Текст книги "Приманка для моего убийцы"

Лорет Энн Уайт
Приманка для моего убийцы

© Крупичева И., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Посвящается Тому и Дженнифер Коул.

Благодарю вас за то, что вы щедро поделились с нами кусочком рая.

Глава 1

Среда.

Пять дней до Дня благодарения.

В библиотеке стояла тишина. Только четыре часа пополудни, а на улице уже стемнело. Низкие облака и мелкий дождь с северо-запада Тихого океана окутали город, поток машин как будто расплывался за залитыми дождем окнами.

Он пересек границу с Канадой в пункте пропуска Пис-Арч около полудня, воспользовавшись картой NEXUS [1]1
  Программа для часто путешествующих и надежных граждан США и Канады (прим. переводчика).


[Закрыть].

И вот теперь он сидел у компьютера в глубине длинного зала, низко надвинув на лоб козырек бейсболки. Его одежда была намеренно неброской: джинсовый костюм, рабочие ботинки. Он выбрал Ист-Энд, потому что это было место синих воротничков и безработных бродяг, людей с улиц, бездомных, тех, кто провалился в трещины общества. С таким пейзажем он мог слиться без всяких усилий, как самец оленя сливается с сухими зарослями.

Он открыл свою страницу в социальной сети и поискал новые посты.

Ничего свежего. Или, по крайней мере, того, что интересовало его.

Он кликнул на другую страницу, потом еще на одну. Ответов на посты, которые он оставил два дня назад в Портленде, по-прежнему не было. Перед выходом с каждой страницы он набирал вот такое сообщение:

«Ищу биологических родителей. Мне одиннадцать лет. Я родилась 17 июля в Уотт-Лейк, Британская Колумбия…»

Для своего профиля в соцсетях он загрузил фотографию темноволосой девочки, которую скопировал в «Фейсбуке» какой-то мамаши. Найденный снимок он использовал для всех сайтов, на которых приемные дети искали своих биологических родителей. Месяцем раньше его выпустили из тюрьмы в Аризоне, и весь месяц он постоянно посещал эти сайты.

Он освоил компьютер, пока отбывал наказание за непреднамеренное убийство. От сокамерника он узнал, насколько распространенными стали и такой поиск, и страницы воссоединения в соцсетях. В заключении у него не было доступа в Интернет, но сразу после выхода на свободу он немедленно начал искать во Всемирной паутине Сару Бейкер. За последние восемь лет он не обнаружил ни одного упоминания о ней. Да, были женщины с таким именем и фамилией, но ни следа той Сары, которая была нужна ему. Бесконечные газетные статьи, репортажи о ней – все как будто резко прекратилось восемь лет назад, как будто ее стерли с грифельной доски.

Как будто Сара Бейкер просто перестала существовать.

Или она изменила имя и внешность, пытаясь спрятаться.

И вот тогда он начал проверять сайты усыновления.

На этих страницах со свободным доступом приемные дети всех возрастов и родители детей, отданных на усыновление, искали и находили биологических родственников. Он прочел комментарии экспертов, которые утверждали, что, хотя этот новый феномен делал семьи более прозрачными, он же породил новые проблемы. Появились ловушки, с которыми уполномоченные структуры пока еще не научились справляться.

Для него это был сладкий сон охотника.

При каждом удобном случае по дороге к границе он заходил в библиотеки и интернет-кафе. Оставлял посты. Расставлял приманки, словно хрупких сухих мух на поверхности киберпрудов и водоворотов, где его добыча могла скрываться в тени, держась против течения. Он пребывал в ожидании.

В поисках… Он застыл. Строчка привлекла его внимание.

«Мать ищет одиннадцатилетнюю дочь».

Он мгновенно кликнул на эту строчку. Не то… Другая дата рождения. Другая внешность. Он потер усы: краска для волос вызвала раздражение на коже. Все это было игрой наугад. Возможно, она уже воссоединилась с ребенком. Или ничего не хотела знать о нем. Может быть, она замужем и счастлива, научилась жить дальше. Или умерла.

