Текст книги "Разделяющий нож: В пути"

– Тебе-то хорошо – ты уедешь, как только вода поднимется. А мы останемся здесь, и нам придется каждый день иметь дело с этими людьми.

Верел смотрел на Дага с новым интересом.

– Твой напарник Саун говорил, что у тебя необычно сильный – для дозорного, конечно, – Дар.

О боги, ну конечно: здешний целитель наверняка разговаривал с выздоравливающим Сауном, да и с Рилой тоже.

– Я делал, что мог, с тем, что имел. Медицинская помощь в походе требуется иногда экстренно. – Правда, с появлением призрачной руки Даг как будто стал иметь… больше. Была ли это какая-то новая сила или просто проявление исцелившегося после давнего увечья Дара, даже знаменитая целительница Хохария не смогла определить.

Верел не упомянул о неумышленном околдовывании как об основании отказывать в помощи крестьянам. Да и знал ли он вообще о таком, если никогда никого, кроме Стражей Озера, не лечил? Может быть, воздействие Дага на Хога было чем-то уникальным? Даг неожиданно подумал: а знает ли Амма о том, что Хог не отправился домой вместе с другими возчиками? Наверное, не знает, раз не упомянула об этом.

Ниси Сэндвиллоу усталым жестом потерла свое морщинистое лицо.

– Что именно ты говорил этим крестьянам и речникам, Даг?

– Ничего. Иногда правду, но по большей части ничего. По крайней мере, – мрачно добавил Даг, – я не прибегал к удобной лжи.

– Отсутствующие боги! – воскликнула Амма. – Тебя только изгнали, или ты собрался стать предателем?

– Ни то и ни другое! – Даг возмущенно выпрямился. «Предатель» было еще более гнусным оскорблением, чем «беглец». Стражи Озера, каковы бы ни были их дарования, редко становились отступниками; на памяти Дага такого не случалось ни разу, однако страшные предания прошлого он слышал. Дозорные, имевшие опыт выслеживания, несомненно, быстро обнаружили бы такого безумца и уничтожили его – совсем как Злого. – Громовержец фактически дал мне свое благословение. Если мне удастся найти ответ, он хочет его узнать. Он так же ясно видит проблему, как и я.

– И что же это за проблема? – скептически поинтересовалась Амма.

– Я столкнулся с нею летом в Рейнтри, – начал Даг, стараясь собраться с мыслями. Предшествовавший разговор был не слишком хорошим вступлением к обсуждению такого серьезного вопроса, но тут уж он ничего поделать не мог. – Там Злой чуть не ускользнул от нас, потому что вывелся совсем рядом с городом и украл силу пяти сотен горожан даже еще до того, как двинулся на юг. Так случилось потому, что никто не учил крестьян опасаться Злого. Вот я и спросил Громовержца: что произошло бы, появись он у незаконно возникшего поселения? Или у большого города, такого, как Трипойнт или Серебряные Перекаты? Для Злого это было бы мгновенно приобретенное богатство. И чем больше фермеров просачивается на север, чем большую территорию они заселяют, чем крупнее становятся их города – а Жемчужная Излучина выросла вдвое с тех пор, как я в последний раз проезжал здесь, – тем более вероятным делается такое несчастье. И что же мы тогда будем делать?

– Оттесним крестьян обратно на юг, – немедленно ответила Амма. – Им здесь не место.

– Ты же знаешь, что они не уйдут. Они уже не одно поколение осваивают земли к северу от Грейс, они тяжелым трудом сделали эти земли своими. Нас и так слишком мало, чтобы вовремя обнаруживать всех Злых, и если мы еще ввяжемся в войну с крестьянами, то победителей в ней не будет, а выиграет от нее только следующий появившийся Злой. Фермеры уже здесь, и здесь мы должны искать выход.

Даг не мог не подумать о том, что там, где вместе будут жить крестьяне и Стражи Озера, предстоит жить и их с Фаун детям. Эта новая и очень личная сторона проблемы стала беспокоить его только теперь; Даг многие годы – пока она не обрела такого значения для него – просто от нее отмахивался.

«Этот кризис назревал всю мою жизнь. Он не должен был бы оказаться сюрпризом».

