Текст книги "Леди и сокольничий"

Глава 4

– Смотрите! – вскрикнула Агнес.

Солейс оторвала взгляд от взмыленной лошади и увидела, что тяжелый подъемный мост вздрогнул, замер на мгновение, а потом со скрежетом неровными толчками пополз вниз. Его деревянная поверхность была уже почти вровень с землей. Должно быть, в замке заметили их. Девушка с нечеловеческой силой натягивала поводья, но бушевавшее сзади пламя пожара гнало лошадь вперед. Теперь они были в нескольких десятках футов от моста. Увы, он опускался слишком медленно. Им не успеть! Грохот подков похоронным звоном отдавался в ушах Солейс. В отчаянии она закрыла глаза, умоляя Господа пощадить их ради невинного младенца.

Девушка услышала громкий вопль Агнес, затем повозка ударилась с размаху обо что-то твердое и резко качнулась. Грохот усилился, и Солейс вдруг поняла, что копыта лошади стучат по деревянному настилу моста.

Открыв глаза, она увидела гостеприимно распахнутые для них ворота замка. Все обошлось! Мост коснулся земли за мгновение до того, как они оказались перед ним. Еще секунда – и повозка, сорвавшись в ров, исчезла бы под водой.

Едва не плача от радости, Солейс направила лошадь во двор замка. Отовсюду бежали воины. Как только повозка остановилась, девушка соскочила на землю, отмахнувшись от протянутых к ней со всех сторон рук. Не успели ноги ее коснуться земли, как она бросилась к Агнес и Дороти. Но подоспевшие крестьяне помогли женщинам выбраться из повозки.

Прижимая к груди ребенка, Дороти бросила на Солейс благодарный взгляд.

– Спасибо вам за все, миледи. Если бы не вы…

– Боюсь, ты совсем без сил. – Девушка заставила себя улыбнуться. – Иди, тебе надо отдохнуть.

Толпа крестьян плотным кольцом окружила молодую мать и увела ее куда-то. Все наперебой предлагали помощь. Заметив одобрительный кивок Агнес, Солейс с облегчением вздохнула, и, вдруг ее охватило ликование. Но это длилось лишь мгновение. Очень скоро радость сменилась отупляющей усталостью. Подумав, что денек выдался не из легких, Солейс решила немного отдохнуть.

И вдруг щеку ей обожгла хлесткая пощечина. Элисса накинулась на падчерицу как разъяренная тигрица. Солейс растерялась. Рука у Элиссы была тяжелой – щека девушки побагровела и распухла.

– Как ты посмела поставить на карту наши жизни? – заорала Элисса. – Если бы Баркли из-за твоей глупости ворвался в замок, я бы… я бы… – Элисса закусила губу.

Видя, что мачеха едва сдерживается, Солейс вздернула подбородок и смело встретила ее гневный взгляд.

– …я бы велела тебя повесить! – взвизгнула та, уже почти не владея собой.

– Но Дороти нуждалась в помощи. Я знала…

– Ты никогда ничего не знала, кроме своих желаний! Но теперь заруби себе на носу – речь вдет о безопасности замка! И ты будешь выполнять мои приказы, как последний из наших крестьян! Поняла?

Солейс потупила взгляд. Слезы душили ее. Она же ни в чем не виновата! Что было бы с Дороти и малышкой, если бы не она?

– Тебе ясно? – процедила Элисса.

– Но я же не сделала ничего плохого!

– Ты скверная, эгоистичная и распущенная девчонка! И никогда не думала ни о ком, кроме себя!

Слезы обиды навернулись девушке на глаза, но она скорее умерла бы, чем позволила мачехе увидеть их.

– Дороти не успела бы добраться до замка, если бы не я!

– Значит, ты не только эгоистка, но и дура! – усмехнулась Элисса. – Самая настоящая дура, раз так легко подвергаешь опасности собственную жизнь! – Мачеха повернулась и пошла прочь, всем своим видом показывая, что больше не желает тратить слов на непокорную падчерицу.

