Текст книги "Все еще будет"

Глава 6

Бирн Макбрайд, в сопровождении трех мужчин внезапно появился в самом центре круга, опоясанного догоравшим костром, и с нескрываемой злостью резко оттолкнул Викрама. А затем решительно разомкнул объятия Килпатрика и сам подхватил на руки девушку, полулежавшую на траве.

– Моя крошка, как же я испугался, – крепко прижимая ее к себе, пробормотал Бирн, вглядываясь в затуманенные болью глаза. – Сейчас, сейчас, тебе станет легче, – пообещал он, торопливо шаря одной рукой в кармане пиджака, а второй неловко поддерживая девушку.

– Дайте Лаки мне, сэр, – мягким голосом произнес Аластар Килпатрик, мгновенно оказываясь рядом с ним.

– Держи. Отвечаешь за нее головой, – сурово предупредил Макбрайд. – Доставишь в Дармунд и вернешься сюда.

Он осторожно влил в рот Лаки пахучую жидкость из маленькой серебряной фляжки, извлеченной из кармана, затем поцеловал ее в лоб и махнул рукой двум мужчинам из личной охраны главы клана. – Полетите вместе с Килпатриком. И захватите с собой Маклафлина.

Бирн шагнул к правнуку, присел рядом с ним на корточки и строго посмотрел в глаза:

– С тобой я еще разберусь, – не предвещающим ничего хорошего голосом пообещал он и не церемонясь, из той же фляжки влил ему в горло целебный настой, смешанный с виски. Затем стянул с головы Стивена когда-то белую, а сейчас черную от гари и копоти повязку и жестом приказал одному из охранников поднять парня.

Тот взвалил его себе на спину и взлетел. Аластар Килпатрик без лишних слов поднес Лаки к Майбрайду, чтобы он снял повязку и с ее головы. Бирн осторожно, чтобы не дернуть за волосы, снял повязку, еще раз поцеловал девушку и приказал Аластару:

– Передашь ее на попечение Катэйру и немедленно возвращайся. Надо разобраться с этими молодцами.

Килпатрик-старший крепко прижал к себе девушку и взмыл в небо, за ним последовал второй охранник, а Бирн обвел хмурым взглядом пятерых парней и кивнул в сторону догоравшего костра:

– Быстро все погасили и доложили, почему оказались здесь.

Парни начали гасить огонь. Макбрайд молча следил за их действиями, демонстративно игнорируя людей, стоявших за огненным кругом, в упор не замечая их.

– Что вы возитесь? – недовольно рявкнул он и одним взмахом квилона погасил догоравшие поленья. – Вы – четверо быстро встали в шеренгу, а ты, мафарское отродье, пошел вон. Жди там своей очереди.

Вик вышел из круга и подошел к Антэну, который крепко держал за руку Алана, несколько раз порывавшегося броситься сквозь огонь к Лаки. Его едва удалось сдержать от вмешательства в действия друидов, настойчиво убеждая в том, что так будет лучше для всех, и в первую очередь для Лаки. Только когда она пришла в себя, Алан с облегчением вздохнул и немного успокоился, а теперь во все глаза смотрел на человека, обладавшего огромной властью в Дармунде, и бывшего, к тому же, его прадедом.

Четверо парней выстроились в строй по старшинству – Джед, Грин, Олиф и Грэди. И начался допрос с пристрастием.

Макбрайд успел задать лишь первый вопрос, как к нему присоединился Аластар, вернувшийся из Дармунда. На требовательный взгляд Бирна тот лаконично отрапортовал:

– Задание выполнено, сэр. Господин Катэйр уже ждал нас.

Удовлетворенно кивнув в ответ, Макбрайд повторил свой вопрос:

– Почему вы оказались здесь, а не полетели в Дармунд? Отвечай ты, Маккензи.

Джед Маккензи был старшим по возрасту, к тому же, числился уже не учеником, а тренером ловцов, поэтому вся ответственность ложилась на него.

– Мы испугались, что не доставим их живыми в Дармунд, поэтому и приземлились у дома Лаки, сэр. Здесь был Ольсен, и мы рассчитывали на его помощь.

– Ну и чем же он помог? Лекарь из него никчемный, а брат так совсем никудышный, – брезгливо скривился Макбрайд и подозрительно спросил: —А кто еще был с вами? Мне показалось, вас было больше, чем четверо.

– Вам только показалось, сэр, мы были вчетвером, – твердо заявил Маккензи, давая понять остальным парням, что об участии Викрама и отца Лаки лучше помалкивать. От Макбрайда можно ожидать чего угодно и не следует рисковать, демонстрируя свою правдивость.