Новая мысль заставила Дага помолчать, прежде чем он продолжил:

– Лагерь Хикори не имеет дела с крестьянами – с ними соприкасаются только дозорные, – потому что окружен лесами, куда фермеры еще не проникли. Здесь, на переправе Жемчужная Стремнина, вы сталкиваетесь со всеми проблемами уже не один год. Вы должны были уже найти способ уживаться с крестьянами.

– Еще чего, – проворчала Амма. – Ты только подумай об этих идиотских горшках на голове – вот пример того, с каким страхом и подозрительностью относятся к нам эти люди. И ты полагаешь, что мы дадим им доказательство того, чем в действительности занимаемся? Если нельзя вытурить крестьян, значит, нужно переселиться нам – как минимум на пять миль выше по течению. Вот мой ответ. – Она сердито посмотрела на Ниси, которая ответила ей тем же.

Даг покачал головой.

– Со временем крестьяне заполнят всю эту долину. Если уже сейчас трудно держаться от них подальше, позднее это сделается невозможным, когда переселяться станет некуда. Нам следовало бы подумать о будущем заранее.

– Кому это «нам», Даг Блуфилд-без-лагеря? – бросила Амма. – Твоя светлая мысль о помощи крестьянам чуть не привела к убийству нашего целителя сегодня утром.

Верел изобразил слабый протест, хотя только по поводу собственной возможности погибнуть.

Амма воинственно продолжала:

– Я сказала этим недотепам из деревни, что лечить крестьян могут только Стражи Озера с золотыми глазами, хотя и тревожусь теперь за бедолагу с такими же глазами, который им попадется в следующий раз. Пожалуй, следует сказать им, что на это способны только дозорные из лагеря Хикори; вот пусть твои соплеменники и разбираются с любителями помахать ножом.

– На самом деле, – медленно проговорила Ниси, – лечение крестьян – такая же проблема, как и война с ними. Такая ноша тяжело ляжет на нас, еще больше осложнит борьбу со Злыми.

По крайней мере она прислушивалась к тому, что говорил Даг. Что ж, она – член совета, привычная к спорам… Даг попытался предложить выход:

– Мы сохранили бы равновесие, если бы крестьяне, в свою очередь, взяли на себя часть наших обязанностей. Не в подарок, а в обмен. – Он посмотрел на Ниси и рискнул добавить: – Или даже в виде денежной сделки. – Такова была тайная мысль Дага о том, как заработать на жизнь в крестьянской стране… до того момента, как проблема с околдовыванием так его смутила.

Ниси подняла брови.

– Так что, лечить только богатых фермеров?

Даг открыл было рот и тут же его закрыл. Похоже, он не все продумал… да что там, тут сложностей не оберешься.

Верел странно посмотрел на Дага.

– Немногие способны на глубокое подкрепление Дара.

– А это не каждому и нужно. Очень многие могут оказывать помощь в легких случаях. Мы, дозорные, все время лечим друг друга.

– Чем именно ты, дозорный, помог тому возчику? – спросил Верел.

Даг пожал плечами, потом, сглотнув, как можно более кратко описал, как передвинул обломки кости, как соединил сосуды и нервы, чтобы повреждения могли начать заживать. Он был очень осторожен, когда упомянул о своей призрачной руке: назвал ее проекцией Дара, как делала и Хохария. Даг надеялся, что целитель одобрит его действия, если уж не то, что совершены они были на пользу крестьянину. Он не стал упоминать о неожиданных последствиях своего вмешательства, хотя и позволил себе высказать сожаление об отсутствии страхующего напарника.

– Целительница в лагере Хикори знала, что ты на такое способен, и отпустила тебя? – спросил Верел.

В Рейнтри Хохария видела, как Даг совершает и более странные вещи…

– Хохария пыталась привлечь меня к своим делам, и если бы она была готова признать Фаун как мою жену и, может быть, как помощницу, я, возможно, согласился бы. Только она не захотела, так что мы расстались. – Даг заметил, что Верел смотрит на него с алчностью, хотя и настороженно. Следовало ли ему понять намек? Вдвоем с Фаун они могли сойти за полутора целителей – ценное добавление к недостаточному для лагеря штату.