Только когда Элисса наконец скрылась в доме, Солейс нашла в себе силы сдвинуться с места. Но, сделав шаг, увидела, что лошадь все еще понуро стоит рядом. Никто не выпряг ее из повозки. Солейс со вздохом потянулась к поводьям и вдруг заметила, что руки у нее дрожат. Девушка бросила взгляд на крепостную стену. Оттуда на нее глазели любопытные крестьяне. “Мне следовало бы остаться здесь, – подумала она, но тут же решительно покачала головой. – Нет, я не сделала ничего плохого! В конце концов, Дороти куда больше, чем кто-либо, нуждалась в моей помощи!”

Вечно мачеха недовольна! Ничем на нее не угодишь! А уж Солейс всегда считает виноватой! И тут уж ничего не поделаешь. Постепенно девушка смирилась с этой мыслью. Что ж, придется поступать по собственному разумению. Делать то, что нужно самой… или другим. Только не мачехе.

Но почему же сегодня слова Элиссы так больно задели ее?

Солейс, стиснув зубы, снова взялась за поводья.

Вдруг чьи-то большие горячие руки ласково накрыли ее пальцы. Быстро обернувшись, девушка вспыхнула и смущенно потупилась. Серебристо-серые, как древесный уголь, глаза в упор смотрели на нее. Сокольничий осторожно разжал пальцы девушки и сам взялся за упряжь.

– Ступайте, – сказал он, и от этого низкого, рокочущего голоса по всему телу Солейс пробежала дрожь.

Руки ее упали, девушка покорно отошла в сторону. Не глядя на нее, сокольничий молча выпряг лошадь из повозки. Солейс рассеянно следила за уверенными движениями больших умелых рук. Его черные как смоль волосы трепал налетевший из-за крепостной стены ветер, под рубахой перекатывались бугры железных мышц. Он снял с лошади упряжь и ласково потрепал по холке измученное животное.

Потом сокольничий повернулся и посмотрел на Солейс.

Она смущенно улыбнулась:

– Спасибо.

Не ответив, он снова занялся лошадью.

Девушка вздохнула и направилась через двор к кладовой.

Доброта этого человека заставила Солейс забыть о жестокости мачехи. И все же совесть по-прежнему грызла ее за то, что своим поступком она подвергла опасности столько людей. Конечно, тогда девушка не подумала об этом, хотя и следовало!

Войдя в холл, Солейс направилась по коридору в ту часть замка, где находились жилые помещения. Дорогу освещали висевшие на стенах факелы. Девушка поднялась к себе в комнату, размышляя, почему прикосновение какого-то сокольничего так умиротворяюще подействовало на нее. Это прикосновение… было таким нежным, таким ласковым. Свинцовая усталость, навалившаяся на Солейс, куда-то исчезла, будто бы он перелил в нее свою силу, и девушка сразу почувствовала себя в безопасности.

– Любопытно… как подобные вещи могут тебя забавлять, – прошептал сзади чей-то низкий голос.

Солейс испуганно обернулась и смутилась так, словно кто-то подслушал ее мысли.

– У тебя все еще пылает щека после того, как твоя мачеха столь нежно приласкала тебя, а между тем твои очаровательные губки раскрылись в улыбке, точно бутон. – Грэм вышел из темноты и стоял в свете факелов. В отблесках пламени его светлые волосы отливали медью.

– Ты напугал меня, – сказала Солейс, стараясь успокоиться. – Вот уж не ожидала застать тебя здесь.

– Охраняю твою сестру, – усмехнулся Грэм.

Солейс уловила скрытую издевку в его голосе. Глаза ее сузились. Грэм был уже почти полгода помолвлен с Бет. Шесть месяцев… По мнению Солейс, это была целая вечность. Она до сих пор не понимала, что нашла Бет в Грэме, отчаянном трусе, вечно прятавшемся за спины других и приходившем в ужас при одной мысли о сражении. О его отношениях со слугами ходили темные слухи. И все-таки Бет была от него без ума. Зная это, Солейс старалась поладить с будущим зятем, хотя, видит Бог, это порой давалось ей нелегко!

– Да уж, – лукаво усмехнулась она, – самое место для тебя! Тихо, темно и уютно! – Увидев, как оскорбленный Грэм шагнул к ней, девушка покаянно вздохнула и отбросила растрепавшиеся волосы. – Прости, пожалуйста, Грэм. Ты ведь знаешь, я не хотела тебя обидеть.