– Вчетвером, говоришь? Ну, допустим, ты не врешь. А как вы вообще там оказались?

– Рональд Дафф позвонил брату…

– Это всем уже известно, – нетерпеливо перебил его Бирн. – Я задал конкретный вопрос – почему ты с дружком, – он небрежно махнул в сторону Грина, – поперся в Форест Драйв? Забыл, как надо поступать в неординарных ситуациях?

– Захотел поиграть в ликвидатора, сэр.

Глаза Макбрайда вспыхнули недобрым огнем, и он свирепо посмотрел на Девина Гринфилда:

– А в кого тогда играл ты, парень?

– В героя, сэр.

– А этих сопляков прихватили для того, чтобы были зрители? – скривился Бирн, окидывая презрительным взглядом О’Малли и Килпатрика.

Олиф вспыхнул и уже хотел возразить, что они с Грэди сами вызвались, как стоявший позади Макбрайда отец сделал строгое лицо и беззвучно произнес: «Молчи, пока не спрашивают».

– Так точно, сэр, – вытянувшись во весь свой невысокий рост, отчеканил Грин.

– И сколько же вампиров ты сразил, «герой»?

– Ни одного, сэр, – не моргнув глазом, соврал Грин.

– А сколько стащил стрел?

– Двадцать, сэр.

– Понятно, – язвительно протянул Макбрайд и грозно рыкнул: – Джед Маккензи, своими необдуманными действиями вы подвергли риску жизни троих учеников, а вы, Девин Гринфилд, незаконно вступили в стычку и бесцельно испортили имущество, которое предварительно похитили. За столь вопиюще безответственные поступки каждый из вас получает трое суток карцера.

– Есть, сэр, – одновременно ответили парни, с трудом скрывая радость от такого приговора. За самоволие их могли запросто изгнать из клана, ведь несмотря на благородные мотивы, они нарушили сразу несколько очень строгих правил.

– Что-то вижу, вы слишком веселые, – взорвался Бирн и сурово добавил: – Трое суток без воды и хлеба.

Отметив, как сразу погрустнели парни, он с довольным видом произнес:

– А ты, Гринфилд, еще возместишь стоимость украденных стрел в пяти, нет, в десяти кратном размере.

– Есть, сэр, – глубоко вздохнул Грин, прикидывая, сколько ему придется отдать за двести стрел, изготовленных из чистейшего серебра. За оставшийся год учебы он вряд ли сможет рассчитаться за них своими стипендиями.

А Макбрайд уже уставился на Килпатрика-младшего.

– Как ты посмел прикоснуться к наследнице главы клана столь непочтительным образом? Или возомнил себя бессмертным?

Он выбросил руку вперед и нацелил острие квилона прямо в грудь парня. Если бы Олиф наклонился на какой-то дюйм, клинок пронзил бы его сердце.

Аластар смертельно побледнел. Он тоже видел, как сын поцеловал бесчувственную девушку, причем не в губы. Это могло быть расценено как величайшее оскорбление, за которое главный экзекутор Дармунда имел право убить любого без суда и следствия.

– Да расстреляйте прямо сейчас, – без всякой рисовки ответил Олиф. – Главное – наша Лаки жива.

Грэди придвинулся вплотную к Олифу, давая понять, что он с другом заодно. И это выглядело весьма впечатляюще – два сильных красивых парня гордо смотрели в глаза самому грозному и безжалостному человеку их клана.

На лужайке повисла гнетущая тишина. Аластар до боли стиснул губы от страха за сына. Все – и друиды, и обычные люди, стоявшие у дома, с напряженным беспокойством, даже боязнью ожидали, что скажет Макбрайд.

Тот выдержал длинную зловещую паузу, а затем твердым, холодным голосом, каким обычно выносил вердикты провинившимся, произнес:

– Олиф Килпатрик!

Парень высоко вскинул голову, готовясь с честью принять приговор, который, судя по всему, будет немедленно приведен в исполнение.

Но неожиданно рука главного экзекутора опустилась. Он вложил квилон в ножны и все тем же чеканным голосом продолжил:

– Назначается личным телохранителем Лаки Бойер и получает красный капюшон за умелое применение на практике одного из разделов учения «Друидская любовь».

Общий возглас изумления от столь невероятного вердикта пронесся по лужайке, а Бирн негромко добавил: – И мою личную благодарность.

У Олифа перехватило дыхание и от ликования он едва смог выговорить:

– Есть, сэр!

