Текст книги "Россия и православный Восток. Х – начало ХХ вв."

3. Россия и православный Восток в XVIII-первой половине XIX вв.

С петровского времени начинается новый этап в развитии связей России с православным Востоком. Теперь уже Россия, опираясь на свое возрастающее могущество, могла с полным правом диктовать условия отношений между церквами исходя из своих политических интересов и более не сохранять даже видимости ученичества или какой-либо духовной зависимости от бывших греческих наставников. В ходе многочисленных русско-турецких войн XVIII в. чрезвычайно вырос престиж России на православном Востоке; укрепляется и окончательно складывается реальная уверенность восточных христиан в скором освобождении от турецкого ига силой русского оружия. Особенно сильны стали эти настроения в связи с походами Петра и затем русско-турецких войн при Екатерине П. Главной целью России было обеспечение выхода к Черному морю и налаживание торговли в средиземноморском направлении. На Балканах в XVIII в. распространяются пророчества и народные песни, прославляющие «белокурый народ» и его православного царя, который освободит восточных христиан от турок. Петр был первым русским царем, который заявил о своей готовности выступать защитником православных христиан Османской империи без различия их национальности. В 1701 г. в Константинополь был направлен первый постоянный русский посол Петр Андреевич Толстой. При Петре был впервые поставлен вопрос о свободе плавания русских судов через проливы Босфор и Дарданеллы. Однако неудачная для России война с Турцией 1710-1711 гг. помешала Петру выполнить свои намерения. Царствование Петра положило конец чисто благотворительному отношению русских царей к православному Востоку. Поставив принцип, что церковь должна служить государству, Петр распространил этот принцип и на внешнюю политику.

Если Петр сделал первые шаги к решению проблемы выхода в Черное море, то вопрос этот был решен для России во второй половине XVIII в. при Екатерине П. Ее царствование ознаменовалось продолжительными русско-турецкими войнами: 1768-1774 и 1787-1791 гг. Задачей первой русско-турецкой войны было обеспечение свободы мореплавания по Черному морю. По совету графа Орлова было решено предпринять также экспедицию в Морею (Пелопоннес) и Средиземное море, дабы, во-первых, помочь грекам завоевать свободу, а во-вторых, захватом одного или двух островов в Архипелаге помешать снабжению Константинополя припасами через Дарданеллы. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 г. впервые обеспечил русскому правительству право официального покровительства православному населению Османской империи, то есть, по сути, право вмешательства во внутренние дела Турции. В Османской империи была создана целая сеть русских консульств; многие консулы были греки. Они активно защищали христиан-турецких подданных от репрессий и произвола властей. В 1780-е годы совместно с Австрией был разработан так называемый греческий проект, который предполагал восстановление Византийской империи с государем из русского царствующего дома. Проект предусматривал создание из Бессарабии, Молдавии и Валахии буферного государства Дакии и территориальные приобретения для России, Австрии и Франции за счет турецких владений. Окончательное присоединение Крыма к России в 1783 г. еще более упрочило успехи предшествовавшей войны. Во время путешествия Екатерины II по Крыму в 1787 г. на воротах Севастополя по ее приказу была сделана надпись: «Дорога в Константинополь». В качестве будущего правителя восстановленной Византийской империи предполагался внук Екатерины Константин. Греческий проект, однако, был утопическим и не выполнимым на тот момент планом.

В XVIII в., и особенно во времена Екатерины II, активизируются контакты России с греками. Известна помощь, оказанная греками в ходе архипелагских экспедиций: многие греки служили в русском флоте, плавали на судах под русским флагом. Особенно следует подчеркнуть деятельность Константинопольского патриарха Серафима II, плававшего на корабле графа Орлова и распространявшего патриотические воззвания среди своих соотечественников. Практического результата для освобождения Греции, однако, эти экспедиции не имели. После разгрома повстанцев многие греки эмигрировали на юг России, где получили земли и пользовались поддержкой со стороны русского правительства. Для организации церковного устройства в Полтаву был послан Евгений Булгарис, назначенный епископом славянским и Херсонским. Булгарис, один из самых известных деятелей греческого просвещения XVIII в., был выходцем с о. Корфу, преподавал в Янине, Константинополе, был основателем школы на Афоне, «Афониады». Он пытался ввести в греческих школах образовательную программу в духе европейского Просвещения, но встретил сопротивление; затем перебрался в Германию, где опубликовал свои переводы и философские произведения, и, наконец, нашел прибежище при дворе Екатерины. В России Булгарис разработал теорию просвещенного абсолютизма, вдохновляемого русским образцом. По сути он перерабатывал политические выводы умеренного просвещения, которые усвоил из германской философии, Лейбница и Вольфа. Взгляды Булгариса нашли выражение в его политических эссе, одах и брошюрах, адресованных своим соотечественникам. В Полтаве он основал духовное училище, которое впоследствии было преобразовано в семинарию. В 1779 г. его сменил другой выходец с Ионийских островов, Никифор Феотокис. Евгений Булгарис вернулся в Петербург, где проводил время в ученых занятиях. В Петербурге в 1775 г. была основана гимназия для обучения православных выходцев с Востока, «Корпус чужестранных единоверцев». Греки и южные славяне, окончившие ее, впоследствии были на русской службе, в первую очередь, в качестве морских капитанов.