Верел, похоже, думал о том же, потому что Даг ощутил прикосновение его Дара к свадебной тесьме, скрытой от обычного взгляда рукавом.

– Она похожа на настоящую, – с сомнением протянул целитель.

– Таковой она и является.

Верелу явно очень хотелось уединиться с Дагом и расспросить его о том, как удалось изготовить тесьму. Дагу столь же сильно хотелось отвести целителя в сторонку и вытрясти из него все, что тот знал о подкреплении Дара, о его повреждениях, об околдовывании и сотне других сложностей… однако ему было ясно, что раздраженная Амма не для того к нему явилась.

– Старые обычаи прекрасно годились в течение тысячи лет, – мрачно сказала Амма. – Нет ничего, что сохранялось бы так долго без веской причины. Так пусть крестьяне остаются крестьянами, а Стражи Озера – Стражами Озера; так все мы выживем. Смешивать разные вещи опасно. Хорошо, если такое падет только на твою собственную глупую голову, но ни к чему, чтобы это вредило кому-то еще. – Она показала на перевязанную руку Верела.

– Это все, чего ты хочешь? – вызывающе спросил Даг. – Чтобы проблема переместилась куда-нибудь прочь?

Амма фыркнула.

– Если бы я попыталась взвалить на себя беды всего мира, я бы сошла с ума. И Жемчужная Стремнина пострадала бы. Я командую здешними дозорными. Соседние лагеря отвечают за свои территории, их соседи – за свои, по всей равнине, да и за ее пределами тоже. Так мы и выживаем – каждый сам по себе и все мы вместе. Я должна доверять соседям, они должны доверять мне. Доверять, в частности, в том, что я не стану гоняться за болотными огоньками. Так что будь добр, Даг-без-лагеря, держись в сторонке и не будоражь народ на моей территории.

– С подъемом воды я уеду, – сказал Даг. Показав на холодную синеву безоблачного неба, он добавил: – Только управлять дождями я не могу.

– Это меня устраивает, – проворчала Амма Оспри. Она резко поднялась, показывая, что разговор окончен. Двое ее спутников поднялись тоже, хотя продолжали хмуриться скорее от тревожных мыслей, чем в раздражении.

Было ясно, что момент снова заговорить о разделяющем ноже неподходящий. Даг вздохнул и поднял руку к виску в вежливом приветствии.

9

Фаун то и дело оглядывалась на лес, но Даг так и не вернулся на берег до того, как хозяин угольной баржи явился с тачкой и выкупил их добычу. Берри скрупулезно разделила скромный заработок на пять частей. Когда они возвращались к «Надежде», Бо бесшумно исчез в удлиняющихся тенях, направившись в Опоссумью Пристань.

Берри только покачала головой. На вопросительный взгляд Фаун она ответила:

– Мы с Бо заключили соглашение: он не пропивает деньги, которые я зарабатываю на барже. До сих пор он его соблюдал. – Берри вздохнула. – Не думаю, что мы увидим его до утра.

Все еще дрожа, несмотря на сухую одежду, Вит и Готорн развели огонь в очаге, пока Фаун и Берри, натыкаясь друг на друга, накрывали на стол и готовили горячую еду. Встревоженный Даг явился, как раз когда Фаун раскладывала по мискам бобы с беконом. На вопросительный взгляд жены он только покачал головой.

– Может, прогуляемся после ужина? – шепнула Дагу Фаун, когда он садился к столу.

– Было бы неплохо, – согласился Даг.

И прогуляться, и поговорить… Фаун видела, что Дага что-то гнетет. Впрочем, она тут же отвлеклась на готовку, счастливая возможностью иметь хоть тесную, но настоящую кухню после того, как целое лето коптилась в дыму у открытого огня. Она принялась угощать стеснительного Хога, и тот впал в противоположную крайность: накинулся на свою порцию с такой жадностью, словно кто-то мог отнять у него миску. Вит принялся отчитывать парнишку, и Фаун пришлось отвернуться и спрятать улыбку при виде того, как Хог с почтением выслушивает указания Вита – да к тому же насчет правил поведения за столом. Готорн весело обсуждал разнообразные способы потратить заработанные на добыче угля деньги. Берри посоветовала ему приберечь денежки, а Вит – купить на них что-то, что можно с выгодой продать ниже по течению.

