, мгновение поколебавшись, добавила: – Мистер Холмс, вы не могли бы заняться расследованием убийства моего брата?

– В таком случае это должно стать расследованием причин смерти вашего брата, – поправил её Шерлок Холмс. – Вы утверждаете, что он был убит. Но полиция не вынесла бы вердикт о самоубийстве при наличии противоположных улик. Да и версия о несчастном случае может быть основана на чём-то более серьёзном, чем нежелание семьи огорчить родственников. Итак, во-первых, поскольку факт его смерти налицо, мы должны установить, почему он умер. Возможно, мы выясним, что это не убийство, и нам нечего будет расследовать. К сожалению, в настоящее время я ни как не могу выехать из Лондона. Дело огромной важности приближается к завершению и требует моего присутствия. Однако я могу прямо сейчас послать с вами моего помощника. Он проведёт предварительное следствие так же тщательно, как это сделал бы я сам.

Мисс Квалсфорд повернулась и впервые обратила на меня внимание. Она критически осмотрела меня своими спокойными синими глазами и объявила:

– Он слишком молод.

– Мистер Джонс помогает мне ещё с тех пор, как был ребёнком, – возразил Шерлок Холмс. – Вам не найти в Лондоне более искусного и компетентного частного сыскного агента, чем он. Он может поехать с вами прямо завтра. Я же присоединюсь к нему, как только позволят обстоятельства.

Очевидно, мисс Квалсфорд обладала сильной волей и привыкла всегда получать то, что хотела. Предложение Шерлока Холмса вовсе не устраивало её, но она очень быстро поняла, что ни её доводы, ни её желания не изменят его решения. В результате мы договорились с ней встретиться на вокзале Черинг-Кросс и вместе отправиться в Хэвенчерч на вечернем поезде.

На этом мисс Квалсфорд распрощалась с нами.

– Вечерний поезд, – задумчиво проговорил Шерлок Холмс. – Мне было непонятно, почему она приехала в Лондон вчера, чтобы повидаться с нами сегодня. Теперь мне непонятно, какое срочное дело требует её присутствия в Лондоне целый день, когда её брат, по её же словам, лежит в Хэвенчерче, став жертвой ужасного убийства.

Он раскрыл справочник Бредшоу.

– Она могла сесть на утренний поезд и быть дома после обеда. Пожалуйста, выясните, что она будет делать дальше.

На улице мисс Квалсфорд поджидал экипаж. Едва он скрылся из виду, я свистком подозвал кэб и отправился вслед за ней. Сначала она поехала в магазин тканей на Риджент-стрит и пробыла там так долго, что я даже решился заглянуть туда, рискуя быть узнанным.

Мисс Квалсфорд покупала чёрную материю для траурной одежды, возможно, для всей прислуги, потому что велела отмерить огромное количество. Она выбирала очень тщательно и, закончив, попросила продавца доставить покупку в гостиницу, где она остановилась.

С Риджент-стрит она отправилась по Пэлл-Мэлл и Стренду к Темплю, где у одного из домов отпустила экипаж. В дверях конторы её с нежностью приветствовал полноватый пожилой адвокат по имени Гинтер. Я слышал, как он здоровался с ней внизу на лестнице, и успел его разглядеть, когда он повёл её в свой кабинет, приговаривая:

– Моя дорогая Эмелин! Я просто потрясён и опечален вашим сообщением. Ради Бога, расскажите, что же произошло?

Закрывшаяся дверь приглушила их голоса. Я прождал час. Потом вышел сильно торопившийся слуга. Вскоре он вернулся, с трудом удерживая тяжёлый поднос, на котором я увидел обильный завтрак на двоих.

Я вернулся на Бейкер-стрит и детально проинформировал Шерлока Холмса о передвижениях юной леди, у которой совсем недавно был убит брат.

– Очевидно, мистер Гинтер является другом семьи, который знал мисс Квалсфорд ещё ребёнком, – сообщил я. – Возможно, она проведёт с ним весь остаток дня. Вы хотите, чтобы я продолжал наблюдение?

Если Холмс и ожидал драматических разоблачений, он ничем не выказал своего разочарования. Он только покачал головой.

– Спросите у миссис Хадсон, готова ли она нас покормить, – сказал он. – А после этого обсудим, что вам следует сделать в Хэвенчерче.