Но охотник, хороший охотник умеет ждать. Он верил своему чутью и всегда знал привычки добычи, понимал ее. Этакий двусторонний психологический профайлинг. И еще он знал Сару Бейкер.

Он владел Сарой Бейкер.

Он девять месяцев изучал ее перед тем, как поймать в ловушку.

Еще пять с половиной месяцев она полностью принадлежала ему. Пока он из-за своего высокомерия не рискнул. Глупейшая ошибка.

Неожиданно в его мозгу, словно дым, всплыли слова из детства:

«Если ты решил выстрелить при угасающем свете, то ты должен быть уверен в том, что наверняка убьешь. Иначе тебе придется преследовать раненое животное в темноте. Одному. Ты закончишь эту работу, несмотря ни на что, несмотря на то количество дней или ночей, которые для этого потребуются, и не важно, насколько ты голоден или устал. Ты понял меня, парень?»

Той весной он слишком растянул удовольствие от охоты. Он дождался, когда совсем стемнеет, и только тогда выстрелил. Он промахнулся. Она выстрелила в ответ и ранила его. А потом скрылась в темном лесу.

Но он спинным мозгом чувствовал, что, зализав раны, Сара Бейкер начнет поиски. Если уже не начала. Материнство – мощная приманка. А сострадание, любопытство, открытость – это все слабости Сары. Они-то и привели ее тогда в его западню.

Он открыл другую страницу. Еще больше сообщений. Разных. Матери, отцы, тети, братья, кузены, дети – все искали своих потерянных родственников. Кто-то вел поиски от лица других людей. Кто-то искал сам. Его по-настоящему ошеломило это глубоко заложенное в людях желание обрести семью, принадлежать клану, идентифицировать себя. Корни. Дом. Чтобы быть нужными, желанными, чтобы понять, почему другой человек предпочел избавиться от них, когда они были детьми.

Он уже собрался было закрыть последнюю страницу, когда вдруг пришел ответ на его последний пост.

У него замерло сердце.

«Родила дочь в городской больнице Уотт-Лейк. Следующим летом ей должно исполниться двенадцать. Темные волосы, зеленые глаза. На ноге, под левым коленом, – маленькая родинка в форме сердца. Может быть, это ты?»

Ответ пришел от пользователя под ником FisherGirl. Он быстро просмотрел профиль FisherGirl. Фото не было. Только изображение форели, бьющейся на крючке. Брызги сверкают на солнце. Никакого открытого доступа к ее ленте новостей или другой информации. Но она была онлайн, живая. Он почувствовал, как натянулась его леска, кто-то схватил крючок.

«Черт побери…»

Это похоже. Это точно похоже. Он впервые увидел Сару Бейкер за прилавком магазина спортивных товаров в Уотт-Лейк. Магазин принадлежал семье ее мужа. Сара была опытным рыболовом и охотником, способным преследовать и животное, и человека. Именно ее умение выживать в дикой природе по-настоящему возбудило его. После всех остальных он хотел встретиться с достойным соперником. Хотел повысить ставку, усилить возбуждение. Он получил желаемое и кое-что еще.

«Gamos» [2]2
  Брак, супружество (греч.).


[Закрыть], – прошептал он про себя. Мать однажды сказала ему, что древние греки использовали это слово, которое обозначало не только игру, но и совокупление охотника и добычи. И да, именно этого он и хотел во время охоты – отношений, эмоциональной связи со своей добычей. Неразделимый союз.

«И это игра только в том случае, когда обе стороны знают, что они играют…»

Всплеск адреналина разогрел кровь, его член ожил, уперся в ширинку, отозвался легкой пульсирующей болью.

«Успокойся. Дыши. Не дергай леску. Не торопись. Это не дикий, прыгающий лосось. Это форель. Изящная, ускользающая бойцовая рыбка из холодных вод. Она питается рыбой, настоящая хищница, но ты же хочешь, чтобы она уплыла, глубоко нырнула, думая, что все еще свободна…»

Он почти почувствовал виртуальную леску спиннинга, мокрую, скользящую в его пальцах, услышал жужжание катушки. Связь была установлена. Начался диалог между ним и чем-то диким. Это что-то могло стать его, если он верно сыграет.

