Текст книги "Непрощенный"

Которую он все еще любил.

Когда она закончила, Кэм дрожал от эмоций. Ее песня была вариантом той, что он напевал, покинув Трою. Она все еще ее помнила. Какой-то остаток их любовной истории все еще жил в ней. Как он и надеялся.

Пальцы Лилит замерли над струнами гитары. Аудитория затихла. Лилит ждала аплодисментов, в ее глазах застыла надежда.

Но она получила в ответ лишь смех.

– Твоя песня еще отстойнее тебя! – заорал кто-то, кидая пустую банку от газировки на сцену. Она ударилась в колени Лилит, и надежда в ее глазах умерла.

– А ну прекратить! – сказал мистер Дэвидсон, возвращаясь на сцену. Он повернулся к Лилит. – Хорошая работа.

Но Лилит уже бежала со сцены и из столовой. Кэм побежал за ней, но она была слишком быстрой, а снаружи было слишком темно, чтобы он мог увидеть, куда она побежала. Она лучше него знала это место.

Дверь закрылась позади его, заглушая далекий голос другого ученика, читающего стихотворение. Кэм вздохнул и оперся о покрытую штукатуркой стену. Он подумал о Дэниеле, пережившем столько ужасных моментов, когда тоска по Люс поглощала его, заставляла его желать умереть и сбежать от их проклятия, но в награду он получал лишь одно прикосновение ее пальцев в каждой новой жизни, прежде чем она снова исчезала.

– Стоит ли это того? – часто спрашивал Кэм своего друга.

Теперь Кэм понимал неизменный ответ Дэниела. «Конечно, стоит, – говорил тот, – лишь это делает мое существование стоящим».

– Ошибка дебютанта.

Кэм повернул голову и увидел, как Люк вышел из теней.

– Что? – пробормотал Кэм.

– Так дерзко себя вести в первый же день, – огрызнулся Люцифер, – у нас две недели, и у тебя есть столько способов проиграть.

Кэм совсем не чувствовал себя дерзким. Если дьявол получит свое, не только Кэм проиграет.

– Начинай свою игру в любое время, – сказал он Люциферу сквозь сжатые зубы. – Я готов.

– Мы посмотрим, насколько ты готов, – фыркнул Люцифер перед тем, как исчезнуть, оставляя Кэма одного.

Интерлюдия. Искры

Племя Дан, Северный Ханаан

Примерно 1000 г. до н. э.

В лунном свете светловолосый юноша нырнул в реку Иордан. Его звал Дани, и, хотя он был в деревне всего месяц, его красота уже стала легендарной в землях отсюда до южной Беер-шебы.

С берега реки темноволосая девушка наблюдала за ним, перебирая пальцами ожерелье. Завтра ей исполнится семнадцать.

И, находясь вне поля зрения, Кэм наблюдал за ней. Она казалась еще красивее теперь, когда влюбилась в ночного пловца. Конечно, Кэм знал, какой будет судьба девушки, но ничто не могло помешать ей любить Дани. Ее любовь, подумал Кэм, была чистой.

– Он словно религия, – произнес тихий голос позади него. Он повернулся и увидел поразительную рыжую девушку. – Она верна ему.

Кэм ступил вперед к девушке на берегу. Он никогда не видел смертной, подобной ей. Ее рыжие волосы длиной до пояса сияли, как гранат. Она была высокой, как он, и выглядела грациозной, даже стоя на месте. Веснушки покрывали ее хрупкие плечи и гладкие щеки.

Он удивился дружескому выражению в ее голубых глазах, словно они уже были соучастниками какой-то чудесной шалости. Когда она улыбнулась, маленькая щель между ее передними зубами взволновала его так, как он и представить не мог.

– Ты знаешь их? – спросил Кэм. Это чудесная девушка говорила с ним, потому что поймала его, наблюдающего за Дэниелом и Люсиндой.

Ее смех был чистым, как дождевая вода.

– Я выросла с Лиат. И все знают Дани, хотя он и пришел в наше племя в конце прошлой луны. Есть в нем нечто незабываемое, ты так не думаешь?

– Возможно, – сказал Кэм. – Если тебе нравится такой тип.

Девушка внимательно посмотрела на Кэма.

– Ты прибыл сюда на гигантской звезде, упавшей с небес прошлой ночью? – спросила она. – Мы с сестрами сидели у костра и подумали, что у звезды была чудесная форма человека.