– Конечно, – кивнул он, – конечно, понимаю. Я не обижаюсь, Солейс, но все же скажи, что тебя так позабавило. Я бы тоже с радостью хоть ненадолго забыл об этой дурацкой осаде.

“Что за ерунда, – подумала девушка. – Не рассказывать же ему, как простое прикосновение мужских рук, один взгляд серебристо-серых глаз успокоили меня?”

– Я… я… так. Вспомнила кое-что, – солгала она. Впрочем, лгать Солейс никогда не умела и поэтому потупила глаза, надеясь, что Грэм ничего не заметит.

– А я уж, грешным делом, решил, что ты замышляешь, как отомстить мачехе. – Он слегка пожал плечами. – Ну за то, что она дала тебе пощечину… во дворе.

Солейс невольно коснулась горевшей щеки.

– А вообще-то это тебе следовало бы отхлестать ее по щекам, – продолжал Грэм, понизив голос, – Она сделала все, чтобы ты осталась по ту сторону стены.

– Элисса не посмела бы…

– Еще как посмела бы! Дала же она приказ запереть ворота и поднять мост! Хотя все мы видели, как твоя повозка показалась на дороге!

Конечно, Солейс прекрасно знала, что Элисса ни во что не ставит ее и никогда не относилась к ней, как к родной дочери, но решиться на подобную низость… Нет, этого девушка не могла постичь.

– Но ворота же были открыты, – неуверенно возразила Солейс. – Может, Элисса изменила решение?

Грэм насмешливо улыбнулся.

– Нет, моя милая. Она никогда не отменяет своих приказов. Сам до сих пор не понимаю, как ворота оказались открытыми. Думаю, надо поблагодарить за это какого-нибудь стражника!

Солейс застыла как громом пораженная. Возможно, Элисса и в самом деле ненавидит ее, но решиться на такое!.. Подумать только – захлопнуть перед носом у падчерицы ворота замка, оставив ее на растерзание солдатам Паркли?!

– Бедняжка ты, бедняжка! – Грэм легонько обнял девушку за плечи. – Если я что-то могу для тебя сделать… Все что угодно, Солейс, понимаешь? Только скажи…

Смутное подозрение кольнуло Солейс.

– Надеюсь, ничего такого не понадобится. – Сейчас он был ближе к ней, чем подобало, и куда ближе, чем хотелось бы девушке.

– Грэм! – послышался из коридора женский голос, и Солейс обрадовалась, что их прервали. Вывернувшись из рук Грэма, она увидела спешившую к ним по коридору Бет. Темные волосы сестры мягко переливались в свете факелов. Платье из венецианской парчи, вышитое красными и золотыми цветами, облегало точеную фигурку. Вспыхнувший в глазах огонек мгновенно сменился холодным презрением, когда Бет увидела, что Солейс стоит так близко к Грэму. Повернувшись к сестре спиной, Бет схватила жениха под руку.

– Я везде искала тебя!

– Я разговаривал с твоей сестрой.

– О! – Бет поджала губы. – Здравствуй, Солейс.

Солейс кивнула. Господи, как замечательно было бы иметь сестру, с которой всегда можно поделиться тайной. Но с Бет… Об этом даже думать нелепо. Сестры никогда не были близки, а в прошлом году между ними точно черная кошка пробежала. Всякое подобие родственных отношений исчезло бесследно. И все лишь потому, что Бет до смерти влюбилась в молодого рыцаря, который, как она утверждала, положил к ее ногам свое сердце. Бет познакомилась с ним при дворе во время одного из рыцарских турниров. Потом он явился в замок Фултон. Бет чуть не сошла с ума от радости. Впервые в жизни она позволила Солейс разделить с ней свое торжество. И Солейс узнала, что сестра собирается замуж за молодого рыцаря по имени Роберт, мечтает прожить с ним много счастливых лет и нарожать кучу крепких ребятишек.

В тот день он въехал во двор их замка, как сказочный рыцарь: блестящие доспехи ярко сверкали на солнце, знамя гордо развевалось на ветру. Солейс стояла тогда рядом с сестрой, искренне разделяя ее восторг. Но как только ее представили Роберту, в душу Солейс закрались ужасные подозрения. Она поняла: что-то здесь не так. Влюбленная Бет ластилась к нему, явно не замечая, что избранник едва обращает на нее внимание.