Он напечатал:

«Да! У меня темные волосы, и зеленые глаза, и маленькая родинка под левым коленом…»

Он ждал. Тишина в библиотеке как будто разбухла и закрыла ему уши. Какой-то мужчина кашлянул. Где-то в заливе Беррард, задушенном туманом, простонала сирена.

И вдруг:

«Могла бы ты написать мне на почту [email protected]?»

У него пересохло во рту. Он быстро открыл свой анонимный почтовый ящик и выстрелил сообщением:

«Как я узнаю, что ты моя мать? Можешь прислать мне фото? Ты по-прежнему живешь в Уотт-Лейк? Как тебя зовут? Почему ты отдала ребенка? Кто был отцом? Мне так хочется все узнать».

Ответ пришел практически мгновенно:

«По не зависящим от меня обстоятельствам, мне пришлось отдать дочку на закрытое, тайное удочерение, устроенное через агента. Я не знаю, в какую семью попала моя дочь, и мне хотелось бы узнать, как она живет. Теперь меня зовут Оливия Уэст. Я работаю управляющим и инструктором по рыбалке на ранчо Броукен-Бар в Карибу. Ниже ссылка на сайт ранчо. В разделе «Персонал» ты найдешь мое фото. А твои приемные родители знают, что ты ищешь своих биологических родителей?»

Он торопливо кликнул на ссылку, указанную в письме.

Главная страница сайта ранчо Броукен-Бар заполнила экран. Он открыл раздел «О нас». Появились фото служащих.

Он быстро прокрутил их, остановился на одном снимке. Увеличил его. Сердце гулко билось. Перехватило дыхание.

«Это она».

Ни малейших сомнений.

Проклятье. У него закружилась голова, он почти ослеп от сумасшедшего выброса чистого, сладостного, горячего адреналина. Попытался сглотнуть. Да, она изменилась. Повзрослела. Черты лица стали тоньше, подбородок слегка заострился, во взгляде появилось больше холода, из него почти исчезло прежнее простодушие. Но он безошибочно узнал ее густые каштановые волосы, овальное лицо. Пухлые губы. Широко расставленные глаза цвета лесного мха. Кожу начало покалывать от жара.

Он легко коснулся пальцами экрана. Сара Бейкер. Его раненая олениха. Теперь она называет себя Оливией Уэст. Он мысленно опробовал это имя на языке. Оливия…

– Прошу прощения!

Он едва не выскочил из штанов. Взгляд метнулся к помехе. Молодая женщина. Большие голубые глаза.

– Вы еще долго будете работать за этим компьютером? – спросила она. – Я его заранее резервировала.

Он не отвел взгляд. Его сердце колотилось словно безумное. Он медленно изогнул губы в улыбке.

– Я только закрою программу, и все, договорились?

Легкий румянец залил шею женщины, поднялся к щекам. И в эту секунду он понял: хотя он тоже изменился и тюрьма состарила его, иссушила, избороздила его лицо морщинами, это осталось при нем. Обволакивающий голос. Способность очаровывать, зажигать приманку соблазна в глазах.

– Не беспокойтесь, – ответила женщина. – Спасибо. Я… я там подожду.

Она села в кресло недалеко от него. Он ощущал ее присутствие, чувствовал возможности. Но теперь у него была цель. План уже формировался.

Повернув плечо так, чтобы молодая женщина не видела экран, он открыл страницу с адресом и расписанием, потом записал на листке бумаги маршрут. Ранчо находилось в пяти-шести часах езды к северу, на самом верху внутреннего плато. Если верить указанным данным, ранчо Броукен-Бар заканчивало работу после канадского Дня благодарения и закрывалось на зиму. Времени у него оставалось немного. Уже совсем скоро в Карибу придут первые снегопады и морозы, и он не знал, останется ли Оливия Уэст на ранчо.