Кэм знал, что она дразнит его, флиртует, но он был впечатлен, что она угадала правильно. Его крылья принесли его прошлой ночью, он гнался за хвостом падающей звезды.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Мои друзья зовут меня Лилит.

– Как зовут тебя твои враги?

– Лилит, – прорычала она, обнажая зубы. Потом засмеялась.

Когда Кэм тоже засмеялся, Лиат резко развернулась в нескольких футах ниже.

– Кто здесь? – окликнула она тьму с берега.

– Давай уйдем отсюда, – тихо сказала Кэму Лилит и протянула руку.

Эта девушка была поразительной. Энергичной, полной жизни. Он взял ее за руку и позволил вести себя, немного волнуясь, что мог бы вечность делать это – следовать за ней, куда бы она ни пошла.

Лилит привела его к берегу, заросшему ирисами дальше по течению извивающейся реки, а потом потянулась внутрь пустого ствола огромного рожкового дерева и вытащила лиру. Сидя среди цветов, она настроила инструмент на слух так ловко, что Кэм понял: она делала это каждый день.

– Ты сыграешь для меня? – спросил Кэм.

Она кивнула.

– Если станешь слушать.

Затем она начала играть с нескольких нот, которые переплетались, словно возлюбленные, изгибались, словно повороты реки. Чудесным образом ее великолепная гудящая мелодия приняла форму слов.

Лилит пела грустную любовную песню, из-за которой все исчезло из его разума.

Когда ее песня обернулась вокруг него, Кэму стали безразличны Люцифер, Трон, Дэниел и Люсинда. Здесь была только все еще звучащая песня Лилит, захватывающая дух.

Она сочинила ее здесь, среди ирисов у реки? Что пришло к ней раньше, мелодия или слова? Кто вдохновил ее?

– Тебе разбили сердце? – спросил он, надеясь скрыть ревность. Взял лиру из ее рук, но его пальцы были неуклюжими. Он не мог исполнить ничего даже отдаленно столь прекрасного, как музыка, льющаяся из-под пальцев Лилит.

Она наклонилась ближе к Кэму, и ее веки опустились, когда она посмотрела на его губы.

– Еще нет. – Она потянулась к своему инструменту и взяла звенящий аккорд. – И никто еще не ломал мою лиру, но девушка не может быть слишком осторожной.

– Научишь меня играть? – спросил он.

Он хотел провести больше времени с Лилит – странное для него чувство. Он хотел сидеть рядом и смотреть, как солнечный свет сверкает в ее волосах, хотел запомнить грациозный танец ее пальцев, когда она вытягивала красоту из струн и дерева. Он хотел, чтобы она смотрела на него, как Лиат смотрела на Дани. И он хотел целовать эти губы каждый день, все время.

– Что-то подсказывает мне, что ты уже умеешь играть, – сказала она. – Встретимся здесь завтра ночью, – она взглянула на небо, – когда луна будет на том же месте, ты тоже сиди на том же месте.

Потом она засмеялась, убрала лиру в дерево и убежала, оставив темноволосого зеленоглазого ангела безумно влюбленным в первый раз в жизни.

Глава 5. Меченая

Лилит

Тринадцать дней

Лилит не ожидала, что ее мир изменится после выступления перед микрофоном. И он не изменился. Не особо.

Жизнь все еще была отстоем.

– Лилит? – закричала мать еще до того, как прозвенел будильник. – Где мой оранжевый кардиган с гепардовыми вставками на локтях?

Лилит застонала и зарылась лицом под подушку.

– Вчера заходила полиция моды, чтобы забрать его, – пробормотала она себе под нос. – Он был угрозой обществу.

Три легких стука в открытую дверь заставили Лилит поднять голову. Так стучал ее брат.

– Привет, Брюс, – сказала она мальчику с взлохмаченными после сна волосами, жующему замерзшую вафлю.

– Мама считает, что ты украла ее прекрасный дешевый желтый свитер. Она типа превращается в Невероятного Халка из-за этого.

– Она действительно считает, что я позволю увидеть себя в золотисто-оранжевом? – спросила Лилит, и Брюс засмеялся. – Как самочувствие, парень?

Брюс пожал плечами.

– Нормально.