Не прошло и недели, как Солейс позвали к отцу. Там же сидела и Бет с красными, припухшими от слез глазами. Отец сообщил Солейс, что попросил Роберта уехать. Когда она подошла утешить сестру, та вдруг с диким воплем оттолкнула ее. В том, что случилось, Бет обвиняла Солейс. Кричала, что Роберт по уши влюбился в нее! Что она, именно она, украла его у нее, Бет!

Отогнав тяжелые воспоминания, Солейс поспешила отойти от сестры и Грэма. Рядом с ними ей было не по себе. Да и злобный взгляд Бет ясно говорил, что сестра считает ее лишней. А бедная Солейс все еще мечтала восстановить дружеские отношения с сестрой.

– Я быстро переоденусь и спущусь в большой зал, – пробормотала девушка и с надеждой добавила: – Пойдешь со мной?

– Нет, – надменно ответила Бет и потянула Грэма за руку.

Солейс проводила их взглядом и что-то похожее на зависть охватило ее. Как чудесно, должно быть, любить кого-то! И снова перед мысленным взором девушки всплыло лицо сокольничего. Она невольно бросила взгляд на свои руки, которые еще чувствовали жар его ладоней, и вновь ощутила мягкое тепло, согревшее ее, когда их пальцы соприкоснулись.

Да, наверное, любовь восхитительна. Прелестная улыбка расцвела на губах Солейс, когда она, подобрав юбки, побежала в свою комнату.

Бет втащила Грэма в альков, где царила полная тьма. Только бледный свет луны, пробиваясь сквозь неплотно прикрытые занавеси, освещал их лица. Обхватив Грэма за шею, Бет притянула его к себе и с улыбкой заглянула ему в глаза.

Руки Грэма блуждали по женственным округлостям соблазнительного тела Бет. Наконец он накрыл ее груди ладонями.

Вдруг она резко высвободилась из объятий Грэма и оттолкнула его.

– В последнее время я что-то слишком часто вижу тебя возле моей сестрицы. Будь я ревнива, пожалуй, вообразила бы, что ты волочишься за ней.

Пропустив ее слова мимо ушей, Грэм крепко прижал девушку к себе. Его напрягшаяся от желания плоть упиралась ей в живот.

– Ты же знаешь, Бет, для меня не существует никакой женщины, кроме тебя! – пробормотал он, обнимая ее за плечи.

И опять Бет отпрянула, обиженно надув губы.

– Ах, если б я только могла в это поверить!

Грэм потянулся за ней, схватил за руки, притянул к себе и прижал к стене.

– Верь мне, дорогая. Сама ведь видишь, я безумно хочу тебя. Ради тебя я готов на все, любимая.

– Докажи это, – потребовала Бет.

Грэм медленно приподнял ее юбки, и губы его скользнули по шее Бет вниз.

Она обеими руками уперлась ему в грудь.

– Нет, я имела в виду кое-что другое.

Смущенный и сбитый с толку, Грэм отодвинулся. Вдруг хищная волчья усмешка тронула его губы. Быстро повернув Бет спиной к себе, он закинул пышные юбки ей на голову.

– Значит, вот как ты хочешь на этот раз? Я угадал?

– Нет! – Отпихнув Грэма, Бет проскользнула к окну. В глазах ее вспыхнул опасный блеск. – Я просто подумала… если бы не Солейс, все это принадлежало бы нам с тобой. Только она стоит у нас на пути.

– Но мы же знали это с самого начала, еще до помолвки. Все это ничего для меня не значит.

Бет бросила на него быстрый взгляд.

– В самом деле? Однако мне известно, что ты просил у матушки руку Солейс прежде, чем посватался ко мне. Конечно, матушка согласилась, но Солейс отвергла тебя.

– Откуда тебе это известно?

– Я же не дурочка. Стать хозяином замка Фултон – значит получить и богатство, и власть.

– Бет, клянусь, мне нужна только ты!

– Тогда докажи мне свою любовь, и я постараюсь все забыть. – Бет повернулась к Грэму и выжидающе посмотрела на него. – Женитьба на Солейс – не единственный способ заполучить замок Фултон.

Брови ничего не понимающего Грэма поползли на лоб.

– Есть и другой путь.