Он вдруг осознал иронию, наивысшее совершенство выбранного момента. Как будто знак. Именно в это время года, почти день в день, он забрал ее двенадцать лет назад. Это было воскресенье перед Днем благодарения, вторая половина дня, как раз перед первым снегопадом. Как медведь, которому не терпится залечь в спячку, он всегда предчувствовал первый снегопад. Он слышал его приближение в шепоте деревьев, видел в том, как рассеивается свет, ощущал его металлический привкус в порывах ветра. И знал, как знали это медведи, отправлявшиеся в берлогу, что если он тронется в путь накануне первой снежной бури, то выпавший снег, словно одеяло, скроет его следы. Остаток зимы он будет в безопасности, никто не сможет проследить путь до его убежища.

Он перечитал письмо Оливии, начал печатать ответ, потом замешкался, глядя на мигающий курсор. Продолжать дальше? Нет. Он получил то, что искал. Незачем вызывать у нее подозрения. Пусть она думает, что «ребенок» испугался и не стал отвечать.

Он закрыл свои аккаунты и страницы сайтов, очистил кэш и оставил компьютер ожидающей женщине. Засунув листок бумаги с адресом ранчо во внутренний карман, он поднял воротник джинсовой куртки, распахнул дверь библиотеки и вышел в холодную туманную морось на Гастингс-стрит. Нагнув голову, сунув руки в карманы, он слился с толпой жителей, вышедших из зданий после рабочего дня и спешащих попасть домой.

Свежая цель сделала его походку быстрой, он шел до своего грузовика и дома-прицепа, припаркованных в двух кварталах от библиотеки. Пора ехать домой. Проделать весь этот путь и закончить наконец охоту. После стольких лет в крошечной тюремной камере он снова ощущал на языке дикий вкус свободы. Впереди его ждали горы и леса, прохладный чистый воздух.

Неожиданно в мозгу всплыло воспоминание, уводя его в прошлое.

Ему одиннадцать лет, он вымотан после охоты и сидит на коленях у матери. Она гладит его по волосам, длинным и непокорным. Ее окружают вездесущие книги. Отец сидит по другую сторону от потрескивающего огня, курит трубку и смотрит на них обоих тяжелым взглядом сузившихся глаз. Голос матери вплывает в его сознание…

«Человек отличается от животных, милый мой Юджин. Для человека охота – это не всегда вопрос выживания. Зачастую это чистый восторг от погони, для большинства это приманка. Все дело в ощущении – уникальном сочетании предвкушения, внимания и физического напряжения…» Рука матери медленно опускается по его телу до бедра, голос падает до теплого шепота-дыхания возле уха… «Охота может быть опьяняющей. Восхитительной…» Ее пальцы поглаживают внутреннюю поверхность его бедра, и маленький пенис Юджина начинает оживать.

Отец фыркает, вскакивает с кресла и тычет трубкой в сторону жены. «Прекрати нести этот бред, а? Он упустил долбаное животное. И в этом нет ничего возбуждающего!» Свирепый взгляд отца упирается в сына…

«Это твой долг, парень, твой проклятый долг – найти раненного в брюхо оленя. И ты не должен останавливаться, слышишь… Ты, черт побери, не прекращаешь преследование, пока не убьешь добычу, которую ты ранил. Ты делаешь ее своей. Ты становишься ее владельцем. И ты больше никогда не упустишь добычу, слышишь? Если не можешь попасть в цель, ты не нажимаешь в сумерках на спусковой крючок».

Взревела сирена, снова вернув мысли Юджина в настоящее. Туман, поднимавшийся от серых вод залива Беррард, закручивался в толстые, рваные полосы и полз вдоль кирпичных и мощеных улиц старого квартала. Юджин плотнее закутался в куртку.

«Твой проклятый долг, слышишь…»

Добить жертву.

* * *

Кровь зашумела в ушах Гейджа Бертона, смотревшего на экран компьютера в ожидании ответа.

Неужели это правда? После всех этих лет он попал в цель?

Проходили секунды, секунды складывались в минуты.

Больше ничего.

Но он почувствовал это. Леску дернули, а потом добыча сорвалась. Больше ни одного ответа на его письмо.