Люди часто называли младшего брата Лилит хрупким, потому что он был таким худым и бледным. Но Брюс был крепчайшей опорой в жизни Лилит. Он надеялся, несмотря ни на что. Было весело просто сидеть рядом с ним на диване. Он знал, как заставить ее смеяться. Она бы хотела, чтобы у него была жизнь получше.

– Просто нормально? – спросила Лилит, садясь на кровати.

Брюс пожал плечами.

– Не великолепно. Мой уровень кислорода сегодня был низким, поэтому мне снова придется остаться дома. – Он вздохнул. – Тебе везет.

Жестокий смешок сорвался с губ Лилит.

– Везет?

– Ты ходишь в школу каждый день и тусишь со своими друзьями.

Брюс говорил так искренне, что Лилит не могла представить, как объяснить, насколько вся школа ненавидит ее.

– У меня один друг – Аластор, – добавил Брюс, и при звуке своего имени маленькая собачка вбежала в комнату Лилит. – А он только какает на ковер.

– Ох, нет уж! – Лилит подхватила пса до того, как тот замарал бы гору белья, которую она еще не разобрала. Там была ее единственная чистая пара джинсов. По пути в ванную она коснулась плеча брата.

– Может, завтра твое содержание кислорода будет лучше. Всегда есть надежда.

Зайдя в душ – вода вернулась, но, с тех пор как трубы отключили, она пахла ржавчиной, – Лилит думала о том, что сказала Брюсу. С каких пор она верила, что всегда есть надежда, что завтра будет лучше?

Должно быть, она сказала это, потому что пыталась подбодрить его. Брат умел заставить ее показать свою нежную сторону, о которой никто не знал. У Брюса было такое доброе сердце, и он так редко выходил из дома, что только Лилит и ее мать ощущали его тепло. С ним Лилит практически невозможно было жалеть себя.

Пока Лилит одевалась, она закрыла дверь и стала напевать песню, которую исполняла прошлым вечером. Из-за этого она случайно подумала о тоске в глазах Кэма, когда тот передавал ей гитару. Словно Лилит что-то значила для него. Словно он нуждался в ней – или хотел чего-то от нее.

Лилит скривилась. Чего бы Кэм от нее ни хотел, она не собиралась сдаваться.

* * *

– Прочь с моего пути, позерка. – Какой-то футболист с квадратной головой отпихнул Лилит, и она врезалась в ряд металлических побитых шкафчиков. Никто даже не моргнул.

– Ай! – Лилит потерла руку.

Флуоресцентная лампа над ней мигала и жужжала. Лилит встала на колени на зеленой, цвета соплей плитке, чтобы набрать комбинацию и взять книги на день. В нескольких шкафчиках от нее Хлоя Кинг хвасталась своему новому парню, а также всем друзьям вокруг новой татуировкой ангельского крыла на правом плече.

Заметив Лилит, Хлоя одарила ее подозрительно широкой улыбкой.

– Отличное выступление вчера вечером, Лил! – пропела она.

Не может быть, чтобы Хлоя действительно пыталась быть милой. Лилит знала, что ей стоило уйти со сцены, пока не стало плохо.

– Хм, спасибо, – сказала она, спеша открыть свой шкафчик.

– О боже, ты подумала, что я серьезно? Это была шутка. Как и твое выступление. – Хлоя рассмеялась, и к ней присоединилась вся ее клика.

– И… еще один ужасный день, – пробормотала Лилит, поворачиваясь обратно к своему шкафчику.

– Так не обязательно должно быть.

Лилит подняла глаза.

Люк, интерн, которого она встретила за день до этого, стоял прямо над ней. Он облокотился о шкафчики, подкидывая странную золотую монетку в воздух.

– Я слышал, что ты всегда опаздываешь в школу, – сказал он.

Хронические опоздания Лилит не казались ей увлекательной темой для разговоров. Кроме Таркентона, нескольких учителей, Жана, а теперь и Кэма, никто в Трамбулле даже не замечал Лилит.

– Если ты ожидал, что я опоздаю, почему ждешь меня до звонка?

– Разве так не поступают в старшей школе? – Люк оглядел коридор. – Ждут у шкафчика одноклассника, надеясь, что тебя позовут на выпускной.

– Ты не одноклассник. Надеюсь, ты не пытаешься заставить меня позвать тебя на выпускной. Потому что тебе придется ждать очень долго.