Глава 5

Ночь прошла на удивление спокойно, и это встревожило Солейс. Направляясь к караулке у внешних ворот замка, она удивлялась, что все выглядит так мирно. Даже не верилось, что в нескольких десятках футов, за крепостной стеной замка, тысячи солдат готовятся к штурму Фултона, ее родного дома. Это казалось настолько нереальным, что Солейс хотелось ущипнуть себя.

Она все еще не отдохнула, однако знала, что не сможет уснуть. Солейс до сих пор не верилось, что мачеха готова была бросить ее на произвол судьбы. Но больше девушку удивляло то, что Хэйган, дозорный у ворот замка, ослушавшись приказа Элиссы, спас ее. Почему он так поступил? Солейс ведь почти не знала его.

Девушка толкнула деревянную дверь и вошла в караулку. Два солдата, стоявшие у дверей, при ее появлении вытянулись в струнку. Узнав Солейс, они обменялись быстрыми взглядами, и девушка заметила, что они смущены.

Один из них шагнул к ней и поклонился.

– Миледи, вы пришли сюда одна?

– Да, – удивилась Солейс, не раз приходившая в караулку одна. Прежде дозорных это не настораживало.

– Чем мы можем служить вам, госпожа? – любезно спросил второй дозорный.

– Я хотела бы поговорить с Хэйганом. – Солейс направилась к узкой каменной лесенке, ведущей наверх, туда, где над замковыми воротами, в башенке, была небольшая комната дозорного. Но мужчины так странно посмотрели на нее, что девушка остановилась. – Что-то не так? – осведомилась она.

– Да… нет. Просто… – Караульный неуверенно взглянул на своего товарища, словно прося его о помощи. – …Дело в том, что люди барона уже под самыми стенами замка… Пожалуй, вам не стоит подниматься туда одной, госпожа.

– Но они же снаружи, – возразила Солейс, – а не внутри замка.

Второй воин, с длинными белокурыми волосами, кивнул.

– Ваша правда, миледи.

Солейс поднялась в башню, размышляя, почему караульные так заботятся о ее безопасности. Или их смущало что-то другое? Уж в собственном замке ей ничто не угрожает.

Открыв еще одну дверь, девушка вошла к дозорному.

Рыжеволосый, веснушчатый Хэйган был почти на голову выше Солейс. Увидев девушку, он вскочил и отвесил неловкий поклон.

– Здравствуй, Хэйган, – приветливо сказала Солейс. – Можно поговорить с тобой?

Он кивнул, и они отошли в дальний угол караульни. Девушка невольно бросила взгляд на деревянный блок, вокруг которого были обмотаны толстые канаты, – с помощью этого механизма, по приказу Хэйгана, поднимали и опускали мост через ров. Вспомнив, зачем пришла, Солейс повернулась в рыжеволосому парню, застывшему в почтительной позе. Хэйган служил лорду уже десять лет. Солейс не понимала, как он решился открыть ей ворота вопреки воле Элиссы.

– Я хотела поблагодарить тебя.

– Меня, госпожа? Но за что?

– За то, что открыл для меня ворота.

– О, так это не я. – Хэйган покраснел. – Я бы никогда на такое не осмелился, тем более получив приказ! Поверьте, госпожа, я ничего против вас не имею… да только…

– Так, значит, это не ты открыл ворота?

– Я. – Хэйган отчаянно махнул рукой. – Да только заставили меня, вот что!

– Заставили?!

– Да. Дело было так. Закрыл я, значит, ворота и смотрю. Сердце у меня разрывалось, госпожа, ей-богу, да толь ко ведь против приказа-то не попрешь, верно? А тут, откуда ни возьмись, этот дьявол! Вихрем взлетел по лесенке и ко мне! Сшиб с ног тех двоих, что у двери, а потом и меня сгреб за грудки. Сказал, что вышибет мне зубы, если я не открою ворота. – Хэйган растерянно пожал плечами. – Вот я и открыл.

– Кто же он такой?

– Да откуда мне знать? В жизни никогда его не видел.

– А описать этого человека можешь?

– Описать? То есть, на кого он смахивает? – уточнил Хэйган. – Чистый дьявол из преисподней, госпожа! Черен, как ночь, с ног до головы, только глаза серые! И горят, как угли!

Солейс рассеянно кивнула.

– Спасибо, – чуть слышно сказала она.