Он снова напечатал трясущимися руками:

«Если тебе интересно дальнейшее общение, пожалуйста, напиши мне на электронную почту. Никаких обязательств. Мне нужно только знать, что мой ребенок нашел теплый и любящий дом».

Он кликнул на «Отправить». Подождал. Снова шли минуты.

Ничего.

Над верхней губой выступил пот, и Гейдж провел ладонью по лысеющей голове. Он посмотрел на бумаги, разбросанные на письменном столе: вырезки из разных номеров газеты «Уотт-Лейк Газетт» со статьями о событиях двенадцатилетней давности. Старые снимки с места преступления с изображением эксгумированных останков и оскверненных тел. Гниющие черепа. Отсутствующие языки. Пустые глазницы. Были там и снимки стальных крюков для мяса, на которые убийца из Уотт-Лейк подвешивал тела, потрошил их, сдирал кожу со своих жертв и выпускал из них кровь, словно это были убитые олени. Фотографии этой кладовой, где он свежевал женщин, и холодильника, работавшего от генератора, внушали непередаваемый ужас. Были там и фото хибары рядом с сараем, где он держал своих жертв привязанными, насиловал их и кормил в течение всей зимы, чтобы весной выпустить и устроить на них охоту.

Гейдж придвинул ближе фотографию последней жертвы убийцы из Уотт-Лейк.

Сара Джейн Бейкер.

В то время ей было двадцать пять лет. Молодая жена Этана Бейкера, дочь известного в городе пастора Джима Ванлорна. Сару Бейкер похитили, как и всех остальных, перед первой снежной бурей. Как и все остальные, она просидела зиму на цепи в хибаре. А потом, когда прилетели гуси, маньяк дал ей оружие и выпустил в лес.

«Потому что ни одна охота не сравнится с охотой на вооруженного человека…»

Эти слова, как позже во время бесед в полиции рассказала Сара, убийца шептал ей на ухо. Он цитировал ей слова из романов Торо, Хемингуэя, Блэквуда.

Начитанный парень.

В отличие от Себастьяна Джорджа, которого поймали, обвинили и осудили за все эти убийства.

Несмотря на все улики, Гейдж не мог поверить, что они закрыли того самого парня. И с тех пор в свободное время, по ночам, он охотился на убийцу из Уотт-Лейк. Тайная одержимость. Потому что он поклялся много лет назад. Поклялся осуществить правосудие.

С тех пор он собирал сведения о Саре Бейкер. Гейдж верил в то, что настоящий убийца из Уотт-Лейк однажды вернется за ней.

Он с шумом выдохнул воздух. Ответа на его письмо по-прежнему не было. Гейдж открыл еще несколько аккаунтов, которые создал, и проверил, нет ли реакции на его свежие посты.

Пусто.

Он прижал руку к губам, сомнения и страх переплетались с мрачным возбуждением. Гейдж чувствовал его там, с другой стороны компьютера. Убийца слушал и ждал.

Дверь неожиданно распахнулась.

– Папа?

Он вздрогнул. Адреналин зашкаливал. Гейдж выругался, вскочил и начал торопливо сгребать вырезки из газет, снимки с места преступления, записи.

– Черт побери, Тори. Стучаться надо! Сколько раз я тебе говорил?

Взгляд его дочери метнулся к бумагам, которые он крепко держал в руках, потом к компьютеру и наконец остановился на лице Гейджа.

– Чем ты занят?

– Что тебе нужно, Тори?

Она свирепо посмотрела на него и ответила после паузы:

– Тетя Луиза звонит. Ты разве не слышал звонка?

Обвинение. Гнев. Столько негатива после смерти Мелоди. Тори потеряла мать, а Гейдж – жену, лучшего друга, опору, смысл жизни.

– Спасибо, – поблагодарил он, выдерживая взгляд Тори и ожидая, когда дочь уйдет.

Тори вылетела в коридор и хлопнула дверью. Ее торопливые шаги прозвучали в коридоре.

Иисусе, Гейдж даже не слышал, как звонил телефон… «Включи мозг. Сосредоточься». Он снял трубку, откашлялся.