Когда мы поели, Шерлок Холмс набил трубку своим любимым табаком и погрузился в размышления. Постепенно вся комната наполнилась едким дымом. Наконец Холмс произнёс:

– Вам следует быть готовым к тому, что это может оказаться очевидным самоубийством, хотя мисс Квалсфорд и убеждена, что её брат никогда не покончил бы с собой. Люди довольно часто не верят в самоубийство тех, кого они любили, даже явное. Из её рассказа видно, что в этой семье наблюдается склонность к психическим расстройствам. Полиция не назвала бы произошедшее самоубийством, если бы факты не указывали на это. Дело осложняет ещё один факт: если вдова склонна считать это несчастным случаем, она может запретить вести любого рода расследование. Это существенно сузит круг вашей деятельности. Но все это из области домыслов, ведь мы располагаем таким небольшим количеством фактов. Однако вы знаете, с чего должны начать.

– Кроме факта смерти Эдмунда, у нас есть ещё только один: постоянное употребление в разговорах слова «питахайя».

– Именно поэтому, Портер, я согласился взяться за это дело. Даже если и существует взаимосвязь между питахайями Эдмунда и питахайями со Спиталфилдского рынка, она может оказаться весьма призрачной. Но мы пообещали юной леди помочь и, кроме того, можем удовлетворить наше собственное любопытство. Портер, вы ведь находите мисс Квалсфорд привлекательной?

– Да, очень, – согласился я. – Но в ней есть и что-то пугающее. Я вполне понимаю, почему она не носит обручального кольца.

Шерлок Холмс с интересом посмотрел на меня:

– Какое любопытное наблюдение. Вы не делаете из этого простого вывода, что она не замужем?

– Я согласен, что она скорее всего не замужем. Но женщина, обладающая столь сильным характером, даже имея мужа, может пренебречь столь явным символом покорности.

– Вполне возможно. Портер, иногда вы рассудительны не по годам. Я-то полагал, вы скажете, что именно её преданность брату является лучшим доказательством отсутствия у неё супруга. Впрочем, это не имеет значения, кто-нибудь из жителей Хэвенчерча с радостью расскажет вам о ней. После вчерашнего разговора мне показалось, будто я уже слышал о семействе Квалсфордов. Когда вы отправились спать, я освежил свои сведения. По-моему, именно отец девушки, Освальд Квалсфорд, несколько лет назад был замешан в скандале. Если мне не изменяет память, он завязал интрижку с какой-то французской актрисой. По слухам, эта связь разорила его. Однако, как известно, существуют разные степени разорения, и по мисс Квалсфорд вовсе не скажешь, что она бедствует. Итак, вам предстоит встретиться с семейством Квалсфордов, имеющим весьма древнюю историю и, если не считать случая с иностранной актрисой, пользующимся всеобщим уважением.

– Как мне передавать сообщения?

– Обычным образом. В Хэвенчерче вряд ли есть такое современное изобретение, как телефон. Поэтому вам придётся телеграфировать из Рея, как это делала и мисс Квалсфорд. Это не очень далеко. Телеграфируйте только в случае необходимости и если обнаружите нечто, представляющее особый интерес.

– Какая может возникнуть необходимость, сэр? Брат мёртв. Полиция или семья уже давно уничтожили большую часть улик. Мне не останется ничего другого, как собирать сплетни.

Шерлок Холмс улыбнулся:

– Но именно это вам как раз превосходно удаётся. Итак, или мы имеем дело с заурядной семейной трагедией, которой можно лишь посочувствовать и которая не представляет интереса для окружающих. Или же, напротив, мы столкнулись с каким-то очень запутанным преступлением. Пользуйтесь телеграфом в последнем случае. Вы слышали ли когда-нибудь о стране Болот?

– Стране Болот? – машинально повторил я вслед за ним.

Шерлок Холмс протянул руку к открытой книге, лежавшей на полу позади его стула:

– Она находилась на юго-востоке Англии – Ромни, Уолленд, Галдфорд и так далее. Одиннадцать веков тому назад в книге «Перечень чудес Британии» эта местность описана так: «В ней триста сорок островов, и на всех них живут люди. На каждом острове высится скала, и на каждой есть орлиное гнездо. Между ними течёт триста сорок рек, но лишь одна из них – Лаймен – впадает в море».

За одиннадцать веков многое изменилось. Триста сорок рек, вероятно, наблюдались при приливах; вода отступала, и реки пересохли; орлы давно улетели, а болота превратились в пустоши. Но всё-таки в этой местности есть нечто странное, с трудом поддающееся описанию. Нам предстоит выяснить, не связана ли эта странность с непонятными обстоятельствами смерти Эдмунда Квалсфорда.