– Знаете, госпожа, а я так даже рад, право слово, рад, что открыл их… ворота то есть. У меня бы сердце разорвалось, если бы вас сцапали.

Солейс благодарно улыбнулась ему. “Интересно, – подумала она, – кому же я обязана своим спасением? Неужели Грэму? Ну уж нет. Он никогда не посмел бы нарушить приказ Элиссы”.

– Госпожа!

Солейс подняла на Хэйгана глаза:

– А где же ваш эскорт?

– Эскорт? Я пришла одна.

– Прошу прощения, госпожа, коли сую нос не в свое дело, но неужто вы не боитесь ходить повсюду одна?

– Мы в замке Фултон, – сердито бросила Солейс. – Разве тут небезопасно?

Хэйган опасливо покосился на двух солдат у двери.

– Так-то так, да только нам вечером сказали, что, дескать, по замку бродит убийца!

– Что?! – выдохнула девушка.

– И велели держать ухо востро!

– Убили одного из караульных в донжоне, миледи, – почтительно объяснил один из стражников.

– Но почему же мне не сказали об этом? – возмутилась Солейс.

– Лорд Харпер решил, что не стоит понапрасну пугать дам, – ответил Хэйган.

– Лорд Грэм Харпер? – гневно переспросила Солейс и выбежала из караульни.

Серые, холодные глаза, похожие на дымчатый хрусталь, внимательно следили за армией барона Баркли сквозь узкую щель деревянного щита, одного из многих, прикрывавших верх крепостной стены замка. Люди барона переправлялись через ров. К сожалению, на таком расстоянии стрелы защитников замка не достигали их. Воины Баркли, как муравьи, суетились возле гигантской мортиры. Как только ее соберут, град ядер обрушится на головы защитников Фултона.

Незадолго до этого к леди Элиссе прибыл гонец и вручил ей письмо от барона Баркли с требованием немедленно и без всяких условий сдать ему Фултон. Согласиться на такое было бы величайшей глупостью. Все, в том числе и барон, отлично понимали, что пойди она на это, и Фариндейл, вернувшись, собственноручно перережет ей горло. Фултон был почти неприступен. Сотни и сотни людей погибли бы под его стенами прежде, чем пал бы сам замок. Логан знал это не понаслышке. Ему столько раз приходилось участвовать в осаде замков, что всех их сейчас он и по названиям-то не помнил. Дело это было прибыльное, а главное, благодаря ему Логан снискал расположение и милость власть имущих.

Барону удалось собрать большую армию. Его лагерь, казавшийся отсюда большим муравейником, простирался до самой горы Салливана. Гора Салливана…

И память перенесла Логана на много лет назад. Все тогда было, как сейчас. Только крепость другая…

В самое небо грозно вздымались высокие дозорные башни замка Фултон, вспарывая острыми шпилями угрюмые, серые тучи. Издалека они походили на руки, простертые вверх с мольбой о пощаде. Повсюду, вдоль крепостных стен, в галереях для дозорных, толпились воины, снимавшие рукояти тяжелых боевых мечей. Лучники в последний раз проверяли крепость тетивы, щелкая по ней ногтем, и слушали, как она звенит, или придирчиво осматривали только что выточенные стрелы. А над ними, на самом верху крепостной стены, уже воздвигали тяжелые деревянные щиты. Когда нападающие пойдут на приступ, именно оттуда польются на их головы кипящее масло и смола.

Логан вспомнил, как чей-то пронзительный крик привлек внимание воинов. Закованный в латы стражник увидел мальчика, с громкими воплями мчавшегося вдогонку за овцой. Та, видимо, отбилась от стада, которое в это время загнали в замок. Пятеро мужчин выбивались из сил, стараясь, чтобы норовистые животные не разбежались по двору. Логан перевел взгляд с пастухов на дорогу, ведущую в замок. Сейчас она была забита повозками, нагруженными пшеницей, провизией и всяческим добром. Повозки сопровождали хмурые, озабоченные крестьяне, спешившие поскорее укрыться за надежными каменными стенами замка Фултон.