Лилит открыла шкафчик и закинула туда несколько книг. Люк оперся локтем о дверь шкафчика и уставился на нее. Она сердито посмотрела на него, желая, чтобы он отодвинулся и она смогла закрыть дверь.

– Ты когда-нибудь слышала о «Четырех всадниках»? – спросил он.

– Все слышали о них. – Хлоя Кинг отвернулась от своих поклонников, чтобы посмотреть на Люка. Серебряная подводка блестела на ее безупречной коже, и ее волосы были заплетены в сотни крошечных косичек. Она глянула вниз на Лилит. – Даже такое отребье.

– С каких пор ты слушаешь «Четырех всадников»? – спросила Лилит.

Музыка «Четырех всадников» была запоминающейся и глубокой. Их рок-баллады были умными и печальными, и каждый альбом отличался от последнего, поэтому настоящие фанаты могли видеть настоящую эволюцию их стиля. Их певец Айк Лигон писал песни, из-за которых Лилит хотела стать музыкантом. Такая девушка, как Хлоя, ни за что не могла бы понять боль, которую они передавали своей музыкой.

– Жестоко воскрешать ее надежды, – сказала Хлоя Люку и начала напевать припев последнего сингла «Четырех всадников» «Блестки событий».

Лилит захлопнула шкафчик и встала.

– Воскрешать мои надежды насчет чего?

– Если бы ты так часто не пропускала школу, – сказал Лилит Люк, – ты бы слышала новости.

– Какие новости? – спросила Лилит.

– «Четыре всадника» закрывают выпускной, – сказала Хлоя. Позади нее трое ее подружек завизжали. У одной из них через плечо был перекинут мягкий чехол от гитары, и Лилит поняла, что эти девушки, скорее всего, были группой Хлои.

Кровь стучала в ушах Лилит.

– Да ладно.

– Я собираюсь сделать татуировку с именем Айка прямо здесь. – Хлоя повернулась обратно к своему парню и друзьям, расстегнув одну пуговицу декольте, чтобы показать будущее место для татуировки. – Прямо над сердцем. Видите?

Мальчики явно видели.

– «Четыре всадника» приезжают в Кроссроудс? – спросила Лилит. – Зачем?

Хлоя пожала плечами, словно не могла представить, что удивительная группа не захочет посетить их мрачный городок.

– Они помогают Таркентону судить Битву музыкальных групп.

– Подожди. Хочешь сказать, «Четыре Всадника» буду смотреть на выступление групп в этом году? – тихо спросила Лилит. – На выпускном?

Люк кивнул, словно понимал, насколько такие новости меняли жизнь.

– Я сам подбросил эту идею Айку.

– Ты знаешь Айка Лигона? – Мигнув, Лилит посмотрела на Люка.

– Мы переписывались прошлым вечером, – сказал Люк. – Надеюсь, это тебя не смущает, но твое выступление у открытого микрофона заставило меня задуматься. Насколько круто будет, если «Четыре всадника» споют песню ученика Трамбулла?

Люк был там прошлым вечером? Лилит собиралась спросить зачем, но смогла выдавить лишь «вау». Наконец до нее дошло: «Четыре всадника» будут здесь, в Кроссроудс. В Трамбулле. Это будет самая лучшая возможность пофанатеть на публике.

– Айку понравилась идея, – сказал Люк. – Начиная с сегодняшнего дня мы принимаем тексты песен, даже MP3-записи учеников. Айк споет победившую песню на закрытии бала.

– Папа считает, что так выпускной сможет всех объединить, – добавила Хлоя. – Даже таких фриков, как ты.

Но Лилит едва слышала Хлою. Мысленно она вообразила, как обросшее лицо Айка Лигона проясняется при виде текста ее песни. На долю секунды она даже представила, как встретит его самого, и вскоре фантазия увела ее в настоящую звукозаписывающую студию, к созданию ее первого альбома с Айком.

Хлоя, сузив глаза, глянула на Лилит.

– Прости. Ты вроде как воображаешь, что выберут одну из твоих песен? – Она повернулась к друзьям и засмеялась.

Лилит почувствовала, что краснеет.

– Я не…

– У тебя даже нет группы, – сказала Хлоя. – В то время как у моей уже есть три сингла, которые понравятся Айку.