Аластар не мог поверить в то, что его сына не только не наказали, а еще и поощрили самой почетной для ловца должностью. К тому же Макбрайд признал, что он должник Олифа, и это хорошо пригодится сыну в будущем.

– Грэди О’Малли назначается личным телохранителем наследницы главы клана, – продолжил Бирн, уже решая судьбу Грэди, – и также получает красный капюшон за практическое применение знаний трактата «Друидская любовь». А за проявленную деликатность – моя личная благодарность.

– Есть, сэр! – громко ответил Грэди, с удивлением вспоминая, как еще на втором уроке Лаки предрекла им с Олифом получение красных капюшонов в конце лета.

– Всем немедленно вернуться в Дармунд! – приказал Макбрайд и жестко посмотрел на Джеда и Грина. – Вам еще предстоит разбирательство на Совете, не вздумайте запутаться в показаниях.

Он с явным намеком приподнял брови, давая понять, что следует настаивать на той версии случившегося, которую они озвучили несколько минут назад, и за которую уже получили взыскание.

– Есть, сэр, – в очередной раз отрапортовали Джед, и Грин и птицами взмыли в небо.

За ними должны были лететь О’Малли и Килпатрик, но Олиф захотел сказать пару слов кое-кому на прощание.

Он подошел к группе людей, молчаливо стоявшей на лужайке перед домом. Его интересовал парень с пронзительно синими глазами. Тот, кого она называла Красавчиком, и чей портрет высветила на стене на «Празднике цветов». Тот глупец, который отказался от ее любви. Только совсем потерявший разум, мог променять Лаки на другую девушку. А судя по тому, как доверчиво припала к его плечу стоявшая рядом миниатюрная девчонка, именно на нее и променял. На взгляд Олифа обмен был более, чем проигрышный, к тому же нечистоплотный, ведь девушка была чужой женой. И с чувством высокомерного превосходства он небрежно сказал недоумку, не достойному и мизинца их золотоволосого ангела:

– Считай, что Лаки забыла тебя навсегда. Я очистил ее память от ненужных воспоминаний. И тебя, красавица, твой бывший муж даже не вспомнит, – безжалостно процедил сквозь зубы Олиф и издевательски пожелал: – Предавайтесь своей любви с наслаждением, вы стоите друг друга.

Посчитав, что эти двое больше недостойны его внимания, он отвернулся от них и уже совсем другим тоном сказал Антэну Бойеру:

– Спасибо за Лаки, сэр.

Антэн лишь кивнул в ответ. Услышав фамилии парней, он понял почему их лица были так хорошо ему знакомы. Вот этот мальчик, например, сын его друга Аластара Килпатрика. Бывшего друга, с непроницаемым взглядом сейчас смотревшего на него.

Но Олифу не удалось уйти гордо и красиво, с презрительной усмешкой к униженному им Красавчику.

Алан мягко отстранил от себя Стасю и передал ее на руки Кристиане, а сам резко схватил за плечи парня, посмевшего обсуждать их отношения с Лаки, и звенящим от ярости голосом угрожающе произнес:

– Твоя обязанность – охранять мою Лаки, а не болтать глупости. И это ты должен раз и навсегда забыть один маленький эпизод, иначе мне придется выбить его из твоей памяти.

Голос Алана был так похож на голос его прадеда, что Олиф даже вздрогнул. Он не ожидал отпора от инфантильного Красавчика и ответно хватая его за плечи, обозлено пригрозил:

– Ну, ты и наглец, да я тебя сейчас…

– Ол, а мне он нравится! – засмеялся О’Малли, разряжая обстановку. – Только давайте, вы поговорите в другой раз.

Он подошел к сцепившимся парням, снял руки Алана с плеч друга и подхватив Олифа под локоть, оттащил его в сторону.

– Нам велели уйти отсюда. Не зли Макбрайда, – тихо произнес Грэди, на что друг согласно кивнул, и они тотчас же взлетели.

Аластар облегченно вздохнул. Все-таки толковый парень его зять, не дал Олифу загреметь в карцер. А с сыном надо будет серьезно поговорить. Макбрайд ведь может и передумать о своем решении. Охранник не должен вмешиваться в личную жизнь «тела». Но все это будет потом, а сейчас перед отлетом он тоже захотел сказать пару слов кое-кому. Кто знает, когда они встретятся вновь, может опять только через двадцать лет.