Неподалеку от Логана другой солдат, подойдя к только что въехавшим во двор повозкам, пальцем показывал, куда следовать дальше. Повсюду царил такой шум, что бедняга орал, перекрывая его. Крохотный пятнистый котенок, соскочив с одной из повозок, стремглав бросился наискосок через двор и молнией прошмыгнул меж ног боевого коня Логана. Светло-серый крапчатый жеребец испуганно фыркнул и шарахнулся в сторону, но всадник твердой рукой осадил его. Тогда Логану было только тринадцать лет. Налетевший ветер трепал его черные как смоль волосы. Отведя глаза от котенка, он посмотрел на брата, стоявшего рядом с конем.

– Не делай этого, Логан, – взмолился Питер, поглаживая дрожащей рукой серого жеребца.

Мальчишеская улыбка осветила лицо Логана. Глаза его сверкнули, как полированная сталь меча в ярких лучах утреннего солнца.

– Это слишком большой риск, – продолжал брат. Его карие глаза выражали тревогу. – Не глупи, слышишь?

– Что, струсил, Пит? – насмешливо спросил Логан. Его по-мальчишечьи пухлые губы презрительно скривились.

Тот молча расправил плечи, считая, что отвечать на подобные оскорбления ниже его достоинства.

– Сам ведь знаешь, что скажет отец, когда вернется и обнаружит, что тебя нет.

Логан нахмурился, глядя на ворота замка, в которые вливался поток тяжело груженных повозок, испуганных животных и людей.

– Стало быть, ему и незачем знать. – Он повернулся к брату. – Не так ли? Не переживай, Пит. Я только взгляну, и все. Вернусь еще до заката солнца.

Пришпорив жеребца, Логан пустил его легкой рысью по направлению к городу.

– Будь осторожен! – крикнул Питер ему вдогонку.

Но Логан уже не слышал. Его мысли были далеко. То, что предстояло ему сейчас увидеть, опьяняло его. Вражеская армия! Воины в полном вооружении, да еще на могучих боевых скакунах! Логан еще никогда не видел ничего подобного. Интересно, сколько у них рыцарей? Сколько пеших воинов? Он уже не раз сопровождал отца, когда тот объезжал строящиеся крепостные укрепления, но разве можно сравнить это с настоящей армией, готовой к бою? Логан хотел лицезреть это собственными глазами. Он только взберется на гору Салливана, и все. А потом сразу же назад…

Но ему так и не удалось это сделать.

Логан отогнал горькие воспоминания своего детства. Все это в прошлом. Теперь ему следует думать только о поражении Фариндейла. И, судя по всему, ждать этого недолго. А пока нужно отыскать брата.

Для этого он должен найти Солейс. Но как ему, простому сокольничему, заставить благородную леди рассказать ему то, что она знает о Питере? А может, лучше выложить все начистоту?

“Добрый день, миледи. Мы не знакомы, но дело в том, что я ищу брата. Да, мы намерены убить вашего отца, но это пустяк, не заслуживающий внимания”.

Логан тяжело вздохнул. Как просить об этом ее, дочь смертельного врага? Может, сказать, что Питер – его друг? А что, если брата держат в темнице замка Фултон? Как признаться, что он разыскивает злейшего врага ее отца?

А может, лучше пока держать рот на замке, а глаза и уши открытыми? И что тогда? В таком случае он может провести в замке Фултон долгие годы.

Вдруг ему вспомнились теплые, нежные руки и мягкие, женственные губы девушки. Будь все трижды проклято! Мысли об этой красивой девушке преследовали его весь день. Ее покорность, а вместе с тем упрямое сознание своей правоты перед лицом разъяренной мачехи внушали уважение. А когда та женщина ударила Солейс, неведомое доселе чувство вдруг охватило Логана. Он даже не сразу осознал, что это было желание защитить и утешить Солейс. Только усилием воли он подавил желание броситься на помощь девушке.

И вот теперь, поздно ночью, вместо того чтобы думать, как спасти брата, Логан старался вызвать в памяти ее глаза, похожие на омытую дождем зеленую листву, и гадал, каковы на вкус губы девушки.