– Лучше всего что-нибудь небьющееся, – предложила Фаун, заработав недовольный взгляд Вита. Даг молча улыбнулся, и на сердце у Фаун стало легче. За квадратными окнами каюты наступала морозная ночь – к утру на стеклах, должно быть, появятся ледяные узоры, – но внутри было уютно и светло от масляной лампы. Уютно… и в компании друзей. Фаун нашла, что это очень ей нравится.

Даг повернул голову и положил вилку. Через мгновение по сходням прогрохотали тяжелые шаги и кто-то спрыгнул на палубу. Баржа слегка качнулась. В переднюю дверь каюты – люк, мысленно поправилась Фаун, – заколотил чей-то кулак, и мужской голос прорычал:

– Хозяйка Берри, вышли-ка к нам того длинного Стража Озера, который у тебя тут прячется!

– Что? – удивленно спросил Вит поморщившегося Дага. – Кто-то к тебе пришел, Даг?

– Довольно много этих «кто-то», – вздохнул Даг.

– Вечно Бо нет, когда он нужен, – проворчала Берри, поднимаясь со скамьи. Вит и Фаун последовали за ней к двери; Готорну Берри знаком велела оставаться на месте. Хог боязливо съежился, а Даг остался сидеть, где сидел, только провел правой рукой по волосам, а потом оперся о нее подбородком.

– Берри! – прокричал тот же голос. – Давай его сюда, говорят тебе!

– Потише, Вейн, ты перебудишь всех мальков в реке своими воплями, – раздраженно крикнула в ответ Берри. – Я прекрасно тебя слышу, я не глухая. – Она распахнула люк и вышла наружу. – Что за переполох? – Вит встал у ее локтя, Фаун выглядывала из-за спины брата.

На передней палубе между загоном для козы и курятником высился здоровенный речник. Даг оставил Копперхеда привязанным к дереву на берегу в стороне от тропы, утешив охапкой сена, но коза Дейзи забеспокоилась и заблеяла. Речник – Вейн? – размахивал факелом. Оранжевый свет плясал на его широком лице, разрумянившемся не от ходьбы или холода, а, судя по исходившему от него густому запаху, от пива.

На берегу собралась толпа человек из двадцати. Фаун смотрела на них в панике. Некоторых из матросов она узнала: это были те самые обладатели красно-синих полосатых штанов, что днем прошли мимо, направляясь в Жемчужную Излучину. Остальные, должно быть, были деревенские жители; между ними виднелось несколько женщин. У кого-то имелись фонари, пара речников размахивала факелами. На фоне темного берега сборище сияло, как костер.

Обычно речники носили за поясом ножи, некоторые из которых не уступали боевому ножу Дага, но теперь почти все сжимали еще и дубинки. Шестеро матросов держали на плечах снятую с петель дверь, на которой лежала закутанная в одеяла стонущая фигура. На мрачных лицах было написано напряжение, улыбки казались то глупыми, то волчьими. Фаун подумала, что эти люди выглядят скорее возбужденными, чем разозленными, но их число ее смущало. Разбуженные шумом, речники на соседних баржах собрались у поручней, наблюдая за происходящим.

– Марк-плотник говорит, что эти надутые Стражи Озера отказались лечить его жену, а ей ужас как плохо. – Хозяин Вейн ткнул толстым пальцем в скорчившуюся фигуру на двери. – Так что мы на «Кусачей черепахе» проголосовали и решили, что нужно заставить помочь ей этого!

Толпа согласно заворчала и качнулась вперед; носильщики накренили дверь, и с нее донесся резкий крик. Широкоплечие матросы виновато переглянулись и более бережно перехватили ношу.

Фаун подумала о том, не стоит ли ей заявить, что Даг отсутствует, и не последует ли в этом случае насильственный обыск баржи, как, прежде чем она успела открыть рот, Даг вынырнул из люка и выпрямился во весь рост – он был на ладонь выше хозяина Вейна, с удовольствием отметила Фаун.