Аластар подошел к бывшему лучшему другу, которого много лет назад вычеркнул из своей жизни. Глубоко вздохнув, он посмотрел ему в глаза и с сожалением сказал:

– Я был последним болваном, когда поверил Фицджеральду. Алисия рассказала, как все было на самом деле. Понимаю, что это звучит, как жалкий лепет, но прошу – прости меня за тупость, трусость и предательство. И поверь – потеря тебя была самой большой в моей жизни. Я до сих пор ощущаю ее горечь.

– Я давно тебя простил, Аластар, – спокойно ответил Антэн. – Давай забудем старые обиды. Судьба переплела наши жизни, и наши дети тоже друзья. Я бесконечно благодарен Олифу за спасение Лаки.

Антэн протянул руку и Аластар с благодарностью пожал ее. А затем редкая гостья – широкая улыбка осветила его суровое лицо. – Спасибо, – только сказал он и вихрем взмыл в небо.

На лужайке остался последний друид, который тоже посчитал нужным высказать свое мнение каждому, кто остался стоять перед домом. Только он никого не благодарил, а тем более, ни у кого не просил прощения. Его голос был пропитан желчью, а яд так и капал с языка.

– Упиваешься великодушием, милостиво прощая чужие грехи, Антэн? А тебе кто их отпустит? Кто простит труса и предателя, взвалившего тяжкую ношу на плечи девчонки? И пока она несет ее по жизни, папочка живет в свое удовольствие, и его бездушное сердце даже не екнуло, когда дочь была на волосок от гибели.

Антэн молчал. Жестокие слова обжигали ему сердце, но они были справедливыми. Сколько раз он сам говорил их себе. А Бирн продолжил бичевать его.

– Да какой ты мужик? И сыночка вырастил таким же бесхребетным слизняком, – Бирн с отвращением посмотрел на Алана и демонстративно плюнул на землю. – В нем нет ни капли моей крови, так, одна жалкая оболочка.

Алан смело смотрел в синие, как у него самого глаза, но тоже молчал. И это молчание бесило Макбрайда больше всего. Он хотел, чтобы они юлили и оправдывались, и тогда он с таким удовольствием врезал бы им.

– А ты, проклятый мафар, почему был здесь, а не там, с ними? – в своих оскорблениях Бирн дошел и до Викрама.

– Почему ты живой, а они едва дышат? – ненависть так и полыхала в его глазах. Она опалила и Стасю, стоявшую рядом с братом. – Приехал навестить любимую сестренку? Вот и оставайся с ней навсегда, предатель. Явишься в Дармунд – убью. У меня с грязными мафарами разговор короткий.

Вик тоже не проронил ни слова, а лишь с осуждением глядел на расходившегося Макбрайда.

Стася с ужасом смотрела на человека, который кричал и несправедливо обвинял в трусости тех, кто спас Стивена и Лаки. Она не понимала, почему все молчат, и это пугало ее еще больше. А страшный человек уже накинулся на нее.

– Из-за тебя чуть не погиб мой правнук. Ты недостойна воспитывать его сына. Я заберу ребенка, чтобы он не рос среди таких никчемных людей.

Стася от испуга зажала рот ладонью и сжалась, как затравленный зверек.

– Не знаю, кто вы такой, сэр, и по какому праву здесь всех судите, – раздался мелодичный и очень спокойный голос Кристианы, – но вы слишком увлеклись и даже осмелились угрожать. Я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом, – твердо отчеканила женщина.

Каково же было ее изумление, когда этот грозный обвинитель вдруг очаровательно улыбнулся и произнес тягучим, как патока голосом:

– Прошу прощения, мадам, если огорчил вас. Моя жена – ваша преданная поклонница, и убьет меня за испорченную лужайку перед вашим домом. Мое почтение, – он галантно поклонился и мгновенно растаял в воздухе.

– Антэн, кто это был? И почему ты молчал, позволяя ему говорить с тобой в таком тоне? – требовательно спросила Кристиана.

– Это был Бирн Макбрайд, прадед Стивена и Алана, и главный экзекутор Дармунда, – тихо ответил Антэн. – С ним нельзя спорить, к тому же он во всем прав. Я поставил нанесенное мне оскорбление выше долга и сбежал, как обиженный мальчик. А моей девочке пришлось сполна ответить за трусость и малодушие отца.

– Лаки уже говорила, что не расплачивается за твои ошибки, а выполняет миссию, возложенную на нее ее собственной судьбой. Но если тебе так нравится укорять себя, то укоряй. Я только не пойму, причем здесь Алан? Или ему досталось рикошетом потому, что он стоял рядом с тобой?

– Я не воспитал его друидом, вот Бирн и злится, что правнук похож на него только внешне.