В XVIII в. не прекращаются и живые духовные контакты русских людей с православным Востоком, выражающиеся в паломнических хождениях духовных лиц и мирян. Описания этих паломничеств являются бесценным источником по состоянию св. мест православного Востока в османское время. Самым содержательным в этом отношении является изложение Василия Григорьевича Григоровича-Барского (1701-1747), который в течение многих лет путешествовал по Ближнему Востоку и оставил подробное описание своих странствий, сопровождая его рисунками монастырей и церквей. Барский родился в Киеве, в семье купца, обучался в Киевской академии, затем во Львовской иезуитской коллегии. Дальнейший путь его лежал через Словакию, Венгрию и Австрию в Италию. В 1725 г. он отправился на Афон, затем странствовал по Палестине, Сирии, Египту, греческим островам Эгейского моря. В 1734 г. в Дамаске он принял постриг с именем Василия от Антиохийского патриарха Сильвестра. В 1736-1743 гг. жил на о. Патмос, где обучался в богословской школе и преподавал в ней латынь. В 1743 г. российский посол в Константинополе А. Вешняков предложил ему занять место настоятеля посольской церкви и референта при миссии, потом командировал на Афон для изучения монастырей и их библиотек. Не поладив с послом Неплюевым, Барский в 1746 г. уехал из Константинополя, вернулся в Киев и скончался в 1747 г. Первое полное издание его записок было осуществлено еще в 1778 г. по указанию г. Потемкина; с тех пор они переиздавались 8 раз. Записки Барского об Афоне переведены и изданы на греческом языке. Рисунки и описания афонских монастырей и других обителей Востока являются уникальным источником об их состоянии в первой половине XVIII в.

Со второй половины XVIII в. центральным вопросом для ближневосточной политики России стала проблема проливов Босфора и Дарданелл: Россия стремилась добиться максимально выгодных для себя условий прохода не только торговых, но и военных кораблей через Босфор и Дарданеллы при ограничении соответствующих прав для европейских держав. Господство над проливами и Константинополем, а также преобладание на Ближнем Востоке и, в первую очередь, в Палестине и Сирии, составляли суть восточного вопроса и были главным объектом борьбы между европейскими державами вплоть до Первой мировой войны. Проливы были ключом к Константинополю и левантийской торговле, а распространение русского политического влияния на Балканы и восточное Средиземноморье являлось конечной целью разрешения восточного вопроса для России. Все эти военно-политические задачи были основаны на растущей слабости Османской империи и возможности раздела ее территорий. Если для европейских держав интерес здесь был преимущественно коммерческий, то для России стояла жизненно важная проблема обороны своих южных рубежей и обеспечения выхода в незамерзающее море. Разрешение восточного вопроса рассматривалось и в идеологическом ключе – как необходимая ступень к выполнению Россией своего исторического призвания – защищать православные народы Ближнего Востока от притеснения как со стороны поработителей-турок, так и духовных поработителей – католических и протестантских держав. Чисто политические цели государства, таким образом, находили обоснование в старой концепции об историческом праве преобладания России в восточно-православном мире.