– Привет, – обратился он к толпе своим глубоким спокойным голосом. – Что у вас приключилось?

Речник наклонил голову, как бык, готовый броситься на обидчика.

– У нас тут очень больная женщина.

Взгляд Дага скользнул по берегу.

– Вижу.

Благодаря Дару он наверняка видел гораздо больше и разобрался в ситуации еще до того, как вышел на свет факелов. Фаун ухватилась за эту мысль. Только знает ли он, что делает? Если и нет, то все равно он знает о каждом из собравшихся больше, чем те догадываются.

– Ты вылечил разбитое колено тому парню-возчику, – продолжал Вейн. – Он прошлым вечером показывал его нам в таверне. Мы все видели. Мы знаем, что ты можешь помочь.

Даг сделал глубокий вдох.

– Я, знаешь ли, не настоящий целитель, я всего лишь дозорный.

– Не пытайся своими увертками обмануть нас!

Даг вскинул голову; речник отступил на шаг, встретившись с его сверкнувшими глазами.

– Я не обманываю. – Про себя он прошептал: «И не стану лгать». Он потер шею, поднял взгляд и тихо спросил Фаун, подобравшуюся к нему поближе: – Ты не замечаешь туч на горизонте?

Длинные прозрачные полосы облаков предвещали перемену погоды. Фаун посмотрела в ту же сторону, что и Даг. Легкая пелена, похожая на снятое молоко, скрыла осенние звезды на западе.

– Да… пожалуй.

Даг ободряюще улыбнулся жене.

– Что ж, рискнем. – Он повернулся и распорядился: – Несите ее сюда и положите на палубе. Нет, для всех вас здесь нет места. Только ее муж и… есть тут кто из ее родственниц? А, сестра – хорошо. Поднимись сюда, мэм. – Толпа зашевелилась, матросы принесли еще пару досок, чтобы расширить сходни, внесли на палубу дверь и с кряхтением опустили ее.

– Вит, оставайся поблизости, а ты, Фаун, стой рядом, – сказал Даг; шум на берегу заглушил его слова. – Это и есть ее муж? – спросил Даг, когда вперед вышел молодой человек с черными кругами под глазами. – Вот дерьмо, он же не старше Вита!

Риск уронить импровизированные носилки в грязь заставил людей отойти подальше; тех, кто оказался на территории Берри, тоже удалось потеснить – на это ее авторитета хватило: она просто объяснила, что места на барже для них нет. Кроме мужа и сестры больной, остался только Вейн. Фаун предположила, что вся экспедиция была организована в таверне. Доброе дело в сочетании с шансом избить кого-нибудь показалось, конечно, полупьяным матросам идеальным сочетанием. Двадцать на одного – уж не думали ли они, что справятся с Дагом? Даг бесстрастно смотрел на больную женщину.

«Может быть, и нет».

Жена плотника напомнила Фаун Кловер – до того как болезнь скрутила ее, она, должно быть, была пухленькой и веселой. Теперь ее круглое лицо осунулось и блестело от холодного пота. Темные волосы на висках слегка завивались: из углов глаз женщины текли слезы боли. Быстро дыша, она теребила юбку на животе влажными от пота руками. Фаун заметила, как из каюты выбрался Хог; Готорн тоже с любопытством выглядывал из люка.

Марк-плотник опустился на колени и взял женщину за руку; их пальцы переплелись. Он посмотрел на Дага с душераздирающей мольбой.

– Что с ней такое, Страж Озера? Она так не стонала, даже когда рожала нашего малыша.

Даг потер губы, потом опустился на колени с другой стороны от больной, потянув за собой Фаун.

– Мне уже случалось видеть такую неприятность раньше. Давно, в медицинском шатре Лутлии. – Фаун бросила на мужа тревожный взгляд: она-то знала, когда именно он долго пробыл в этом шатре. – Туда принесли парня, которого неожиданно схватила боль в животе. У нее тоже все началось внезапно?

Плотник встревоженно закивал.

– Два дня назад.