Она захлопнула шкафчик.

– Будет чудесно стать королевой выпускного и выиграть битву. И услышать, как «Четыре всадника» исполняют кавер моей песни.

– Ты не хочешь сказать «одной из наших песен»? – спросила Хлою девушка с гитарой.

– Конечно, – фыркнула Хлоя. – Как тебе угодно. Пойдем.

Она щелкнула пальцами и направилась дальше по коридору, а ее друзья последовали за ней по пятам.

– Она не выиграет, – прошептал Люк на ухо Лилит, когда Хлоя ушла.

– Она всегда выигрывает, – пробормотала Лилит, закинув рюкзак на плечо.

– Не в этот раз. – Что-то в тоне Люка заставило Лилит остановиться и развернуться. – У тебя есть хороший шанс на победу, Лилит, только… неважно.

– Что?

Люк нахмурился.

– Кэм. – Он бросил взгляд на других учеников, проплывающих мимо в свой класс. – Знаю, он давил на тебя вчера, чтобы вам вместе собрать группу. Не делай этого.

– Я и не планировала, – ответила Лилит. – Но какая тебе разница?

– Ты не знаешь Кэма так хорошо, как я.

– Нет, – согласилась Лилит. – Но мне не нужно его знать, чтобы знать, что я его ненавижу.

Произнеся это вслух, она поняла, как странно это прозвучало. Она и правда ненавидела Кэма – и даже не знала почему. Он ничего ей не сделал, и все же мысли о нем вызывали в ней напряжение и желание что-то сломать.

– Не говори никому, что я это сказал, – Люк наклонился ближе, – но недавно Кэм был в группе с цыпочкой-певицей.

– Цыпочкой-певицей? – Лилит сузила глаза. Парни – отстой.

– Вокалисткой то есть, – сказал Люк, слегка закатив глаза. – Она писала все песни. И она по уши влюбилась в него.

Лилит не интересовал Кэм, но ее совсем не удивляло, что другим девушкам он был интересен. Она понимала: Кэм был сексуальным и притягательным, но был не в ее вкусе. Когда он применял к Лилит свой шарм, это лишь заставляло ее презирать его еще больше.

– Какая мне разница? – спросила она.

– А должна быть, – ответил Люк. – Особенно если собираешься разделить с ним постель. В музыкальном смысле.

– Я ни в каком смысле не собираюсь делить постель с Кэмом, – сказала Лилит, – я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Хорошо, – сказал Люк, таинственно улыбаясь. – Потому что Кэм… как бы сказать? Он скорее типаж «люблю их – бросаю их».

Лилит показалось, что ее сейчас стошнит.

– И что?

– Однажды после того, как все шло прекрасно, или по крайней мере так думала та девушка, Кэм просто исчез, – сказал Люк. – Никто не слышал от него новостей месяцами. Хотя мы услышали о нем в итоге. Помнишь ту песню «Смерть звезд»?

– «Дисморфии?» – Лилит кивнула. Она слышала только этот сингл, но ей понравилось. – Прошлым летом он постоянно звучал на радио.

– Это из-за Кэма. – Люк нахмурился. – Он украл слова девушки, выдал их за свои и продал песню Lowercase Records.

– Зачем ему так поступать? – спросила Лилит. Она подумала о моменте за день до этого, когда Кэм мягко помог ей справиться с парализующим страхом сцены. Она ненавидела его, и все же… это был самый милый поступок, который кто-либо совершал ради нее.

Прозвенел звонок, и толпа в коридоре стала таять, пока ученики расходились по классам. Поверх плеча Люка Лилит увидела, как Таркентон проверяет коридоры в поисках опоздавших учеников.

– Мне нужно идти, – сказала она.

– Просто говорю, – ответил Люк, начиная уходить, – что твои песни хороши. Не позволяй Кэму снова нанести удар.

* * *

Лилит пошла в свою классную комнату, и ее мысли неслись вихрем. Как может она тратить время на занятиях, когда скоро будет соревнование по написанию песен, которое будет судить Айк Лигон?

Ей было даже все равно, что проходить оно будет во время выпускного бала. Она могла бы прийти только для Битвы музыкальных групп. Ей не нужны были партнер или платье. Ей лишь нужно было находиться в той же комнате, что и Айк Лигон.