Шерлок Холмс разостлал карту и показал вытянутое в виде треугольника между морем и Кентом графство Восточный Сассекс. Граница между ними шла по извивающейся линии реки Ротер, а затем, все так же петляя, доходила до берега к востоку от Рея. Грейсни и Хэвенчерч находились в Кенте, в нескольких милях к северу от Рея, чуть севернее границы с Кентом.

– Это проклятое дело в Оксфорде может тянуться целую вечность, если шантажист попытается играть, даже когда все его карты побиты козырями, – продолжал Шерлок Холмс. – Я приеду в Хэвенчерч, как только оно закончится.

Когда я вновь встретился с мисс Квалсфорд на вокзале Черинг-Кросс, она отнеслась ко мне совершенно как хозяйка к вновь нанятому слуге. Она не была уверена ни в моей компетентности, ни в моей благонадёжности, но была готова предоставить все возможности проявить себя.

Поскольку она определённо считала меня совершенно юным и неопытным существом, ни о каких доверительных беседах между нами не могло быть и речи. Разумеется, дело обстояло бы иначе, будь на моём месте Шерлок Холмс.

Путешествие продолжалось почти два с половиной часа, и за это время мы едва обменялись несколькими словами. Как только поезд двинулся, мисс Квалсфорд вынула из сумки книжку и погрузилась в чтение. Я же начал размышлять, пытаясь прийти к первым заключениям. Прежде всего я пришёл к выводу, что у Квалсфордов должна быть весьма приличная библиотека. Мисс Квалсфорд читала книгу в изысканно украшенном кожаном переплёте. На корешке была вытиснена золотом большая витиеватая буква «К». К сожалению, с моего места я не смог прочитать название книги, поэтому мне пришлось отложить вынесение суждения относительно литературного вкуса мисс Квалсфорд и содержания их библиотеки.

Несколько раз мисс Квалсфорд поднимала на меня свои глубокие синие глаза. Но эти мимолётные взгляды означали лишь, что она желала проверить, удобно ли мне и не нуждаюсь ли я в чём-либо.

В Ашфорде мы пересели на ветку, которая шла на юго-восток к Рею и Гастингсу. Я пытался разглядеть ту необычную местность, о которой говорил Шерлок Холмс. Но за окном была лишь тёмная, безлунная ночь. Поэтому мои первые впечатления ничем не отличались от обычных.

Мы постояли несколько минут на станции Эплдор, которая состояла из ряда плохо освещённых зданий. Как только поезд отправился, мисс Квалсфорд поднялась и начала собирать свой багаж. Я помог ей, взяв свёрток с купленной ею материей.

Едва поезд остановился в Хэвенчерче, я открыл дверь и вышел на платформу. Я повернулся, чтобы помочь мисс Квалсфорд, но пожилой слуга в ливрее, опередив меня, выступил вперёд, принял её дорожную сумку и предложил ей руку.

– Добрый вечер, мисс Эмелин, – сказал он.

– Добрый вечер, Ральф, – ответила она. – Как здоровье миссис Квалсфорд?

– Немного получше, мисс Эмелин.

– За доктором посылали?

– Он заезжал сегодня утром.

Поезд тронулся, и вскоре его огни исчезли в отдалении, оставив нас в темноте. С поразительной расторопностью слуга забрал всю кипу сумок и свёртков и повёл нас к ожидавшей рядом рессорной двуколке. Он помог мисс Квалсфорд усесться. Я стоял сзади, надеясь, что он зажжёт фонари, но, похоже, они вовсе отсутствовали.

Я знал, что в двуколке было место только для возчика и одного пассажира, и приготовился найти себе местечко среди багажа. Но мисс Квалсфорд не допускавшим возражений тоном потребовала, чтобы я сел рядом с ней, и сама взяла в руки вожжи. Меня несколько встревожила перспектива поездки в такой кромешной тьме. Однако я начал успокаивать себя, убеждая, что, вероятно, мисс Квалсфорд проделывала этот путь десятки, а то и сотни раз. А главное, этот путь был знаком и лошади. Я вскарабкался в двуколку, проигнорировав протянутую руку Ральфа; он уселся на багаже. Через минуту мы уже катили в ночи по неровной деревенской дороге, и я скорее почувствовал, нежели увидел необычность местности, которая нас окружала.

Не было никаких ориентиров. Темнота неба словно бы переходила в черноту плоской земли, которая, как я узнал назавтра, некогда была морским дном. В этом погруженном в ночь пространстве не существовало границ между твердью и воздухом.