– Ты воспитал меня правильно, отец, – мягко возразил Алан. – Мне сказал об этом человек, который намного круче, чем так называемый мой прадед. Так что не ему судить, насколько жидкая моя кровь. Вик, но почему он назвал тебя проклятым мафаром? Откуда он узнал, что ты брат Стаси, если Стивен решил не рассказывать ему ни о жене, ни о сыне?

– Макбрайд знал, что я мафар еще тогда, когда я сам об этом даже не догадывался. А про Стасю и Раяна он узнал от меня. Так уж вышло.

– И он правда может убить тебя? – испуганно спросила Стася. – Пожалуйста, не ходи в тот страшный Дармунд. Я не могу потерять еще и тебя.

– Мне там делать больше нечего, Стася. Макбрайд сказал правду, я – предатель. Брат и сестра не захотели, чтобы я был вместе с ними. Лаки специально отослала меня в Дублин.

– Они тебя любят, поэтому и не стали тащить за собой в пропасть, – тихо возразила Кристиана.

– Мы были неразлучными столько лет, а сегодня я оказался так далеко от них, – печально вздохнул Викрам.

– Ты спас их, и это намного важнее, чем умереть рядом. Никогда не забывай об этом, – твердо заявил Антэн.

– Их спасли Олиф и Грэди.

– Они привели их в чувство, и спасибо им за это, но там, в Форест Драйве мы с тобой отбили их от вампиров, – убежденно настаивал Антэн. – И сюда принесли тоже мы. Так что не съедай себя. Лаки очнется, и первым, кого она позовет, будет ее любимый брат Викрам. Поживи пока с нами и немного успокойся, все будет хорошо.

– Надеюсь, что так и будет. Мне очень тяжело сейчас. Хотелось бы увидеть Саманту, но думаю, что не вправе напрягать ее своей тоской и унынием.

– Она любит тебя и все поймет, – уверенно произнесла Кристиана и ободряюще улыбнулась нерешительно топтавшемуся на месте парню: – Иди к ней. И помни, что мы всегда рады видеть тебя в нашем доме.

Викрам неловко кивнул ей и направился к своей машине, припаркованной у гаража.

А Алан, задумчиво глядя ему в след, спросил у отца:

– Я не пойму, почему ни ты, ни Викрам не сказали этому зарвавшемуся Макбрайду, что именно вы доставили сюда Лаки и Стивена? Теперь он будет чернить вас перед ними и рассказывать, что Вик – предатель, а ты – сибарит, у которого нет сердца. И если бы не те геройские парни…

Алан запнулся и неопределенно пожал плечами, а Кристиана с ироничной улыбкой заметила:

– Но судя по реакции, мистер Макбрайд абсолютно не считает их героями. Надо же, посадить в карцер на трое суток без воды и хлеба за спасение собственного правнука, не говоря уже о спасении наследницы главы клана. Наверное, в искаженном восприятии этого господина такое наказание считается наивысшей наградой.

– Ты не поверишь, дорогая, но для тех мальчиков это действительно была награда. Они даже не сумели скрыть радость, за что Макбрайд и добавил им еще два взыскания. Видишь ли, в Дармунде заведена строгая субординация и жесткая дисциплина. За самовольные действия, независимо от их результата, сурово наказывают, вплоть до изгнания из клана. Этим мальчикам повезло, что Бирн, не дожидаясь решения Совета, сам наказал их. А мне повезло в том, что все они умолчали о моем участии в этом деле. Не знаю, чем именно закончился бы для меня этот день, только точно уверен, что я нескоро бы увидел тебя вновь.

– Ну и порядки в вашем Дармунде, – осуждающе покачал головой Алан. Он все еще не привык считать его своим.

– Да, с ними трудно согласиться, если не живешь по ним двадцать лет, – усмехнулся Антэн, с ностальгией вспоминая время, проведенное в Дармунде. Самое лучшее время в его жизни.

***

Джеда и Грина в карцере встретили, как почетных гостей. Главный надзиратель, ссылаясь на то, что не получил никаких дополнительных указаний, выделил им самую светлую камеру на двоих и разрешил взять с собой все, что они пожелают для приятного времяпровождения.

Парни его прекрасно и провели, играя в любимые «стрелялки» и болтая по телефону с друзьями. Но условие Макбрайда – не давать заключенным хлеб и воду, мистер Робинсон выполнил неукоснительно. Его подопечные ели бисквиты и пили сок, присланные в камеру анонимным лицом, которым, как им прозрачно намекнули, был сам господин Бирн.