Прямо сейчас ей нужно тренироваться. Она должна написать больше песен.

Прежде чем она это осознала, ноги привели Лилит к музыкальному классу.

Кэм сидел на полу, настраивая изящную зеленую электрогитару, на которой он играл перед ней недавно. Жан Ра отбивал ритм на своих джинсах барабанными палочками. Что они здесь делали?

– Мы как раз говорили о тебе, – сказал Жан Ра.

– Вас, парни, быть здесь не должно, – сказала Лилит.

– Как и тебя, – ответил Кэм, снова подмигивая ей раздражающим образом.

– У тебя что-то типа тика? – спросила Лилит. – Мышечный спазм в глазу?

Кэм казался ошарашенным.

– Это называется подмигивание, Лилит. Некоторые люди в реальном мире считают это очаровательным.

– Другие люди считают, что из-за этого ты кажешься полным извращенцем, – сказала Лилит.

Кэм уставился на нее, и она ждала, когда он скажет какую-нибудь колкость, но вместо этого он произнес:

– Прости. Больше не повторится.

Лилит вздохнула. Ей нужно было сосредоточиться на своей музыке, а Кэм отвлекал. Все в нем отвлекало, начиная от пальцев, движущихся по гитаре, и заканчивая загадочной улыбкой в зеленых глазах, когда он смотрел на нее. Ей это не нравилось.

И ей никогда не нравился Жан. Она хотела, чтобы они оба вышли. Она скривилась.

– Пожалуйста, уйдите, – сказала Лилит. – Вы оба.

– Мы первыми пришли, – заметил Жан. – Если кому и надо уйти, так это тебе.

– Вы оба, успокойтесь, – сказал Кэм. – Давайте просто играть музыку. Подожди, сейчас услышишь тему, которую мы с Жаном только что придумали.

– Нет, – сказала Лилит. – Я пришла над кое-чем поработать. Одна. У меня даже нет гитары.

Кэм уже порылся в шкафу и достал гитару из чехла. Он подошел к Лилит и вложил гитару ей в руки, потянувшись через ее голову, чтобы накинуть ремень ей на плечи. Это была Les Paul с тонким грифом и классным серебряным узором, нарисованным спреем. Лилит никогда в жизни не держала в руках такую хорошую гитару.

– А теперь какая у тебя отмазка? – тихо спросил Кэм. Его руки остались на ее затылке дольше, чем нужно, словно он не хотел их убирать.

Поэтому она отошла.

Улыбка на лице Кэма исчезла, словно каким-то образом Лилит обидела его.

Если и так, она говорила себе, что ей все равно. Она не знала, почему он действовал так прямо, что имел в виду, поддерживая ее музыку.

Она подумала о Хлое Кинг – как груба та была с ней, говоря о выступлении. Это был единственный раз, когда Лилит играла на публике. Держа гитару, она поняла, что не хотела, чтобы этот раз был последним.

Это не значило, что они собирались организовывать группу. Они просто могли, как сказал Кэм, играть музыку.

– Что мне делать? – спросила она, чувствуя себя уязвимой. Ей не нравилось быть в чьей-либо власти – тем более Кэма.

Молча Кэм провел ее рукой вверх по грифу гитары. Его правая рука скользнула ее пальцами по струнам. Она покачнулась.

– Ты знаешь, что делать, – сказал Кэм.

– Не знаю. Я никогда… с другими людьми… Я…

– Просто начни играть, – сказал Кэм. – Куда бы ты ни отправилась, мы последуем за тобой.

Он кивнул Жану, который четыре раза ударил барабанными палочками, а Кэм схватил изящную зеленую бас-гитару Jaguar с винтажной модуляцией.

А затем, словно это было несложно, Лилит дала пальцам волю.

Ее гитара соединилась с ударами Жана Ра, словно сердцебиение. Скрипучие аккорды Кэма пронзали тяжелый ритм, словно гибрид Курта Кобейна и Джо Страммера.

Время от времени Жан касался небольшого черного синтезатора Moog, стоящего рядом с барабанной установкой. Аккорды синтезатора жужжали, как толстые и дружелюбные пчелы, а их вибрации находили безопасный приют в пробелах, оставленных другими инструментами.

Через какое-то время Кэм поднял руку. Лилит и Жан перестали играть. Все они чувствовали, что что-то нашли.