До сих пор я жил в мире, который никогда не менялся и казался воплощением ничем не нарушаемой стабильности. Создав горы и долины, Господь оставил их неизменными, и постепенно они стали такими древними, что теперь мы не могли представить себе их возраст. Здесь всё выглядело иначе. Здесь Господь экспериментировал, пытаясь создать новые образования, смешивая море и сушу и тут же, в обозримых временных пределах, меняя своё решение. Поэтому бывшие порты оказывались за многие мили от моря, острова вместо воды окружены были фермами, а реки пересыхали. В свою очередь, человечество также занималось экспериментами, как бы вступая в прямое соревнование с самим Всевышним.

Казалось, земля была погружена в какое-то первозданное спокойствие, на фоне которого выглядели никчёмными страсти столетиями населявших её жителей. Она лишь слегка поддавалась их усилиям и снова застывала, полная того исконного покоя, который могло нарушить лишь прикосновение десницы всемогущего Господа.

Мы медленно двигались во тьме ночи, которая составляла одно целое с окутанной ею землёй. Мы следовали по бесконечным поворотам и зигзагам невидимой дороги, и, думаю, быстрее преодолеть их вряд ли можно было бы даже днём.

Неожиданно копыта лошади прогрохотали по мосту, а затем зацокали по камням. Дорога стала ровнее, поскольку была усыпана гравием. Затем она начала подниматься в гору. Впереди и над нами, то тут, то там засветились отдельные огоньки. Мы въехали в деревню.

Хэвенчерч представлял собой две длинные неосвещённые улицы, состоявшие из старых зданий, находившихся в разной степени разрушения. На моё счастье, в разрыве облаков появилась луна. Недавно было полнолуние, и серебристый свет немного смягчал жалкий вид открывшихся моему взору строений.

В конце вереницы домов стояла заброшенная ветряная мельница, выглядевшая как часовой, давно скончавшийся на своём посту. Мы поехали по более накатанной части Главной улицы, и я с любопытством стал осматриваться вокруг. За открытой дверью кузницы грузный фермер критически наблюдал за кузнецом, подковывавшим его лошадь при свете фонаря. Я подумал, что преуспевающий кузнец вряд ли прервёт свой отдых, чтобы выполнить работу, которую вполне можно отложить на завтра. Кроме того, в деревне обнаружилась гостиница, бакалейная лавка, магазин тканей, пекарня, колёсная мастерская, ещё одна бакалейная лавка – традиционный набор учреждений, предлагающих товары и услуги в любом небольшом селении. Их убогий вид наводил на мысль, что доходы местных торговцев невелики и они едва сводят концы с концами, а молодой доктор, с любопытством глазевший на нашу двуколку из своей приёмной, получает часть гонорара продуктами, а остальную – чеками, которые не оплачиваются. Даже общественные дома носили отпечаток неухоженности.

Колокола отбили четверть. Казалось, они прозвонили прямо над нашими головами, но церкви я не видел. Это был отражённый звук, зависший в окружавшем нас воздухе.

Блеск фонаря привлёк моё внимание к магазину, который явно отличался от остальных: его недавно покрасили, название, выведенное большими позолоченными буквами, гласило: «Квалсфордская импортная компания».

– Это семейное предприятие? – спросил я мисс Квалсфорд.

Она настолько погрузилась в свои мысли, что вздрогнула при звуке моего голоса и недоуменно обернулась ко мне. Как бы очнувшись, она извинилась, и мне пришлось повторить свой вопрос.

– Это фирма моего брата, – объяснила мисс Квалсфорд. – Он возлагал на неё большие надежды.

Компания по импорту, находившаяся в отдалении от какого-либо порта, являлась ещё одним признаком странности этих мест. Или она свидетельствовала в пользу версии о самоубийстве брата мисс Квалсфорд. Если он возлагал большие надежды на подобное предприятие, то его неизбежно ожидало и большое разочарование. Интересно, успел ли он его испытать, подумал я.

В это время мы проезжали мимо прелестной старой гостиницы под названием «Королевский лебедь», и я, запинаясь, произнёс:

– Я хотел бы остановиться в деревне.

– В поместье достаточно свободных комнат, – резко ответила мисс Квалсфорд. – Правда, мы сначала должны узнать мнение жены брата. «Морские утёсы» теперь принадлежат ей.

Мы съехали с Главной улицы на ухабистую грунтовую дорогу, которая продолжала подниматься вверх. Неожиданно слева возникла огромная тень: это была церковь. После того как она осталась позади, дорога совсем сузилась и превратилась в извилистую, изрытую колеями сельскую тропинку. Луна опять исчезла, и двуколка перемещалась в темноте, задевая то справа, то слева ветви деревьев. Ни я, ни мисс Квалсфорд не видели дорогу, но лошадь продолжала невозмутимо трусить вперёд.