– Угу… – Даг потер руку о колено. – Не знаю, случалось ли тебе видеть внутренности человека… – Не самый удачный выбор слов, забеспокоилась Фаун: ведь половина крестьян подозревает Стражей Озера в людоедстве. – Внизу в уголке живота имеется такой скользкий слепой отросток размером с мизинец ребенка. Целители так и не смогли объяснить мне, для чего он нужен. Так вот у того парня этот отросток то ли перекрутился, то ли воспалился, и в результате началось жуткое воспаление – отросток раздулся, как пузырь. К тому времени, когда парня доставили в медицинский шатер, этот пузырь лопнул… и вся мерзость из него разлилась по кишкам – парня как будто ранили в живот.

Из слушателей Дага по крайней мере хозяин Вейн, похоже, знал, к чему такое ведет, и его губы издали беззвучный свист.

– Заражение распространялось слишком быстро, чтобы даже подкрепление Дара лучшим целителем могло его остановить, так что через три дня тот парень умер. Странная вещь: когда его отросток лопнул, боль уменьшилась, поскольку пузырь перестал давить на кишки. Думаю, это парня и обмануло: он решил, что дело пошло на поправку, а потом было уже поздно…

Плотник спросил внезапно охрипшим голосом:

– Так у Кресс в животе эта штука тоже лопнет?

– Пока еще не лопнула, – ответил Даг. – Болезнь такая очень опасна, но для Дара тут дело несложное. Есть множество болезней, особенно у женщин, когда никакой целитель на свете не поможет, но эта… – Даг шумно выдохнул воздух. – Я по крайней мере могу попытаться. – Он толкнул локтем Фаун. – Искорка, будь добра, сними мой протез.

Даг прекрасно мог справиться с этим и сам, но такая просьба заставила всех зрителей сосредоточить внимание на ней – крестьянской жене дозорного. Он сделал так намеренно? Фаун расстегнула пряжки и сняла деревянную основу и тонкий хлопковый чехол, который она связала, чтобы протез не натирал мозолей, и отложила все это в сторону. Насколько Фаун было известно, протез никак не мешал призрачной руке Дага, но он, наверное, решил, что плотник будем меньше тревожиться, если над животом его жены не будет маячить устрашающий крюк.

– Что я могу… что я попытаюсь сделать… – Даг поднял глаза и огляделся, и Фаун предположила, что только она замечает, сколько неуверенности и страха скрывается за неподвижностью его лица, – это первым делом окружить воспаленное место Даром. Большинство из вас не знает, что такое Дар, да вы и не увидите ничего. Потом я попытаюсь открыть конец отростка, чтобы тот опорожнился в кишку, как это нормально и должно происходить. Думаю, будет больно, но потом полегчает. Однако есть опасность… две опасности. Посмотрите на меня – муж и сестра… и ты, Кресс. – Даг улыбнулся женщине, и в ее глазах промелькнула надежда. – Когда Даг удостоверился, что все внимательно его слушают, он тихо продолжал: – Тот маленький отросток сейчас очень раздут. Есть шанс, что он лопнет, когда я попытаюсь освободить его от гноя. Только я думаю, что он в любом случае скоро прорвется… Хотите ли вы, чтобы я попытался?..

Слушатели переглянулись, и больная стиснула руку мужа. Тот облизнул губы и кивнул.

– Есть и еще одна угроза… которая может возникнуть потом. Тут дело более хитрое… – Даг судорожно сглотнул. – Иногда, когда Стражи Озера своим Даром помогают фермерам, те делаются околдованы. Такое не делается намеренно, но отчасти поэтому местные Стражи Озера и не хотят лечить вас. Я уплыву отсюда, как только вода поднимется, и скорее всего Кресс какое-то время будет тосковать по тому, чего никогда не сможет получить. Такое может случиться и с человеком, который не околдован… Не знаю, будешь ли ты страдать от глупой ревности, Марк-плотник, или поведешь себя разумно. Только если подобное случится с Кресс, твое дело как мужа будет помочь ей, а не упрекать. Ты меня понял?

Плотник сначала помотал головой, потом кивнул, потом растерянно вздохнул.

– Ты хочешь сказать, что моя Кресс убежит? Бросит меня, бросит малыша? – Он вопросительно взглянул на Фаун. – Такое и с тобой случилось?

Фаун резко покачала головой, встряхнув черными кудрями.