– Давайте перейдем к вокалу, – сказал Кэм.

– То есть вот прямо сейчас? – спросила Лилит. – Просто так?

– Просто так. – Кэм включил и проверил микрофон кончиком пальца, а затем направил его на Лилит и отступил назад. – Как насчет песни, которую ты исполняла вчера?

– «Изгой», – сказала Лилит, чувствуя, как учащенно бьется сердце. Она достала дневник, где были записаны все слова ее песен, но потом подумала о том дне, когда все возненавидели ее исполнение. Что она делала? Выступление перед кем-либо лишь принесет ей больше унижения.

Потом она подумала о том, что Айк Лигон будет петь ее песню перед всей школой.

– Я готова, – сказала она.

Кэм тихо произнес:

– Один, два, три, четыре. – И вместе с Жаном начал играть. Кэм сделал Лилит знак начинать петь.

Она не могла.

– Что не так? – спросил Кэм.

Все, хотела она сказать. Лилит знала лишь разочарование. Ничего в ее жизни никогда не удавалось. Что, по большей части, было терпимо, потому что она никогда не позволяла себе чего-то ждать. Поэтому ей было все равно.

Но это? Музыка?

Она имела для нее значение. Если бы Лилит спела и провалилась, или ее песню не выбрали бы для битвы, или она, Кэм и Жан собрали бы группу и все распалось, Лилит потеряла бы единственное, что ей было важно. Ставки были слишком высоки.

Лучше отступить сейчас.

– Я не могу, – сказал она.

– Почему нет? – спросил Кэм. – Мы хорошо звучим вместе. Ты это знаешь…

– Я этого не знаю. – Ее глаза встретились со взглядом Кэма, и она напряглась, словно проволока, готовая лопнуть. Она вспомнила свой разговор с Люком этим утром, и припев песни «Дисморфии» «Смерть звезд» начал проигрываться в ее голове:

 
Сегодня ночью на твоем лице звезды
Нет космического пространства сегодня ночью
 

– Что такое? – спросил Кэм.

Стоит ли ей спросить его о песне? О девушке? Было ли это безумием?

Что, если Кэм был вором песенных текстов? Что, если это была настоящая тайная причина, почему он хотел организовать общую группу? Помимо ее гитары, песни Лилит были единственным, что она ценила. Без них у нее ничего не было.

– Мне нужно идти, – сказала Лилит. Она отложила гитару и схватила свою сумку. – И я не стану предлагать свой текст песни на соревнование. Все кончено.

– Подожди… – позвал Кэм, но она уже вышла из музыкального класса.

Снаружи Лилит пересекла школьную парковку и направилась в наполненные дымом леса. Она кашляла, пытаясь не думать о том, как хорошо было создавать музыку с Кэмом и Жаном. Глупо играть с ними, глупо на что-то надеяться, потому что она Лилит, и все всегда отстойно, и она никогда, никогда не получала в жизни то, чего хотела.

Другие дети не колебались, когда их спрашивали о мечтах.

– Колледж, – говорили они. – А потом карьера в финансовой сфере.

Или:

– Отправиться путешествовать по Европе на два года.

Или:

– Вступить в морскую пехоту.

Казалось, будто все, кроме Лилит, получили электронное письмо, где объяснялось, в какие колледжи подавать заявления и как присоединиться к «Три Дельт»[1]1
  Международный женский клуб, основанный в Бостонском университете.


[Закрыть], когда доберешься туда, и что делать, если хочешь быть врачом.

Лилит хотела стать музыкантом, исполнительницей своих собственных песен, – но она была слишком умной, чтобы верить, что это возможно.

Она уселась на свое место у ручья и открыла рюкзак, потянулась за блокнотом. Ее пальцы искали книгу. Она потянулась глубже, отталкивая с дороги учебник истории, пенал, кольцо с ключами. Где же ее дневник? Она распахнула сумку и вывалила все содержимое, но книги в черном переплете там не было.

Потом она вспомнила, что вытащила блокнот в музыкальном классе, когда решила спеть. Он все еще был там. С Кэмом.

Через секунду Лилит уже была на ногах и бежала обратно к музыкальной комнате. Она не знала, что способна так быстро бегать. Она распахнула дверь, хватая ртом воздух.

Музыкальный класс был пуст. Кэма и Жана… и ее блокнота не было.