Я почти ничего не разглядел и когда мы прибыли в «Морские утёсы». Сначала мы резко повернули, затем круто поднялись в гору, снова свернули, и наконец в конце парка перед нами появилось огромное здание. Свет горел только в нескольких его окнах.

Двуколка остановилась перед домом, слуга спрыгнул и помог мисс Квалсфорд сойти на землю. Она мягко заговорила с ним, однако в её голосе слышалась тревога. Я спрыгнул с другой стороны и развернулся, чтобы помочь слуге разобраться с нашими вещами и свёртками. Но мисс Квалсфорд положила руку мне на плечо и сказала:

– Идёмте.

Мы двинулись к дому. Как только мы поднялись на крыльцо, тяжёлая дверь распахнулась настежь, и нас окатило потоком света. В дверях вырос странный силуэт, но было неясно, приветствуют ли нас или собираются выгнать вон. Перед нами стояла женщина, возможно, одного возраста с мисс Квалсфорд, также одетая в чёрное, но совершенная противоположность ей как по внешности, так и по манерам. Темноволосая, высокая и худая, она показалась мне иностранкой, в то время как мисс Квалсфорд была настоящим воплощением английской женственности.

Пока мисс Квалсфорд представляла меня, женщина не проронила ни слова.

– Ларисса Квалсфорд, вдова моего брата. Ларисса, это мистер Джонс. Он – помощник Шерлока Холмса и приехал расследовать убийство Эдмунда.

– Убийство!

Она прокричала это слово прямо нам в лицо.

– Здесь не было никакого убийства. Вы, – она указала дрожащим пальцем на свою золовку, – вы довели его до этого. Вы сделали это. Вы довели Эдмунда до самоубийства! Убирайтесь! Убирайтесь оба!

Она резко повернулась и, пробежав по коридору, исчезла в глубине дома.

Я был в полном замешательстве от такого приёма, но ещё больше меня расстроила реакция мисс Квалсфорд. Она постояла некоторое время опустив голову, и, когда снова посмотрела на меня, в её глазах были слезы.

– Мне так неудобно, – проговорила она. – Вы напрасно проделали столь долгий путь. Мне следовало знать, что всё это бесполезно. Вы же не сможете проводить расследование смерти Эдмунда, раз моя золовка не захочет пустить вас в дом.

– Для многих людей слово «убийство» обостряет ощущение горя, – попытался я её утешить. – Возможно, через день или два…

– Возможно, – вздохнула мисс Квалсфорд. – Так вы возвращаетесь в Лондон? Я могу написать вам или послать телеграмму, когда Ларисса… скажем, возьмёт себя в руки.

– Я должен обратиться за инструкциями к мистеру Холмсу, – ответил я. – Очевидно, я всё же могу провести определённое расследование, не беспокоя вас. Я остановлюсь в той гостинице, мимо которой мы проезжали, если в ней, конечно, есть свободные места.

– Хорошо, остановитесь в гостинице «Лебедь», – согласилась мисс Квалсфорд. – Она лучшая из тех двух, что есть в деревне. Ральф отвезёт вас. Если мне нужно будет передать вам сообщение, я отправлю его в «Лебедь».

Мы вернулись к ожидавшей нас двуколке. Ральф уже снял сумки и свёртки мисс Квалсфорд, но оставил мою сумку. Вероятно, когда мы прибыли, она шепнула ему, чтобы он подождал, пока не выяснится, как примет нас хозяйка дома.

Я сказал, что легко мог бы добраться и пешком. Но она решительно отвергла эту идею как бессмысленную.

– Вы будете всю ночь бродить в темноте. Дорога очень плохая, и по ней опасно ходить ночью. Ральф отвезёт вас.

Конечно, она была права. Но после бесконечной утомительной поездки в поезде, а затем по тряской дороге я с удовольствием прогулялся бы до деревни. Это помогло бы мне обдумать отчёт, который я срочно намеревался отправить Шерлоку Холмсу.

Ибо в коридоре дома Квалсфордов, за спиной Лариссы, я успел разглядеть выглядывавшую из-за двери безобразную старуху с огромным крючковатым носом. И в то же мгновение понял, что раскрыл тайну выряженной в лохмотья неизвестной, которая спрашивала о питахайях на Спиталфилдском рынке.