Постоянно меняющаяся политическая ситуация первой четверти XIX в. не давала возможности России проводить последовательный курс в отношении восточных христиан; правительства Павла I и Александра I то поддерживали освободительные движения балканских народов, то выступали за сохранение Османской империи. В это время складывается убеждение в нежизнеспособности Турции. По поручению императора Павла I Ф. В. Ростопчин составил новый план раздела Османской империи. Россия должна была получить Бессарабию, Молдавию и Болгарию; Австрия – Боснию, Сербию и Валахию; Франция – Египет; из остальных земель образуется Греческая республика под протекторатом России, Австрии, Франции и Пруссии. Нереальность этого проекта очевидна; к тому же он совершенно не учитывал потребностей балканских народов. В 1805-1806 гг. Турция, подстрекаемая Францией, стала создавать препятствия для прохода русских судов через проливы. Результатом была русско-турецкая война 1806-1812 гг., в ходе которой были предприняты экспедиции Сенявина в Архипелаге и оказана помощь сербскому восстанию. В этой войне впервые определилась позиция России в отношении турецких славян: участием в освобождении сербов российская сторона обозначила свою заинтересованность в поддержке южных славян как не только единоверных, но и единокровных братьев. С созданием Священного союза Россия отказалась от наступательной политики на Ближнем Востоке. Этим объясняется позиция Александра I в отношении греческого восстания 1821 г. Одобрение действий мятежных подданных султана шло вразрез с целями Священного союза. Меттерниху удалось убедить Александра I встать на общеевропейскую точку зрения и оставить традиционный курс поддержки православных жителей Востока. Александр Ипсиланти, бывший генералом на русской службе, был уволен, а Порте через русского посланника Строганова было дано знать о том, что Россия не одобряет мятежа. Это ошибка предопределила отношения России с Греческим королевством на протяжении всего XIX в.: молодое греческое государство ориентировалось в своей политике преимущественно на Англию. Твердая линия, начатая Николаем I, привела к заключению Аккерманской конвенции 1826 г., которая закрепила за Россией привилегированное положение, созданное Кючук-Кайнарджийским миром. Торжественно было признано право России покровительствовать христианским областям Молдавии, Валахии и Сербии, русским судам было предоставлено право свободного плавания в Черном море, спорные области на Кавказе были уступлены России. Положение в отношении греков было урегулировано подписание Лондонского трактата 1827 г., согласно которому Порта должна была прекратить военные действия. Была провозглашена независимость Греции, а во главе государства встал Иоанн Каподистрия, долгие годы перед тем бывший министром иностранных дел при Александре I.

Вновь предпринятые стеснительные меры в отношении русских судов явились причиной новой русско-турецкой войны 1828-1829 гг., окончившейся победой русского оружия и заключением Адрианопольского мира. Образованный по особому повелению царя тайный комитет выработал основные начала русской политики в восточном вопросе. Хотя сокрушение оттоманского владычества в Европе признавалось совпадающим с интересами России, Николай I считал благоразумным предупредить на тот момент падение Турецкой империи. Россия, по его мнению, должна была ожидать естественной смерти «больного человека». В том же направлении поддержания Турции действовало русское правительство и в последующие годы. Помощь, оказанная Порте эскадрой адмирала М. П. Лазарева и пехотой H.H. Муравьева в ходе египетского конфликта, привела к подписанию Ункяр-Искелесийского договора 1833 г., который ставил Турцию под охрану и покровительство России и узаконивал русское преобладание в Константинополе. Дарданеллы становились закрытыми для иностранных военных судов. Этот договор, представлявший собой наивысшую точку в истории русского военно-политического влияния на Турцию, сильно встревожил европейские державы. Уже в двух лондонских конвенциях 1840-1841 гг. было провозглашено закрытие проливов для военных судов всех стран. Следовательно, Россия теперь признавала право вмешательства Европы во все свои будущие разногласия с Портой. Принцип европейского концерта, по которому пять держав должны были решать все важные вопросы только сообща, оказался несостоятельным на Западе, зато был очень удобен для нейтрализации России на Востоке. Революция 1848 г. и смуты в Дунайских княжествах явились поводом к подписанию Балта-Лиманского договора, которым вновь подтверждалось исключительное право России покровительствовать православным христианам Турецкой империи. И на этот раз Россия не оказала поддержку христианам Молдавии и Валахии: Николай I ввел туда войска, чем отвратил от России симпатии румын.

Не осознав в должной мере происшедшую в 1840-е годы неудачу, русское правительство вновь уклонилось от политики медленного поступательного движения на Востоке. Выдвинутые Николаем I требования касательно св. мест в Палестине сделали неизбежным столкновение между Россией и Францией. Попытка договориться с Англией также не была успешной. Накануне Крымской войны состоялся разговор Николая I с английским послом в Петербурге Гамильтоном Сеймуром. «Верьте мне, – говорил царь, – на руках у нас больной человек, тяжко больной человек. Говорю вам откровенно: было бы большим несчастьем, если бы он вдруг скончался, особенно прежде, чем будут приняты все нужные меры». Пытаясь договориться с Англией о разграничении сфер влияния, Николай заявлял, что он отказывается от всяких территориальных приобретениях в пользу России и не намерен утверждаться в Константинополе в качестве законного владельца, но только временного охранителя. «Я не допущу постоянного занятия Константинополя Россией, но тотчас же прибавляю, что никогда Константинополь не достанется ни англичанам, ни французам, ни какой-либо другой великой державе. Опять же я никак не позволю совершиться опыту восстановления Византийской империи или такому расширению Греции, которое преобразило бы ее в могущественное государство. Еще менее позволю я расчленение Турции на небольшие республики, убежище для европейских революционеров», – говорил царь английскому послу. Крымская война явилась переломным событием для всей политики России в восточном вопросе. По условиям парижского трактата 1856 г. Россия теряла все свои особые права в отношении Турции и лишалась права иметь на Черном море флот и военно-морские арсеналы. Влиянию России на православном Востоке был нанесен сильнейший удар; ореол русского царя как непобедимого противника Турции и защитника православных народов был в значительной мере поколеблен.