– Привет, Лу. Как поживаешь?

– Сейчас важнее, как поживаешь ты! – Голос его старшей сестры звучал деловито, как и следовало ожидать. – Я думала, что ты позвонишь мне после того, как побываешь у врача. Как все прошло? Операция возможна?

Невозможна. Они оба, и он, и Мелоди, знали об этом еще до ее гибели.

Гейдж посмотрел в окно. Совсем темно. Так рано темнеет в это время года. Дождь водяными червячками сползал по черным стеклам.

– Я отменил визит к врачу, – признался Гейдж.

Повисло молчание.

– Я был занят, Лу.

– Проклятье, – негромко выругалась она. Затем раздался приглушенный звук, как будто Луиза прикрыла микрофон рукой, чтобы спокойно высморкаться. – Знаешь, твой долг перед Тори – сохранять контроль над ситуацией.

– У меня полно времени…

– Сколько конкретно? В любой день что-то может пойти не так. Ты не знаешь, как это будет проявляться. Тебе уже пришлось раньше выйти на пенсию из-за…

Ее голос прервался, она едва не упомянула о его временных отключениях сознания на службе.

Несколько ошибок, которые он совершил в расследовании убийства, стали для него красными сигнальными флажками. Какие-то моменты выпадали у него из памяти, он оказывался в местах, не понимая, как туда попал. На прошлой неделе он избил торговца наркотиками в допросной и даже не помнил, почему сорвался или что делал. Вот только что он все видел и слышал, а вот его уже оттаскивают от мерзавца. Вопросы о его здоровье были поставлены официально. Затем возникла тема раннего выхода на пенсию или долгосрочного отпуска по болезни. Эта проклятая болезнь отнимала у него жизнь даже тогда, когда он просто ходил.

– Послушай, я только хочу сказать, что тебе нужно управлять ситуацией, потому что если Тори…

– Я буду. Просто есть кое-какие дела, которые я сначала должен уладить.

– Например?

– Нерешенные вопросы.

Сестра тяжело вздохнула.

– А как поживает Тори? Ты ведь сказал ей, правда?

– Нет еще.

– Гейдж…

– Хватит. Я ее отец, и я знаю, что она не готова. Особенно после того случая в школе…

– Какого случая?

– Тори повздорила с одноклассницей, а потом подожгла ее учебники в школьном кафетерии.

– Я немедленно начинаю собирать вещи и еду в аэропорт. Возьму билет на первый же рейс. Бен и дети справятся без меня какое-то время. По крайней мере, я буду рядом с Тори, когда ты все-таки ей скажешь.

– Нет.

– Девочке потребуется время, чтобы принять тот факт, что ей придется переехать к нам и жить в нашей семье. Я не думаю…

– Прекрати, Луиза. Я знаю, что ты желаешь нам добра. Я знаю, что ты будешь рядом с Тори, когда это случится. Но в настоящий момент я крепок, словно чертов бык. У меня абсолютно ясная голова. Я в порядке. Послезавтра вечером я пойду на большую вечеринку по поводу моего выхода на пенсию. Мне пришлось забрать Тори из школы. Мы собираемся…

– Что тебе пришлось?

Гейдж на мгновение закрыл глаза и сжал пальцами переносицу.

– Либо так, либо риск очередного взрыва и исключения из школы. И потом, я хочу провести с ней хоть какое-то время. Я хочу уехать с ней куда-нибудь в День благодарения, чтобы у нее остались хорошие, светлые воспоминания. Другие воспоминания, – негромко ответил он сестре. – Тори мучается чувством вины из-за гибели Мелоди. Нам нужно справиться с этим до того, как я расскажу ей, что происходит со мной. Просто дай нам немного времени, ладно?

На этот раз Гейдж отчетливо услышал, как Луиза зашмыгала носом и высморкалась. Это его убило. Лу, его деловая старшая сестра, плакала.

– Я тоже не понимаю жизнь, Лу, – спокойно продолжал Гейдж. – Не знаю, почему нам сдали именно эти карты. Тори не повезло. Ей достался чертов джокер в колоде. Но с этим ничего не поделаешь, поэтому мне нужно кое-что привести в порядок, подобрать оборванные концы перед тем, как я уйду.