– Мы с Дагом вместе убили зловредное привидение – так и встретились. – Она хотела было добавить: «Я не околдована, я просто влюблена», – но подумала, что разница не так уж заметна. Дыхание Кресс было быстрым и поверхностным, и Фаун, сжав ее руку, закончила: – Она не убежит, если только ты ее к тому не вынудишь.

Плотник сглотнул.

– Сделай, что можешь, Страж Озера… чем бы это ни было. Помоги ей, избавь от боли.

Даг кивнул, наклонился над женщиной и вытянул правую руку поверх культи левой над животом женщины. Его лицо приобрело то же отсутствующее выражение, которое Фаун видела, когда он лечил Хога: как будто его внимания не хватало на то, чтобы управлять лицевыми мышцами. Это было в полном смысле слова отсутствующее лицо. Через несколько секунд вернулось просто бесстрастное выражение лица…

– Ох, – выдохнула Кресс, – полегчало…

Фаун гадала, догадывается ли кто-нибудь, от какой неуверенности страдает сейчас Даг: то ли подкрепление Дара помогло, то ли случилась самая страшная беда и отросток лопнул… Не надеется ли Даг, что вода поднимется и он окажется вне досягаемости, когда смертельная лихорадка больной сделает это очевидным?

– Это и было подкрепление Дара, – сказал Даг. Его гримаса должна была сойти за обнадеживающую улыбку. – Нужно несколько минут, чтобы все успокоилось.

– Магия? – с надеждой прошептал плотник.

– Это не магия, это работа Дара. – Даг впервые оглядел собравшихся вокруг людей: двоих хозяев барж, любопытного матроса, должно быть, помощника Вейна, встревоженных родичей и друзей больной, выглядывавших из-за их спин Вита, Хога и Готорна. – Ух… – Он оперся рукой о палубу и поднялся на ноги; Фаун последовала его примеру. Медленно повернувшись, Даг взглянул на толпу, все еще переминавшуюся на берегу; люди вытягивали шеи и переговаривались. – Знаешь, Искорка, до меня только сейчас дошло, какие у меня здесь внимательные слушатели.

– Я-то думала, – прошептала Фаун в ответ, – что они собирались избить тебя, а что останется – поджечь.

Даг ответил ей быстрой улыбкой.

– Тогда, дожидаясь такой возможности, они выслушают меня со всем вниманием, верно? Как шестеро кошек у единственной мышиной норки…

Он прошел на нос баржи, широким жестом левой руки предложив собравшимся на палубе присоединиться к нему, потом обхватил Фаун за талию и поставил ее на крышу курятника, так что она оказалась выше остальных. Спрятав культю у нее за спиной, Даг в приветствии поднес правую руку к виску и громко спросил:

– Вы все слышали, что я только что говорил Марку-плотнику и Кресс? Нет? Я объяснял, что я прибег к подкреплению Дара, чтобы уменьшить воспаление у Кресс в животе. Полагаю, большинство из вас не знает, что такое подкрепление Дара, да и Дар тоже, так что я собираюсь рассказать вам…

И тут, к изумлению Фаун, Даг пустился примерно в те же объяснения, которые с такими запинками давал на кухне в Вест-Блю. Только на этот раз речь его была более гладкой, более логичной, со всеми деталями и примерами, которые оказались наиболее убедительными для недоверчивых Блуфилдов. Говорил Даг, как решила Фаун, голосом командира дозорных – так, чтобы его все услышали.

Вит, стоявший за плечом Фаун и слушавший Дага, широко раскрыв глаза, прошептал ей в ухо:

– Думаешь, им все это понятно?

– Пожалуй, один из трех тут достаточно умен или трезв, чтобы понять, – прошептала она в ответ. – Значит, получается не меньше чем полдюжины, по моим подсчетам. – Однако все люди в толпе перестали переговариваться между собой, а речники на палубах ближайших барж казались столь же поглощенными речью Дага, как если бы он был проповедником.

К еще большему изумлению Фаун, закончив объяснять работу Дара и скверну, которую несут Злые, он оглянулся через плечо и тут же принялся говорить о разделяющих ножах. Тишина сделалась мертвой, словно люди увлеченно слушали историю о привидениях.