После завоевания Константинополя в Османской империи Православная Церковь была включена в систему миллетов – немусульманских религиозных общин, пользовавшихся правом исповедования своей веры и автономии в вопросах частного права. Константинопольский патриарх стал главой Рум миллети, то есть Ромейского (=Византийского) миллета – всех православных жителей империи, независимо от их национальности. Он отвечал за их законопослушность перед Портой и сосредоточил в своих руках как духовную, так и гражданскую власть над христианским населением. Эта система существовала почти без изменений до середины XIX в. В 1830-е годы, стремясь поколебать влияние России на Османскую империю и расширить свое собственное влияние, британская политика убедила Порту предпринять реформы государственного и административного строя империи. Эти преобразования предусматривали совмещение европейских институтов с традиционными принципами и институтами, сложившимися в Османской империи в предшествовавший период. Эпоха реформ получила в исторической литературе название Танзимат (по-турецки это слово означает «реформы») и заняла несколько десятилетий в XIX в. (1839-1878 гг.). Первым шагом было провозглашение Гюльханейского хатт-и-шерифа 1839 г., в котором декларировались те принципы, которыми впредь обязывался следовать султан, сановники и высшее духовенство Османской империи: 1) необходимость принятия законов, которые бы гарантировали безопасность жизни, чести и имущества; взимаемые налоги признавалось необходимым привести в соответствие с доходами населения, взятки объявлялись преступлением; 2) провозглашалось равенство перед законом подданных султана независимо от вероисповедания и общественного положения; право служить в армии было обещано предоставить христианам наравне с мусульманами, а срок военной службы ограничить 4-5 годами; 3) светские законы признавались выше воли султана, следовательно, его власть в известной мере ограничивалась. В целом реформы 1830-1850-х гг. были преждевременными и встретили ожесточенное сопротивление мусульманского населения. В результате, противоречия внутренней и внешней политики Османской империи после 1839 г. только усилились. Реформы проводились недостаточно энергично, что давало повод западным дипломатам оказывать давление на Порту. После Крымской войны, в 1856 г., был принят второй основной акт Танзимата – хатт-и-хумаюн, который еще более расширил права христиан. Согласно этому документу, всем подданным Османской империи без различия вероисповедания было гарантировано: 1) право быть назначенными на государственную службу; 2) право быть принятыми в любые военные или гражданские училища; 3) представителям всех религиозных общин, назначаемым султаном на один год, предоставлялось право участвовать в заседаниях высшего совета юстиции; 4) местным меджлисам было разрешено подавать в Порту проекты реформ, которые затем должны были получить одобрение султана. Поначалу греки и славяне восприняли акт как начало свободы христиан в империи. Однако вскоре им пришлось разочароваться: во многих местах продолжались насилия и произвол властей. Формально христиане теперь получили доступ в турецкие суды и имели в них своего представителя; однако этот представитель по большей части не имел возможности реально защищать своих единоверцев, и смешанные суды остались такими лишь по названию. Не принесли реформы и облегчения в налогообложении: разрешенная поначалу военная служба для христиан вскоре была заменена денежным взносом. Несмотря на свое неодобрение реформ, Россия, в числе других держав-участниц Парижского договора, была вынуждена выступить гарантом хатт-ихумаюна. Со своей стороны Порта теперь почувствовала себя вправе приступить к постепенной ликвидации привилегированного положения христиан в империи. Во второй половине XIX в. в связи с изменением общественной идеологии в сторону национализма, меняется и содержание понятия «миллет»: теперь это означает не группу населения по религиозному принципу, а нацию.