Ответом ему было молчание. Долгое, долгое молчание.

Гейдж посмотрел на свое мрачное отражение в черном, залитом дождем окне. Внешне он по-прежнему выглядел сильным, мышцы были крепкими после долгих часов в спортзале и на длительных пробежках. У них был этот красивый дом в Китсе и вид на океан, и они думали, что у них есть все. Замечательная дочка. Достойная карьера. Любовь. Уважение. Идеальный и хрупкий стеклянный шар.

А потом этот шар разлетелся на куски.

Гейдж узнал свой диагноз. Мелоди каким-то чудом сумела сделать ситуацию терпимой. Она собиралась быть с ним рядом и пройти весь путь до конца. А когда все было бы кончено, у Тори осталась бы мать. Их дочери не пришлось бы остаться одной.

Но Мелоди после последней снежной бури отправилась покататься на лыжах и упала, ее голова попала прямо в нору под деревом на Кипарисовой горе. Мелоди задохнулась в рыхлом свежем белом снегу, перевернувшись вверх ногами, пока Тори пыталась вытащить мать за лыжи и ботинки. Мелоди умерла и унесла с собой весь свет, всю сердечность и всю энергию из их жизни. Ее не стало… и как будто из прибора вытащили батарейки. Он просто не работал. И сам Гейдж, и Тори начали рассыпаться под гнетом непонимания, ярости, несправедливости. Чувство потери жадно пожирало их.

– Дай нам время до Дня благодарения, – попросил Гейдж сестру.

Луиза судорожно вздохнула.

– И куда вы поедете?

– Недалеко. Всего несколько часов езды по внутреннему плато.

– Позвони мне, когда вернетесь, договорились?

– Решено.

Он попрощался с Луизой, но, когда собирался положить трубку, услышал негромкий щелчок. Как будто в другом конце дома телефонную трубку аккуратно положили на рычаг аппарата.

Гейдж распахнул дверь своего кабинета и широким шагом прошел по коридору.

– Тори? – Он заглянул в комнату дочери. – Тори! Где ты?

Он услышал шум воды в ванной комнате и увидел, что трубка лежит на аппарате. Гейджа затопило облегчение. На короткий ужасный миг он решил, что дочь слышала их разговор с Луизой.

* * *

Юджин забрался в кабину своего дома на колесах. Номера штата Вашингтон были сняты и лежали на пассажирском сиденье. Было безопаснее сохранить номера, чем выбрасывать туда, где их могли найти.

Он включил зажигание, дворники и влился в поток машин. Дворники щелкали, Юджин ехал в сторону моста Лайонс-Гейт в плотном потоке машин. Выбравшись с загруженного моста, он свернул на скоростное шоссе, которое должно было привести его на север, в горы.

Сзади раздался шум. Бум, бум, бум. У Юджина подскочило давление. От раздражения по коже побежали мурашки. Лекарства, которыми он ее поил, действовали все хуже и хуже, потому что у нее развилось привыкание.

Юджин посмотрел в зеркало заднего вида, которое обычно позволяло ему через маленькое окошко рассмотреть то, что происходило в доме. Но было темно, дождь заливал стекло, отражавшее огни других машин. Он связал ее крепко, но она как-то сумела ударить в борт каблуками.

Бум, бум, бум-бум-бум. Шум раздался снова. Да, на этот раз «багаж» попался упертый.

Всегда наступал момент, когда свежее мясо начинало тухнуть. Она изначально не была свежей, если уж говорить об этом. Но не стоит торопиться и избавляться от нее. Ему нужно сделать все правильно. Он должен оставить особенное послание.

«…Это становится игрой только тогда, когда обе стороны знают, что они играют».

Губы Юджина изогнулись в улыбке, едва он понял, как поступит, как постепенно будет намекать Саре Бейкер, что она снова стала добычей, что за ней охотятся. Он облизал губы, вспомнив горько-сладкий, соленый вкус отчаянного страха на коже Сары Бейкер.