Господи, ну почему судьба так несправедлива к нему? Почему из всех девушек в мире он выбрал именно дочь Фариндейла? Неужто не мог найти смазливую девку, чтобы удовлетворить похоть и навсегда забыть о ней? Да вот хотя бы ее сестра… уж она бы не отказалась. Логан вспомнил, как та то и дело словно случайно появлялась у него на пути, всем своим видом показывая, что заинтересовалась им. Но это не трогало Логана. Он и прежде встречал таких, как она, и не раз – несмотря на благородное происхождение, эти дамы не знали, что такое истинное благородство. При мысли о Бет Логан презрительно усмехнулся. Конечно, она хороша собой. Но в ее голубых глазах нет ни теплоты, ни сострадания, ни настоящей доброты. Возможно, она и потешила бы его мужское тщеславие, но только на короткое время.

Вдруг сокол, сидевший на его плече, забеспокоился и вцепился когтями в кожаную нашлепку. Покосившись на него, Логан заметил, что сокол настороженно вглядывается в темноту.

Он приник к бойнице, гадая, что встревожило птицу. Воины Баркли суетились внизу, строя осадные машины. Логан перешел к другой бойнице, пошире, и посмотрел вниз. Глаза его внимательно обежали внутренний двор замка. Множество факелов возле дозорной башни бросали вниз дрожащие отблески, и Логан мгновенно убедился, что двор пуст.

И тут хрупкая фигурка, вынырнув из темноты, быстро пересекла двор и проскользнула в дозорную башню. Он тотчас узнал ее. Странно. Что она делает здесь, да еще ночью? Что задумала Солейс?

На следующее утро Логан вышел в большой зал к завтраку и, как обычно, оказался в полном одиночестве. Крестьяне избегали сидеть рядом с ним и его соколом. Логана это вполне устраивало. Служанка, наполнив его кружку, двинулась к другому концу стола. Обмакнув ломоть хлеба в блюдо с подливой, Логан откусил большой кусок и покосился на сокола. Птица с явным интересом разглядывала содержимое его тарелки, и Логан, отрезав маленький кусочек мяса, угостил своего пернатого приятеля.

Вдруг птица, насторожившись, подняла голову. Логан проследил за ней взглядом и увидел Солейс. Она пробиралась к своему месту мимо выстроенных рядами длинных столов. С первого взгляда он понял, что девушка чем-то раздражена. Впрочем, заметил это не только он. Даже слуги, сновавшие от стола к столу, торопились поскорее убраться с ее дороги, а собаки, грызшиеся из-за кости, поспешно залезли под стол.

Сжав кулаки, Солейс остановилась напротив господского стола, за которым сидели ее мачеха, Бет и Грэм. Гул голосов в зале мгновенно стих – все с любопытством ждали, когда наследница Фариндейла даст волю гневу. Логан вытянул шею, стараясь не пропустить ни единого слова.

Грэм поднял голову и, встретившись взглядом с Солейс, улыбнулся.

Девушка решительно взошла на помост, на котором стоял хозяйский стол.

– Мне следовало бы велеть, чтобы тебя заковали в кандалы!

– Солейс! – возмущенно прошипела Элисса. Упершись кулачками в стол, Солейс подалась вперед и в упор взглянула на Грэма.

– Ты… как ты смеешь? По какому праву ты отдаешь приказы моим солдатам? По замку бродит убийца, а я ничего не знаю?

– Убийца? – Элисса побелела как полотно.

Логан оцепенел. По залу прокатился изумленный, испуганный шепоток.

– Миледи, – примирительно проговорил Грэм, – я только хотел защитить…

– Защищай мою мачеху! Защищай мою сестру, если уж тебе так хочется! Но мне твоя защита не нужна!

– Что это за разговоры о каком-то убийце? – спросила Элисса.

– Охранника нашли в донжоне с размозженной головой, – вполголоса объяснил Грэм.

И вновь при этих словах по залу прокатился тревожный ропот. Когда снова наступила тишина, Логан услышал вопрос Солейс:

– Кто-нибудь из пленников исчез?

– Нет, – ответил Грэм. – Это-то и странно! А беднягу стражника даже не ограбили.

– Пленников расспрашивали? Может, кто-то из них что-то заметил? – осведомилась Солейс.

Логан стиснул кружку с элем. Если те бедняги что-то рассказали, значит, ему предстоит еще один, даже более опасный поход в донжон. Он поднес кружку к губам и сделал большой глоток, но даже не почувствовал вкуса эля.

– Но ведь все они давным-давно разучились разговаривать, – заметил Грэм. – Дорогая моя, вам незачем забивать этим вздором свою головку! Поверьте, я со всем управлюсь!