Еще в 1840-е годы султанское правительство потребовало от Церкви начать преобразования ее строя, имеющие конечной целью сокращение, а затем и полную ликвидацию ее автономного положения в государстве. Повинуясь султанскому распоряжению, в начале 1847 г. патриархат выработал 15 глав преобразований церковных дел, суть которых заключалась в участии мирян в церковном управлении. Тогда преобразования не были реализованы, а новый этап их начался после обнародования хатт-и-хумаюна 1856 г. По словам российского посланника в Константинополе А. П. Бутенева, «сей лживый и не очень искусно составленный акт, придуманный и навязанный туркам западными державами более из ненависти к России и из опасения ее политического и церковного влияния на Востоке, чем по действительной заботливости о христианском населении в Оттоманском государстве – начало великих неурядиц в Константинопольском патриархате». В апреле 1857 г. Порта отправила в патриархат предписание немедленно приступить к намеченной султанским указом церковной реформе. Правительство потребовало учреждение церковно-народного совета с участием представителя-турецкого чиновника; было предложено назначить жалование духовенству. В результате многочисленных заседаний церковно-народного собрания к началу 1860 г. были разработаны новые положения управления Церковью, известные под названием «Общих уставов». Был утвержден новый порядок избрания патриарха из трех кандидатов, одобренных Портой. Патриарший Синод теперь состоял из 12 членов, избираемых сроком на два года. Собрание выработало также устав постоянного Смешанного совета – нового административного учреждения при патриархе, которое состояло из двенадцати членов (четырех архиереев и восьми мирян), избираемых сроком на два года. Патриарх теперь лишался своей de jure неограниченной власти, которая оказывалась раздробленной на две части: в церковных делах патриарх был подчинен Синоду, в гражданских – Смешанному совету. Теперь миряне официально получили доступ к церковному управлению, что прокладывало путь к политизации Церкви: она еще более, чем прежде, подпадала под влияние националистически настроенных богачей Константинополя, тесно связанных с правительством Греческого королевства, в свою очередь являющегося проводником политики западных держав. Крайний греческий национализм был тем веянием, которое принес в церковную жизнь второй половины XIX в. Смешанный совет. Результатом явилось обострение национальных вопросов церковной жизни – болгарского, антиохийского и др.

Российское посольство поначалу отнеслось к реформам Церкви положительно, видя в них средство для восстановления порядка в церковных делах на законных основаниях. Впоследствии, однако, российский МИД стал осознавать неблагоприятные последствия преобразований и их роль в ослаблении положения Церкви в Османском государстве. Неодобрительно отозвался о реформах и влиятельнейший из русских иерархов XIX в. митрополит Филарет (Дроздов).

Литература к разделу

1. Арш Г. Л. Иоанн Каподистрия и греческое национально-освободительное движение. 1809-1822. М., 1976.

2. Бронников К. И. Путешествие к святым местам, находящимся в Европе, Азии и Африке, совершенное в 1820 и 1821 годах. М„1824.

3. Внешняя политика России XIX и начала XX века. Сер. П. Т. 8. М., 1995.

4. Григорович-Барский В. Г. Странствования по святым местам Востока. Ч. I. 1723-1727 гг. М„2004.

5. Драное Б. А. Черноморские проливы. М., 1948.

6. Дружинина Е. И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года (его подготовка и заключение). М., 1955.

7. Жигарев С. Русская политика в восточном вопросе (ее история в XVI–XIX веках, критическая оценка и будущие задачи). Историко-юридические очерки. Т. 1–2. М., 1896.

8. Захаров H.A. Наше стремление к Босфору и Дарданеллам и противодействие ему западно-европейских держав. Доклад, читанный в петроградском клубе общественных деятелей 23 января 1915 г. Пг., 1916.

9. Лебедев А. П. История греко-восточной церкви под властью турок. СПб., 1904.

10. Муравьев А. Н. Путешествие ко святым местам в 1830 г. СПб., 1832 (5-е изд. СПб., 1848).

11. Муравьев А. Н. Письма с Востока. СПб., 1851.

12. Муравьев H.H. Русские на Босфоре в 1833 г. М., 1869.

13. Маркова О. П. О развитии так называемого «греческого проекта» (80-е годы XVIII в.) // Вопросы методологии и изучения

источников по истории внешней политики России. М., 1989. С. 5^6.

14. Михаил (Семенов), иером. Собрание церковных уставов Константинопольского патриархата 1858-1899 гг. Казань, 1902.

15. Соколов И. И. Константинопольская церковь в XIX веке. СПб., 1904.

16. Уляшцкш В. А. Дарданеллы, Босфор и Черное море в XVIII веке. М„1883.

17. Филарет (Дроздов), митр. Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по делам Православной Церкви на Востоке. СПб., 1886.