– Поэтому-то, – закончил Даг, – когда тот глупый мальчишка-дозорный сломал свой костяной нож в потасовке за пристанью прошлой ночью, все Стражи Озера из Жемчужной Стремнины восприняли это так, словно он убил свою бабушку. Примерно это и случилось… Поэтому, понимаете ли, они и с вами такие раздражительные.

Как показалось Фаун, по крайней мере некоторые слушатели действительно поняли: закивали и стали обмениваться осторожными замечаниями, а другие изумленно разинули рты.

– Вы можете спросить: почему никто из Стражей Озера не рассказывал вам об этом раньше? Ответ вы видите перед собой – или сжимаете в собственных руках. Вы говорите, что боитесь нас, нашего колдовства и наших тайн? Что ж, мы смертельно боимся вас тоже. Того, как вас много, вашего непонимания. Спросите беднягу Верела, целителя из лагеря, рискнет ли он приблизиться к кому-нибудь из фермеров. В том, что Стражи Озера ничего вам не объясняют, как следовало бы, не только наша вина.

Мужчины, сжимавшие в руках дубинки, переглянулись и стали смущенно прятать их за спину. Один из крестьян даже вовсе отбросил дубинку и вызывающе сложил руки на груди.

Даг глубоко втянул воздух и обвел взглядом толпу; те, с кем он встречался глазами, поднимались на цыпочки, так что по стоящим на берегу словно пробежала волна.

– Вот Марк-плотник только что спросил меня, не магия ли работа Дара, и я ответил ему, что нет. Дар – это часть мира, и работает он лучше всего, когда действует в соответствии с природой, а не наперекор ей. Тут такая же разница, как если рубишь бревно вдоль или поперек волокон. И никакого чуда в этом нет – по крайней мере чуда в Даре не больше, чем в посеве и прорастании зерна, хоть это, может быть, и чудо. Фермер сажает четыре зернышка и надеется, что хоть одно прорастет; если прорастут два, он окупит расходы; три принесут ему прибыль, а четыре он, возможно, назовет чудом. Работа Дара не чаще совершает чудеса, чем посадка семян, но иногда нам удается окупить расходы. – Даг снова оглянулся через плечо. – А теперь, вы уж простите меня, мне нужно еще поработать Даром. И если среди вас есть те, кто готов надеяться, надейтесь вместе со мной, что сегодня мои труды окупятся.

Даг закончил своим привычным приветствием и повернулся к своей пациентке.

«Уж сейчас-то он никого не обманывает», – решила Фаун.

– Отсутствующие боги, – выдохнул Даг так, что его слышала только Фаун, – если еще и остались правила, которые можно было бы нарушить, я таких вспомнить не могу.

– Летаешь, дозорный? – прошептала она в ответ. Так проницательно отозвалась о Даге тетушка Нетти в тот вечер, когда он так замечательно восстановил разбитую чашу, удивив себя этим еще больше, чем Блуфилдов.

Губы Дага дрогнули от воспоминания, но тут же глаза его снова стали серьезными. Он подошел к Кресс и опустился на палубу, неловко согнув свои длинные ноги. Когда он наклонился над больной, лицо его опять утратило всякое выражение.

Все происходило очень быстро: Дар коснулся тут… коснулся там… где бы это «там» ни было… Фаун мысленно занялась приготовлениями, усевшись на прежнее место рядом с Дагом, – горячий чайник на очаге, одеяла в каюте расстелены…

Тихие стоны Кресс превратились в задыхающийся крик. Фаун крепко сжала ее руку, не давая больной схватиться за живот. Прикоснуться к Дагу Фаун боялась, чтобы не разрушить его сосредоточенность, но то, как сильно он побледнел, заставило ее предположить, что его все сильнее бьет внутренний озноб. Ночной воздух становился ледяным, и фонари и факелы, которые держали зачарованно сгрудившиеся вокруг зрители, тепла не давали.

Минуты шли за минутами, но все-таки не так много, как потребовалось для колена Хога… Наконец Даг выпрямился, шумно выдохнул воздух, расправил плечи и потер лицо. Кресс перестала стонать и смотрела на Дага, приоткрыв губы в благоговении.